Смолл Бертрис. Дикарка Жасмин (Том 2)

   - А что наденешь ты? - подозрительно спросила Сибилла. - Или ты хочешь привлечь к себе внимание своим нарочитым отсутствием?
   Жасмин рассмеялась:
   - Я бы не стала пропускать праздник у дяди Робина ни из-за тебя, ни из-за кого другого. Я просто могу надеть свое обычное платье, гостям же оно покажется карнавальным нарядом.
   - Ну, - раздумывала Сибилла, и вся семья затаила дыхание, не смея что-либо советовать из опасения, что девушка заупрямится. - Хорошо, я надену твой костюм. Жасмин, - наконец решила она.
   - Могла бы и поблагодарить, дрянная девчонка, - возмутилась Скай.
   - Ну, бабушка, - улыбнулась Жасмин, - Сибби ведь очень трудно принять мою помощь или предложение. В других обстоятельствах она скорее бы умерла, чем поступила так. Но сейчас ей важнее всего очаровать лорда Лесли. Она пойдет на все, чтобы завоевать его сердце.
   - Но Лесли холоден как лед, - заметила Скай, - правда, когда он смотрит на тебя, дорогая девочка, я вижу пламя в его глазах. У бедняжки Сибби нет шансов, а вот у тебя есть, стоит тебе хоть чуть-чуть проявить интерес. Если тебе не нравится Вестлей, отчего не заняться Гленкирком?
   Жасмин засмеялась, но смех был искусственным, и Скай подметила это.
   - Он привлекателен, - продолжала девушка. - Но я еще не готова для того, чтобы снова выходить замуж. Кроме того, Сибилла Гордон меня просто убьет, если я украду у нее мужчину, которого она так желает.
   Жасмин не рассказала бабушке, как однажды к вечеру, прогуливаясь в парке Гринвуда, встретила графа Гленкирка, приехавшего с неожиданным визитом. Он приветствовал ее, и она ответила учтивым реверансом.
   - Вы приехали к отчиму? - вежливо осведомилась девушка.
   Он спешился и, ведя коня под уздцы, пошел рядом.
   - Нет, я приехал, чтобы увидеть вас, миссис де Мариско.
   - Мы едва знакомы, сэр, и я в трауре по мужу, - ответила она графу, хотя ее сердце забилось чуть быстрее.
   - Мы могли бы познакомиться поближе, если бы вы так старательно не избегали меня, - смущенно сказал он. - Что же до вашего траура, мадам, я его глубоко уважаю. Я сам оплакиваю Изабель и детей, которых потерял, и думаю, что печаль останется во мне на всю жизнь.
   - Да, - мягко проговорила она, - мне рассказывали, как ужасно погибли ваша жена и сыновья. Я понимаю ваше горе. Мой муж был тоже убит, но что страшнее, его убил мой родной брат.
   - Ах, сколько тайн окружает вас, миссис де Мариско! - воскликнул граф.
   - Здесь нет никакой тайны, - ответила девушка. - Если вам интересно, когда-нибудь я расскажу об этом. Боюсь только, что вам не придется здесь бывать. Ни для кого не секрет: отчим хочет, чтобы вы женились на его дочери, а мы с Сибиллой не очень-то дружим. Она была бы очень расстроена, если бы узнала, что сейчас мы здесь, с вами.
   - А мы не расскажем ей об этом, миссис де Мариско.
   Хорошо?
   В тот раз она отослала его, но он приехал снова. Считая свое вдовство нейтральной темой. Жасмин поделилась с графом воспоминаниями о Ямал-хане; он посочувствовал ей и, в свою очередь, рассказал о любимой Белле и двух маленьких сыновьях.
   Их отношения, сначала приносящие утешение, начинали беспокоить девушку. И теперь, одеваясь для праздника у дяди, Жасмин гадала, увидит ли она Якова Лесли. Она была в смятении, он начинал ей нравиться. Нужно расстаться с этим чувством, убеждала она себя. Ведь именно сегодняшний вечер выбрал Алекс Гордон, чтобы поговорить с графом о замужестве дочери. К утру может состояться помолвка между графом Гленкирком и леди Сибиллой Гордон. Так и должно быть, с грустью думала Жасмин.
   В день праздника Торамалли подлила в ванну госпожи жасминового масла. Рохана уже вымыла ее волосы, насухо вытерла и расчесывала их у огня гребнем с редкими зубьями до тех пор, пока в них совершенно не осталось влаги, потом до вороного блеска растерла шелком. Летом служанки приготовили прекрасное бархатистое мыло с ароматом жасмина для хозяйки и дамасской розы для Скай. Волосы госпожи Рохана тщательно заколола на макушке, чтобы они не намокли в ванне.
   - Зимы в Англии холоднее, чем в Кашмире. - Жасмин чуть заметно улыбнулась служанкам, опускаясь в воду.
   - Да и летом не так тепло, - сухо отозвалась Рохана, намыливая кусок ткани и принимаясь растирать им госпожу.
   - Вы обе свободны, - напомнила им Жасмин. - Если пожелаете вернуться в Индию, я снабжу вас деньгами и устрою на один из бабушкиных кораблей. В следующем месяце ее флот отправляется на восток. Можете плыть с ним или оставайтесь до следующего года.
   - Холод нас не убьет, - сказала за обеих Торамалли. - Что мы станем делать, если вернемся в Индию? Там некому будет устроить наше замужество. Даже свободные, мы не принадлежим ни к одной из каст. А что, если о нас узнает правитель? У него везде глаза и уши. К тому же мы должны жить рядом с тобой, госпожа. - Она помогла Жасмин подняться из ванны. - Не медли с полотенцем, Рохана, простудишь принцессу!
   Костюм Жасмин ждал ее на кровати - традиционный ягули Моголов. Красивое одеяние с высокой талией было сшито из бирюзово-голубого шелка, по которому пропустили нить из золота. Облегающие рукава заканчивались золотыми манжетами шириной в два дюйма, украшенными алмазами, жемчугом, бирюзовым персидским лазуритом. Изящная, длинная, с ниспадающими складками юбка обшита внизу золотой лентой, такой же, как на вороте и рукавах. Бриллиантовые застежки у ворота и на поясе, но между ними был довольно широкий вырез, через который дразняще мерцали полные груди Жасмин. На ноги она надела изящные туфли без каблуков, покрытые золотой фольгой и украшенные крошечными бриллиантами, так что при каждом шаге они вспыхивали тысячами искр.
   Рохана застегнула у нее на шее ожерелье из "Звезд Кашмира" и серьги в ушах с сапфирами и жемчугом. Торамалли заплела волосы принцессы в одну толстую косу, в которую были вплетены персидский лазурит и жемчужины, нанизанные на золотую проволоку. Рохана склонилась на колени, чтобы закрепить золотые браслеты на щиколотках госпожи, пока ее сестра нанизывала на руки Жасмин серебряные и золотые браслеты с драгоценными камнями. Принцесса сама прикоснулась к внутренней стороне запястий благовонием с восхитительным неуловимым ароматом жасмина и посмотрела в зеркало. Рохана накинула ей на голову тончайшую накидку из бирюзово-голубого шелка, расшитого маленькими золотыми звездочками.
   - Так вот как выглядит принцесса королевского дома Моголов, - воскликнула Скай, подходя сзади к внучке.
   - Подожди, бабушка, сейчас мне подведут глаза, - ответила Жасмин и повернулась к Торамалли.
   Служанка быстро и умело нанесла краску, и, когда она кончила. Жасмин посмотрела на Скай.
   Бабушка покачала головой.
   - Ты даже красивее, чем была я в твоем возрасте, девочка, - тихо сказала она. - Пойдем, покажемся матери. Рохана, принеси госпоже меховую накидку. Нам хоть и недалеко идти, в соседний дом, но вечер холодный и идет снег. Надеюсь, гости Робина смогут добраться к нему. Говорят, дороги обледенели.
   Жасмин рассмеялась;
   - Бабушка, все, кто в Лондоне получил приглашение на праздник к дяде Робину, скорее предпочтут замерзнуть, чем упустят возможность попасть к нему.
   - Пожалуй, ты права, дитя мое, - усмехнулась Скай. Когда женщины сошли вниз по главной лестнице, у Велвет перехватило дыхание.
   - Боже мой, - пробормотала она. - Поистине ты дочь своего отца, Ясаман Кама Бегум. В этом наряде ты совсем чужестранка, хотя утром выглядела английской женщиной.
   - В самом деле. Жасмин, ты удивительно преобразилась, - согласился лорд Гордон. - Индийский наряд так красив и намного изящнее английского. - Он вздохнул. - Ты не можешь выглядеть не так великолепно? Сибби будет раздавлена. Дай Бог, чтобы она не успела устроить сцены, прежде чем я не поговорю с графом Гленкирком. Трудно сохранять достоинство и родительский авторитет, будучи одетым в виде языков пламени.
   - Огонь может угрожать спалить мотылька, если тот ведет себя плохо, игриво улыбнулась Жасмин.
   Алекс Гордон усмехнулся. "Да, - думал он, - мне нравится эта девушка, независимо от того, кто ее отец. Хотел бы я, чтобы она была моей дочерью, но тогда она была бы другой. Может быть, как маленькая Сибби".
   Жасмин оглядела костюмы родных. Мать и бабушка были одеты мотыльками. Велвет - в шелках цвета морской волны с разрисованными золотом крыльями, Скай нарядилась розовато-лиловой бабочкой с серебряными крыльями. Сэнди и Чарли прыгали вокруг в красных бархатных бриджах и камзолах, украшенных золотым бисером и гранатами, на чулках - золотые банты, в руках они держали красные, оранжевые и желтые шелка, изображающие языки пламени. Отец и дедушка были в таких же костюмах.
   - Я чувствую себя совершеннейшим дураком, - бормотал Адам. - В мои годы мне можно было бы позволить надеть черный бархатный костюм с белым кружевным воротником.
   - Ну почему же, дорогой? - Скай нежно поцеловала его. - Мне, мотыльку, так нравится лететь на твой огонь. Разве я не делала это всю жизнь?
   - Распутница, - проворчал он в ответ с искоркой в голубых глазах. - Твоим годам тоже пристал бы костюм поскромнее. Только не переодевайся при мне: такого потрясения я не выдержу.
   Жасмин наблюдала за бабушкой и дедушкой. И она когда-нибудь найдет такую любовь. На мгновение ей вспомнился Ямал, и она поняла, что их страсть была другой. Вряд ли она перешла бы в такую любовь. Это был королевский союз, брак по расчету. К счастью, они понравились друг другу и смогли жить вместе. Но длилась ли бы вечно их дружба, она не знала. И теперь не узнает никогда.
   Несмотря на снег, гости начали прибывать в Линмут-Хаус. Приветствуя их, Сибилла Гордон бросила взгляд на сводную сестру и нахмурилась. Однако сдержалась и была вознаграждена щедрыми комплиментами семьи по поводу своей наружности. Сибби и впрямь была очаровательным крошечным мотыльком в своих серебряных и золотых шелках, с изящными крыльями из золотой парчи, которые трепетали при каждом движении девушки. Младшие братья пританцовывали вокруг нее, как пламя, выгодно освещающее мотылька.
   Лорд Саутвуд и его красивая жена Эйнджел были одеты в белый бархат, горный хрусталь и жемчуг украшали их костюмы.
   - Мы король и королева зимы, - объявил Робин. - Тебе нравится, мама? Отец бы одобрил?
   - Наверняка, - ответила сыну Скай и вспомнила Джеффри Саутвуда, отца Робина. Его звали Ангельским Графом, и он был самым блестящим придворным Елизаветы Тюдор: элегантнейший, остроумнейший. Со Скай они были страстно влюблены друг в друга. Сорок пять лет назад она приехала в этот дом на свой первый праздник двенадцатой ночи, за которым последовала целая череда других двенадцатых ночей. Тогда она носила под сердцем сына, который теперь был хозяином карнавала. Она была слишком горда, чтобы сказать о нем Джеффри, но возлюбленный понял сам и убедил Скай выйти за него замуж. Двенадцатая ночь. Для семьи Скай она всегда была такой волшебной! Она почувствовала, как муж сжимает ее руку, и улыбнулась ему.
   - Не могу не вспоминать, - прошептала она.
   - Я и не хочу, чтобы ты забывала, - ответил Адам, - и ты его когда-то любила, и Робин тому доказательство, как Велвет - доказательство нашей любви. Мне, девочка, куда больше повезло, чем Джеффри Саутвуду или другим твоим возлюбленным. Ведь все эти годы я был твоим мужем, Скай.
   Прибыли король и королева. Яков терпеть не мог наряжаться и был в обычном костюме. Королева же надела темно-зеленое платье, все расшитое разноцветными цветами, на светлую с проседью голову - золотую диадему в виде солнца с лучами. Она улыбнулась хозяину, и Робин ответил ей улыбкой и склонился, чтобы поцеловать руку:
   - Ваше величество - самая прекрасная весна из всех, какие я видел.
   - Слышишь, Яков? - Королева торжествующе посмотрела на мужа. - Я знала, что Робин сразу разгадает мой костюм, а ты вот не смог.
   Яков Стюарт раздраженно фыркнул. Он ненавидел сборища, а это, говорили, будет продолжаться до рассвета. Уйти пораньше он не имеет права. Это испортит всем настроение. Потом они еще два месяца будут потихоньку жаловаться.
   - А мой костюм что значит? - проворчал король и уставился на Робина в ожидании ответа.
   - Англию, милорд, благослови Господь ваше величество, - быстро сказал Робин Саутвуд.
   - Ха! - вырвался у короля смешок. - Вы сладкоголосая змея, милорд. Остается благодарить Бога, что вы живете в деревне и не занимаетесь политикой.
   - Я полагаю, ваше величество, что политика - дело королей и глупцов, жгуче-зеленые глаза графа заискрились. - Короли для нее рождены, и от нее им некуда деться. А дураки принимаются за нее, считая, что могут изменить мир. Но все-таки из моего правила есть одно исключение.
   - Назовите его, - потребовал король, изумленный остроумием графа.
   - Сеслы, ваше величество. Я думаю, они тоже рождены для политики, и Англия от этого только богатеет. Яков Стюарт разразился хохотом:
   - Вы совершенно правы, граф Линмут, абсолютно правы. - И, повернувшись, он подтолкнул пальцем в бок министра Роберта Сесла, лорда Бургли. - А ты что скажешь, сосисочка? Лорд Саутвуд абсолютно прав. Ха-ха-ха! <Непереводимая игра слов. "Сеслз" в переводе с английского означает "фрикадельки".>.
   - Когда захочет, он так же умен, как его отец, - прошептала мужу на ухо Скай, и в ее голосе чувствовалась гордость.
   Всю ночь напролет в оркестровых галереях играли музыканты, гости представляли различные картины. Бурные аплодисменты заслужила с родными Скай за представление "Полет мотыльков на пламя". Чарли и Сэнди были в восторге от успеха и своего первого взрослого вечера.
   Жасмин показала простую сцену: Адали в тюрбане и великолепном голубом с золотом халате стоял на одном колене рядом с ней, и на его вытянутой, закутанной в белую материю руке сидел попугай Хариман. Возглас удивления вырвался у гостей, когда птица, глядя прямо на монарха, своим скрипучим голосом четко произнесла: "Боже, храни короля! Боже, храни короля!" Раздались бурные рукоплескания, и Якову показали, как дать попугаю кусочек пирога.
   Птица приняла лакомство и, склонив головку, сказала:
   "Спасибо, сэр".
   Король беспокойно отступил назад.
   - Это ведовство? - спросил он, явно испытывая беспокойство.
   - Нет, мой добрый господин, - быстро заверила его Жасмин, зная, как суеверен король. - На моей родине многие птицы говорят, как Хариман. Среди божьих творений попугаи считаются умными существами, милорд.
   - О! - поразился напутанный король, но больше не предлагал попугаю сладостей.
   Жасмин любовно почесала птице шею и шепнула Адали:
   - Отнеси его быстро домой, а то кто-нибудь попытается его стянуть. Когда пойдешь через сад, возьми несколько дядиных лакеев.
   - Хорошо, принцесса, - ответил Адали.
   - Как разумно с вашей стороны так потешить короля, - обратился, подходя к Жасмин, маркиз Вестлей.
   - Я была рождена принцессой и знаю, как развлекать королей, - подняла она на него свои бирюзовые глаза. - Это в крови.
   - Потанцуйте со мной, - попросил он, улыбаясь.
   - Не знаю, должна ли я вас так поощрять. Вы продолжаете навещать меня и бабушку, хотя знаете, что я этого не хочу.
   - Вы не можете всю жизнь находиться в трауре, - рассудительно заметил Рован Линдли и взял девушку за руку.
   Она рассмеялась, не в силах устоять против его обаяния. Приняв предложенную руку, позволила повести себя в танце.
   Пока Жасмин и ее попугай развлекали гостей, Алекс Гордон нашел возможность побеседовать с Яковом Лесли. Мужчины удалились в библиотеку Робина, где могли поговорить наедине. Удобно расположившись у яркого огня с большими бокалами бургундского, они с минуту помолчали, потом Алекс Гордон заговорил:
   - Я не люблю ходить вокруг да около, Яков, а предпочитаю перейти прямо к делу и хочу предложить союз между тобой и моей дочерью Сибиллой. Изабель умерла почти пять лет назад. У тебя нет законных наследников. Конечно, у твоих братьев есть сыновья, но разве ты хотел бы оставить им Гленкирк? Им, а не своим сыновьям? Я знаю, твои братья не будут расстроены, если ты женишься снова. Ведь не собираешься же ты так и коротать жизнь без жены и детей?
   Сибилла моя единственная дочь. Если быть точным, узаконенная, потому что ее родила не Велвет. Ее мать из семьи серебряных дел мастера-англичанина Аланна Вит, которая сейчас замужем за Рональдом Горком. Сибби вырастила Велвет, и теперь, Яков, она приличная молодая леди. Обещаю за ней щедрое приданое: землю, золото, серебро. Я не поскуплюсь, мне очень хочется иметь тебя в зятьях.
   Яков Лесли, граф Гленкирк, глубоко вздохнул. Он уже несколько месяцев знал, что когда-нибудь Брок-Кэрн заговорит с ним об этом. Да и по поведению девушки он догадался. Она неотступно следовала за ним, с тех пор как прибыла ко двору и стала фрейлиной королевы Анны. Секреты в Уайтхолле сохранялись недолго, и как-то вечером, на досуге, одна знакомая, тоже из придворных дам королевы, сообщила ему, что Сибилла Гордон открыто разглагольствует в королевских покоях, как она станет графиней Гленкирк. Королеве пришлось приказать девчонке придержать ее глупый язык.
   Яков Лесли не решил, женится ли он снова. Но он твердо был уверен, что, если когда-нибудь и надумает, его женой будет не леди Сибилла Гордон. Девушка достаточно привлекательна - если бы он только это искал в жене. Алекс Гордон готов дать за ней сказочное богатство, и, несмотря на ее английскую мать, нельзя было не принимать в расчет шотландское происхождение невесты. А обстоятельства ее рождения графа не беспокоили. Но беда была в том, что девушка его нисколько не привлекала. Она явно избалованна, недоброжелательна, а ее очарование, на взгляд Лесли, походило на очарование ломтика жирного пудинга.
   - Ты любишь свою жену? - спросил он графа Брок-Кэрнского.
   - Да.
   - С самого начала, Алекс?
   - Да.
   - Я не люблю Сибиллу. Боюсь, она меня нисколько не привлекает и не будет привлекать никогда. - И, чтобы больше не возвращаться к этой теме, он слегка покривил душой:
   - Я не люблю блондинок, Алекс.
   Алекс Гордон выпил вино в три глотка и поклонился:
   - Я не способен изменить цвет ее волос. Мужчина может вдруг и увлечься блондинкой, если он того пожелает. Но если ты считаешь, что не любишь Сибиллу и никогда не сможешь ее полюбить, лучше нам сразу кончить этот разговор. Я не хочу, чтобы моя девочка была несчастна. Ты понял бы меня, будь у тебя дочь.
   - Может быть, - согласился Яков Лесли, обрадовавшись, что отделался так легко. - Ты не обиделся, Алекс? Я бы хотел продолжать дружить с тобой.
   Граф Брок-Кэрнский подал графу Гленкирку руку:
   - Конечно, не обиделся, Яков. Я - заботливый отец. Сибилла вообразила, что влюблена в тебя, и я хотел устроить ее счастье. Но теперь серьезно рассмотрю предложение, которое мне сделали по поводу дочери, и постараюсь убедить Сибиллу благосклонно взглянуть на того джентльмена.
   Мужчины пожали друг другу руки и, поговорив еще несколько минут, присоединились к гостям.
   - Это ведь останется между нами, - произнес Алекс Гордон. Он решил только утром сообщить дочери печальную новость. Ему не хотелось омрачать ей праздник. Достанет времени и завтра, чтобы разбить ей сердце.
   - Разумеется, - согласился граф Гленкирк, глаза которого уже обшаривали комнату в поисках Жасмин де Мариско. Теперь, когда дело с Сибиллой Гордон утряслось, можно было искать других наслаждений. И тут он увидел ее, грациозно танцующую с дедушкой лавольту. Его глаза засветились от удовольствия. Безусловно, она была самая красивая из всех женщин, которых он знал, хотя и понимал, что для каждого мужчины существует свой эталон красоты. Когда танец закончился, он подошел к Жасмин и поклонился.
   - Не поужинаете ли вы со мной, миссис де Мариско? - спросил он.
   Пожилой граф Ланди расплылся от удовольствия:
   - Конечно, милорд. - И поцеловал внучку в лоб. - Иди и наслаждайся праздником. Благодарю тебя за танец. Жасмин рассмеялась:
   - Теперь я вряд ли смогу вам отказать. Мой дедушка постарался сделать это невозможным и, мне кажется, поступил так намеренно. Бабушка говорит, в молодости он был совершенным безобразником. Он владел островом Ланди и, будучи последним в роду, лишившись всех средств, занимался пиратством. Так она по крайней мере утверждает.
   Граф Гленкирк взял ее под руку, и они медленно направились к буфету.
   - Я восхищен вашими предками. Дочь короля, внучка пирата. А как быстро вы научились нашим английским танцам! С каждой минутой вы интригуете меня все больше и больше.
   - Я думаю, вам не следует находиться со мной рядом, - проговорила Жасмин, не обращая внимания на его поддразнивания. - Я видела, как отчим вас похитил, когда остальные гости были поглощены моим попугаем. Хорошо еще, что Сибилла не заметила, как вы ушли, потому что лорд Ашбурн вовсю развлекает ее.
   - Я знаю, вам можно верить, - отозвался Яков Лесли, понизив голос. - Моя свадьба с Сибиллой Гордон не состоится, мадам. Но отец скажет ей об этом только завтра утром.
   - Бедняжка Сибилла, - искренне посочувствовала ей Жасмин. - Ее сердце в самом деле принадлежит вам. И уж конечно, она найдет способ обвинить меня в том, как обернулось дело, особенно если увидит нас вместе за ужином.
   - Я хочу быть с вами, Жасмин де Мариско, - ответил он.
   - Милорд, что вы от меня хотите? - спросила девушка. - Вы постоянно ищете встреч со мной, хотя знаете, как это расстраивает мою сводную сестру, и знаете, что она не слишком-то меня любит.
   - Не могу сказать, что я хочу от вас, - сказал Яков Лесли. - Мне хочется быть с вами, узнать вас получше. Можно же здесь где-нибудь укрыться от назойливых глаз. Давайте разыщем одежду и выйдем в сад. Вы не боитесь снега?
   Жасмин рассмеялась:
   - Вы сумасшедший, милорд. Кроме того, для подобной прогулки у меня нет обуви. Бриллианты не особенно греют.
   "Я и в самом деле сумасшедший", - думал он, чувствуя, как безрассудство накатывает на него. И хотя это чувство было ему незнакомо, оно не показалось неприятным.
   - Но где-нибудь мы сможем остаться наедине. Жасмин де Мариско? - произнес он. - Думайте быстро, или я буду вынужден устроить сцену.
   - Мы не можем покинуть праздник прежде короля и королевы, - запротестовала она. - Бабушка только сегодня предупреждала об этом.
   - Яков с Анной не будут о нас скучать. Здесь больше трехсот гостей. А вы знаете, что ваш рот создан для поцелуев и я жажду его поцеловать?
   Пораженная, она глядела на него, отдавая себе отчет в том, что и сама хочет его поцеловать. "Как давно я не целовалась? - старалась припомнить Жасмин. - Когда в последний раз меня поцеловал Ямал?" Она не могла вспомнить и от этого ощутила грусть. Она отвернулась от Гленкирка, чтобы граф не заметил слез в ее глазах.
   Но он все-таки разглядел перемену в выражении ее красивого лица.
   - Вы вспомнили о муже? - спросил он с безошибочной интуицией. - Со дня его смерти вы не целовались с мужчиной? Ведь так, Жасмин де Мариско? Я не хотел, чтобы из-за меня вам сделалось грустно.
   Без слов она кивнула головой.
   Граф Гленкирк повел ее прочь из зала, где вовсю шумел праздник двенадцатой ночи, вверх по лестнице Линмут-Хауса.
   На середине второго пролета Жасмин пришла в себя и спросила;
   - Куда вы меня ведете, милорд?
   - В мои покои, - прямо ответил Лесли. - Я остановился в этом доме в качестве гостя вашего дяди. Жасмин остановилась:
   - Не думаю, что с моей стороны благоразумно сопровождать вас далее, милорд. Наоборот, я считаю это безрассудным.
   Яков Лесли ничего не ответил. Вместо слов он нежно прижал ее лицо к своему и поцеловал в губы долгим и страстным поцелуем. Ее губы инстинктивно ответили, и их дыхания слились. Он оторвался от ее губ и посмотрел в великолепные бирюзовые глаза девушки.
   - Мы очень одиноки. Жасмин де Мариско, и все же никто из нас пока не готов к браку. Давайте этой ночью разделим наше одиночество. Я хочу вас, мадам, и это все. Но я хочу именно этого. Думаю, и вы хотите меня. Если я ошибаюсь, вам стоит только повернуться и спуститься вниз. Я не последую за вами и не буду ни к чему вас принуждать.
   Она безмолвно смотрела на графа. Как он смеет! Как он посмел предложить ей такую вещь... Тыльной стороной ладони он коснулся ее лица и нежно провел по нему от подбородка вверх. От этого прикосновения Жасмин вдруг, к своему ужасу, поняла, что она действительно его хочет. Страсть была ей знакома, и в этот миг тело кричало, требуя утоления желания.
   - Мы оба свободны, и ничто не мешает нам предаться страсти, - нежно уговаривал граф. - Вы так красивы, я не могу себя сдержать. Я знаю, вы не распутница, но вы - женщина, а не девушка, иначе я не предложил бы вам такую связь, мадам.
   Она кивнула, не в силах подыскать нужных слов. Тогда он снова взял ее под руку и повел дальше по лестнице вверх. Не говоря ни слова, она следовала за ним, зная, что теперь уже нет возврата. Да она и не хотела возвращаться. Она не чувствовала, что влюблена в графа Лесли, но стремилась к близости с ним, какая бывает между любовниками.
   Они вошли в его покои, и навстречу поспешил невысокий человек.
   - Сходи незаметно вниз, Фергус Мор, и принеси нам ужин, - распорядился Лесли. - Оставь на столе в гостиной и ложись спать. - И он повел Жасмин дальше. Они оказались в спальне - квадратной комнате средних размеров, с обитыми тканью стенами. В камине ярко пылал огонь. Огромная дубовая кровать, застланная красным бархатом, занимала почти всю стену. Граф плотно прикрыл за собой дверь и, повернувшись к Жасмин, взял ее за руки.
   - Я сошла с ума, - сказала она, обретя голос. - Этого делать нельзя, милорд.
   - Ты боишься? - спросил он и, расстегнув бриллиантовую застежку ягули, склонился, чтобы поцеловать впадинку у основания шеи.
   - Нет, - прошептала она, наслаждаясь прикосновением губ к ее коже. - Я никогда не боялась того, что делают вместе мужчины и женщины.