чтоб не слыхали.
Он так вот подойдет, а потом сразу прыгнет.
А потом тигр подошел к самой решетке, открыл рот да как сделает "кха!",
так даже дяди большие немного назад отошли.
Мама сказала:
- Фу, какой противный!
А он не противный, а очень страшный. Он, наверное, укусить хотел и
сердился, что не может. Оттого и сделал "кха". Это он пугал.
А Петя говорит мне:
- Что, Алешка, испугался?
Я сказал, что испугался, только немножко.
Мама сказала, что она хочет медведя посмотреть.
Мы пошли к медведю. Около него очень много людей стояло, и все
говорили:
- Что, мишка? Жарко, мишка?
И кричали, чтоб он в воду лез.
Петя стал меня вперед толкать, где видно. А мама боялась, что медведь
может меня зацепить.
И мама говорила:
- Мальчик! Мальчик! Как тебя? Куда ты его пихаешь?
И один дядя, красноармеец, взял меня на руки, засмеялся и сказал:
- Гляди, вот он, мишка.
А там, в клетке, мишка ходил мимо решетки и на всех глядел. Он на
собаку похож. Только он толстый. А глазки совсем маленькие, черненькие. И
когти большие, как у тех медвежат. Он совсем не страшный.
Я сказал дяде-красноармейцу:
- Его, может быть, погладить можно?
А дядя-красноармеец сказал:
- Что ты, что ты, дружок? А вдруг он лапой цапнет? Он шутя цапнет, а
без руки останешься. Он корову лапой ударит - весь бок вырвет. Вот он какой!
Он в лесу самый сильный зверь, дружок.
Этот дядя мне все говорил: "Дружок, дружок".
А мама вдруг сказала:
- Ах, где это Алешка?
А Петя сказал:
- Вот он где сидит.
Мама подошла и сказала красноармейцу:
- Что вы, что вы! Вам, может быть, тяжело?
А дядя-красноармеец сказал:
- Пустяки, гражданка. Пусть медведя посмотрит.
И крикнул:
- А ну, мишка, в воду!
И все стали кричать:
- В воду! В воду! Пошел в воду!
Сзади мишки была вода. У него в полу как ванна, только большая. Он взял
и влез туда. Только одна голова наверху была. И он глаза закрывал, потому
что ему очень жарко было.
Мама сказала:
- Косолапый мишка.
А дядя-красноармеец сказал:
- Хороший косолапый! От него на лошади не ускачешь. И на всякое дерево
залезет, как обезьяна.
И я сказал, что я видал, как маленькие мишки на решетку залезли, да еще
по решетке вбок ходили.
И я тоже сказал:
- Вовсе не косолапый.
А мама вдруг говорит:
- Ну, знаешь, довольно! Пойдем-ка.
Меня дядя спустил, и мы пошли. Мама всех спрашивала, где обезьяны. И
нам рукой махали, куда идти.
Мама меня спросила: может быть, я есть хочу. Я сказал, что не хочу, а
она все равно повела меня, где молоко пьют. Там домик стоит, можно молоко
пить. И мама там мне пирожное купила. Я очень скоро съел, потому что хотел к
обезьянам.
А когда мы пришли к обезьянам, то я думал, что там, в клетке, черный
человек сидит. А это не человек, а такая большая обезьяна. Она называется
орангутанг, и она не черная, а рыжая.
Она сидела на стуле, у ней был столик. И к ней пришла одна тетя и
принесла ей чашку и еще молочник.
Тетя налила ей из молочника в чашку, чтоб она выпила. А сама стала
смотреть, как она будет пить.
Обезьяна взяла чашку и стала пить из чашки. А потом тетя отошла
немножко и отвернулась. И все стали смеяться, потому что обезьяна взяла
молочник и прямо из молочника все выпила. Тетя увидала и бранила обезьяну за
это.
А обезьяна полезла потом наверх по веревке. Там веревка очень толстая
была.
Висела с самого верха.
Обезьяна на самый верх по веревке залезла и стала там веревку
отвязывать. Она сначала рукой отвязывала.
А потом стала ногой отвязывать, потому что у нее на ногах тоже руки. И
она ими все может делать. И все равно не отвязала.
Она потом по веревке вниз полезла, так я видел, как она ногами
хваталась. Ногами в кулак веревку зажимала. У нее лицо очень смешное, потому
что у нее нос очень маленький, а рот шаром вперед идет. А кругом лица
волосы, как будто все борода.
Мама сказала:
- Идем отсюда, там интересней.
А там была клетка, и в этой клетке были маленькие обезьянки. Они по
всей клетке прыгали. Они так прыгали, что прямо через всю клетку. Я думал,
что они летают. А это они не летают, а прыгают. Это они так играли, потому
что одна обезьянка убегала, а другая ее ловила. И другие тоже так играли. Их
очень много было. И они кричали.
А я знал, какие это обезьянки: это макаки.
И все смеялись, потому что они веселые и очень шалят. А потом я видел,
как одна макака ручками все волосики расправляла у другой макаки. А та ей
давала голову, чтоб она скребла.
И все говорили: это она блох ищет.
А потом две макаки стали драться. Они ладошками дерутся. Только одна
потом упрыгнула на решетку и ускакала.
Я хотел еще смотреть, а мама сказала, что поздно и что надо сейчас
ехать обедать, потому что нам далеко.
Мы пошли домой. И шли мимо загородки. Мама очень скоро шла и вдруг
стала. Она посмотрела за загородку и сказала:
- Ах, какой!
А там, за загородкой, был вот какой. Я думал даже, что он не настоящий.
Потому что он совсем как на елке. А это птица такая - павлин. Он хвост
поставил кругом, и на хвосте - синие кружочки с золотым и с зелененьким.
А сам павлин блестит. Он синий и блестит, как стеклянный. На голове у
него торчком стоят тоненькие перышки, как иголочки с шишечками. И они все в
ряд стоят. И он стоял, как очень важный.
Я стал кричать:
- Ой, какой! Смотрите, смотрите какой!
И пришел один дядя с девочкой. И еще пришли. И все смеялись и говорили,
что это павлин. И дядя мне еще павлинов там показал. Они высоко на каких-то
бревнах сидели. Только у них хвосты назад и как полотенце. А это они могут
так сложить, а потом так поставить, как этот, кругом.
А потом один такой павлин совсем близко подошел. И девочка ему в
решетку палец сунула. А потом крикнула, потому что павлин клюнул. Он думал,
она ему есть дает. Только он не очень клюнул. А девочкин папа сказал, что он
ей павлинье перо достанет. Я маме сказал, что я тоже хочу такое перо, - я
его на елку вешать буду.
Мама сказала, что довольно и что пойдем. А я все маму просил, чтоб
достала мне перо.
Мы опять на трамвае в гостиницу приехали. Мы хотели в свой номер идти,
а тетя, которая убирает, сказала маме:
- Вам телеграмма есть.
И потом дала маме бумажку.
А я сказал:
- Почему телеграмма?
Мама ничего не сказала и стала телеграмму читать.
А я все равно спрашивал:
- Почему? Почему?
Мама сказала, что не "почему", а просто это папа прислал. Папа прислал
телеграмму, что он в Харькове и что там у нас будет квартира. Это город
такой - Харьков. И мы в Харькове будем жить.
И еще мама сказала, что они с папой устроят там квартиру и меня туда
возьмут. А сейчас я к бабушке поеду и буду у бабушки жить. А бабушка - это
папина мама. И мы скоро к ней поедем.
Мама стала веселая и все говорила:
- Как я рада! Как я рада!
А потом я мыл руки у нас в номере, и мама меня все спрашивала, что я
хочу после обеда, пирожное, или, может быть, компот, или мороженое. И еще
воздушный пирог.
А я сказал:
- Мороженое и пирожное.
И нам с мамой принесли обед. И потом принесли мне мороженое и пирожное.
А мама все говорила:
- Вот как хорошо!
А потом мы еще чай пили. А вечером меня мама в ванне мыла.
А когда я спать ложился, мама сказала мне:
- А что ты хочешь, чтобы папе написать?
Я сказал, чтоб мама написала, чтоб папа купил мне маленькую лошадку -
пони - и что я ее очень любить буду и для нее домик сделаю.
А мама засмеялась и сказала:
- Ах ты, дурашка! Спи скорей.
А когда мы утром пили чай, вдруг к нам в дверь постучали. И пришла одна
тетя с девочкой, немножко побольше меня. Мама стала эту тетю целовать и все
говорила:
- Ах, Наташа! Ах, Наташа!
А потом сказала, чтоб я с ней познакомился. А девочку зовут Люба. И
чтоб я с Любой тоже познакомился.
Любина мама сказала:
- Это твой Алешка? Вон он какой!
А какой, не сказала.
Любина мама принесла деревянную корзиночку, и я думал, что там
пирожные. А там были ягоды - клубника. Это она нам принесла. А мама
позвонила и сказала, чтоб нам дали молока, блюдечки и ложечки. А потом
достала сахар, и мы посыпали ягоды и ели с молоком.
Потом мама сказала мне:
- Ну, играйте с Любой. А нам надо поговорить.
И стала с Любиной мамой говорить.
А я не знал, как с Любой играть. А потом ей сказал, что я тигр. Я
немножко ноги подогнул и стал ходить около Любы. И я на нее очень сердито
глядел. А потом сделал на нее "кха". А она вдруг заплакала и побежала к
своей маме и закричала:
- Он меня дерет!
А мама на меня крикнула:
- Что ты, не можешь играть, как все дети?
А я сказал, что я тигр. А мама сказала:
- Тигров в клетку сажают.
А я сказал, что я и в клетке буду делать "кха".
И я сделал, как тигр. Любина мама засмеялась, а мама сказала, что мы
вчера в зоосаде были и что мы слонов видали. А я сделал рукой хобот и пошел
к Любе и хоботом мотал. А она говорила:
- Это не тигр? Это не тигр?
А я ей сказал толстым голосом:
- Это сло-он. Он не кусает. Он добрый.
Люба сказала:
- А погладить можно?
Я ей сказал, что это хобот. И показывал, как слон хоботом крутит.
Потом я ей сказал, что я на маленькой лошадке катался. Люба пошла к
своей маме и стала ей на ухо говорить.
А Любина мама ей говорила:
- Хорошо, хорошо. Потом.
А Люба стала капризничать, говорила:
- Пойдем. Сейчас. Я хочу.
Любина мама сказала вдруг моей маме, что надо пойти в зоосад и чтоб
вместе пойти. Люба стала прыгать и хлопать в ладоши. И стала петь:
- Вот пойдем! Вот пойдем!
А я сказал:
- На трамвае поедем, я знаю.
Мама стала шляпу надевать. И я кепку сам надел. И я всех повел в лифт.
А потом мы поехали на трамвае.
А Люба все своей маме говорила, что она тоже хочет на маленькой лошадке
кататься. У ней мама очень добрая, потому что говорила:
- Хорошо, хорошо.
А когда мы пришли в зоосад, мы прямо пошли к лошадке. И я с Любой опять
катался. А Люба не кричала, а только ножками топала.
И говорила:
- Вот хорошо!
А потом не хотела уходить, и нам еще билет взяли, чтоб еще кататься.
Любина мама сказала, чтоб мы с Любой шли впереди. А Люба хотела, чтоб
ее за руку тянули. И опять пошла к своей маме.
А ее мама ей сказала:
- Я не кенгуру. А то б я тебя в карман положила и понесла.
Я маму спросил:
- Почему кенгуру?
Любина мама сказала:
- А это зверь такой. У него на животе карман. Он туда своих детей
кладет и скачет с ними, куда хочет.
Люба сказала:
- Ну да! Это ты нарочно. Таких зверей не бывает.
А Любина мама говорит:
- А он тут есть. Хочешь, покажу?
Я сказал:
- Я тоже хочу.
И мы пришли, где кенгуру. Они за загородкой прыгали. Они не стоят на
всех лапах. Кенгуру сидит на корточках, и хвост ей не дает совсем на землю
сесть. Она сзади на хвост опирается. А потом как прыгнет! У ней очень
длинные задние ноги. Прямо как у зайчика. Только она не как зайчик, а очень
большая. Больше собаки. А передние лапки, как ручки. Очень маленькие. А
потом у ней очень большой хвост. Он сначала толстый, а к концу тоненький. И
совсем без волосиков.
А кармашка на животе не видно было. А все тоже говорили, что есть и что
она в этот кармашек может положить маленького кенгуренка. Она вся серая,
только на животе у ней шерсть немножко белая. Кенгуру не ходит. Она
понемножку прыгает.
Она мне очень понравилась. Ее, наверное, погладить можно. Она не
хищная.
А Люба стала говорить:
- А вот и не носит детей в кармане!
Любина мама сказала:
- Ну, сейчас у нее детей нет. Наверное, выросли.
А потом Любина мама сказала мне:
- А ты самую большую птицу видел?
Я сказал:
- Ну да. Пеликан.
А Любина мама засмеялась:
- Хо-хо-хо! Пеликан! Вот сейчас увидим такую птицу, что она выше
всякого дяди.
И потом маме сказала:
- Разве вы страуса не видели?
Мы пошли. А Люба увидала, что в домике пирожные едят, и стала говорить:
- Мама, хочу пирожного!
Любина мама сказала, что хорошо. И нам купили пирожного. Люба хотела
трубочкой, а я - с ягодами сверху. А потом Люба сказала, чтоб молоком
запить. А я не хотел молока. Я хотел, чтоб скорей к самой большой птице. Я
говорил Любе, чтоб она скорей. А она все смеялась и молоком прыскалась.
Мы пошли и пришли к клетке. А там стоял на длинных ногах страус. У него
снизу длинные ноги, а потом он сам, а потом наверх идет шея.
Длинная-предлинная. И на шее голова. Он такой высокий, что Любина мама
подняла руку, сколько могла, и вышло как раз до его головы. Мне очень высоко
было туда смотреть. Я больше ноги смотрел. У него там три пальца с когтями,
и очень толстые. Он ступает и стучит прямо как лошадь. Я смотрел, смотрел,
какие у него ноги, и вдруг страус в пол клюнул.
А я испугался, потому что он стукнул прямо как молотком. Он, наверное,
есть хотел.
Любина мама сказала, что он такой сильный, что на нем даже ездить
можно. И он скорей всех бегает. А летать он никак не может: у него крылья
маленькие. И она сказала, что он злой. Он когда рассердится, так клювом по
голове как начнет стукать, и совсем убить может. И что он больше всего ногой
дерется. И ногой тоже убить может. У него нога прямо как железная.
Моя мама сказала, что она видела, какие яйца страусы несут.
И сказала, что прямо как моя голова.
И еще моя мама сказала, что перья у страусов в хвосте очень дорогие. Их
на шляпы сажают.
А я сказал, что у павлина лучше и что я лучше хочу от павлина перо, а
от страуса не хочу.
А мама сказала, что я ничего не понимаю. И мы не хотели больше смотреть
страуса, потому что он ничего не делал, а только топал.
Мы пошли с Любой вперед, потому что Любина мама не хотела ее за руку
тянуть. Она хотела с моей мамой говорить. А я стал показывать, как страус
топает. Я ногу прямо вперед ставил. И все очень смеялись. И моя мама тоже
очень смеялась. Я вертел головой и не видел, как на меня один дядя нашел, И
я его в живот головой. Потому что я его не видел.
А дядя сказал:
- Ты чего ж бодаешься, как козел?
Дядя не рассердился, потому что ему не было больно.
Я сказал:
- Я страус.
И я пошел, как страус. И этот дядя тоже смеялся. А мама сказала, что
уже довольно страуса, а то я очень пыль поднимаю. А Люба не могла, как
страус, ходить.
Любина мама сказала:
- А ты знаешь, как "крокодил наше солнце проглотил"?
Я сказал, что знаю, и знаю, как он потом выпустил.
А Любина мама говорит:
- Хочешь, я тебе крокодила покажу?
Я сказал:
- А он страшный?
А она говорит:
- Не бойся, он нас не достанет.
Я сказал, что если страшный, так я убегу: я крокодила боюсь. А Люба
стала скакать и в ладоши хлопать.
И стала петь:
- А я вовсе не боюсь! Не боюсь! Крокодила не боюсь!
А Любина мама сказала:
- Ну, так я тебя к нему пущу. Ты пойдешь его погладишь. Хорошо?
Люба опять запрыгала и стала петь:
- И поглажу и пойду! Крокодила я поглажу, потому что не боюсь!
А моя мама сказала:
- Ну, смотри! Смотри, потом не плачь!
Мы пошли в ворота, и я думал, что мы совсем из зоосада уходим, потому
что там улица и трамвай. А мы улицу перешли, а там опять ворота.
И мы туда вошли. А там опять зоосад.
И Любина мама повела нас прямо к крокодилу. Там была маленькая
загородка кругом. И там в воде лежал крокодил. Только воды там было
немножко. Он как в ванне лежал. Его всего было видно, какой он. А нос он из
воды высунул.
Любина мама сказала, что это он для того высунул, чтоб воздухом дышать.
Он длинный, а на нем колючие шишки. И он лежал, как неживой.
А еще один крокодил был. Он около воды лежал и тоже не шевелился. Это
он на солнышке грелся. А потом он стал вдруг рот открывать:
тихонько-тихонько. А у него там зубы. Они прямо как гвозди, и их там
много-много. И они очень колючие. И большие. Он раскрыл рот немножко, а
потом закрыл. И опять стал спать.
Любина мама взяла Любу под мышки и говорит:
- Ну, полезай. Пойди погладь крокодила.
И стала Любу поднимать. А Люба закричала. Она так закричала, что все
стали на нее глядеть.
А Любина мама говорит:
- Ты же сказала - не боишься!
А Люба так стала плакать, что мама ее увела. А мы с мамой моей стояли и
еще смотрели крокодила. И он еще рот раскрывал.
А потом Любина мама нам говорила, что крокодил в жарких странах живет.
Он в реке живет. И из-под воды хватает, кто купается. Даже когда бык
купается, он и быка может схватить. Утянет в воду; бык, бедный, потонет, а
потом крокодил его съест.
А я сказал, что, значит, он хищник.
Люба не хотела плакать, а все равно плакала. И ей мама мороженое
купила. Там будочки такие есть. Там трубочки с кремом и мороженое. И мне
мама тоже купила трубочку с кремом и мороженое. И все ели мороженое и
трубочки. И мама говорила, что в Харькове тоже есть зоосад. И мы в Харькове
будем туда ходить. Люба стала просить еще мороженое. А ее мама ей сказала:
- Разве тебе уж так жарко?
А Люба сказала:
- Мне очень жарко.
А Любина мама говорит:
- Тебе не жарко. А знаешь, кому жарко?
Любина мама сказала, что жарко тому, кто в холоде всегда живет, а его
потом вдруг в Москву привезут.
А я сказал:
- Почему в холоде?
Любина мама сказала:
- Потому что есть холодные страны. Там лед даже летом не тает. И там
все время холодно. Там летом в шубах ходят. И там тоже есть медведи. Только
они белые. И они любят, чтоб было холодно. Здесь им летом очень жарко. Люба
глупости говорит. Ей просто мороженого хочется. А вот мы сейчас пойдем и
посмотрим на белых мишек, как им жарко.
И мы пришли и стали смотреть через каменный заборчик. А там внизу была
вода. Около воды стоял один мишка. Он был белый. И он рот раскрыл, и у него
язык висел. А потом он прыгнул в воду и стал в воде плавать. А там еще было
два мишки. Они тоже плавали. А один дядя кинул булку прямо в воду. Мишки
скорей поплыли к булке. Один мишка скорей всех доплыл и схватил зубами
булку.
Эти мишки мне больше того, черного, понравились. Потому что они не
такие лохматые. И потом у них голова не такая большая. И еще потому, что
белые.
Потом они из воды выходили и на нас смотрели, чтоб мы им кинули булку.
Люба стала просить, чтоб кинуть булку. Любина мама пошла с Любой
покупать булку. Я смотрел, как мишкам жарко. А булки я не бросал, потому что
мама мне не покупала.
Потом пришла Любина мама, и у ней была булка. Люба все булку хватала,
чтоб скорей бросить.
А Любина мама взяла и разломала булку и мне дала кусок и Любе кусок.
Люба схватила и бросила. И все медведи поплыли к булке. Я думал, что они не
увидят, как я брошу, а я все равно бросил.
А один медведь - он сзади всех плыл - поплыл к моему куску. Он его
зубами схватил и полез из воды. А с него вода прямо так и текла. А он все
равно булку ел. "Хам, хам!" - и съел.
А Любина мама сказала, что белые медведи там, у себя, на льду живут.
Там всегда лед.
Они морских зверей едят, и рыбу тоже. Достают и едят. Их тут тоже рыбой
кормят. Зимой им здесь хорошо, потому что они холод любят.
Потом мы пошли уходить. Потому что Любина мама хотела, чтоб мы все к
ней шли обедать.
А я вдруг увидал в клетке маленьких собачек и закричал:
- Мама, мама, смотри! Собачки!
А мама сказала:
- Фу, глупости! Какие там собачки?
А Люба тоже прибежала к клетке и тоже сказала, что это собачки.
Они были серые, и у них уши очень торчали.
И мы с Любой кричали:
- Смотрите, собачки!
А эти собачки совсем к нам подошли. Только они не могли в решетку
мордочку сунуть. И они на нас глядели.
А Любина мама сказала:
- Какие же это собачки? Это волчата. Вот и написано: "Волчата".
А Люба немножко отошла и закричала:
- А вот эти какие рыженькие!
А там, в другой клетке, тоже были как собачки.
И моя мама сказала, что это маленькие лисы.
У них хвостики пушистенькие и мордочки остренькие.
И вдруг с той стороны клетку отворил кто-то и вошел. А это был какой-то
мальчик. И все лисы не стали на нас смотреть, а побежали к нему. И он взял
одного лисенка на руки и хотел его уносить, а я увидал, что это Петя.
Я закричал:
- Петя! Петя!
Петя очень обрадовался, что это я, и сказал, чтобы я подождал, потому
что он сейчас ко мне придет.
А мама ему крикнула:
- Только скорей!
И он куда-то этого лисенка понес. А потом он скоро пришел и сказал, что
он лисенка носил к доктору.
Эти лисята в зоосаде родились, и доктор их смотрит, чтоб не заболели.
Петя сказал:
- Правда, лисята красивые?
А я сказал, что все равно павлин самый красивый и что я очень хочу перо
от павлина.
Петя сказал, что если я подожду, то он принесет мне перо от павлина.
Я стал просить маму, чтоб подождать. А Петя сказал, что он бегом, и
побежал.
А потом он принес очень длинную бумагу, завернутую, и сказал, что там
перо. И сказал, чтоб я не разворачивал, а чтоб только дома развернул, и чтоб
я не поломал.
А мама очень смеялась и сказала:
- Ну, прощай, Петя! Спасибо тебе.
И сказала мне:
- Что надо сказать?
А я сказал Пете, что я его очень люблю. И мы все пошли.
А Петя крикнул:
- До свиданья, Алешка!
И шапкой махал. Я тоже шапкой махал.
Мама взяла перо и понесла. А Люба все говорила, чтоб сейчас развернуть
и показать. И плакала, чтоб показали.
А Любина мама дернула ее за руку и сказала:
- Не капризничай!
Потом мы поехали в трамвае, и мама держала руку с пером вверх, потому
что толкают и поломают.
А потом Любина мама сказала, что уже приехали, надо выходить. А это мы
к ней приехали.
У них дома тоже лифт был. И мы на лифте поехали наверх.
Потом мы пришли к ним в квартиру, и я увидел Любиного папу. Он меньше
моего папы и в очках. Он очень обрадовался, что я пришел.
А я сказал, что у меня перо и сейчас смотреть будем. А он сказал:
- Жар-птицево перо.
А я сказал, что павлинье. И мама стала разворачивать бумагу. Там было
перо. Оно на очень длинной ножке, и еще зелененькие волосики идут, и потом
сам кружочек.
И все смотрели, и все радовались, какое оно красивое.
Любин папа тоже сказал, что очень красивое.
А Люба сказала, чтоб оно было ее.
Мама говорила, чтоб я ей подарил. А Любин папа сказал Любе, чтоб она не
смела брать. А Люба стала плакать.
Мама взяла у меня перо и положила на пианино и пошла сказать Любе
потихоньку, что перо останется у нее.
А мне пера было очень жалко, а плакать я не стал.
Потом мы стали обедать. И Любина мама говорила, как она хотела Любу
пустить к крокодилу.
А Любин папа сказал:
- А вы знаете, откуда крокодилы выводятся?
А мы не знали. Они там, в зоосаде, не выводились.
Любин папа сказал:
- Они, как цыплята, выводятся. Они из яйца выводятся. Крокодил тоже
яйца несет, как курица. Только большие. И оттуда маленькие крокодильчики
выходят.
А моя мама сказала:
- А я думала, что только птицы яйца несут.
А Любин папа сказал:
- А есть еще мохнатый зверь. Он тоже из яйца выводится.
Моя мама стала смеяться и сказала, что это Любин папа нарочно так
говорит.
А я стал говорить:
- Какой зверь? Какой зверь?
Мама сказала:
- Не кричи! Доедай скорей суп.
А Любин папа сказал, что это зверь мохнатый, а с клювом. Как у утки. И
на четырех лапах бегает. И он в воду ныряет и в воде рыбу ловит. Любина мама
сказала:
- Неужели вы не знаете, кто это такой?
И стала на всех смотреть. И Любу спросила. А Люба сказала:
- Я забыла.
Любина мама сказала:
- Это утконос. Я тебе на картинке показывала.
Любин папа рассказал, как утконос своих детей кормит.
Он их молоком кормит. Он на спину ложится, и его дети носиками в живот
тыкают. И тогда там, на животе, ямка делается и туда молоко натекает. И из
ямки утконосик выпивает клювом молоко. Как будто из чашечки.
Я сказал:
- Ха-ха-ха! Из чашечки!
Мама сказала:
- А ты вот на тарелке не оставляй. Всегда тебя дожидаться надо.
Я взял и доел.
А Любин папа все смеялся, что мама не знала утконоса. И сказал, что он
после обеда покажет на картинке.
А я сказал, что опять хочу в зоосад - посмотреть утконоса.
Любин папа сказал, что сейчас утконоса в зоосаде нет и что он водится
очень далеко. Его еще не привезли.
А потом мы ели горошек и ветчину, и Любин папа резал мне и Любе. А мне
Люба сказала, что ее папа всех бабочек знает и всех жуков, потому что ее
папа ученый.
И зверей тоже знает.
Потом Любина мама принесла компот и сказала, что можно есть сколько
угодно, потому что целая кастрюля. А после все пили чай, а мы с Любой -
молоко.
И мама рассказывала, что мы скоро будем жить в Харькове и что в
Харькове у нас квартира. И что мама с папой будут устраивать квартиру, а я
буду у бабушки, в Киеве. А потом папа за мной приедет и возьмет домой.
Когда мы молоко выпили, Любин папа показывал утконоса в книжке.
И еще показывал бабочек. Они - как цветочки. Они у него в ящиках, а
сверху стекло, чтобы смотреть. Они все на булавочках и неживые.
А потом в другом ящике мы смотрели жуков.
Это Любин папа сам их ловит и собирает, чтоб всех знать.
Потом Любина мама играла на пианино и сказала, чтоб мы с Любой
танцевали. А я не хотел танцевать, я хотел перо посмотреть.
Я встал на кресло и хотел достать перо. Моя мама перо на пианино
оставила.
А мама сказала:
Он так вот подойдет, а потом сразу прыгнет.
А потом тигр подошел к самой решетке, открыл рот да как сделает "кха!",
так даже дяди большие немного назад отошли.
Мама сказала:
- Фу, какой противный!
А он не противный, а очень страшный. Он, наверное, укусить хотел и
сердился, что не может. Оттого и сделал "кха". Это он пугал.
А Петя говорит мне:
- Что, Алешка, испугался?
Я сказал, что испугался, только немножко.
Мама сказала, что она хочет медведя посмотреть.
Мы пошли к медведю. Около него очень много людей стояло, и все
говорили:
- Что, мишка? Жарко, мишка?
И кричали, чтоб он в воду лез.
Петя стал меня вперед толкать, где видно. А мама боялась, что медведь
может меня зацепить.
И мама говорила:
- Мальчик! Мальчик! Как тебя? Куда ты его пихаешь?
И один дядя, красноармеец, взял меня на руки, засмеялся и сказал:
- Гляди, вот он, мишка.
А там, в клетке, мишка ходил мимо решетки и на всех глядел. Он на
собаку похож. Только он толстый. А глазки совсем маленькие, черненькие. И
когти большие, как у тех медвежат. Он совсем не страшный.
Я сказал дяде-красноармейцу:
- Его, может быть, погладить можно?
А дядя-красноармеец сказал:
- Что ты, что ты, дружок? А вдруг он лапой цапнет? Он шутя цапнет, а
без руки останешься. Он корову лапой ударит - весь бок вырвет. Вот он какой!
Он в лесу самый сильный зверь, дружок.
Этот дядя мне все говорил: "Дружок, дружок".
А мама вдруг сказала:
- Ах, где это Алешка?
А Петя сказал:
- Вот он где сидит.
Мама подошла и сказала красноармейцу:
- Что вы, что вы! Вам, может быть, тяжело?
А дядя-красноармеец сказал:
- Пустяки, гражданка. Пусть медведя посмотрит.
И крикнул:
- А ну, мишка, в воду!
И все стали кричать:
- В воду! В воду! Пошел в воду!
Сзади мишки была вода. У него в полу как ванна, только большая. Он взял
и влез туда. Только одна голова наверху была. И он глаза закрывал, потому
что ему очень жарко было.
Мама сказала:
- Косолапый мишка.
А дядя-красноармеец сказал:
- Хороший косолапый! От него на лошади не ускачешь. И на всякое дерево
залезет, как обезьяна.
И я сказал, что я видал, как маленькие мишки на решетку залезли, да еще
по решетке вбок ходили.
И я тоже сказал:
- Вовсе не косолапый.
А мама вдруг говорит:
- Ну, знаешь, довольно! Пойдем-ка.
Меня дядя спустил, и мы пошли. Мама всех спрашивала, где обезьяны. И
нам рукой махали, куда идти.
Мама меня спросила: может быть, я есть хочу. Я сказал, что не хочу, а
она все равно повела меня, где молоко пьют. Там домик стоит, можно молоко
пить. И мама там мне пирожное купила. Я очень скоро съел, потому что хотел к
обезьянам.
А когда мы пришли к обезьянам, то я думал, что там, в клетке, черный
человек сидит. А это не человек, а такая большая обезьяна. Она называется
орангутанг, и она не черная, а рыжая.
Она сидела на стуле, у ней был столик. И к ней пришла одна тетя и
принесла ей чашку и еще молочник.
Тетя налила ей из молочника в чашку, чтоб она выпила. А сама стала
смотреть, как она будет пить.
Обезьяна взяла чашку и стала пить из чашки. А потом тетя отошла
немножко и отвернулась. И все стали смеяться, потому что обезьяна взяла
молочник и прямо из молочника все выпила. Тетя увидала и бранила обезьяну за
это.
А обезьяна полезла потом наверх по веревке. Там веревка очень толстая
была.
Висела с самого верха.
Обезьяна на самый верх по веревке залезла и стала там веревку
отвязывать. Она сначала рукой отвязывала.
А потом стала ногой отвязывать, потому что у нее на ногах тоже руки. И
она ими все может делать. И все равно не отвязала.
Она потом по веревке вниз полезла, так я видел, как она ногами
хваталась. Ногами в кулак веревку зажимала. У нее лицо очень смешное, потому
что у нее нос очень маленький, а рот шаром вперед идет. А кругом лица
волосы, как будто все борода.
Мама сказала:
- Идем отсюда, там интересней.
А там была клетка, и в этой клетке были маленькие обезьянки. Они по
всей клетке прыгали. Они так прыгали, что прямо через всю клетку. Я думал,
что они летают. А это они не летают, а прыгают. Это они так играли, потому
что одна обезьянка убегала, а другая ее ловила. И другие тоже так играли. Их
очень много было. И они кричали.
А я знал, какие это обезьянки: это макаки.
И все смеялись, потому что они веселые и очень шалят. А потом я видел,
как одна макака ручками все волосики расправляла у другой макаки. А та ей
давала голову, чтоб она скребла.
И все говорили: это она блох ищет.
А потом две макаки стали драться. Они ладошками дерутся. Только одна
потом упрыгнула на решетку и ускакала.
Я хотел еще смотреть, а мама сказала, что поздно и что надо сейчас
ехать обедать, потому что нам далеко.
Мы пошли домой. И шли мимо загородки. Мама очень скоро шла и вдруг
стала. Она посмотрела за загородку и сказала:
- Ах, какой!
А там, за загородкой, был вот какой. Я думал даже, что он не настоящий.
Потому что он совсем как на елке. А это птица такая - павлин. Он хвост
поставил кругом, и на хвосте - синие кружочки с золотым и с зелененьким.
А сам павлин блестит. Он синий и блестит, как стеклянный. На голове у
него торчком стоят тоненькие перышки, как иголочки с шишечками. И они все в
ряд стоят. И он стоял, как очень важный.
Я стал кричать:
- Ой, какой! Смотрите, смотрите какой!
И пришел один дядя с девочкой. И еще пришли. И все смеялись и говорили,
что это павлин. И дядя мне еще павлинов там показал. Они высоко на каких-то
бревнах сидели. Только у них хвосты назад и как полотенце. А это они могут
так сложить, а потом так поставить, как этот, кругом.
А потом один такой павлин совсем близко подошел. И девочка ему в
решетку палец сунула. А потом крикнула, потому что павлин клюнул. Он думал,
она ему есть дает. Только он не очень клюнул. А девочкин папа сказал, что он
ей павлинье перо достанет. Я маме сказал, что я тоже хочу такое перо, - я
его на елку вешать буду.
Мама сказала, что довольно и что пойдем. А я все маму просил, чтоб
достала мне перо.
Мы опять на трамвае в гостиницу приехали. Мы хотели в свой номер идти,
а тетя, которая убирает, сказала маме:
- Вам телеграмма есть.
И потом дала маме бумажку.
А я сказал:
- Почему телеграмма?
Мама ничего не сказала и стала телеграмму читать.
А я все равно спрашивал:
- Почему? Почему?
Мама сказала, что не "почему", а просто это папа прислал. Папа прислал
телеграмму, что он в Харькове и что там у нас будет квартира. Это город
такой - Харьков. И мы в Харькове будем жить.
И еще мама сказала, что они с папой устроят там квартиру и меня туда
возьмут. А сейчас я к бабушке поеду и буду у бабушки жить. А бабушка - это
папина мама. И мы скоро к ней поедем.
Мама стала веселая и все говорила:
- Как я рада! Как я рада!
А потом я мыл руки у нас в номере, и мама меня все спрашивала, что я
хочу после обеда, пирожное, или, может быть, компот, или мороженое. И еще
воздушный пирог.
А я сказал:
- Мороженое и пирожное.
И нам с мамой принесли обед. И потом принесли мне мороженое и пирожное.
А мама все говорила:
- Вот как хорошо!
А потом мы еще чай пили. А вечером меня мама в ванне мыла.
А когда я спать ложился, мама сказала мне:
- А что ты хочешь, чтобы папе написать?
Я сказал, чтоб мама написала, чтоб папа купил мне маленькую лошадку -
пони - и что я ее очень любить буду и для нее домик сделаю.
А мама засмеялась и сказала:
- Ах ты, дурашка! Спи скорей.
А когда мы утром пили чай, вдруг к нам в дверь постучали. И пришла одна
тетя с девочкой, немножко побольше меня. Мама стала эту тетю целовать и все
говорила:
- Ах, Наташа! Ах, Наташа!
А потом сказала, чтоб я с ней познакомился. А девочку зовут Люба. И
чтоб я с Любой тоже познакомился.
Любина мама сказала:
- Это твой Алешка? Вон он какой!
А какой, не сказала.
Любина мама принесла деревянную корзиночку, и я думал, что там
пирожные. А там были ягоды - клубника. Это она нам принесла. А мама
позвонила и сказала, чтоб нам дали молока, блюдечки и ложечки. А потом
достала сахар, и мы посыпали ягоды и ели с молоком.
Потом мама сказала мне:
- Ну, играйте с Любой. А нам надо поговорить.
И стала с Любиной мамой говорить.
А я не знал, как с Любой играть. А потом ей сказал, что я тигр. Я
немножко ноги подогнул и стал ходить около Любы. И я на нее очень сердито
глядел. А потом сделал на нее "кха". А она вдруг заплакала и побежала к
своей маме и закричала:
- Он меня дерет!
А мама на меня крикнула:
- Что ты, не можешь играть, как все дети?
А я сказал, что я тигр. А мама сказала:
- Тигров в клетку сажают.
А я сказал, что я и в клетке буду делать "кха".
И я сделал, как тигр. Любина мама засмеялась, а мама сказала, что мы
вчера в зоосаде были и что мы слонов видали. А я сделал рукой хобот и пошел
к Любе и хоботом мотал. А она говорила:
- Это не тигр? Это не тигр?
А я ей сказал толстым голосом:
- Это сло-он. Он не кусает. Он добрый.
Люба сказала:
- А погладить можно?
Я ей сказал, что это хобот. И показывал, как слон хоботом крутит.
Потом я ей сказал, что я на маленькой лошадке катался. Люба пошла к
своей маме и стала ей на ухо говорить.
А Любина мама ей говорила:
- Хорошо, хорошо. Потом.
А Люба стала капризничать, говорила:
- Пойдем. Сейчас. Я хочу.
Любина мама сказала вдруг моей маме, что надо пойти в зоосад и чтоб
вместе пойти. Люба стала прыгать и хлопать в ладоши. И стала петь:
- Вот пойдем! Вот пойдем!
А я сказал:
- На трамвае поедем, я знаю.
Мама стала шляпу надевать. И я кепку сам надел. И я всех повел в лифт.
А потом мы поехали на трамвае.
А Люба все своей маме говорила, что она тоже хочет на маленькой лошадке
кататься. У ней мама очень добрая, потому что говорила:
- Хорошо, хорошо.
А когда мы пришли в зоосад, мы прямо пошли к лошадке. И я с Любой опять
катался. А Люба не кричала, а только ножками топала.
И говорила:
- Вот хорошо!
А потом не хотела уходить, и нам еще билет взяли, чтоб еще кататься.
Любина мама сказала, чтоб мы с Любой шли впереди. А Люба хотела, чтоб
ее за руку тянули. И опять пошла к своей маме.
А ее мама ей сказала:
- Я не кенгуру. А то б я тебя в карман положила и понесла.
Я маму спросил:
- Почему кенгуру?
Любина мама сказала:
- А это зверь такой. У него на животе карман. Он туда своих детей
кладет и скачет с ними, куда хочет.
Люба сказала:
- Ну да! Это ты нарочно. Таких зверей не бывает.
А Любина мама говорит:
- А он тут есть. Хочешь, покажу?
Я сказал:
- Я тоже хочу.
И мы пришли, где кенгуру. Они за загородкой прыгали. Они не стоят на
всех лапах. Кенгуру сидит на корточках, и хвост ей не дает совсем на землю
сесть. Она сзади на хвост опирается. А потом как прыгнет! У ней очень
длинные задние ноги. Прямо как у зайчика. Только она не как зайчик, а очень
большая. Больше собаки. А передние лапки, как ручки. Очень маленькие. А
потом у ней очень большой хвост. Он сначала толстый, а к концу тоненький. И
совсем без волосиков.
А кармашка на животе не видно было. А все тоже говорили, что есть и что
она в этот кармашек может положить маленького кенгуренка. Она вся серая,
только на животе у ней шерсть немножко белая. Кенгуру не ходит. Она
понемножку прыгает.
Она мне очень понравилась. Ее, наверное, погладить можно. Она не
хищная.
А Люба стала говорить:
- А вот и не носит детей в кармане!
Любина мама сказала:
- Ну, сейчас у нее детей нет. Наверное, выросли.
А потом Любина мама сказала мне:
- А ты самую большую птицу видел?
Я сказал:
- Ну да. Пеликан.
А Любина мама засмеялась:
- Хо-хо-хо! Пеликан! Вот сейчас увидим такую птицу, что она выше
всякого дяди.
И потом маме сказала:
- Разве вы страуса не видели?
Мы пошли. А Люба увидала, что в домике пирожные едят, и стала говорить:
- Мама, хочу пирожного!
Любина мама сказала, что хорошо. И нам купили пирожного. Люба хотела
трубочкой, а я - с ягодами сверху. А потом Люба сказала, чтоб молоком
запить. А я не хотел молока. Я хотел, чтоб скорей к самой большой птице. Я
говорил Любе, чтоб она скорей. А она все смеялась и молоком прыскалась.
Мы пошли и пришли к клетке. А там стоял на длинных ногах страус. У него
снизу длинные ноги, а потом он сам, а потом наверх идет шея.
Длинная-предлинная. И на шее голова. Он такой высокий, что Любина мама
подняла руку, сколько могла, и вышло как раз до его головы. Мне очень высоко
было туда смотреть. Я больше ноги смотрел. У него там три пальца с когтями,
и очень толстые. Он ступает и стучит прямо как лошадь. Я смотрел, смотрел,
какие у него ноги, и вдруг страус в пол клюнул.
А я испугался, потому что он стукнул прямо как молотком. Он, наверное,
есть хотел.
Любина мама сказала, что он такой сильный, что на нем даже ездить
можно. И он скорей всех бегает. А летать он никак не может: у него крылья
маленькие. И она сказала, что он злой. Он когда рассердится, так клювом по
голове как начнет стукать, и совсем убить может. И что он больше всего ногой
дерется. И ногой тоже убить может. У него нога прямо как железная.
Моя мама сказала, что она видела, какие яйца страусы несут.
И сказала, что прямо как моя голова.
И еще моя мама сказала, что перья у страусов в хвосте очень дорогие. Их
на шляпы сажают.
А я сказал, что у павлина лучше и что я лучше хочу от павлина перо, а
от страуса не хочу.
А мама сказала, что я ничего не понимаю. И мы не хотели больше смотреть
страуса, потому что он ничего не делал, а только топал.
Мы пошли с Любой вперед, потому что Любина мама не хотела ее за руку
тянуть. Она хотела с моей мамой говорить. А я стал показывать, как страус
топает. Я ногу прямо вперед ставил. И все очень смеялись. И моя мама тоже
очень смеялась. Я вертел головой и не видел, как на меня один дядя нашел, И
я его в живот головой. Потому что я его не видел.
А дядя сказал:
- Ты чего ж бодаешься, как козел?
Дядя не рассердился, потому что ему не было больно.
Я сказал:
- Я страус.
И я пошел, как страус. И этот дядя тоже смеялся. А мама сказала, что
уже довольно страуса, а то я очень пыль поднимаю. А Люба не могла, как
страус, ходить.
Любина мама сказала:
- А ты знаешь, как "крокодил наше солнце проглотил"?
Я сказал, что знаю, и знаю, как он потом выпустил.
А Любина мама говорит:
- Хочешь, я тебе крокодила покажу?
Я сказал:
- А он страшный?
А она говорит:
- Не бойся, он нас не достанет.
Я сказал, что если страшный, так я убегу: я крокодила боюсь. А Люба
стала скакать и в ладоши хлопать.
И стала петь:
- А я вовсе не боюсь! Не боюсь! Крокодила не боюсь!
А Любина мама сказала:
- Ну, так я тебя к нему пущу. Ты пойдешь его погладишь. Хорошо?
Люба опять запрыгала и стала петь:
- И поглажу и пойду! Крокодила я поглажу, потому что не боюсь!
А моя мама сказала:
- Ну, смотри! Смотри, потом не плачь!
Мы пошли в ворота, и я думал, что мы совсем из зоосада уходим, потому
что там улица и трамвай. А мы улицу перешли, а там опять ворота.
И мы туда вошли. А там опять зоосад.
И Любина мама повела нас прямо к крокодилу. Там была маленькая
загородка кругом. И там в воде лежал крокодил. Только воды там было
немножко. Он как в ванне лежал. Его всего было видно, какой он. А нос он из
воды высунул.
Любина мама сказала, что это он для того высунул, чтоб воздухом дышать.
Он длинный, а на нем колючие шишки. И он лежал, как неживой.
А еще один крокодил был. Он около воды лежал и тоже не шевелился. Это
он на солнышке грелся. А потом он стал вдруг рот открывать:
тихонько-тихонько. А у него там зубы. Они прямо как гвозди, и их там
много-много. И они очень колючие. И большие. Он раскрыл рот немножко, а
потом закрыл. И опять стал спать.
Любина мама взяла Любу под мышки и говорит:
- Ну, полезай. Пойди погладь крокодила.
И стала Любу поднимать. А Люба закричала. Она так закричала, что все
стали на нее глядеть.
А Любина мама говорит:
- Ты же сказала - не боишься!
А Люба так стала плакать, что мама ее увела. А мы с мамой моей стояли и
еще смотрели крокодила. И он еще рот раскрывал.
А потом Любина мама нам говорила, что крокодил в жарких странах живет.
Он в реке живет. И из-под воды хватает, кто купается. Даже когда бык
купается, он и быка может схватить. Утянет в воду; бык, бедный, потонет, а
потом крокодил его съест.
А я сказал, что, значит, он хищник.
Люба не хотела плакать, а все равно плакала. И ей мама мороженое
купила. Там будочки такие есть. Там трубочки с кремом и мороженое. И мне
мама тоже купила трубочку с кремом и мороженое. И все ели мороженое и
трубочки. И мама говорила, что в Харькове тоже есть зоосад. И мы в Харькове
будем туда ходить. Люба стала просить еще мороженое. А ее мама ей сказала:
- Разве тебе уж так жарко?
А Люба сказала:
- Мне очень жарко.
А Любина мама говорит:
- Тебе не жарко. А знаешь, кому жарко?
Любина мама сказала, что жарко тому, кто в холоде всегда живет, а его
потом вдруг в Москву привезут.
А я сказал:
- Почему в холоде?
Любина мама сказала:
- Потому что есть холодные страны. Там лед даже летом не тает. И там
все время холодно. Там летом в шубах ходят. И там тоже есть медведи. Только
они белые. И они любят, чтоб было холодно. Здесь им летом очень жарко. Люба
глупости говорит. Ей просто мороженого хочется. А вот мы сейчас пойдем и
посмотрим на белых мишек, как им жарко.
И мы пришли и стали смотреть через каменный заборчик. А там внизу была
вода. Около воды стоял один мишка. Он был белый. И он рот раскрыл, и у него
язык висел. А потом он прыгнул в воду и стал в воде плавать. А там еще было
два мишки. Они тоже плавали. А один дядя кинул булку прямо в воду. Мишки
скорей поплыли к булке. Один мишка скорей всех доплыл и схватил зубами
булку.
Эти мишки мне больше того, черного, понравились. Потому что они не
такие лохматые. И потом у них голова не такая большая. И еще потому, что
белые.
Потом они из воды выходили и на нас смотрели, чтоб мы им кинули булку.
Люба стала просить, чтоб кинуть булку. Любина мама пошла с Любой
покупать булку. Я смотрел, как мишкам жарко. А булки я не бросал, потому что
мама мне не покупала.
Потом пришла Любина мама, и у ней была булка. Люба все булку хватала,
чтоб скорей бросить.
А Любина мама взяла и разломала булку и мне дала кусок и Любе кусок.
Люба схватила и бросила. И все медведи поплыли к булке. Я думал, что они не
увидят, как я брошу, а я все равно бросил.
А один медведь - он сзади всех плыл - поплыл к моему куску. Он его
зубами схватил и полез из воды. А с него вода прямо так и текла. А он все
равно булку ел. "Хам, хам!" - и съел.
А Любина мама сказала, что белые медведи там, у себя, на льду живут.
Там всегда лед.
Они морских зверей едят, и рыбу тоже. Достают и едят. Их тут тоже рыбой
кормят. Зимой им здесь хорошо, потому что они холод любят.
Потом мы пошли уходить. Потому что Любина мама хотела, чтоб мы все к
ней шли обедать.
А я вдруг увидал в клетке маленьких собачек и закричал:
- Мама, мама, смотри! Собачки!
А мама сказала:
- Фу, глупости! Какие там собачки?
А Люба тоже прибежала к клетке и тоже сказала, что это собачки.
Они были серые, и у них уши очень торчали.
И мы с Любой кричали:
- Смотрите, собачки!
А эти собачки совсем к нам подошли. Только они не могли в решетку
мордочку сунуть. И они на нас глядели.
А Любина мама сказала:
- Какие же это собачки? Это волчата. Вот и написано: "Волчата".
А Люба немножко отошла и закричала:
- А вот эти какие рыженькие!
А там, в другой клетке, тоже были как собачки.
И моя мама сказала, что это маленькие лисы.
У них хвостики пушистенькие и мордочки остренькие.
И вдруг с той стороны клетку отворил кто-то и вошел. А это был какой-то
мальчик. И все лисы не стали на нас смотреть, а побежали к нему. И он взял
одного лисенка на руки и хотел его уносить, а я увидал, что это Петя.
Я закричал:
- Петя! Петя!
Петя очень обрадовался, что это я, и сказал, чтобы я подождал, потому
что он сейчас ко мне придет.
А мама ему крикнула:
- Только скорей!
И он куда-то этого лисенка понес. А потом он скоро пришел и сказал, что
он лисенка носил к доктору.
Эти лисята в зоосаде родились, и доктор их смотрит, чтоб не заболели.
Петя сказал:
- Правда, лисята красивые?
А я сказал, что все равно павлин самый красивый и что я очень хочу перо
от павлина.
Петя сказал, что если я подожду, то он принесет мне перо от павлина.
Я стал просить маму, чтоб подождать. А Петя сказал, что он бегом, и
побежал.
А потом он принес очень длинную бумагу, завернутую, и сказал, что там
перо. И сказал, чтоб я не разворачивал, а чтоб только дома развернул, и чтоб
я не поломал.
А мама очень смеялась и сказала:
- Ну, прощай, Петя! Спасибо тебе.
И сказала мне:
- Что надо сказать?
А я сказал Пете, что я его очень люблю. И мы все пошли.
А Петя крикнул:
- До свиданья, Алешка!
И шапкой махал. Я тоже шапкой махал.
Мама взяла перо и понесла. А Люба все говорила, чтоб сейчас развернуть
и показать. И плакала, чтоб показали.
А Любина мама дернула ее за руку и сказала:
- Не капризничай!
Потом мы поехали в трамвае, и мама держала руку с пером вверх, потому
что толкают и поломают.
А потом Любина мама сказала, что уже приехали, надо выходить. А это мы
к ней приехали.
У них дома тоже лифт был. И мы на лифте поехали наверх.
Потом мы пришли к ним в квартиру, и я увидел Любиного папу. Он меньше
моего папы и в очках. Он очень обрадовался, что я пришел.
А я сказал, что у меня перо и сейчас смотреть будем. А он сказал:
- Жар-птицево перо.
А я сказал, что павлинье. И мама стала разворачивать бумагу. Там было
перо. Оно на очень длинной ножке, и еще зелененькие волосики идут, и потом
сам кружочек.
И все смотрели, и все радовались, какое оно красивое.
Любин папа тоже сказал, что очень красивое.
А Люба сказала, чтоб оно было ее.
Мама говорила, чтоб я ей подарил. А Любин папа сказал Любе, чтоб она не
смела брать. А Люба стала плакать.
Мама взяла у меня перо и положила на пианино и пошла сказать Любе
потихоньку, что перо останется у нее.
А мне пера было очень жалко, а плакать я не стал.
Потом мы стали обедать. И Любина мама говорила, как она хотела Любу
пустить к крокодилу.
А Любин папа сказал:
- А вы знаете, откуда крокодилы выводятся?
А мы не знали. Они там, в зоосаде, не выводились.
Любин папа сказал:
- Они, как цыплята, выводятся. Они из яйца выводятся. Крокодил тоже
яйца несет, как курица. Только большие. И оттуда маленькие крокодильчики
выходят.
А моя мама сказала:
- А я думала, что только птицы яйца несут.
А Любин папа сказал:
- А есть еще мохнатый зверь. Он тоже из яйца выводится.
Моя мама стала смеяться и сказала, что это Любин папа нарочно так
говорит.
А я стал говорить:
- Какой зверь? Какой зверь?
Мама сказала:
- Не кричи! Доедай скорей суп.
А Любин папа сказал, что это зверь мохнатый, а с клювом. Как у утки. И
на четырех лапах бегает. И он в воду ныряет и в воде рыбу ловит. Любина мама
сказала:
- Неужели вы не знаете, кто это такой?
И стала на всех смотреть. И Любу спросила. А Люба сказала:
- Я забыла.
Любина мама сказала:
- Это утконос. Я тебе на картинке показывала.
Любин папа рассказал, как утконос своих детей кормит.
Он их молоком кормит. Он на спину ложится, и его дети носиками в живот
тыкают. И тогда там, на животе, ямка делается и туда молоко натекает. И из
ямки утконосик выпивает клювом молоко. Как будто из чашечки.
Я сказал:
- Ха-ха-ха! Из чашечки!
Мама сказала:
- А ты вот на тарелке не оставляй. Всегда тебя дожидаться надо.
Я взял и доел.
А Любин папа все смеялся, что мама не знала утконоса. И сказал, что он
после обеда покажет на картинке.
А я сказал, что опять хочу в зоосад - посмотреть утконоса.
Любин папа сказал, что сейчас утконоса в зоосаде нет и что он водится
очень далеко. Его еще не привезли.
А потом мы ели горошек и ветчину, и Любин папа резал мне и Любе. А мне
Люба сказала, что ее папа всех бабочек знает и всех жуков, потому что ее
папа ученый.
И зверей тоже знает.
Потом Любина мама принесла компот и сказала, что можно есть сколько
угодно, потому что целая кастрюля. А после все пили чай, а мы с Любой -
молоко.
И мама рассказывала, что мы скоро будем жить в Харькове и что в
Харькове у нас квартира. И что мама с папой будут устраивать квартиру, а я
буду у бабушки, в Киеве. А потом папа за мной приедет и возьмет домой.
Когда мы молоко выпили, Любин папа показывал утконоса в книжке.
И еще показывал бабочек. Они - как цветочки. Они у него в ящиках, а
сверху стекло, чтобы смотреть. Они все на булавочках и неживые.
А потом в другом ящике мы смотрели жуков.
Это Любин папа сам их ловит и собирает, чтоб всех знать.
Потом Любина мама играла на пианино и сказала, чтоб мы с Любой
танцевали. А я не хотел танцевать, я хотел перо посмотреть.
Я встал на кресло и хотел достать перо. Моя мама перо на пианино
оставила.
А мама сказала: