Страуб Питер. Клуб адского огня

   Джеффри кивнул, перестраиваясь в другой ряд:
   — Я заметил здесь этих двух гуманоидов — Хашима и Шалла. Очаровательная парочка.
   — Они были на Маунт-авеню?
   — Заезжали на пару часов вчера и сегодня утром, устанавливали прослушивающую аппаратуру, разговаривали с мистером и миссис Ченсел... и с вашим мужем. — Он взглянул на Нору так, словно собрался с силами сообщить ей неприятность. — В последние несколько дней в старом поместье совсем неспокойно.
   Норе не хотелось сейчас говорить о муже.
   — Вас не испугало, что они вас видели? — спросила она Джеффри.
   — Может, и испугало бы, если бы они видели меня прежде. А они не видели. Мистер Ченсел последнее время просил меня приносить ему ланч в библиотеку — он все время был очень занят и беспрестанно говорил по телефону. А гуманоиды сидели на кухне, и я видел их, только когда проходил мимо двери.
   — Расскажите мне о Дэйви. Ему пришлось переехать в «Тополя», потому что этого потребовали агенты ФБР?
   — Или это была идея его отца, — это вас интересует? Да, отчасти и то и другое. Агенты действительно хотели держать его под наблюдением, а мистер Ченсел наседал на Дэйви, потому что хотел, чтобы тот присматривал за матерью. Честно говоря, я не удивлюсь, если узнаю, что мистер Ченсел избавился от нас с Марией, чтобы заставить Дэйви перебраться в «Тополя». — Джеффри посмотрел на Нору, пытаясь понять по выражению ее лица, не слишком ли усердно он критикует своего работодателя.
   — Джеффри, вы не могли бы включить радио...
   — Извините. — Джеффри потянулся к ручке. — Я должен был догадаться раньше.
   Снова мягкое переключение скорости — и ковер-самолет полетел мимо вереницы движущихся параллельно машин. Диктор елейным голосом прошелестел, что в районах Хэмпден, Гэмпшир и Беркшир стоит замечательный вечер, и принялся сообщать подробности.
   — Дэйзи совсем плоха? — спросила Нора.
   — Она открыла для себя сериал «Все мои дети», и это, кажется, приободрило ее. Там некто по имени Эдмунд похитил в Будапеште девушку по имени Эрика и держал ее в винном погребе, но потом Эрика решила, что хочет оставаться похищенной, чтобы отомстить некоему Дмитрию. Тетушка пересказала мне содержание. Наверное, миссис Ченсел кажется, что ваша история сродни истории Эрики. Вы для нее романтическая героиня.
   — Как мило.
   — Она обдумала заново то, что вы сказали ей о книге, и теперь переписывает отдельные куски, лежа в постели.
   — В паузах между сериями?
   — И во время тоже. Сериал вдохновляет ее.
   — А Элден помогает ей?
   — Мистеру Ченселу запрещено входить в комнату. — Джеффри сделал паузу; очевидно, он сказал все, что хотел сказать о семействе Ченселов. — А теперь не могли бы вы рассказать мне, зачем вы пустили слух о том, что пишете книгу о событиях в «Береге»?
   — Дик Дарт задумал исполнить миссию: поскольку он твердо намерен помешать всем, кто может доказать, что Хьюго Драйвер не писал «Ночное путешествие», он хочет устранить людей, как-то связанных с писателями, которые были в «Береге» летом тридцать восьмого года. Мужчина, с которым я говорила, отбыл на мыс Код, как только позвонил Мерлу Марвеллу, так что он в безопасности, но остается еще один. Профессор в Амхерсте. Я должна связаться с ним как можно скорее. Дарт знает его адрес.
   — Вы сказали, что речь идет о двух мужчинах. А писатели, к которым они имеют какое-то отношение...
   — Крили Монк и Билл Тайди.
   — Но не Кэтрин Маннхейм.
   — Нет, но все неприятности начались после того, как ее сестры подали иск.
   Джеффри кивнул.
   — Не могли бы вы подробнее рассказать мне о миссии Дарта и обо всем, что знаете про «Берег» и «Ночное путешествие»?
   — Джеффри, кто вы? Почему все это волнует вас?
   — Я везу вас к человеку, который наверняка ответит на большинство ваших вопросов, и не хочу ничего говорить, пока вы не встретитесь. Если вам интересно, я мог бы рассказать о себе, но это не самое важное.
   — К кому же вы везете меня? — Норе пришла вдруг в голову совершенно неожиданная мысль. — К Кэтрин Маннхейм?
   — Нет, не к Кэтрин Маннхейм, — улыбнулся Джеффри.
   — Это она написала «Ночное путешествие»?
   — Честно говоря, я надеюсь, что нет. Я — один из тех, кто устоял от волшебных чар этой книги.
   — Я всерьез попробовала прочесть ее всего несколько часов назад.
   — И?
   — Джеффри, я не скажу ни слова, пока вы не расскажете о себе. Вы всегда были для меня загадкой. Как может такой человек, как вы, удовлетвориться работой на Элдена и Дэйзи? Вы действительно учились в Гарварде? Расскажите свою историю!
   — Свою историю... Ну что ж... — Джеффри выглядел как никогда смущенным. Таким Нора его не знала. — История моя гораздо прозаичнее, чем вы думаете. Моя мать не готова была одна растить ребенка после того, как умер ее муж. Потому растили меня родственники отца, все эти Деодато с Лонг-Айленда. За пару лет я поменял несколько адресов — Хемпстед, Вавилон, Роквил-центр, Вэлли-стрим, Бэйшор. С родной матерью я виделся только по ее выходным, но у меня было много других матерей, и все они любили меня до безумия. Учился я в Юниондейле. Получил гарвардскую стипендию, что было тогда не просто, специализировался по востоковедению, почти выучил китайский и японский, закончил со второй степенью отличия. Но вместо того, чтобы поступить в аспирантуру, разочаровал всех, уйдя добровольцем в армию. После офицерских курсов в Техасе я использовал все свои связи и был направлен в Сайгон в военную полицию. Там я был на своем месте, и работа казалась интересной; заодно продолжил занятия карате, начатые еще в Кембридже.
   Вернувшись в Штаты, держал экзамен на должность офицера полиции в Лонг-Бич, и, как ни странно, меня взяли, хотя моя квалификация была явно лишней для должности полицейского. Один из моих дядюшек был детективом в округе Саффолк, и это помогло. В течение трех лет я работал полицейским, продолжал изучать японский, брал частные уроки каллиграфии, получил «черный пояс», пошел на кулинарные курсы, а потом я словно распался на части. Уволился. Все, чем я мог заниматься, — бесцельно бродить по улицам или часами сидеть дома. Так прошло шесть-семь месяцев, а потом я забрал из банка все свои деньги и поехал в Японию. Там я совершенствовал язык и жил при дзэн-буддийском монастыре. Это продолжалось два года — но я все же был принят в монастырь и провел в нем восемнадцать месяцев. Душе моей было хорошо, и мешало лишь одно: я не был японцем и не мог им стать. Я вернулся домой без гроша: дорогу в Штаты мне пришлось оплачивать уроками карате на океанском лайнере. А вернувшись, не имел ни малейшего понятия, что буду делать дальше, вот и решил приняться за первую же работу, которую мне предложат, и посвятить себя ей целиком и полностью. Когда моя тетушка сказала, что Ченселам нужна домохозяйка мужского пола, я переехал в Коннектикут и старался работать на них как можно лучше.
   Нора смотрела на Джеффри с нескрываемым изумлением.
   — И вы считаете, что все это прозаично?! Боже мой, Джеффри!
   — Да это ж всего лишь серия анекдотов. Я не развивался по-настоящему духовно, пока не перебрался к Ченселам. У меня, очевидно, нет особенных амбиций, и служить Ченселам было самым приятным и удовлетворительным из всего, чем мне приходилось заниматься прежде.
   Продолжая изумляться тому, как не соответствовал истинный облик Джеффри ее представлениям о нем, Нора вдруг услышала по радио слова диктора и сделала звук погромче.
   — Я должна послушать это.
   Джеффри выглядел немного удивленным, но отнюдь не обиженным.
   — Да, конечно.
   — Внимание Норы привлекло описание пожара в Спрингфилде: «...как нам сообщили, никаких жертв пока не обнаружено, хотя пламя перекинулось и на соседние дома Оук-стрит».
   — Это он, — сказала Нора.
   — Он?
   — Тс-с!
   «Причиной пожара в доме доктора Марка Фойла на Оук-стрит, о котором после пяти часов вечера сообщили соседи, считают поджог. Местным жителям мы рекомендуем звонить по горячей линии пожарного управления, куда ежеминутно поступают сведения...»
   Нора выключила радио.
   — Знаете, кто такой Марк Фойл?
   — Ни малейшего понятия.
   — Это человек, который звонил Мерлу Марвеллу. — Джеффри, казалось, по-прежнему не понимал до конца, о ком идет речь. — И после этого Марвелл перезвонил Ченселу. — Выражение беспокойства на лице Джеффри ясно показало Норе, что он наконец понял, в чем дело.
   — Вы уверены, что его дом запалил Дарт?
   — Больше некому.
   Джеффри взглянул на часы, что-то быстро подсчитал в уме и, буквально припав грудью к рулю и даже не позаботившись о том, чтобы просигналить, бросил машину через две полосы довольно напряженного движения. Вслед понеслись гудки. В последнюю секунду, когда это еще было возможно, его «МГ» юркнула к выезду номер восемнадцать, с визгом прошла спуск и поворот на Кинг-стрит.
   Только тогда Нора разжала пальцы, судорожно сжимавшие ручку дверцы.
   — Черт возьми, что это было?
   Джеффри остановил машину у поребрика.
   — Я хочу, чтобы вы объяснили, почему Дик Дарт готов убивать людей и сжигать дома с целью защитить репутацию Хьюго Драйвера. Начните сначала и закончите в конце.
   — Слушаюсь, сэр, — вздохнула Нора.

67

   Едва начав, Нора поняла, что рассказывать эту историю Джеффри Деодато было совсем не то что делиться ею с Харвичем. Джеффри слушал ее. Закончив, Нора почувствовала, что история ее, не менее запутанная, чем роман Дэйзи, в процессе рассказа словно трансформировалась в последовательную схему, по крайней мере, в голове Джеффри.
   — Понятно, — сказал он с таким видом, будто ему понятно гораздо больше, чем ей. — Итак, теперь, когда Дик Дарт сделал все, чтобы насолить доктору Фойлу, он примется за Эверетта Тайди. И у него, возможно, есть машина.
   — Машины сами идут ему в руки.
   — Нам надо повидаться с профессором Тайди. А в данный момент нужен телефон.
   — Вы собираетесь звонить ему?
   Джеффри снова тронул машину с места.
   — Не ему — его другу.
   — Вы его знаете?
   — Я знал его всю жизнь. — В конце квартала Джеффри свернул направо и подъехал к телефону. — Я на минутку, — сказал он и вылез из машины, на ходу роясь в карманах в поисках мелочи.
   Нора смотрела, как он набирает номер и говорит что-то в телефонную трубку. Затем он повернулся спиной к Норе и произнес еще несколько неслышных фраз. Потом повесил трубку и вернулся в машину.
   — Кому звонили? — спросила Нора.
   Джеффри улыбнулся, но ничего не ответил. Он завел машину, развернулся и снова выехал на Кинг-стрит.
   — Откуда вы знаете сына Билла Тайди?
   — Мы познакомились много лет назад.
   — А куда мы едем сейчас?
   — В Амхерст, куда же еще? — Джеффри свернул на полупустую стоянку, проехал ее насквозь, потом другую и выехал на Бридж-стрит. Там он прибавил скорость и поехал в сторону видневшейся впереди вереницы машин на автостраде.
   — Спрашиваю просто из любопытства, — сказал он. — Вы не помните, называл ли вам Дэйви имя той девушки, которая интересовалась Хьюго Драйвером? Той, которая работала или не работала в «Ченсел-Хаусе» и была или не была членом организации под названием «Клуб адского огня»?
   — Пэдди Мэнн.
   — Этого-то я и боялся.
   Норе потребовалось мгновение, чтобы взять себя в руки.
   — Так вы и Пэдди Мэнн знаете?
   — Пэдди уже нет в живых, но я действительно знал ее. Ее настоящее имя было Патриция, но она изменила его после того, как влюбилась в Хьюго Драйвера. Человек, к которому мы едем в Амхерст и который знает Эверетта Тайди, — это Сабина Мэнн, мать Пэдди.
   — Откуда вы знаете Сабину Мэнн? Почему вы знаете Сабину Мэнн? — воскликнула Нора — Что вообще происходит?
   Джеффри ничего не ответил.
   Выходит, Дэйви не сочинил эту историю. Все это действительно было, но на пять лет раньше, в Нью-Хейвене. Или же это случилось дважды.
   — Не мучайтесь, Нора, — мягко сказал Джеффри.
   — Но вы же не говорите мне, откуда знаете их всех.
   — Давайте сначала позаботимся об Эверетте Тайди.
   — Тогда скажите, к кому вы везли меня в Нортхэмптон. Я ведь все равно встречусь с ним, когда мы покончим с делами в Амхерсте.
   — Не с ним, а с ней.
   — Ну, с кем?
   — Пришло время вам познакомиться с моей матерью.

68

   По пути в Амхерст они проехали мимо аккуратного двухэтажного красно-кирпичного дома с бронзовой мемориальной табличкой, изучив которую Нора узнала, что здесь была резиденция Эмили Дикинсон. В ушах снова зазвучал голос Дарта:
   "Так песнопенья
   В строгом соборе
   Душу нам ранят, не оставляя
   Шрамов и боли — боли телесной,
   Но пробуждают
   В душе разногласья..."—
   и у нее пересохло во рту, а по коже побежали мурашки.
   Они поднялись вверх по холму с книжными магазинами и ресторанами на плоской вершине, миновали заросший пруд, снова взобрались чуть в гору, проехали мимо зданий колледжа из красного кирпича, не пощаженного временем.
   Джеффри свернул в боковую улочку: симпатичные старые дома, некоторые обнесены белыми деревянными заборами, другие почти не видны, утопая в зарослях клонящих головы нежных лилий и пышных георгинов. Возле одного такого дома, едва различимого за зеленью сада, Джеффри и остановил машину.
   Нора прошла за ним по дорожке, раздвигая желтые и розовые лилии, кивающие ей с высоты ее роста. Три кирпичные ступеньки вели к матово блестящей деревянной двери с медным колокольчиком. Аромат лилий царил повсюду. Дверь распахнулась, и на пороге появилась высокая седая женщина в очках-половинках и свободном, цвета бледно-желтых нарциссов блузоне с длинными рукавами. Она одарила Нору леденящим кровь взглядом и заключила в объятия Джеффри.
   — Джеффри, ты чудовище! Доживу ли я до того дня, когда ты предупредишь о своем визите раньше чем за пятнадцать минут? Надеюсь, ты собираешься пожить у матери — это единственная причина, почему я вообще согласилась тебя принять.
   — Здравствуй, Сабина, отпусти же меня, пока ты не сломала мне что-нибудь.
   Отступив на шаг, Сабина крепко сжала ладонями плечи Джеффри.
   — Ты выглядишь таким франтом в этой кепке.
   — Ты сама выглядишь замечательно, но так было всегда.
   — Надеюсь, мама в порядке? Она все время так занята, что нам с ней никак не удается поговорить. Я в курсе, что она организовывала в начале лета банкет Общества доверителей и, конечно же, в Доме президента, но для нее ведь это ничто — накупить еды на двести человек.
   — Пустячок. Пара пустячков.
   — А как поживаешь ты? — Сабина не отпускала плечи Джеффри. — По-прежнему счастлив, работая на тех, кто недостоин тебя?
   — Я в порядке... Сабина, это мой друг Нора.
   Женщина отпустила Джеффри и протянула руку Норе.
   — Это вы та загадочная особа, которой необходимо повидаться с Эвом Тайди?
   Нора взяла руку Сабины Мэнн и встретилась взглядом с ее умными, проницательными глазами цвета чуть темнее ледниковой воды.
   — Да, благодарю вас. Надеюсь, я не причинила вам беспокойства.
   — Никакого беспокойства, Эв как раз только что зашел. Джеффри знает, что может получить здесь все, что захочет. Беда в том, что он хочет немногого. — Сабина Мэнн пыталась быстро прикинуть в уме возраст Норы, ее семейное положение, социальный статус и роль в жизни Джеффри. — Я поклялась хранить все в тайне, хотя Джеффри не сказал мне, почему это необходимо, но надеюсь, я могу спросить у вас, давно ли вы знакомы?
   Нора поняла, что прошла первую стадию теста.
   — Я знаю Джеффри уже два года, но, как оказалось, все это время мы не были знакомы по-настоящему.
   Сабина Мэнн продолжала молча изучать ее. Сложившаяся ситуация раздражала ее гораздо больше, чем она хотела показать Джеффри.
   — Давайте выясним, что рассказал вам наш общий друг. Думаю, вы знаете об этой смехотворной работе, которой он так доволен, но сообщил ли он вам о...
   — Уймись, Сабина, — мягко прервал ее Джеффри.
   — Нет уж, позволь, дорогой. Упомянул ли наш друг о своих успехах в Гарварде?
   — Упомянул.
   — Хорошо. А вам известно о Серебряной и Бронзовой звездах, которые он получил во Вьетнаме, или о его пребывании в японском монастыре?
   — О первом — нет, о втором — да, — сказала Нора, глянув на Джеффри.
   — Раз вам оказано такое доверие, вы наверняка знаете, что он свободно владеет мандаринским и кантонским наречиями, а также японским языком, но интересно, говорил ли он...
   — Сабина, пожалуйста, угомонись!
   — Так говорил ли вам Джеффри, моя дорогая, что он написал две пьесы, которые поставили на Бродвее?
   Нора повернулась к Джеффри и ошеломленно уставилась на него.
   — Под псевдонимом, — пояснил он. — Так, ничего особенного.
   — Теперь я знаю кое-что и о вас, Нора.
   — Сабина, не надо.
   — Помолчи, Джеффри. Ты используешь мой дом в личных целях, так что я имею право на всю информацию, которую сумею раскопать. А раскопала я вот что: эта красивая молодая женщина работает в «Ченсел-Хаусе», поскольку ты просил держать факт ее приезда в особой тайне от этого ужасного мистера Ченсела. Я уверена, что она разделяет мое отвращение к твоему работодателю и всей этой семейке, включая его странную жену, никчемного сынка и совершенно неподходящую ему супругу. Ведь так, моя дорогая?
   — Вот не знала, что жена его сына так же плоха, как все остальные, — сказала Нора.
   — Вовсе нет, поэтому она ему и не подходит. Единственное, что в ней не так, — это что она сделала глупость, выйдя замуж за члена этой семьи. Но вы находитесь под каблуком у Ченсела, как и Джеффри, так что не можете в полной мере оценить разрушительного действия этой семейки на окружающих.
   — Ты закончила, Сабина? — спросил Джеффри.
   — Да, пора заканчивать. Эверетт не любит, чтобы его заставляли ждать.
   Плотный седоволосый мужчина с седой вандейковской бородкой резко закрыл книгу, которую держал в руках, и хмуро взглянул на Сабину:
   — Двадцать минут, Сабина, — сказал он. — Целых двадцать минут.
   — Да нет, только пятнадцать, Эв. Поскольку мне не разрешили присутствовать на вашем собрании, я должна была хоть немного побыть с Джеффри и его спутницей.
   На левой щеке насупленного лица Эверетта Тайди образовалась и тут же разгладилась чуть заметная складочка — это, вероятно, означало оживление.
   — Хотите кофе или чаю? Джеффри? Нора?
   — Нет, спасибо, — сказал Джеффри, а Эверетт Тайд пробурчал:
   — Чаю. «Пороха»^[25].
   — Значит, «Пороха», — сказала Сабина, закрывая за собой дверь.
   Нора взглянула на Тайди и заметила, что он внимательно ее рассматривает. Ничуть не смутившись по поводу того, что Нора это поняла, он несколько секунд смотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на Джеффри.
   — Здравствуй, Джеффри.
   — Спасибо, что пришел по первому зову.
   Тайди кивнул, растерянно вертя книгу, будто в недоумении оттого, что она по-прежнему у него в руках. Он подошел к обшитому вельветом дивану с высокой спинкой, положил книгу на стоящий сбоку столик и снова взглянул на Нору. Ей показалось, что на нее повеяло холодным пронизывающим ветром, который был такой же неотъемлемой частью существа Тайди, как стрелка на его брюках цвета хаки и жесткий ежик коротко подстриженной бородки.
   — Сабина считает меня нетерпеливым, — сказал он. — Причина этого заблуждения в моей раздражительности, возникшей оттого, что я постоянно отдаю себе отчет, сколько не терпящих отлагательств дел помешал мне сделать непредвиденный визит в ее дом. — Ветер стал нестерпимо ледяным. — Доухода на пенсию я жил в доме, предоставленном колледжем, а это означало, что в течение двадцати двух лет у меня было замечательное жилье, где хватало места для моей семьи и моей библиотеки. Я мог бы сохранить дом за собой, но моя жена умерла, дети разъехались, и теперь другим сотрудникам факультета необходимо куда больше места, чем мне. Поэтому я купил квартиру и во время, свободное от работы над двумя книгами — одна о Генри Адамсе, другая о моем отце, — я сортирую книги, чтобы разместить остатки библиотеки в трех комнатах. Полчаса назад Сабина сообщила, что знакомая Джеффри хочет поговорить со мной по делу чрезвычайной важности и что дело это имеет отношение к моей безопасности. — Тайди глубоко вздохнул. — И вот я здесь и вынужден настоять на том, чтобы вы объяснили мне, что, черт возьми, происходит.
   — Эв, тебе следовало бы знать, что... — начал было Джеффри.
   — Я разговариваю с твоей спутницей.
   Нора вдруг осознала, какая лежит пропасть между ее жизненным опытом и опытом этого человека, и не могла выдавить из себя ни слова Она никогда не сможет убедить Эверетта Тайди в том, что кто-то ищет его смерти.
   Тайди выразительно посмотрел на свои часы, и до Норы наконец дошло, почему он так занят сортировкой книг.
   — Как давно вы переехали в свою квартиру?
   Тайди нарочито медленно опустил руку, словно не желая пугать Нору резким движением.
   — Шесть недель назад. Каков смысл вашего вопроса?
   — Если кто-то будет разыскивать вас по старому адресу, новые владельцы дома скажут, где вас найти? Они знают ваш новый адрес?
   Эверетт повернулся к Джеффри.
   — Мы так и будем продолжать в подобной манере?
   — Пожалуйста, ответь на ее вопрос, Эв.
   — Отлично. — Тайди снова повернулся к Норе. — Знает ли профессор Хэкетт улицу, номер дома и квартиры, куда я переехал? Нет, не знает. В любом случае, Хэкетты проводят лето на Арно, в Казентино. Кто вы и что вам нужно?
   — Ее зовут Нора Ченсел, — сказал Джеффри.
   Тайди часто заморгал и произнес:
   — Мне знакомо это имя.
   — Ты смотрел новости по телевизору в последние дни?
   — У меня нет телевизора Я слушаю радио. — Он говорил с Джеффри, но при этом не сводил глаз с Норы. Вся его чопорность улетучилась. — Боже мой! Нора Ченсел. Женщина, которую... Силы небесные! Мне и в голову не приходило связать это имя... Боже правый, подумать только. Значит, это вы.
   — Это я.
   Сабина Мэнн спиной вперед внесла в комнату поднос и, развернувшись, остановилась.
   — Похоже, я прервала вас, — она взглянула по очереди на каждого из присутствующих в комнате. — Должно быть, это был весьма необычный разговор. — Она поставила поднос на столик и выскользнула из комнаты.
   Тайди продолжал смотреть на Нору.
   — С вами все в порядке? Вы вроде бы не ранены, но я затрудняюсь даже представить себе последствия подобной психической травмы. Как вы себя чувствуете?
   — Я не могу ответить на этот вопрос даже самой себе.
   — Нет, конечно, нет. Простите за необдуманный вопрос. В любом случае, вы убежали от этого чудовища, и у вас хватило здравого смысла обратиться за помощью к Джеффри. Если бы я был в беде, я бы тоже обратился к нему. Садитесь, пожалуйста.
   Он похлопал ладонью по дивану, и Нора присела на потертый вельвет. Добавив молока в чай он протянул чашку Норе. Ей было немного не по себе от резкой перемены тона Эва. Джеффри опустился в кресло, стоявшее по другую сторону камина. Тайди остался на ногах, задумчиво теребя бороду. От арктического ветра не осталось и следа.
   — Прошу простить меня за несдержанность. Это вошло у меня в привычку, когда я понял, что таким образом можно приструнить моих студентов.
   — Рада, что вы хотите меня выслушать, — сказала Нора.
   Тайди присел на краешек дивана.
   — Могу только предположить, что ваше сообщение касается человека, который вас похитил. Пожалуйста, напомните мне его имя.
   — Дарт, — сказала Нора. — Дик Дарт. Вряд ли вы слышали о нем.
   Тайди несколько секунд обдумывал ее слова.
   — Не знаю такого. С другой стороны, я так понимаю, Дарт слышал обо мне. Я буду прав, называя его убийцей, не правда ли? В этом нет никаких сомнений?
   — Нет.
   — И он желает мне зла.
   — Дик Дарт хочет вас убить.
   Тайди выпрямил спину, и лишь сейчас Нора заметила, какие у него ясные голубые глаза.
   — Невероятно... Услышать о себе подобное... Я даже не знаю, как реагировать.
   — Эверетт, — вмешался в разговор Джеффри. — Не мог бы ты помолчать и дать ей договорить?
   — Позвольте мне задать еще один вопрос, а потом можете посвятить меня в детали, если таковые имеются. У него есть какой-то мотив или он просто случайно наткнулся на мое имя?
   Нора заметила, с каким трудом Тайди сдерживает эмоции, лишь язык его не поддавался этим усилиям.
   — Он хочет убить вас, потому что вы — сын Билла Тайди.
   Эверетт поднес руку к щеке, словно получил пощечину. Сделав над собой невероятное усилие, чтобы не заговорить, он кивнул Норе, приглашая продолжать.
   Когда она закончила, Тайди сказал:
   — Итак, Дарт подозревает, что мой отец вел какие-то дневники — что он и делал, — проливающие свет на события в «Береге» — а так оно и есть, — и что я владею этими дневниками, что тоже чистая правда. Так скажите, имею ли я честь стоять первым в его списке? Полагаю, именно так и должно быть.
   — Вы — второй. Он начал сегодня утром в Спрингфилде с доктора по имени Марк Фойл. Фойл долгое время жил с Крили Монком, а сейчас является распорядителем его литературного наследия. Я видела Фойла непосредственно перед тем, как он уехал из города. Дарт немного опоздал.
   — Так это Дарт устроил пожар в Спрингфилде?