Степаненко Андрей. Избранник

   Бугров кивнул.
 
   Домой Сашка отправился вместе со всеми через двор здания горадминистрации — встречаться с Нелей не хотелось. И в голове его был полный бардак. Еще вчера угрожавший ему Лось теперь настаивает на карантине. Неля, и понятия не имеющая, о каком именно карантине идет речь, тупо рубит сук, на котором сидит, только для того, чтобы выполнить уговор и поддержать Лося. Врачи признали инфекционный характер психоза, но поделать ничего не могут, а насквозь больные, не хуже Бобика, власти связывают болезнь исключительно с религией и правонарушениями. В общем, дальше некуда!
   Сашка добрался до квартиры, с полчаса рассматривал свои зрачки в зеркале, а затем совершенно механически приготовил себе ужин и, не чувствуя вкуса пищи, набил живот до отказа. Но ему было всё так же плохо. Может быть, потому, что он отчетливо видел: эта «игра» проигрышна при любом раскладе. Что бы он ни сделал, это будет истолковано против него.
   Пустит всё на самотек — и уже начинающий терять рассудок мэр посадит его при помощи такого же неадекватного начальника горотдела.
   Будет вместе с врачами настаивать на карантине, дабы снизить распространение психоза, — и мэр посчитает его пособником Лося — и опять-таки посадит.
   Не будет настаивать на карантине, и численность инфицированных, а значит, и сектантов вырастет еще больше... И снова мэр посчитает, что он виновен.
   Но главное, пока он будет доказывать, что не в нем проблема, его с десяток раз успеют и обвинить, и зарезать, и посадить... просто потому, что сделать это намного проще, чем провести полный микробиологический анализ.
   И когда Сашка это окончательно понял, он сразу решил: бараном на заклании не будет, и начал упаковывать вещи. Заставил себя лечь пораньше и заснуть, а рано утром, приняв душ и через силу сделав зарядку, закинул рюкзак на плечо и отправился в аэропорт.
   «Приеду в область и сразу же в инфекционку, — думал он. — Объясню всё по-людски, потребую для себя жесточайший карантин, глядишь, и здесь дела быстрее пойдут!»
 
   Город еще спал, и только на центральной площади уныло скребли метлами заспанные дворники. Сашка аккуратно обошел одного справа, как вдруг его словно что-то остановило, и он обернулся. Прямо перед ним, лицом к лицу, стоял... Бобик. Незадачливый наркодилер, или за что там его пытались поиметь менты, уныло мел тротуар длинной косматой метлой.
   — Привет, Боб, — оторопел Сашка. — Ты чего это здесь делаешь?
   — Отвали, — мрачно отозвался Бобик.
   — А его на перевоспитание направили! — весело крикнул кто-то сбоку, и Сашка повернулся.
   Это был Сека, тот самый, что протыкал себе щеку спицей.
   — Не понял...
   — А чего тут не понять? — широко улыбнулся Сека. — Доказать ничего не смогли, вот и впаяли административное взыскание.
   — За что?
   — Было б за что, он бы вообще хрен из ментовки вышел! — рассмеялся Сека. — Правда, Боб?
   — Иди ты! — мрачно отозвался Бобик, но не выдержал и криво усмехнулся.
   «Батя в последнее время как с цепи сорвался...» — вспомнил Сашка слова Маргариты и тут же вспомнил вчерашнюю планерку, где Федору Ивановичу давался полный карт-бланш.
   — Да... порядочки у вас... — покачал он головой.
   — Как говорят наши менты, — оперся на метлу Сека, — если ты еще на свободе, это не означает твою невиновность. Это означает нашу недоработку.
   — А ну работать! — рявкнули сзади, и Сашка развернулся. К ним шел сержант.
   — Говорил я тебе, Боб, надо по-крупному дела делать, — хохотнул неунывающий Сека и задвигал метлой интенсивнее. — И был бы ты теперь как Мишка Лось, а так — улицы метешь... го-го-го!
   — На себя посмотри, — усиленно зашуршал метлой Бобик.
   — Ладно, пацаны, я пошел, — попрощался Сашка и, понимая, что с местной милицией теперь опасно даже стоять рядом, отправился дальше.
   Он почти бегом спустился к Шаманке, перевалил через мосток и так, по обочине, по обочине, минут через тридцать вышел к аэропорту. Сразу же попытался купить билет на ближайший самолёт — и тут же «обломался». Как оказалось, мест на ближайшую неделю просто нет.
   — Горадминистрация все места забронировала, — пояснила улыбчивая девушка в окошке.
   «Для своих семей, что ли? — растерялся Сашка. — Как в Киеве после Чернобыля? Они же вроде не верили?»
   Он мысленно матюгнулся, развернулся и помчался на автостанцию. Снова пересек мосток, пробежал через весь город и, мокрый, как мышь, растерянно остановился перед не подающей признаков жизни автостанцией. Побегал вокруг, достучался до сторожа, и тот сообщил, что все рейсы абсолютно беззаконно отменены до особого распоряжения городской санэпидстанции. Сторож был страшно расстроен тем, что теперь ему приходится торчать здесь в два раза дольше, чем положено, тем более что отгулов в их системе так и так не дают.
   «Оп-паньки! — дошло до Сашки. — А я ведь попал!» Он не знал, как врачам удалось этого добиться, возможно, обманом, но, волюнтаристски перерезав коммуникации, они со своей точки зрения поступили более чем правильно. Он прошел около двух кварталов и присел на лавку. Он признавал, что врачи поступили единственно верным образом. И теперь ему было до чертиков стыдно за свою малодушную попытку слинять из города с риском занести эту заразу еще и в областной центр.
   «А если я не заразился? — нет-нет да и принимался он себя оправдывать, и сам же язвительно усмехался: — Ага! Человек трехсот коснулся — и чистеньким вышел!»
   — Предъявите ваши документы.
   Сашка поднял голову. Над ним возвышались трое парней.
   «Менты? Вроде не похоже...»
   Он вздохнул, полез в карман и вытащил паспорт.
   — А почему без регистрации?
   — Не до того было.
   — Как это не до того? Сколько дней вы в городе?
   Сашка принялся вспоминать и понял, что формально его уже вполне можно привлекать за административное правонарушение.
   — В чем проблемы, мужики? — нахмурился он. — Я прибыл в город по личному приглашению Николая Павловича Хомякова.
   Парни критически присмотрелись к нему и весело переглянулись.
   — А ну, пошли с нами, земляк. Щас проверим...
   — Без проблем, — поднялся он и закинул рюкзак на плечо. — Только и у меня к вам вопрос: а вы-то кто такие?
   — Как это кто? — всё так же весело хмыкнул один. — Народная дружина.
   «Ах, вот оно в чем дело! — дошло до Сашки. — Ну, Федор Иванович! Уже успел!»
   — А почему не представились, прежде чем к человеку подходить? Вас что, никто не инструктировал?
   Парни почуяли что-то чужеродное и рефлекторно притормозили.
   — Ну, Бугров! — осуждающе покачал головой Сашка. — Лишь бы на планерке отчитаться!
   — А ты че, Бугрова знаешь? — насторожился один.
   — Да уж, наверное, знаю, — язвительно покривился Сашка. — Почитай, каждый день на планерке вижу...
   Парни немного поникли, но какая-то тень недоверия к этому молодому, ушлому всезнайке в их взглядах сквозила.
   — Стоп-стоп, — притормозил Сашка, сообразив, что они идут не в центр. — А куда это вы меня ведете?
   — Как куда? В опорный.
   — На фига мне опорный? — зло хмыкнул он. — Давайте уж сразу в горотдел.
   — Зачем?
   — Чтоб я вас Бугрову показать мог. А то он вчера полчаса в грудь себе стучал, все доказывал, что нарушений не будет! А тут не представились, документов не предъявили, суть нарушения с указанием статей Административного кодекса не указали...
   И вот тут они приуныли.
   — Чего стоите? — развернулся к ним Сашка. — Пошли. А то у меня времени в обрез!
   — Слышь, мужик, — шмыгнул носом один. — А может, не надо в горотдел?
   — Может, и не надо, — криво усмехнулся Сашка. — Только тогда уж в следующий раз, прежде чем человека из толпы выдергивать, инструкции изучите. Ферштейн?
   Парни дружно закивали, развернулись и чуть ли не бегом помчались прочь, а Сашка тяжело выдохнул и стремительно пошел в противоположную сторону. Он понимал, как невероятно ему повезло, — если бы его доставили в горотдел с этим подготовленным к побегу рюкзаком... м-да.
 
   Пока он дошел до квартиры, дружинники встретились всего один раз. И это было понятно: дело новое, нераскатанное. Но вот ненормально активных, снующих с пачками листовок агитаторов кандидата Хомякова, да точно таких же, но в придачу еще и благоухающих сандалом и розовым маслом и совершенно безумных от возбуждения агитаторов кандидата Лосева Сашка видел на каждом углу.
   Город уже проснулся, и вокруг то звучали бравурные патриотические марши, то прорывался откровенный уголовный «шансон», то, как ниоткуда, возникала плавная, «духовная» музыка с явными вставками из индийского кино. В общем, полный бардак.
   Старательно огибая агитаторов, Сашка прибежал домой, первым делом проверил у зеркала зрачки, тщательно вымыл руки и лицо, подумав, что можно еще и постирать белье и принять дезинфицирующую ванну, и тут в дверь позвонили.
   Сашка вздрогнул, глотнул и тихо, на цыпочках подошел к двери — он никого не ждал. Звонок снова нахально тренькнул два раза. Сашка перевел дух и, набравшись отваги, повернул щеколду, осторожно открыл дверь.
   — Ну что, пустишь?
   Это была Марго.
 
   Она пришла с двумя пакетами еды, какой-то новой бутылкой и как-то сразу заполнила собой всё пространство огромной четырехкомнатной квартиры.
   — А чего ты мебель обратно не поставишь?
   — Да как-то...
   — А ну-ка давай. Где тут у тебя стол? — Сашка пожал плечами — он не знал.
   — И этот отстой давно пора снять, — рванула она со стены репродукцию Рериха с видом вечерних Гималаев. — Ты молишься на них, что ли?
   — Нет, — булькнул от смеха Сашка и подумал, что она — прелесть.
   — Ну и вперед!
   Они дружно, в четыре руки, оборвали все репродукции, включая портреты Ошо и Рабиндраната Тагора, затем отыскали в дальней комнате целое кладбище вполне приличной мебели, перетащили в зал и стол, и здоровенный, обитый табачного цвета велюром диван. Поначалу Сашка всё порывался сказать ей, что не это важно, а важно то, что и мать, и отец, а может быть, и сама Марго больны и что всё это еще неизвестно, чем кончится! Но каждый раз Марго или что-то такое говорила, или рождала какую-то совершенно безумную и такую же увлекательную дизайнерскую идею, и Сашка мрачнел и откладывал этот важный разговор на полчаса, затем еще на час и еще...
   Через два часа он пылесосил и протирал пыль, а Маргарита живо отыскала, отгладила и развесила упакованные в целлофан шторы, извлекла из картонных коробок какие-то вазы, дешевые настенные часы в виде кошачьей морды с лукаво бегающими глазами, и все это начало двигаться, блестеть и тикать...
   — А ты чего свою машину до сих пор у Лехи не забрал?
   «Как это не забрал? Вон она во дворе стоит...»
   — Да я это...
   — Ты забери, тебе отдадут. Отец сказал, у тебя тут все права. Что, правда, что ли?
   — Ну, в общем, да.
   — Тогда забирай. На рыбалку бы с пацанами съездил. Или со мной. Я тоже неплохие места знаю.
   — Ты?!
   — А чего? Я с мужиками из горотдела с пяти лет по рыбалкам мотаюсь. Во-от такую кету брала!
   Сашка рассмеялся.
   — А чего ты смеешься? Я бы и тебя научила! Э-э, да ты же, я слышала, ихтиолог!
   — Ну да.
   — А рыбы нашей так и не видел?
   — Только на столе.
   Теперь уже рассмеялась Маргарита.
   Они чистили и полировали, подначивали один другого, и Сашка поймал себя на том, что чувствует себя так, словно очнулся от векового летаргического сна. Потому что в этой новой реальности форма точно соответствовала сути, и рыба всегда оставалась рыбой, а чашка чая — просто чашкой чая, безо всяких там вывертов. Мир стремительно становился реальным, плотным и осязаемым.
   Маргарита расстелила на вытащенном в зал столе светло-зеленую скатерть, а потом поставила Сашку к мойке чистить кальмаров, а сама занялась салатами.
   — Ты всегда нападаешь без предупреждения? — весело поинтересовался он.
   — Никогда, — упрямо мотнула она новой прической. — Я только на фиг без предупреждения посылаю.
   Сашка хмыкнул и намотал на ус.
   — А чем тогда всё закончилось? — с усилием преодолевая неловкость, всё-таки спросил он.
   Марго на секунду приостановилась:
   — Блин! Я думала, он тебя застрелит.
   «Я тоже так думал», — мелькнуло у него.
   — Но потом на него Серега с Димкой навалились, пистолет отняли — и всего делов. Да он потом и сам остыл, фанеру вон приказал приколотить вместо стекла, и всё у меня прощения просил.
   — Федор Иванович — прощения?! — обомлел Сашка. — За что?
   — Как — за что?! — возмутилась Марго. — А если б я к ним на мальчишник с пистолетом ввалилась?! Ты прикинь, да!
   Сашка рассмеялся. Хотя, если честно, ему было проще вообразить Марго с пистолетом, чем виноватого, извиняющегося подполковника Бугрова.
   — Да ты, Саша, полегче к этому относись, — подошла и, держа испачканные руки в стороны, прижалась щекой к его плечу Марго. — Если б я так переживала, меня б давно в психушку определили! Особенно с моими предками...
   Сашка уклончиво кивнул.
   — Точно-точно! А тебе сейчас и вовсе переживать не надо. А что на планерке досталось, так у Николая Палыча всем достается. А теперь, когда Лося отпустили...
   — Как это? — обмер Сашка. — Как это Лося отпустили?!
   — Ну да, — уверенно кивнула Марго. — Тебя теперь вообще дергать не будут.
   Сашка непонимающе тряхнул головой и осел на табурет. До него только теперь дошло, что никаких пикетов он поутру не видел — только агитаторы. А значит, Лось и впрямь, скорее всего, на свободе.
   — Я что-то не пойму. Как это отпустили? И почему это меня дергать не будут?
   — А потому, глупый, что они с Лосем уже обо всем сторговались. Информация достоверная. Ментовская!
   Маргарита прямо лучилась от счастья.
   — Подожди! Давай по порядку. О чем они сторговались?
   Маргарита несколько посерьезнела:
   — Ну, он им общину сдал. Счет, который для них открыл, аннулировал, документы на регистрацию в области тормознул, в общем, кислород конкретно помог перекрыть... И кандидатуру свою сегодня снял. Лось, конечно, еще ничего не знает, думает, всё будет честно...
   Сашка выпал в осадок.
   — Как?! Почему? — севшим голосом выдавил он.
   — А они ему еще четыре процента акций прииска передали... ну, устроили, в общем. Отец говорит, это ненадолго, всё одно они его посадят. А пока... прикормили. Временно... Лишь бы не мешал.
   Сашка поднялся с табуретки, взял недочищенного кальмара, и в его голове стремительно выстроился целый ряд событий: подкинутая ему анаша, обыск с автоматчиками, допросы с пристрастием, преследуемая, отсиживающаяся по чужим квартирам Неля... А они вот так вот запросто взяли и договорились!
   — Мать, конечно, сразу домой не вернется, — серьезно произнесла Марго. — Но без Лосевой крыши их контору быстро прикроют! Может, поумнеет?
 
   Когда кальмары подоспели, а Маргарита вытащила дяди Женин фарфор и разложила всё, что приготовила, по приборам, на улице уже темнело. Сашка глянул на часы и охнул: он и не заметил, как на уборку да на готовку улетел, считай, весь день! Хотя квартира, конечно, изменилась...
   — Проголодался, как зверь! — признался он.
   — Тогда открывай, — поставила на стол бутылку Марго и зажгла свечу.
   Сашка вытащил пробку и разлил вино по бокалам. Щелкнул выключатель, и Маргарита подошла к нему и вдруг порывисто обняла со спины:
   — Когда всё закончится... не уезжай... а?..
   Сашка замер. Он знал, что теперь, когда он — в одной группе риска с Марго, Нелей и всеми остальными, включая мэра города, его никуда и не выпустят... но потом, когда все закончится?
   — Я не знаю, Марго... — проговорил он. — Я теперь ничего не знаю...
   — Я знаю, тебе у нас плохо, — так же резко отпустила его Маргарита и взяла бокал. — Но я тебе вот что скажу, Саша, всё утрясется! Я тебе обещаю! И вообще, их всех надо почаще посылать на фиг!
   — Кого это — всех? — глянул на нее Сашка.
   — А всех! — горестно махнула рукой Марго. — Предков, начальство, ментов, попов... Знаешь, сколько их на нашу шею? Никакой шеи не хватит! И все чего-то хотят. Предки — чтоб травку не курила, менты — чтоб строго на зеленый свет, начальники вообще, по жизни, все козлы, это я тебе точно говорю... вон, батяня у меня... А самим-то жить когда?
   Сашка крякнул. Эта девчонка угодила в самое яблочко.
   — Я и матери то же самое говорила, — горестно покачнула головой Марго. — Ну чего ты за этих слабоумных переживаешь? Живи для себя. Ты и так для них всю жизнь как лошадь вкалывала! Оценили? А теперь еще и души хочешь помочь спасти... Да если бы они чего-то как люди стоили, так не проср... бы всю свою жизнь! Ты, Саш, извини, конечно...
   — Ничего-ничего...
   — Я же этих козлов как облупленных знаю: что Олега бородатого, что Лешку, что остальных... Сколько раз их отец от зоны отмазывал: то на выносе попадутся, то по пьянке залетят! А сейчас не подступись: они ауру видят! Дома ни гроша, а эти козлы в позе лотоса мантры читают...
   Сашка хмыкнул: сказано было сильно и с чувством.
   — А ты сама-то чего хочешь?
   — Я не знаю, — покачала она головой. — Главное, чтобы не так, как они.
   — Солидарен, — протянул свой бокал Сашка. — За это и выпьем.
   Маргарита вдруг широко улыбнулась и отвела руку подальше.
   — А фиг тебе. Лично я буду пить за свое собственное счастье.
 
   Всё было не так, как надо. Они говорили и говорили, и Сашка, сам себе поражаясь, рассказал ей то, о чем промолчал десятки раз, и Марго отплатила ему той же монетой. А когда наступило время для остального, то и это пошло не по правилам. Потому что возможность легкого, ни к чему не обязывающего флирта с приятным и таким же ни к чему не обязывающим финалом была безнадежно утрачена. А потому и не было никакого дивана с горячими торопливыми объятиями и нечаянно порванными предметами дамского туалета, как не было и красивого совращения — под хорошую музыку, хорошее вино и строго соблюдаемые правила хорошего тона.
   Так могло быть, если бы всё произошло в прошлый раз.
   Но сегодня изначально заданная тревожная, щемящая нота придала всему происходящему с ними такую остроту, такую мощь проживания и такую болезненную глубину чувствования, что иначе как пиром во время чумы это и назвать было нельзя. Город уже обречен, и ты совершенно точно знаешь: наступит день, когда безносая незваная гостья заберет и тебя, и ее, — вопрос времени.
 
   Ему снилась мать.
   — Что же ты, сынок, не позвонил, — качала она поседевшей до срока головой.
   — Я звонил, — бессовестно начал врать Сашка, — Но тебя всё не было, и трубку никто не брал... — и тут же проснулся от охватившего его странного чувства тревоги.
   По лицу тянуло холодным воздухом, а в коридоре отчетливо слышались осторожные, но тяжелые шаги.
   Сашка толкнул Маргариту и откинул одеяло. И тут же зажмурился от ударившего по глазам электрического света.
   — Вот он, голубчик, — торжествующе пробормотал знакомый голос. — А ты что здесь делаешь?!
   «Я что, снова не закрыл дверь?! — ужаснулся Сашка. — Я же хотел!»
   — Выйди! — жестко распорядилась Маргарита, и Сашка с усилием приоткрыл один глаз.
   В дверях спальни с кривой, неуверенной ухмылкой на лице стоял капитан Шитов.
   — Выйди, кому сказала! — звонко потребовала Маргарита.
   — Ты скажи спасибо, что папа твой в последний момент ехать сюда передумал, — зло дернул губой капитан.
   — В чем дело, капитан? — накинул рубаху Сашка. — Какого хрена ты ворвался в жилище?!
   Шитов торжествующе потряс маленьким листком бумаги:
   — Ордер, Никитин, ордер...
   — Что еще за ордер? — взял со стула брюки Сашка.
   — Это ведь ты, Никитин, в Москву звонил, — широко улыбнулся Шитов.
   Сашка обмер.
   «Ну, вот и все... Блин! Все-таки узнали!»
   — А это что, преступление?
   — Для тебя — да.
   — Понятно, — кивнул Сашка и поднялся с кровати.
   Конечно же, всё было сляпано с подачи мэра, и понятно, что сажать его будут вовсе не за звонок на радиостанцию. Но, как и всякий наш человек, он между строк читать умел. Даже если это строчки ордера на арест.
   — Мне надо позвонить, — обернулась простыней Маргарита и поднялась с кровати.
   — Звони, — щедро позволил Шитов. — И лучше если сразу — папе. Вот он обрадуется!
   — К-козел! — с чувством бросила Марго и протиснулась между капитаном и дверным косяком.
   Сашка медленно натягивал свитер.
   «Вот и всё, — думал он. — Хомяков мне этого звонка на радио точно не простит...»
   Он понятия не имел, доживет ли до суда, и что его ждет на суде, если доживет, но подозревал, что обвинение сработает на славу и статья 228, часть вторая, будет сидеть на нем как влитая.
   «Может быть, суд присяжных попросить?» — подумал он и тут же отбросил эту идею. Насколько он понимал, взятые прямо из народа, методом случайной выборки, смертельно боящиеся всяких там наркоманов и хулиганов обыватели скорее посадят десять невиновных, чем пойдут против прокуратуры. Такова уж природа среднестатистического человека.
   — В чем обвиняют? — на всякий случай мрачно поинтересовался он.
   — А то ты не знаешь? — усмехнулся Шитов.
   — Знаете, капитан, — печально хмыкнул Сашка, — мне уже столько вариантов предлагали, что я даже как-то растерялся...
   Капитан хохотнул: ему было весело.
   Сашка начал застегивать ремень, как вдруг сообразил, что его наверняка отнимут, и широкие, по моде брюки будут болтаться... одеть трико?
   — Чего телишься? Пошли!
   — Сейчас, — кивнул Сашка. — Переодеться надо. — Шитов поджал губы и вдруг усмехнулся, — видно, понял, что всё одно выиграл.
   — Переодевайся, — кивнул он. — Там уже не получится.
   Сашка тяжело вздохнул, открыл шифоньер и достал джинсы: демократично и на любой сезон. Хрен его знает, в какое время года он выйдет, если выйдет вообще...
 
   Когда его, уже в наручниках, в сопровождении двух конвойных, выводили из квартиры, Маргарита стояла в дверях кухни.
   — Извини, Марго, — повернулся он.
   — Я тебя вытащу, — поджала губы Марго и повернулась к Шитову: — А тебя, козел...
   — Полегче на поворотах! — взъярился капитан. — Папочке своему будешь претензии высказывать, а я на службе!
   Марго не без труда взяла себя в руки.
   — За квартирой присмотришь? — то ли спросил, то ли попросил Сашка.
   Она кивнула.
   — Тогда я пошел, — шагнул он за порог и двинулся вниз по гулкой деревянной лестнице.
   — Слышь, капитан, — поинтересовался один из конвойных, — а что там шеф говорил, когда нам отгулы дадут?
   — После дождичка в четверг, — мрачно отозвался Шитов, — ты что, нашего Бугра не знаешь?
   — Знаю... — тяжело вздохнул конвойный и вдруг оступился и полетел вниз по лестнице. — Й-о-о!
   Из полутьмы выскочила бесформенная тень, и на этот раз уже капитан Шитов получил звонкий удар по голове, охнул и осел на колени.
   — Учитель! Бегите вниз! — Сашка растерянно оглянулся.
   — Беги, Учитель! — рявкнула тень Лешкиным голосом. — К машине!
   Сашка глотнул и рванул вниз по ступенькам. Выскочил на улицу и огляделся: слева, у стены стоял милицейский уазик, а возле кривой старой сосны незаметно притулился темный «жигуленок».
   «А стоит ли?» — на секунду засомневался он, и в следующий миг его схватили за плечо и потащили вперед.
 
   Только когда он и два его бывших апостола отъехали достаточно далеко, до Сашки дошло, какое это все-таки мальчишество. Но дело было сделано.
   — Хорошо, что Марго позвонила! — возбужденно тараторил Олег.
   — Блин! Учитель, Сила вас точно хранит! — вторил ему не менее возбужденный Лешка.
   — Вы что натворили, мужики? — откинулся на спинку Сашка и почувствовал, как мгновенно врезались наручники в заведенные назад кисти.
   — А что? Всё нормально прошло! — не согласился Олег. — Как по нотам!
   — Поймите, Александр Иванович! — на секунду оторвался от баранки Лешка. — Пока они вас будут искать, Сила-то будет работать! Это самое главное! Ведь так?!
   — Это меня и пугает... — покачал головой Сашка. Он знал, что, пока Федор Иванович вкупе с мэром занимаются всякой, прямо скажем, фигней, вирус быстро и качественно делает свое черное дело. А значит, наступит момент, когда правду об этом уже не замажешь. Но Сашка слишком хорошо понимал, что лично ему это поможет вряд ли, и этот побег с нападением на Шитова и конвойных ему еще отольется. А в том, что его рано или поздно возьмут, сомневаться не приходилось. Велика Россия, а бежать некуда — везде менты.
   Его привезли на одну из сектантских квартир, минут за пятнадцать сняли наручники, попытались накормить, а потом вручили пульт от телевизора и показали аккуратно застеленную кровать.
   — Вы пока здесь поживите, — серьезно сказал Олег, — а мы завтра всё разузнаем и вам доложим. Хозяев, если что, звать Оля и Саша.
   Стоящие в дверях Оля и Саша синхронно поклонились. Они и мечтать не могли о такой чести.
   — Я помню, — приветливо кивнул им Сашка и подошел к кровати.
   Внутри всё бренчало от пережитого, но он знал: надо спать. Хотя бы для того, чтобы утром были силы обдумать положение по возможности спокойно.
   «Ох, втянули вы меня в историю, ребята...»
 
   Когда он проснулся, на кухне негромко играло радио. Сашка поднялся, прошел на кухню и чуть не столкнулся в дверях с молодой симпатичной хозяйкой.
   — Кушать будете? — испуганно пролепетала она.
   — Буду, — улыбнулся Сашка. И не выдержал, спросил: — А что это вы все такие почтительные? Будто Иисуса живьем увидели?
   Хозяйка моментально посерьезнела:
   — А как же иначе, Александр Иванович? Вы же меня от язвы спасли, а Сашу — от алкоголизма... Он теперь и смотреть на водку не хочет. Пива бутылочку выпил, и — хватает...