Сташеф Кристофер. Чародей в скитаниях

   — О, да, — Род закрыл рот и прошел через проем, заботливо держа за талию Гвен.
   При виде ее глаза у охламона вспыхнули, но он все равно махнул рукой, подавая сигнал кому-то наверху стены. Ворота начали закрываться, и как раз перед тем как они сомкнулись, охламон помахал рукой дикарям. Поблизости на земле лежал огромный дубовый засов под стать огромным железным скобам на внутренней стороне ворот, но охламон проигнорировал его. Он снова повернулся к ним и опять увидел Гвен. Сквозь похмелье пробился слабый проблеск интереса, и он окинул ее взглядом с головы до ног. Гвен зарделась и сердито посмотрела на него.
   Род громко прочистил горло.
   Охламон поглядел на него и увидел сердитый взгляд. Похмелье поборолось с похотью и проиграло. Для спасения лица жлоб пробурчал:
   — Где вы достали такую чудную одежду?
   — А где ты достал спиртягу? — ответил контрвопросом Род.
   В глазах у охламона мелькнула осторожность, и они сделались непрозрачными.
   — Ну, вы вошли, — буркнул он и повернулся уйти.
   Род так и уставился на него.
   — Эй, минуточку! Куда же нам предполагается идти?
   — Да куда хотите, — сказал жлоб и ушел.
   Какой-то миг Род стоял разинув рот. А затем пожал плечами и снова повернулся к Гвен.
   — Полагаю, можно с таким же успехом последовать за ним.
   — И впрямь, можно, — согласилась она, и они повернулись подняться по длинному пандусу, ведшему на парапет.
   Подымаясь по пандусу, Род заметил, что он представлял собой литой пластобетон. Также как и сама Стена. Обветшавший и подпираемый здесь и там опорами, но тем не менее пластобетон.
   — Ну вот и все с римлянами, — негромко пробормотал он.
   — Милорд?
   — Этот материал — пластобетон, — объяснил он. — Его даже не изобрели до года так 2040 г. н. э. Значит мы не можем быть в римской Британии. Она существовала на добрых шестнадцать столетий раньше.
   — О сем мне ничего не ведомо, — нахмурилась Гвен. — Судить тебе. В каком же мире мы тогда находимся?
   Род потер подбородок, оглядываясь кругом.
   — Мы можем — всего лишь можем быть в своей родной вселенной, Гвен. Нет, не на Грамарии, конечно в другом мире, вращающемся вокруг другого солнца. — Он посмотрел на нее. Землей он конечно же быть не может.
   — А что такое «Земля»?
   Род так и наэлектризовался. Чтоб землянка даже не знала названия планеты, породившей ее вид!.. Но спохватился, вспомнив, что Грамарий всегда был не особенно силен в истории. Фактически, его обитатели даже не знали, что есть какие-то другие миры, кроме их собственного.
   — Земля — это планета, с которой произошли твои предки, милая. Планета, с которой происходят в конечном итоге все люди. Это родина нашего вида.
   Гвен умолкла на миг, переваривая сказанное. Когда она переварила, они поднялись на верх стены. Перед ними тянулся, уменьшаясь вдали, парапет бетонный канал, высеченный в четыре фута глубиной в пластобетоне.
   Вокруг костра неподалеку от лестничной площадки стояла на коленях или сидела на корточках группа мужчин. Подобно охламону, они носили белые рубашки, зеленые брюки и черные сапоги, но большинство носило еще и зеленые куртки, застегнутые до самого ворота. На рукавах у них виднелись знаки различия, или более белые пятна там, где когда-то были нашивки.
   «Мундиры, — сообразил Род, и сразу вслед за тем: — Это солдаты!»
   Глаза у Гвен расширились, она слушала его мысли.
   Они однако, казались не очень-то дисциплинированными солдатами. Либо у них хромала дисциплина, либо в данный момент не шло никакой войны. Род услышал шелест карт и стук костей.
   Солдаты подняли головы, увидели Гвен и посмотрели попристальней.
   Она улыбнулась, вежливо, но твердо.
   Из скопища солдат раздалось нечто вроде голодного урчания. Ближайший из них, сержант, поднялся на ноги. Он выпрямился, сделавшись на восемь дюймов выше Рода и дюйма на четыре шире, три четверти мускулы, остальное жир. По его безобразной роже расползлась плотоядная ухмылка, когда он с видом собственника шагнул к Гвен.
   Род поднял руку, выставив вперед ладонь. Она уткнулась в грудь сержанта, заставив его резко остановиться. Тот в удивлении взглянул на руку Рода. Несколько раз испытующе толкнув ее, он недоверчиво произнес:
   «Держится!» И одобрительно кивнул Роду.
   — Ты достаточно мускулист для такого маленького парня, не правда ли?
   — Ну, спасибо, — иронически улыбнулся Род. — А теперь, почему б вам просто не вернуться к игре, а?
   Другие солдаты следили глазами стервятников.
   Сержант зло усмехнулся и покачал головой.
   — Ты неплохо держишься, паренек. — Он осмотрел камзол и рейтузы Рода. — Вероятно жонглер, или клоун. Ну так знай же парень, что женщины на стене общие.
   Он повернулся к Гвен, отбрасывая с дороги руку Рода.
   Та не пожелала отлететь с дороги.
   Род сжал куртку покрепче.
   — Итак, вернись-ка попросту к игре, сержант. Будь хорошим парнем.
   — Плохие манеры для гостя, — проворчал жлоб из-за боковой линии.
   — И еще худшие для хозяина, — парировал Род, — пытаться изнасиловать гостью.
   — Изнасиловать??!!? — уставился на него рослый солдат.
   Откинув голову назад он расхохотался, а затем согнулся пополам, держась за живот.
   — Чтоб женщина на стене, да нуждалась в изнасиловании!
   — Невозможно, — объяснил охламон. — Они приходят совершенно добровольно, да.
   Род толкнул и рослый солдат пошатнулся и отступил на несколько шагов, все еще смеясь. Род тоже отступил, расслабляясь и принимая стойку.
   — Эта, — мрачно внес ясность он, — к таким не относится.
   Солдат внезапно перестал смеяться, и, отрезвев, сузил глаза и прожег его взглядом.
   — Научи его хорошим манерам, Талер, — проворчал жлоб.
   «Милорд, — произнес в голове у Рода мысленный голос Гвен. — На земле поблизости валяются камни. Я могла бы...»
   «Нет! — мысленно ответил Род. — Хочешь породить охоту за ведьмами? Туземцы-то могли переварить зрелище нашего полета — их культура все еще верит в магию. Но эти ребята цивилизованные! Все непонятное им они убивают!» Вслух же он сказал:
   — Можешь собрать кусочки с помощью походной аптечки.
   Глаза Талера заискрились весельем. Он хохотнул раз, другой, засмеялся, заржал и повалился весело гогоча наземь, согнувшись пополам, держась за живот...
   ...и внезапно выпрямился, словно пружина, все еще смеясь, трахнув головой Роду под челюсть.
   Род отшатнулся к парапету.
   Талер пошел на него, молотя кулаками.
   Род вертанул головой под кулаки противника и нырнул в сторону, тушируя его по спине.
   Талер зарычал и кинулся за ним.
   Род с силой оттолкнулся, вложив всю мощь тела в удар ногой, который должен был угодить Талеру под челюсть, пяткой по подбородку.
   Но Талер нырнул под удар, а затем откинулся назад, выбросив ногу и целясь Роду в подбородок. Род шагнул в сторону, зацепив пяткой за лодыжку Талера, рванул на себя и увидел, как ребро ладони Талера обрушивается ему прямо на переносицу.
   Род сумел достаточно пригнуться, чтобы рубящий удар треснул его вместо переносицы по лбу, и отлетел назад, не столько с ударом, но также и с ужасом от понимания: удар Талера был первой половиной серии из двух ударов, кончавшихся смертью.
   Здесь действительно не жаловали чужаков.
   Рука Талера обрушилась, вновь нанося рубящий удар, который сокрушил бы Роду гортань, но тот в последнюю секунду откатился в сторону, и рука Талера вмазала по пластобетону. Тот взвыл от боли, а Род перекатился в стойку, ткнув жестко вытянутыми пальцами в солнечное сплетение. Но Талер увидел надвигающийся удар, и откатился назад настолько, чтобы лишить удар большей части его силы. Той, что осталось, хватило, чтобы заставить на мгновение оцепенеть от боли, а большего Роду и не требовалось.
   Он дополнил выпад серией быстрых ударов, которые Талер еле-еле успел блокировать, отступая как можно быстрей. Род сделался чуточку излишне уверенным, позволив своей правой стопе выступить чуть-чуть, чересчур далеко, и нога Талера обвела ногу Рода за коленом, а кулак размером с грудинку солонины врезал Роду в ухо.
   Когда мир закружился проносясь мимо него, он заметал опускающуюся подошву сапога Талера. Он схватил стопу, вывернул и толкнул. Талер отскочил назад, воя и махая руками в попытке сохранить равновесие.
   Род собрался в комок, перекатился на ноги, и увидел тут же проклятую стопу снова несущейся к его лицу.
   Ну, судя по виду Талера было непохоже, что он способен получить какие-то призы за коэффициент интеллекта, но он выглядел очень опытным, и поэтому не мог быть настолько туп, чтобы вторично попробовать провести тот же самый прием, когда тот один раз уже на сработал. Поэтому Род схватил стопу, но оставался наготове, остерегаясь подвоха — и все верно, обрушился кулак, с размаху опускаясь Роду на шею.
   Род выпустил стопу, сделал полшага вперед и резко выпрямился, выбросив над головой оба кулака.
   Они угодили Талеру прямо под челюсть.
   Талер закачался с остекленелыми глазами.
   Род отступил и нанес сокрушительный апперкот.
   Голова Талера откинулась назад, а ноги оторвались от земли, и он плюхнулся всем телом навзничь на пластобетон.
   Род стоял тяжело дыша, водя кругом ошалелым и чуть безумным взором, с раскалывающейся от боли головой, но бдительно следящий не начнет махать кулаками еще кто-либо.
   Но они оставались там, где сидели, сердито глядя на Гвен и держась за челюсти.
   Род недоверчиво посмотрел на нее.
   Гвен негодующе обводила солдат пылающим взглядом.
   — У них нет ни малейшего чувства чести, милорд! Они попытались приставать ко мне, пока ты защищал меня!
   Несмотря на испытываемую им боль, Род не мог не усмехнуться. Он жалел любого, кто попытался хоть пальцем тронуть его женушку.
   — Что ты с ними сделала?
   — Всего лишь дала каждому по оплеухе, милорд.
   По оплеухе с силой, умноженной телекинезом, догадался Род. Его удивило, что ни один из солдат не отправился в госпиталь.
   — Превосходно, — произнес холодноватый, позабавленный голос.
   Пораженный Род поднял взгляд.
   К наружной стене прислонился стройный молодой человек в аккуратно отутюженном мундире и в фуражке с лакированным черным козырьком. На рукавах у него отсутствовали какие-либо знаки различия, но погоны украшали крошечные бронзовые шпалы.
   Явно офицер.
   Он повернул голову склоняя ее в сторону охламона.
   — Сержант.
   — Сэр, — невероятное дело, охламон вытянулся по стойке смирно.
   — Вы не в форме, а то что на вас надето можно назвать скорее отработанным материалом, чем робой. А о вашем личном виде и говорить нечего, его попросту не существует.
   — Да, сэр, — а затем вызывающе, — по крайней мере я нахожусь здесь.
   — В самом деле находитесь, поэтому вам дюжина порицаний, а не пятьдесят.
   — Сэр, — скривился как от боли охламон. — Это же весь мой следующий чек с жалованием!
   — Неужели вам так мало платят? Ай-я-яй. Но смелее, старина, лишний раз немного почистите да поднаведете блеск и сможете все вернуть в последующие несколько месяцев, — он отвернулся от охламона и подойдя к Талеру, ткнул его носком сапога и улыбнулся. — Бедняга. Но чего же еще можно ожидать, в самом-то деле?
   Наконец, офицер повернулся к Роду.
   — Вы действительно, знаете ли, обладаете немалым умением.
   — Просто немного спецподготовки, — пожал плечами Род. — Дисциплина у вас, э, довольно, скажем так, достопримечательная.
   — На самом-то деле она не так уж плоха, — пожал плечами офицер, — если учесть что каких-нибудь девять лет назад наш Вольмар был тюремной планетой. Здесь почти все те или иные осужденные.
   Род стоял, оцепенев от шока, вызванного частично открытием, что все эти солдаты были преступниками, а частично названием планеты. Знал он о ней не так уж и много, но помнил ее по учебникам истории. В конце концов, он ведь был агентом Почтенного Общества для Искоренения Создающихся Корпоративностей, и прежде чем отправить его разыскивать колонизированные землянами планеты, чьи правительства стремились стать тоталитарными, ему немного порассказали обо всех колониях, потерявших контакт с метрополией, пока Земной Сферой правил ПЕСТ. Вольмар был одной из них — одной из самых далеких от Земли. И оставался тюрьмой, пока ПЕСТ не прервал связь и снабжение.
   А это означало, что они находились все-таки в своей собственной вселенной, но за пятьсот лет до того как родился любой из них.
   Гвен конечно же слушала его мысли. Она стала поближе к нему, сжимая его руку. Его это порадовало, он нуждался в контакте. Внезапно их уютный коттеджик показался далеким-предалеким, и вокруг их душ задул ветер одиночества.
   Талер перевернулся, приоткрывая глаз в болезненном прищуре. Офицер посмотрел на него, качая головой и цокая языком.
   — Нестерпимо, сержант! Двое безоружных штатских ищут нашей защиты — и что же делают их спасители? Нападают на них!
   — Он не был безоружным, лейтенант, — Талер со стоном сел.
   — И чем же он вооружен? — Лейтенант взглянул на меч Рода и закатил глаза к небу. — Этой увеличенной зубочисткой? Не смешите меня, любезный! Марш к себе до слушания вашего дела!
   Талер побледнел, но сумел сохранить агрессивный вид, когда с трудом поднялся на ноги и повернулся уйти. Проходя мимо Рода, он быстро прожег его ненавидящим взглядом. Род смотрел вслед его удаляющейся спине, решая, что ему будет желательно всегда знать, нет ли поблизости Талера.
   Он снова повернулся к лейтенанту, немного расслабляясь. Негодование Талера было именно тем, чего он ожидал от любого сержанта, разговаривающего с зеленым лейтенантом. Но этот лейтенант уже не был до крайности юным, и в его поведении сквозила уверенность в себе, приходящая только с опытом. Было в нем что-то такое, в том как он держался, говорившее, что ему не требовалось полагаться для исполнения своих приказов на воинское звание.
   — Приношу свои извинения, сэр и мадам, — он вежливо поклонился Роду и чуть более вежливо Гвен. — Прошу прощения за данную возмутительную выходку. Разрешите заверить вас, что вы желанные гости, невзирая на все, чему вы стали здесь свидетелями.
   — Ну, спасибо, — склонил в ответ голову и Род, гадая, почему лейтенант не остановил драку. Возможно потому, что убивать в ней никого не собирались.
   — Вы очень внимательны, — Гвен сделала легкий реверанс.
   В глазах у лейтенанта вспыхнул блеск, но он быстро погасил его. Род дал ему несколько очков за самодисциплину — и гадал, действительно ли она самодисциплина.
   — Могу ли я узнать, как вас зовут, сэр и мадам?
   — Родни Гэллоуглас. — У него возникло желание использовать свою настоящую фамилию, д'Арман, но он решил, что не стоит. Он взял за руку Гвен. — А это моя жена, Гвендайлон.
   Гвен в удивлении посмотрела на него и он услышал ее невысказанную мысль: «Отчего ты не употребил свой титул?»
   «Разные страны, разные обычаи, — мысленно ответил он. — Подобные люди могут с такой же вероятностью вознегодовать на лорда, как и отнестись к нему с почтением».
   — Лейтенант Корриган, к вашим услугам, — щелкнул каблуками молодой офицер и качнул головой. — А теперь, гражданин Гэллоуглас, я бы оценил, если б вы мне объяснили причину присутствия наших почтенных противников!
   Он кивнул на степь за главными воротами. Род посмотрел туда и увидел толпу вольмаков, скандирующих вновь и вновь одно и тоже слово. Пораженный Род сообразил, что слово это ничто иное как: «Правосудия! Правосудия! Правосудия!»
   — Само собой никто, как вы понимаете, не против их присутствия, — объяснил лейтенант, — но мне хотелось бы знать, какой мы будем обсуждать вопрос.
   — Боюсь, что я в общем-то не знаю, — признался Род. — Мы просто стояли там посреди равнины, занимаясь собственным делом, когда они появились из-за гребня и начали нас преследовать.
   — А, — кивнул лейтенант. — Речь несомненно пойдет о простой компенсации. С вашего позволения я схожу обсудить с ними этот вопрос. — Он слегка поклонился, щелкнув каблуками, и повернулся уйти.
   В голове у Рода прозвучал голос Гвен:
   «Выходит он из знатных?»
   «Нет, — ответил Род. — Думаю здесь вообще нет знати».
   «Но кто-то же должен заниматься работой, которой занимались бы лорды, будь они здесь, и ему предоставили такую власть. Примерно такую же как рыцарю. По какому же праву он притязал на нее?»
   «По праву обученности, — ответил Род, — знания и ума. А иногда даже по праву опыта».
   Огромные ворота распахнулись и молодой офицер вышел навстречу буйным дикарям. Скрестив две руки он коснулся плеч кончиками пальцев и слегка поклонился. Один из желто-зеленых вышел вперед и ответил таким же жестом.
   — По моему они отдают честь, — пробормотал Род.
   — Приветствую вас, вожатый, — отчетливо донеслись до них слова лейтенанта.
   — Да будет твой день солнечным, лейтенант, — вожатый отдал честь в ответ.
   — Спасибо на добром слове, — голос лейтенанта посуровел. — Но хотя ваше присутствие для меня большая честь, я также и удивлен им. С каких это пор благородные воины стали нападать на мирных граждан?
   — Не такие уж они и мирные. Летели быстрее ветра!
   — И я бы тоже полетел стрелой, если б меня преследовали ваши доблестные воины. Зачем они это делали?
   — Не взаправду! Просто хорошая забава, — ухмыльнулся вожатый.
   — Забава! — ахнула Гвен.
   — Ну, будем справедливы, — пожал плечами Род. — В некотором роде так оно и было, не так ли?
   — В самом деле? — В голосе офицера появился отчетливый холодок.
   Вожатый ухмыльнулся еще шире.
   — Мы сразу увидали, что это пара желторотиков. Почему бы не поразвлечься с ними?
   Лейтенант изобразил на лице неприветливую улыбку.
   — Не собирались причинять никакого вреда, да?
   — Никакого, — нахмурился вожатый. — Но им нечего делать за стеной! Они не торговцы!
   — Довод, надо признать, веский. И все же, не могу избавиться от мысли, что ваш способ установления контакта был не совсем чтоб почтенным.
   Туземцы нахмурились, перешептываясь между собой, но вожатый лишь пожал плечами.
   — Могли б поступить и куда хуже, в пределах своих прав. Может ли Шаклер отрицать?
   Лейтенант на миг умолк, а затем вздохнул.
   — Губернатор-генерал скажет, что никакого длительного ущерба не нанесли и, значит, никакое недовольство не должно длиться долго.
   «Губернатор-генерал, — нахмурился Род. — Разве они не перепутали порядок слов?»
   — Именно так, — вожатый ткнул пальцем вверх, и его улыбка исчезла. — Соглашения остаются в силе. Моя подает жалобу — официально! В связи с нарушением границы!
   Какой-то миг лейтенант стоял не двигаясь, а затем вздохнул, извлек блокнот, и принялся записывать.
   — Раз уж вам так требуется. Однако эти двое — штатские. Поэтому понадобится встретиться с губернатор-генералом.
   — Отличная мысль, — усмехнулся вожатый. — У него всегда подают хороший кофе. — Он повернулся к своим воинам и жестом шуганул их прочь. — Отправляйтесь обратно в дозор!
   — Скукотень, — пробурчал один из воинов.
   — Хотите, чтоб солдаты топали по вся планете? — отрезал вожатый. — Кроме того вам же на пользу! Закаляет характер!
   Недовольный воин вздохнул, и отряд повернулся уходить. Вожатый опять повернулся к лейтенанту, по его лицу снова расползлась ухмылка.
   — Наведаемся теперича к Шаклеру, хм?

* * *

   Лейтенант проводил их в кабинет размерами тридцать на тридцать и с большими окнами (снаружи Род заметил стальные ставни), в одном конце его стоял письменный стол, а в другом несколько мягких кресел. Вся мебель выглядела сделанной кое-как, словно ее изготовил из местных материалов плотник-любитель. Но сделана она была из настоящего дерева. Род считал что это подразумевало высокий статус хозяина кабинета, пока не вспомнил, что на планете первопроходцев дерево обходилось дешевле пластика. Пол тоже был из лакированного дерева, хотя его по большей части скрывал ковер из шотландки, сотканный из оранжевых, пурпурных, шартрезных и красных волокон. Рода так и перекосило.
   Сидевший за столом человек казался здесь совершенно неуместным. Он был в полном обмундировании и трудился над документами, но выглядел удивительно молодым для главного начальника, ему никак не могло быть больше сорока. Долговязый, худой шатен, когда он поднял голову, на его спокойном лукавом лице обнаружилась мягкая улыбка. Однако в нем ощущалась некая неясная утонченность, из-за которой он казался несочетающимся с этой грубой обстановкой.
   «Он — лорд», — подумала Гвен.
   Вполне возможно, что она права, сообразил Род. Может быть младший сын младшего сына?
   — Губернатор-генерал Шаклер, — уведомил их лейтенант.
   Ну. Это объясняло вывернутый наизнанку титул.
   Генерал улыбнувшись поднялся с приветливой улыбкой и, выйдя из-за стола направился к ним. Лейтенант вытянулся по стойке смирно и отдал честь. Генерал отдал честь в ответ и остановился перед туземцем, скрестив руки и кланяясь:
   — Да будет ваш день солнечным, вожатый.
   — И ваш, — ухмыльнулся туземец. — Кофе?
   — Конечно! Лейтенант, не окажите ли вы любезность подать нам кофе? — Но когда молодой офицер повернулся выполнять указание, генерал остановил его, подняв кверху ладонь. — Минутку — а представить нас?
   — Разумеется, сэр. — Лейтенант снова повернулся к ним. — Мастер Род Гэллоуглас и его супруга, Гвендайлон.
   — Очарован, — генерал пожал Гвен руку и поклонился.
   Та улыбнулась, довольная обхождением.
   Лейтенант отошел к кофейнику.
   — Что-то не припоминаю вашего прибытия. — Генерал остро посмотрел на Рода.
   Роду представлялось, что этот человек знал всех до одного прибывших на планету — особенно раз он был, ну по существу, в основном, начальником тюрьмы. Тюрьмы величиной с планету. А Род и Гвен были не совсем чтобы неприметными.
   — Мы, э, очутились на мели, генерал. Приземлились посреди прерий. Без всяких средств вернуться домой.
   — Я что-то не помню никаких сообщений о сигналах бедствия, — нахмурился Шаклер.
   — Мы не могли передать его, — покамест Род по-настоящему ничего не соврал. Он надеялся, что так будет и впредь.
   Так и оказалось. Шаклер снова остро поглядел на него, он определенно сознавал прорехи в таком объяснении, но не собирался давить на них.
   — Сочувствую вам. И как раз сегодня утром, не так ли?
   — Вскоре после рассвета, — объяснила Гвен. — Мы едва пришли в себя как те...
   Она заколебалась, и Шаклер подсказал:
   — Вольмаки. Именно так они и называют себя сами. Их предки были романтиками контркультуры, бежавшими с Земли пожить жизнью Благородного Дикаря. И изобрели собственную версию аборигенной культуры, основанную по большей части на романах и сценариях.
   Ну. Это объясняло некоторые из более экстравагантных аспектов.
   — Как я понимаю, они обнаружили вас почти сразу же и начали преследовать?
   — Да. Мы полетели от них стрелой.
   Род напрягся. Нужно ли ей выражаться так буквально? Да, нужно, понял он поразмыслив над этим. Теперь, когда вольмаки заговорят о том, что они летели, Шаклер сочтет, что они выражаются метафорически. Супруга у него большая умница. Он так и засветился от гордости.
   К счастью, генерал не заметил. Он печально покачал головой.
   — Крайне неудачно получилось! Выражаю свои глубочайшие сожаления. Но видите ли, действительно, по условиям нашего соглашения с вольмаками, никакому колонисту не полагается находиться за пределами стены, если он не выехал по официальному или торговому делу, так что вы можете понять, почему они прореагировали так круто. И они и правда не причинили никакого вреда — всего лишь настояли на своих правах по нашему договору.
   — Да, сие нетрудно понять, — Гвен пожала плечами. — Я не истинно виню их.
   — Превосходно, — просиял Шаклер. — А теперь, с вашего позволения, я должен выслушать, что желает сказать вожатый.
   Он отвернулся от них. Гвен повернулась к Роду и тихо спросила:
   — Он говорит что сии люди лишь играют в дикарей, милорд?
   — Нет, но их предки играли, и потому им теперь с этим не завязать. Но у меня такое ощущение, что когда земное правительство решило использовать эту планету в качестве тюрьмы, разразилась настоящая война. Оно явно не проконсультировалось сперва с вольмаками — и те возмутились. Сильно. — Он пожал плечами. — Можно ли их винить?
   Генерал теперь снова повернулся лицом к ним.
   — Вожатый понимает ваше затруднительное положение, но тем не менее обвиняет вас в нарушении границы. — Он вздохнул. — Действительно, он проявил в этом деле немалую снисходительность. Он мог бы принять против вас немалое число смертельных мер, а не просто гнать вас к стене, как поступил он.
   — Гнать?
   — Гвен, ты знала, что нас гнали?
   — Нет, однако теперь, я вижу сие достаточно ясно.
   — В чем дело, старина? — Генерал озабочено нахмурился. — Разве вы не догадались, что вас гонят?
   — Фактически нет, — Род обнаружил, что невольно улыбается в ответ. — Генерал, передайте, пожалуйста, вожатому мои извинения и огромную благодарность.
   — О, вы можете передать их сами — сию же минуту! Но, э... — Шаклер опустил взгляд на ковер, потирая кончик носа указательным пальцем. — По правде говоря, я бы этого не рекомендовал. Простое извинение и выражение благодарности — нет, вожатый это воспримет как признак слабости.
   — О, — поджал губы Род. — Понимаю. Какую же именно форму должно принять извинение?
   — Точно, мастер Гэллоуглас, — тепло улыбнулся генерал. — Всегда приятно иметь дело с человеком, понимающим истинную природу дипломатии!