Старкова Елена. Поцелуй Морты

   – Вот видишь, черный пес, – сказала Наталья. – Что это означает?
   – Пса не вижу, – ответил Майор, пристраивая на носу старомодные круглые очки в железной оправе. – Мне вроде парень мстится, высокий такой и рыжий. Волосы длинные.
   – А я когда дома в станице гадала, видела, что именно собака на Катюшу бросалась! – стояла на своем Наталья.
   Она разнервничалась так, что щеки пошли красными пятнами. Майор обнял сестру за плечи, пытаясь успокоить:
   – У каждой собаки есть хозяин. Давай на хозяина погадаем.
   Наталья снова вгляделась в таз. Однако, несмотря на все усилия, ничего нового не увидела. С мольбой посмотрела на брата:
   – У меня не получается.
   – Ну давай я попробую.
   Майор мягким жестом отстранил сестру, протер очки краешком рубашки и наклонился поближе к тазу. Вода в нем стала мутной, будто туда плеснули молока. И чем больше вглядывался Майор, тем менее прозрачной становилась вода.
   – Да, защита мощная стоит. Что делать, ума не приложу… – Майор недовольно крякнул.
   Сзади к ним тихонько подошла Саша и потянула Деда за край рубахи.
   – Что тебе, Сашенька? – ласково произнес тот. – Иди смотри свою сказку, видишь, мы с тетей Наташей заняты.
   Саша силилась что-то произнести, ужасно, до слез раздражаясь, что не удается выговорить ни слова. Потом взяла Наталью за руку, подвела к комоду в гостиной, где на подставке стоял хрустальный шар, и ткнула в него пальцем.
   Однако ни Майор, ни Наталья никак не могли взять в толк, что же хочет сказать девочка. Саша с досадой махнула рукой, подбежала к ноутбуку и что-то накликала на клавиатуре. Через несколько секунд на экране монитора появилась крупная надпись: Катя – Зрячая!
 
   Наконец-то закончилась сессия, и сбившиеся в стайки студенты, а в их числе Дима, Катя, Лена, Шпиль и Шухрат, стояли перед главным зданием МГУ, возбужденно обсуждая результаты экзаменов. Закончилась для них сессия в целом благополучно, хотя античную литературу пришлось пересдавать чуть ли не всему потоку. Учитывая плачевные результаты общения народа с Нугзаром Виссарионовичем, деканат пошел навстречу студентам и назначил переэкзаменовку с более объективным преподавателем.
   И вот пройден еще один этап их студенческой жизни, как высокопарно выразился декан факультета. Теперь можно передохнуть и расслабиться на вполне законных основаниях – да здравствуют каникулы! Пусть даже и пролетают они обычно так быстро, что глазом моргнуть не успеешь…
   – Слушай, Сидор мой прекрасный, – толкнул Гарик локтем Диму, – что ты тих, как день ненастный, что ты гриву отпустил? Рыжую к тому же. Пошли по пиву вдарим?
   – Нет, с пивом облом, – улыбнулся Сидоркин. – Мы с Катюшей идем в гости к ее родственникам.
   Лена почувствовала, как незримая ледяная игла вонзилась в грудь как раз там, где находится сердце, и прошила ее насквозь, словно бабочку. Но она нашла в себе силы улыбнуться.
   – Никак смотрины? – спросила она с едва заметной ехидцей. – Как мило! Ладно, жених и невеста, желаю хорошо провести время.
   Дима посмотрел на нее немного виновато, а Катя счастливо улыбнулась, чем привела Лену в тихое бешенство. Ни капли деликатности нет у этой пейзанки дикой! Лене с трудом удалось сдержать слезы. Еще не хватало разреветься у них на глазах! Чтобы не заплакать, она впилась острыми ноготками в мякоть ладони, едва не проткнув кожу до крови. Но эта боль помогла ей дождаться, пока не ушли Дима и подхватившая его под руку Катя.
   От Шпиля не укрылось раздраженное состояние Лены.
   – Ленка, хочешь, я тебя провожу? – мягко спросил он.
   – Только тебя мне сейчас и не хватало! – взорвалась Лена. – Оставьте меня все в покое!
   Лена резко повернулась, чтобы Гарик с Шухратом не увидели хлынувшие у нее из глаз крупные, как горошины, слезы, и, не разбирая дороги, побежала в сторону наблюдательной площадки на Воробьевых горах.
   – Смотри, Кум, плачет девка. Вот Димка дурак! – сокрушенно сказал Гарик, глядя ей вслед.
   – Ты о чем? – удивился Шухрат.
   – Да все о том же! Такая баба прямо в руки плывет, мечта поэта. Симпатичная, богатая, папанька с миллиардами. Так нет же, Катьку ему подавай. Ее ведь в приличный дом нельзя привести, деревня деревней… – И Гарик пренебрежительно махнул рукой, как бы говоря: мол, он-то на месте Димки своего шанса бы не упустил.
   – А если это любовь? – мечтательно произнес Шухрат, возводя глаза к облакам над шпилем МГУ.
   – Да какая по нынешним временам любовь? – заржал Гарик. – Эх ты, Туркестан…
   – А ты баран московский, курдючный… – не остался в долгу Шухрат.
   – Бе-э-э! – скорчил смешную рожу Гарик. – Ну что, пиво выдыхается? Пошли займемся делом…
 
   Лена стояла у красной гранитной балюстрады наблюдательной площадки и, положив обе руки на холодный камень широкого парапета, из последних сил старалась унять бившую ее дрожь. Перед ней расстилалась замечательной красоты панорама Москвы с золотыми куполами церквей, огромной чашей стадиона и шпилями высоток, но Лена не видела ничего, совершенно ничего, потому что глаза застилали слезы. К тому же ее терзала жажда мести.
   Дима оскорбил ее и должен за это расплатиться по полной программе. Сейчас Лене казалось: поговори с ней Дима откровенно, покаявшись и сожалея об их расставании, она бы простила его, и они остались бы друзьями. Конечно, это ни в коей мере не соответствовало действительности.
   Нет, каков Дима! Она-то, дура, привыкла считать его своей собственностью и даже частью себя самой, но оказалось все наоборот! В голове не укладывалось, что он самый обычный бабник. Правда, горькая правда, что все мужики сволочи! Больше всего задело то обстоятельство, что на лице у него не было ни следа раскаяния или хотя бы намека на сожаление. Да и смущение, кажется, выглядело неубедительно. А эта деревенская коза рядом с ним – что может быть отвратительнее? На кого он ее променял? На эту плохо одетую и никогда не видавшую парикмахерской Дуньку с двумя русыми косицами? Катька так самонадеянна, что никогда не пользуется косметикой! Никто и никогда не видел на ее розовой мордашке даже намека на макияж!
   Теперь Лене казалось странным, что она была когда-то уверена в Диминой любви и верности! Хотя, надо честно признать, сам он ей никогда в теплых чувствах не признавался и держался с ней по-дружески. Дура, дура! Она-то думала, что это проявление Диминой порядочности, а оказалось, надо было всего лишь затащить его в постель… Как же теперь быть?
   Оставить все, как есть, Лене не позволял характер. Напакостить ему в универе? Пустить какой-нибудь унижающий и обидный слушок? Как бы это не обернулось против нее самой. В МГУ к Диме относились очень хорошо и студенты, и преподаватели. Раньше она этим очень гордилась, а сейчас… Что же все-таки делать? Словно в ответ на этот вопрос перед глазами у Лены возникла вывеска салона магии Норы Кибельской. Эврика! Надо просто обратиться за помощью к фее!
   В чем именно должна заключаться помощь, Лена и сама хорошенько не знала. Действительно, чего же она хочет от Димы? Чтобы он вернулся к ней и полюбил по-настоящему, не так, как эту Катьку? Наверное, нет… Этого мало! Лена решила, что Диму обязательно надо приворожить. Приворожить крепко, а потом бросить, чтобы он страдал и мучился точно так же, как она сейчас…
 
   Как только Лена подошла к салону Норы, она увидела у гранитного, похожего на портал подъезда длинную очередь желающих попасть на прием к ведунье: здесь были женщины разного возраста и, судя по одежде и прическам, разного достатка. Стоять в этой команде неудачниц хотелось меньше всего. Осмотревшись по сторонам, она заметила на стене рекламный щит с контактными телефонами салона. Оставалось только одно: набрать номер на мобильнике и записаться на прием в любой другой день недели. Именно так Лена поступила и уже собралась было уйти, как вдруг массивная дубовая дверь салона открылась, из нее выглянула миловидная девушка, по виду секретарша, и строго оглядела притихших дам.
   – Кто из вас Елена Апулевич? – громко спросила она. – Лена! Есть такая?
   – Есть… – Лена торопливо подошла ближе.
   – Пойдемте со мной!
   И секретарша под глухой ропот оставшихся снаружи клиенток пропустила Лену в приемный покой.
   Нора освободилась уже через несколько минут и лично вышла навстречу поднявшейся из глубокого кресла Лене, чтобы с любезной улыбкой пригласить ее в магический кабинет. Там подвела оробевшую посетительницу к древнему резному стулу, велела сесть за круглый стол, покрытый черной скатертью, сама села напротив. Лена была так поражена мрачным интерьером салона, что Нора велела Лерочке принести стакан минералки. Пока посетительница пила воду мелкими глотками, Нора внимательно рассматривала заплаканную девушку: фамилия ее говорила сама за себя.
   Нора была очень довольна: надо же, такой подарок судьбы! Дочь миллиардера сама пришла, можно сказать, даже приползла к ней на коленях! Нора чувствовала, что девочка крайне самолюбива, на этом она и приготовилась сыграть и, кто знает, может быть, и получить от этого выгоду. И в то же время она уловила в Лене слабое присутствие магической силы.
   – Ты замечала, что сама обладаешь необычными способностями? – спросила ведьма и тут же слукавила: – Я ощутила твое присутствие среди всех этих людей. У тебя очень сильная энергетика, можно сказать, даже мощная, – ласково продолжала врать Нора, – и ты самостоятельно можешь добиться всего, чего только пожелаешь! Если очень сильно пожелаешь, – добавила она, интимно понизив голос.
   Слова Норы пролились на израненную душу Лены целебным бальзамом. Ведь и правда, она кое-что замечала за собой, всякие странные вещи… Может быть, это судьба – ее приход сюда? Конечно, судьба, какие могут быть сомнения!
   – Я пришла к вам за советом. Помогите мне, – немного осмелев, сказала Лена.
   – А я знаю, зачем ты пришла. Дело ведь в любимом парне? Я научу тебя, как справиться с этой жизненной ситуацией.
   – Помогите мне, умоляю. Это невыносимо! – Слезы потекли по щекам Лены, как вода во время сильного ливня.
   И Лена рассказала Норе историю взаимоотношений с Димой Сидоркиным. Обычно она не позволяла себе вот так распускаться и откровенничать в присутствии посторонних, но сейчас что-то в ней сломалось: она просила о помощи так отчаянно, как никогда в жизни. Нора выслушала с сочувственным выражением лица.
   – Хорошо, это можно поправить, – сказала она, как только Лена закончила свою сбивчивую исповедь. – Но учти, тебе придется заплатить за это немалую цену. Подожди, – она жестом руки остановила пытавшуюся что-то объяснить девушку. – Я говорю не о деньгах, деньги – мусор. Мне нужна твоя услуга.
   – Все что угодно! Все, что вы скажете! – Лена была готова пресмыкаться перед Норой.
   – Как ты считаешь, добро прорастает в нас или мы изначально добрые или злые? – Вопрос Норы мог показаться риторическим, но Лена восприняла его очень серьезно и отвечала четко, как на экзамене:
   – Я считаю, что добрый ты или злой – предопределено, и это невозможно изменить, как цвет глаз, ведь недаром говорят, что горбатого могила исправит.
   – Ты и правда так считаешь? – удивилась Нора. – Да, цвет глаз – это серьезно. – Она подалась вперед, и Лена с ужасом отшатнулась: прозрачно-голубые глаза Норы на мгновение превратились в угольно-черные, нечеловечески страшные глаза.
   – Пожалуйста, не надо! – Лена зажмурилась и закрыла лицо руками.
   – Ну хватит дрожать, ведь ты сильная девушка, – назидательным тоном сказала Нора, принимая свой обычный вид. – Я дам тебе самый мощный приворот, самый действенный, но при одном условии: завтра ночью ты порежешь себе палец, очень глубоко, чтобы кровь текла свободно, пропитаешь ею тряпицу, которую я тебе дам, не оставив на ней ни одного белого пятнышка, и сожжешь на пламени свечи, твердя одно: я дарю тебе все, что ты захочешь, только возьми! А еще посетишь кладбище и возьмешь землю с трех разных могил, в которых похоронены Дмитрии. И только после этого проведешь обряд приворота. Поняла? Согласна?
   – И все будет так, как я захочу, Дима полюбит меня? – с мольбой в голосе спросила Лена. – Если да, то я согласна!
   – Не сомневайся, парня твоего мы вернем. Но запомни самое главное! Когда ты сама будешь в полночь читать заклинание, нельзя прерываться ни на одну секунду! Ни на одну! Иначе я не отвечаю за последствия. Ты должна говорить быстро, ясно и четко. И ни в коем случае не покидать круга, в котором нарисуешь пентаграмму. Бери ручку и записывай все слово в слово. А сейчас я проведу свой обряд. Тебе останется только завершить начатое… Готова?
   Лена чувствовала, что сейчас случится самое важное, самое главное в ее жизни. Кажется, это называется переломом судьбы, по крайней мере, она что-то такое слышала…
   – Приворот будет черным, – объявила Нора, – подумай еще раз: ты согласна?
   – Я на все согласна, – ответила измученная Лена, – только помогите мне!
   Сначала требовалось остудить отношения молодого человека с соперницей. Нора плеснула красного вина в красивый серебряный кубок, налила в хрустальную миску воды, поставила рядом с кубком на стол, зажгла возле них свечи и произнесла старинный заговор, который узнала еще от своей бабушки:
   – Не град, не столица, а черная гробница, лежит в ней сатаница, мертвая девица. Рука у нее не поднимается, кровь не разбегается, сердце любовью не загорается, ни о ком не сокрушается, так бы и ты, Дмитрий, не сокрушался о полюбовнице своей, не скучал, не страдал, спокойно ходил, с ней не говорил, мысли о ней в голову не брал, встреч не искал, как и с той в гробу девицей, мертвой сатаницей. Ко всем бы тебе остыть, всех позабыть по чести, кроме Елены-невесты…
   Нора высыпала в воду землю, взятую с заброшенного, не паханного три года поля, тщательно растерла пыль тонкими пальцами, потушила свечу и снова зажгла ее. Лена преданным взглядом смотрела на Нору и непроизвольно повторяла за ней слова, которые, ей казалось, звучали как откровение.
   – Слову моему нет края, нет конца, нет венчального кольца… – продолжала заговор Нора. Теперь ее голос из низкого стал высоким. Он легко и свободно проникал в самые безвестные, далекие уголки подсознания Лены. – Как траву ноги делят, не жалеют, не лелеют, как мышь от кота бежит, собака от палки визжит, так бы и вы, Екатерина и Дмитрий, разлюбились, не сходились, не мирились и не встречались, от моей тоски до вашей гробовой доски.
   Слезы счастья катились по лицу Лены. Она чувствовала, как рвут слова Норы те незримые связи, которыми были привязаны друг к другу Дима с Катей. Нарастало чувство злорадства: пострадай-ка и ты, милый мой, как я страдала! И еще она пережила восторг освобождения. То же самое испытывает подсудимый, приговоренный к пожизненному заключению, когда ему зачитывают помилование.
   Теперь Нора начала приворот. Дело это пустяковое, но эффектное, и она всегда пользовалась для этого бабкиными средствами, не прибегая к западной магии.
   – Вы, три сестрицы, одна кривая, другая хромая, третья сухорукая, помогите мне в деле моем! – Нора изломала три восковые свечи. – Одна сестра допека, другая зануда, а третья притвора. Одна допеки, вторая зануди, третья поверни жениха чванливого к невесте своей, – Нора бросила восковые обломки в чашу с водой, – чтобы его тягло, чтобы пекло, чтобы приворотило. Чтобы ел, да не заедал, чтобы пил, да не запивал, гулял бы, да не загуливал, не слушал бы ни старых, ни молодых, ни малых, ни больших, ни первого, ни последнего. Чтобы Елена для него была одна по всей жизни и до самой смерти. – Нора бросила в миску несколько горстей бесплодной земли и закончила приворот словами: – Закрыла, зарыла и забыла, на замок замкнула, его царь-рыба умыкнула.
   Нора отпила вина из серебряного кубка и подала остаток Лене:
   – Пей до дна!
   Та послушно допила вино. После этого Нора отпустила измученную переживаниями девушку.
   Лена и сама, судя по ее виду, торопилась уйти, изо всех сил стараясь, чтобы уход не выглядел, как бегство. Распрощавшись с ней, Нора сидела несколько минут совершенно неподвижно. Она была несказанно довольна собой.
   Глупая Лена сделает все, что она велела: она порежет палец, и ее горячая, молодая, красная кровь пропитает записку к хозяйке перекрестков и мертвых младенцев – Лилит, чье имя лучше не произносить вслух, особенно после наступления темноты…
 
   По дороге в Гольяново Дима купил букет великолепных рыжих гербер для Натальи, бутылку французского коньяка для Майора и черную плюшевую собачку с розовым язычком для Саши, после чего почувствовал себя во всеоружии. По правде сказать, он немного волновался перед встречей с будущей тещей, да и кто бы не волновался, хотя Катя уверяла, что ее родственники настроены по отношению к нему вполне благожелательно.
   Катя пребывала в отличном настроении, одно ее беспокоило: по телефону мама сказала, что уже несколько дней находится в Москве, и на вопрос, почему же она не позвонила ей сразу, отвечала очень уклончиво и попросила срочно приехать к дяде Коле домой. Да не одной, а со своим парнем, потому что, мол, это очень важно. Сначала Катя удивилась, что родственники знают о существовании Димы, а потом решила, что в этом нет ничего особенного, если принять во внимание их семейные традиции.
   Ни Дима, ни Катя никогда не были в Гольянове. С виду это был обычный спальный район Москвы, застроенный в лучшие годы социализма разнокалиберными панельными пятиэтажками, стоящими блоками под разными углами друг к друг. Но в целом он производил приятное впечатление благодаря обилию зелени и особенно большому пруду в виде широкой, похожей на бумеранг дуги с закругленными краями, на который и выходили окна квартиры Майора. Катя подвела Диму к двенадцатиэтажной башне в торце пруда и сказала, что они пришли…
 
   Наталья в это время смотрела на них из окна одиннадцатого этажа и тоже волновалась: не каждый день знакомишься с будущим мужем своей дочери. Ох, лишь бы они были счастливы! Вот и у нее, и у Майора личная жизнь не задалась, ведь колдуны и ведьмы могут быть счастливы только в браке друг с другом, да и то лишь с равными по силе и возможностям. Вроде бы не худший вариант, и теоретически вполне можно найти супруга среди своих, ан нет! У магов почти никогда не бывает настоящей любви, за редким исключением единицам удается создать колдовскую семью, что, наверное, справедливо, поскольку это и есть часть платы за свое могущество.
   – Идут! – крикнула Наталья, глядя в окно кухни. – А парень-то высокий какой! И рыжий. Вон, смотри, волосы приглаживает. Уже в подъезд входят.
   – Высокий, говоришь? – улыбнулся Майор. – Не его ли я в воде давеча углядел? Ну что застыла, иди встречай зятька.
   Майор шутливо подтолкнул сестру в сторону входной двери.
   – Что смешного-то? – ворчала Наталья, открывая замок, а через секунду ее уже крепко обнимала Катя.
   – Мама, мамочка, я так по тебе скучала! – воскликнула она, целуя Наталью. – Привет, дядь Коль! Сашуня, дай я тебя в макушку чмокну! А это мой Дима…
   Сидоркин в одну секунду преодолел смущение, и ему вдруг показалось, что этих радостно настроенных людей он знал всегда, всю жизнь. Он вручил букет широко улыбавшейся Наталье, которая не стала жеманиться, а заметила, что все цветы, похожие на ромашки, – ее любимые. Майор довольно крякнул, пестуя в ладонях бутылку очень дорогого коньяка, а Саша приняла подарок с неподвижным, каменным лицом, но по тому, как она прижала к себе черную плюшевую собачку, было видно, что игрушка пришлась ей по душе.
   У Димы Сашина более чем сдержанная реакция вызвала удивление. Несколько секунд он рассматривал странную девочку, но очень быстро составил мнение о ней: ребенок не вполне нормальный, но не настолько, чтобы нельзя было общаться на равных. Он с доброй улыбкой сделал собачке «козу» и прошел следом за Катей в гостиную, где уже был накрыт стол, да такой, что ножки под ним подламывались от обилия яств.
   Так как это был обед, в фарфоровой супнице пламенел кубанский борщ, в салатнице высилась горка баклажанной икры, в глиняной миске прижимались друг к другу пупырчатыми бочками малосольные огурчики, на овальном блюде возлежал запеченный в духовке до золотистого цвета судак. А пироги, уложенные горкой на большом круглом подносе, были такими румяными и пышными, что от одного их вида у Димы потекли слюнки.
   Но сесть за стол без приглашения он постеснялся, а будущая теща взяла на себя инициативу и дала команду мыть руки. Когда Дима с Катей отправились в ванную, Майор посмотрел на сестру и с глубокомысленным видом произнес:
   – Паренек этот непрост, Наталья, ох непрост. Большая сила ему дадена, только он, похоже, пока не знает об этом.
   Как только Катя и Дима вернулись в гостиную, Наталья пригласила всех к столу. Садясь за стол, Дима увидел на противоположной стене шашку с георгиевской лентой. Что-то было в ней такое, что Дима не мог отвести глаз.
   – Это настоящая шашка или современная имитация? – спросил он Майора.
   – Настоящая! Дед мой, есаул Войска Донского, спас ее во время Гражданской войны, когда красные заняли Кубань. Спрятал в колодце… Ты о расказачивании слышал?
   – Читал…
   – Восемьдесят лет милая моя пролежала в тайнике, пока я не достал ее уже при Ельцине. Вот смотри, темляк-то георгиевский как хорошо сохранился! Шашка эта непростая.
   Майор снял шашку со стены и подал в руки подошедшему Диме. Приятная тяжесть старого оружия поразила его. С почтением потянув за рукоять, Дима внимательно рассмотрел обнажившийся клинок – на нем были видны щербины и глубокие царапины. Ему вдруг показалось, что шашка стала нестерпимо горячей, и он поспешил вернуть ее хозяину.
   – Двойного назначения шашка, – с загадочным видом сказал Майор, принимая обеими руками оружие.
   Но тут Наталья возмутилась, что мужчины не вовремя занялись железкой, велела повесить шашку на место и усаживаться обратно за стол, пока обед не остыл. Кате пришлось то и дело подкладывать Диме на тарелку тещины пироги, которые он тут же и уничтожал с неприличной скоростью – уж больно вкусно, никогда не ел ничего подобного.
   За столом текла обычная в таких случаях беседа, но Дима заметил, что время от времени Майор поглядывает на него с нескрываемым интересом.
   – Ты, Катя, что-нибудь рассказывала Диме о нас? – спросил племянницу Майор.
   – Нет… Даже думать об этом не хочу!
   Наталья строго глянула на дочь, и та замолчала, опустив с виноватым видом глаза в тарелку.
   – Слушай, Дима… – сказала Наталья. – И я, и дед Коля, и Сашенька, ну и, само собой, Катерина – все мы из непростого рода. Ты в колдовство веришь?
   Дима растерянно посмотрел на Катю, а потом обвел взглядом будущих родственников.
   – В колдовство? Да нет, пожалуй, не верю…
   – Не веришь? – спросил Майор без всякого осуждения. – Ну и не верь, не верь, дело хозяйское, только не случилось ли с вами, детки, что-нибудь странное за последнее время? Или даже страшное?
   Странное или страшное? В последнее время все было странным и страшным. Катя рассказала о нападении на них с Димой темной сущности в подземелье и о том, как Дима исчез прямо на глазах у друзей в кирпичной стене.
   – И что дальше было? – Майор уставился на него голубыми глазами, и Дима поежился: у него по спине словно пробежал сквознячок.
   – Ну я попал в какое-то очень странное место, где нет времени.
   – Ты там собаку черную видел? – взволнованно спросила Наталья.
   – Видел, только это не собака. Это какое-то паранормальное явление. Сгусток тьмы. Она может принимать вид собаки.
   Наталья предположила, что это и есть та самая древняя темная материя, из которой Господь создал Вселенную. Это был величайший магический акт творения. Под воздействием магии темная материя может принимать любую выбранную форму и выполнять волю того, кто ее пробудил. Она одновременно и живая, и мертвая, а также может расти и взрослеть, если ее подкармливать страстями и сильными чувствами. От положительных эмоций она добреет, зато от негативных становится разрушительной и злобной.
   – Короче, каков хозяин, такова у него и собака! – заявил, когда Наталья закончила свои рассуждения, Майор. – Но главное, Тьма вызывает у людей сильнейший страх, а страх – это выброс негативной энергии. Ее Тьма умеет собирать и копить, а потом делится со своими хозяевами. И те с ее помощью сбрасывают годы, проще говоря, молодеют. Я думаю, ее насылает тот, кто решил достичь вечной молодости.
   На лице у Димы появилось сосредоточенное выражение. Перед его глазами пронеслись, сменяя друг друга в бешеном темпе, картины последних событий: Тьма, напавшая на них с Катей, похожая на кладбище Вечность и отец, пришедший на собственные похороны, чтобы предупредить его об опасности.
   – Я знаю, кто это! – уверенно заявил Дима. – Его зовут Нугзар!
   – Уже проще, когда знаешь, кого искать, – с облегчением вздохнул Майор.
   Маленькая Саша неслышно подошла к старому комоду и сняла с него большой хрустальный шар. Бережно поставила перед Катей и требовательно указала на шар пальцем. Катя взяла в руки шар, удивляясь своим ощущениям: ей показалось, что он как бы стал частью ее самой, продолжением ее рук и даже тела.
   Говорят, что смотреть в стеклянный шар и видеть незримое могут многие, только не все догадываются об этом. Когда-то, может быть не одну тысячу лет назад, подарил такой шар ангел-хранитель одной ясновидящей и завещал помогать людям бескорыстно. Однако женщина не сдержала своего слова: наоборот, стала алчной и начала требовать за предсказания большие деньги. Жадность и наслаждение собственным могуществом поселились в ее сердце.