Страница:
Она покачала головой: нет.
— Мы отправляемся в такие места, куда муженек наверняка никогда не водил нашу Норочку.
Дарт слез с кровати, подошел к столу и взял самый большой нож. Потом он опустился перед Норой на колени и содрал клейкую ленту, стягивающую ее ноги. Веревку он резать не стал, а аккуратно развязал узел. Нора тотчас опустила ноги на пол, а Дарт, хихикнув, поднялся.
— Забирайся на кровать, — приказал он.
Она помедлила, и он легонько кольнул острием ножа ее левое бедро. Нора быстро забралась с ногами на кровать и опустилась на подушки. Плечи и руки ныли, запястья жгла боль. Дарт на коленях подполз к ней и лег рядом. Дотянувшись до паха Норы, он плашмя бросил нож на подушку, потом засунул ладонь женщине между ног, подвигал немного и погрузил внутрь свой грубый палец. По телу Норы пробежала судорога. Все похолодело у нее внутри.
Что-то мурлыча себе под нос, Дарт убрал палец и взобрался на Нору. Он раздвинул ей ноги коленями и телом прогнулся вниз, чтобы достичь своей цели. Нора резко взвизгнула, но все звуки заглушала клейкая лента. Лицо ее было залито слезами.
Дарт ввел член сначала неглубоко и замычал, довольный. Затем он вошел в нее глубже. Нора чувствовала себя так, будто ее разрывают на части. Она закричала, как ей казалось, во весь голос, но услышала лишь тоненькое поскуливание. Улыбаясь, Дик приподнялся на локтях и приставил к ее горлу нож.
— Происходящее сейчас — тот самый урок реальности. Ведь секс — это всегда самое обычное изнасилование. Я собираюсь ввести своего петушка в твое гнездышко. Многие женщины бывают от этого на седьмом небе, но все равно это насилие. — Он толчком вошел еще на четверть дюйма. — А знаешь почему? Потому что когда все заканчивается, эти женщины принадлежат мне. В этом-то весь секрет. — Он чуть приподнял таз, чуть отодвинулся назад, а затем буквально вколотил себя в тело Норы.
Она закричала и перевернулась на бок.
Дарт рывком повернул ее обратно.
— Лучше расслабься, а то здесь будет море крови. — Он вышел и вновь резко вошел в нее. — Хочешь узнать еще один секрет? — Нора пыталась спрятаться внутри себя, глаза ее были закрыты, тело сжалось от отвращения, и только когда Дик похлопал ее по щеке, она поняла, что он разговаривает с ней. — Думаю, нет, но ты все равно его узнаешь. — Он снова двинулся вперед. — У женщин, которые вьют веревки из мужчин и могут обвести вокруг паль-па любого несчастного болвана, есть одна слабость. Больше всего на свете они любят, когда их трахают. — Голос Дарта, казалось, шел откуда-то издалека и существовал отдельно, независимо от того, что делало его тело.
— Деньги, машины, шубы, драгоценности, дома — женщины достаточно смышлены, чтобы понять, что все это только игрушки. Им подавай парня с таким членом, чтобы вывернул их наизнанку. Беда в том, что большинство женщин никогда не находят такого парня. Но если находят, то принадлежат ему целиком и полностью. Каждый парень пытается удовлетворить их, потому что в глубине души каждый знает, как все это должно быть, и каждая женщина втайне ждет от своего любовника, что он вывернет ее наизнанку, потому что в глубине души знает, что именно так и должно быть. Таким образом, секс — это всегда насилие.
Нора открыла глаза и увидела любопытную картину. Над ней нависала верхняя часть тела Дика Дарта. Его раскрасневшееся лицо подевалось куда-то, а из-под него проступило другое — сосредоточенное, с заострившимся носом, оскаленными желтыми зубами и проступившей черной щетиной. Нора прикрыла глаза и услышала отдаленные артиллерийские залпы.
Вечность спустя ускорившийся темп пытки вернул Нору к реальности. Пот Дика Дарта крупными каплями падал ей на лицо и смешивался с ее слезами. Он застонал, пальцы его впились в плечи Норы; тело Дарта застыло, и ноги превратились в стальные балки. Мозг Норы словно объяло пламенем. Он выгнул спину и с яростью вонзил в нее свой член. Раз. Другой. Третий. Четвертый. Пятый. Так сильно, что голова ее билась об изголовье кровати.
Затем тело его обмякло и рухнуло на Нору. Она вдруг почувствовала себя такой оскверненной и грязной, что, подумалось, ей уже не отмыться никогда в жизни. Дарт скатился с нее на кровать, и Норе показалось, что все это время он методично переламывал каждую ее косточку. Она никогда, никогда больше не откроет глаз. Рука Дика поползла по ее бедру.
— Тебе было хорошо, дорогая?
Встав с кровати, Дарт побрел в ванную. Болело все, болело всюду, и она по-прежнему страшилась открыть глаза.
В голове шипели и переговаривались тихие голоса. Демоны и здесь отыскали ее. Демонам очень нравился номер триста двадцать шесть, а сейчас им очень нравилась и сама Нора, потому что ее снова протолкнули через самое дно того мира в небытие, где процветали эти самые демоны. Нора ненавидела и боялась демонов, но еще страшнее было от того, что она увидит, если откроет глаза. Так что демонов приходилось терпеть. По прошлому опыту Нора знала, что, хотя демоны не желают, чтобы их видели, иногда попадались люди, которым удавалось взглянуть на них краешком глаза. Некоторые из них были маленькими красными дьяволами с маленькими острыми вилами; другие напоминали животных, созданных сумасшедшими учеными: длиннозубые барсуки с крысиными хвостами, страшные волосатые шарики с бегающими глазками и мощными челюстями. Некоторые демоны напоминали движущиеся грязные кляксы.
Какая-то смутно различимая крылатая тварь пронеслась мимо ее головы, шепнув:
— Он не волк.
Интересно, мучили бы ее демоны, если бы Нору воспитывали в какой-нибудь рациональной религии, например, в буддизме.
Тварь сделала круг и снова мелькнула рядом.
— Он — гиена.
— Ты принадлежишь гиене, — хихикнуло что-то невидимое рядом. Хор демонов залился в ответ мерзким тоненьким хохотом.
— Ну разве не забавно, ну разве не забавно? — пропищал еще один. — Теперь ты снова с нами.
Большей части информации, выболтанной демонами, можно было доверять: если в они врали, то были бы не демонами, а простыми галлюцинациями.
Она слышала, как демоны, перешептываясь друг с другом, подкрадываются к ней. Нора вся сжалась в комок, хотя точно знала, что ликующие демоны не коснутся ее. Если бы они коснулись Норы, мозг ее раскололся бы на части и она стала бы слишком безумной, чтобы представлять для демонов интерес.
Демон, напоминавший крысу с маленькими голубыми крыльями и в бабушкиных круглых очках, прошептал:
— Теперь тебе деваться некуда, ясно? Ты прошла насквозь и очутилась по ту сторону, ясно?
Когда Нора кивнула, похожий на крысу демон сказал:
— Добро пожаловать в «Клуб адского огня».
— Все не так плохо, как кажется, — сказал Дик Дарт.
Нора открыла глаза, и демоны бросились врассыпную под кровать, за стулья, в ящики туалетного столика. Боль, как большая сытая кошка, прыгнула в ее тело и вытянулась там Голый, улыбающийся, с причесанными волосами, Дик Дарт стоял возле кровати, лениво лаская себя. В свободной руке он держал влажное белое полотенце. Тайное лицо Дика снова исчезло под другим, повседневным. Нора видела, что это правда — Дик действительно был гиеной.
— Посмотри на меня. Тебе все равно придется сесть: я развяжу тебе руки.
Нора покачала головой.
Дарт снова сказал ей в спокойной шутливой манере, что, хочет она или нет, а сесть все же придется, и, схватив ее за руку выше локтя, дернул к себе. Комната поплыла у Норы перед глазами. Поморщившись, она посмотрела вниз и чуть не потеряла сознание.
— О'кей, давай-ка снимем это. — Дарт потянулся за лежащим на подушке ножом и умелым движением перерезал клейкую ленту на ее руках. Затем он развязал узел и освободил запястья Норы от веревки. — Так, теперь кляп. Я собираюсь сделать это быстро. Посмей только пикнуть, и я воткну в тебя этот ножик, уяснила?
Нора закрыла глаза. Шепчущиеся демоны снова сгрудились вокруг. Ей показалось, что губы и кожа оторвались вместе с клейкой лентой, но она умудрилась не закричать.
Дарт бросил ей на ноги влажное полотенце.
— Вытрись. Придется сменить постель. Я не хочу спать во всем этом.
Нора покорно провела полотенцем по бедрам и подумала, что если Дарт собирается менять белье, ей придется встать с кровати. Нора шевельнула правой ногой, и ее снова пронзила боль. Сцепив зубы, Нора спустила обе ноги с кровати и заставила себя встать. Голова кружилась, и чудовищно болел низ живота.
— Ты — хорошая актриса, — сказал Дарт и вернул нож на прежнее место на столе. — Чтобы доказать, что я не такой уж злодей, сделаю тебе одолжение. Угадай, какое именно.
— Не могу, — выдавила Нора.
Дарт улыбнулся ей и потянул с кровати простыню.
— Я приготовил тебе ванну, Норочка Ты благодарна мне?
— Да. — В этот момент ей гораздо больше хотелось принять ванну, чем оказаться на свободе.
— Тогда залезай в нее. — Дарт резким движением сдернул с кровати окровавленное покрывало и простыни, скомкал их и бросил в угол.
Нора на дрожащих ногах направилась к миниатюрной ванне, на три четверти наполненной водой. На полочке для мыла стояла крошечная бутылочка шампуня и лежал обмылок размером с юбилейную почтовую марку — к нему прилипли два курчавых черных волоска.
Желудок Норы болезненно сжался, и она повернулась к унитазу как раз вовремя — через секунду ее вырвало какой-то розовой гадостью. Вытянув из автомата салфетку, Нора повернулась к ванне, двумя пальцами подняла с бортика обмылок — как мертвого паука, — бросила его в унитаз и спустила воду. Затем она взяла из мыльницы рядом с раковиной другой крошечный кусочек мыла и забралась наконец-то в ванну.
О да! Ничего ей сейчас не хотелось — лишь лежать, скорчившись в этой неудобной ванне. К поверхности, клубясь, поднималось розовое облако. Нора осторожно исследовала свое тело. Оно все еще кровоточило, но не сильно, и почти все было в мелких ссадинах. Нора намылила руки и ноги и вдруг поняла, что придется еще и встать под душ, чтобы смыть с себя кровавую пленку, растекавшуюся по поверхности воды. Только Нора приподнялась и нагнулась вперед, чтобы выдернуть затычку, когда в ванную зашел Дик Дарт. Нора снова погрузилась в мутную воду, так что над поверхностью, как острова, поднимались только ее колени.
— Кайфуешь? — Дарт ухмыльнулся ей сверху вниз и принялся изучать свое лицо в зеркале. — Ненавижу запах во рту, когда у меня не почищены зубы. Да и небритым ходить не слишком приятно. По дороге на ланч посмотрим, есть ли здесь магазин с туалетными принадлежностями.
Дарт приблизил лицо к зеркалу и уставился в свое отражение. Затем уселся на унитаз и стал разглядывать Нору с почти отеческой заботой.
— Я заметил, что ты испытывала определенные неудобства во время нашего совокупления. — Он сделал насмешливое ударение на последнем слове. — Чтобы облегчить твои страдания, я сделаю для тебя то, что обычно делаю для своих пожилых милашек — куплю тебе крем для этих дел. Смазка облегчит твои страдания наполовину, но если ты не научишься расслабляться, тебе по-прежнему будет больно.
Нора зажмурилась. Пролетавший мимо демон тут же прошипел:
— Тебе будет больно.
Она открыла глаза.
— Наши приключения начались во время климакса, не так ли? — поинтересовался Дарт.
— Да, — удивленно сказала Нора.
— Нерегулярные месячные, сухость во влагалище?
— Да.
— Раздражительность?
— Думаю, да.
— Приливы жара?
— Недавно начались.
— Формикация?
— А что это такое?
— Это когда кажется, что по телу ползет насекомое.
Нора вдруг улыбнулась, поражаясь самой себе.
— Проходишь какую-нибудь терапию по замещению гормонов? Настоятельно рекомендую, только придется поэкспериментировать с дозировкой, прежде чем это начнет помогать.
Нора закрыла глаза.
— Предлагаю принять душ и помыть голову, прежде чем мы отправимся в «Домашнюю кухню». Настало время для следующей ступени твоего образования.
Дарт снова одарил ее улыбкой гиены и вышел из ванной. Двигаясь как в трансе, Нора выдернула затычку, и вода забулькала, уходя в трубу; затем повернула оба крана одновременно. Она тяжело поднялась на ноги, переключила воду на душ, и холодные струи обрушились на ее тело.
Книга V
48
49
— Мы отправляемся в такие места, куда муженек наверняка никогда не водил нашу Норочку.
Дарт слез с кровати, подошел к столу и взял самый большой нож. Потом он опустился перед Норой на колени и содрал клейкую ленту, стягивающую ее ноги. Веревку он резать не стал, а аккуратно развязал узел. Нора тотчас опустила ноги на пол, а Дарт, хихикнув, поднялся.
— Забирайся на кровать, — приказал он.
Она помедлила, и он легонько кольнул острием ножа ее левое бедро. Нора быстро забралась с ногами на кровать и опустилась на подушки. Плечи и руки ныли, запястья жгла боль. Дарт на коленях подполз к ней и лег рядом. Дотянувшись до паха Норы, он плашмя бросил нож на подушку, потом засунул ладонь женщине между ног, подвигал немного и погрузил внутрь свой грубый палец. По телу Норы пробежала судорога. Все похолодело у нее внутри.
Что-то мурлыча себе под нос, Дарт убрал палец и взобрался на Нору. Он раздвинул ей ноги коленями и телом прогнулся вниз, чтобы достичь своей цели. Нора резко взвизгнула, но все звуки заглушала клейкая лента. Лицо ее было залито слезами.
Дарт ввел член сначала неглубоко и замычал, довольный. Затем он вошел в нее глубже. Нора чувствовала себя так, будто ее разрывают на части. Она закричала, как ей казалось, во весь голос, но услышала лишь тоненькое поскуливание. Улыбаясь, Дик приподнялся на локтях и приставил к ее горлу нож.
— Происходящее сейчас — тот самый урок реальности. Ведь секс — это всегда самое обычное изнасилование. Я собираюсь ввести своего петушка в твое гнездышко. Многие женщины бывают от этого на седьмом небе, но все равно это насилие. — Он толчком вошел еще на четверть дюйма. — А знаешь почему? Потому что когда все заканчивается, эти женщины принадлежат мне. В этом-то весь секрет. — Он чуть приподнял таз, чуть отодвинулся назад, а затем буквально вколотил себя в тело Норы.
Она закричала и перевернулась на бок.
Дарт рывком повернул ее обратно.
— Лучше расслабься, а то здесь будет море крови. — Он вышел и вновь резко вошел в нее. — Хочешь узнать еще один секрет? — Нора пыталась спрятаться внутри себя, глаза ее были закрыты, тело сжалось от отвращения, и только когда Дик похлопал ее по щеке, она поняла, что он разговаривает с ней. — Думаю, нет, но ты все равно его узнаешь. — Он снова двинулся вперед. — У женщин, которые вьют веревки из мужчин и могут обвести вокруг паль-па любого несчастного болвана, есть одна слабость. Больше всего на свете они любят, когда их трахают. — Голос Дарта, казалось, шел откуда-то издалека и существовал отдельно, независимо от того, что делало его тело.
— Деньги, машины, шубы, драгоценности, дома — женщины достаточно смышлены, чтобы понять, что все это только игрушки. Им подавай парня с таким членом, чтобы вывернул их наизнанку. Беда в том, что большинство женщин никогда не находят такого парня. Но если находят, то принадлежат ему целиком и полностью. Каждый парень пытается удовлетворить их, потому что в глубине души каждый знает, как все это должно быть, и каждая женщина втайне ждет от своего любовника, что он вывернет ее наизнанку, потому что в глубине души знает, что именно так и должно быть. Таким образом, секс — это всегда насилие.
Нора открыла глаза и увидела любопытную картину. Над ней нависала верхняя часть тела Дика Дарта. Его раскрасневшееся лицо подевалось куда-то, а из-под него проступило другое — сосредоточенное, с заострившимся носом, оскаленными желтыми зубами и проступившей черной щетиной. Нора прикрыла глаза и услышала отдаленные артиллерийские залпы.
Вечность спустя ускорившийся темп пытки вернул Нору к реальности. Пот Дика Дарта крупными каплями падал ей на лицо и смешивался с ее слезами. Он застонал, пальцы его впились в плечи Норы; тело Дарта застыло, и ноги превратились в стальные балки. Мозг Норы словно объяло пламенем. Он выгнул спину и с яростью вонзил в нее свой член. Раз. Другой. Третий. Четвертый. Пятый. Так сильно, что голова ее билась об изголовье кровати.
Затем тело его обмякло и рухнуло на Нору. Она вдруг почувствовала себя такой оскверненной и грязной, что, подумалось, ей уже не отмыться никогда в жизни. Дарт скатился с нее на кровать, и Норе показалось, что все это время он методично переламывал каждую ее косточку. Она никогда, никогда больше не откроет глаз. Рука Дика поползла по ее бедру.
— Тебе было хорошо, дорогая?
Встав с кровати, Дарт побрел в ванную. Болело все, болело всюду, и она по-прежнему страшилась открыть глаза.
В голове шипели и переговаривались тихие голоса. Демоны и здесь отыскали ее. Демонам очень нравился номер триста двадцать шесть, а сейчас им очень нравилась и сама Нора, потому что ее снова протолкнули через самое дно того мира в небытие, где процветали эти самые демоны. Нора ненавидела и боялась демонов, но еще страшнее было от того, что она увидит, если откроет глаза. Так что демонов приходилось терпеть. По прошлому опыту Нора знала, что, хотя демоны не желают, чтобы их видели, иногда попадались люди, которым удавалось взглянуть на них краешком глаза. Некоторые из них были маленькими красными дьяволами с маленькими острыми вилами; другие напоминали животных, созданных сумасшедшими учеными: длиннозубые барсуки с крысиными хвостами, страшные волосатые шарики с бегающими глазками и мощными челюстями. Некоторые демоны напоминали движущиеся грязные кляксы.
Какая-то смутно различимая крылатая тварь пронеслась мимо ее головы, шепнув:
— Он не волк.
Интересно, мучили бы ее демоны, если бы Нору воспитывали в какой-нибудь рациональной религии, например, в буддизме.
Тварь сделала круг и снова мелькнула рядом.
— Он — гиена.
— Ты принадлежишь гиене, — хихикнуло что-то невидимое рядом. Хор демонов залился в ответ мерзким тоненьким хохотом.
— Ну разве не забавно, ну разве не забавно? — пропищал еще один. — Теперь ты снова с нами.
Большей части информации, выболтанной демонами, можно было доверять: если в они врали, то были бы не демонами, а простыми галлюцинациями.
Она слышала, как демоны, перешептываясь друг с другом, подкрадываются к ней. Нора вся сжалась в комок, хотя точно знала, что ликующие демоны не коснутся ее. Если бы они коснулись Норы, мозг ее раскололся бы на части и она стала бы слишком безумной, чтобы представлять для демонов интерес.
Демон, напоминавший крысу с маленькими голубыми крыльями и в бабушкиных круглых очках, прошептал:
— Теперь тебе деваться некуда, ясно? Ты прошла насквозь и очутилась по ту сторону, ясно?
Когда Нора кивнула, похожий на крысу демон сказал:
— Добро пожаловать в «Клуб адского огня».
— Все не так плохо, как кажется, — сказал Дик Дарт.
Нора открыла глаза, и демоны бросились врассыпную под кровать, за стулья, в ящики туалетного столика. Боль, как большая сытая кошка, прыгнула в ее тело и вытянулась там Голый, улыбающийся, с причесанными волосами, Дик Дарт стоял возле кровати, лениво лаская себя. В свободной руке он держал влажное белое полотенце. Тайное лицо Дика снова исчезло под другим, повседневным. Нора видела, что это правда — Дик действительно был гиеной.
— Посмотри на меня. Тебе все равно придется сесть: я развяжу тебе руки.
Нора покачала головой.
Дарт снова сказал ей в спокойной шутливой манере, что, хочет она или нет, а сесть все же придется, и, схватив ее за руку выше локтя, дернул к себе. Комната поплыла у Норы перед глазами. Поморщившись, она посмотрела вниз и чуть не потеряла сознание.
— О'кей, давай-ка снимем это. — Дарт потянулся за лежащим на подушке ножом и умелым движением перерезал клейкую ленту на ее руках. Затем он развязал узел и освободил запястья Норы от веревки. — Так, теперь кляп. Я собираюсь сделать это быстро. Посмей только пикнуть, и я воткну в тебя этот ножик, уяснила?
Нора закрыла глаза. Шепчущиеся демоны снова сгрудились вокруг. Ей показалось, что губы и кожа оторвались вместе с клейкой лентой, но она умудрилась не закричать.
Дарт бросил ей на ноги влажное полотенце.
— Вытрись. Придется сменить постель. Я не хочу спать во всем этом.
Нора покорно провела полотенцем по бедрам и подумала, что если Дарт собирается менять белье, ей придется встать с кровати. Нора шевельнула правой ногой, и ее снова пронзила боль. Сцепив зубы, Нора спустила обе ноги с кровати и заставила себя встать. Голова кружилась, и чудовищно болел низ живота.
— Ты — хорошая актриса, — сказал Дарт и вернул нож на прежнее место на столе. — Чтобы доказать, что я не такой уж злодей, сделаю тебе одолжение. Угадай, какое именно.
— Не могу, — выдавила Нора.
Дарт улыбнулся ей и потянул с кровати простыню.
— Я приготовил тебе ванну, Норочка Ты благодарна мне?
— Да. — В этот момент ей гораздо больше хотелось принять ванну, чем оказаться на свободе.
— Тогда залезай в нее. — Дарт резким движением сдернул с кровати окровавленное покрывало и простыни, скомкал их и бросил в угол.
Нора на дрожащих ногах направилась к миниатюрной ванне, на три четверти наполненной водой. На полочке для мыла стояла крошечная бутылочка шампуня и лежал обмылок размером с юбилейную почтовую марку — к нему прилипли два курчавых черных волоска.
Желудок Норы болезненно сжался, и она повернулась к унитазу как раз вовремя — через секунду ее вырвало какой-то розовой гадостью. Вытянув из автомата салфетку, Нора повернулась к ванне, двумя пальцами подняла с бортика обмылок — как мертвого паука, — бросила его в унитаз и спустила воду. Затем она взяла из мыльницы рядом с раковиной другой крошечный кусочек мыла и забралась наконец-то в ванну.
О да! Ничего ей сейчас не хотелось — лишь лежать, скорчившись в этой неудобной ванне. К поверхности, клубясь, поднималось розовое облако. Нора осторожно исследовала свое тело. Оно все еще кровоточило, но не сильно, и почти все было в мелких ссадинах. Нора намылила руки и ноги и вдруг поняла, что придется еще и встать под душ, чтобы смыть с себя кровавую пленку, растекавшуюся по поверхности воды. Только Нора приподнялась и нагнулась вперед, чтобы выдернуть затычку, когда в ванную зашел Дик Дарт. Нора снова погрузилась в мутную воду, так что над поверхностью, как острова, поднимались только ее колени.
— Кайфуешь? — Дарт ухмыльнулся ей сверху вниз и принялся изучать свое лицо в зеркале. — Ненавижу запах во рту, когда у меня не почищены зубы. Да и небритым ходить не слишком приятно. По дороге на ланч посмотрим, есть ли здесь магазин с туалетными принадлежностями.
Дарт приблизил лицо к зеркалу и уставился в свое отражение. Затем уселся на унитаз и стал разглядывать Нору с почти отеческой заботой.
— Я заметил, что ты испытывала определенные неудобства во время нашего совокупления. — Он сделал насмешливое ударение на последнем слове. — Чтобы облегчить твои страдания, я сделаю для тебя то, что обычно делаю для своих пожилых милашек — куплю тебе крем для этих дел. Смазка облегчит твои страдания наполовину, но если ты не научишься расслабляться, тебе по-прежнему будет больно.
Нора зажмурилась. Пролетавший мимо демон тут же прошипел:
— Тебе будет больно.
Она открыла глаза.
— Наши приключения начались во время климакса, не так ли? — поинтересовался Дарт.
— Да, — удивленно сказала Нора.
— Нерегулярные месячные, сухость во влагалище?
— Да.
— Раздражительность?
— Думаю, да.
— Приливы жара?
— Недавно начались.
— Формикация?
— А что это такое?
— Это когда кажется, что по телу ползет насекомое.
Нора вдруг улыбнулась, поражаясь самой себе.
— Проходишь какую-нибудь терапию по замещению гормонов? Настоятельно рекомендую, только придется поэкспериментировать с дозировкой, прежде чем это начнет помогать.
Нора закрыла глаза.
— Предлагаю принять душ и помыть голову, прежде чем мы отправимся в «Домашнюю кухню». Настало время для следующей ступени твоего образования.
Дарт снова одарил ее улыбкой гиены и вышел из ванной. Двигаясь как в трансе, Нора выдернула затычку, и вода забулькала, уходя в трубу; затем повернула оба крана одновременно. Она тяжело поднялась на ноги, переключила воду на душ, и холодные струи обрушились на ее тело.
Книга V
Повелитель ночи
Большой черный зверь ухмыльнулся:
— Теперь, когда ты познал свой страх, ты обязательно должен научиться доверять ему.
48
Конечно, все дело в деньгах. — Дарт положил вилку на тарелку и ухмыльнулся.
Они успели сходить в магазинчик при гостинице, где Дик купил зубные щетки и пасту, упаковку одноразовых лезвий и крем для бритья, две расчески, полоскание для рта, сухой дезодорант, черную рубашку для поло с надписью «Массачусетс», вышитой маленькими красными буквами слева на груди, и номер журнала «Вог». Зубы его были теперь не такими желтыми, а выбритые щеки казались почти розовыми. Нора поняла едва половину из того, что говорил ей Дарт, вторая половина утонула в гомоне демонов у нее в голове.
— Эй, ведь это Америка! Бизнес есть бизнес. Когда видишь, что на противоположной стороне зарабатывают намного больше денег, что ты делаешь? Бежишь на ту сторону. То, что у них имеется, стоит в общей сложности четыре-пять миллионов баксов. Отними отсюда расходы, которые составляют максимум тысяч десять, и получишь кругленькую сумму...
— ...за «Ночное путешествие». — Из всего разговора с Дартом Нора запомнила только это и имя молодой женщины, которая исчезла при загадочных обстоятельствах в «Береге».
— Точно. Стоит только доказать, что Хьюго Драйвер украл рукопись, и тогда все гонорары за пятьдесят четыре года, не говоря уже о будущих прибылях, уйдут к законным наследникам. А если удастся доказать, что в издательстве знали о плагиате, — они лишатся не только гонораров, но и всех доходов от книги плюс колоссальные суммы на возмещение морального ущерба. Кроме того, есть еще денежки от издания книги за границей.
Ноги Норы были словно резиновые, и казалось, будто пульсирующие волны боли постоянно накатывали из центра ее тела Нора тупо смотрела в свою тарелку, где лежали пропитанные маслом ломтики картофеля фри и прямоугольник сыра на облитом белесым соусом тосте.
— Поэтому старик заключил сделку с неким Фредом Константином, адвокатом пожилых леди. Константин ведет частную практику в Плейнфилде, которая сводится в основном к недорогим разводам и передачам собственности. Ему шестьдесят пять лет, и он не показывался в зале суда с тех пор, как закончил юридический колледж. Представь себе его облегчение, когда после нескольких недель всей этой кутерьмы великий Лиланд Дарт предлагает — заметь, предлагает — достигнуть договоренности. Здорово! Предложение сводится к следующему: если мистер Константин согласится на гонорар около ста тысяч долларов, «Дарт и Моррис» постараются оказать помощь его бедным обманутым клиенткам, которые несомненно будут рады получить пятьдесят процентов от основных доходов. Мистер Константин, который не имеет ни малейшего понятия о том, какие суммы поставлены на карту, думает, что заключил сделку века.
Нора положила в рот немного картофеля и попыталась разжевать: желтоватые ломтики напомнили ей мучных червей. Она выплюнула их в руку и вернула на тарелку.
— Как можно делать такие вещи?
— Очень осторожно. — С горящими глазами Дарт набил рот остатками чизбургера и вытер пальцы салфеткой. — Дать определение? Буфер. Амортизатор. К тому времени, как дело закончится, все уже будут сидеть в хорошо укрепленном замке, с поднятыми мостами через рвы.
— Я хотела сказать, как они смеют делать это?
Дарт поднес ко рту второй гамбургер, отвел взгляд и рассмеялся.
— Ты очень трогательно возмущаешься, Норочка Я ведь говорил тебе, бизнес есть бизнес. Как называется наша экономическая система? Мне всегда казалось, что капитализм. Неужели я не прав? — Он покачал головой с насмешливым недоверием и набил рот чизбургером, при этом из-под булочки выдавилась зеленая оборочка салатного листа, а на тарелку капнул розовый сок.
Нора закрыла глаза, борясь с подступившей тошнотой. Элден Ченсел и Дик Дарт мыслили совершенно одинаково. Это открытие показалось бы ей забавным, будь Нора сейчас способна воспринимать юмор. Лиланд Дарт, который разделял те же философию и мораль, что и Элден Ченсел, обычно использовал эти философию и мораль, чтобы оправдать предательство своего клиента И эти самые философия и мораль достигли своего апогея в психопате, который жизнерадостно уничтожает чизбургеры, сидя за столом напротив Норы.
Ей припомнилась реплика, прозвучавшая в разговоре на террасе «Тополей».
— Я слышала, как Элден говорил Дэйви, что твой отец, возможно, работает на два фронта.
Дарт, пораженный, чуть не подавился.
— Мальчики Ченселы говорили об этом при тебе?
— Дэйви делал какие-то заметки по экранизации «Ночного путешествия», и когда я спросила зачем, он сказал, что возникли какие-то проблемы с наследством Драйвера. Сейчас Норе казалось, что ту ночь в гостиной отделяет от нее бездонный провал во времени. — Чуть позже он рассказал мне что-то о двух пожилых леди из Массачусетса, которые нашли у себя в подвале какие-то записи.
До Норы вдруг дошло, что она ведет светскую беседу в ресторане с Диком Дартом, словно это абсолютно в порядке веще.
— Заметки по экранизации. Замечательно! Сестры Кэтрин Маннхейм наверняка никогда не читали книгу и, конечно, они вспомнили фильм, когда нашли записи, но я имел в виду...
— Ты, наверное, задумал убить сестер. — Нора ткнула вилкой в холмик белого соуса на тарелке и поднесла ко рту крошечный кусочек. Очевидно, она заказала тунца.
— Вовсе нет. Люди, которых я хочу убить, могут поспособствовать в процессе против «Ченсел-Хауса». А мы будем защищать доброе имя Хьюго Драйвера. Мне приятно будет это делать, потому что Хьюго Драйвера я всегда любил. Конечно, не две его последние книги, а первую, настоящую.
— Тебе нравится «Ночное путешествие»? — Этот факт очень удивил Нору.
— Моя любимая книга, — признался Дарт. — Единственный роман, который мне по-настоящему нравится. Чтобы было о чем поговорить с моими пожилыми леди, приходилось притворяться, что я балдею от Даниэлы Стил, но это была просто работа. Агата была помешана на Джейн Остин, так что пришлось проштудировать «Гордость и предубеждение». Пустая трата времени. Полное ничто в литературном плане. А вот «Ночное путешествие» я перечитываю раз в два года.
— Удивительно! — Нора съела еще немного тунца: если с тоста сгрести противный пластиковый сыр и не есть сам тост — блюдо было вполне съедобным.
— Удивительно? Да «Ночное путешествие» — просто потрясающая книга. Все происходит в темноте. В пещеpax, под землей. Все запоминающиеся герои — монстры.
Это напоминало искаженное эхо слов Дэйви; в тысячный раз Норе приходилось выслушивать, как мужчина бредит книгой Драйвера. Попросив сына провести расследование по делу против «Ченсел-Хауса», Лиланд Дарт решил поэксплуатировать давнюю страсть своего сыночка При мысли о том, что Элден Ченсел проделал то же самое с Дэйви, Нору снова затошнило.
— Я не читала «Ночное путешествие», — призналась она.
— Жена Дэйви Ченсела никогда не читала «Ночное путешествие»? И ты врала ему, да? Говорила, что прочла?
Нора отвернулась и стала изучать две пожилые пары, сидевшие за двумя соседними столиками у окна. Большие красные буквы с названием ресторанчика гнулись над ними, подобно радуге, на оконном стекле.
— Значит, лгала. — Еще один приступ мерзкого смеха, и Дарт снова принялся за второй чизбургер. — Не думаю, что тебе приходилось слышать о местечке под названием «Берег».
— Там бывал Хьюго Драйвер. И Линкольн Ченсел. В тридцать восьмом году.
— Браво. А помнишь, кто еще был там в то лето?
— Множество людей со странными именами.
— Острин Фейн, Билл Тайди, Крили Монк, Меррик Фейвор, Джорджина Везеролл. Горничные. Куча садовников. И Кэтрин Маннхейм. Дэйви что-нибудь тебе рассказывал о ней?
Нора на секунду задумалась.
— Она была красива. И сбежала оттуда.
— Сбежала и пропала.
— Как ты думаешь, что с ней случилось?
Ее сестры говорят, что у Кэтрин было «слабое сердце». Ей надо было избегать физических нагрузок, но Кэтрин отказывалась быть инвалидом. Каталась на велосипеде, помногу гуляла пешком. Если в Кэтрин жила как Эмили Дикинсон, могла бы дожить и до наших дней.
— Ты читал Эмили Дикинсон?
Дарт скорчил кислую гримасу.
— Флоренс. Одна из моих леди. Просто бредила Эмили Дикинсон. И мне приходилось все это выслушивать. Даже прочитать ее биографию. После этой суки Джейн Остин читается как Микки Спилейн.
Закрыв глаза, Дарт процитировал:
В полдень январский
Солнечный лучик
Падает косо — яркий, холодный.
Так песнопенья
В строгом соборе
Душу нам ранят, не оставляя
Шрамов и боли — боли телесной,
Но пробуждают
В душе разногласья...[18]
Он открыл глаза.
— Это даже не английский, а какой-то дурацкий язык, ею самой и выдуманный. Страницу за страницей я вещал эту гадость Флоренс, и она присохла к моим мозгам, как и все остальное, что я когда-либо читал.
Строчки стихотворения накатывали на Нору, как неумолимые волны.
— Очень плохо, — сказала она.
— Ты даже представить себе не можешь, насколько. В общем, я думаю, что крошку Маннхейм грохнули, а Хьюго Драйвер, воспользовавшись суматохой, стянул ее — рукопись. «Ночное путешествие» на следующий год опубликовали, и вскоре его читали во всем белом свете.
— Я видела эту книгу даже у солдат во Вьетнаме.
— Ты была во Вьетнаме?! Теперь понятно, откуда в тебе эта неистовость. Как ты там оказалась?
— Служила медсестрой.
— О да, припоминаю маленькое приключение с ребенком, точно, точно.
Нора снова уткнулась взглядом в тарелку.
— Нашей Норе не удается скрыть волнение. Ну, ладно, вернемся к предмету разговора. Итак, самым — я подчеркиваю — самым необычным является то, что Хьюго Драйвер передает рукопись своему издателю, оговаривая право на пожизненное участие в доходах для себя и своей жены. А потом все права переходят к упомянутому издателю, который соглашается всю жизнь немного отстегивать ребенку или детям Драйвера Похоже на жест благодарности, но не слишком ли широкий жест?
— Ты проделал большую работу, — заметила Нора, Рука ее, двигаясь словно сама по себе, поднесла ко рту очередную порцию тунца.
— Я сделал кучу записей. Правда, теперь до них не добраться благодаря вмешательству нашей славной полиции. К счастью, я помню все самое необходимое. Я планирую сегодня посетить библиотеку и продолжить изыскания. Но позволь изложить тебе суть нашей миссии. — Дик посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что официантка по-прежнему сидит за конторкой. — Тебе известны имена троих из этой компании щелкоперов, которые покончили с собой. — Нора кивнула. — Острин Фенн. Ни жены, ни маленьких Феннов. Крили Монк был гомосексуалистом, так что, конечно же, не оставил после себя рыдающей вдовы или голодающих детишек. Но удача не отвернулась от нас. Летом тридцать восьмого года мистер Монк делил ложе с супругой по имени Марк Фойл. Доктор Фойл, храни его Господь, до сих пор проживает в Спрингфилде, в том же самом городе, где он сожительствовал с нашим поэтом. Очень хотелось бы думать, что он обитает в том же самом доме, где осталось много-много вещей, хранящих тепло рук Крили Монка. К сожалению, адреса его мне узнать не удалось, но как только мы окажемся в Спрингфилде, думаю, это не составит особого труда.
— И что тогда?
— Мы телефонируем этому джентльмену. Ты объясняешь, что исследуешь факты для книги о том, что произошло в «Береге» в тридцать восьмом году. Говоришь, мол, тебе кажется, что Хьюго Драйвера совершенно несправедливо выдвигают на передний план за счет остальных гостей и, в частности, Крили Монка. И поскольку ты случайно оказалась в Спрингфилде, ты будешь несказанно благодарна мистеру Фойлу, если он уделит тебе час своего драгоценного времени, чтобы поговорить о событиях того лета, — может быть, Монк что-то говорил ему, написал в письме или занес в свой дневник.
Даже в своем теперешнем состоянии, окутанная плотной защитной пеленой, которая позволяла ей ничего не чувствовать, Нора не могла не удивиться тому, как сильно напоминает одержимость Дарта чувства и эмоции Дэйви Ченсела. То, о чем просил ее Дик, было такой же абстракцией, как загадки и головоломки, которые составляли для Дэйви два старика-кроссвордиста.
— А что если Монк никогда не упоминал Хьюго Драйвера?
— Вряд ли, но это не имеет значения. Когда мы проникнем внутрь, мне придется убить старикашку.
Гиена, спрятанная внутри Дика Дарта, показала зубы.
— Милая, он ведь будет знать нас в лицо. А если потом все пойдет как надо, то может обо всем догадаться. Следующий визит мы нанесем Эверетту Тайду, сыну Билла Эверетт живет в Амхерсте, он профессор английской литературы. Думаешь, фамилия Тайд в газетных заголовках не привлечет внимания Фойла? Следы надо заметать.
На них пахнуло сигаретным дымом, и, обернувшись, Нора увидела подходящую к столику официантку.
— Давай проедемся по магазинам и заглянем в библиотеку, пока «линкольн» еще наш.
Они успели сходить в магазинчик при гостинице, где Дик купил зубные щетки и пасту, упаковку одноразовых лезвий и крем для бритья, две расчески, полоскание для рта, сухой дезодорант, черную рубашку для поло с надписью «Массачусетс», вышитой маленькими красными буквами слева на груди, и номер журнала «Вог». Зубы его были теперь не такими желтыми, а выбритые щеки казались почти розовыми. Нора поняла едва половину из того, что говорил ей Дарт, вторая половина утонула в гомоне демонов у нее в голове.
— Эй, ведь это Америка! Бизнес есть бизнес. Когда видишь, что на противоположной стороне зарабатывают намного больше денег, что ты делаешь? Бежишь на ту сторону. То, что у них имеется, стоит в общей сложности четыре-пять миллионов баксов. Отними отсюда расходы, которые составляют максимум тысяч десять, и получишь кругленькую сумму...
— ...за «Ночное путешествие». — Из всего разговора с Дартом Нора запомнила только это и имя молодой женщины, которая исчезла при загадочных обстоятельствах в «Береге».
— Точно. Стоит только доказать, что Хьюго Драйвер украл рукопись, и тогда все гонорары за пятьдесят четыре года, не говоря уже о будущих прибылях, уйдут к законным наследникам. А если удастся доказать, что в издательстве знали о плагиате, — они лишатся не только гонораров, но и всех доходов от книги плюс колоссальные суммы на возмещение морального ущерба. Кроме того, есть еще денежки от издания книги за границей.
Ноги Норы были словно резиновые, и казалось, будто пульсирующие волны боли постоянно накатывали из центра ее тела Нора тупо смотрела в свою тарелку, где лежали пропитанные маслом ломтики картофеля фри и прямоугольник сыра на облитом белесым соусом тосте.
— Поэтому старик заключил сделку с неким Фредом Константином, адвокатом пожилых леди. Константин ведет частную практику в Плейнфилде, которая сводится в основном к недорогим разводам и передачам собственности. Ему шестьдесят пять лет, и он не показывался в зале суда с тех пор, как закончил юридический колледж. Представь себе его облегчение, когда после нескольких недель всей этой кутерьмы великий Лиланд Дарт предлагает — заметь, предлагает — достигнуть договоренности. Здорово! Предложение сводится к следующему: если мистер Константин согласится на гонорар около ста тысяч долларов, «Дарт и Моррис» постараются оказать помощь его бедным обманутым клиенткам, которые несомненно будут рады получить пятьдесят процентов от основных доходов. Мистер Константин, который не имеет ни малейшего понятия о том, какие суммы поставлены на карту, думает, что заключил сделку века.
Нора положила в рот немного картофеля и попыталась разжевать: желтоватые ломтики напомнили ей мучных червей. Она выплюнула их в руку и вернула на тарелку.
— Как можно делать такие вещи?
— Очень осторожно. — С горящими глазами Дарт набил рот остатками чизбургера и вытер пальцы салфеткой. — Дать определение? Буфер. Амортизатор. К тому времени, как дело закончится, все уже будут сидеть в хорошо укрепленном замке, с поднятыми мостами через рвы.
— Я хотела сказать, как они смеют делать это?
Дарт поднес ко рту второй гамбургер, отвел взгляд и рассмеялся.
— Ты очень трогательно возмущаешься, Норочка Я ведь говорил тебе, бизнес есть бизнес. Как называется наша экономическая система? Мне всегда казалось, что капитализм. Неужели я не прав? — Он покачал головой с насмешливым недоверием и набил рот чизбургером, при этом из-под булочки выдавилась зеленая оборочка салатного листа, а на тарелку капнул розовый сок.
Нора закрыла глаза, борясь с подступившей тошнотой. Элден Ченсел и Дик Дарт мыслили совершенно одинаково. Это открытие показалось бы ей забавным, будь Нора сейчас способна воспринимать юмор. Лиланд Дарт, который разделял те же философию и мораль, что и Элден Ченсел, обычно использовал эти философию и мораль, чтобы оправдать предательство своего клиента И эти самые философия и мораль достигли своего апогея в психопате, который жизнерадостно уничтожает чизбургеры, сидя за столом напротив Норы.
Ей припомнилась реплика, прозвучавшая в разговоре на террасе «Тополей».
— Я слышала, как Элден говорил Дэйви, что твой отец, возможно, работает на два фронта.
Дарт, пораженный, чуть не подавился.
— Мальчики Ченселы говорили об этом при тебе?
— Дэйви делал какие-то заметки по экранизации «Ночного путешествия», и когда я спросила зачем, он сказал, что возникли какие-то проблемы с наследством Драйвера. Сейчас Норе казалось, что ту ночь в гостиной отделяет от нее бездонный провал во времени. — Чуть позже он рассказал мне что-то о двух пожилых леди из Массачусетса, которые нашли у себя в подвале какие-то записи.
До Норы вдруг дошло, что она ведет светскую беседу в ресторане с Диком Дартом, словно это абсолютно в порядке веще.
— Заметки по экранизации. Замечательно! Сестры Кэтрин Маннхейм наверняка никогда не читали книгу и, конечно, они вспомнили фильм, когда нашли записи, но я имел в виду...
— Ты, наверное, задумал убить сестер. — Нора ткнула вилкой в холмик белого соуса на тарелке и поднесла ко рту крошечный кусочек. Очевидно, она заказала тунца.
— Вовсе нет. Люди, которых я хочу убить, могут поспособствовать в процессе против «Ченсел-Хауса». А мы будем защищать доброе имя Хьюго Драйвера. Мне приятно будет это делать, потому что Хьюго Драйвера я всегда любил. Конечно, не две его последние книги, а первую, настоящую.
— Тебе нравится «Ночное путешествие»? — Этот факт очень удивил Нору.
— Моя любимая книга, — признался Дарт. — Единственный роман, который мне по-настоящему нравится. Чтобы было о чем поговорить с моими пожилыми леди, приходилось притворяться, что я балдею от Даниэлы Стил, но это была просто работа. Агата была помешана на Джейн Остин, так что пришлось проштудировать «Гордость и предубеждение». Пустая трата времени. Полное ничто в литературном плане. А вот «Ночное путешествие» я перечитываю раз в два года.
— Удивительно! — Нора съела еще немного тунца: если с тоста сгрести противный пластиковый сыр и не есть сам тост — блюдо было вполне съедобным.
— Удивительно? Да «Ночное путешествие» — просто потрясающая книга. Все происходит в темноте. В пещеpax, под землей. Все запоминающиеся герои — монстры.
Это напоминало искаженное эхо слов Дэйви; в тысячный раз Норе приходилось выслушивать, как мужчина бредит книгой Драйвера. Попросив сына провести расследование по делу против «Ченсел-Хауса», Лиланд Дарт решил поэксплуатировать давнюю страсть своего сыночка При мысли о том, что Элден Ченсел проделал то же самое с Дэйви, Нору снова затошнило.
— Я не читала «Ночное путешествие», — призналась она.
— Жена Дэйви Ченсела никогда не читала «Ночное путешествие»? И ты врала ему, да? Говорила, что прочла?
Нора отвернулась и стала изучать две пожилые пары, сидевшие за двумя соседними столиками у окна. Большие красные буквы с названием ресторанчика гнулись над ними, подобно радуге, на оконном стекле.
— Значит, лгала. — Еще один приступ мерзкого смеха, и Дарт снова принялся за второй чизбургер. — Не думаю, что тебе приходилось слышать о местечке под названием «Берег».
— Там бывал Хьюго Драйвер. И Линкольн Ченсел. В тридцать восьмом году.
— Браво. А помнишь, кто еще был там в то лето?
— Множество людей со странными именами.
— Острин Фейн, Билл Тайди, Крили Монк, Меррик Фейвор, Джорджина Везеролл. Горничные. Куча садовников. И Кэтрин Маннхейм. Дэйви что-нибудь тебе рассказывал о ней?
Нора на секунду задумалась.
— Она была красива. И сбежала оттуда.
— Сбежала и пропала.
— Как ты думаешь, что с ней случилось?
Ее сестры говорят, что у Кэтрин было «слабое сердце». Ей надо было избегать физических нагрузок, но Кэтрин отказывалась быть инвалидом. Каталась на велосипеде, помногу гуляла пешком. Если в Кэтрин жила как Эмили Дикинсон, могла бы дожить и до наших дней.
— Ты читал Эмили Дикинсон?
Дарт скорчил кислую гримасу.
— Флоренс. Одна из моих леди. Просто бредила Эмили Дикинсон. И мне приходилось все это выслушивать. Даже прочитать ее биографию. После этой суки Джейн Остин читается как Микки Спилейн.
Закрыв глаза, Дарт процитировал:
В полдень январский
Солнечный лучик
Падает косо — яркий, холодный.
Так песнопенья
В строгом соборе
Душу нам ранят, не оставляя
Шрамов и боли — боли телесной,
Но пробуждают
В душе разногласья...[18]
Он открыл глаза.
— Это даже не английский, а какой-то дурацкий язык, ею самой и выдуманный. Страницу за страницей я вещал эту гадость Флоренс, и она присохла к моим мозгам, как и все остальное, что я когда-либо читал.
Строчки стихотворения накатывали на Нору, как неумолимые волны.
— Очень плохо, — сказала она.
— Ты даже представить себе не можешь, насколько. В общем, я думаю, что крошку Маннхейм грохнули, а Хьюго Драйвер, воспользовавшись суматохой, стянул ее — рукопись. «Ночное путешествие» на следующий год опубликовали, и вскоре его читали во всем белом свете.
— Я видела эту книгу даже у солдат во Вьетнаме.
— Ты была во Вьетнаме?! Теперь понятно, откуда в тебе эта неистовость. Как ты там оказалась?
— Служила медсестрой.
— О да, припоминаю маленькое приключение с ребенком, точно, точно.
Нора снова уткнулась взглядом в тарелку.
— Нашей Норе не удается скрыть волнение. Ну, ладно, вернемся к предмету разговора. Итак, самым — я подчеркиваю — самым необычным является то, что Хьюго Драйвер передает рукопись своему издателю, оговаривая право на пожизненное участие в доходах для себя и своей жены. А потом все права переходят к упомянутому издателю, который соглашается всю жизнь немного отстегивать ребенку или детям Драйвера Похоже на жест благодарности, но не слишком ли широкий жест?
— Ты проделал большую работу, — заметила Нора, Рука ее, двигаясь словно сама по себе, поднесла ко рту очередную порцию тунца.
— Я сделал кучу записей. Правда, теперь до них не добраться благодаря вмешательству нашей славной полиции. К счастью, я помню все самое необходимое. Я планирую сегодня посетить библиотеку и продолжить изыскания. Но позволь изложить тебе суть нашей миссии. — Дик посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что официантка по-прежнему сидит за конторкой. — Тебе известны имена троих из этой компании щелкоперов, которые покончили с собой. — Нора кивнула. — Острин Фенн. Ни жены, ни маленьких Феннов. Крили Монк был гомосексуалистом, так что, конечно же, не оставил после себя рыдающей вдовы или голодающих детишек. Но удача не отвернулась от нас. Летом тридцать восьмого года мистер Монк делил ложе с супругой по имени Марк Фойл. Доктор Фойл, храни его Господь, до сих пор проживает в Спрингфилде, в том же самом городе, где он сожительствовал с нашим поэтом. Очень хотелось бы думать, что он обитает в том же самом доме, где осталось много-много вещей, хранящих тепло рук Крили Монка. К сожалению, адреса его мне узнать не удалось, но как только мы окажемся в Спрингфилде, думаю, это не составит особого труда.
— И что тогда?
— Мы телефонируем этому джентльмену. Ты объясняешь, что исследуешь факты для книги о том, что произошло в «Береге» в тридцать восьмом году. Говоришь, мол, тебе кажется, что Хьюго Драйвера совершенно несправедливо выдвигают на передний план за счет остальных гостей и, в частности, Крили Монка. И поскольку ты случайно оказалась в Спрингфилде, ты будешь несказанно благодарна мистеру Фойлу, если он уделит тебе час своего драгоценного времени, чтобы поговорить о событиях того лета, — может быть, Монк что-то говорил ему, написал в письме или занес в свой дневник.
Даже в своем теперешнем состоянии, окутанная плотной защитной пеленой, которая позволяла ей ничего не чувствовать, Нора не могла не удивиться тому, как сильно напоминает одержимость Дарта чувства и эмоции Дэйви Ченсела. То, о чем просил ее Дик, было такой же абстракцией, как загадки и головоломки, которые составляли для Дэйви два старика-кроссвордиста.
— А что если Монк никогда не упоминал Хьюго Драйвера?
— Вряд ли, но это не имеет значения. Когда мы проникнем внутрь, мне придется убить старикашку.
Гиена, спрятанная внутри Дика Дарта, показала зубы.
— Милая, он ведь будет знать нас в лицо. А если потом все пойдет как надо, то может обо всем догадаться. Следующий визит мы нанесем Эверетту Тайду, сыну Билла Эверетт живет в Амхерсте, он профессор английской литературы. Думаешь, фамилия Тайд в газетных заголовках не привлечет внимания Фойла? Следы надо заметать.
На них пахнуло сигаретным дымом, и, обернувшись, Нора увидела подходящую к столику официантку.
— Давай проедемся по магазинам и заглянем в библиотеку, пока «линкольн» еще наш.
49
Главная улица, но какого города? Дарт таскал ее по магазинам женской одежды, отмахивался от услужливых продавцов и сам водил Нору за руку вдоль прилавков и рядов вешалок, выбирая для нее платья, блузки, юбки. Льняной костюм песочного цвета, юбка до колена, пиджак без лацканов («В этом наряде ты будешь брать интервью», — сказал Дарт). В следующем магазине — коричневые туфли-лодочки и кремовое шелковое платье без воротника, с короткими рукавами. Нет, примерять не надо, они будут сидеть безукоризненно. Так потом и оказалось. Не спрашивая, Дик прекрасно знал все размеры Норы. Потом они зашли в огромный ангар, где бродили ученики воскресных школ с мешковатыми рюкзачками за спиной, и там Дик купил себе и Норе джинсы, футболки и еще темно-синий свитер для Норы. Далее последовали бутик минималистов, долгий разговор с очередным очарованным продавцом, покупка шести белых лифчиков от «Гитано», шести пар белых трусиков и шести пар колготок той же фирмы. За углом были приобретены ему и ей две пары черных кроссовок «Рибок». Там же — два черных матерчатых чемодана на колесиках. В аптеке на Главной улице под чутким руководствам седоусого продавца в очках — черная и платиновая краски для волос фирмы «Л'Ореаль»; прокладки «Олвейз ультра плас макси» с крылышками, которыми она только и пользовалась, хотя об этом Дарт у Норы не спрашивал; косметика «Кавер герл клин»; помада той же фирмы; розовые тени для век «Мэйбеллин без блеска» («Чтоб мерцала, но не блестела», — сказал Дарт); смазка; тушь для ресниц; шампунь с кондиционером «Видал Сассун»; пенка для ванн «Нитро»; медовый гель для душа; пилка для ногтей и другие принадлежности для маникюра от «Ревлон»; лак для ногтей «ОПИ»; пузырек «Коко Шанель»; мятное полоскание для рта; смывка для лака. Усатый объявил из-за кассы, на цифровом дисплее которой высветилась сумма, превысившая сто долларов: