Стрельцова Маша. Помело для лысой красавицы

   Другой парень из нашей школы, Андрюха Шорников, проколол квартиру. После окончания первого курса университета на одни пятерки родители купили ему отличную двухкомнатную хатку, полностью упакованную, а за лето он подсел на героин. Для начала он попродавал мебель и аппаратуру, потом обменялся на однокомнатную, потом на пансионат. Потом я слышала краем уха что Андрюха лишился и его, непонятно где живет и приворовывает из машин. Понятно, что все его высшее образование и закончилось тем самым блистательным годом на первом курсе.
   Я не любила наркоманов, считая их отбросами человечества.
   Те, кого я знала раньше, постоянно навещали меня со слезными просьбами — дай денег. Я никогда не давала. Одна девица из параллельного класса, Ритка Сомова, пришла ко мне однажды — мол, помоги, ребенок приболел, не знаю что делать. Я разумеется денег дала. Через день ситуация повторилась. Потом вошло в систему. Однажды она и Маруська, моя тогдашняя подружка, столкнулись в дверях. И Маруська поинтересовалась, что это Сомова тут делает. Я объяснила, что у меня проходит благотворительная акция.
   «Дура ты», — припечатала Маруська. Оказалось, ребенок у Сомовой и вправду есть, да только она его давно спихнула матери. А сама Ритка плотно торчит на героине.
   Я тогда недоверчиво покачала головой — Ритка вовсе не походила на наркоманку. Она была аккуратно одета, накрашена. Однако в следующий раз денег Ритке все же не дала. И что бы вы думали? Она рыдала, становилась на колени, весь этот цирк продолжался больше часа, я уже была не рада что отказала ей. В конце концов Ритка, поняв, что сегодня ей ничего не обломится, встала с колен и хорошенько мне врезала. После чего полила меня отборным трехэтажным матом и понеслась по лестнице, все так же громко матеря меня. А по подъезду, между прочим, соседи ходили… Вот и делай людям добро после такого.
   Еще одна девчонка из нашей школы, я ее правда плохо знаю, стоит на дороге, зарабатывая на дозу. У ней свое место есть, на Московском тракте. Я, проезжая, частенько ее там видела, и долго удивлялась — что это она там постоянно машину ловит, пока мне кто-то не объяснил, что она там делает.
   Наркоманы — это другая жизнь. Это другое измерение.
   Я не хочу так жить!
   Подумав об этом, я зарыдала горше прежнего.
   Зазвонил телефон.
   — Алло, — вяло сказала я.
   — Алло! — как всегда рявкнул Зырян. — Что до тебя не дозвониться?
   — Дела, — буркнула я.
   — Дела у прокурора, — отрубил он.
   — А я так, мячики тут пинаю, да? — внезапно окрысилась я. И тут же сделала заметку — немотивированная раздражительность, симптом наркомании.
   — Да ладно, не буянь, — неожиданно примирительно сказал Зырян. — На полянке мы почистили, а ты чего нарыла?
   — Да движется дело потихоньку.
   — Помощь надо?
   Я помолчала, подумала и внезапно сказала:
   — Нужна! Дай мальчика, а лучше двух, да покрепче.
   — Говори что задумала, — потребовал он.
   — Сначала в один притон наркоманский в Екатеринграде надо заехать, потрясти там одного фикуса насчет бойфренда этой Лоры, потом к бойфренду домой. Понятно, одна не справлюсь.
   — Когда выезжать? — коротко осведомился он.
   — Да я-то хоть сейчас, — пожала я плечами, — вопрос в том, как скоро ты мне парнишек дашь.
   — А не поздно ехать? — поинтересовался Зырян.
   — Ну, если ты поторопишься, то к десяти будем в Екатеринграде. Минут двадцать на притон, и пол-одиннадцатого — вполне приличное время для визитов к бойфренду.
   — Тогда спускайся вниз через пятнадцать минут, машину не бери свою, — велел он и отключился.
   Отведенное мне время я провела, рисуя на тетрадном листике профиль Вишневского. Получалось очень похоже.
   А через четырнадцать минут встала, положила сотовый в карман и двинула вниз по лестнице.
   У подъезда стоял джип со знакомым номером, светя фарами. Я недоверчиво на него покосилась, уверенная что обозналась, но тут открылось окошечко и оттуда высунулся Зырян собственной персоной.
   — Чего стоишь, садись да поедем, — велел он.
   Я забралась на заднее сидение, посмотрела на Зыряна и Толика, его телохранителя, и спросила:
   — А где ребята, которых ты мне отрядил?
   — Я сам поеду с тобой, — отозвался Зырян.
   Я пожала плечами — дело его.
   По дороге я подробно рассказала Зыряну про то, чего я накопала.
   — Молодец, — уважительно посмотрел он на меня. — Хоть и не нашла ее, но, гляжу, серьезно к делу подошла.
   — А куда деваться? — буркнула я, достала маникюрную пилку и принялась полировать когти.
   — Слушай, Марья, — пробасил Толик из-за руля, — меня один вопрос мучает.
   — Ну? — отозвалась я, не отрываясь от полировки.
   — Я вчера ездил на ту поляну. Как та баба-то успокоилась? На теле ведь не ранки, да и на отравление не похоже.
   — Молнией ее пришибло, — спокойно ответила я.
   — Как молнией? — переспросил Толик.
   — Обыкновенно, — я подула на когти, стряхивая мельчайшие опилки и подняла на него взгляд. — Молния в нее ударила под сердце, со спины вышла.
   Толик с Зыряном переглянулись.
   — Какая к черту молния в декабре месяце? — бормотнул Зырян.
   — Фиолетовая, — пояснила я.
   Мы помолчали, потом Толик сказал:
   — А ведь и верно было там под грудью и со спины два следа каких — то странных.
   — Ну, Марья, ты даешь, — только и смог сказать Зырян.
   — Да ладно вам, — оборвала я его. — Зырян, я что тебе за уборку должна?
   — Девку найди — и в расчете, — как-то задумчиво отозвался он.
   Остаток пути мы молчали. Толик следил за дорогой, я дремала. Что делал Зырян, мне видно не было.
   Въехав в Екатеринград, Толик меня окликнул:
   — Ну, Марья, просыпайся.
   Я протерла глаза и недовольно отозвалась:
   — Чего надо-то?
   — Говори куда ехать.
   Я еще раз протерла глаза, потянулась, зевнула и объяснила дорогу. Через десять минут мы были у «Белого таракана». Назвал же кто — то …
   Толик лихо припарковался у самых дверей, и я лениво выползла на улицу. Хотелось спать, если честно.
   Хлопнули дверцы, и мои соратники бодренько выкатились на морозный воздух.
   — Идем, что ли? — посмотрел Толик на Зыряна.
   — Идем, — согласилась я за него.
   Дым в «Белом таракане» стоял коромыслом. На маленькой круглой эстраде почем зря драл глотку бородатый дядя с гитарой, выводя заунывные рулады, какие — то молодчики — либо бородатые и лохматые, либо наоборот с бритым черепом — хлестали пиво и тискали подружек. В общем, все было именно так, как Марина, подруга Ларисы мне и описывала. Видимо, за прошедшее десятилетие в этом славном местечке мало что изменилось.
   — Держитесь рядом, я тут человечка пойду поищу, — прокричала я своим защитникам, пытаясь перекричать дядю на эстраде.
   Они синхронно кивнули, и я стала деловито проталкиваться через толпу.
   Того мужика-пушера я отыскала в два счета. Оказывается, он тут служил барменом, стоял за стойкой и меланхолично протирал бокалы.
   — Привет, — склонилась я над стойкой и улыбнулась ему.
   — Чего надо? — хмуро отозвался он, глядя куда-то мне за спину.
   — Поговорить, как всегда.
   — Я на работе.
   — Сотку баксов дам, — как всегда прямолинейно пообещала я.
   Он кинул на меня безразличный взгляд и гаркнул:
   — Вадик!!!
   В поле моего зрения появился двухметровый качок. Я тоскливо посмотрела на него и подавила желание перекреститься. Черт возьми, и чем я думала? У этого наркодилера недоделанного тут друзей — товарищей полный бар, что Зырян с Толиком сделают?
   — Чего? — лениво отозвался Вадик.
   — Постой тут, мне отойти надо на минутку, — сказал ему мужик и кинул полотенце, которым он протирал бокалы.
   Вадик молча протиснулся за стойку, а я опять чуть было не перекрестилась — теперь уже от облегчения. Мы протиснулись на улицу, обогнули подвыпившую компанию и встали около нашего джипа.
   — Ну? — спросил мужик, почесывая в паху.
   — Помнишь, мы с тобой в прошлый раз говорили и ты про некоего Олега упоминал? — спросила я.
   — Ну? — снова изрек мужик после минутного молчания.
   — Адресок бы его.
   — А хрен его знает, — пожал мужик плечами.
   — Да я тебе сейчас такой хрен покажу, не унесешь! — зловеще начал Толик.
   — Да погоди, все нормально, — досадливо отмахнулась я от него и снова обратилась к мужику : — А кто знает?
   — Слушай, ну ты и вопросы задаешь, — мужик честно нахмурился, изображая мыслительный процесс, по истечении которого выдал: — А хрен его знает. Он с нашими уже много лет не общается. Ты б меня еще про двенадцатую пятилетку спросила!
   — А что такое пятилетка? — теперь нахмурилась я.
   — Молодо-зелено, — неодобрительно посмотрел на меня мужик.
   — Ну ладно, — сдалась я. — Про адрес этого Олега ты ничего не знаешь, тогда скажи хотя бы его фамилию.
   — Фамилию-то чего б не сказать — Росомахин он, — снова индифферентно сообщил мужик.
   — Росомахин? — озадаченно посмотрела я на него.
   — Росомахин, — подтвердил мужик.
   — Или я дура… — в глубокой задумчивости произнесла я коронную фразу, вытащила бумажник и отдала мужику сотку.
   — Все что ли? — обрадовался он.
   — Все, — кивнула я.
   Мужик обрадовался, быстро заныкал деньги в карман штанов и на прощание сказал:
   — Ты это, если что, еще подъезжай, я тут всегда тусуюсь.
   Ну вот, а в прошлый раз закопать хотел. И еще говорят что за деньги не купить эмоции. Как же! Еще один визит в сие заведение — и этот мужичонка меня полюбит. От всего сердца.
   Мы проводили его долгими взглядами, сели в джип и Зырян недовольно произнес:
   — Что-то я твоих методов понять не могу.
   — Методы у меня обыкновенные — товарно — денежные, — сообщила я. — У них есть инфа, у меня — деньги. Вот и произвожу обмен.
   — Да что мне твой обмен — ты мне скажи нафиг ты ему ни за что сотку баксов дала!
   — А вот тут ты сильно ошибаешься, Зырян. Инфа у него суперценная. Так что, Толик, поехали в гости!
   Дорогу я помнила отлично, на этот раз гаишников трясти не пришлось. Еще пятнадцать минут — и мы остановились перед домом из желтого кирпича.
   — В общем так, други мои, — сказала я соратникам. — Там женщина и маленький ребенок. Дом приличный. Охрана. Так что — дебоши не устраивать.
   — Поучи еще, — презрительно бросил Зырян.
   — Я не учу я обрисовываю ситуацию, — терпеливо разъяснила я. — Так что — делаем так. Заходим в квартиру — я беседую, вы меня подстраховываете.
   — Да уж лучше я сам побеседую, — властно сказал Зырян.
   — Зырян, — вздохнула я. — Это МОЁ расследование. Это Я вытянула все ниточки. Наконец, я просила меня подстраховать, а не ломать мне всю игру. Не нравится второстепенная роль — вперед, но я умываю руки и ты ко мне претензий не имеешь.
   Зырян побагровел, открыл рот, но вдруг его захлопнул и мирно сказал:
   — Хорошо.
   Я кивнула, достала сотовый и набрала номер Марины, оставшийся на определителе с ее прошлого звонка.
   — Алло! — бодро сказала она.
   — Здравствуйте, Марина, это Марья, помните меня?
   — Помню, — сказала она с недоумением.
   — Я около вас, вы мне разрешите на секундочку забежать? Надо кое-что уточнить.
   Она помолчала, после чего с некоторым неудовольствием в голосе спросила:
   — А по телефону нельзя уточнить? Я ребенка укладываю.
   — Много времени я не займу, обещаю.
   — Ладно, — вздохнула она. — Сейчас предупрежу охрану.
   Я отключилась и кивнула парням:
   — Идем!
   И мы пошли.
   В холле я уверенно бросила секьюрити:
   — К Росомахиным, Марина должна была вам позвонить, — и не притормаживая пошла к лифтам. Я опасалась, что Марина могла обмолвиться о количестве гостей.
   Пронесло.
   Мы выгрузились на Маринином этаже, парни стали в углу, а я позвонила в дверь.
   Через минуту — достаточно долгий срок! — она открылась и Марина, в шелковом халатике и тапочках с помпончиками появилась на пороге.
   — Извините ради бога за поздний визит! — сердечно сказала я и вошла в квартиру, проталкивая хозяйку впереди себя. Тут, как по волшебству сзади нарисовались парни.
   Марина в ужасе смотрела на них, поняв, что случилось что-то недоброе.
   — Успокойтесь, все нормально, — сказала я.
   Она перевела взгляд на меня и вымолвила:
   — Это что?
   — Это мои друзья, не стоит их опасаться, — я ободряюще похлопала ее по плечу. — Мы собственно к Олегу. Он дома?
   — Нет, — полузадушенным голосом пискнула она.
   Черт возьми! Я оказалась права. Когда тот мужик из «Таракана» сказал, что фамилия у Олега — Росомахин, меня как кольнуло. Марина тоже Росомахина. И она знает Ларису…
   — Вот черт, — вздохнула я. — Парни, вы пока выйдите в подъезд, а? Не в службу, а в дружбу. Видите, человек вас боится.
   — А чего нас бояться, — мрачно сказал Зырян, но все же вышел.
   — Свисти если что! — сказал напоследок Толик, кивнув на сотовый.
   Я проводила их взглядами — черт возьми, я уж как-то привыкла к ним, и не замечаю их вида матерых уголовников. Потом обернулась к Марине и в упор спросила:
   — Лора где?
   — Не знаю! — снова пискнула она.
   — Позвать может этих? — кивнула я на дверь. — Они по-другому спросят.
   Марина со страхом посмотрела на меня и тут раздался голос:
   — Не орите, ребенка разбудите.
   Я повернулась — в дверях, ведущих вглубь квартиры стояла Лариса Воронова в длинной ночной рубашке. Я в первый раз видела ее живьем, однако не признать ее было сложно. У нее все так же была девичья хрупкая фигурка, русая коса по пояс и длинное лицо Мадонны с икон.
   — Ну, здравствуй, — медленно сказала я.
   — Пошли в комнату, — пригласила меня Лариса.
   Мы вошли в гостиную, Марина тут же засуетилась:
   — Девочки, может, вам печенья?
   — Неси, — кивнула я.
   — Рассказывай, чего искала меня, — сказала Лариса. В кресло она не села, встала у полок со всякими декоративными финтифлюшками.
   — Муж тебя твой разыскивает, — вздохнула я. Почему-то мне до ужаса было жаль Ларису, сама не знаю почему. — И деньги свои тоже.
   — Муж? — захохотала она, — деньги? Слышишь, Маринка, тут за деньгами приехали!
   Она стояла у полок, и хохотала, отвернувшись от нас. Худенькие плечи вздрагивали под тонким белым батистом, и в какой-то момент я поняла — она больше не смеется. Она рыдает.
   — Лорик! — вскрикнула Марина, бросила на стол поднос с печением и кофе, и кинулась к ней. — Ну успокойся, прошу тебя, что теперь?
   «То ли я дура…», — снова подумалось мне.
   — А нету денег-то! — снова повернула ко мне зареванное злое лицо Лариса. — Тю-тю! Ноги они сделали!
   — Не шути так, — предостерегла я ее. — За такие деньги…
   — А то я совсем дура, и не понимаю, что за такие деньги бывает? — иронично усмехнулась она.
   — Ты лучше скажи, где деньги, может их еще вернуть можно, — сказала я.
   — Деньги? — снова истерично захохотала она и повернулась к Марине. — Ну что, Маринка, ты часом не в курсе, где твой муж, а?
   Марина села прямо на низкий столик и тихо заплакала.
   — Девчонки, можно по порядку? — попросила я.
   — Да отчего же нельзя? — зло сказала Лариса. — Слушай!
   С Олегом Лариса познакомилась случайно. Ей было тогда всего шестнадцать лет, когда она задержалась на дне рождения у подруги и поэтому возвращалась домой поздно ночью. Автобусы уже не ходили, родителям она звонить не захотела — девчонки выпили немного шампанского, и Лариса жутко боялась, что отец унюхает запах спиртного. Разумеется, произошло то что и следовало ожидать. В темной улочке на нее напал какой-то отморозок. Времена такие были — проституток не было, большинство девушек было «порядочными», то есть на них надо было жениться, а потом уж заниматься сексом, так что изнасилований в те годы было полно.
   Однако Ларисе повезло — ее успел спасти проходящий мимо парень. Он в лучших традициях хэппи-энда и принца девичьих грез настучал насильнику, и тот уполз, поскуливая и зализывая раны. А парень галантно проводил девушку до самого дома, и назначил свидание.
   — Лучше бы меня тогда изнасиловали, — всхлипнула Лариса и закрыла лицо руками.
   Но как бы то ни было, Олег — а это был именно он, и Лариса начали встречаться. Сначала все было прекрасно — Олег красиво за ней ухаживал, дарил цветы. Лариса, абсолютно не привыкшая к такому, конечно же размякла и влюбилась без памяти.
   Однако — ничто не вечно под луной, как сказал поэт. Прошло месяца три, и Ларисиному принцу наскучила молодая глупышка. У него появилась новая пассия — Раечка, дочка продюсера «Наутилуса Помпилиуса». Лора, рыдая, устроила ему скандал на тему — чем она меня лучше? На самом деле я думаю — что ничем, как ни крути, а Воронова — красавица. Скорей всего в Раечке Олега привлекла новизна, не все люди могут пользоваться всю жизнь одним сортом зубной пасты. Однако Олег сказал Лоре: «Я музыкант. У меня нет денег на раскрутку. А Раин отец — продюсер». И Лариса поняла — от счастья с любимым ее отделяет лишь энное количество дензнаков.
   Иногда люди, нежно шепча «Я тебя люблю», тут же прячутся в кусты, как только доходит дело до каких — то жертв и поступков ради любимого. Но не такова была Лора. И она методично принялась изыскивать средства. Родители ей давали мало, и никакими методами разжалобить их было невозможно. Отец считал, что нельзя баловать детей — в своем университете он насмотрелся на самоуверенно-противных мажориков, и не хотел чтобы его дочь была такой же. И тогда Лора стала красть, выманивать деньги у Марины, и зарабатывать их в гостинице. Олег благосклонно приношения брал, лениво занимался с ней сексом, однако Лора чувствовала — она у любимого в списке приоритетов где — то между вышиванием крестиком и кулинарией. И это при том, что Олег, разумеется, ничем таким сроду не занимался. Лариса плакала и говорила, что она ради него пошла на все — Олег пожимал плечами и говорил с недоумением : «Я разве тебя о чем-то просил?». Лариса пробовала скандалить — Олег мгновенно находил другую подружку. И постепенно у Ларисы отложилось где-то в подсознании — любимый ласков, когда она приносит ему деньги.
   — Какой бред! — не выдержала я, поморщившись. — Ларис, ты такую чушь несешь, что аж слушать не могу.
   — А ты послушай, раз искала!
   — Тогда не ври! — жестко сказала я. — Стала б я ради какого-то козла проституцией деньги ему зарабатывать!
   — Это сейчас понятно, что он козел, а я дура, — снова заструились слезы по ее тонкому лицу, — а когда тебе шестнадцать лет и нет никакого опыта в жизни — все совсем по другому смотрится.
   — Но трахаться за деньги!!!
   — А что мне было делать? У Олега лейкемию нашли через некоторое время, а когда любимый умирает, на все пойдешь.
   — Лейкемия??? — расхохоталась я и в упор взглянула на Марину. — Где-то я эту сказку уже слыхала, не так ли???
   — Я знаю теперь, что она мне врала, — спокойно отозвалась та. — Но и Лорик была обманута Олегом.
   — Да, — кивнула Лора, — просто когда меня Маринка схватила за руку, я ничего умнее не придумала, как сказать то, что плел мне Олег.
   — Ну да, ну да, — скептически покачала я головой. — А ты ему и поверила, неужто здорового лося от смертельно больного человека отличить не могла?
   — Не могла! — тихо ответила она. — Сейчас — то я понимаю, что разговор о лейкемии пошел тогда, когда я чуть от него не ушла. Перестала ходить в бар и в … гостиницу. Тогда он и упомянул невзначай что осталось ему совсем немного, и он хочет прожить это время со мной. И я, поревев, снова отправилась на заработки, только теперь у меня была цель — спасти любимого. В шестнадцать лет в этом не разбираешься — что кто-то тебе врет, и что тебя используют…
   Я взглянула на нее, воробышком сжавшуюся на кресле, и вдруг я ей поверила. На какой-то миг я вспомнила себя, шестнадцатилетнюю. Ленка Осипова тогда всем рассказывала что в нее влюбился Юра Шатунов, по которому дружно вздыхали в то время все девчонки страны, он пишет ей письма и приезжает в наш город для тайных свиданий. И мы ей все дружно верили и отчаянно завидовали!
   Ирка Козлова пела ту же песню, но с главным героем в виде потрясающе красивого историка, которого в том году после института прислали к нам в школу. Якобы у них любовь, свидания и все такое, однако они вынуждены в школе все это тщательно скрывать. Посему мы не удивлялись, когда красавец — историк со вздохом шлепал глупой Козловой цвайку в дневник — и отчаянно ей завидовали.
   А сама я? Однажды я пришла в школу и рассказала всем о том, что вчера я видела НЛО, возвращаясь с катка. Это тогда было крайне модной темой. Подробнейше, то и дело сбиваясь в деталях, я рассказывала затаившим дыхание девчонкам про летающую тарелку. Мне просто хотелось внимания. И я его получила — на долгих две недели, потом это как-то приелось. Глупо с моей стороны, однако — мне все поверили, никто ни минуты не усомнился!
   Да много было всего в шестнадцать-семнадцать, чему мы, наивные, верили совершенно вопреки здравому смыслу.
   — Ладно, Лор, проехали, — вздохнула я. — Рассказывай дальше.
   А дальше — дальше продолжалось все по прежнему. Лара крутилась изо всех сил, стараясь заработать. И черт знает сколько бы это длилось, если бы ее однажды не избил с перепою один заезжий придурок.
   Что дальше было — я знаю. Ларису увезли в больницу, а когда ее выписали — она с ужасом узнала о смерти отца и своем позоре. Мать ее не пустила на порог, и Лариса побрела в «Таракан», где вечерами, несмотря на смертельную болезнь тусовался Олег. Она наивно надеялась, что Олег ей поможет. Ведь она ради него пошла на это, и он знал, как она зарабатывает деньги.
   В «Таракане» она увидела своего любимого Олега и Марину, свою лучшую подружку, у него на коленях. Они целовались, смеялись и о чем-то болтали.
   — Даже так? — подняла я бровь, глядя на Марину. Вот уж не подумала на такую домашнюю девочку.
   — Так получилось, — жалобно сказала она, пряча глаза. — Я их несколько раз вместе случайно видела, и поняла что он ее парень, ну и решила с ним поговорить. А он назначил мне встречу в кафе, угощал, слова такие говорил…
   И она снова заплакала.
   Вот черт! Сидят две клуши и ревут, что ты будешь делать…
   — Успокойся, Марин, — потянулась к ней Лора. — Я знаю, какой он гад двуличный, и тебя совсем не виню.
   — Он мне сказал что я ему с первого взгляда понравилась, а с тобой у него давно все кончено, однако ты за ним бегаешь и ревнуешь ко всем, — рыдала Марина.
   — Перестаньте, а? — прикрикнула я и посмотрела на Лору. — В общем, ну увидела ты их, и что дальше было?
   Она вздохнула, выравнивая сбившееся от слез дыхание и продолжила.
   Не помня себя от бешенства, Лариса накинулась тогда на Олега, ее еле оттащили и вышвырнули за дверь. И тогда она села на скамейку и горько зарыдала. Жизнь казалась конченной.
   Через несколько минут рядом кто-то присел. Лариса обрадовано подумала, что это Олег, но это была Марина. «Прости, Лорка, если можешь, — заревела она. — Тебе и так худо, а тут еще и я. Люблю я его!» «Посмотри до чего меня эта любовь довела», — только и сказала Лариса. Злости на подружку у нее не было абсолютно. Посидев и поговорив, они выработали план — Ларисе как-то надо было выкарабкиваться из этого дерьма. Съездили к Марине домой, взяли ключи от квартиры ее бабушки, которая умерла летом, и временно поселили туда Ларису. Через несколько дней Марина забрала документы из университета, собрала ей свою одежду — у Лоры из вещей было только то, в чем ее в больницу забрали, дала денег и посадила Ларису на поезд до Заславска. На перроне они обнялись и Лариса пообещала написать, как устроится. Однако ни разу так и не написала.
   А дальше Ларисе улыбнулось счастье. Настрадавшейся девчонке попалась Людочка и ее мать, которые стали ей семьей. Основательно хлебнув горя, Лара стала ценить такие вещи, как людское участие, дружба, надежность. Она радовалась, что у нее появилась хоть такая, но семья, старалась помогать и Люде и ее матери изо всех сил. На последнем курсе Люда влюбилась в Вовку, сына мэра, а он как на грех заглядывался на Ларису. И что бы вы думали? У Лоры и мысли не возникло, что Вовка — отличный жених, выгодная партия. Она с блеском провела пиар — компанию, разрекламировала Людочку Вовке так, что вконец замороченный парень свято уверовал — лучшей девушки, чем Люда в городе нет.
   Прошла весна, девчонки сдали сессию и не за горами была свадьба. Однажды Людочка убежала на свидание, а Лариса пошла на пляж одна. И тут злой рок снова поглумился над ней. На пляже она повстречалась с Олегом, который приехал сюда вместе с ударником своей группы, у того в Заславске жила какая-то родня. Лариса за четыре года позабыла все плохое о нем, и не поверила своему счастью, снова увидев любимого. Они снова провели вместе ночь, Лора рассказывала про свою жизнь, про Людочку и ее мать, и домой вернулась под утро. Теперь, после окончания учёбы девчонки переехали жить из общежития к Людиной матери. Вечером ее опять ждало свидание с любимым.