Страница:
— Да, но я понимаю! — воскликнула тетушка Дил. Она выскочила за дверь кухни, а Дэвиз с победоносным лаем устремился по пятам за ней.
Тетушка Дил влетела в прихожую крича:
— Франк! Франк! Кем бы ты не был на самом деле. Ты должен проснуться! Ужель не слышишь меня? Тогда услышь! Франк, проснись!
— Эй ты, старая сплетница! Ты что это делаешь? Лезешь не в свое дело? — завопила Л'Аж.
Франк только крякнул и продолжал бежать.
— Это очень примитивный андроид, — объяснил появившийся Жужжапчел. — Он не способен воспринимать больше одного приказа за раз. Но ты способна! А теперь возвращайся на кухню, именно там твое место! — он ткнул пальцем в сторону двустворчатой двери.
— Мое место? Лишь оттого, что я женщина? Нет? Ибо, да будет тебе известно, я леди, наделенная большой силой! — тетушка Дил размахнулась, собирая в ладонь пучок невидимой энергии.
— Везет же мне — феминистка-домоправительница, — презрительно фыркнул Жужжапчел. — Ладно, действуй. Попробуй это!
— Скачи и квакай! — тетушка Дил швырнула сглаз.
Вокруг Жужжапчела засверкали голубые искры. Тот противостоял им, давая искрам погаснуть. А затем двинулся на нее, казалось, делаясь шире, выше и бесконечно опасней.
— Но... как? Отчего? — воскликнула тетушка Дил, пятясь через двустворчатую дверь на кухню.
— Да потому что ты всего лишь...
Распахивающаяся в любую сторону дверь распахнулась.
— Ешь! — завопил Жужжапчел, когда она вмазала ему по лицу. Он протолкался на кухню, потирая нос и сердито глядя на тетушку Дил. — Потому что ты всего лишь ведьма, старая баба!
— Меня возмущают такие слова! — крикнул с другой стороны двери голос Л'Аж.
— Всего лишь ведьма, — снова прорычал Жужжапчел, — а я черт. Вполне оперившийся, высокомощный, стопроцентный черт, и куда большее зло, чем какая-то жалкая ведьма... — он вдруг закрыл глаза, прижимая ладонь ко лбу и раскачиваясь на месте. — Что я говорю? Я не могу быть злом, я не должен быть им! Я не должен уступать ему... нет, должен! Если я не стану блюсти здесь хоть какой-то беспорядок, то кто же этим займется? — он опустил руку, прожигая взглядом тетушку Дил. — На чем там я остановился?.. Ах, да, — Жужжапчел улыбнулся самой маслянистой своей улыбкой. — Черт больше зло, чем любая ведьма, и поэтому я намного могущественней. Вот в этом-то и весь ад.
Но тетушка Дил выпрямилась, прожигая его яростным взглядом.
— Нет! Зло не есть источник силы, во всяком случае никак не моей силы! Ибо я не тетушка Дилувиан, а Гвендайлон Гэллоуглас, самая могущественная ведьма Грамария!
Родрик застыл, уставясь на нее. А затем плотно зажмурил глаза и быстро мотнул головой.
— Я — Гвен Гэллоуглас, — выкрикнула старая гадалка, — и я не потерплю такого обмана и...
— Умолкни, старая дура! — завопил Жужжапчел. — Ты разрушишь подбор! — и замахнулся для броска, когда между кончиков пальцев у него возник огненный шар.
— Берегись, Гвен! — крикнул старый горбун и бросился к ней. Его плечо врезалось в нее на долю секунды раньше, чем огненный шар со свистом рассек воздух там, где была она, и она полетела кувырком в кухонный лифт.
Родрик резко поднял себя на ноги, а затем также резко потянул за веревку кухонного лифта. Секция поднялась, скрывшись с глаз долой.
— За эту веревку возьмусь я! — прорычал Жужжапчел, но тут тренькнул звонок и Родрик крикнул:
— Второй этаж! Белье и мебель спальной! Все вон!
— Прочь с дороги! — взвыл Жужжапчел. — Пусти меня к этому кухонному лифту!
Родрик захлопнул панель и резко повернулся лицом к черту, прислонившись к ней спиной и сложив руки у себя на груди.
— К какому кухонному лифту?
— Тому кухонному лифту, к которому ты прислонился!
Родрик покачал головой:
— Никакой такой штуки нет и не было. Всего лишь плод твоего воображения.
— О чем ты болтаешь? — закричал Жужжапчел. — Я же видел его собственными глазами!
— Да, но можешь ли ты действительно верить свидетельству собственных чувств? Ведь это, знаешь ли, могло быть твоей галлюцинацией.
— Нелепо, — фыркнул черт. — После этого ты еще чего доброго вообще заявишь, что вся вселенная лишь моя иллюзия.
— Ну, а разве нет? — требовательно бросит Родрик. — По крайней мере, если ты правоверный индус.
— Но я не индус, я правоверный католик! — Жужжапчел застыл, потрясенный собственными словами. — Что я такое говорю?
— Что ты правоверный католик, — любезно ответил Родрик.
— Да, да! Я правоверный католик... Нет! Я хочу сказать...
— Ты хочешь сказать, что ничего не существует, — подсказал ему Родрик.
— Совершенно верно! Ничего не существует! Никого из вас! Вы все просто плоды моего воображения! А все это просто сон... НЕТ! Мне нельзя такого говорить!
— Вот видишь? Даже слов твоих не существует! — ткнул в его сторону указательным пальцем Родрик. — Если уж на то пошло, даже ты не существуешь!
— Что ты городишь? Конечно же я существую!
— А, но откуда ты знаешь, что существуешь?
— Да потому что я мыслю! Cogito, ergo sum! — Жужжапчел зажал себе ладонями рот. — Аййй! Латынь!
— Прикуси язык! — выбранил его Родрик. — Вымой себе рот с мылом!
— Да! С серой! И раскаленными углями! Точно также, как ангел прочистил уста пророка Исайи... О, дьявол! На по-о-о-о-мощь! — и Жужжапчел, вопя, убежал и растаял в разряженном воздухе.
— На самом-то деле в сгущенном воздухе, — фыркнул Родрик и наморщил нос. — Уф! Теперь я понимаю, почему религия использует ладан... Ну!
Вернемся к работе, — и весело прохромал в прихожую, где все еще работал эскалатор, по которому Франк вприпрыжку бежал за Петти, которая неслась изо всех сил, уворачиваясь от когтей былой люстры, которым все еще почему-то не удалось схватить ее.
Родрик прохромал к лестнице, вытащил панель под ней, сорвал с ноги деревянный башмак и, крикнув, «Долой боссов!» швырнул его в коробку передач. И захлопнул дверцу, как раз когда внутри что-то треснуло, словно пушечный выстрел, и эскалатор, дернувшись, остановился.
Петти взлетела вверх по лестнице и катапультировалась в комнату наверху.
Франк грохнулся мордой о ступеньки.
В спальне Петти захлопнула за собой дверь. На нитке висел засов со сломанной защелкой, она задвинула его и вогнала защелку.
Франк с трудом поднялся на ноги и потащился, изрыгая проклятия, вверх по лестнице.
— Выломай дверь! — взвыла Л'Аж. — Вытащи ее вон оттуда!
Франк послушно грохнул кулаком по двери.
Защелка выдержала.
Петти стремительно повернулась и бессильно прислонилась к двери, ловя воздух открытым ртом, с бурно подымающейся и опускающейся грудью.
На лице Цукора пылал отсвет масляного светильника. Он стоял на коленях около койки и массировал руку Мак-Черча, стеная:
— Проснись! Проснись! О, я знаю, что это бесполезно, не один год уж пытался, но если я буду неустанно продолжать, то возможно ты в один прекрасный день откроешь глаза. Проснись, Мак-Черч! Наверняка ведь твое имя защитит тебя. Хотя, признаться, оно тебе мало чем помогло, когда я вытолкнул тебя перед собой, загораживаясь от того сумасшедшего коротышки-горбуна. О, мне и не снилось, что он доведет тебя до бесчувствия! Я никак не хотел, чтобы это случилось, и я обещал тебе никогда не попробовать ни капли. Все равно, я вообще-то никогда и не хотел быть вампиром, но моя мать умеет настоять на своем! В действительности же это, знаешь ли, не моя прирожденная роль, это не моя личность, это не настоящий я! Правда я ничего не имею против такой личности, как ты понимаешь, просто я не выношу вида крови! По крайней мере, крови симпатичных мне людей, — он чуть склонил голову набок. — Ну и ну, вот это мысль! А как насчет крови несимпатичных мне людей? Взять например Л'Аж, не смогу ли я благоприобрести ее вкус? Не смогу ли я возжаждать ее крови? Как бы я почувствовал себя, появись у меня шанс высосать досуха ее? Ах, вот это было б совсем другое дело!
Петти уставилась на красивого, мускулистого, коматозного молодого человека и удивленно ахнула. Этого добавочного напряжения оказалось как раз чересчур многовато для стальных крючков и петелек, с приглушенным треском ее грудь высвободилась, подымаясь и выпирая вперед со свистом от смещенного воздуха.
Мак-Черч нахмурился и чуть повернул голову, словно прислушиваясь.
Петти даже не заметила, она завороженно глядела на свой идеал мужской красоты.
Мак-Черч поднял на нее взгляд, моргая и хмуря брови. Затем до него дошло, что он видит, и он с пылающим взором скатился с постели. Он был совершенно голым, и Петти заметила это, но секунду спустя она очутилась в его объятиях и мало чего видела, потому что ее глаза закрылись для первого и очень длительного поцелуя.
В стене со стуком открылась панель, и оттуда выпрыгнула тетушка Дил.
Она подбежала к Мак-Черчу и Петти и принялась трясти их, крича:
— Проснитесь! Вы должны проснуться! Ужель вы не ведаете, что вы спите? И сия слабая и ленивая тема никакая боле не податливость, а сон!
— Если это сон, то позволь мне спать вечно, — пробормотала Петти и вернулась в клинч.
— Нет! А я говорю нет! — тетушка Дил схватила Мак-Черча за руку и навалилась на него всем своим весом, пытаясь оттащить их друг от друга, но Мак-Черч стоял как Гибралтарская скала, словно променял горизонтальную кому на вертикальную. — Нет, нет! — восклицала тетушка Дил со слезами на глазах. — Ужель вы не понимаете, что мы страшно близки к мигу, когда сие страшное чудовище, Франк, проломит дверь?
— Ладно, этого достаточно! — отрывисто бросил Жужжапчел вылезая из кухонного лифта. — Отпусти то тело!
Тетушка Дил резко повернулась лицом к нему, раздвинув руки в стороны и защищая пару.
— А как ты попал в эту каморку?
— Я материализовался в ней убедиться, что твоего мужа там нет, — Жужжапчел надвигался на нее поступью тигра, с гневом в глазах. — А теперь убирайся на кухню, где тебе и место!
— Убирайся к дьяволу, — огрызнулась тетушка Дил, — где тебе и место!
— Э-э-э-э... Конец сцены! — Жужжапчел взмахнул руками перед лицом, а затем повернулся вокруг своей оси и ткнул пальцем в дверь. — Следующая сцена!
Сломанная задвижка поддалась, и дверь с треском рухнула. Франк споткнулся о нее, и Л'Аж прыгнула мимо него, бросила один взгляд на Петти и Мак-Черча и с воплем ринулась к Петти. Ее когти вонзились в руку Петти и оторвали девушку от Мак-Черча, а клыки сверкнули, нацеливаясь на белое незащищенное горло девственницы.
Ее подбородок ударился о руку Мак-Черча, поднявшуюся отразить ее.
— Пожалуйста, мать! Я предпочел бы сделать этот сам, — и его голоса снова склонилась к голове Петти, когда он опять заключил ее в объятия.
— Ах, юная любовь! — вздохнул, заглядывая в дверь, Родрик. А затем нахмурился. — Но это, кажется, о чем-то напоминает мне. Жаль только, не могу вспомнить, что именно.
— Пусть тебя это не беспокоит, — быстро сказал Жужжапчел, — всего навсего мимолетная аберрация.
Перемещающийся взгляд Родрика упал на тетушку Дил. Он в удивлении покачал головой:
— Знаю, это покажется нелепым, но я действительно хочу прямо сейчас быть с этой старой растяпой, — и начал заходить в комнату, как раз когда Л'Аж взвыла от ярости и досады, выхватывая кинжал и набрасываясь на Петти.
Дэвиз кинулся ей под ноги.
Л'Аж споткнулась и грохнулась на пол с воплем, способным разбудить и летучих мышей.
Спеша к тетушке Дил, Родрик наткнулся на древнюю рождественскую елку.
Та закачалась и опрокинулась.
— Нет! — страдальчески вскрикнул Жужжапчел. — Лови ее! — и прыгнул вперед, но елка грохнулась на Л'Аж. Голова у той дернулась, глаза от боли вылезли из орбит, рот разинулся в крике и застыл.
— Ну, что ты скажешь, кто бы мог подумать, — пробормотал во внезапно наступившей тишине Родрик, — а дождик-то оказался из настоящего серебра.
— Еда! — завопил Цукор и прыгнул с дикой радостью на Л'Аж. — Наконец-то! Нечто такое, во что я действительно могу вонзить зубы! — он приподнял Л'Аж за плечи и откинул ей голову назад, выпуская клыки, когда обнажил ей горло, а затем замер. Его черты затуманились озадаченностью. — Как я бывало это проделывал? Это было так давно, что мне и не вспомнить!
— Точь-в-точь так, как ты и делаешь, — подсказал Родрик. — Обнажи ей горло, а потом кусай!
— Не помогай ему! — Жужжапчел захлопнул Родрику рот мозолистой ладонью, и Родрик отпрянул от ее вони. — Ты не сможешь этого сделать, — заверил черт Цукора. — Во всяком случае без приправ.
— Приправы! Конечно же! Вот теперь я вспоминаю! — Цукор порылся в кармане пиджака и победным жестом извлек солонку. — Я всегда ношу ее с собой для томатного сока!
— Нет! — завопил Жужжапчел. — Не смей прикасаться к ней этим!
— А почему бы и нет? — спросил Родрик.
— Потому что... потому что... — Жужжапчел дрожал всем телом. — Да потому что этого нет в сценарии!
— А что такое сценарий? — спросила, нахмурясь, тетушка Дил.
— Всего-навсего предсказание, — заверил ее Родрик. — Отнюдь не нечто такое, чего нельзя изменить.
— Вы не можете менять его! — взвыл Жужжапчел. — Он записан!
— Но я не обязан следовать ему. Мы ведь все-таки сами хозяева своих действий.
— Ересь! — завизжал Жужжапчел.
Дэвиз что-то тявкнул Родрику.
— Что?.. Он боится? Ему, по идее, не следовало бы! Почему?.. Потому что если б он действительно имел над нами власть, у него не было б никаких причин для страха? Хм! Что ж, хороший довод! — Родрик поднял посветлевший взгляд.
Жужжапчел увидел, что мозг у него усиленно работает, и содрогнулся:
— Приказываю тебе не думать! Это аморально! Думать здесь за всех буду я!
— Нет, не будешь, — разумно возразил Родрик, — ты будешь всего лишь следовать сценарию, — он, нахмурясь, посмотрел на черта. — С чего ты собственно такой взвинченный?
— Не знаю, — Жужжапчел стоял, не двигаясь и весь дрожа. — Я действительно не знаю.
Родрик поджал губы:
— А может ты на самом деле хочешь, чтобы Цукор воспользовался той солью?
— Я предпочитаю селитру, — поправил Жужжапчел. — В конце концов, ведь я же черт.
— Не волнуйся, — успокоил его Родрик. — Я разберусь в чем дело.
— Именно этого-то я и боюсь!
— Чего? Самостоятельно мыслящих? — Родрик кивнул. — Имеет смысл. Ведь тогда никак нельзя предугадать, что произойдет. Это делает жизнь совершенно непредсказуемой. А я теперь мыслю-таки.
Жужжапчел кивнул, по-прежнему дрожа:
— И к тому же становишься весьма своевольным.
— Да, становлюсь, не правда ли?
— Ты близок к пробуждению, — уведомила его тетушка Дил.
— Да, — нахмурился Родрик. — Просто я не могу вспомнить, кто же я на самом деле.
— Родрик, — быстро сказал Жужжапчел. — Всего лишь обыкновенный старый Родрик.
— Близко, — кивнул Родрик. — Близко. Но может быть самую малость чересчур близко.
Цукор прижал ладонь ко лбу:
— Если поразмыслить, я ведь тоже был кем-то...
— И по-прежнему остаешься им, — отрезал Жужжапчел.
— Нет, — не согласился Родрик, — в данный момент он тот, кем желаешь ему быть ты. И делает то, чего ты желаешь ему делать. Мы все так поступаем, всего лишь выполняем твои приказания без большого сопротивления. Зажав нас между собой и сценарием, ты заставил всех нас попросту безропотно подчиняться твоим приказам.
— Да! Чудесный образ жизни, не правда ли? Такой мирный! Такой гармоничный!
— Для тебя, возможно. Но не для остальных из нас.
— Но разве так не лучше? — взмолился Жужжапчел.
— НЕТ! — дружно отозвались все разом, за исключением Л'Аж, лежавшей застыв на полу, и Петти с Мак-Черчем, у которых губы были в данный момент заняты.
У Жужжапчела сморщилось от отвращения лицо.
— Что за превратное развитие событий!
— Хорошая мысль! — воскликнул Цукор. — Давайте устроим переворот.
— Заткнись, — оборвал его Жужжапчел.
Но Цукор продолжал:
— Лично я начиная вспоминать, что я на самом-то деле не я. Во всяком случае не Цукор.
— Заткнись, — снова оборвал его Жужжапчел.
— Я был некогда кем-то другим, — воскликнул Цукор, — но кто-то со мной что-то сделал, накормил меня чем-то, сделавшим меня тем, чем я являюсь сейчас!
— Заткнись! — закричал Жужжапчел.
— Нет, это ты заткнись! — скомандовал Родрик. — Слово имеет Цукор.
— А кто тебя назначил председателем? — прорычал Жужжапчел.
— Я сам себя назначил!
— А я предлагаю подвергнуть Жужжапчела импичменту! — подхватил Цукор. — Голосую за снятие Жужжапчела!
Дэвиз тявкнул.
— Он говорит «Я поддерживаю предложение», — объяснил Родрик. — Все за?
— Да! — закричали тетушка Дил, Родрик и Цукор. А Дэвиз залаял.
— Принято единогласно, — подтвердил Родрик, — за исключением Л'Аж, недееспособной, и Мак-Черча с Петти, не замечающих ничего вокруг себя. Предложение проходит, а Жужжапчел уходит.
— Вы не можете этого сделать! — закричал Жужжапчел.
— Если я правильно помню, мы это только что проделали.
— А я помню еще кое-что! — воскликнул Цукор. — Я помню, что тому, чем бы там меня ни накормили, полагалось лишь погрузить меня в сон и сделать более податливым внушению! Но оно сделало больше, оно заставило меня желать делать все, чего не продиктует этот смещенный болван!
— Поосторожней с бранными словами, — зарычал Жужжапчел, но тетушка Дил воскликнула:
— И меня тоже.
А Родрик сказал:
— И меня.
Дэвиз тявкнул и зарычал.
— Он говорит «наркотик, оказывающий подобное воздействие, общеизвестен под названием наркотик-зомби», — перевел Родрик.
— Я отрицаю это! — взбеленился Жужжапчел, размахивая руками. — Я все отрицаю! Я это не делал! Я не приказывал это делать! Мне никто этого не говорил...
— Вот этому я верю, — кивнул Родрик. — Ты вероятно еще один зомби, как и остальные из нас, но по какой-то причине ты оказался намного больше склонным делать то, что приписывалось сценарием.
— Но это означает, что он тот, кто выступает в качестве голоса сценария! — воскликнул Цукор.
— Да, — нахмурясь, проговорила тетушка Дил. — Воистину, мы не ведаем, что гласит сей «сценарий», опричь того что нам глаголет он.
— В таком случае, — весело улыбнулся Цукор, — если мы сумеем просто-напросто разбудить Жужжапчела, то нам больше не придется слушать всякую чушь про этот «сценарий».
— Нет! — у Жужжапчела пошла пена изо рта. — Вы не можете! Это уничтожит всякое подобие порядка! Это порвет в клочья осмысленность! Это будет игрой в кости со вселенной!
— Но мы сможем делать то, что считаем правильным, — сказал Родрик.
— Вот видите? Буйный хаос!
— Но мы все проснемся и перестанем быть зомби, — указал Цукор.
— Анархия!
— Хватай его!
Все дружно накинулись на Жужжапчела, который всего на секунду запоздал понять, что происходит, и не успел увернуться. Он бился, воя и пытаясь вырваться, но Цукор и Родрик повалили его на пол, и тетушка Дил уселась ему на ноги, в то время как Родрик прижал ему руки к полу, а Цукор извлек из кармана солонку.
— Вы не можете этого сделать! — кричал Жужжапчел. — Это аморально! Это неэтично!.. Это против всяких... ик!
— Хорошо, что он разинул рот, — заметил Родрик.
— Я не мог промахнуться, — согласился Цукор.
Жужжапчел конвульсивно сглотнул, и глаза у него вылезли из орбит, уставясь в пространство, все тело оцепенело. Он начал дрожать, а когда затрясся, то постепенно растаял и исчез.
Тетушка Дил со стуком приземлилась на копчик и поражено уставилась на пустой пол:
— Куда он делся?
Дэвиз радостно тявкнул.
— Он говорит «туда, откуда бы взялся», — перевел Родрик.
— Но где же сие место? — спросила тетушка Дил.
— Никто из нас не знает, — ответил ей Цукор. Он повернулся к Родрику.
— Ты знаешь, откуда ты взялся?
Родрик, нахмурясь, уперся взглядом в потолок, а затем покачал головой:
— Не совсем. Мне почти удается вспомнить...
Дэвиз тявкнул, залаял и рыкнул.
— Он говорит, что ему это известно, — объяснил Родрик. — Он говорит: «я знаю, кто я такой, я “Нотел-Модем 409”, компьютеризированный блокнот, и я знаю, откуда я взялся. Но откуда взялись все вы, зомби?»
Цукор пожал плечами:
— По правде говоря, не знаю.
— И я тоже, — признался Родрик.
— И я, — добавила тетушка Дилувиан, — однако я знаю, что мы должны проснуться.
— Хороший довод, — Родрик поднял палец, а затем применил его для указания на рот Л'Аж, застывший открытым. — Маэстро, не будете ли так любезны?
— С удовольствием, — Цукор повернулся сыпануть немного соли в рот Л'Аж. Та мгновенно растаяла, и они оказались взирающими на очень пыльный дубовый пол.
— Успех! — возликовал Родрик. — А теперь возьмемся за трудную задачу. Ты хватай его, тетушка, а я схвачу ее.
— Мне почему-то не нравится то, как сие звучит, — сказала тетушка Дил, но взялась за бицепсы Мак-Черча, в то время как Родрик схватил за плечо Петти.
— А теперь, — скомандовал он, — Цукор, будь готов сыпануть. Отлично, а теперь по счету «три»... Раз! Два! Три!
Они с тетушкой Дил рванули в разные стороны. С чмоканием, как от огромной отклеившейся присоски, Петти и Мак-Черч отделились друг от друга и уставились в полной ошарашенности, со все еще широко раскрытыми ртами.
— Есть! — крикнул Цукор, сыпля соль в рот обоим.
Пораженные, они закрыли рты и одинаково громко сглотнули, а затем в шоке уставились друг на друга, покуда таяли. Петти подавленно мяукнула, пытаясь дотянуться до Мак-Черча, но тоже растаяла и пропала.
— Успех! — гаркнул Цукор. — Ладно, вы трое в шеренгу, становись! Плечи расправить! Живот втянуть! Рты открыть!
Родрик и тетушка Дил вытянулись по стойке «смирно», а Дэвиз присел на задние лапы рядом с тетушкой Дил. Цукор прошелся вдоль строя, сыпля всем соль в рот, и те один за другим растаяли. Потрясенный Цукор остановился, оглядываясь в пустой голой комнате, и в первый раз осознал, что ветер приглушенно стенает, огибая углы огромного старого дома. Предоставленный самому себе, Цукор шмыгнул носом, смахнул слезу одиночества и сказал:
— Я очень сильно скучаю по вам.
А затем откинул голову назад, открыл рот, сыпанул соли на собственный язык и испарился.
— Управляющего сюда! Эти клиенты только что проснулись, до того как закончился сон!
Род застонал и скинул ноги с кушетки на пол:
— У меня такое ощущение, словно в меня только что попал метеорит!
Мирейни, моргая, соскользнула с топчана и попыталась встать. Ноги у нее подкосились и она схватилась за подушки. Строганофф с криком спрыгнул с кушетки, но она поспешила успокоить его:
— Нет, со мной все в порядке. Но... спасибо, Дэйв, — и покраснела.
Род нахмурился, гадая, что означало это зарумянившееся лицо. А затем резко вернул мысли к непосредственной задаче.
— Эй, все, погодите! Помните, снимайте шлемы осторожно! Я не думаю, что они смогут причинить какой-то вред, если мы сорвем их, но предпочел бы не выяснять на своей шкуре.
Брат Джой осторожно снял шлем и, сощурясь, уставился на него, держа его перед собой, а затем с отвращением оттолкнул его прочь.
Шорнуа сняла свой с сожалением:
— Ну, все это было забавно, пока продолжалось.
Род в удивлении поднял на нее взгляд:
— Должно быть, вы были Л'Аж д'Ор.
В помещение торопливо вошел невысокий коренастый мужчина в деловом комбинезоне.
— Ладно, что здесь происходит?
Род почувствовал, как волосы у него на загривке разом вздыбились.
— А вы кто такой, черт побери?
— Я Рокса, управляющий. Как вы, черт возьми, проснулись до того, как закончился сон?
— О, ответить на этот вопрос достаточно легко, — сказал брат Джой. — Видите ли, согласно традиционным суевериям, чары, сковывающие зомби, можно разбить, если наполнить ему рот солью. Конечно, вам понадобится зашить ему губы, чтобы он не смог ее выплюнуть, да притом освободившись от чар, он может попытаться вас убить. Но после этого он вернется туда, откуда взялся, то есть в могилу, с наивозможной быстротой.
— Какое это имеет отношение к вашему пробуждению ото сна? — нахмурился Рокса.
Брат Джой пожал плечами:
— Сны — это фантазии, и поэтому в структуре сна-вселенной символы суеверия срабатывают. Когда наши сонные «я» осознали, что нам подсунули наркотик-зомби, они сыпанули друг другу соли на язык, и символ сработал, мы вернулись туда, откуда взялись, то есть сюда.
— Наркотик-зомби? — управляющий заметал взгляды с одного лица на другое. — Кто сказал о каких-то наркотиках-зомби?
— Я.
Все повернулись, пораженные до крайности. Тоненький голосок исходил с кушетки Мирейни, где лежал ее компьютерный блокнот.
— Я «Нотел-Модем 409» и обладаю способностями к беспроводной связи с большими компьютерами. Я стал симбиотически связан с моим оператором.
Мирейни побледнела. Глаза у нее сделались огромными. Строганофф крепко обнял ее за плечи:
— Не переживай так, малышка. Знаю, это трудно переварить, но у любой артистки обязательно развивается чувство к ее инструментам.
Мирейни схватила блокнот и прижала к себе.
— Вследствие этого, когда мой оператор впала в состояние сна, я участвовал в нем вместе с ней, — продолжал блокнот. — Однако, будучи электронным, я оказался невосприимчив к наркотику и смог осознать, что сон не является тем безопасным и приятным пристанищем, на которое надеялись эти клиенты.
Тетушка Дил влетела в прихожую крича:
— Франк! Франк! Кем бы ты не был на самом деле. Ты должен проснуться! Ужель не слышишь меня? Тогда услышь! Франк, проснись!
— Эй ты, старая сплетница! Ты что это делаешь? Лезешь не в свое дело? — завопила Л'Аж.
Франк только крякнул и продолжал бежать.
— Это очень примитивный андроид, — объяснил появившийся Жужжапчел. — Он не способен воспринимать больше одного приказа за раз. Но ты способна! А теперь возвращайся на кухню, именно там твое место! — он ткнул пальцем в сторону двустворчатой двери.
— Мое место? Лишь оттого, что я женщина? Нет? Ибо, да будет тебе известно, я леди, наделенная большой силой! — тетушка Дил размахнулась, собирая в ладонь пучок невидимой энергии.
— Везет же мне — феминистка-домоправительница, — презрительно фыркнул Жужжапчел. — Ладно, действуй. Попробуй это!
— Скачи и квакай! — тетушка Дил швырнула сглаз.
Вокруг Жужжапчела засверкали голубые искры. Тот противостоял им, давая искрам погаснуть. А затем двинулся на нее, казалось, делаясь шире, выше и бесконечно опасней.
— Но... как? Отчего? — воскликнула тетушка Дил, пятясь через двустворчатую дверь на кухню.
— Да потому что ты всего лишь...
Распахивающаяся в любую сторону дверь распахнулась.
— Ешь! — завопил Жужжапчел, когда она вмазала ему по лицу. Он протолкался на кухню, потирая нос и сердито глядя на тетушку Дил. — Потому что ты всего лишь ведьма, старая баба!
— Меня возмущают такие слова! — крикнул с другой стороны двери голос Л'Аж.
— Всего лишь ведьма, — снова прорычал Жужжапчел, — а я черт. Вполне оперившийся, высокомощный, стопроцентный черт, и куда большее зло, чем какая-то жалкая ведьма... — он вдруг закрыл глаза, прижимая ладонь ко лбу и раскачиваясь на месте. — Что я говорю? Я не могу быть злом, я не должен быть им! Я не должен уступать ему... нет, должен! Если я не стану блюсти здесь хоть какой-то беспорядок, то кто же этим займется? — он опустил руку, прожигая взглядом тетушку Дил. — На чем там я остановился?.. Ах, да, — Жужжапчел улыбнулся самой маслянистой своей улыбкой. — Черт больше зло, чем любая ведьма, и поэтому я намного могущественней. Вот в этом-то и весь ад.
Но тетушка Дил выпрямилась, прожигая его яростным взглядом.
— Нет! Зло не есть источник силы, во всяком случае никак не моей силы! Ибо я не тетушка Дилувиан, а Гвендайлон Гэллоуглас, самая могущественная ведьма Грамария!
Родрик застыл, уставясь на нее. А затем плотно зажмурил глаза и быстро мотнул головой.
— Я — Гвен Гэллоуглас, — выкрикнула старая гадалка, — и я не потерплю такого обмана и...
— Умолкни, старая дура! — завопил Жужжапчел. — Ты разрушишь подбор! — и замахнулся для броска, когда между кончиков пальцев у него возник огненный шар.
— Берегись, Гвен! — крикнул старый горбун и бросился к ней. Его плечо врезалось в нее на долю секунды раньше, чем огненный шар со свистом рассек воздух там, где была она, и она полетела кувырком в кухонный лифт.
Родрик резко поднял себя на ноги, а затем также резко потянул за веревку кухонного лифта. Секция поднялась, скрывшись с глаз долой.
— За эту веревку возьмусь я! — прорычал Жужжапчел, но тут тренькнул звонок и Родрик крикнул:
— Второй этаж! Белье и мебель спальной! Все вон!
— Прочь с дороги! — взвыл Жужжапчел. — Пусти меня к этому кухонному лифту!
Родрик захлопнул панель и резко повернулся лицом к черту, прислонившись к ней спиной и сложив руки у себя на груди.
— К какому кухонному лифту?
— Тому кухонному лифту, к которому ты прислонился!
Родрик покачал головой:
— Никакой такой штуки нет и не было. Всего лишь плод твоего воображения.
— О чем ты болтаешь? — закричал Жужжапчел. — Я же видел его собственными глазами!
— Да, но можешь ли ты действительно верить свидетельству собственных чувств? Ведь это, знаешь ли, могло быть твоей галлюцинацией.
— Нелепо, — фыркнул черт. — После этого ты еще чего доброго вообще заявишь, что вся вселенная лишь моя иллюзия.
— Ну, а разве нет? — требовательно бросит Родрик. — По крайней мере, если ты правоверный индус.
— Но я не индус, я правоверный католик! — Жужжапчел застыл, потрясенный собственными словами. — Что я такое говорю?
— Что ты правоверный католик, — любезно ответил Родрик.
— Да, да! Я правоверный католик... Нет! Я хочу сказать...
— Ты хочешь сказать, что ничего не существует, — подсказал ему Родрик.
— Совершенно верно! Ничего не существует! Никого из вас! Вы все просто плоды моего воображения! А все это просто сон... НЕТ! Мне нельзя такого говорить!
— Вот видишь? Даже слов твоих не существует! — ткнул в его сторону указательным пальцем Родрик. — Если уж на то пошло, даже ты не существуешь!
— Что ты городишь? Конечно же я существую!
— А, но откуда ты знаешь, что существуешь?
— Да потому что я мыслю! Cogito, ergo sum! — Жужжапчел зажал себе ладонями рот. — Аййй! Латынь!
— Прикуси язык! — выбранил его Родрик. — Вымой себе рот с мылом!
— Да! С серой! И раскаленными углями! Точно также, как ангел прочистил уста пророка Исайи... О, дьявол! На по-о-о-о-мощь! — и Жужжапчел, вопя, убежал и растаял в разряженном воздухе.
— На самом-то деле в сгущенном воздухе, — фыркнул Родрик и наморщил нос. — Уф! Теперь я понимаю, почему религия использует ладан... Ну!
Вернемся к работе, — и весело прохромал в прихожую, где все еще работал эскалатор, по которому Франк вприпрыжку бежал за Петти, которая неслась изо всех сил, уворачиваясь от когтей былой люстры, которым все еще почему-то не удалось схватить ее.
Родрик прохромал к лестнице, вытащил панель под ней, сорвал с ноги деревянный башмак и, крикнув, «Долой боссов!» швырнул его в коробку передач. И захлопнул дверцу, как раз когда внутри что-то треснуло, словно пушечный выстрел, и эскалатор, дернувшись, остановился.
Петти взлетела вверх по лестнице и катапультировалась в комнату наверху.
Франк грохнулся мордой о ступеньки.
В спальне Петти захлопнула за собой дверь. На нитке висел засов со сломанной защелкой, она задвинула его и вогнала защелку.
Франк с трудом поднялся на ноги и потащился, изрыгая проклятия, вверх по лестнице.
— Выломай дверь! — взвыла Л'Аж. — Вытащи ее вон оттуда!
Франк послушно грохнул кулаком по двери.
Защелка выдержала.
Петти стремительно повернулась и бессильно прислонилась к двери, ловя воздух открытым ртом, с бурно подымающейся и опускающейся грудью.
На лице Цукора пылал отсвет масляного светильника. Он стоял на коленях около койки и массировал руку Мак-Черча, стеная:
— Проснись! Проснись! О, я знаю, что это бесполезно, не один год уж пытался, но если я буду неустанно продолжать, то возможно ты в один прекрасный день откроешь глаза. Проснись, Мак-Черч! Наверняка ведь твое имя защитит тебя. Хотя, признаться, оно тебе мало чем помогло, когда я вытолкнул тебя перед собой, загораживаясь от того сумасшедшего коротышки-горбуна. О, мне и не снилось, что он доведет тебя до бесчувствия! Я никак не хотел, чтобы это случилось, и я обещал тебе никогда не попробовать ни капли. Все равно, я вообще-то никогда и не хотел быть вампиром, но моя мать умеет настоять на своем! В действительности же это, знаешь ли, не моя прирожденная роль, это не моя личность, это не настоящий я! Правда я ничего не имею против такой личности, как ты понимаешь, просто я не выношу вида крови! По крайней мере, крови симпатичных мне людей, — он чуть склонил голову набок. — Ну и ну, вот это мысль! А как насчет крови несимпатичных мне людей? Взять например Л'Аж, не смогу ли я благоприобрести ее вкус? Не смогу ли я возжаждать ее крови? Как бы я почувствовал себя, появись у меня шанс высосать досуха ее? Ах, вот это было б совсем другое дело!
Петти уставилась на красивого, мускулистого, коматозного молодого человека и удивленно ахнула. Этого добавочного напряжения оказалось как раз чересчур многовато для стальных крючков и петелек, с приглушенным треском ее грудь высвободилась, подымаясь и выпирая вперед со свистом от смещенного воздуха.
Мак-Черч нахмурился и чуть повернул голову, словно прислушиваясь.
Петти даже не заметила, она завороженно глядела на свой идеал мужской красоты.
Мак-Черч поднял на нее взгляд, моргая и хмуря брови. Затем до него дошло, что он видит, и он с пылающим взором скатился с постели. Он был совершенно голым, и Петти заметила это, но секунду спустя она очутилась в его объятиях и мало чего видела, потому что ее глаза закрылись для первого и очень длительного поцелуя.
В стене со стуком открылась панель, и оттуда выпрыгнула тетушка Дил.
Она подбежала к Мак-Черчу и Петти и принялась трясти их, крича:
— Проснитесь! Вы должны проснуться! Ужель вы не ведаете, что вы спите? И сия слабая и ленивая тема никакая боле не податливость, а сон!
— Если это сон, то позволь мне спать вечно, — пробормотала Петти и вернулась в клинч.
— Нет! А я говорю нет! — тетушка Дил схватила Мак-Черча за руку и навалилась на него всем своим весом, пытаясь оттащить их друг от друга, но Мак-Черч стоял как Гибралтарская скала, словно променял горизонтальную кому на вертикальную. — Нет, нет! — восклицала тетушка Дил со слезами на глазах. — Ужель вы не понимаете, что мы страшно близки к мигу, когда сие страшное чудовище, Франк, проломит дверь?
— Ладно, этого достаточно! — отрывисто бросил Жужжапчел вылезая из кухонного лифта. — Отпусти то тело!
Тетушка Дил резко повернулась лицом к нему, раздвинув руки в стороны и защищая пару.
— А как ты попал в эту каморку?
— Я материализовался в ней убедиться, что твоего мужа там нет, — Жужжапчел надвигался на нее поступью тигра, с гневом в глазах. — А теперь убирайся на кухню, где тебе и место!
— Убирайся к дьяволу, — огрызнулась тетушка Дил, — где тебе и место!
— Э-э-э-э... Конец сцены! — Жужжапчел взмахнул руками перед лицом, а затем повернулся вокруг своей оси и ткнул пальцем в дверь. — Следующая сцена!
Сломанная задвижка поддалась, и дверь с треском рухнула. Франк споткнулся о нее, и Л'Аж прыгнула мимо него, бросила один взгляд на Петти и Мак-Черча и с воплем ринулась к Петти. Ее когти вонзились в руку Петти и оторвали девушку от Мак-Черча, а клыки сверкнули, нацеливаясь на белое незащищенное горло девственницы.
Ее подбородок ударился о руку Мак-Черча, поднявшуюся отразить ее.
— Пожалуйста, мать! Я предпочел бы сделать этот сам, — и его голоса снова склонилась к голове Петти, когда он опять заключил ее в объятия.
— Ах, юная любовь! — вздохнул, заглядывая в дверь, Родрик. А затем нахмурился. — Но это, кажется, о чем-то напоминает мне. Жаль только, не могу вспомнить, что именно.
— Пусть тебя это не беспокоит, — быстро сказал Жужжапчел, — всего навсего мимолетная аберрация.
Перемещающийся взгляд Родрика упал на тетушку Дил. Он в удивлении покачал головой:
— Знаю, это покажется нелепым, но я действительно хочу прямо сейчас быть с этой старой растяпой, — и начал заходить в комнату, как раз когда Л'Аж взвыла от ярости и досады, выхватывая кинжал и набрасываясь на Петти.
Дэвиз кинулся ей под ноги.
Л'Аж споткнулась и грохнулась на пол с воплем, способным разбудить и летучих мышей.
Спеша к тетушке Дил, Родрик наткнулся на древнюю рождественскую елку.
Та закачалась и опрокинулась.
— Нет! — страдальчески вскрикнул Жужжапчел. — Лови ее! — и прыгнул вперед, но елка грохнулась на Л'Аж. Голова у той дернулась, глаза от боли вылезли из орбит, рот разинулся в крике и застыл.
— Ну, что ты скажешь, кто бы мог подумать, — пробормотал во внезапно наступившей тишине Родрик, — а дождик-то оказался из настоящего серебра.
— Еда! — завопил Цукор и прыгнул с дикой радостью на Л'Аж. — Наконец-то! Нечто такое, во что я действительно могу вонзить зубы! — он приподнял Л'Аж за плечи и откинул ей голову назад, выпуская клыки, когда обнажил ей горло, а затем замер. Его черты затуманились озадаченностью. — Как я бывало это проделывал? Это было так давно, что мне и не вспомнить!
— Точь-в-точь так, как ты и делаешь, — подсказал Родрик. — Обнажи ей горло, а потом кусай!
— Не помогай ему! — Жужжапчел захлопнул Родрику рот мозолистой ладонью, и Родрик отпрянул от ее вони. — Ты не сможешь этого сделать, — заверил черт Цукора. — Во всяком случае без приправ.
— Приправы! Конечно же! Вот теперь я вспоминаю! — Цукор порылся в кармане пиджака и победным жестом извлек солонку. — Я всегда ношу ее с собой для томатного сока!
— Нет! — завопил Жужжапчел. — Не смей прикасаться к ней этим!
— А почему бы и нет? — спросил Родрик.
— Потому что... потому что... — Жужжапчел дрожал всем телом. — Да потому что этого нет в сценарии!
— А что такое сценарий? — спросила, нахмурясь, тетушка Дил.
— Всего-навсего предсказание, — заверил ее Родрик. — Отнюдь не нечто такое, чего нельзя изменить.
— Вы не можете менять его! — взвыл Жужжапчел. — Он записан!
— Но я не обязан следовать ему. Мы ведь все-таки сами хозяева своих действий.
— Ересь! — завизжал Жужжапчел.
Дэвиз что-то тявкнул Родрику.
— Что?.. Он боится? Ему, по идее, не следовало бы! Почему?.. Потому что если б он действительно имел над нами власть, у него не было б никаких причин для страха? Хм! Что ж, хороший довод! — Родрик поднял посветлевший взгляд.
Жужжапчел увидел, что мозг у него усиленно работает, и содрогнулся:
— Приказываю тебе не думать! Это аморально! Думать здесь за всех буду я!
— Нет, не будешь, — разумно возразил Родрик, — ты будешь всего лишь следовать сценарию, — он, нахмурясь, посмотрел на черта. — С чего ты собственно такой взвинченный?
— Не знаю, — Жужжапчел стоял, не двигаясь и весь дрожа. — Я действительно не знаю.
Родрик поджал губы:
— А может ты на самом деле хочешь, чтобы Цукор воспользовался той солью?
— Я предпочитаю селитру, — поправил Жужжапчел. — В конце концов, ведь я же черт.
— Не волнуйся, — успокоил его Родрик. — Я разберусь в чем дело.
— Именно этого-то я и боюсь!
— Чего? Самостоятельно мыслящих? — Родрик кивнул. — Имеет смысл. Ведь тогда никак нельзя предугадать, что произойдет. Это делает жизнь совершенно непредсказуемой. А я теперь мыслю-таки.
Жужжапчел кивнул, по-прежнему дрожа:
— И к тому же становишься весьма своевольным.
— Да, становлюсь, не правда ли?
— Ты близок к пробуждению, — уведомила его тетушка Дил.
— Да, — нахмурился Родрик. — Просто я не могу вспомнить, кто же я на самом деле.
— Родрик, — быстро сказал Жужжапчел. — Всего лишь обыкновенный старый Родрик.
— Близко, — кивнул Родрик. — Близко. Но может быть самую малость чересчур близко.
Цукор прижал ладонь ко лбу:
— Если поразмыслить, я ведь тоже был кем-то...
— И по-прежнему остаешься им, — отрезал Жужжапчел.
— Нет, — не согласился Родрик, — в данный момент он тот, кем желаешь ему быть ты. И делает то, чего ты желаешь ему делать. Мы все так поступаем, всего лишь выполняем твои приказания без большого сопротивления. Зажав нас между собой и сценарием, ты заставил всех нас попросту безропотно подчиняться твоим приказам.
— Да! Чудесный образ жизни, не правда ли? Такой мирный! Такой гармоничный!
— Для тебя, возможно. Но не для остальных из нас.
— Но разве так не лучше? — взмолился Жужжапчел.
— НЕТ! — дружно отозвались все разом, за исключением Л'Аж, лежавшей застыв на полу, и Петти с Мак-Черчем, у которых губы были в данный момент заняты.
У Жужжапчела сморщилось от отвращения лицо.
— Что за превратное развитие событий!
— Хорошая мысль! — воскликнул Цукор. — Давайте устроим переворот.
— Заткнись, — оборвал его Жужжапчел.
Но Цукор продолжал:
— Лично я начиная вспоминать, что я на самом-то деле не я. Во всяком случае не Цукор.
— Заткнись, — снова оборвал его Жужжапчел.
— Я был некогда кем-то другим, — воскликнул Цукор, — но кто-то со мной что-то сделал, накормил меня чем-то, сделавшим меня тем, чем я являюсь сейчас!
— Заткнись! — закричал Жужжапчел.
— Нет, это ты заткнись! — скомандовал Родрик. — Слово имеет Цукор.
— А кто тебя назначил председателем? — прорычал Жужжапчел.
— Я сам себя назначил!
— А я предлагаю подвергнуть Жужжапчела импичменту! — подхватил Цукор. — Голосую за снятие Жужжапчела!
Дэвиз тявкнул.
— Он говорит «Я поддерживаю предложение», — объяснил Родрик. — Все за?
— Да! — закричали тетушка Дил, Родрик и Цукор. А Дэвиз залаял.
— Принято единогласно, — подтвердил Родрик, — за исключением Л'Аж, недееспособной, и Мак-Черча с Петти, не замечающих ничего вокруг себя. Предложение проходит, а Жужжапчел уходит.
— Вы не можете этого сделать! — закричал Жужжапчел.
— Если я правильно помню, мы это только что проделали.
— А я помню еще кое-что! — воскликнул Цукор. — Я помню, что тому, чем бы там меня ни накормили, полагалось лишь погрузить меня в сон и сделать более податливым внушению! Но оно сделало больше, оно заставило меня желать делать все, чего не продиктует этот смещенный болван!
— Поосторожней с бранными словами, — зарычал Жужжапчел, но тетушка Дил воскликнула:
— И меня тоже.
А Родрик сказал:
— И меня.
Дэвиз тявкнул и зарычал.
— Он говорит «наркотик, оказывающий подобное воздействие, общеизвестен под названием наркотик-зомби», — перевел Родрик.
— Я отрицаю это! — взбеленился Жужжапчел, размахивая руками. — Я все отрицаю! Я это не делал! Я не приказывал это делать! Мне никто этого не говорил...
— Вот этому я верю, — кивнул Родрик. — Ты вероятно еще один зомби, как и остальные из нас, но по какой-то причине ты оказался намного больше склонным делать то, что приписывалось сценарием.
— Но это означает, что он тот, кто выступает в качестве голоса сценария! — воскликнул Цукор.
— Да, — нахмурясь, проговорила тетушка Дил. — Воистину, мы не ведаем, что гласит сей «сценарий», опричь того что нам глаголет он.
— В таком случае, — весело улыбнулся Цукор, — если мы сумеем просто-напросто разбудить Жужжапчела, то нам больше не придется слушать всякую чушь про этот «сценарий».
— Нет! — у Жужжапчела пошла пена изо рта. — Вы не можете! Это уничтожит всякое подобие порядка! Это порвет в клочья осмысленность! Это будет игрой в кости со вселенной!
— Но мы сможем делать то, что считаем правильным, — сказал Родрик.
— Вот видите? Буйный хаос!
— Но мы все проснемся и перестанем быть зомби, — указал Цукор.
— Анархия!
— Хватай его!
Все дружно накинулись на Жужжапчела, который всего на секунду запоздал понять, что происходит, и не успел увернуться. Он бился, воя и пытаясь вырваться, но Цукор и Родрик повалили его на пол, и тетушка Дил уселась ему на ноги, в то время как Родрик прижал ему руки к полу, а Цукор извлек из кармана солонку.
— Вы не можете этого сделать! — кричал Жужжапчел. — Это аморально! Это неэтично!.. Это против всяких... ик!
— Хорошо, что он разинул рот, — заметил Родрик.
— Я не мог промахнуться, — согласился Цукор.
Жужжапчел конвульсивно сглотнул, и глаза у него вылезли из орбит, уставясь в пространство, все тело оцепенело. Он начал дрожать, а когда затрясся, то постепенно растаял и исчез.
Тетушка Дил со стуком приземлилась на копчик и поражено уставилась на пустой пол:
— Куда он делся?
Дэвиз радостно тявкнул.
— Он говорит «туда, откуда бы взялся», — перевел Родрик.
— Но где же сие место? — спросила тетушка Дил.
— Никто из нас не знает, — ответил ей Цукор. Он повернулся к Родрику.
— Ты знаешь, откуда ты взялся?
Родрик, нахмурясь, уперся взглядом в потолок, а затем покачал головой:
— Не совсем. Мне почти удается вспомнить...
Дэвиз тявкнул, залаял и рыкнул.
— Он говорит, что ему это известно, — объяснил Родрик. — Он говорит: «я знаю, кто я такой, я “Нотел-Модем 409”, компьютеризированный блокнот, и я знаю, откуда я взялся. Но откуда взялись все вы, зомби?»
Цукор пожал плечами:
— По правде говоря, не знаю.
— И я тоже, — признался Родрик.
— И я, — добавила тетушка Дилувиан, — однако я знаю, что мы должны проснуться.
— Хороший довод, — Родрик поднял палец, а затем применил его для указания на рот Л'Аж, застывший открытым. — Маэстро, не будете ли так любезны?
— С удовольствием, — Цукор повернулся сыпануть немного соли в рот Л'Аж. Та мгновенно растаяла, и они оказались взирающими на очень пыльный дубовый пол.
— Успех! — возликовал Родрик. — А теперь возьмемся за трудную задачу. Ты хватай его, тетушка, а я схвачу ее.
— Мне почему-то не нравится то, как сие звучит, — сказала тетушка Дил, но взялась за бицепсы Мак-Черча, в то время как Родрик схватил за плечо Петти.
— А теперь, — скомандовал он, — Цукор, будь готов сыпануть. Отлично, а теперь по счету «три»... Раз! Два! Три!
Они с тетушкой Дил рванули в разные стороны. С чмоканием, как от огромной отклеившейся присоски, Петти и Мак-Черч отделились друг от друга и уставились в полной ошарашенности, со все еще широко раскрытыми ртами.
— Есть! — крикнул Цукор, сыпля соль в рот обоим.
Пораженные, они закрыли рты и одинаково громко сглотнули, а затем в шоке уставились друг на друга, покуда таяли. Петти подавленно мяукнула, пытаясь дотянуться до Мак-Черча, но тоже растаяла и пропала.
— Успех! — гаркнул Цукор. — Ладно, вы трое в шеренгу, становись! Плечи расправить! Живот втянуть! Рты открыть!
Родрик и тетушка Дил вытянулись по стойке «смирно», а Дэвиз присел на задние лапы рядом с тетушкой Дил. Цукор прошелся вдоль строя, сыпля всем соль в рот, и те один за другим растаяли. Потрясенный Цукор остановился, оглядываясь в пустой голой комнате, и в первый раз осознал, что ветер приглушенно стенает, огибая углы огромного старого дома. Предоставленный самому себе, Цукор шмыгнул носом, смахнул слезу одиночества и сказал:
— Я очень сильно скучаю по вам.
А затем откинул голову назад, открыл рот, сыпанул соли на собственный язык и испарился.
* * *
Один за другим спящие проснулись. Они открыли глаза, хмурясь, жмурясь от света, и начали возиться, собираясь встать с кушеток. Сотрудница дома снов в ужасе уставилась на них, а затем повернулась и выбежала из комнаты, крича:— Управляющего сюда! Эти клиенты только что проснулись, до того как закончился сон!
Род застонал и скинул ноги с кушетки на пол:
— У меня такое ощущение, словно в меня только что попал метеорит!
Мирейни, моргая, соскользнула с топчана и попыталась встать. Ноги у нее подкосились и она схватилась за подушки. Строганофф с криком спрыгнул с кушетки, но она поспешила успокоить его:
— Нет, со мной все в порядке. Но... спасибо, Дэйв, — и покраснела.
Род нахмурился, гадая, что означало это зарумянившееся лицо. А затем резко вернул мысли к непосредственной задаче.
— Эй, все, погодите! Помните, снимайте шлемы осторожно! Я не думаю, что они смогут причинить какой-то вред, если мы сорвем их, но предпочел бы не выяснять на своей шкуре.
Брат Джой осторожно снял шлем и, сощурясь, уставился на него, держа его перед собой, а затем с отвращением оттолкнул его прочь.
Шорнуа сняла свой с сожалением:
— Ну, все это было забавно, пока продолжалось.
Род в удивлении поднял на нее взгляд:
— Должно быть, вы были Л'Аж д'Ор.
В помещение торопливо вошел невысокий коренастый мужчина в деловом комбинезоне.
— Ладно, что здесь происходит?
Род почувствовал, как волосы у него на загривке разом вздыбились.
— А вы кто такой, черт побери?
— Я Рокса, управляющий. Как вы, черт возьми, проснулись до того, как закончился сон?
— О, ответить на этот вопрос достаточно легко, — сказал брат Джой. — Видите ли, согласно традиционным суевериям, чары, сковывающие зомби, можно разбить, если наполнить ему рот солью. Конечно, вам понадобится зашить ему губы, чтобы он не смог ее выплюнуть, да притом освободившись от чар, он может попытаться вас убить. Но после этого он вернется туда, откуда взялся, то есть в могилу, с наивозможной быстротой.
— Какое это имеет отношение к вашему пробуждению ото сна? — нахмурился Рокса.
Брат Джой пожал плечами:
— Сны — это фантазии, и поэтому в структуре сна-вселенной символы суеверия срабатывают. Когда наши сонные «я» осознали, что нам подсунули наркотик-зомби, они сыпанули друг другу соли на язык, и символ сработал, мы вернулись туда, откуда взялись, то есть сюда.
— Наркотик-зомби? — управляющий заметал взгляды с одного лица на другое. — Кто сказал о каких-то наркотиках-зомби?
— Я.
Все повернулись, пораженные до крайности. Тоненький голосок исходил с кушетки Мирейни, где лежал ее компьютерный блокнот.
— Я «Нотел-Модем 409» и обладаю способностями к беспроводной связи с большими компьютерами. Я стал симбиотически связан с моим оператором.
Мирейни побледнела. Глаза у нее сделались огромными. Строганофф крепко обнял ее за плечи:
— Не переживай так, малышка. Знаю, это трудно переварить, но у любой артистки обязательно развивается чувство к ее инструментам.
Мирейни схватила блокнот и прижала к себе.
— Вследствие этого, когда мой оператор впала в состояние сна, я участвовал в нем вместе с ней, — продолжал блокнот. — Однако, будучи электронным, я оказался невосприимчив к наркотику и смог осознать, что сон не является тем безопасным и приятным пристанищем, на которое надеялись эти клиенты.