А бабушка говорит:
- Он сказал что надо: что мячик хороший. Вот я как рада!
И поцеловала меня. И мы с мячиком пошли в сад. И стали мячик бросать,
чтобы он прыгал. А потом кошки прибежали. Я в них мячиком кидал, а они
боялись.
Бабушка пошла грибы солить. Я потом взял мячик и тоже пошел грибы
солить. Я их в баночку складывал аккуратненько, а бабушка соль сыпала.
И бабушка говорила, что после обеда мы пойдем на реку смотреть пароход.
А завтра мы на пароходе по реке поедем в Киев. Долго будем ехать: день и
ночь, день и ночь. Потом на поезд сядем и еще на другой пароход, на
большой-пребольшой, и тоже будем ехать. Долго-долго.
А потом будет Киев. А в Киеве бабушка учит девочек вышивать разные
картинки, и цветочки, и домики.
А летом в Киеве жарко, и бабушка уезжает сюда, потому что здесь не
очень жарко.
Мы уедем на пароходе, а мама пока здесь останется. И кошки тоже
останутся.
Я сказал:
- Почему?
Бабушка сказала, что они всегда здесь живут. Здесь их дом. Потом мы
разбудили маму и обедали. И мы с бабушкой пошли пароход смотреть, а мячик
оставили дома. Бабушка его в шкаф заперла. А то его кошки начнут царапать и
дырку сделают.
На реке плавал домик. У самого берега. И я подумал, что это пароход,
потому что из домика шла палка, а на палке - флаг. Бабушка сказала, что это
пристань. Там билеты дают. А бабушке не надо: у ней уже есть.
Я сказал, что хочу на пристань. Мы пошли сначала по дорожке, а потом
вниз по лестнице. А потом совсем по берегу. А потом по мостику. И пришли на
пристань.
Я думал, она маленькая, а она очень большая. И сверху крыши и по бокам
будочки, а посредине пусто. Просто пол, и можно ходить.
Мы с бабушкой пошли, а там пристань кончается, и загородка, чтобы никто
в воду не упал. Загородку открывают, только чтобы на пароход идти.
Пароход придет, так совсем к самой загородке подплывает. Тогда
загородку открывают, и все идут на пароход и на пароходе уезжают.
Парохода еще не было, а была просто река. За рекой опять берег. И там
садики. И домики: маленькие-маленькие. Бабушка сказала, что они вовсе не
маленькие, а только далеко.
- А вот, - говорит, - лодочка едет.
А на лодочке два больших мальчика сидели и лопатками воду разгребали.
Я сказал бабушке:
- Почему лопатками?
А тут все люди засмеялись, которые стояли, и стали говорить, что это не
лопатки, а весла и что мальчики ими за воду зацепляются, оттого и едут. И
что они зацепляют - это называется "гребут". Я сказал, что хочу грести, а
мне сказали, что я маленький, а потом буду.
Бабушка сказала, что у ней есть лопатка и что она мне в садике покажет,
как грести.
Потом все закричали:
- Идет! Идет!
И стали смотреть. А это шел пароход. А я смотрел через загородку и
ничего не видел. Только услыхал, как он загудел. Очень тихонько, потому что
далеко.
Тыввв! Ввыв! Ввыв!
Я затопал ногами и тоже стал кричать:
- Идет! Идет! Бабушка, пароход идет!
Бабушка меня за руку потянула. Чтоб я подальше от загородки. "А то, -
говорит, - сейчас с парохода будут чалки бросать".
Я сказал:
- Почему?
Нас толкали, а я все говорил: "Почему чалки?"
Бабушка говорит, что веревки такие. Пароход будут к пристани
привязывать. Чтобы его водой не унесло. Вода в реке бежит, и все по ней
уплывает. И даже пароход, если не привязать.
Бабушка меня на столик ногами поставила, чтобы я был выше всех. И тогда
я увидел пароход.
Он был очень белый. И с каждого бока - колесо. Они очень большие, почти
как пароход вышиной. И пароход колесами по воде шлепает. И от этого волны
идут. Так что лодку, где мальчики были, закачало. Я думал, лодочка утонет, а
она не утонула.
А пароход колесами очень шлепал. У него на колесах лопатки приделаны. И
он лопатками бьет по воде.
Шлеп-шлеп-шлеп!
И прямо на нас. Прямо на самую пристань. А пароход большой, и на нем
дом стоит. Длинный-длинный, до самого конца, а сверху дома пол, а на полу
опять дом. И все окошечки, окошечки, окошечки. А перед окошечками еще
немножко пол, и там люди. А чтобы они не упали, там загородка.
И все люди на нас смотрели.
Мачта на пароходе совсем небольшая. А флаг на ней очень большой.
А потом я и трубу увидал: она совсем маленькая. Я потому увидал трубу,
что вдруг дым пошел: черный-черный. Пароход совсем близко подошел и перестал
колесами шлепать, а все равно шел.
Бабушка говорит:
- Потому что очень разбежался.
И прямо к нашей пристани. И вдруг как стукнет боком!
А бабушка меня захватила, чтобы я не упал, потому что пристань
тряхнулась. Я видел, как веревку бросили, очень толстую. Один дядя на
пристани ее схватил и поднял. Наверное, привязывать.
А потом на пристани загородку открыли.
И мостик сложили на пароход, и все пошли.
А я закричал:
- Бабушка, пойдем! Пойдем! Я хочу на пароход!
А бабушка сказала, что не пойдем, а завтра пойдем и тогда уедем на
пароходе.
Я смотрел на пароход, а он вдруг как загудит. И так страшно загудел,
прямо заревел. Я думал, что-нибудь сейчас будет, и заплакал. Я схватился за
бабушку. А бабушка меня сняла вниз, и мы скорей пошли на берег. А пароход
все гудел. И я не слыхал, что бабушка говорит. А она совсем в ухо мне
говорила.
Потом пароход перестал гудеть, а мы уже совсем наверх пришли. Я уже не
плакал и смотрел, как пароход пошел.
Бабушка перестала меня платком вытирать и говорит:
- Возьми платок. Помахай платком пароходику.
А он не пароходик, а вон какой большой!
И еще он два раза гудел, а потом совсем ушел.
На другой день бабушка сказала, чтобы я поиграл мячиком, а то сейчас из
него надо воздух выпускать. Его бабушка в чемодан положит. Воздух выпустит,
и он станет как блин. А как приедем в Киев, мы его снова надуем. И я опять
буду им играть.
Мы все вещи уложили, и мишку бабушка переложила в свой чемодан.
Мы стали обедать. Вдруг пришел дядя с пристани и сказал, что он наши
чемоданы понесет на пристань.
А мы пускай обедаем, потому что успеем. Я хотел скорее идти и сказал,
что компоту не хочу.
Я очень хотел, чтоб скорей на пароход.
Мама говорит:
- Чего ты ерзаешь? Никакого парохода еще нет, а мы с бабушкой еще чай
будем пить. Садись и не выдумывай.
А бабушка сказала, что она чаю совсем не хочет, встала и взяла
корзинку, где у нас грибы в банках. Мама тоже встала, и мы пошли. Мама все
время говорила, чтобы я слушался бабушку и не ел слив. И потом, чтоб в воду
не упал и чтоб я сказал, что не буду.
А я не сказал.
Потом пришел пароход, еще больше, чем вчера, и мы с бабушкой пошли по
мостику на пароход. А на пароходе по маленькой лесенке - наверх, а там,
наверху, длинная-предлинная веранда с загородкой. Только не с очень высокой.
И через нее все видно. Я посмотрел. А там внизу - пристань и мама стоит.
Бабушка говорит:
- Видишь: мама стоит? Вон, внизу, на пристани. Вот мы как с тобой
высоко.
А мама снизу кричала, чтобы я не совался к воде.
А до воды вон еще сколько! Я взял и плюнул сверху.
Мама закричала:
- Ну вот, уже начинается!
Вдруг как загудит гудок! И мама больше ничего уже не стала говорить и
заткнула уши пальчиками. И совсем вбок стала глядеть.
А я уже не боялся и побежал глядеть, где это гудит. Бабушка тоже со
мной пошла. Мы потом увидели, что это гудок. Он очень большой и медный.
Большой такой, как самовар, и от него веревки. Капитан как потянет веревку,
так из гудка пар пойдет. И гудок заревет изо всей силы.
Потом я увидал, как отвязывают наши веревки от пристани. Там пеньки
такие на пристани есть, чтобы к ним пароход привязывать. И мы стали
отъезжать вбок от пристани.
Я смотрел на пристань, а бабушка говорила:
- Вон, видишь, мама белым платочком машет.
А там все платочками махали. И я не видел, которая мама.
Я посмотрел назад, а сзади нас шла стенка. Только это не стенка, а все
окошки и двери: много-много. Двери открываются, и оттуда выходят дяди и
тети, все без шапок, и ходят по веранде, и смотрят за загородку, как вода
бежит.
А потом из двери вышел дядя в белом костюме. Совсем как в Москве в
гостинице. И тоже с подносом и чайниками.
Бабушка говорит:
- Хочешь, кофе пить будем?
И мы пошли в эту дверь. А там большая комната и столы стоят. И на всех
столах - белые скатерти, и на каждом столе стоят цветочки. И все там сидят и
едят. И пьют кофе. А по бокам все диваны.
Я скорей встал на диван на коленки. И стал смотреть в окно. Мне очень
хотелось смотреть, как там на берегу. Какие там домики и садики и как на
реке лодочки плавают.
Бабушка сказала, что мы сейчас в столовой. И чтобы я сел как следует, и
мы будем кофе пить. А все равно слышно, как пароход колесами шлепает. И даже
трясется немножко. Потому что у нас на столе стаканчики стояли, и они
звякали.
Бабушка велела, чтоб нам принесли кофе и чтоб я пил и не вертелся.
Бабушка мне сказала, что мы сейчас пойдем в нашу каюту.
Я сказал:
- Почему?
Бабушка говорит:
- Потому что надо посмотреть наши вещи.
А я сказал:
- Почему каюту?
Бабушка говорит:
- Ты что за почемучка такой? Все "почему" да "почему"!
Я сказал:
- А я Почемучка.
Бабушка говорит:
- А ты не будь Почемучкой. А скажи: "Какая это каюта?"
Бабушка мне сказала, что каюта - это комнатка, и там кровати, и столик,
и окошко. И окошко можно открыть: оно уходит вниз, и тогда прямо без стекла
можно смотреть. И все видно, и все слышно, и воздух хороший. И чтоб я скорей
допивал кофе. Я все допил и говорю:
- Вот.
И слез с дивана.
Мы с бабушкой пошли и пришли в коридор. Там окон нету, а вместо крыши
сверху стекло. Только не совсем стекло: оно белое, как бумажное. Через него
не видно, а свет идет.
Я сказал.
- Почему?
А бабушка говорит:
- По-настоящему скажи.
А я не захотел. Потом мы остановились. Бабушка достала из сумочки ключ.
А на ключе прицеплена копеечка, только большая. Бабушка на нее посмотрела и
говорит:
- Верно. Семь. И на дверях семь.
И показала мне, как это семь. А семь - это как кочерга. А потом ключом
- трик-трак! - и открыла! И мы вошли в каюту. Там никого не было, только
наши чемоданы. И вовсе не кровати, а только одна кровать. А у другой стенки
диванчик. Бабушка сказала, что я буду на диванчике спать.
А потом еще был шкафчик. Он выше меня и совсем к стенке прилеплен.
Он очень гладенький, и я стал его гладить.
Бабушка подошла, взяла шкафчик за верх и поломала пополам, и стало
очень смешно, потому что получилась полочка, а на полочке приделан таз, а в
стенке - кран, и вышел умывальник. Бабушка пустила воду, а я стал смеяться и
стал в ладоши хлопать и кричал:
- Ура!
А потом бабушка закрыла кран и завернула эту полочку наверх и
захлопнула. И опять вышел шкафчик, и вода никуда не пролилась.
Я закричал:
- Бабушка, еще!
Бабушка опять сделала умывальник и сказала:
- Помой же заодно руки.
И мы руки мыли с мылом. А там, за чашкой, пусто, и когда закрывать,
вода туда выливается. Бабушка сказала, что оттуда идет трубочка. Только ее
не видно. И не надо бумажки бросать, а то трубочка засорится.
Я увидел кнопочку около двери и сказал бабушке:
- Это чтоб чай дали, кнопка?
Бабушка сказала:
- Это чтоб уборщица пришла. А чай здесь пьют в столовой. Вот где мы
сейчас были.
Я стал просить, чтоб позвонить. А бабушка говорит:
- Ну, она придет, а ты что скажешь?
Я сказал:
- Нет, ты скажешь.
А бабушка:
- Нет уж, ты позвонишь, ты и говори.
А я стал капризничать и говорить:
- Нет - ты! Нет - ты! Нет - ты!
И стал животом по дивану кататься.
Бабушка сказала:
- Перестань, Алеша, капризничать, я рассержусь!
А я стал говорить:
- Буду! Буду! Буду!..
Бабушка сказала:
- Ну, я на такого гадкого и глядеть не хочу.
И стала чемодан раскрывать. А я начал пальчиком к звонку тянуться. Я
долго тянулся. А бабушка все не смотрит, как я тянусь. Тогда я совсем
пальчик к кнопке приложил. А бабушка все равно не глядит.
Я сказал тихонько:
- А вот позвоню.
А бабушка опять не глядит. Какая бабушка! Я взял и нарочно придавил. И
слыхал, как зазвонило. Только далеко. Бабушка все равно не посмотрела.
Я стоял около дверей и вдруг услышал, что идут.
И потом к нам в дверь постучали.
Бабушка говорит:
- Войдите.
Вошла тетя в белом фартуке и говорит:
- Вы звонили?
Бабушка говорит:
- Я не звонила. Это вот кто звонил.
И посмотрела на меня. А тетя говорит:
- Что же ему нужно?
И прямо мне говорит:
- Тебе что же нужно?
Я схватился за бабушку и хотел за нее зайти, чтоб спрятаться. И сказал:
- Бабушка, скажи что.
Бабушка мне спрятаться не дала. И сказала:
- Ты звонил, ты и говори.
И посмотрела на тетю в фартуке.
Тетя ко мне ближе подошла и говорит:
- А ты знаешь, что у нас так звонить нельзя? Давай-ка я тебя к капитану
отведу.
И хотела меня взять за руку, чтобы к капитану отвести. Я руки назад
спрятал и закричал:
- Не хочу! Не хочу! Бабушка!
И залез под столик и стал плакать. Тетя говорит:
- Куда ты там прячешься?
И совсем под столик нагнулась. А бабушка нарочно в чемодане перебирает.
И не глядит, что тетя меня забирать хочет. Тетя говорит:
- Будет еще тут всякий мальчишка в звонки звонить!
И совсем хотела меня взять. А я сказал, что не буду, и еще больше
заплакал.
Тетя сказала:
- Вот спрошу капитана, что с тобой делать.
А бабушка сказала:
- Вы извините, что он у нас такой гадкий.
Тетя ушла. Я не хотел из-под столика вылезать. Бабушка тоже ушла.
Я вылез из-под столика и стал глядеть в окно. Я очень боялся, что эта
тетя придет опять, а бабушки нет. А под окном на веранде сидели два дяди.
Один посмотрел вверх и увидел меня, что я в окно гляжу.
Дядя встал, посмотрел к нам в окно и говорит:
- Ты что же это в звонок звонишь?
Я опять хотел плакать, а дядя говорит:
- Ты не реви! Не реви! А звонить в звонок не надо. Вон, погляди, какой
плот плывет.
Я ничего не хотел этому дяде говорить - зачем меня ругает? - а стал
смотреть, какой это плот. А плот - это пол из бревен, и он по воде плавает.
Очень большой. А по нему дяди ходили. С длинными палками. И палками в воду
пихались. А на плоту еще костер горел. И на палке котел висел. Прямо на
самом огне. Мы мимо плота проезжали совсем близко.
Я совсем в окно высунулся, чтоб все видеть. И вдруг смотрю - бабушка
сидит у самого нашего окошка. Там, где тот дядя, что меня ругал.
Я закричал:
- Бабушка! Бабушка! Смотри, плот какой! Там пожар!
А бабушка встала, посмотрела на плот и говорит:
- А там земли накидали, на плоту. Дрова на земле горят, и пожара не
будет. А в котле люди кашу варят.
А потом бабушка пришла к нам в каюту и говорит:
- Пойдем посмотрим, как пароходик плот тянет.
Я побежал на веранду и стал смотреть через загородку и увидел
пароходик. Пароходик за веревки тащил плот, и пароходик тоже колесами
шлепал, как наш. Только он маленький и черный, а наш белый.
Мы пошли с бабушкой по веранде, а бабушка говорит, что это не веранда,
а палуба. Веранды только на даче бывают. И что есть еще палуба выше нашей. И
мы сейчас туда пойдем.
Мы прошли в самый перед, и там шла лесенка наверх. На наш домик, где
наша каюта, на крышу. А крыша наверху вовсе не крыша, а ровная, как пол. И
тоже кругом загородка, чтобы не упасть. И стоят скамеечки, а по этому полу
идет будто маленький домик, длинный-длинный. И на нем стоит настоящая крыша
горбом. И она стеклянная.
Я хотел посмотреть, а стекло белое, и ничего не видно. Бабушка сказала,
что внизу коридор и через это стекло свет идет прямо вниз.
Мы с бабушкой пошли дальше и вдруг увидели одно стеклышко, не белое, а
как в окне. Я стал в него смотреть близко-близко. И ничего не видал, потому
что темно. А потом увидал.
Там, внизу, эта тетя ходила, в белом фартуке, которая меня хотела
забрать.
Бабушка спросила:
- Ну, что ты там видишь?
А я сказал:
- Ничего.
Тетя, наверное, меня искала. А мы с бабушкой здесь.
Мы увидели с бабушкой, что там, дальше, на пароходе, будочка стоит. А в
ней окошко большое. А в будочке два дяди стоят. Они вперед глядят. А между
ними колесо. И они это колесо крутят.
Бабушка сказала, что это матросы. И они пароход поворачивают этим
колесом, куда ему надо идти.
И еще дядя стоял около будочки. Весь в белом, и фуражка у него белая, а
пуговки блестят.
Бабушка говорит:
- А вот это капитан!
Я сказал, что не хочу капитана и чтобы отсюда уходить.
Бабушка сказала:
- Хорошо. Пойдем посмотрим, где колеса.
А я сказал:
- Пойдем скорее.
И потянул бабушку, где лесенка, потому что не хотел капитана.
Мы пошли по лесенке вниз и мимо нашей каюты, где наше окно открыто. И
потом дальше пошли. Все по нашей палубе. И мы пришли туда, где колеса.
Они очень хлопали. А нам их не видно было. Они стенкой отгорожены. А
то, бабушка говорит, они так сильно по воде бьют, что весь пароход
забрызгают. А из-за стенки они не могут нас водой достать. И еще сверху они
тоже закрыты. Чтобы ни на кого не брызгали. Они так шлепают, что прямо
ничего не слышно. Бабушка мне кричит, а мне ничего не слышно. А бабушка
кричала, что в пароходе есть машина и что она колеса крутит.
Потом мы с бабушкой пошли дальше, а там на загородке висят с той
стороны еще колеса. Они как баранки, только большие. С меня ростом.
Я бабушку спросил:
- Почему?
А бабушка говорит:
- Скажи как следует.
И я спросил, какие это колеса.
Бабушка сказала, что это не колеса, а круги. Их бросают в воду, и они
плавают. Они из пробки.
- Вот если упадешь в воду, тебе сейчас и бросят такой круг. Ты за него
схватишься и не потонешь, а спасешься. Это спасательный круг.
А я сказал, что падать все равно не буду. А бабушка сказала, что это
все говорят "не буду", а потом бывает, что падают. Мне очень хотелось, чтобы
кто-нибудь упал. И чтоб ему круг бросить.
Я хотел попробовать, крепко ли круг висит. А он висит на загородке, на
той стороне. Он совсем над водой висит. Надо через загородки лезть. А
большой дядя - так ему легко: он через загородку нагнется и схватит круг. А
потом бросит, куда хочет.
Я стал бабушку просить, чтобы она круг достала. Бабушка не хотела.
Я стал немножко плакать. Бабушка все говорила, что нельзя всем хватать
круги. А тут как раз шел один дядя. Он был матрос.
И матрос говорит:
- Это, - говорит, - что? Круг показать? Я, - говорит, - могу этому
мальчику круг показать. Как, - говорит, - тебя зовут, мальчик?
Я сказал, что Алеша, а что Почемучка, я не сказал.
А матрос сказал:
- А меня Гришей зовут. Вот, гляди, Алеша. - И достал с той стороны
круг. И поставил его на палубу, как колесо. А я держал, чтоб круг не упал
набок. Очень легко было держать, и я мог.
Он белый, и на нем буквы написаны, красные.
Матрос говорит:
- Читать умеешь?
А я показал букву и сказал, что это "пы".
А дядя-матрос сказал:
- Ну, значит, ты молодец. Тут написано: "Партизан". Это наш пароход
называется "Партизан". И на каждом круге написано: "Партизан".
Я сказал, что когда упаду, так буду на этом круге плавать.
Дядя-матрос говорит:
- А мы на лодке подъедем и тебя вытащим. И опять на пароход посадим.
Я спросил, откуда они лодку возьмут. Гриша сказал, что у них лодка с
собой есть. И говорит:
- Пойдем, покажу.
Мы с бабушкой пошли, и Гриша нас привел, где пароход кончается.
Бабушка сказала, что мы это на корму пришли, на самый зад парохода. И
тут я увидел палку. Она очень толстая, торчит прямо вверх и немножко назад.
И на палке висит лодка. Одним концом за низ, а другим за верх. И очень
привязана, так что не упадет.
И Гриша сказал, что они захотят, так сейчас лодку отвяжут и на веревках
спустят. А потом туда вскочат, начнут веслами грести и поедут, куда хотят. А
весла там, в лодке, лежат. И я их видел.
Потом Гриша сказал, что он теперь пойдет.
А бабушка сказала:
- Спасибо, Гриша.
А он сказал:
- Пожалуйста!
И за шапку немножко подержался.
А на корме тоже есть лесенка наверх. И тоже можно туда пойти. И там
тоже есть палуба.
Мы с бабушкой туда пошли, а там был мальчик. Больше меня. Он сказал,
что он Витя и что ему шесть лет уже. И будет потом еще больше. Я сказал, что
мне тоже будет больше. А он сказал, что ему все равно будет больше.
Потом я сказал, что у меня мишка есть. Только в чемодане. А Витя
сказал, что у него ружье есть. И тоже в чемодане. А я сказал, что еще мячик,
и показал, какой большой, и что он в чемодане.
А Витя сказал, что враки и в чемодан такой мячик не залезет. А я
сказал:
- Вот и залезет!
А он сказал:
- А ну, покажи.
А я сказал: пусть он ружье. Что хочу ружье. А он опять сказал, что
мячик - враки. Я взял и в него плюнул. Только не попал. А он попал. Витина
мама вдруг подбежала, и бабушка тоже.
Витина мама сказала:
- Петухи какие!
А бабушка закричала:
- Ты это, брат, что же? Гадость какая!
И ногой топнула. Только не со всей силы. Взяла меня за руку и очень
скоро увела - я по лестнице чуть не упал. И она сказала, чтоб я никогда не
смел плеваться.
И мы пошли к себе в каюту, и бабушка курточку мокрым вытирала.
А потом лампочки зажгли в каюте. И мы с бабушкой пошли смотреть, как
огни горят на берегу, в домиках. И как на плотах костры жгут.
Потом вдруг зазвонил звонок, тоненький-тоненький. И дядя в белом прошел
по палубе очень быстро. И у него в руке звоночек, и он все звонил.
Бабушка сказала, что это он зовет ужинать и что надо идти руки мыть. Я
очень хотел руки мыть, потому что из шкафчика делается умывальник.
Потом мы ужинали в столовой, и я ел яичницу, а бабушка - сосиски. И в
столовой все ели.
И ходила кошка. И бабушка ей целых полсосиски дала.
Потом мы пошли к себе. И я сам нашел, где стоит "семь". Потому что оно
на кочергу похоже. А в каюте бабушка мне на диванчике постелила и загородила
чемоданами, чтобы я не упал.
У меня стало как домик, и бабушка свет погасила и сказала, чтоб я спал.
А на другой день я ходил смотреть, как лодка висит на корме. А потом
взял мишку из чемодана и пошел с ним играть. Мы с бабушкой опять ходили на
корму наверх. Там опять был Витя, и бабушка разговаривала с Витиной мамой. А
у Вити никакого ружья не было. Я хотел, чтобы мячик принести. И стал бабушку
просить, чтоб дала из чемодана. Он в самом-самом низу, подо всем.
Бабушка ушла за мячиком, потому что Витина мама тоже хотела такой мячик
посмотреть. Она таких мячиков никогда не видала, которые могут лепешкой
делаться. Бабушка принесла и надула мячик, а я хлопал в ладоши и кричал:
- Ага! Ага! Ага! Вот и не враки! Вот и правда!
А Витя рукой трогал. И хотел взять, а я не давал. Бабушка сказала, что
здесь нельзя играть мячиком, потому что мячик ускочит. Я стал просить, чтоб
поиграть. Бабушка говорит:
- Ну, хорошо. Немножечко поиграйте. Только я воздух выпущу, чтоб не
очень прыгал.
Бабушка так выпустила, что он совсем не прыгал. И мы немножко с Витей
играли.
Потом бабушка сказала Витиной маме, что она ей покажет, как хорошо надо
вязать, и пошла принести вязанье. Бабушка всех учит, как надо вязать. А
Витина мама сидела и тоже вязала.
Витька стал мне мячик не давать и нарочно стал его пихать ногой. А
Витина мама не глядела. Она все вязала. А Витька так ногой его ударил, что
мячик полетел за загородку. А я закричал со всей силы:
- Ой, упал! Упал!
И Витька закричал тоже со всей силы:
- В воду упал! В воду упал!
Витина мама очень испугалась, вскочила и как закричит:
- Ой! Спасите! Спасите!
Потому что она думала, что это Витя упал. А это вовсе не Витя, а мячик.
А Витя только кричал. И внизу все люди стали кричать и бросать спасательные
круги.
И один дядя все кричал:
- Вот голова! Вон голова!
А это не голова, а мячик. Витина мама стала кричать:
- Это мячик! Это мячик!
А пароход все равно остановился. И Гриша побежал туда, где палка. И еще
один дядя-матрос. И еще один главный, в белом костюме.
И они отвязали лодку и спустили вниз, в реку. И потом стали грести и
приехали к мячику. А к мячику еще две какие-то лодки ехали. Чужие. Только
наши все равно раньше приехали и мячик достали. А дядя в белом встал в лодке
и мячиком махал. И я боялся, что он его разорвет, - так махал. А потом они
ездили и доставали из реки спасательные круги.
Бабушка ко мне прибежала, и я думал, что она плачет. А это она так
испугалась. Она думала, что я упал. А это мячик. Потому что Витька его так
ногой бил. Бабушка сказала Витиной маме, что надо пойти и сказать капитану.
А Витина мама забоялась и совсем ушла. И Витьку взяла.
А бабушка увела меня в каюту и сказала:
- Сиди.
Бабушка пошла к капитану. А я боялся, что капитан мячик не отдаст. А
это вовсе не я, а Витька. Потом наш пароход пошел. Я все сидел и в окно не
глядел. И мне жалко было бабушку, что она пошла к капитану. Он ее совсем
заругает. А потом вдруг бабушка пришла, и у ней мячик. Очень мокрый.
Капитан тоже пришел. Я испугался и стал скорей плакать, а капитан
говорит:
- Это ты Алешка? Ты что же это такое наделал, что пароход остановили?
Я сказал, что это не я, а Витька, и что Витька с его мамой потом
убежали и теперь небось где-нибудь сидят. А ко мне вот капитан пришел. И вот
меня ругает. А я ничего не сделал. Капитан говорит:
- А в звоночек кто звонил?
А я ничего не стал говорить.
- Он сказал что надо: что мячик хороший. Вот я как рада!
И поцеловала меня. И мы с мячиком пошли в сад. И стали мячик бросать,
чтобы он прыгал. А потом кошки прибежали. Я в них мячиком кидал, а они
боялись.
Бабушка пошла грибы солить. Я потом взял мячик и тоже пошел грибы
солить. Я их в баночку складывал аккуратненько, а бабушка соль сыпала.
И бабушка говорила, что после обеда мы пойдем на реку смотреть пароход.
А завтра мы на пароходе по реке поедем в Киев. Долго будем ехать: день и
ночь, день и ночь. Потом на поезд сядем и еще на другой пароход, на
большой-пребольшой, и тоже будем ехать. Долго-долго.
А потом будет Киев. А в Киеве бабушка учит девочек вышивать разные
картинки, и цветочки, и домики.
А летом в Киеве жарко, и бабушка уезжает сюда, потому что здесь не
очень жарко.
Мы уедем на пароходе, а мама пока здесь останется. И кошки тоже
останутся.
Я сказал:
- Почему?
Бабушка сказала, что они всегда здесь живут. Здесь их дом. Потом мы
разбудили маму и обедали. И мы с бабушкой пошли пароход смотреть, а мячик
оставили дома. Бабушка его в шкаф заперла. А то его кошки начнут царапать и
дырку сделают.
На реке плавал домик. У самого берега. И я подумал, что это пароход,
потому что из домика шла палка, а на палке - флаг. Бабушка сказала, что это
пристань. Там билеты дают. А бабушке не надо: у ней уже есть.
Я сказал, что хочу на пристань. Мы пошли сначала по дорожке, а потом
вниз по лестнице. А потом совсем по берегу. А потом по мостику. И пришли на
пристань.
Я думал, она маленькая, а она очень большая. И сверху крыши и по бокам
будочки, а посредине пусто. Просто пол, и можно ходить.
Мы с бабушкой пошли, а там пристань кончается, и загородка, чтобы никто
в воду не упал. Загородку открывают, только чтобы на пароход идти.
Пароход придет, так совсем к самой загородке подплывает. Тогда
загородку открывают, и все идут на пароход и на пароходе уезжают.
Парохода еще не было, а была просто река. За рекой опять берег. И там
садики. И домики: маленькие-маленькие. Бабушка сказала, что они вовсе не
маленькие, а только далеко.
- А вот, - говорит, - лодочка едет.
А на лодочке два больших мальчика сидели и лопатками воду разгребали.
Я сказал бабушке:
- Почему лопатками?
А тут все люди засмеялись, которые стояли, и стали говорить, что это не
лопатки, а весла и что мальчики ими за воду зацепляются, оттого и едут. И
что они зацепляют - это называется "гребут". Я сказал, что хочу грести, а
мне сказали, что я маленький, а потом буду.
Бабушка сказала, что у ней есть лопатка и что она мне в садике покажет,
как грести.
Потом все закричали:
- Идет! Идет!
И стали смотреть. А это шел пароход. А я смотрел через загородку и
ничего не видел. Только услыхал, как он загудел. Очень тихонько, потому что
далеко.
Тыввв! Ввыв! Ввыв!
Я затопал ногами и тоже стал кричать:
- Идет! Идет! Бабушка, пароход идет!
Бабушка меня за руку потянула. Чтоб я подальше от загородки. "А то, -
говорит, - сейчас с парохода будут чалки бросать".
Я сказал:
- Почему?
Нас толкали, а я все говорил: "Почему чалки?"
Бабушка говорит, что веревки такие. Пароход будут к пристани
привязывать. Чтобы его водой не унесло. Вода в реке бежит, и все по ней
уплывает. И даже пароход, если не привязать.
Бабушка меня на столик ногами поставила, чтобы я был выше всех. И тогда
я увидел пароход.
Он был очень белый. И с каждого бока - колесо. Они очень большие, почти
как пароход вышиной. И пароход колесами по воде шлепает. И от этого волны
идут. Так что лодку, где мальчики были, закачало. Я думал, лодочка утонет, а
она не утонула.
А пароход колесами очень шлепал. У него на колесах лопатки приделаны. И
он лопатками бьет по воде.
Шлеп-шлеп-шлеп!
И прямо на нас. Прямо на самую пристань. А пароход большой, и на нем
дом стоит. Длинный-длинный, до самого конца, а сверху дома пол, а на полу
опять дом. И все окошечки, окошечки, окошечки. А перед окошечками еще
немножко пол, и там люди. А чтобы они не упали, там загородка.
И все люди на нас смотрели.
Мачта на пароходе совсем небольшая. А флаг на ней очень большой.
А потом я и трубу увидал: она совсем маленькая. Я потому увидал трубу,
что вдруг дым пошел: черный-черный. Пароход совсем близко подошел и перестал
колесами шлепать, а все равно шел.
Бабушка говорит:
- Потому что очень разбежался.
И прямо к нашей пристани. И вдруг как стукнет боком!
А бабушка меня захватила, чтобы я не упал, потому что пристань
тряхнулась. Я видел, как веревку бросили, очень толстую. Один дядя на
пристани ее схватил и поднял. Наверное, привязывать.
А потом на пристани загородку открыли.
И мостик сложили на пароход, и все пошли.
А я закричал:
- Бабушка, пойдем! Пойдем! Я хочу на пароход!
А бабушка сказала, что не пойдем, а завтра пойдем и тогда уедем на
пароходе.
Я смотрел на пароход, а он вдруг как загудит. И так страшно загудел,
прямо заревел. Я думал, что-нибудь сейчас будет, и заплакал. Я схватился за
бабушку. А бабушка меня сняла вниз, и мы скорей пошли на берег. А пароход
все гудел. И я не слыхал, что бабушка говорит. А она совсем в ухо мне
говорила.
Потом пароход перестал гудеть, а мы уже совсем наверх пришли. Я уже не
плакал и смотрел, как пароход пошел.
Бабушка перестала меня платком вытирать и говорит:
- Возьми платок. Помахай платком пароходику.
А он не пароходик, а вон какой большой!
И еще он два раза гудел, а потом совсем ушел.
На другой день бабушка сказала, чтобы я поиграл мячиком, а то сейчас из
него надо воздух выпускать. Его бабушка в чемодан положит. Воздух выпустит,
и он станет как блин. А как приедем в Киев, мы его снова надуем. И я опять
буду им играть.
Мы все вещи уложили, и мишку бабушка переложила в свой чемодан.
Мы стали обедать. Вдруг пришел дядя с пристани и сказал, что он наши
чемоданы понесет на пристань.
А мы пускай обедаем, потому что успеем. Я хотел скорее идти и сказал,
что компоту не хочу.
Я очень хотел, чтоб скорей на пароход.
Мама говорит:
- Чего ты ерзаешь? Никакого парохода еще нет, а мы с бабушкой еще чай
будем пить. Садись и не выдумывай.
А бабушка сказала, что она чаю совсем не хочет, встала и взяла
корзинку, где у нас грибы в банках. Мама тоже встала, и мы пошли. Мама все
время говорила, чтобы я слушался бабушку и не ел слив. И потом, чтоб в воду
не упал и чтоб я сказал, что не буду.
А я не сказал.
Потом пришел пароход, еще больше, чем вчера, и мы с бабушкой пошли по
мостику на пароход. А на пароходе по маленькой лесенке - наверх, а там,
наверху, длинная-предлинная веранда с загородкой. Только не с очень высокой.
И через нее все видно. Я посмотрел. А там внизу - пристань и мама стоит.
Бабушка говорит:
- Видишь: мама стоит? Вон, внизу, на пристани. Вот мы как с тобой
высоко.
А мама снизу кричала, чтобы я не совался к воде.
А до воды вон еще сколько! Я взял и плюнул сверху.
Мама закричала:
- Ну вот, уже начинается!
Вдруг как загудит гудок! И мама больше ничего уже не стала говорить и
заткнула уши пальчиками. И совсем вбок стала глядеть.
А я уже не боялся и побежал глядеть, где это гудит. Бабушка тоже со
мной пошла. Мы потом увидели, что это гудок. Он очень большой и медный.
Большой такой, как самовар, и от него веревки. Капитан как потянет веревку,
так из гудка пар пойдет. И гудок заревет изо всей силы.
Потом я увидал, как отвязывают наши веревки от пристани. Там пеньки
такие на пристани есть, чтобы к ним пароход привязывать. И мы стали
отъезжать вбок от пристани.
Я смотрел на пристань, а бабушка говорила:
- Вон, видишь, мама белым платочком машет.
А там все платочками махали. И я не видел, которая мама.
Я посмотрел назад, а сзади нас шла стенка. Только это не стенка, а все
окошки и двери: много-много. Двери открываются, и оттуда выходят дяди и
тети, все без шапок, и ходят по веранде, и смотрят за загородку, как вода
бежит.
А потом из двери вышел дядя в белом костюме. Совсем как в Москве в
гостинице. И тоже с подносом и чайниками.
Бабушка говорит:
- Хочешь, кофе пить будем?
И мы пошли в эту дверь. А там большая комната и столы стоят. И на всех
столах - белые скатерти, и на каждом столе стоят цветочки. И все там сидят и
едят. И пьют кофе. А по бокам все диваны.
Я скорей встал на диван на коленки. И стал смотреть в окно. Мне очень
хотелось смотреть, как там на берегу. Какие там домики и садики и как на
реке лодочки плавают.
Бабушка сказала, что мы сейчас в столовой. И чтобы я сел как следует, и
мы будем кофе пить. А все равно слышно, как пароход колесами шлепает. И даже
трясется немножко. Потому что у нас на столе стаканчики стояли, и они
звякали.
Бабушка велела, чтоб нам принесли кофе и чтоб я пил и не вертелся.
Бабушка мне сказала, что мы сейчас пойдем в нашу каюту.
Я сказал:
- Почему?
Бабушка говорит:
- Потому что надо посмотреть наши вещи.
А я сказал:
- Почему каюту?
Бабушка говорит:
- Ты что за почемучка такой? Все "почему" да "почему"!
Я сказал:
- А я Почемучка.
Бабушка говорит:
- А ты не будь Почемучкой. А скажи: "Какая это каюта?"
Бабушка мне сказала, что каюта - это комнатка, и там кровати, и столик,
и окошко. И окошко можно открыть: оно уходит вниз, и тогда прямо без стекла
можно смотреть. И все видно, и все слышно, и воздух хороший. И чтоб я скорей
допивал кофе. Я все допил и говорю:
- Вот.
И слез с дивана.
Мы с бабушкой пошли и пришли в коридор. Там окон нету, а вместо крыши
сверху стекло. Только не совсем стекло: оно белое, как бумажное. Через него
не видно, а свет идет.
Я сказал.
- Почему?
А бабушка говорит:
- По-настоящему скажи.
А я не захотел. Потом мы остановились. Бабушка достала из сумочки ключ.
А на ключе прицеплена копеечка, только большая. Бабушка на нее посмотрела и
говорит:
- Верно. Семь. И на дверях семь.
И показала мне, как это семь. А семь - это как кочерга. А потом ключом
- трик-трак! - и открыла! И мы вошли в каюту. Там никого не было, только
наши чемоданы. И вовсе не кровати, а только одна кровать. А у другой стенки
диванчик. Бабушка сказала, что я буду на диванчике спать.
А потом еще был шкафчик. Он выше меня и совсем к стенке прилеплен.
Он очень гладенький, и я стал его гладить.
Бабушка подошла, взяла шкафчик за верх и поломала пополам, и стало
очень смешно, потому что получилась полочка, а на полочке приделан таз, а в
стенке - кран, и вышел умывальник. Бабушка пустила воду, а я стал смеяться и
стал в ладоши хлопать и кричал:
- Ура!
А потом бабушка закрыла кран и завернула эту полочку наверх и
захлопнула. И опять вышел шкафчик, и вода никуда не пролилась.
Я закричал:
- Бабушка, еще!
Бабушка опять сделала умывальник и сказала:
- Помой же заодно руки.
И мы руки мыли с мылом. А там, за чашкой, пусто, и когда закрывать,
вода туда выливается. Бабушка сказала, что оттуда идет трубочка. Только ее
не видно. И не надо бумажки бросать, а то трубочка засорится.
Я увидел кнопочку около двери и сказал бабушке:
- Это чтоб чай дали, кнопка?
Бабушка сказала:
- Это чтоб уборщица пришла. А чай здесь пьют в столовой. Вот где мы
сейчас были.
Я стал просить, чтоб позвонить. А бабушка говорит:
- Ну, она придет, а ты что скажешь?
Я сказал:
- Нет, ты скажешь.
А бабушка:
- Нет уж, ты позвонишь, ты и говори.
А я стал капризничать и говорить:
- Нет - ты! Нет - ты! Нет - ты!
И стал животом по дивану кататься.
Бабушка сказала:
- Перестань, Алеша, капризничать, я рассержусь!
А я стал говорить:
- Буду! Буду! Буду!..
Бабушка сказала:
- Ну, я на такого гадкого и глядеть не хочу.
И стала чемодан раскрывать. А я начал пальчиком к звонку тянуться. Я
долго тянулся. А бабушка все не смотрит, как я тянусь. Тогда я совсем
пальчик к кнопке приложил. А бабушка все равно не глядит.
Я сказал тихонько:
- А вот позвоню.
А бабушка опять не глядит. Какая бабушка! Я взял и нарочно придавил. И
слыхал, как зазвонило. Только далеко. Бабушка все равно не посмотрела.
Я стоял около дверей и вдруг услышал, что идут.
И потом к нам в дверь постучали.
Бабушка говорит:
- Войдите.
Вошла тетя в белом фартуке и говорит:
- Вы звонили?
Бабушка говорит:
- Я не звонила. Это вот кто звонил.
И посмотрела на меня. А тетя говорит:
- Что же ему нужно?
И прямо мне говорит:
- Тебе что же нужно?
Я схватился за бабушку и хотел за нее зайти, чтоб спрятаться. И сказал:
- Бабушка, скажи что.
Бабушка мне спрятаться не дала. И сказала:
- Ты звонил, ты и говори.
И посмотрела на тетю в фартуке.
Тетя ко мне ближе подошла и говорит:
- А ты знаешь, что у нас так звонить нельзя? Давай-ка я тебя к капитану
отведу.
И хотела меня взять за руку, чтобы к капитану отвести. Я руки назад
спрятал и закричал:
- Не хочу! Не хочу! Бабушка!
И залез под столик и стал плакать. Тетя говорит:
- Куда ты там прячешься?
И совсем под столик нагнулась. А бабушка нарочно в чемодане перебирает.
И не глядит, что тетя меня забирать хочет. Тетя говорит:
- Будет еще тут всякий мальчишка в звонки звонить!
И совсем хотела меня взять. А я сказал, что не буду, и еще больше
заплакал.
Тетя сказала:
- Вот спрошу капитана, что с тобой делать.
А бабушка сказала:
- Вы извините, что он у нас такой гадкий.
Тетя ушла. Я не хотел из-под столика вылезать. Бабушка тоже ушла.
Я вылез из-под столика и стал глядеть в окно. Я очень боялся, что эта
тетя придет опять, а бабушки нет. А под окном на веранде сидели два дяди.
Один посмотрел вверх и увидел меня, что я в окно гляжу.
Дядя встал, посмотрел к нам в окно и говорит:
- Ты что же это в звонок звонишь?
Я опять хотел плакать, а дядя говорит:
- Ты не реви! Не реви! А звонить в звонок не надо. Вон, погляди, какой
плот плывет.
Я ничего не хотел этому дяде говорить - зачем меня ругает? - а стал
смотреть, какой это плот. А плот - это пол из бревен, и он по воде плавает.
Очень большой. А по нему дяди ходили. С длинными палками. И палками в воду
пихались. А на плоту еще костер горел. И на палке котел висел. Прямо на
самом огне. Мы мимо плота проезжали совсем близко.
Я совсем в окно высунулся, чтоб все видеть. И вдруг смотрю - бабушка
сидит у самого нашего окошка. Там, где тот дядя, что меня ругал.
Я закричал:
- Бабушка! Бабушка! Смотри, плот какой! Там пожар!
А бабушка встала, посмотрела на плот и говорит:
- А там земли накидали, на плоту. Дрова на земле горят, и пожара не
будет. А в котле люди кашу варят.
А потом бабушка пришла к нам в каюту и говорит:
- Пойдем посмотрим, как пароходик плот тянет.
Я побежал на веранду и стал смотреть через загородку и увидел
пароходик. Пароходик за веревки тащил плот, и пароходик тоже колесами
шлепал, как наш. Только он маленький и черный, а наш белый.
Мы пошли с бабушкой по веранде, а бабушка говорит, что это не веранда,
а палуба. Веранды только на даче бывают. И что есть еще палуба выше нашей. И
мы сейчас туда пойдем.
Мы прошли в самый перед, и там шла лесенка наверх. На наш домик, где
наша каюта, на крышу. А крыша наверху вовсе не крыша, а ровная, как пол. И
тоже кругом загородка, чтобы не упасть. И стоят скамеечки, а по этому полу
идет будто маленький домик, длинный-длинный. И на нем стоит настоящая крыша
горбом. И она стеклянная.
Я хотел посмотреть, а стекло белое, и ничего не видно. Бабушка сказала,
что внизу коридор и через это стекло свет идет прямо вниз.
Мы с бабушкой пошли дальше и вдруг увидели одно стеклышко, не белое, а
как в окне. Я стал в него смотреть близко-близко. И ничего не видал, потому
что темно. А потом увидал.
Там, внизу, эта тетя ходила, в белом фартуке, которая меня хотела
забрать.
Бабушка спросила:
- Ну, что ты там видишь?
А я сказал:
- Ничего.
Тетя, наверное, меня искала. А мы с бабушкой здесь.
Мы увидели с бабушкой, что там, дальше, на пароходе, будочка стоит. А в
ней окошко большое. А в будочке два дяди стоят. Они вперед глядят. А между
ними колесо. И они это колесо крутят.
Бабушка сказала, что это матросы. И они пароход поворачивают этим
колесом, куда ему надо идти.
И еще дядя стоял около будочки. Весь в белом, и фуражка у него белая, а
пуговки блестят.
Бабушка говорит:
- А вот это капитан!
Я сказал, что не хочу капитана и чтобы отсюда уходить.
Бабушка сказала:
- Хорошо. Пойдем посмотрим, где колеса.
А я сказал:
- Пойдем скорее.
И потянул бабушку, где лесенка, потому что не хотел капитана.
Мы пошли по лесенке вниз и мимо нашей каюты, где наше окно открыто. И
потом дальше пошли. Все по нашей палубе. И мы пришли туда, где колеса.
Они очень хлопали. А нам их не видно было. Они стенкой отгорожены. А
то, бабушка говорит, они так сильно по воде бьют, что весь пароход
забрызгают. А из-за стенки они не могут нас водой достать. И еще сверху они
тоже закрыты. Чтобы ни на кого не брызгали. Они так шлепают, что прямо
ничего не слышно. Бабушка мне кричит, а мне ничего не слышно. А бабушка
кричала, что в пароходе есть машина и что она колеса крутит.
Потом мы с бабушкой пошли дальше, а там на загородке висят с той
стороны еще колеса. Они как баранки, только большие. С меня ростом.
Я бабушку спросил:
- Почему?
А бабушка говорит:
- Скажи как следует.
И я спросил, какие это колеса.
Бабушка сказала, что это не колеса, а круги. Их бросают в воду, и они
плавают. Они из пробки.
- Вот если упадешь в воду, тебе сейчас и бросят такой круг. Ты за него
схватишься и не потонешь, а спасешься. Это спасательный круг.
А я сказал, что падать все равно не буду. А бабушка сказала, что это
все говорят "не буду", а потом бывает, что падают. Мне очень хотелось, чтобы
кто-нибудь упал. И чтоб ему круг бросить.
Я хотел попробовать, крепко ли круг висит. А он висит на загородке, на
той стороне. Он совсем над водой висит. Надо через загородки лезть. А
большой дядя - так ему легко: он через загородку нагнется и схватит круг. А
потом бросит, куда хочет.
Я стал бабушку просить, чтобы она круг достала. Бабушка не хотела.
Я стал немножко плакать. Бабушка все говорила, что нельзя всем хватать
круги. А тут как раз шел один дядя. Он был матрос.
И матрос говорит:
- Это, - говорит, - что? Круг показать? Я, - говорит, - могу этому
мальчику круг показать. Как, - говорит, - тебя зовут, мальчик?
Я сказал, что Алеша, а что Почемучка, я не сказал.
А матрос сказал:
- А меня Гришей зовут. Вот, гляди, Алеша. - И достал с той стороны
круг. И поставил его на палубу, как колесо. А я держал, чтоб круг не упал
набок. Очень легко было держать, и я мог.
Он белый, и на нем буквы написаны, красные.
Матрос говорит:
- Читать умеешь?
А я показал букву и сказал, что это "пы".
А дядя-матрос сказал:
- Ну, значит, ты молодец. Тут написано: "Партизан". Это наш пароход
называется "Партизан". И на каждом круге написано: "Партизан".
Я сказал, что когда упаду, так буду на этом круге плавать.
Дядя-матрос говорит:
- А мы на лодке подъедем и тебя вытащим. И опять на пароход посадим.
Я спросил, откуда они лодку возьмут. Гриша сказал, что у них лодка с
собой есть. И говорит:
- Пойдем, покажу.
Мы с бабушкой пошли, и Гриша нас привел, где пароход кончается.
Бабушка сказала, что мы это на корму пришли, на самый зад парохода. И
тут я увидел палку. Она очень толстая, торчит прямо вверх и немножко назад.
И на палке висит лодка. Одним концом за низ, а другим за верх. И очень
привязана, так что не упадет.
И Гриша сказал, что они захотят, так сейчас лодку отвяжут и на веревках
спустят. А потом туда вскочат, начнут веслами грести и поедут, куда хотят. А
весла там, в лодке, лежат. И я их видел.
Потом Гриша сказал, что он теперь пойдет.
А бабушка сказала:
- Спасибо, Гриша.
А он сказал:
- Пожалуйста!
И за шапку немножко подержался.
А на корме тоже есть лесенка наверх. И тоже можно туда пойти. И там
тоже есть палуба.
Мы с бабушкой туда пошли, а там был мальчик. Больше меня. Он сказал,
что он Витя и что ему шесть лет уже. И будет потом еще больше. Я сказал, что
мне тоже будет больше. А он сказал, что ему все равно будет больше.
Потом я сказал, что у меня мишка есть. Только в чемодане. А Витя
сказал, что у него ружье есть. И тоже в чемодане. А я сказал, что еще мячик,
и показал, какой большой, и что он в чемодане.
А Витя сказал, что враки и в чемодан такой мячик не залезет. А я
сказал:
- Вот и залезет!
А он сказал:
- А ну, покажи.
А я сказал: пусть он ружье. Что хочу ружье. А он опять сказал, что
мячик - враки. Я взял и в него плюнул. Только не попал. А он попал. Витина
мама вдруг подбежала, и бабушка тоже.
Витина мама сказала:
- Петухи какие!
А бабушка закричала:
- Ты это, брат, что же? Гадость какая!
И ногой топнула. Только не со всей силы. Взяла меня за руку и очень
скоро увела - я по лестнице чуть не упал. И она сказала, чтоб я никогда не
смел плеваться.
И мы пошли к себе в каюту, и бабушка курточку мокрым вытирала.
А потом лампочки зажгли в каюте. И мы с бабушкой пошли смотреть, как
огни горят на берегу, в домиках. И как на плотах костры жгут.
Потом вдруг зазвонил звонок, тоненький-тоненький. И дядя в белом прошел
по палубе очень быстро. И у него в руке звоночек, и он все звонил.
Бабушка сказала, что это он зовет ужинать и что надо идти руки мыть. Я
очень хотел руки мыть, потому что из шкафчика делается умывальник.
Потом мы ужинали в столовой, и я ел яичницу, а бабушка - сосиски. И в
столовой все ели.
И ходила кошка. И бабушка ей целых полсосиски дала.
Потом мы пошли к себе. И я сам нашел, где стоит "семь". Потому что оно
на кочергу похоже. А в каюте бабушка мне на диванчике постелила и загородила
чемоданами, чтобы я не упал.
У меня стало как домик, и бабушка свет погасила и сказала, чтоб я спал.
А на другой день я ходил смотреть, как лодка висит на корме. А потом
взял мишку из чемодана и пошел с ним играть. Мы с бабушкой опять ходили на
корму наверх. Там опять был Витя, и бабушка разговаривала с Витиной мамой. А
у Вити никакого ружья не было. Я хотел, чтобы мячик принести. И стал бабушку
просить, чтоб дала из чемодана. Он в самом-самом низу, подо всем.
Бабушка ушла за мячиком, потому что Витина мама тоже хотела такой мячик
посмотреть. Она таких мячиков никогда не видала, которые могут лепешкой
делаться. Бабушка принесла и надула мячик, а я хлопал в ладоши и кричал:
- Ага! Ага! Ага! Вот и не враки! Вот и правда!
А Витя рукой трогал. И хотел взять, а я не давал. Бабушка сказала, что
здесь нельзя играть мячиком, потому что мячик ускочит. Я стал просить, чтоб
поиграть. Бабушка говорит:
- Ну, хорошо. Немножечко поиграйте. Только я воздух выпущу, чтоб не
очень прыгал.
Бабушка так выпустила, что он совсем не прыгал. И мы немножко с Витей
играли.
Потом бабушка сказала Витиной маме, что она ей покажет, как хорошо надо
вязать, и пошла принести вязанье. Бабушка всех учит, как надо вязать. А
Витина мама сидела и тоже вязала.
Витька стал мне мячик не давать и нарочно стал его пихать ногой. А
Витина мама не глядела. Она все вязала. А Витька так ногой его ударил, что
мячик полетел за загородку. А я закричал со всей силы:
- Ой, упал! Упал!
И Витька закричал тоже со всей силы:
- В воду упал! В воду упал!
Витина мама очень испугалась, вскочила и как закричит:
- Ой! Спасите! Спасите!
Потому что она думала, что это Витя упал. А это вовсе не Витя, а мячик.
А Витя только кричал. И внизу все люди стали кричать и бросать спасательные
круги.
И один дядя все кричал:
- Вот голова! Вон голова!
А это не голова, а мячик. Витина мама стала кричать:
- Это мячик! Это мячик!
А пароход все равно остановился. И Гриша побежал туда, где палка. И еще
один дядя-матрос. И еще один главный, в белом костюме.
И они отвязали лодку и спустили вниз, в реку. И потом стали грести и
приехали к мячику. А к мячику еще две какие-то лодки ехали. Чужие. Только
наши все равно раньше приехали и мячик достали. А дядя в белом встал в лодке
и мячиком махал. И я боялся, что он его разорвет, - так махал. А потом они
ездили и доставали из реки спасательные круги.
Бабушка ко мне прибежала, и я думал, что она плачет. А это она так
испугалась. Она думала, что я упал. А это мячик. Потому что Витька его так
ногой бил. Бабушка сказала Витиной маме, что надо пойти и сказать капитану.
А Витина мама забоялась и совсем ушла. И Витьку взяла.
А бабушка увела меня в каюту и сказала:
- Сиди.
Бабушка пошла к капитану. А я боялся, что капитан мячик не отдаст. А
это вовсе не я, а Витька. Потом наш пароход пошел. Я все сидел и в окно не
глядел. И мне жалко было бабушку, что она пошла к капитану. Он ее совсем
заругает. А потом вдруг бабушка пришла, и у ней мячик. Очень мокрый.
Капитан тоже пришел. Я испугался и стал скорей плакать, а капитан
говорит:
- Это ты Алешка? Ты что же это такое наделал, что пароход остановили?
Я сказал, что это не я, а Витька, и что Витька с его мамой потом
убежали и теперь небось где-нибудь сидят. А ко мне вот капитан пришел. И вот
меня ругает. А я ничего не сделал. Капитан говорит:
- А в звоночек кто звонил?
А я ничего не стал говорить.