Страница:
— Сама знаешь, что казалось. Они тоже хороши, но до «Ночного путешествия» им далеко. Многим писателям не удается повторить свой первый успех.
— Два последних романа писал один человек, согласен?
— Тот же самый, кто написал «Ночное путешествие». И черта с два это был мой отец.
— Как зовут монстра, который терзает Пиппина своими клыками?
— У него нет имени. Просто Нелэд.
— Нелэд. Это ничего тебе не напоминает?
— Ничего. — Дэйви на секунду задумался. — Ну, оно звучит немного похоже на Эллен, если ты это имеешь в виду. — Дэйви рассмеялся. — Ты хочешь сказать, что он поместил в книгу свое имя?
— Разве это не в его характере — всюду совать свой нос?
— Отдаю должное твоей изобретательности. В то время как все пытаются доказать, что Драйвер не писал «Ночное путешествие», ты утверждаешь, что нет, ее-то он писал, а вот остальные две книги — увы. И это почти возможно, Нора, тут я с тобой согласен. Но ты могла бы оказаться права, если бы не ошибалась в целом.
— Кое-что здесь действительно напоминает мне слова Элдена. Взгляни-ка на последнюю страницу.
— Ладно, — он замолчал, вчитываясь. — И что такого? Ты имеешь в виду кошку?
Нора сказала, что имела в виду целую страницу:
— Думаю, это писал Элден. Я поначалу внимания на мокрую кошку не обратила, пока ты сам о ней не заговорил.
— Ну, тогда это скорее в духе моей матери, чем отца, потому как отец в жизни ничего, кроме деловых писем, не писал.
— Не думаю, что это в духе твоей матери, — сказала Нора.
— Черт побери, да ты совершенно не слушаешь меня! Я говорил тебе, что про мокрую кошку написано в нескольких романах из «Черного дрозда» и что мать частенько повторяла эту фразу, когда я был ребенком. Она и сейчас иногда так говорит.
— Я понятия не имела.
— Но этого все равно не может быть. Моя мать?!
— Элден использовал некоторые из ее любимых выражений. Но он все равно не слишком ей доверял.
— Ошибаешься: она — единственный человек, кому отец доверял. Погоди, я должен посмотреть книгу дальше. — Нора слышала, как Дэйви, громко дыша, листает страницы, время от времени прикладываясь к стакану. — Этого ведь не может быть, а? Существуют ведь тысячи способов объяснить... — И тут Дэйви издал что-то среднее между воплем и воем: — Нет!!!
— Что?
— Один из крестьян, вот здесь, на странице пятьдесят три, говорит: «Можешь спрашивать меня хоть двадцать семь раз, ответ останется прежним». Двадцать семь раз! Мама частенько повторяет это. Таким всегда было ее понятие о бесконечности... Вот дерьмо!
— Выходит, автор — твоя мать?
— Похоже на то, черт побери! Действительно она. Вот че-о-орт! Теперь понятно, отчего они так взбесились, когда ты сказала, что мать пишет ужастики. Это могло разом покончить со всеми нами.
— Каким образом покончить? — сказала Нора. — Разве это не выставляет твою мать в выгодном свете? Если действительно она писала книги, честь ей и хвала.
— Господи, какая ты наивная. Да если все это всплывет на поверхность, моего отца обвинят в мошенничестве и на «Ночное путешествие» тут же падет подозрение. А в дом набьются адвокаты...
— Если это просочится наружу.
— Не дай бог. Это должно остаться тайной, Нора.
— Уверена, что останется.
— Добрались наконец до Майами. Если Чашечница знала, что эти книги написала моя мать, неудивительно, что от нее пришлось откупиться... Вот это новости...
— Держись за шляпу, — посоветовала Нора.
80
81
82
— Два последних романа писал один человек, согласен?
— Тот же самый, кто написал «Ночное путешествие». И черта с два это был мой отец.
— Как зовут монстра, который терзает Пиппина своими клыками?
— У него нет имени. Просто Нелэд.
— Нелэд. Это ничего тебе не напоминает?
— Ничего. — Дэйви на секунду задумался. — Ну, оно звучит немного похоже на Эллен, если ты это имеешь в виду. — Дэйви рассмеялся. — Ты хочешь сказать, что он поместил в книгу свое имя?
— Разве это не в его характере — всюду совать свой нос?
— Отдаю должное твоей изобретательности. В то время как все пытаются доказать, что Драйвер не писал «Ночное путешествие», ты утверждаешь, что нет, ее-то он писал, а вот остальные две книги — увы. И это почти возможно, Нора, тут я с тобой согласен. Но ты могла бы оказаться права, если бы не ошибалась в целом.
— Кое-что здесь действительно напоминает мне слова Элдена. Взгляни-ка на последнюю страницу.
— Ладно, — он замолчал, вчитываясь. — И что такого? Ты имеешь в виду кошку?
Нора сказала, что имела в виду целую страницу:
— Думаю, это писал Элден. Я поначалу внимания на мокрую кошку не обратила, пока ты сам о ней не заговорил.
— Ну, тогда это скорее в духе моей матери, чем отца, потому как отец в жизни ничего, кроме деловых писем, не писал.
— Не думаю, что это в духе твоей матери, — сказала Нора.
— Черт побери, да ты совершенно не слушаешь меня! Я говорил тебе, что про мокрую кошку написано в нескольких романах из «Черного дрозда» и что мать частенько повторяла эту фразу, когда я был ребенком. Она и сейчас иногда так говорит.
— Я понятия не имела.
— Но этого все равно не может быть. Моя мать?!
— Элден использовал некоторые из ее любимых выражений. Но он все равно не слишком ей доверял.
— Ошибаешься: она — единственный человек, кому отец доверял. Погоди, я должен посмотреть книгу дальше. — Нора слышала, как Дэйви, громко дыша, листает страницы, время от времени прикладываясь к стакану. — Этого ведь не может быть, а? Существуют ведь тысячи способов объяснить... — И тут Дэйви издал что-то среднее между воплем и воем: — Нет!!!
— Что?
— Один из крестьян, вот здесь, на странице пятьдесят три, говорит: «Можешь спрашивать меня хоть двадцать семь раз, ответ останется прежним». Двадцать семь раз! Мама частенько повторяет это. Таким всегда было ее понятие о бесконечности... Вот дерьмо!
— Выходит, автор — твоя мать?
— Похоже на то, черт побери! Действительно она. Вот че-о-орт! Теперь понятно, отчего они так взбесились, когда ты сказала, что мать пишет ужастики. Это могло разом покончить со всеми нами.
— Каким образом покончить? — сказала Нора. — Разве это не выставляет твою мать в выгодном свете? Если действительно она писала книги, честь ей и хвала.
— Господи, какая ты наивная. Да если все это всплывет на поверхность, моего отца обвинят в мошенничестве и на «Ночное путешествие» тут же падет подозрение. А в дом набьются адвокаты...
— Если это просочится наружу.
— Не дай бог. Это должно остаться тайной, Нора.
— Уверена, что останется.
— Добрались наконец до Майами. Если Чашечница знала, что эти книги написала моя мать, неудивительно, что от нее пришлось откупиться... Вот это новости...
— Держись за шляпу, — посоветовала Нора.
80
Ранним утром следующего дня, когда они с Джеффри завтракали на веранде ресторана, Нора пересказывала ему вечерний разговор с мужем: он продолжался еще как минимум полчаса, и каждую минуту из этих тридцати Нора ощущала почти физически, как трещит и расходится по швам вселенная Дэйви. Его прошлое было вывернуто наизнанку: Нора поставила под сомнение главное в его жизни. Дэйви высмеивал ее, протестовал, отрицал. Через десять минут он повесил трубку и поднял снова лишь после того, как Нора, позвонив, прождала десять гудков.
«Дэйви, вдумайся в то, о чем она пишет», — сказала Нора, а Джеффри, слушая пересказ ее разговора с мужем, намазывал на круассан сливовый джем и только качал головой. Поначалу ночные открытия Норы тоже показались ему подозрительными: Дэйзи словно хочет сказать сыну: «Подумай о том, что представлял собой твой дед, что сделал с нами отец, но прежде всего подумай о том, что вложила в эту книгу твоя мать. Это твоя история, Дэйви. Это — послание тебе». Нет, нет, нет, твердил Дэйви, Хелен Дэй солгала! Нора снова и снова возвращала Дэйви к ребенку, брошенному в лесу и затем спасенному, к его фразе «Моя мать действительно моя мать».
«Ты права... Я — Пиппин», — сказал наконец Дэйви совершенно убитым голосом.
«Ты всегда был им». Нора не стала говорить вслух то, что подумала про себя: «И я тоже».
«Я чувствую себя как Леонард Гиммелл или Тедди Бранховен, — пожаловался Дэйви. — Во всем этом есть секретный код, и я теперь знаю его».
«Есть. И код, и книги — о тебе».
«Она хотела, чтобы я знал. А в открытую сказать не могла».
«Она хотела, чтобы ты знал».
«Я должен теперь сцепиться с отцом — пойти и сказать ему, что все знаю?»
Впервые за годы их брака Нора посоветовала Дэйви не вступать в конфронтацию с отцом.
«Тебе придется также сказать, как ты узнал, а я не хочу, чтоб знали, где я».
«Ты права. Буду ждать. Пока смогу...»
Дэйви оставил больше невысказанного, чем хотелось бы Норе.
«Ты ведь веришь мне, правда?» — спросила она.
«Мне понадобилось время, но теперь — да, я верю. Знаю, это звучит странно, но я благодарен тебе, Нора».
Прекрасно, но благодарности недостаточно, сказала себе Нора, когда их разговор кое-как дохромал до неубедительного конца.
Нора отломила кусочек слоеного круассана и положила в рот. Меньше четверти круассана — уже второго — оставалась на тарелке, а Нора была по-прежнему голодна. В трех столиках от них сидели двое крупных мужчин в ветровках и поглощали огромные порции яичницы, бекона и жареной картошки. Нора чувствовала, что сейчас в состоянии проглотить оба эти завтрака.
Близ окна у стены напротив Норы, вооружившись арсеналом из ведра, метлы с длиннющей ручкой и шлангом, высокий парень в синей рубашке мыл плиты пола террасы и ступени. Сверкающие на солнце ручейки бежали меж мокрых камней. Другой паренек с легкими хлопками встряхивал и расстилал на столах напоминавшие паруса розовые скатерти и разглаживал руками складки. Все это было совершенно буднично и не важно, как и двое мужчин в ветровках, но Норе эта сценка вдруг показалась полной значения.
— Давайте сменим тему, — предложил Джеффри. — Вы действительно думаете, что Эву Тайди звонил Дик Дарт?
Нора кивнула и, протянув руку за следующим кусочком круассана, обнаружила, что на тарелке ничего нет: она и не заметила, как все доела.
— Давайте я принесу вам еще. — Через несколько секунд Джеффри вернулся с блюдом, наполненным сладкими булочками, круассанами и толстыми ломтиками дыни, за которые она тут же принялась, орудуя ножом и вилкой.
— Как вы думаете, Эву ничего не угрожает?
— Он сказал, что собирается отправиться в свой дом в Вермонте. — Покончив с дыней, Нора приступила к булочкам. Она чувствовала себя такой отдохнувшей и бодрой, словно проспала всю ночь и понятия не имела, чем заполнить следующие несколько дней.
— Вы кажетесь такой беззаботной — вас, похоже, совсем не волнует, что Дарт в городе, — сказал Джеффри.
— Беззаботность кажущаяся. Просто сегодня я уезжаю из Нортхэмптона.
— Я как раз подумывал о небольшой уютной гостинице неподалеку от Элфорда. Если хотите, можем заехать ненадолго к моей матери, а потом я отвезу вас туда. Там очень мило, а владельцы гостиницы были друзьями моих родителей. К тому же кухня там просто великолепная.
Монах в миру, Джеффри трепетно, почти по-сибаритски относился к значимости качественного питания.
— Я действительно хочу повидаться с вашей матерью, — сказала Нора. — Но потом мне хотелось бы, если не возражаете, поехать в другое место.
— Вы хотите побыть с Эвом в Вермонте?
— У меня несколько иные планы. Не знаете, в «Береге» не сдают в аренду старые коттеджи?
Джеффри неопределенно кивнул.
— Вы решили ехать в «Берег»?
Нора изо всех сил пыталась придумать объяснение, которое показалось бы Джеффри убедительным.
— Я целыми днями слушала рассказы разных людей об этом месте, и мне захотелось взглянуть на него самой.
Сложив руки на груди, Джеффри ждал, что она скажет дальше.
Нора посмотрела на улицу, на парней, один из которых выливал из ведра остатки мыльной воды, а другой расставлял вокруг столов стулья, и рискнула сделать шаг к истине:
— Я нахожусь в уникальном положении. Я говорила и с Марком Фойлом, и с Эвом Тайди, но между собой они никогда не беседовали. Фойл знает, что написал в своем дневнике Крили Монк, а Тайди знает, что написал его отец. Но единственный человек, который знает о том, что в обоих дневниках, — это я, и я чувствую, что в этой головоломке отсутствует какая-то часть. Никто никогда не пытался сложить все части вместе. Я не утверждаю, что могу это сделать, но вчера ночью и сегодня утром, когда я припоминала все мои беседы с разными людьми, мне показалось, что я должна по крайней мере одним глазком взглянуть на то место. Половина моего существа совершенно не понимает, что происходит или что надо сделать, но другая половина упрямо твердит: «Поезжай в „Берег“ или потеряешь все».
— "Потеряешь все", — повторил Джеффри. — «Недостающая часть». Мне кажется или вы действительно имеете в виду Кэтрин Маннхейм?
— Она — в центре всего происходящего. Не знаю почему, но я почти чувствую ответственность за нее. — Джеффри вскинул голову. — Как же диаметрально по-разному видели Кэтрин все те люди! Она была грубой, она была нетерпимой, она была святой, она любила дразнить, высмеивать людей, она была правдивой, изворотливой, преданной, ветреной, абсолютно сумасшедшей, абсолютно здравомыслящей... Кэтрин приезжает в «Берег», так или иначе выводит там всех из себя и не возвращается оттуда. А что возвращается из «Берега», что в итоге? Единственное, что тем летом вернулось оттуда, — это «Ночное путешествие».
Джеффри внимательно смотрел на Нору со смешанным выражением интереса и сомнения.
— У вас получается так, будто эта книга как бы заменила Кэтрин. — Он на секунду задумался. — Или же она стала книгой.
— Только не в прямом смысле, ничего подобного. Но ведь это она придумала прозвище «Чашечница». — Джеффри открыл было рот, но Нора поспешила продолжить: — Знаю, мы об этом уже говорили, но по-прежнему это кажется невероятным совпадением. Дэйви видел фотографию сестер в комнате вашей матери в «Тополях», но Хьюго Драйвер не мог ее видеть. Это — кусочек отсутствующей части.
— Если хотите побыть детективом, я готов вам помочь. В «Береге» можно остановиться. Пять-шесть лет назад один французский издатель, большой поклонник Драйвера, который хотел остановиться в «Береге» на одну ночь, не смог договориться. И Элден попросил меня позаботиться о нем. Что я и сделал. Поместьем управляет трастовая компания «Берег», кое-кто из старого персонала живет в главном здании, а в «Перечнице» и «Рапунцеле» есть комнаты для тех, кто хочет переночевать. Я добыл этому французу комнату в «Рапунцеле», и он был в восторге. Элден тоже.
— Вы туда позвоните?
— Пока вы собираетесь. Но сначала хотелось бы задать вам один вопрос.
— Задайте. — Нора насторожилась, но вопрос оказался не таким уж страшным.
— Почему вы решили доверить мне семейные секреты? Я ведь попал в «Тополя» довольно поздно и понятия не имел, что Дэйви когда-то собирались усыновить.
— Мне не хотелось быть единственной, кто все знает, — призналась Нора и чуть не добавила: «На случай, если со мной что-то произойдет».
— Я вам очень сочувствую, — тихо сказал Джеффри и сделал знак официантке.
«Дэйви, вдумайся в то, о чем она пишет», — сказала Нора, а Джеффри, слушая пересказ ее разговора с мужем, намазывал на круассан сливовый джем и только качал головой. Поначалу ночные открытия Норы тоже показались ему подозрительными: Дэйзи словно хочет сказать сыну: «Подумай о том, что представлял собой твой дед, что сделал с нами отец, но прежде всего подумай о том, что вложила в эту книгу твоя мать. Это твоя история, Дэйви. Это — послание тебе». Нет, нет, нет, твердил Дэйви, Хелен Дэй солгала! Нора снова и снова возвращала Дэйви к ребенку, брошенному в лесу и затем спасенному, к его фразе «Моя мать действительно моя мать».
«Ты права... Я — Пиппин», — сказал наконец Дэйви совершенно убитым голосом.
«Ты всегда был им». Нора не стала говорить вслух то, что подумала про себя: «И я тоже».
«Я чувствую себя как Леонард Гиммелл или Тедди Бранховен, — пожаловался Дэйви. — Во всем этом есть секретный код, и я теперь знаю его».
«Есть. И код, и книги — о тебе».
«Она хотела, чтобы я знал. А в открытую сказать не могла».
«Она хотела, чтобы ты знал».
«Я должен теперь сцепиться с отцом — пойти и сказать ему, что все знаю?»
Впервые за годы их брака Нора посоветовала Дэйви не вступать в конфронтацию с отцом.
«Тебе придется также сказать, как ты узнал, а я не хочу, чтоб знали, где я».
«Ты права. Буду ждать. Пока смогу...»
Дэйви оставил больше невысказанного, чем хотелось бы Норе.
«Ты ведь веришь мне, правда?» — спросила она.
«Мне понадобилось время, но теперь — да, я верю. Знаю, это звучит странно, но я благодарен тебе, Нора».
Прекрасно, но благодарности недостаточно, сказала себе Нора, когда их разговор кое-как дохромал до неубедительного конца.
Нора отломила кусочек слоеного круассана и положила в рот. Меньше четверти круассана — уже второго — оставалась на тарелке, а Нора была по-прежнему голодна. В трех столиках от них сидели двое крупных мужчин в ветровках и поглощали огромные порции яичницы, бекона и жареной картошки. Нора чувствовала, что сейчас в состоянии проглотить оба эти завтрака.
Близ окна у стены напротив Норы, вооружившись арсеналом из ведра, метлы с длиннющей ручкой и шлангом, высокий парень в синей рубашке мыл плиты пола террасы и ступени. Сверкающие на солнце ручейки бежали меж мокрых камней. Другой паренек с легкими хлопками встряхивал и расстилал на столах напоминавшие паруса розовые скатерти и разглаживал руками складки. Все это было совершенно буднично и не важно, как и двое мужчин в ветровках, но Норе эта сценка вдруг показалась полной значения.
— Давайте сменим тему, — предложил Джеффри. — Вы действительно думаете, что Эву Тайди звонил Дик Дарт?
Нора кивнула и, протянув руку за следующим кусочком круассана, обнаружила, что на тарелке ничего нет: она и не заметила, как все доела.
— Давайте я принесу вам еще. — Через несколько секунд Джеффри вернулся с блюдом, наполненным сладкими булочками, круассанами и толстыми ломтиками дыни, за которые она тут же принялась, орудуя ножом и вилкой.
— Как вы думаете, Эву ничего не угрожает?
— Он сказал, что собирается отправиться в свой дом в Вермонте. — Покончив с дыней, Нора приступила к булочкам. Она чувствовала себя такой отдохнувшей и бодрой, словно проспала всю ночь и понятия не имела, чем заполнить следующие несколько дней.
— Вы кажетесь такой беззаботной — вас, похоже, совсем не волнует, что Дарт в городе, — сказал Джеффри.
— Беззаботность кажущаяся. Просто сегодня я уезжаю из Нортхэмптона.
— Я как раз подумывал о небольшой уютной гостинице неподалеку от Элфорда. Если хотите, можем заехать ненадолго к моей матери, а потом я отвезу вас туда. Там очень мило, а владельцы гостиницы были друзьями моих родителей. К тому же кухня там просто великолепная.
Монах в миру, Джеффри трепетно, почти по-сибаритски относился к значимости качественного питания.
— Я действительно хочу повидаться с вашей матерью, — сказала Нора. — Но потом мне хотелось бы, если не возражаете, поехать в другое место.
— Вы хотите побыть с Эвом в Вермонте?
— У меня несколько иные планы. Не знаете, в «Береге» не сдают в аренду старые коттеджи?
Джеффри неопределенно кивнул.
— Вы решили ехать в «Берег»?
Нора изо всех сил пыталась придумать объяснение, которое показалось бы Джеффри убедительным.
— Я целыми днями слушала рассказы разных людей об этом месте, и мне захотелось взглянуть на него самой.
Сложив руки на груди, Джеффри ждал, что она скажет дальше.
Нора посмотрела на улицу, на парней, один из которых выливал из ведра остатки мыльной воды, а другой расставлял вокруг столов стулья, и рискнула сделать шаг к истине:
— Я нахожусь в уникальном положении. Я говорила и с Марком Фойлом, и с Эвом Тайди, но между собой они никогда не беседовали. Фойл знает, что написал в своем дневнике Крили Монк, а Тайди знает, что написал его отец. Но единственный человек, который знает о том, что в обоих дневниках, — это я, и я чувствую, что в этой головоломке отсутствует какая-то часть. Никто никогда не пытался сложить все части вместе. Я не утверждаю, что могу это сделать, но вчера ночью и сегодня утром, когда я припоминала все мои беседы с разными людьми, мне показалось, что я должна по крайней мере одним глазком взглянуть на то место. Половина моего существа совершенно не понимает, что происходит или что надо сделать, но другая половина упрямо твердит: «Поезжай в „Берег“ или потеряешь все».
— "Потеряешь все", — повторил Джеффри. — «Недостающая часть». Мне кажется или вы действительно имеете в виду Кэтрин Маннхейм?
— Она — в центре всего происходящего. Не знаю почему, но я почти чувствую ответственность за нее. — Джеффри вскинул голову. — Как же диаметрально по-разному видели Кэтрин все те люди! Она была грубой, она была нетерпимой, она была святой, она любила дразнить, высмеивать людей, она была правдивой, изворотливой, преданной, ветреной, абсолютно сумасшедшей, абсолютно здравомыслящей... Кэтрин приезжает в «Берег», так или иначе выводит там всех из себя и не возвращается оттуда. А что возвращается из «Берега», что в итоге? Единственное, что тем летом вернулось оттуда, — это «Ночное путешествие».
Джеффри внимательно смотрел на Нору со смешанным выражением интереса и сомнения.
— У вас получается так, будто эта книга как бы заменила Кэтрин. — Он на секунду задумался. — Или же она стала книгой.
— Только не в прямом смысле, ничего подобного. Но ведь это она придумала прозвище «Чашечница». — Джеффри открыл было рот, но Нора поспешила продолжить: — Знаю, мы об этом уже говорили, но по-прежнему это кажется невероятным совпадением. Дэйви видел фотографию сестер в комнате вашей матери в «Тополях», но Хьюго Драйвер не мог ее видеть. Это — кусочек отсутствующей части.
— Если хотите побыть детективом, я готов вам помочь. В «Береге» можно остановиться. Пять-шесть лет назад один французский издатель, большой поклонник Драйвера, который хотел остановиться в «Береге» на одну ночь, не смог договориться. И Элден попросил меня позаботиться о нем. Что я и сделал. Поместьем управляет трастовая компания «Берег», кое-кто из старого персонала живет в главном здании, а в «Перечнице» и «Рапунцеле» есть комнаты для тех, кто хочет переночевать. Я добыл этому французу комнату в «Рапунцеле», и он был в восторге. Элден тоже.
— Вы туда позвоните?
— Пока вы собираетесь. Но сначала хотелось бы задать вам один вопрос.
— Задайте. — Нора насторожилась, но вопрос оказался не таким уж страшным.
— Почему вы решили доверить мне семейные секреты? Я ведь попал в «Тополя» довольно поздно и понятия не имел, что Дэйви когда-то собирались усыновить.
— Мне не хотелось быть единственной, кто все знает, — призналась Нора и чуть не добавила: «На случай, если со мной что-то произойдет».
— Я вам очень сочувствую, — тихо сказал Джеффри и сделал знак официантке.
81
Когда зазвонил телефон, Нора была в ванной — решала, делать ли макияж. На четвертый звонок она подняла трубку, и Джеффри сразу ответил на ее вопрос.
— Надеюсь, вам не составит труда подождать полчасика, — сказал он. — Я позвонил маме и сообщил, что мы приедем, а она оказалась в одном из своих обычных настроений — веселом и деятельном. Пришлось пообещать отвезти ее девочек на рынок, и я уже опаздываю. Это займет в крайнем случае минут сорок, а на обратном пути я заеду за вами.
— Замечательно, — сказала Нора. — А я как раз думала о том, что из соображений безопасности следует опять надеть мою маску.
— Вашу... А, боевую раскраску. Хорошая идея. Выписывайтесь из отеля, а я добуду вам комнату в «Перечнице» на имя миссис Нормы Десмонд. Думаю, вы уже устали быть Диной Шор.
Они договорились встретиться в фойе отеля через сорок минут. Если Джеффри вернется раньше, он позвонит ей в номер.
— Очень вас прошу, Нора, — сказал Джеффри, — ждите меня не на улице, а в фойе, хорошо? А то не хочется быть ответственным за все скелеты в шкафах семейства Ченселов.
Через полчаса сидевшая за конторкой девушка подняла глаза на выходившую из лифта Нору, а затем отвернулась и продолжила объяснять систему расценок отеля обеспокоенной пожилой чете, которую чем-то не устраивал счет. Пустое фойе заливало мягкое розоватое освещение. Нора подкатила свой чемодан к креслу у заваленного брошюрами столика и, присев, стала изучать туристический путеводитель «Сто самых популярных достопримечательностей нашего восхитительного района». Седоволосая пара по-прежнему оспаривала счет за номер, но теперь обеспокоенной выглядела уже девушка за конторкой. Муж — маленький и сухой, как стебель, старик в изящном блейзере, в аскоте[30] и с аккуратно зачесанными седыми волосами — громко объяснял, что им ошибочно включили в итоговую сумму счет за телефонный разговор, потому что ни он, ни его жена никогда в жизни не пользовались телефонами в номерах гостиниц. Зачем переплачивать, когда можно спуститься вниз и позвонить из автомата.
Девушка сказала в ответ несколько слов.
— Чушь! — взвыл старик. — Я только что объяснил вам, что мы с женой никогда не пользуемся телефонами в номерах.
Жена попятилась от него, а регистратор за конторкой снова заговорила.
— Но это ошибка! — заорал старик. Регистратор юркнула за дверь, а пожилой джентльмен резко повернулся к жене: — Ты опять за свое, да? Лень спуститься на лифте — и вот вам пожалуйста! Потеряли целых два доллара, и теперь по твоей милости я должен устраивать тут сцену!
Жена начала плакать, но она настолько боялась старика, что не решалась поднять руки и вытереть слезы.
Норе маленький деспотичный денди напомнил Элдена Ченсела, и ей стало невыносимо находиться в одном помещении со скандалистом. Оставив чемодан у кресла, она прошла к выходу на террасу. Через окна видны были машины, двигавшиеся по Кинг-стрит, но автомобиля Джеффри среди них не было. Солнечный свет отражался от вымытого до блеска плитняка террасы, и желтые лилии клонили головки с вазонов у ступеней до самой мостовой. Нора толкнула дверь и вышла в искрящееся солнцем свежее утро.
Дойдя до верхней ступеньки, она еще раз взглянула вдоль Кинг-стрит в надежде увидеть «МГ» Джеффри и подумала о том, как было бы здорово сегодня утром немного пробежаться. Мускулы ее жаждали упражнений, завтрак в желудке будто требовал, чтобы его немедленно трансформировали в энергию движения. Оглянувшись на отель, она увидела через стекло, как престарелый муж поставил на пол чемодан, чтобы открыть перед женой дверь, не переставая при этом выплевывать ругательства. Он был джентльменом старой закалки — тираном с безукоризненными манерами. А машину старик поставил на улице, чтобы не платить за пользование стоянкой отеля. Сжимая ремешок сумочки, Нора спустилась по ступеням и прошла по тротуару пять-шесть футов, продолжая высматривать Джеффри.
«МГ» все не было. Нора оглянулась и увидела, как спускается и выходит на тротуар пожилая чета. Лицо старика было красным от гнева. Нора выкинула их из головы и сосредоточилась на том, как приятно быстро идти по свежему воздуху прекрасного августовского утра, когда еще прохладно и так чудесно пахнет лилиями.
Дойдя до Мэйн-стрит, она остановилась и посмотрела влево на длинную вереницу магазинов, тянувшихся в сторону кампуса колледжа Смита и заведения Хелен Дэй, по-прежнему надеясь среди немногих в этот час машин увидеть подъезжающего Джеффри. Половина магазинов по обе стороны Мэйн-стрит еще не открылась, а из двигающихся ей навстречу автомобилей ни один не принадлежал Джеффри. И вдруг из-за фургона с хлебом, обгоняя его, вынырнула и устремилась прямо к Норе полицейская машина. Нора заставила себя стоять спокойно. Несколько долгих секунд ей казалось, что машина нацелилась именно на нее. Нора нервно сглотнула слюну. И тут машина выровнялась на полосе и, чуть сбросив скорость, покатила к перекрестку. Нора притворилась, будто ищет что-то в сумочке. Полицейская машина поравнялась с ней, прошелестела мимо и свернула на Кинг-стрит: Нора смотрела, как она по-прежнему неторопливо движется в направлении отеля. Она решила отложить прогулку, вернуться и ждать Джеффри в фойе.
В конце квартала пожилой денди с женой стояли около старинного прогулочного автомобиля с широкими закругленными крыльями, подножкой и массивной решеткой радиатора, украшенной металлическими эмблемами. Открыв пассажирскую дверь, он протянул руку жене. Вся дрожа, женщина встала на подножку. Полицейская машина миновала их. Старик с важным видом обошел свой автомобиль сзади, похлопав по поднятому складному верху. Полицейская машина остановилась у отеля, из нее вышли два офицера и направились вверх по ступеням.
Кинг-стрит опустела. Когда Нора вновь оглянулась, офицеры шагали через веранду к стеклянным дверям. Уверяя себя, что они, возможно, всего лишь заскочили выпить по чашечке кофе с яблочным пирогом, Нора решила все же укрыться под тентом кинотеатра и стала переходить улицу. Старик завел свою экстравагантную машину и только-только отъехал от тротуара. Нора остановилась посередине улицы, чтобы пропустить его. Но машина остановилась прямо перед ней, и стекло со стороны водителя пошло вниз. Старушка сидела, глядя себе в колени, а старик обратился к Норе:
— Для пешеходов существуют пешеходные переходы, — сказал он приятным голосом. — Или вы слишком хороши для них, юная леди?
— Я давно наблюдаю за вами, бесчеловечное вы ничтожество, — ответила Нора. — И очень надеюсь, что в одну прекрасную ночь, когда вы заснете, жена убьет вас.
Его жена вскинула голову и уставилась на Нору. А старик резко, с лязгом рванул машину прочь, а из открытого окна вырвался то ли смех, то ли вскрик. Нора поспешила к кинотеатру, под укрытие его навеса и угловой стены, к которой прилепилась билетная будка Она посмотрела на отель — полицейских уже видно не было, — а затем на антикварный автомобиль: он пыхтел у светофора в ожидании зеленого света. Красная машина — не машина Джеффри, но очень знакомая красная машина, объехав антикварную, свернула на Кинг-стрит, а вслед за ней двинулся неприметный синий «седан». «Нет, нет, этого не может быть», — сказала себе Нора, но «ауди» уже летел к ней, и Нора поняла, что не ошиблась. Она разглядела темные волосы и бледное лицо Дэйви, пригнувшегося к рулю и не сводящего взгляд с отеля «Нортхэмптон».
Нора было шагнула из-за угла кинотеатра, затем отпрянула в тень навеса. Дэйви проехал мимо нее к отелю, синий «седан» — за ним. Обе машины свернули к стоянке отеля и скрылись из виду.
Нора в нерешительности топталась у стены, моля Бога, чтобы полицейские поскорее вышли из отеля. Если сейчас будет проезжать Джеффри, она успеет махнуть ему, перехватить его и сказать, что планы изменились: она все-таки решила вернуться в Вестерхолм. «Берег» — это лишь чье-то прошлое, а ей надо позаботиться о своем собственном настоящем. Но полицейские и не думали показываться. Обняв себя за плечи, Нора наблюдала за стеклянными дверями в глубине террасы отеля.
А по террасе носились дети, уворачиваясь от официантов. Стеклянная дверь распахнулась, и появился официант с полным подносом на плече. Прежде чем дверь за ним закрылась, на террасу выскочил Дэйви и оглядел столики. Не увидев Норы, он прошел через террасу и подошел к ступеням.
Нора сделала шаг вперед. Еще одна полицейская машина свернула на Кинг-стрит. Дэйви уткнулся застывшим взглядом в тротуар. Машина приближалась. Нора оставила свое убежище и медленно пошла к Мэйн-стрит. Патрульная машина, не останавливаясь, прошла мимо. Развернувшись лицом к отелю, Нора увидела, что Дэйви пробирается между столиков террасы к стеклянным дверям. Доехав до отеля, патрульная машина развернулась и остановилась сразу за первой. Из нее вышли двое офицеров и потрусили вверх по ступеням В это время подъехала третья патрульная и завернула на стоянку.
Единственное, на что Нора надеялась, — что Дэйви вернется на веранду один. Но, чуть пройдя по направлению к отелю, она увидела, что он входит в отель. Двое полицейских под любопытными взглядами завтракающих постояльцев отеля лавировали между столами. Дэйви скрылся за дверью, полицейские направились за ним.
«Вернись, выйди, — молила Нора — Выйди и ступай по улице!»
Теперь к двери направлялись крупнотелые папа и мама с тремя не менее крупными подростками. Дэйви вышел, сделал шаг в сторону и придержал им дверь. Нора снова двинулась к отелю. Последний из семейства прошел, но Дэйви продолжал удерживать дверь — уже перед двумя мужчинами в строгих костюмах. Один из них был в темных очках. Дэйви пожал плечами и сунул руки в карманы. У Норы перехватило дыхание, она остановилась и непроизвольно попятилась. Двое в костюмах были мистер Хашим и мистер Шалл.
Беседуя, как старые друзья, Дэйви и двое агентов ФБР направились мимо столиков к спуску на улицу.
Слишком шокированная, чтобы оценить происходящее, Нора пошла вверх по улице. Футах в двадцати перед ней виднелась автостоянка при магазинах, расположенных в дальнем конце Мэйн-стрит. Если она успеет дойти незамеченной до этой стоянки, можно будет пройти насквозь через какой-нибудь из магазинов и отправиться к дому Хелен Дэй.
Нора оглянулась. Мистер Шалл, показывая большим пальцем на отель, говорил что-то мистеру Хашиму, который смотрел на Нору. Сердце ее учащенно забилось, колени задрожали. Она миновала пустую информационную будку, с выцветших плакатов которой глядели красивые старинные дома, утопавшие в полных осенних красок садах. К двери изнутри скотчем была прилеплена большая, местами побуревшая от солнца черно-белая табличка «Закрыто». Перед тем как повернуть к стоянке, Нора рискнула снова оглянуться.
Дэйви и мистер Шалл двигались в сторону Мэйн-стрит. Мистер Шалл, разглядывая кончики своих пальцев, что-то говорил Дэйви, а тот согласно кивал.
«Червяк, слизень, как ты мог!...»
И тут чья-то сильная рука обхватила Нору сзади за шею. От шока и ужаса больно сжалось сердце, а рука, сжимавшая горло, превратила крик Норы в невнятный скрип. Кто-то потащил Нору на стоянку.
— Надеюсь, вам не составит труда подождать полчасика, — сказал он. — Я позвонил маме и сообщил, что мы приедем, а она оказалась в одном из своих обычных настроений — веселом и деятельном. Пришлось пообещать отвезти ее девочек на рынок, и я уже опаздываю. Это займет в крайнем случае минут сорок, а на обратном пути я заеду за вами.
— Замечательно, — сказала Нора. — А я как раз думала о том, что из соображений безопасности следует опять надеть мою маску.
— Вашу... А, боевую раскраску. Хорошая идея. Выписывайтесь из отеля, а я добуду вам комнату в «Перечнице» на имя миссис Нормы Десмонд. Думаю, вы уже устали быть Диной Шор.
Они договорились встретиться в фойе отеля через сорок минут. Если Джеффри вернется раньше, он позвонит ей в номер.
— Очень вас прошу, Нора, — сказал Джеффри, — ждите меня не на улице, а в фойе, хорошо? А то не хочется быть ответственным за все скелеты в шкафах семейства Ченселов.
Через полчаса сидевшая за конторкой девушка подняла глаза на выходившую из лифта Нору, а затем отвернулась и продолжила объяснять систему расценок отеля обеспокоенной пожилой чете, которую чем-то не устраивал счет. Пустое фойе заливало мягкое розоватое освещение. Нора подкатила свой чемодан к креслу у заваленного брошюрами столика и, присев, стала изучать туристический путеводитель «Сто самых популярных достопримечательностей нашего восхитительного района». Седоволосая пара по-прежнему оспаривала счет за номер, но теперь обеспокоенной выглядела уже девушка за конторкой. Муж — маленький и сухой, как стебель, старик в изящном блейзере, в аскоте[30] и с аккуратно зачесанными седыми волосами — громко объяснял, что им ошибочно включили в итоговую сумму счет за телефонный разговор, потому что ни он, ни его жена никогда в жизни не пользовались телефонами в номерах гостиниц. Зачем переплачивать, когда можно спуститься вниз и позвонить из автомата.
Девушка сказала в ответ несколько слов.
— Чушь! — взвыл старик. — Я только что объяснил вам, что мы с женой никогда не пользуемся телефонами в номерах.
Жена попятилась от него, а регистратор за конторкой снова заговорила.
— Но это ошибка! — заорал старик. Регистратор юркнула за дверь, а пожилой джентльмен резко повернулся к жене: — Ты опять за свое, да? Лень спуститься на лифте — и вот вам пожалуйста! Потеряли целых два доллара, и теперь по твоей милости я должен устраивать тут сцену!
Жена начала плакать, но она настолько боялась старика, что не решалась поднять руки и вытереть слезы.
Норе маленький деспотичный денди напомнил Элдена Ченсела, и ей стало невыносимо находиться в одном помещении со скандалистом. Оставив чемодан у кресла, она прошла к выходу на террасу. Через окна видны были машины, двигавшиеся по Кинг-стрит, но автомобиля Джеффри среди них не было. Солнечный свет отражался от вымытого до блеска плитняка террасы, и желтые лилии клонили головки с вазонов у ступеней до самой мостовой. Нора толкнула дверь и вышла в искрящееся солнцем свежее утро.
Дойдя до верхней ступеньки, она еще раз взглянула вдоль Кинг-стрит в надежде увидеть «МГ» Джеффри и подумала о том, как было бы здорово сегодня утром немного пробежаться. Мускулы ее жаждали упражнений, завтрак в желудке будто требовал, чтобы его немедленно трансформировали в энергию движения. Оглянувшись на отель, она увидела через стекло, как престарелый муж поставил на пол чемодан, чтобы открыть перед женой дверь, не переставая при этом выплевывать ругательства. Он был джентльменом старой закалки — тираном с безукоризненными манерами. А машину старик поставил на улице, чтобы не платить за пользование стоянкой отеля. Сжимая ремешок сумочки, Нора спустилась по ступеням и прошла по тротуару пять-шесть футов, продолжая высматривать Джеффри.
«МГ» все не было. Нора оглянулась и увидела, как спускается и выходит на тротуар пожилая чета. Лицо старика было красным от гнева. Нора выкинула их из головы и сосредоточилась на том, как приятно быстро идти по свежему воздуху прекрасного августовского утра, когда еще прохладно и так чудесно пахнет лилиями.
Дойдя до Мэйн-стрит, она остановилась и посмотрела влево на длинную вереницу магазинов, тянувшихся в сторону кампуса колледжа Смита и заведения Хелен Дэй, по-прежнему надеясь среди немногих в этот час машин увидеть подъезжающего Джеффри. Половина магазинов по обе стороны Мэйн-стрит еще не открылась, а из двигающихся ей навстречу автомобилей ни один не принадлежал Джеффри. И вдруг из-за фургона с хлебом, обгоняя его, вынырнула и устремилась прямо к Норе полицейская машина. Нора заставила себя стоять спокойно. Несколько долгих секунд ей казалось, что машина нацелилась именно на нее. Нора нервно сглотнула слюну. И тут машина выровнялась на полосе и, чуть сбросив скорость, покатила к перекрестку. Нора притворилась, будто ищет что-то в сумочке. Полицейская машина поравнялась с ней, прошелестела мимо и свернула на Кинг-стрит: Нора смотрела, как она по-прежнему неторопливо движется в направлении отеля. Она решила отложить прогулку, вернуться и ждать Джеффри в фойе.
В конце квартала пожилой денди с женой стояли около старинного прогулочного автомобиля с широкими закругленными крыльями, подножкой и массивной решеткой радиатора, украшенной металлическими эмблемами. Открыв пассажирскую дверь, он протянул руку жене. Вся дрожа, женщина встала на подножку. Полицейская машина миновала их. Старик с важным видом обошел свой автомобиль сзади, похлопав по поднятому складному верху. Полицейская машина остановилась у отеля, из нее вышли два офицера и направились вверх по ступеням.
Кинг-стрит опустела. Когда Нора вновь оглянулась, офицеры шагали через веранду к стеклянным дверям. Уверяя себя, что они, возможно, всего лишь заскочили выпить по чашечке кофе с яблочным пирогом, Нора решила все же укрыться под тентом кинотеатра и стала переходить улицу. Старик завел свою экстравагантную машину и только-только отъехал от тротуара. Нора остановилась посередине улицы, чтобы пропустить его. Но машина остановилась прямо перед ней, и стекло со стороны водителя пошло вниз. Старушка сидела, глядя себе в колени, а старик обратился к Норе:
— Для пешеходов существуют пешеходные переходы, — сказал он приятным голосом. — Или вы слишком хороши для них, юная леди?
— Я давно наблюдаю за вами, бесчеловечное вы ничтожество, — ответила Нора. — И очень надеюсь, что в одну прекрасную ночь, когда вы заснете, жена убьет вас.
Его жена вскинула голову и уставилась на Нору. А старик резко, с лязгом рванул машину прочь, а из открытого окна вырвался то ли смех, то ли вскрик. Нора поспешила к кинотеатру, под укрытие его навеса и угловой стены, к которой прилепилась билетная будка Она посмотрела на отель — полицейских уже видно не было, — а затем на антикварный автомобиль: он пыхтел у светофора в ожидании зеленого света. Красная машина — не машина Джеффри, но очень знакомая красная машина, объехав антикварную, свернула на Кинг-стрит, а вслед за ней двинулся неприметный синий «седан». «Нет, нет, этого не может быть», — сказала себе Нора, но «ауди» уже летел к ней, и Нора поняла, что не ошиблась. Она разглядела темные волосы и бледное лицо Дэйви, пригнувшегося к рулю и не сводящего взгляд с отеля «Нортхэмптон».
Нора было шагнула из-за угла кинотеатра, затем отпрянула в тень навеса. Дэйви проехал мимо нее к отелю, синий «седан» — за ним. Обе машины свернули к стоянке отеля и скрылись из виду.
Нора в нерешительности топталась у стены, моля Бога, чтобы полицейские поскорее вышли из отеля. Если сейчас будет проезжать Джеффри, она успеет махнуть ему, перехватить его и сказать, что планы изменились: она все-таки решила вернуться в Вестерхолм. «Берег» — это лишь чье-то прошлое, а ей надо позаботиться о своем собственном настоящем. Но полицейские и не думали показываться. Обняв себя за плечи, Нора наблюдала за стеклянными дверями в глубине террасы отеля.
А по террасе носились дети, уворачиваясь от официантов. Стеклянная дверь распахнулась, и появился официант с полным подносом на плече. Прежде чем дверь за ним закрылась, на террасу выскочил Дэйви и оглядел столики. Не увидев Норы, он прошел через террасу и подошел к ступеням.
Нора сделала шаг вперед. Еще одна полицейская машина свернула на Кинг-стрит. Дэйви уткнулся застывшим взглядом в тротуар. Машина приближалась. Нора оставила свое убежище и медленно пошла к Мэйн-стрит. Патрульная машина, не останавливаясь, прошла мимо. Развернувшись лицом к отелю, Нора увидела, что Дэйви пробирается между столиков террасы к стеклянным дверям. Доехав до отеля, патрульная машина развернулась и остановилась сразу за первой. Из нее вышли двое офицеров и потрусили вверх по ступеням В это время подъехала третья патрульная и завернула на стоянку.
Единственное, на что Нора надеялась, — что Дэйви вернется на веранду один. Но, чуть пройдя по направлению к отелю, она увидела, что он входит в отель. Двое полицейских под любопытными взглядами завтракающих постояльцев отеля лавировали между столами. Дэйви скрылся за дверью, полицейские направились за ним.
«Вернись, выйди, — молила Нора — Выйди и ступай по улице!»
Теперь к двери направлялись крупнотелые папа и мама с тремя не менее крупными подростками. Дэйви вышел, сделал шаг в сторону и придержал им дверь. Нора снова двинулась к отелю. Последний из семейства прошел, но Дэйви продолжал удерживать дверь — уже перед двумя мужчинами в строгих костюмах. Один из них был в темных очках. Дэйви пожал плечами и сунул руки в карманы. У Норы перехватило дыхание, она остановилась и непроизвольно попятилась. Двое в костюмах были мистер Хашим и мистер Шалл.
Беседуя, как старые друзья, Дэйви и двое агентов ФБР направились мимо столиков к спуску на улицу.
Слишком шокированная, чтобы оценить происходящее, Нора пошла вверх по улице. Футах в двадцати перед ней виднелась автостоянка при магазинах, расположенных в дальнем конце Мэйн-стрит. Если она успеет дойти незамеченной до этой стоянки, можно будет пройти насквозь через какой-нибудь из магазинов и отправиться к дому Хелен Дэй.
Нора оглянулась. Мистер Шалл, показывая большим пальцем на отель, говорил что-то мистеру Хашиму, который смотрел на Нору. Сердце ее учащенно забилось, колени задрожали. Она миновала пустую информационную будку, с выцветших плакатов которой глядели красивые старинные дома, утопавшие в полных осенних красок садах. К двери изнутри скотчем была прилеплена большая, местами побуревшая от солнца черно-белая табличка «Закрыто». Перед тем как повернуть к стоянке, Нора рискнула снова оглянуться.
Дэйви и мистер Шалл двигались в сторону Мэйн-стрит. Мистер Шалл, разглядывая кончики своих пальцев, что-то говорил Дэйви, а тот согласно кивал.
«Червяк, слизень, как ты мог!...»
И тут чья-то сильная рука обхватила Нору сзади за шею. От шока и ужаса больно сжалось сердце, а рука, сжимавшая горло, превратила крик Норы в невнятный скрип. Кто-то потащил Нору на стоянку.
82
— Обожаю наши воссоединения, — сказал Дик Дарт. — Это очень важно — периодически общаться со старыми друзьями, ты согласна? — Нора попыталась оттянуть руку, перекрывавшую ей дыхание, а ее ноги цеплялись за грязный асфальт. — Особенно с теми, которым достаточно протянуть руку, чтобы тебя коснуться. — Нора попыталась лягнуть его, но потеряла равновесие. Свободной рукой Дарт обнял ее за талию, приподнял над землей и понес в глубь стоянки.
— А наша новая машинка тебе очень понравится, — сказал он. — Как только я увидел ее, я понял, что пришло время забрать мою маленькую Норочку. А если не перестанешь дрыгаться, я перережу тебе горло на этом самом месте, зараза ты такая. — Дарт отпустил талию Норы, и тело ее навалилось ему на грудь. — А оно нам надо?
Нора покачала головой, насколько это позволяла продолжавшая сжимать ее шею рука Дарта. Горло ее издало тоненький писк.
— Я человек великодушный, — объявил Дарт. — Понимаю твое отчаяние, твое смущение. Да боже мой, ты ведь живой человек, правда? И больше всего тебе сейчас наверняка хотелось бы вздохнуть полной грудью.
Нора очень постаралась кивнуть.
— А вот мы сейчас спрячемся где-нибудь и поговорим об этом.
Дарт протащил ее между двумя фургонами и прислонил к стене. Хватка его руки ослабла Глоток раскаленного воздуха ворвался в ее легкие, и Дик тут же снова сжал ее горло.
— Ну, как? Хочешь еще подышать?
Прислонившись к стене, Дарт перекинул Нору через колено. Попытайся она отбиваться — немедленно оказалась бы на земле. Ноги Норы свисали по обе стороны согнутой в колене ноги Дарта. Она кивнула, и Дарт снова лишь на мгновение вздоха ослабил руку.
Повернув голову, Нора взглянула на него краешком правого глаза Дарт ухмылялся, глаза светились самодовольством; из-под края поплиновой кепки над ухом белела полоска бинта. А еще она увидела кусочек сверкающего края широкого лезвия — там, где оно встречалось с рукоятью.
— А я так скучал по тебе, так скучал... — скалился Дарт. — И чтобы доказать это, я еще разок дам тебе подышать. — Ослабив зажим, он опустил руку. — Теперь мы будем тихими и послушными, да? — Судорожно глотая воздух, Нора кивнула. — Ну что, любимый Дэйви выдал тебя с потрохами, да? Какое захватывающее приключение для ребенка — поиграть вместе с великим и ужасным ФБР. А очкастый — его самый большой друг. — Он поддернул Нору чуть повыше по своему бедру, а рука снова сомкнулась на ее горле, но уже не с такой силой. — Ну что, первый приступ радости прошел? Адаптировалась к волшебному возвращению старого друга? Надеюсь, мы понимаем, что каждое неожиданное движение может закончиться маленькой, на скорую руку, хирургической операцией на горле?
— А наша новая машинка тебе очень понравится, — сказал он. — Как только я увидел ее, я понял, что пришло время забрать мою маленькую Норочку. А если не перестанешь дрыгаться, я перережу тебе горло на этом самом месте, зараза ты такая. — Дарт отпустил талию Норы, и тело ее навалилось ему на грудь. — А оно нам надо?
Нора покачала головой, насколько это позволяла продолжавшая сжимать ее шею рука Дарта. Горло ее издало тоненький писк.
— Я человек великодушный, — объявил Дарт. — Понимаю твое отчаяние, твое смущение. Да боже мой, ты ведь живой человек, правда? И больше всего тебе сейчас наверняка хотелось бы вздохнуть полной грудью.
Нора очень постаралась кивнуть.
— А вот мы сейчас спрячемся где-нибудь и поговорим об этом.
Дарт протащил ее между двумя фургонами и прислонил к стене. Хватка его руки ослабла Глоток раскаленного воздуха ворвался в ее легкие, и Дик тут же снова сжал ее горло.
— Ну, как? Хочешь еще подышать?
Прислонившись к стене, Дарт перекинул Нору через колено. Попытайся она отбиваться — немедленно оказалась бы на земле. Ноги Норы свисали по обе стороны согнутой в колене ноги Дарта. Она кивнула, и Дарт снова лишь на мгновение вздоха ослабил руку.
Повернув голову, Нора взглянула на него краешком правого глаза Дарт ухмылялся, глаза светились самодовольством; из-под края поплиновой кепки над ухом белела полоска бинта. А еще она увидела кусочек сверкающего края широкого лезвия — там, где оно встречалось с рукоятью.
— А я так скучал по тебе, так скучал... — скалился Дарт. — И чтобы доказать это, я еще разок дам тебе подышать. — Ослабив зажим, он опустил руку. — Теперь мы будем тихими и послушными, да? — Судорожно глотая воздух, Нора кивнула. — Ну что, любимый Дэйви выдал тебя с потрохами, да? Какое захватывающее приключение для ребенка — поиграть вместе с великим и ужасным ФБР. А очкастый — его самый большой друг. — Он поддернул Нору чуть повыше по своему бедру, а рука снова сомкнулась на ее горле, но уже не с такой силой. — Ну что, первый приступ радости прошел? Адаптировалась к волшебному возвращению старого друга? Надеюсь, мы понимаем, что каждое неожиданное движение может закончиться маленькой, на скорую руку, хирургической операцией на горле?