Смолл Бертрис. Дикарка Жасмин (Том 2)

   Спектакль о семи добродетелях превратился в величайший скандал, когда Веру стошнило прямо на сапоги короля Дании, пьяная Надежда, не способная выговорить ни слова, глупо заикалась, а Любовь нашли за кулисами в объятиях лорда Оливера. Она хотя бы оправдала свою маску. Но лорд Оливер не был ни красив, ни богат, ни особенно симпатичен.
   К нынешней двенадцатой ночи Индиго Джоунс придумал замечательные мизансцены. Действие происходило в волшебном королевстве. Его жители бодрствовали, пока было тепло, но зимние месяцы они не любили. Тогда господствовал Царь-Мороз и его подданные - домовые и эльфы. А жители волшебного королевства в это время спали в надежных укрытиях.
   Придворные устроились перед сценой, и полилась музыка. Два маленьких пажа, одетых в костюмчики из светло-голубого бархата с кружевными воротничками, в мягких шляпах с перьями и в сапогах с загнутыми на средневековый манер носами, держали края темно-синего занавеса. Они раздвинули его, приоткрыв спальню из дуба волшебного короля и королевы. Оберон спал один. Рядом с ним одеяло было откинуто.
   Внезапно он проснулся, протер глаза, потянулся и тут увидел, что Титании нет. Он быстро вскочил. Публика зааплодировала стоящему перед ней Генри Стюарту, а дамы принялись подталкивать друг друга локтями, завидев его костюм. Его кожаные золоченые сапоги были увиты молодыми побегами и вместо шпор увенчаны крыльями. Но гораздо интереснее дамам показалось, что выше сапог до колен ноги принца были совершенно голыми. На нем были надеты обтягивающие короткие панталоны в золотую и серебряную полоску, отделанные кружевами, а выше нечто, напоминающее нагрудник с рукавами римских времен из шелков цвета королевского пурпура.
   Рассерженный король разбудил свой двор и приказал искать королеву. Волшебные придворные забегали туда-сюда, усердно разыскивая Титанию. Наконец три очаровательных лесных духа, которых исполняли принц Карл, Эдвард Гордон и леди Лаура Саутвуд, - все в облегающих панталонах зеленого цвета и коричневых блузах с рваными краями и с золотисто-жемчужными крылышками на спинах поспешили к королю рассказать, о чем они слышали в лесу. Они танцевали очень мило, и их крылышки трепетали, как настоящие.
   Титанию украл Царь-Мороз! Волшебством он хотел заставить ее остаться с ним, потому что давно уже ревновал ее к Оберону. Заклятия заставили ее забыть своего принца, и свадьбу назначили на следующее утро.
   Оберон был в отчаянии. Но когда он надевал на голову золотой шлем, украшенный перьями и золоченым победным венцом, у него возникла удачная мысль. Нужно убедить Весну прийти раньше, и тогда Царь-Мороз скроется до следующей зимы. Цветы же и птицы разбудят память Титании.
   По мере действия всем становилось очевидно, каким талантом владел Индиго Джоунс. Красиво нарисованные декорации легко передвигались на колесах лакеями в ливреях, когда менялись сцены. Костюмы казались лучшими из всех, которые создал художник.
   Появилась Аврора, славная богиня Зари, и принесла с собой новый день. Сочувствуя замыслу Оберона, она едва двигалась, медленно вознося на небо рассвет. Царь-Мороз - виконт Рочестерский в белом с серебром костюме приготовился овладеть невестой. Двор замер, жадно ожидая выхода Жасмин - слухи о ее костюме ходили скандальные. С потолка спустилась огромная деревянная посеребренная снежинка, на которой восседала леди Линдли в роли Титании.
   Сначала публика оказалась разочарованной: по первому впечатлению костюм Жасмин не представлял ничего особенного. Царь-Мороз помог ей сойти со снежинки, и, когда Титания вышла на свет, у зрителей вырвался общий вздох. Костюм был таким прозрачным, каких еще никто не видывал. Казалось, он и в самом деле из лунного света и паутины, таким был переливающимся и изумрудным. Края одежды были специально разрезаны и открывали взорам длинные стройные ноги. Серебряная лента, повязанная выше пояса, подчеркивала пышную грудь Жасмин, соски, без сомнения, подведены карминно-красным. Длинные волосы распущены и присыпаны золотой и серебряной пудрой. Золотая корона на голове блистала хрусталем и жемчугом. Во время танца с Царем-Морозом грудь и живот вызывающе белели из-под прозрачных шелков.
   - Я сейчас упаду в обморок, - прошептала Виллоу, театрально хватаясь рукой за сердце.
   - Не трудись, дорогая, - посоветовал ей муж. - Все равно никто не обратит на тебя внимания. Уверяю, все смотрят на племянницу.
   - Это возмутительно, Джеймс! - блеснула глазами Виллоу.
   - Да, дорогая, - согласился муж, не сводя со сцены голубых глаз.
   - Боже, - пробормотал Том Ашбурн. - Какая жалость, что Рован умер. Оставить такую женщину - настоящая трагедия.
   - Ты думаешь, она красивее меня? - спросила Сибилла, и червячок ревности шевельнулся в ее сердце. "Что есть такого в Жасмин, - думала она раздраженно, - что так восхищает всех мужчин?"
   Граф Кемпе уловил досаду в голосе молодой жены и, повернувшись к ней, внимательно посмотрел в глаза.
   - Для меня, - произнес он искренне, - нет красивее женщины, чем ты.
   - Какой ты негодник. Том! - Щеки Сибиллы зарумянились от удовольствия.
   - Костюм Жасмин, безусловно, очень смел, - шепнула Эйнджел Саутвуд мужу. Не представляю, как принц разрешил появиться в таком виде.
   - Он хочет показать всему двору свою драгоценность, - тихо промолвил в ответ Робин. - Скоро его женят. Теперь самое время...
   - Ты совсем не думаешь о Жасмин, Робин, - упрекнула его Велвет. - Что станется с моей дочерью?
   - Уверяю тебя, Велвет, - граф Линмутский успокоительно похлопал сестру по плечу, - она, как и наша мать, прекрасно переживет все это.
   В дом Царя-Мороза вдруг вбежали южные зефиры и стали весело танцевать, защебетали по-весеннему птицы. Приближалась сама госпожа Весна со своими приближенными в костюмах нежных оттенков, с цветами, вплетенными в длинные распущенные волосы. И вот они - поющие и танцующие - уже вошли в зал Царя-Мороза. Весну играла восхитительная принцесса Елизавета, младшая сестра принца Генри. Она была помолвлена с принцем Фредериком V, молодым курфюрстом Пфальцграфства, и на будущий год ей предстояло выйти замуж.
   С появлением Весны Царь-Мороз вынужден был ретироваться. Теплые зефиры и ароматные цветы, танцующие вокруг Титании, помогали королеве вспомнить прошлое. Заклятие было разрушено. Волшебная королева оттолкнула Царя-Мороза и бросилась в объятия своего возлюбленного Оберона. Поклявшись отомстить, Царь-Мороз покинул мир до следующей зимы, а Оберон, Титания, их придворные и союзники, празднуя победу, стали исполнять танец.
   Присутствующий на "маске" граф Гленкирк неотрывно следил за Жасмин. Он знал, что это смешно, но ему казалось, что она играет специально для него. Как он ее хотел! Почему он не взял ее в жены тогда, несколько лет назад, когда их застали в постели? Их общая гордость стоила ему слишком дорого. Спектакль шел к триумфальному концу. Вместе со своими волшебными придворными Жасмин и Генри самозабвенно кружились в танце.
   Занавес закрылся и тут же приоткрылся снова - на сцене была королевская спальня из дуба. В тусклом свете свечей волшебный король Оберон вел через сцену королеву Титанию. Он взял ее на руки и положил на брачное ложе, их губы встретились в нежном поцелуе, и в этот миг три лесных духа потушили свечи, а два пажа задернули занавес.
   На секунду в бальной зале Линмут-Хауса воцарилась полная тишина, а в следующую секунду публика разразилась громоподобными аплодисментами. Занавес снова открылся, актеры раскланялись, потом он закрылся в последний раз. Те придворные, которые хотели поближе рассмотреть Жасмин в ее прозрачном костюме, были разочарованы - она и принц Генри исчезли.
   - Вы превзошли самого себя, мастер Джонсон, - воскликнула королева Анна. Какую очаровательную и романтическую "маску" вы подарили нам к этой двенадцатой ночи! И все-таки костюм леди Линдли был чуточку смел. - Сама она была одета Бель-Аной, королевой Океании, которую играла в "маске королев" два года назад. Она любила этот костюм с великолепной короной и развевающимися перьями.
   - Спасибо, ваше величество. - Вопрос о костюме Бен Джонсон разумно предоставил обсуждать своему коллеге.
   - Костюм леди Линдли был и в самом деле смел, - согласился художник, - но этого требовало действие. Не согласись она играть эту роль, и я не придумал бы такой костюм. Ее фигура превосходна, кожа великолепна. Вы заметили, как она белела под шелками? К тому же она очаровательная женщина, мадам. В ней нет искусственности и обмана. Премилое создание.
   - В самом деле, - задумчиво произнесла королева. Она не могла не знать, что леди Линяли - любовница ее сына. С королевскими любовницами ладить не так-то просто, но в данном случае Анна была согласна с оценкой художника. Она бы и хотела с презрением относиться к этой женщине, но не могла испытывать к ней недоброго чувства. Жасмин любила Генри Стюарта и уважительно относилась к другим членам королевской семьи. Недавно для приданого принцессе Елизавете понадобились особые шелка, которых не оказалось ни у одного лондонского купца.
   - Ваше высочество окажет мне честь, если примет от меня этот знак искреннего уважения, - сказала тогда леди Линдли, поднося шелка молодой принцессе. - Я привезла их из Индии, но они хранились в кладовой моей бабушки. Ваше высочество сможет распорядиться ими как следует, и они вам очень пойдут.
   Жасмин Линдли постоянно стремилась свести поближе Генри с его братом Карлом. Карл родился недоношенным ребенком и всю жизнь страдал от физического недостатка. До пяти лет он не мог ходить, и всю жизнь его короткая нога оставалась неразвитой и слабой. Генри любил дразнить младшего брата, говоря, что когда-нибудь он сделает его архиепископом Кентерберийским, потому что из-под церковного облачения его нога будет не видна. При этих словах мальчик выходил из себя, но чем больше сердился Карл, тем больше дразнил его Генри.
   Жасмин научила Карла, как достойно отвечать принцу:
   - Скажи Хэлу, что, когда он станет королем и сделает тебя архиепископом, ты займешься его моралью. Он дразнит тебя, потому что ты злишься. А если ты не будешь сердиться, он не будет тебя дразнить - он ведь тебя любит, милорд.
   - Любит? - удивился Карл Стюарт. Для своего возраста он был необыкновенно смышлен и в поведении брата не видел особой любви.
   Но когда младший брат как следует ответил старшему, тот удивленно рассмеялся и остался доволен:
   - Так ты займешься моей моралью? А как ты поступишь, если она тебе не понравится?
   - Я отлучу тебя от церкви, Хэл! - выпалил Карл.
   - Но я буду главой англиканской церкви, малыш, - усмехнулся Генри, уверенный, что загнал брата в угол.
   - Не будешь, раз я отлучу тебя, - ответил Карл Стюарт. - Не забывай, я стану архиепископом, а ты только королем. Бог превыше человека, брат. Даже отец с этим согласен.
   На миг Генри Стюарт растерялся, а потом от души рассмеялся.
   "Да, - подумала королева, - леди Линдли благоприятно влияет на сына". Но в то же время она видела, что Генри любит ее. Будущего у этой любви, конечно, не было. Пришло время его женить, а его глубокая привязанность к леди Линдли только доказывала, что он готов к браку.
   Только неделю назад она присутствовала при разговоре старшего сына с мужем. Генри заявил отцу, что хочет жениться на леди Линдли. Доверяя сыну, Яков не вышел из себя, а просто сказал:
   - Она тебе не ровня.
   - Жасмин сказала, что ты так и ответишь, если я когда-нибудь попрошу тебя об этом.
   - Да? - довольно произнес король. - Что ж, девушка намного мудрее тебя и понимает свой долг.
   - Я хочу ее! - упрямо заявил Генри Стюарт.
   - Но ты и имеешь ее, - прямо ответил отец. - Ни для кого не секрет, что она - твоя любовница. Это все, кем она может тебе приходиться.
   - А что, если у нее от меня будет ребенок? - спросил принц.
   - Я рассчитываю, что ты признаешь его, - успокоил сына король. - Все, что нужно, мы для него устроим. В нашей семье никогда не забывали о детях, под каким бы одеялом их ни зачали. Кровь есть кровь, малыш.
   Принц ушел, а королева села рядом с Яковом Стюартом и взяла его за руку.
   - С браком Генри нужно решать, - сказала она. - Дочь старого короля Филиппа будет ему прекрасной парой. Она хорошо воспитана, и женщины в их семье не бесплодны.
   - Ты с ума сошла, Анни, - возразил король. - Испанская девица исповедует веру Старой Церкви. Ее не изменишь. И в Испании не позволят воспитывать внуков в другой вере. Нам не вырастить их в англиканской вере. Французы более сговорчивы. Я поглядываю на Францию. У королевы Марии есть дочка Генриетта-Мария, которая нам прекрасно подойдет.
   - Испания сильнее, - настаивала королева. - К тому же как король Филипп сможет влиять на воспитание наших внуков?
   - Не люблю испанцев, - упрямился Яков Стюарт.
   - Если бы ты остановил свой выбор на испанской инфанте, мы могли бы взять для Бесси в мужья молодого испанского короля, а не германского принца. Королева начинала терять терпение. - Так нет! Тебе обязательно нужно угодить своим протестантским подданным, и Генри с тобой на одной стороне. Так вот, Яков, можешь забыть о своей французской принцессе. Генри сказал мне, что никогда не женится на римской католичке из боязни снова расколоть страну. Только из-за любви к нему я согласилась на принца Фредерика для дочери. И теперь умоляю тебя найти сыну и наследнику достойную протестантскую принцессу!
   Они снова зашли в тупик, и, пока они искали сыну жену, принц все больше и больше привязывался к Жасмин.
   ***
   Праздники пролетели. Двор зажил зимней жизнью, потом жизнью великопостного периода. Нашумевшее платье Жасмин быстро забыли, и любители скандалов ждали других, которые зрели при дворе Якова Стюарта. В частности, всех интересовала зреющая любовная связь между Франс Ховард и виконтом Рочестерским.
   К концу февраля Жасмин знала, что она снова беременна, и сказала об этом любовнику. Она заранее представляла, как обрадуется Генри Стюарт. Зато у него совсем не вызвало восторга желание Жасмин в начале весны покинуть двор.
   - Нет! - заявил он. - Ты должна рожать здесь, в Сент-Джеймском дворце.
   - Ребенок появится только осенью, - ответила ему Жасмин. - Ты хочешь, чтобы я осталась в Лондоне в чумной сезон? Хотя дворец и на окраине, вокруг нега парк, а с севера - зеленые поля, все же это Лондон, Хэл. Я отправлюсь в Королевский Молверн и буду там с бабушкой и дедушкой, пока не родится наш ребенок. Не спорь со мной, Хэл. Меня сейчас нельзя расстраивать.
   - Ты можешь переехать в мой дворец в Суррее, - предложил он.
   - Это слишком близко от Лондона, - не согласилась Жасмин.
   - Тогда я отправлю тебя в Ричмонд.
   - В Ричмонд? - ужаснулась Жасмин. - Это на севере в Йоркшире. Я не хочу в Йоркшир.
   - А ты когда-нибудь бывала в Йоркшире? - хитро спросил принц. - Это графство далеко от Лондона.
   - Я достаточно слышала о йоркширских болотах, милорд. Дикое, уединенное место. Как могла прийти тебе мысль отправить меня туда? - Жасмин заплакала. Ты притворяешься, что любишь меня. Генри Стюарт, а сам намерен отослать в какой-то сырой замок на север Англии.
   - Но ты сказала, что хочешь уехать из Лондона до того, как начнется чумной сезон, - смущенно ответил он.
   - Я хочу домой в Королевский Молверн, - настаивала она. - Мне надо встретиться с детьми, Хэл. Я не видела их больше полугода. Они еще такие маленькие, мои крошки. А дом бабушки - замечательное тихое место. Вустер зеленый и гостеприимный, и мне там нравится. И там я буду рожать нашего ребенка. Последнее время из-за меня ты не следишь за собой, а я знаю, что ты чувствуешь себя неважно, хотя и скрываешь это от меня. Ты перегружен своими обязанностями, милорд, и тебе требуется больше отдыха. Когда я уеду, ты будешь больше отдыхать. Я хочу отправиться в последнюю неделю апреля, когда дороги станут проезжими и можно будет легко осуществить такое длинное путешествие. Я хочу домой, Хэл. Отпусти меня!
   Принц горестно вздохнул; - Я так хотел быть с тобой. Жасмин, особенно теперь, когда ты носишь нашего ребенка, но я знаю, каким причудам могут быть подвержены беременные женщины. Если ты и в самом деле хочешь к бабушке в Вустер, я отпущу тебя. Летом королевский дом собирается в центральные графства Англии. Тогда я приеду к тебе и останусь до рождения нашего сына. Можно, любовь моя?
   - Да, - согласилась она, почувствовав себя намного лучше. - Но почему ты так уверен, что я рожу сына? У меня две девочки и только один мальчуган, милорд.
   - От Стюартов обычно рождаются парни, - объяснил он, и его глаза блеснули. - Но девочка меня тоже устроит, если она будет такой же красивой, как мама. Он склонился и поцеловал Жасмин в лоб, рука легонько поглаживала по животу, который только-только начал округляться.
   - Мальчик лучше, - произнесла Жасмин. - Девочке будет труднее носить тайну своего рождения.
   - Какую тайну? - Принц выглядел искренне озадаченным.
   - Мой ребенок будет незаконнорожденным, Хэл. Разве это не тайна? Я смело заявила родственникам. Ну а как на самом деле?
   Он знал, что ей хотелось теперь услышать:
   - Я признаю своего ребенка, мадам. Он будет носить мое имя, обещаю тебе. Сына я назову Карлом Фредериком: Карлом в честь брата, Фредериком - в честь меня. Ты довольна, мадам?
   - И в честь моего брата <Брата Жасмин звали Чарльзом, как и брата принца, будущего короля Англии. Но в русской традиции это имя королей-Стюартов передается как Карл.> тоже, - счастливо ответила Жасмин. - А Фредериком в честь тебя, милорд. Карл Фредерик Стюарт. Хорошее имя.
   - Можно мне сказать родителям о ребенке? - попросил ее принц.
   Жасмин рассмеялась:
   - Я думаю, тебе следует сделать это в ближайшее время, пока не стало ясно по моему животу. А двор пусть гадает. Когда я уеду, им не так-то трудно будет догадаться, но пусть подумают.
   - Ты любишь посмеяться над людьми, - одобрил ее принц.
   - Просто ненавижу слухи, - объяснила Жасмин. - Иногда мне хочется, чтобы мы были единственными мужчиной и женщиной на земле. Тогда бы, Хэл, мы всю жизнь могли бы мирно прожить вместе.
   - Так ты любишь меня? - тихо спросил Генри Стюарт. Она удивленно посмотрела на него. Разве что-нибудь могло заставить ее сказать такую вещь? Жасмин попыталась рассмеяться:
   - Я этого не говорила, милорд. Просто мне хочется спокойной жизни. Меня утомляет та, которую веду. Так было бы проще. Тебе доставляет удовольствие твое положение и грядущая судьба? Думаю, доставляет, любовь моя. Брат Салим не мог дождаться смерти отца, так он жаждал власти.
   - А я, Жасмин, хочу и тебя в жены, и Англию, - честно признался Генри Стюарт. - Я буду хорошим королем. Жасмин. Я это знаю.
   Она снова рассмеялась, но на этот раз искренне:
   - Старая пословица гласит, что желудь падает недалеко от дуба. Ты подтверждаешь ее справедливость, милорд. Конечно, дорогой, ты будешь хорошим королем. Ты хочешь всего! Но как ни печально, даже короли не получают всего, что хотят. Так Господь их учит скромности.
   - Тебе предначертано стать королевой, - искренне произнес Генри Стюарт.
   - Может быть, и так, - подтвердила Жасмин. - Но не королевой Англии. Эта честь будет принадлежать другой женщине, Хэл. Нам лучше это понять, иначе мы принесем друг другу большие несчастья. А я этого не хочу.
   Он прижался к ее лицу и тихонько поцеловал.
   - И я не хочу, любовь моя. Я знаю, ты права, но не могу не мечтать. В своем сердце я тайно оплакиваю не только свою потерю, но и потерю Англии. Ты была бы достойной супругой короля.
   Но супругой его она не была и не могла стать никогда.
   Жасмин приняла свою судьбу, хотя, и не так легко, как рассчитывала раньше. Ребенок в ней зрел, и она мечтала, как бы он стал королем Англии, будь она женой Генри Стюарта. Но он родится просто лордом Карлом Фредериком Стюартом Жасмин была уверена, что вынашивает мальчика.
   Зима при дворе оказалась спокойной: даже королева Анна не решилась устраивать свои любимые "маски" в великопостный период. Исключение составил только английский Новый год, официально приходившийся на март, хотя весь остальной цивилизованный мир, за которым следовали многие англичане, справлял его первого января. Но парламент так и не удалось убедить изменить календарь, что давно уже сделала остальная Европа и даже Шотландия. Пройдет еще сто лет, прежде чем это случится.
   Наступила ранняя сырая весна. В полях к северу от Сент-Джеймского дворца расцвели нарциссы, а на общественных пастбищах рядом с матерями появились ягнята. С приближением апреля слуги Жасмин начали упаковывать ее вещи и в Сент-Джеймском дворце, и в Гринвуде. Набралось добра на шесть багажных повозок, которые вскоре и отправили. Их охраняли вооруженные люди, присланные де Мариско из Королевского Молверна: дороги не всегда безопасны, а Жасмин не хотела потерять свой багаж.
   Принц Генри заставил лучшего лондонского каретника изготовить экипаж для Жасмин.
   - Бабушкина карета стара, - сказал он, - а я хочу, любовь моя, чтобы ты удобно и безопасно добралась до дома. С новой каретой я могу быть в этом уверен. Мы не можем допустить оплошность. Ты и ребенок должны быть в безопасности.
   Карета и в самом деле оказалась великолепной. Пружины были крепкими и надежными, но сжимались ровно настолько, чтобы придать ходу необходимую плавность. Внутри экипаж имел мягкую обивку: стенки из выделанной белой кожи, сиденья из стеганого белого бархата. Одно из них, на котором пассажиры сидели по ходу кареты, было шире на тот случай, если бы Жасмин захотела лечь. Его спинка была слегка изогнута, что позволяло удобнее опираться на нее.
   В каждой дверце было выдолблено пространство: высотой и шириной в шесть дюймов и глубиной в четыре. Все эти полости были обиты железом и в них устроили камины, куда укладывали уголь для обогрева экипажа. Этой же цели служил и железный ящик. Когда миниатюрные очаги не использовались, их, скрывая от глаз, закрывали декоративными панелями.
   В день отъезда леди Линдли главный повар Сент-Джеймского дворца осматривал провизию для ее экипажа. Путешествие, обычно занимающее несколько дней, - на сей раз должно было продлиться гораздо дольше, потому что принц не хотел, чтобы его любовница в своем деликатном положении чрезмерно уставала. В кареты сложили целую дюжину бутылок вина из подвалов Гринвуда, двух зажаренных каплунов, три буханки свежевыпеченного хлеба, дюжину сваренных вкрутую яиц, половину небольшого окорока, огромный кусок твердого сыра, несколько апельсинов и груш. Все это приготовили леди Линдли на первый день путешествия.
   - Я послал вперед одного из своих младших секретарей, - сказал принц, - Он проследит, любовь моя, чтобы тебя хорошо снабжали. Каждый день ты будешь получать корзину свежей еды. А если кончится вино, тебе достанут самое лучшее.
   - Вина более чем достаточно, - ответила она, а сама подумала, что вино в ее положении не очень ей подходит, Она предпочитала родниковую воду и ассамский чай.
   - Как мне не хочется, чтобы ты уезжала, - нежно промолвил принц и, прощаясь, обнял любимую.
   - Мне тоже тяжело расставаться с тобой, милорд, - отозвалась Жасмин. - Но я увижу детей. К тому же мне говорили, что в бедных районах Лондона уже свирепствует чума. С бабушкой я буду в большей безопасности и наш ребенок тоже.
   Он улыбнулся, потому что, говоря о ребенке, она употребила шотландское слово, потом положил руку ей на живот, который был уже заметен.
   - Храни тебя Бог, любовь моя. К сентябрю я приеду к тебе. Мои обязанности не позволят мне быть у тебя раньше.
   Их губы встретились в нежном поцелуе, и Жасмин почувствовала, как под закрытыми веками на глаза наворачиваются слезы. Она любила этого красивого принца, и ей было горько расставаться с ним. Но безопасность их ребенка зависела от ее благоразумия.
   Она горестно вздохнула и освободилась из его объятий.
   Он заглянул в ее небесно-бирюзовые глаза. Как ему хотелось попросить ее остаться, но Генри Стюарт понимал, что не может думать только о себе. Будущий король должен принимать решения, основываясь на здравом смысле, а не на своих желаниях. А то и другое редко совпадало.
   - Я люблю тебя, Жасмин, - тихо произнес он и помог ей подняться в карету, где уже устроилась Торамалли. - Присматривай за госпожой, мисс Торамалли, попросил ее принц и захлопнул дверцу кареты. Последний раз махнув рукой, он дал знак кучеру, и экипаж неспешно тронулся в путь.
   Жасмин, опустив окна, смотрела на него:
   - Прощай, милорд! Прощай, любовь моя! Он не разглядел слез, блеснувших на глазах Жасмин, но на его лице не было улыбки.
   ***
   Девять дней Жасмин добиралась до Королевского Молверна, но когда прямо из кареты попала в распростертые объятия Скай, то почувствовала - она дома. Дома! Да, Королевский Молверн был ее домом. Она так и сказала бабушке, довольной и ее возвращением, и ее признанием. Женщины снова обнялись, потом Скай отпустила Жасмин.
   - Слава Богу, ты дома! - горячо сказала она и, взяв внучку под руку, повела в дом.
   Весна была сырой, и в семейном зале весело пылал огонь.
   - Я просто уезжала ко двору, - рассмеялась Жасмин.
   - И вернулась кое с чем, чего у тебя не было, когда ты покидала дом. Скай потрогала живот внучки.
   - Я люблю его, бабушка, - тихо ответила Жасмин, - хотя никогда ему об этом не скажу. Он еще очень юн - в один миг готов позабыть о долге, и в то же время жаждет стать хорошим королем. Но он хороший человек и будет к ребенку добр.
   - Я не упрекаю тебя, девочка, - успокоила ее Скай. - В юности я сделала то же самое.
   - В юности ты сделала куда хуже! - шутливо упрекнул ее Адам, появляясь в зале. - Добро пожаловать домой, дорогая внучка! - Он обхватил Жасмин своими огромными руками.