Страница:
— Да, — Мэт нахмурился, — но королю принадлежит вся власть! Он самый могущественный колдун, и за его спиной поддержка Сатаны!
— Да, так может показаться. Но знай, глупый, сующий всюду свой нос человек, что Сатана поможет любому, кто домогается трона, потому что все это кончается гражданской войной, а горе и беды, которые она несет, заставляют многих терять веру и проклинать Господа Бога.
— И Сатана заполучает их души!
— Он собирает бесполезные вещи. Таким образом, силы Ада могут помогать королю, но они точно так же могут помочь и мне.
— Сатана всегда в выигрыше, — кивнул Мэт. — Вот это уже звучит разумно. Чем раньше ты выступишь против короля, тем скорее один из вас умрет, и тогда Сатане уже не надо долго ждать, чтобы заполучить твою душу.
Злые огоньки вспыхнули в глазах Бруитфорта, но он сдержался:
— Все точно так. И тогда это становится соревнованием сил. Король должен стремиться всеми силами побороть меня, прежде чем я наберу достаточно силы, чтобы свергнуть его. — На его лице снова промелькнула кривая усмешка. — Но здесь он уже проиграл. Я смог противопоставить его колдовству свое собственное, я набрал такую армию, которая смогла выступить против его войска и отбросить его, и таким образом я постепенно захватил землю и теперь властвую над половиной Ибирии, а скоро моя власть распространится вообще на большую часть страны.
Тут Мэту случайно пришла в голову мысль:
— Конечно, ты мог бы в душе оставаться хорошим человеком и просто достаточно долго притворяться порочным и злым, чтобы заручиться поддержкой Сатаны.
Бруитфорт откинул назад голову и рассмеялся:
— Ты думаешь, так легко обвести вокруг пальца Короля Лжи? Заверяю тебя, нет! Он сразу распознает истинное Зло, когда видит его! Он никогда не будет помогать человеку, который в глубине души остается верен добру!
— Тогда чьих же солдат, которые грабили и насиловали в деревнях, я видел? Твоих или королевских?
— Моих. — Ухмылка расползлась еще шире по лицу герцога. — Я привязал их к себе, пообещав жестокие удовольствия и богатства, добытые грабежом. Ну и конечно, пренебрежение законом, которое делало такие вещи возможными.
— Это значит, что королевские солдаты ничем не лучше твоих.
— Конечно. Если уж хочешь сохранить трон, следует быть точно таким же, как и я, и даже чуть-чуть превосходить меня, и без промедления, безжалостно подавлять первые же признаки любого сопротивления. А вот тут-то он и оплошал. Ему не хватило ума, чтобы разглядеть появление соперника, он не сумел разглядеть моей лжи и лицемерия, а теперь уже слишком поздно, и у меня достаточно силы, чтобы сразиться с ним. Так что он умрет, и, я думаю, этого осталось ждать недолго.
Так вот почему у Мэта было так мало неприятностей с Гордогроссо! Король, оказывается, был занят бунтом в своей собственной стране. В этот момент Мэта как будто озарило:
— Так это была атака сэра Ги! И это он дал тебе шанс!
— Точно так. — Герцог повернулся к сэру Ги и с издевкой поклонился. — Черный Рыцарь нанес удар по могущественным лордам, которые истязали своих крестьян, и оставил за собой дыры в покрове Зла.
— А ты незамедлительно их заполнил.
Бруитфорт кивнул головой:
— Он разделался с порочными нарушителями закона, которые стремились жить за счет слабых, и завоевал преданность бедняков, он разделался с королевскими сборщиками налогов и подорвал власть короля в деревнях. Он собрал вокруг себя всех дураков, которые поклоняются Добру. Они все вылезли из своих потайных мест и собрались вместе. И вот тут-то совершенно неожиданно над королем нависла угроза, которая могла оказаться роковой.
— Поэтому ему пришлось стянуть большую часть своих войск, чтобы удержать сэра Ги и его последователей в замке, а пока они были заняты этим, ты захватил все владения, которые Черный Рыцарь освободил.
Сэр Ги пристально смотрел на них. Его лицо побледнело.
— Все точно так. — Ухмылка герцога стала похожей на оскал акулы. — Пусть другие тратят попусту время на споры, а я выжидал, гнулся в поклонах, расшаркивался, а потом нанес удар. И все же, чтобы выступить против короля, я должен собрать все силы, какие только смогу, потому что, даже ослабленный, он обладает необычайной колдовской силой. Присоединяйся ко мне, Маг! Укрепи мои силы! Освободи Ибирию от этого развращенного монарха!
— И замени его на другого, еще более порочного? — подсказал Мэт. — На еще более изощренного в своей способности делать жизнь людей жалкой и безысходной?
— Да ты тогда сможешь получить власть, о которой едва ли и мечтать-то можешь. Присоединяйся к моим развлечениям, и тогда у тебя будет такая власть на земле! Ты будешь вторым после меня! Самые прекрасные девушки королевства — и только на одну ночь! Прекрасное мясо, утонченные вина, великолепные одежды! Что скажешь на это, Маг? Согласен на богатство, роскошь ч власть? Или хочешь умереть в страшных муках?
Герцог посмотрел вверх, его рука шевельнулась, и Мэт почувствовал страшную боль в ступне. Он закричал, и комната исчезла за красной пеленой. Постепенно пелена стала исчезать. Теперь вся боль сконцентрировалась в ступне в маленький пульсирующий комок. Как сквозь туман, Мэт смог разглядеть лицо герцога: выпученные глаза, поблескивающие в оскале зубы и довольная улыбка.
— Выбирай. — Слова вырывались с тяжелым дыханием. — Выбирай.
И Мэт выбрал.
Мучитель вскрикнул, но рука осталась на прежнем месте. И тут Мэт начал жевать ее, стараясь не обращать внимания на омерзительный вкус. Неожиданно рука взметнулась, и тряпичный кляп оказался во рту Мэта. На вкус кляп был отвратителен, да и запах был не лучше.
Тяжело дыша, герцог склонился над ним. Его глаза сверкали бешенством.
— Неплохая попытка! Но ты промахнулся. Маг! Здесь нас слишком много, и есть кому тебя остановить! Нас не одолеть!
Мэт взглянул на герцога, и сквозь кляп послышались булькающие звуки... Но мозг Мэта лихорадочно работал, пытаясь вспомнить стихи, которые сработали бы, даже если их не произносить вслух.
— Ну так знайте, — тяжело дыша, заговорил герцог, — что мы захватили ваших друзей и убили их.
Мэт нахмурился. Друзей? О ком говорил этот человек?
— Ваши животные, ваши звери! — рявкнул герцог. — Дракон и этот дурацкий гибрид. Мы их поймали и откачали всю кровь.
Мэт уставился на герцога, каждый мускул его тела был напряжен. Ах так, ну тогда в сторону всякую этику, такой злодей не достоин никакого сожаления, никакой жалости. Мэт заставит его сгореть дотла изнутри, а его ногти начнут врастать в его собственное тело, тело, а барабанные перепонки взорвутся... Неожиданное успокоение волной прокатилось по всему телу, как будто какой-то дух наполнил Мэта милосердием и сдержанностью. Все-таки этот человек был живым существом, и в конце концов, может быть, и следовало его убрать прежде, чем он причинит кому-то боль, но у Мэта не было права вершить над ним суд. Мучения могут подождать, они настигнут его и после смерти, если он того заслуживает, в чем маг ни на секунду не сомневался. Это было не его дело. Хватит. Надо вернуться к стихотворению, обладающему большой силой, если даже его не произносить вслух.
— Их кровь придаст мне необычайную силу! — Глаза герцога сузились. Сейчас он был полностью занят делом, на время отложив пытки в сторону. — Да и твое волшебство тоже, хотя, если придется, я смогу действовать и без него. Но у меня есть еще один источник власти над вами, и гораздо более сильный. — С этими словами он повернулся к Иверне.
Сердце Мэта почти остановилось. И тут он начал неистово произносить про себя строчки стихотворения, которые ему удалось мысленно срифмовать.
Глаза герцога мерцали недобрым светом, когда он оглядывал Иверну с головы до ног, но говорил он только о деле, как и обещал.
— Земли твоего отца граничат с моими, дамочка, но они граничат и с Меровенсом. Ваши земли протянулись по границе и проходят через горы на пятьдесят миль. Расстояние достаточно большое, и никакая армия не сможет нанести мне удар с тыла. И я мог бы взять столицу только для того, чтобы вернуть мои владения, которых меня лишила эта стерва из Меровенса.
На мгновение Мэт застыл, потом, прищурив глаза, он мысленно переделал последнюю строку стихотворения. Что ж! Герцог навредил себе сам...
— Твой отец был моим пленником, как ты знаешь. — Герцог внимательно всматривался в лицо Иверны: его интересовало, как она отреагирует на слово «был». — Он был храбрым, но глупым человеком и выдержал все мои пытки, но не отказался от своих земель в мою пользу. Теперь он мертв.
Иверна с ужасом смотрела на него.
— Я понимаю, как это тяжело, — мягко сказал герцог, в его голосе засквозили нотки сочувствия. — Поплачь, надо дать выход своему горю.
Слезы хлынули по щекам Иверны, как она ни старалась сдержать рыдания. Девушка зажмурила глаза и прикусила губу.
— Не сдерживайся, не сдерживайся, — утешал ее герцог. — Никто не осудит тебя за твои слезы раскаяния.
Раскаяния? За что?
— Отец! Мой бедный отец! — задыхалась Иверна.
— Ай-ай, конечно, это тяжело. Очень тяжело, — вкрадчиво приговаривал герцог, — но ты должна знать, бедная девушка...
Иверна не могла больше сдерживать стоны, хлынул поток слез, она дрожала и всхлипывала. Герцог, напряженный, как натянутая струна, нашептывал какие-то успокоительные слова, похлопывая по связанным рукам пленницы. Ему даже в голову не приходило, что виной ее страданий был он сам.
Похоже, он выбрал правильную стратегию. Когда всхлипывания стали затихать, герцог решил перейти к советам:
— Ты же всего-навсего слабая женщина и к тому же такая молоденькая. Совершенно очевидно, что ты не готова управлять герцогством. Для тебя это будет непосильной ношей. Ты вся согнешься под ней, она тебя сломает. Даже если ты просто будешь вершить правосудие, это будет мукой. Разве ты сможешь отдать приказ, чтобы убийцу повесили, а потом спокойно уснуть?
Иверна продолжала причитать.
— Отвали от нее! — рыкнул Фадекорт. — Неужели ты не можешь оставить ее один на один со своим горем?
Герцог бросил взгляд на циклопа, его глаза сузились, и он кивнул палачу. Метнулась рука — рот и нос циклопа заткнули тряпкой, другая рука поднесла раскаленное железо к его плечу. Фадекорт изогнулся от боли, но смог сдержать крик.
Иверна, стоявшая спиной к Фадекорту, все еще плакала и не заметила, что происходит сзади.
— Нет, совершенно очевидно, ты не можешь принять на себя такую тяжесть, — нашептывал герцог. — Бедная девушка, я тебе помогу! Только передай мне свои земли, и я за тебя буду ими управлять мудро и справедливо!
— Никогда! — Голос Иверны звучал хрипло. Глаза герцога сверкнули.
— Никогда — это слишком большой промежуток времени. Твой народ страдает, даже сейчас его обирают мародеры. Могут ли они ждать, когда ты найдешь время, чтобы взять па себя управление своими землями?
— Осторожнее. — Хотя сэр Ги говорил очень тихо, казалось, его голос заполнил всю камеру. — Осторожнее, что, если он врет? Возможно, что твой отец все еще жив. Может быть, он изувечен и не в силах править. В таком случае ты передашь ему свое регентство, а не...
— Заткнись! — рявкнул герцог, и в грудь сэра Ги вонзились кинжалы. Его скулы сжались, подавляя крик боли, а чья-то мясистая рука заткнула ему рот.
Но его слова сработали. В глазах Иверны засветился огонек надежды, и она воскликнула:
— Никогда, герцог-злодей! Пытай меня, как тебе заблагорассудится, я никогда не отдам бедных крестьян моего отца и наши плодородные земли в твои злые руки! За них я перенесу все муки!
— Будь уверена, ты помучаешься! — взорвался Бруитфорт. — Твой отец действительно умер! Он умер на моих руках, которыми я держал орудия пыток, но этот глупец отказался уступить мне свои земли! Тебя ждет такая же участь!
— Мне только остается доследовать примеру такого достойного человека! — воскликнула Иверна с побледневшим от гнева лицом.
— Ну что ж, тебе будет предоставлена такая возможность! — загремел герцог. Его гнев погас так же быстро, как и вспыхнул. Предвкушение извращенного удовольствия отразилось на его лице дьявольским ликованием.
— Я вырву у тебя власть, в которой ты мне отказала! Если уж я не могу получить полноту власти от твоего народа, я добьюсь ее, унизив и развратив тебя! Да, даже если бы твои земли и люди перешли ко мне, это уже было бы полнейшим унижением, но я добьюсь своего, я разделаюсь с твоей невинностью, ты сломаешься под жестокими пытками, и это будет продолжаться до тех пор, пока ты не станешь умолять меня сама забрать все, чтобы я хоть чуть-чуть пожалел тебя! — Из уголка его рта снова потянулась струйка слюны. — Я сломаю твою душу и выпью всю твою силу! И все же мы должны начать этот праздник пытки с закуски, а на закуску займемся рыцарем. А ты присоединишься ко мне и будешь наблюдать, каким извращенным пыткам я его подвергну. И он порадует меня своими криками!
Резким поворотом головы сэр Ги отбросил руку, зажимавшую ему рот:
— Даже если он сможет вырвать из меня крик, не обращайте на это внимания! — Палач наотмашь ударил его по губам.
— Грязный злодей! — закричала Иверна. — Неужели ты думаешь, что тебе удастся погубить такого хорошего человека?
— Без труда, — насмешливо бросил герцог. — Думаешь, его Бог поможет ему спастись? Нет, Он имеет дело только с живыми людьми, а этот уже будет полумертвым. Если только ты захочешь спасти его от пыток, можешь закричать в любой момент, что уступаешь мне свои земли. Но будь уверена, что, если у тебя хватит силы духа молчать, пока Черный Рыцарь не умрет под пытками, следующей будешь ты!
Дальше Мэт уже не мог этого терпеть. Он собрал все силы и начал мысленно произносить стихотворение:
Герцог кричал что-то на испорченной латыни, но Мэт не мог понять, что именно. Похоже, он требовал, чтобы его враги были уложены и крепко связаны. Сэр Ги, Фадекорт и Иверна были без сознания, сам Мэт почувствовал, как на него накатывается черный туман. Он начал быстро проговаривать про себя:
— Свяжите рыцаря снова и бросьте циклопа и ловкача в самую грязную камеру, их тоже свяжите и по кляпу в рот. Мы позабавимся с ними вволю, когда разделаемся с дамочкой. Давайте!
— Маг пришел в себя! — раздался голос позади Мэта. Бруитфорт быстро повернулся и взмахнул дубинкой.
Сильный удар по голове — и черный прилив подхватил Мэта.
Глава 22
— Да, так может показаться. Но знай, глупый, сующий всюду свой нос человек, что Сатана поможет любому, кто домогается трона, потому что все это кончается гражданской войной, а горе и беды, которые она несет, заставляют многих терять веру и проклинать Господа Бога.
— И Сатана заполучает их души!
— Он собирает бесполезные вещи. Таким образом, силы Ада могут помогать королю, но они точно так же могут помочь и мне.
— Сатана всегда в выигрыше, — кивнул Мэт. — Вот это уже звучит разумно. Чем раньше ты выступишь против короля, тем скорее один из вас умрет, и тогда Сатане уже не надо долго ждать, чтобы заполучить твою душу.
Злые огоньки вспыхнули в глазах Бруитфорта, но он сдержался:
— Все точно так. И тогда это становится соревнованием сил. Король должен стремиться всеми силами побороть меня, прежде чем я наберу достаточно силы, чтобы свергнуть его. — На его лице снова промелькнула кривая усмешка. — Но здесь он уже проиграл. Я смог противопоставить его колдовству свое собственное, я набрал такую армию, которая смогла выступить против его войска и отбросить его, и таким образом я постепенно захватил землю и теперь властвую над половиной Ибирии, а скоро моя власть распространится вообще на большую часть страны.
Тут Мэту случайно пришла в голову мысль:
— Конечно, ты мог бы в душе оставаться хорошим человеком и просто достаточно долго притворяться порочным и злым, чтобы заручиться поддержкой Сатаны.
Бруитфорт откинул назад голову и рассмеялся:
— Ты думаешь, так легко обвести вокруг пальца Короля Лжи? Заверяю тебя, нет! Он сразу распознает истинное Зло, когда видит его! Он никогда не будет помогать человеку, который в глубине души остается верен добру!
— Тогда чьих же солдат, которые грабили и насиловали в деревнях, я видел? Твоих или королевских?
— Моих. — Ухмылка расползлась еще шире по лицу герцога. — Я привязал их к себе, пообещав жестокие удовольствия и богатства, добытые грабежом. Ну и конечно, пренебрежение законом, которое делало такие вещи возможными.
— Это значит, что королевские солдаты ничем не лучше твоих.
— Конечно. Если уж хочешь сохранить трон, следует быть точно таким же, как и я, и даже чуть-чуть превосходить меня, и без промедления, безжалостно подавлять первые же признаки любого сопротивления. А вот тут-то он и оплошал. Ему не хватило ума, чтобы разглядеть появление соперника, он не сумел разглядеть моей лжи и лицемерия, а теперь уже слишком поздно, и у меня достаточно силы, чтобы сразиться с ним. Так что он умрет, и, я думаю, этого осталось ждать недолго.
Так вот почему у Мэта было так мало неприятностей с Гордогроссо! Король, оказывается, был занят бунтом в своей собственной стране. В этот момент Мэта как будто озарило:
— Так это была атака сэра Ги! И это он дал тебе шанс!
— Точно так. — Герцог повернулся к сэру Ги и с издевкой поклонился. — Черный Рыцарь нанес удар по могущественным лордам, которые истязали своих крестьян, и оставил за собой дыры в покрове Зла.
— А ты незамедлительно их заполнил.
Бруитфорт кивнул головой:
— Он разделался с порочными нарушителями закона, которые стремились жить за счет слабых, и завоевал преданность бедняков, он разделался с королевскими сборщиками налогов и подорвал власть короля в деревнях. Он собрал вокруг себя всех дураков, которые поклоняются Добру. Они все вылезли из своих потайных мест и собрались вместе. И вот тут-то совершенно неожиданно над королем нависла угроза, которая могла оказаться роковой.
— Поэтому ему пришлось стянуть большую часть своих войск, чтобы удержать сэра Ги и его последователей в замке, а пока они были заняты этим, ты захватил все владения, которые Черный Рыцарь освободил.
Сэр Ги пристально смотрел на них. Его лицо побледнело.
— Все точно так. — Ухмылка герцога стала похожей на оскал акулы. — Пусть другие тратят попусту время на споры, а я выжидал, гнулся в поклонах, расшаркивался, а потом нанес удар. И все же, чтобы выступить против короля, я должен собрать все силы, какие только смогу, потому что, даже ослабленный, он обладает необычайной колдовской силой. Присоединяйся ко мне, Маг! Укрепи мои силы! Освободи Ибирию от этого развращенного монарха!
— И замени его на другого, еще более порочного? — подсказал Мэт. — На еще более изощренного в своей способности делать жизнь людей жалкой и безысходной?
— Да ты тогда сможешь получить власть, о которой едва ли и мечтать-то можешь. Присоединяйся к моим развлечениям, и тогда у тебя будет такая власть на земле! Ты будешь вторым после меня! Самые прекрасные девушки королевства — и только на одну ночь! Прекрасное мясо, утонченные вина, великолепные одежды! Что скажешь на это, Маг? Согласен на богатство, роскошь ч власть? Или хочешь умереть в страшных муках?
Герцог посмотрел вверх, его рука шевельнулась, и Мэт почувствовал страшную боль в ступне. Он закричал, и комната исчезла за красной пеленой. Постепенно пелена стала исчезать. Теперь вся боль сконцентрировалась в ступне в маленький пульсирующий комок. Как сквозь туман, Мэт смог разглядеть лицо герцога: выпученные глаза, поблескивающие в оскале зубы и довольная улыбка.
— Выбирай. — Слова вырывались с тяжелым дыханием. — Выбирай.
И Мэт выбрал.
Герцога отшвырнуло прочь от Мэта, и он буквально влип в каменную стену. Но этот удар не свалил его с ног. Оторвавшись от стены, он потряс головой, и в следующую секунду небольшой кнут с острыми железными шипами полоснул Мэта по груди. Мэт закричал от боли, но не остановился:
Иной палач силен и крут,
Всегда согнет железный прут,
Но он не разберется с нами!
Я — той страны рисковый мэн,
Где бокс придумал джентльмен, —
Правь, Британия, морями!
Шипы взметнулись в воздухе, и через мгновение кто-то за спиной Мэта завопил от боли. Эта победа вдохновила Мэта, и он прокричал:
Кто на британца поднял кнут,
Того в момент кнутом побьют,
Копавший яму — будет в яме!
— Заткните его! — заверещал герцог. Рука резко опустилась на лицо Мэта, но он, по счастью, не успел закрыть рот и тут же ее укусил.
Удар врага — врагу вернут,
Экскюз ми, зря ты поднял кнут —
Правь, Британия...
Мучитель вскрикнул, но рука осталась на прежнем месте. И тут Мэт начал жевать ее, стараясь не обращать внимания на омерзительный вкус. Неожиданно рука взметнулась, и тряпичный кляп оказался во рту Мэта. На вкус кляп был отвратителен, да и запах был не лучше.
Тяжело дыша, герцог склонился над ним. Его глаза сверкали бешенством.
— Неплохая попытка! Но ты промахнулся. Маг! Здесь нас слишком много, и есть кому тебя остановить! Нас не одолеть!
Мэт взглянул на герцога, и сквозь кляп послышались булькающие звуки... Но мозг Мэта лихорадочно работал, пытаясь вспомнить стихи, которые сработали бы, даже если их не произносить вслух.
— Ну так знайте, — тяжело дыша, заговорил герцог, — что мы захватили ваших друзей и убили их.
Мэт нахмурился. Друзей? О ком говорил этот человек?
— Ваши животные, ваши звери! — рявкнул герцог. — Дракон и этот дурацкий гибрид. Мы их поймали и откачали всю кровь.
Мэт уставился на герцога, каждый мускул его тела был напряжен. Ах так, ну тогда в сторону всякую этику, такой злодей не достоин никакого сожаления, никакой жалости. Мэт заставит его сгореть дотла изнутри, а его ногти начнут врастать в его собственное тело, тело, а барабанные перепонки взорвутся... Неожиданное успокоение волной прокатилось по всему телу, как будто какой-то дух наполнил Мэта милосердием и сдержанностью. Все-таки этот человек был живым существом, и в конце концов, может быть, и следовало его убрать прежде, чем он причинит кому-то боль, но у Мэта не было права вершить над ним суд. Мучения могут подождать, они настигнут его и после смерти, если он того заслуживает, в чем маг ни на секунду не сомневался. Это было не его дело. Хватит. Надо вернуться к стихотворению, обладающему большой силой, если даже его не произносить вслух.
— Их кровь придаст мне необычайную силу! — Глаза герцога сузились. Сейчас он был полностью занят делом, на время отложив пытки в сторону. — Да и твое волшебство тоже, хотя, если придется, я смогу действовать и без него. Но у меня есть еще один источник власти над вами, и гораздо более сильный. — С этими словами он повернулся к Иверне.
Сердце Мэта почти остановилось. И тут он начал неистово произносить про себя строчки стихотворения, которые ему удалось мысленно срифмовать.
Глаза герцога мерцали недобрым светом, когда он оглядывал Иверну с головы до ног, но говорил он только о деле, как и обещал.
— Земли твоего отца граничат с моими, дамочка, но они граничат и с Меровенсом. Ваши земли протянулись по границе и проходят через горы на пятьдесят миль. Расстояние достаточно большое, и никакая армия не сможет нанести мне удар с тыла. И я мог бы взять столицу только для того, чтобы вернуть мои владения, которых меня лишила эта стерва из Меровенса.
На мгновение Мэт застыл, потом, прищурив глаза, он мысленно переделал последнюю строку стихотворения. Что ж! Герцог навредил себе сам...
— Твой отец был моим пленником, как ты знаешь. — Герцог внимательно всматривался в лицо Иверны: его интересовало, как она отреагирует на слово «был». — Он был храбрым, но глупым человеком и выдержал все мои пытки, но не отказался от своих земель в мою пользу. Теперь он мертв.
Иверна с ужасом смотрела на него.
— Я понимаю, как это тяжело, — мягко сказал герцог, в его голосе засквозили нотки сочувствия. — Поплачь, надо дать выход своему горю.
Слезы хлынули по щекам Иверны, как она ни старалась сдержать рыдания. Девушка зажмурила глаза и прикусила губу.
— Не сдерживайся, не сдерживайся, — утешал ее герцог. — Никто не осудит тебя за твои слезы раскаяния.
Раскаяния? За что?
— Отец! Мой бедный отец! — задыхалась Иверна.
— Ай-ай, конечно, это тяжело. Очень тяжело, — вкрадчиво приговаривал герцог, — но ты должна знать, бедная девушка...
Иверна не могла больше сдерживать стоны, хлынул поток слез, она дрожала и всхлипывала. Герцог, напряженный, как натянутая струна, нашептывал какие-то успокоительные слова, похлопывая по связанным рукам пленницы. Ему даже в голову не приходило, что виной ее страданий был он сам.
Похоже, он выбрал правильную стратегию. Когда всхлипывания стали затихать, герцог решил перейти к советам:
— Ты же всего-навсего слабая женщина и к тому же такая молоденькая. Совершенно очевидно, что ты не готова управлять герцогством. Для тебя это будет непосильной ношей. Ты вся согнешься под ней, она тебя сломает. Даже если ты просто будешь вершить правосудие, это будет мукой. Разве ты сможешь отдать приказ, чтобы убийцу повесили, а потом спокойно уснуть?
Иверна продолжала причитать.
— Отвали от нее! — рыкнул Фадекорт. — Неужели ты не можешь оставить ее один на один со своим горем?
Герцог бросил взгляд на циклопа, его глаза сузились, и он кивнул палачу. Метнулась рука — рот и нос циклопа заткнули тряпкой, другая рука поднесла раскаленное железо к его плечу. Фадекорт изогнулся от боли, но смог сдержать крик.
Иверна, стоявшая спиной к Фадекорту, все еще плакала и не заметила, что происходит сзади.
— Нет, совершенно очевидно, ты не можешь принять на себя такую тяжесть, — нашептывал герцог. — Бедная девушка, я тебе помогу! Только передай мне свои земли, и я за тебя буду ими управлять мудро и справедливо!
— Никогда! — Голос Иверны звучал хрипло. Глаза герцога сверкнули.
— Никогда — это слишком большой промежуток времени. Твой народ страдает, даже сейчас его обирают мародеры. Могут ли они ждать, когда ты найдешь время, чтобы взять па себя управление своими землями?
— Осторожнее. — Хотя сэр Ги говорил очень тихо, казалось, его голос заполнил всю камеру. — Осторожнее, что, если он врет? Возможно, что твой отец все еще жив. Может быть, он изувечен и не в силах править. В таком случае ты передашь ему свое регентство, а не...
— Заткнись! — рявкнул герцог, и в грудь сэра Ги вонзились кинжалы. Его скулы сжались, подавляя крик боли, а чья-то мясистая рука заткнула ему рот.
Но его слова сработали. В глазах Иверны засветился огонек надежды, и она воскликнула:
— Никогда, герцог-злодей! Пытай меня, как тебе заблагорассудится, я никогда не отдам бедных крестьян моего отца и наши плодородные земли в твои злые руки! За них я перенесу все муки!
— Будь уверена, ты помучаешься! — взорвался Бруитфорт. — Твой отец действительно умер! Он умер на моих руках, которыми я держал орудия пыток, но этот глупец отказался уступить мне свои земли! Тебя ждет такая же участь!
— Мне только остается доследовать примеру такого достойного человека! — воскликнула Иверна с побледневшим от гнева лицом.
— Ну что ж, тебе будет предоставлена такая возможность! — загремел герцог. Его гнев погас так же быстро, как и вспыхнул. Предвкушение извращенного удовольствия отразилось на его лице дьявольским ликованием.
— Я вырву у тебя власть, в которой ты мне отказала! Если уж я не могу получить полноту власти от твоего народа, я добьюсь ее, унизив и развратив тебя! Да, даже если бы твои земли и люди перешли ко мне, это уже было бы полнейшим унижением, но я добьюсь своего, я разделаюсь с твоей невинностью, ты сломаешься под жестокими пытками, и это будет продолжаться до тех пор, пока ты не станешь умолять меня сама забрать все, чтобы я хоть чуть-чуть пожалел тебя! — Из уголка его рта снова потянулась струйка слюны. — Я сломаю твою душу и выпью всю твою силу! И все же мы должны начать этот праздник пытки с закуски, а на закуску займемся рыцарем. А ты присоединишься ко мне и будешь наблюдать, каким извращенным пыткам я его подвергну. И он порадует меня своими криками!
Резким поворотом головы сэр Ги отбросил руку, зажимавшую ему рот:
— Даже если он сможет вырвать из меня крик, не обращайте на это внимания! — Палач наотмашь ударил его по губам.
— Грязный злодей! — закричала Иверна. — Неужели ты думаешь, что тебе удастся погубить такого хорошего человека?
— Без труда, — насмешливо бросил герцог. — Думаешь, его Бог поможет ему спастись? Нет, Он имеет дело только с живыми людьми, а этот уже будет полумертвым. Если только ты захочешь спасти его от пыток, можешь закричать в любой момент, что уступаешь мне свои земли. Но будь уверена, что, если у тебя хватит силы духа молчать, пока Черный Рыцарь не умрет под пытками, следующей будешь ты!
Дальше Мэт уже не мог этого терпеть. Он собрал все силы и начал мысленно произносить стихотворение:
Связывавшие руки Иверны веревки вдруг лопнули, и она упала на соломенный тюфяк. Сэр Ги и Фадекорт подскочили и набросились на палачей, вырывая у них из рук орудия пыток и швыряя их на землю.
Любовь и дружество до нас...
...Я б герцогу заехал в глаз!
Оковы тяжкие падут...
А палачам — наподдадут!
Герцог кричал что-то на испорченной латыни, но Мэт не мог понять, что именно. Похоже, он требовал, чтобы его враги были уложены и крепко связаны. Сэр Ги, Фадекорт и Иверна были без сознания, сам Мэт почувствовал, как на него накатывается черный туман. Он начал быстро проговаривать про себя:
Для надежности он повторил это на английском. Но произнесенное про себя стихотворение имело гораздо более слабое действие, чем произнесенное вслух. Черный прилив немного ослабел, так что Мэт смог услышать слова герцога:
Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus!
Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus!
Vivat amicus meam, Non habebit humus!* [3]
— Свяжите рыцаря снова и бросьте циклопа и ловкача в самую грязную камеру, их тоже свяжите и по кляпу в рот. Мы позабавимся с ними вволю, когда разделаемся с дамочкой. Давайте!
— Маг пришел в себя! — раздался голос позади Мэта. Бруитфорт быстро повернулся и взмахнул дубинкой.
Сильный удар по голове — и черный прилив подхватил Мэта.
Глава 22
СУДЬБА
Мэт больно ударился, падая на пол темницы. Фадекорту повезло чуть больше, может, потому, что он приземлился на живот Мэту.
— О-о-ой! — только и смог выдавить из себя Мэт.
— Вы, мерзкие злодеи! — заорал Фадекорт, поднимаясь на ноги. — Ну только развяжите мне руки, я вам покажу...
В ответ раздался стук закрывшейся двери и удалявшийся хохот солдат. Пленники оказались в полной темноте.
— Блюдолизы! — бушевал Фадекорт. — Жалкая пародия на людей! Ой, только не говори мне, что им пришлось делать то, что было приказано, и если бы они не подчинились, их бы жестоко наказали.
Мэт пытался что-то сказать, но из-за кляпа во рту ему удалось воспроизвести лишь какие-то булькающие звуки.
— И даже если так, они не должны были корчить рожи, как кривляющиеся обезьяны, и им бы не доставляло такое удовольствие их жестокое обращение с нами! Только не говори мне, что в них осталось хоть что-то хорошее.
Мэт попытался промычать нечто в знак согласия.
— Ну а как там? — Голос Фадекорта зазвучал громче, наверное, он повернулся к Мэту.
Было так темно, что разглядеть хоть что-то было совершенно невозможно.
— А, ты же не можешь мне отвечать, да? С этим кляпом... Тьфу! Прочь, ползучие твари! — Раздался шлепок, сопровождавшийся разъяренным верещанием какого-то существа, и шуршащий звук, постепенно затихший в темноте. — Смылась! Ты, и ты, и ты! — Фадекорт начал притопывать ногами, как будто припечатывая что-то к полу, — крысы разбежались.
Мэт с трудом попытался встать на ноги, связанные за спиной руки здорово мешали.
— Эй, голову побереги! — закричал Фадекорт. — Здесь достаточно высокий потолок для такого, как я, но при твоем росте...
Что-то ударило Мэта по голове, и он снова свалился на пол, в голове помутилось.
— ...это опасно, — закончил Фадекорт. — Боже ты мой! Мои соболезнования, лорд Мэтью! Мне бы следовало подумать...
Мэт пробулькал что-то очень злое, попытался сесть, опираясь на стену.
— Я не заслужил таких проклятий, — запротестовал Фадекорт. — Я, конечно, немного запоздал со своим предупреждением, но все же не забыл про тебя.
Мэт попытался промямлить что-то как можно громче, он начинал понемногу приходить в ярость.
— Что?.. А, кляп. Я бы его вытащил, лорд Маг, но они мне связали руки такими ремнями, как будто я в перчатках без пальцев. Я тебе не могу помочь, если только я не... — Голос Фадекорта перешел в напряженный стон, который потом оборвался резким вздохом. — Бесполезно, они мне сковали руки железными наручниками. Боюсь, что не смогу освободить тебя от кляпа, лорд Мэтью.
Мэт попытался сказать что-то, что прозвучало бы более философски, и принялся обдумывать заклинание. Герцог нанес ему поражение, использовав волшебство как самый тупой невежда, который как можно быстрее пытался научиться владеть новым оружием, не удосужившись вначале разобраться, как и по каким принципам оно действует. Мэт презирал потребительский подход к волшебству, когда даже не затрудняешь себя заглянуть в инструкции. Скорее всего герцог даже не побеспокоился о том, чтобы заколдовать темницу. Он относился к типу людей, которые больше доверяли железу и веревке.
— Я бы помог тебе, если мог, — горевал Фадекорт. Мэт подождал, когда наберется немного слюны, облизал губы и прокаркал.
— Уже не надо.
— Ради всего святого... — закричал Фадекорт, и Мэт сразу почувствовал, как вокруг него начали сгущаться магические силы.
— Ш-ш-ш! Не говори ни о чем святом! Нам не следует привлекать к себе внимание!
— Ты можешь разговаривать! Но как?
— Магия, — бросил Мэт, небрежно махнув головой, чем вызвал новый прилив головной боли. — Я так думаю, нам надо отделаться и от наших оков. Но я бы хотел обойтись без очередного заклинания, если это возможно. Макс?
— Да, Маг? — Яркий светлячок замерцал перед глазами Мэта, в сплошной темноте он казался еще более пронзительным. Глаза Мэта немного попривыкли к полутьме, и в ярком сиянии Макса он смог рассмотреть Фадекорта.
— Отлично, ты уже решил одну из наших проблем. Теперь подумай, в какую пыль ты смог бы раскристаллизировать металл наших наручников, а?
— Превратить курицу назад в яйцо? — захихикал светлячок. — Только постарайтесь не двигать руками.
Макс метнулся к Фадекорту и исчез за его спиной.
— Что он делает? — спросил циклоп.
— Творит чудо, — объяснил Мэт. — Только стой спокойно.
— Готово, — появившись, сообщил демон.
— Ну-ка, дерни как следует, — попросил Мэт Фадекорта.
Циклоп всхрапнул, напрягая все мышцы. Раздался хруст ломавшегося металла, и Фадекорт в изумлении уставился на свои освобожденные от кандалов руки.
— И сам не знал, какая у тебя сила, да? Ладно, Макс, теперь попробуй разделаться с моими.
— Так точно, — зажужжал демон и исчез за спиной Мэта. — Готово!
Мэт рванул изо всей силы, наручники звякнули, и только.
— Как насчет молекулярных связей?
— Неплохая мысль. Это примитивное железо, не очень-то чистое.
Через секунду руки Мэта были свободны. Он поднял их, от кандалов не осталось и следа.
— Но я же просил порвать все связи.
— Но ты же не сказал, когда остановиться, — заметил Макс. — Хотел поиграть силенкой?
— Ну ладно. — Мэт потер запястья. — Дай-ка посмотрю, что я могу сделать с твоими перчатками, Фадекорт.
Мэт развязал кожаные ремни на запястьях циклопа. Фадекорт застонал. Мэт почувствовал беспокойство, увидев, как потемнела кожа на руке циклопа.
— Похоже, у нас по-настоящему серьезная неприятность! А кстати, что там с Паком?
— Я бы подумал, что он улизнул, когда захватили рыцаря.
— Скорее всего, но это значит, что и у него появился зуб на герцога и его солдат.
— Тебе не удалось ничего узнать?
Мэт помотал головой.
— Но я думаю, что мы еще будем свидетелями его проказ, и очень скоро.
— Да, но нам-то никто об этом не сообщит.
— Мы ничего не заметим, если только эти проказы не будут иметь ужасных последствий. — Стоя на четвереньках, Мэт начал двигаться по темнице. — Интересно, что там приключилось со Стегоманом? Мы могли бы воспользоваться его огнем сейчас. Эй! — Тревожная мысль, неожиданно пришедшая в голову, заставила его посмотреть на Фадекорта. — Ты не думаешь, что они что-то сделали с ним?
Фадекорт убежденно замотал головой.
— Сначала я чуть не поверил герцогу. Но я уже тогда догадывался, что это неправда. Даже пьяный, дракон был бы страшным противником, да и нас они захватили силой, а не колдовством.
— Убедительно, — с облегчением согласился Мэт. — Колдовством они воспользовались только для того, чтобы затянуть нас в ловушку, но этот воинственный герцог предпочитает действовать оружием и силой. Ну а Стегоман, что пьяный, что трезвый, очень силен. — Мэт не упомянул, что пьяный Стегоман к тому же имел обыкновение неожиданно изрыгать пламя, но это только усугубляло его опасность для врага.
— Чего ты ищешь?
— Вот это. — Мэт поднял гнилушку. — Макс, ты не мог бы ее зажечь? Тогда тебе не пришлось бы висеть в воздухе, чтобы давать нам свет.
— Для меня — никаких проблем, а если тебе так хочется, почему бы и нет? — Демон запорхал вокруг щепки, коснулся ее конца, и она вспыхнула.
— Отлично. Спасибо. — Мэт поднял щепку и сощурил глаза от ее яркого света. — И кому бы пришла в голову мысль найти этот кусочек дерева в таком месте? Мог бы поклясться, что у них здесь даже и мебели-то никакой не было. Вот просто так — стукнуло в голову, и нашел.
— Но это не щепка у тебя в руке, — заметил Фадекорт. — Ты держишь человеческую кость.
— Ой! — Мэт чуть не выронил ее. — Так почему же она так хорошо горит?
— Потому, что хорошо высохла. — В голосе Макса прозвучали презрительные нотки. — И мне не понадобилось очень высокой температуры, чтобы поджечь ее.
Какое-то время Мэт мучился сомнениями, но в конце концов решил, что свет им нужен был гораздо больше, чем достойное захоронение кости ее предыдущему хозяину. Он принес про себя извинения узнику, скончавшемуся в темнице, и огляделся вокруг, стараясь не обращать внимания на скелет. Мельком он заметил хвосты крыс, удиравших от света. Вздрогнув, он со вздохом облегчения опустился на колени, давая возможность напряженным мышцам расслабиться. Ему стало немного не по себе от пронзительной боли. Ничего, мышцы скоро перестанут болеть, а вот что будет с его ногами?
— О-о-ой! — только и смог выдавить из себя Мэт.
— Вы, мерзкие злодеи! — заорал Фадекорт, поднимаясь на ноги. — Ну только развяжите мне руки, я вам покажу...
В ответ раздался стук закрывшейся двери и удалявшийся хохот солдат. Пленники оказались в полной темноте.
— Блюдолизы! — бушевал Фадекорт. — Жалкая пародия на людей! Ой, только не говори мне, что им пришлось делать то, что было приказано, и если бы они не подчинились, их бы жестоко наказали.
Мэт пытался что-то сказать, но из-за кляпа во рту ему удалось воспроизвести лишь какие-то булькающие звуки.
— И даже если так, они не должны были корчить рожи, как кривляющиеся обезьяны, и им бы не доставляло такое удовольствие их жестокое обращение с нами! Только не говори мне, что в них осталось хоть что-то хорошее.
Мэт попытался промычать нечто в знак согласия.
— Ну а как там? — Голос Фадекорта зазвучал громче, наверное, он повернулся к Мэту.
Было так темно, что разглядеть хоть что-то было совершенно невозможно.
— А, ты же не можешь мне отвечать, да? С этим кляпом... Тьфу! Прочь, ползучие твари! — Раздался шлепок, сопровождавшийся разъяренным верещанием какого-то существа, и шуршащий звук, постепенно затихший в темноте. — Смылась! Ты, и ты, и ты! — Фадекорт начал притопывать ногами, как будто припечатывая что-то к полу, — крысы разбежались.
Мэт с трудом попытался встать на ноги, связанные за спиной руки здорово мешали.
— Эй, голову побереги! — закричал Фадекорт. — Здесь достаточно высокий потолок для такого, как я, но при твоем росте...
Что-то ударило Мэта по голове, и он снова свалился на пол, в голове помутилось.
— ...это опасно, — закончил Фадекорт. — Боже ты мой! Мои соболезнования, лорд Мэтью! Мне бы следовало подумать...
Мэт пробулькал что-то очень злое, попытался сесть, опираясь на стену.
— Я не заслужил таких проклятий, — запротестовал Фадекорт. — Я, конечно, немного запоздал со своим предупреждением, но все же не забыл про тебя.
Мэт попытался промямлить что-то как можно громче, он начинал понемногу приходить в ярость.
— Что?.. А, кляп. Я бы его вытащил, лорд Маг, но они мне связали руки такими ремнями, как будто я в перчатках без пальцев. Я тебе не могу помочь, если только я не... — Голос Фадекорта перешел в напряженный стон, который потом оборвался резким вздохом. — Бесполезно, они мне сковали руки железными наручниками. Боюсь, что не смогу освободить тебя от кляпа, лорд Мэтью.
Мэт попытался сказать что-то, что прозвучало бы более философски, и принялся обдумывать заклинание. Герцог нанес ему поражение, использовав волшебство как самый тупой невежда, который как можно быстрее пытался научиться владеть новым оружием, не удосужившись вначале разобраться, как и по каким принципам оно действует. Мэт презирал потребительский подход к волшебству, когда даже не затрудняешь себя заглянуть в инструкции. Скорее всего герцог даже не побеспокоился о том, чтобы заколдовать темницу. Он относился к типу людей, которые больше доверяли железу и веревке.
Узел начал шевелиться сам но себе прежде, чем Мэт закончил вторую строфу заклинания. Наверное, сработало слово «благословенны», потому что в замке герцога не нашлось бы ни одного предмета, который хотел бы получить благословение. Мэт начал двигать челюстями и выталкивать языком кляп, и наконец тряпичный комок вывалился. Как же приятно было закрыть рот. Боль еще ощущалась, но стало гораздо лучше.
Когда в темнице музы
Коснутся наших уст —
Благословенны узы,
Их благороден вкус.
Но нужно с выраженьем
Прочесть стихотворенье,
Чтобы не сделать ляп,
Поэтому желательно
И даже обязательно,
Чтоб вытащился кляп!
— Я бы помог тебе, если мог, — горевал Фадекорт. Мэт подождал, когда наберется немного слюны, облизал губы и прокаркал.
— Уже не надо.
— Ради всего святого... — закричал Фадекорт, и Мэт сразу почувствовал, как вокруг него начали сгущаться магические силы.
— Ш-ш-ш! Не говори ни о чем святом! Нам не следует привлекать к себе внимание!
— Ты можешь разговаривать! Но как?
— Магия, — бросил Мэт, небрежно махнув головой, чем вызвал новый прилив головной боли. — Я так думаю, нам надо отделаться и от наших оков. Но я бы хотел обойтись без очередного заклинания, если это возможно. Макс?
— Да, Маг? — Яркий светлячок замерцал перед глазами Мэта, в сплошной темноте он казался еще более пронзительным. Глаза Мэта немного попривыкли к полутьме, и в ярком сиянии Макса он смог рассмотреть Фадекорта.
— Отлично, ты уже решил одну из наших проблем. Теперь подумай, в какую пыль ты смог бы раскристаллизировать металл наших наручников, а?
— Превратить курицу назад в яйцо? — захихикал светлячок. — Только постарайтесь не двигать руками.
Макс метнулся к Фадекорту и исчез за его спиной.
— Что он делает? — спросил циклоп.
— Творит чудо, — объяснил Мэт. — Только стой спокойно.
— Готово, — появившись, сообщил демон.
— Ну-ка, дерни как следует, — попросил Мэт Фадекорта.
Циклоп всхрапнул, напрягая все мышцы. Раздался хруст ломавшегося металла, и Фадекорт в изумлении уставился на свои освобожденные от кандалов руки.
— И сам не знал, какая у тебя сила, да? Ладно, Макс, теперь попробуй разделаться с моими.
— Так точно, — зажужжал демон и исчез за спиной Мэта. — Готово!
Мэт рванул изо всей силы, наручники звякнули, и только.
— Как насчет молекулярных связей?
— Неплохая мысль. Это примитивное железо, не очень-то чистое.
Через секунду руки Мэта были свободны. Он поднял их, от кандалов не осталось и следа.
— Но я же просил порвать все связи.
— Но ты же не сказал, когда остановиться, — заметил Макс. — Хотел поиграть силенкой?
— Ну ладно. — Мэт потер запястья. — Дай-ка посмотрю, что я могу сделать с твоими перчатками, Фадекорт.
Мэт развязал кожаные ремни на запястьях циклопа. Фадекорт застонал. Мэт почувствовал беспокойство, увидев, как потемнела кожа на руке циклопа.
— Похоже, у нас по-настоящему серьезная неприятность! А кстати, что там с Паком?
— Я бы подумал, что он улизнул, когда захватили рыцаря.
— Скорее всего, но это значит, что и у него появился зуб на герцога и его солдат.
— Тебе не удалось ничего узнать?
Мэт помотал головой.
— Но я думаю, что мы еще будем свидетелями его проказ, и очень скоро.
— Да, но нам-то никто об этом не сообщит.
— Мы ничего не заметим, если только эти проказы не будут иметь ужасных последствий. — Стоя на четвереньках, Мэт начал двигаться по темнице. — Интересно, что там приключилось со Стегоманом? Мы могли бы воспользоваться его огнем сейчас. Эй! — Тревожная мысль, неожиданно пришедшая в голову, заставила его посмотреть на Фадекорта. — Ты не думаешь, что они что-то сделали с ним?
Фадекорт убежденно замотал головой.
— Сначала я чуть не поверил герцогу. Но я уже тогда догадывался, что это неправда. Даже пьяный, дракон был бы страшным противником, да и нас они захватили силой, а не колдовством.
— Убедительно, — с облегчением согласился Мэт. — Колдовством они воспользовались только для того, чтобы затянуть нас в ловушку, но этот воинственный герцог предпочитает действовать оружием и силой. Ну а Стегоман, что пьяный, что трезвый, очень силен. — Мэт не упомянул, что пьяный Стегоман к тому же имел обыкновение неожиданно изрыгать пламя, но это только усугубляло его опасность для врага.
— Чего ты ищешь?
— Вот это. — Мэт поднял гнилушку. — Макс, ты не мог бы ее зажечь? Тогда тебе не пришлось бы висеть в воздухе, чтобы давать нам свет.
— Для меня — никаких проблем, а если тебе так хочется, почему бы и нет? — Демон запорхал вокруг щепки, коснулся ее конца, и она вспыхнула.
— Отлично. Спасибо. — Мэт поднял щепку и сощурил глаза от ее яркого света. — И кому бы пришла в голову мысль найти этот кусочек дерева в таком месте? Мог бы поклясться, что у них здесь даже и мебели-то никакой не было. Вот просто так — стукнуло в голову, и нашел.
— Но это не щепка у тебя в руке, — заметил Фадекорт. — Ты держишь человеческую кость.
— Ой! — Мэт чуть не выронил ее. — Так почему же она так хорошо горит?
— Потому, что хорошо высохла. — В голосе Макса прозвучали презрительные нотки. — И мне не понадобилось очень высокой температуры, чтобы поджечь ее.
Какое-то время Мэт мучился сомнениями, но в конце концов решил, что свет им нужен был гораздо больше, чем достойное захоронение кости ее предыдущему хозяину. Он принес про себя извинения узнику, скончавшемуся в темнице, и огляделся вокруг, стараясь не обращать внимания на скелет. Мельком он заметил хвосты крыс, удиравших от света. Вздрогнув, он со вздохом облегчения опустился на колени, давая возможность напряженным мышцам расслабиться. Ему стало немного не по себе от пронзительной боли. Ничего, мышцы скоро перестанут болеть, а вот что будет с его ногами?