Стрельцова Маша. Помело для лысой красавицы

   А в обед пришли менты и сказали что мать Люды убили с целью ограбления. Люда в это время была у Вовки, Лариса в шоке ответила на вопросы милиционеров, что-то подписала и пошла к Олегу. Однако тот, как оказалось, уже уехал.
   И Лариса внезапно осознала — она вчера звала Олега с утра в гости, мол, мать Люды уйдет с утра деньги на свадьбу в сберкассу получать, и дома никого не будет. И Олег проводил ее до дома, но сказал чтобы ждала его только вечером. Вспомнилась история, приключившаяся в Екатеринграде.
   И ей стало страшно.
   Страшно от мысли, что это Олег ударил мать Люды отрезком трубы по голове и забрал деньги. Не слова не говоря, она собрала немудреные пожитки и уехала вечерним поездом. Он или не он это сделал — Лариса до сих пор не знает, только вот Людочке взглянуть в глаза она просто больше не сможет никогда.
   Поезд оказался до моего города, Лариса сошла на вокзале, дождалась утра и пошла устраиваться на работу. В кармане у нее лежал диплом о высшем юридическом образовании, и ее без проблем приняли в Калининский ГОМ паспортисткой, тут же выдали ей комнату в общежитии и Лариса попыталась начать жить с чистого листа. Несколько лет пролетели в по схеме работа — дом, молоденькие милиционеры пробовали за ней ухаживать, однако Лариса без колебаний отшивала их. Она завела кошку, купила телевизор и смотрела по вечерам сериалы. В общем, она была вполне довольна своей жизнью.
   Полгода назад Лариса пошла в ЦУМ выбирать подарок сослуживице на день рождения, и прямо в дверях магазина наткнулась на Олега. Тот избавился от юношеской худобы, стал этаким румяным молодчиком, однако Лора без колебаний признала его. И он ее, разумеется тоже. Подхватив девушку под локоть, Олег увлек ее в стоящее рядом кафе и принялся расспрашивать про житье-бытье. В общем, они снова стали любовниками. Олег жил в Екатеринграде, куда Лариса до сих пор боялась вернуться, но он достаточно часто наезжал — пару выходных в месяц он проводил с ней.
   — Что-то я тебя не пойму, — снова в который раз за ее повествование поморщилась я. — То ты рассказываешь что он такой-сякой, то — что по его первому зову как собачонка за ним бежишь. Нелогично!
   — Послушай, ты когда — нибудь кого — нибудь любила? — устало спросила Лора. — Любимого всегда оправдываешь, пока есть надежда…
   — На что? — не поняла я.
   — Черт его знает на что, — пожала она плечами. — Наверно, на семью. На дом. На детишек. На то чтобы он всегда будет с тобой рядом, просто надо выстоять какой-то сложный момент.
   И я заткнулась…
   Я поняла что она хотела сказать…
   И теперь уже без возражения слушала дальше.
   Однажды Лариса не выдержала и спросила — не пора ли им пожениться? Олег потупил взор и признался, что когда Лариса уехала, гадкая Марина женила его на себе. Забеременела и женила. А куда ему, бедному, было деваться? У нее отец вон какая шишка, махом бы Олега по асфальту размазал.
   Лариса тогда не выдержала и тихо, безнадежно заплакала. А Олег сел рядом, гладил ее по головке и говорил, что Марина давно ему опостылела, и он уже давно думает как бы от нее избавиться. Развод невозможен — отец Марины этого не допустит, так что остается только подождать, пока Олег заработает достаточно денег на побег. У него в загранпаспорте есть действующая шенгенская виза, Ларисе ее сделать не составит труда, так что все упирается в деньги.
   Лариса утерла слезы и задумалась.
   А на следующий день она на работе открыла свой мэйл и увидела там письмо от Наташи Беловой. Тут — то и родился у нее план.
   Давным-давно у нее дома валялся паспорт на имя Усольцевой Ани — девушка пришла менять его на паспорт нового образца, и Лариса не могла не обратить внимания, до чего они похожи. И поэтому частенько доставала старый паспорт из стопки приготовленных на уничтожение, чтобы показать подружкам и поахать. Так и вышло, что когда паспорта унесли, этот остался лежать в столе у Ларисы. И вот теперь она его достала и решила использовать, чтобы не светить свое имя — дурочка надеялась на благополучный исход.
   Кстати, с паспортом ее афера полностью удалась. Никому и в голову не пришло пробивать данные. Она спокойно сняла квартиру в агентстве по найму, спокойно вышла замуж за придурочного братца и даже без проблем открыла в банке счет.
   Ну пока суд да дело, Лариса ответила Наташе на ее мэйл, оплатила ее услуги и получила свои анкеты. Ответило шестнадцать мужчин, с пятнадцатью она встречалась, и троих ей удалось развести на деньги.
   Эрик из Германии выдал ей тридцать тысяч евро на лечение после тяжелого выкидыша — память о ночи любви с ним, с пожеланиями их скорейшей свадьбы.
   Дэвид из Алабамы оказался жадноват, и с него удалось вытянуть только двадцать тысяч на оформление визы к нему и различные взятки.
   Однако больше всех отличился братец. Ларисе он сразу объяснил, что денег у него куры не клюют, и ради такой красотки он ничего не пожалеет. Он и правда сорил деньгами направо — налево, купил Ларисе кучу дорогой эксклюзивной одежды, и она поняла — вот он, шанс!
   Перед отъездом они расписались, а через две недели Лариса закрыла счет и вручила своему обожаемому Олегу все до последнего цента деньги.
   Он взял ее паспорт, уехал в Москву — получать для Ларисы загранпаспорт и визу, а на следующий день к ней в кабинет вломилась Марина.
   Оказалось, Олег сложил в чемодан смену белья, томик Макиавелли и улетел в Москву самолетом. На прощание сказал:
   — Не ори, папенька тебе поможет ребенка поднять, и найди эту дуру, Лариску да спрячь ее, или вас всех вместе закопают. Адрес ее на холодильнике.
 
   Лариса замолчала, подошла к двери на балкон и распахнула ее.
   — Жарко тут, — безразлично сказала она.
   Рассказывая про предательство любимого, она плакала не переставая. Марина, наоборот сидела с каменным лицом, изредка злобно повторяя: «Козел, какой же он козел!!!»
   Мне ее было жалко до ужаса. Мужики — они ведь хорошего к себе отношения не ценят. Этому Олегу, козлу, молиться б на Ларису за то что она его так любит, на все ради него готова, а он ей в благодарность жизнь сломал.
   — Господи, Лариса, где ж твоя голова — то была? — с состраданием спросила я.
   — Догадайся, — пожала она худенькими плечами.
   — Слышь, ты, мочалка, хорош на жалость давить, собирайся-ка, — гнусным голосом сказал Зырян.
   Я обмерла — уж и забыла про него — повернулась и увидела их с Толиком у дверей комнаты.
   — Вы как сюда попали? — вскрикнула Марина.
   — Запирать надо было, — отрубил Толик.
   — Я запирала ! — пропищала она.
   — Значит плохо!
   Лариса, бледная как мел смотрела то на идущего к ней Толика, то на Зыряна. Лица Толика я не видела, но вот Зырян на нее смотрел так, что я в этот момент поняла — Лариса не жилец. Они ее убьют.
   — Нет, нет! — вытянув руки, Лариса отступала от Толика, и безграничный ужас плескался у нее в глазах. — Нет!!!
   — Не дергайся, — жестко сказал Толик, почти уже схвативший ее. И тут Лариса выскользнула из-под его руки, раздался треск и в руке у него остался длинный белый клок ткани.
   И мне было видно со своего кресла, как она рванулась на балкон, большой неповоротливый Толик за ней, потом он заслонил выход на балкон и так и остался почему — то стоять. А в воздухе раздался безнадежный, отчаянный девичий крик…
   Толик постоял немного, потом повернулся к Зыряну и сказал:
   — Слышь, а она того…
   — Какое того? — зло спросил он и побежал на балкон, оставляя на светлом паркете грязные следы.
   — Что случилось? — шепотом спросила Марина, с ужасом глядя на меня.
   Я отвела взгляд.
   Или я дура….
   Если Лариса рассмотрела в глазах Толика то же, что и я в глазах Зыряна, так может она и правильно сделала. Все равно ее бы убили за полмиллиона. Только не так милосердно и быстро, как она выбрала сама. Восьмой этаж, внизу вымощенный камнем двор. И две секунды страха в полете…
 
   Возвращались мы домой в полном молчании. Никому не хотелось говорить. Ларису увезли в реанимацию, Толика подозрительный Зырян оставил ее охранять. Типа Лариса могла убежать!
   У моего дома я спросила у Зыряна:
   — Мать-то теперь отпустишь?
   — Уговор был на девку и полмиллиона, — хмуро сказал он.
   — Зырян, — вздохнула я. — Ты ведь уже наверняка разобрался, что я ни за что ни про что встряла. Я и так провернула кучу работы, а полмиллиона у меня все равно нет, должен понимать.
   — Ты меня за дурака не держи, — посоветовал Зырян мерзким голосом. — Деньги пропали по твоей вине, тебе их и возвращать. Нечего брачные аферы разводить было!
   — Да ничего я не разводила, — вздохнула я. — Можешь держать мою мать у себя до скончания веков, я буду только рада.
   — Да мне ее проще успокоить, — процедил Зырян, — и не забывай что ее жизнь полмиллиона не стоит.
   Я вылезла из джипа, зашла в подъезд и пошагала по ступенькам лестницы. Лифт вызывать мне не хотелось.
   На пятом этаже я стукнулась к Сереге в квартиру, и стучалась минут пять, пока на пороге не объявилась злющая заспанная бабуся.
   — Ты чего по ночам моду взяла ходить? — напустилась она на меня.
   — Да мне б Серегу, — сконфуженно произнесла я.
   — Нету твово Сереги уж третий день дома! — недовольно ответила она.
   — Ну тогда я пойду, спокойной ночи! — улыбнулась я, бочком отходя снова на лестницу.
   Бабка со стуком захлопнула бронированную дверь, а я вскинула руку и посмотрела на часики. Бог мой, было уже третий час ночи! Еще бы мне были рады! Бабулька у нас правильная — ровно в девять ложится в кроватку, смотрит программу «Время» и на боковую. Зато и встает в шесть утра. Вот и я добралась до своей кроватки, разделась и пошла на боковую.
   Всю ночь мне снились распластанные на земле Богородицы, припавшие к ней, словно в последней мольбе: «Помоги…»
 
   Утром я встала, почистила зубки и полезла в Интернет. Хоть я и брякнула вчера Зыряну, что якобы денег платить за мать не буду, а только куда денешься? Понятно что выручать мать надо.
   Я зашла на сайт своего банка, залогинилась и принялась разбирать английские буковки — информацию по своему счету.
   На сайте был какой-то сбой, руки бы оторвать их ленивому админу — счет оказался просто закрытым.
   Я встала, достала бумажки на свои вклады, поднапрягла извилины и вычитала, что счет закрывается в случае нулевого баланса.
   «Хм, — подумалось тут мне, — может вовсе и не админ виноват? Может я просто вытаскала деньги на баночки Оксане? Я ж тогда не в себе малость была, за цифрами не следила».
   Я снова перешла на главную страницу сайта, набрала номер другого счета, пароль у меня ко всем пяти счетам общий — magdalena, чтоб не забыть, подождала пока загрузится страница и офигела. Счет оказался закрыт.
   Я в полной прострации начала проверять остальные счета, и выяснила, что мне осталось на хлеб с маслом шестьсот с хвостиком тысяч.
   Протянув руку, я схватила трубку телефона, трясущимися руками набрала много цифр, и с первого раза дозвонилась в свой банк. Безбожно коверкая английские слова, но восполняя это экспрессивностью выражений, я наконец добилась того, чтобы клерк меня понял. Он вежливо меня успокоил, посмотрел свои файлы и сказал — что да, действительно, деньги сняты со счета и переведены на другой счет в моем городе несколько дней назад. На имя Грушко Оксаны.
   «Серега!» — озарило меня и я от злости чуть было не наорала на клерка. Тот тем временем объяснял, что я выбрала анонимный вид вклада, и потому владелец — любой, кому известен пароль.
   Я бросила трубку и в ярости заходила по комнате. Ну конечно! Я вспомнила, как в первый день приезда я достала документы по вкладам, просматривала их, но тут раздался звонок в дверь, и я пошла открывать, бросив бумаги на столик в прихожей. Потом мы с бабой Грапой пошли в кухню, а Серега чего-то долго снимал ботинки. На тех бумагах сверху листа я и пароль приписала!!!
   Причем — незадолго до этого от меня ушла Оксана, и Серега с бабкой явились, точно зная что я дома — откуда?
   Дура!!!
   Какая же я дура!!
   Вот тебе и любовь до гроба!!!
   А теперь этот козлик стопудово скажет — мол, ничего не знаю, был под заклятием. Ну ничего, сколько веревочке не виться — а в руки мои он попадет. Вот только надо избавиться от наркомании — и вернуть Силу. Я как узнала про наркотики — сразу поняла, отчего у меня с магией такие проблемы стали. Магия и наркотики — словно огонь и вода. Наркоман не имеет Силы, Сила извне для него опасней яда.
   Злая как сто чертей, я снова села к компу и поменяла пароль на имя любимой кошки. Как в анекдоте — «Sh#kkn!gd%aa! Кыс-кыс-кыс!» Тиха украинская ночь, и вряд ли Серега еще полезет сюда, однако сало лучше перепрятать.
   Я сбегала в кухню, попила из последней драгоценной баночки, подумала и позвонила Корабельникову.
   — Эт Лисица.
   — Ну здравствуй. Тут тебя ребятки обыскались, где была? Еще вчера вечером анализ был готов!
   — И чего нашли?
   — Гидрохлорид кокаина нашли, — хмыкнул Витька, — если по-русски — то соль кокаина, которая может растворяться в воде. Это что, тебе врач прописал?
   — Ага, — кивнула я и отключилась.
   Кто бы сомневался, что там наркотик.
   Потом я налила кофе, сделала бутерброд с сыром и задумалась — что делать?
   На повестке дня было два вопроса. Как технично получить деньги на выкуп матери (в банке тоже люди сидят и я не хотела чтобы поползли слухи), а так же надо было вылечиться от наркомании.
   Подумав, я набрала номер Грицацуевой, черной ведьмы, с которой я в прошлом сильно конфликтовала, теперь же — лучшую подружку моей бабы Грапы.
   — Привет, — сказала я ей, одновременно жуя бутерброд.
   — Здравствуй, Мария, — отозвалась она. — С чем пожаловала?
   — Слушай, кто из ваших от наркомании лечит лучше? — спросила я ее.
   Белые ведьмы с таким вообще не связывались, отдача была такая, что люди по полгода отойти не могли. А темные — темным нормально, вреда не причиняло.
   — Ну я, — скромно призналась она.
   — Отлично! — порадовалась я. — Сколько стоит — первый вопрос, и сколько это занимает по времени — второй.
   — Эх, дорогая моя, — вздохнула она. — Насчет стоимости скажу так — грех брать плату за такое. Бесплатно мы этот ритуал делаем, иначе и скопытиться недолго.
   — Бесплатно??? — поразилась я и засмеялась: — У тебя там в сенках очередь стоит, наверно?
   — Очереди нет, потому что мы вообще по этому ритуалу редко работаем, — не поняла она шутки. — Какой смысл горбатиться бесплатно?
   — А натуральный обмен? — осторожно спросила я. — В смысле баш на баш, ты мне ритуал, я тебе тоже чего — нибудь нужное сделаю…
   — Не работает это так! Надо чтобы совсем бескорыстно! Погоди-ка! — вдруг спохватилась она. — Ты сказала — «Я» ? Тебе что ли ритуал надо?
   — Ой только давай без сплетен на весь город — «Марья стала наркоманкой»! — поморщилась я. — Да, мне! Я ведь раком болела, меня на очень сильные обезболивающие садили, так что у меня теперь к ним привычка.
   — Вон оно как…. — раздумчиво протянула Грицацуиха. — Ну конечно, тебе-то я проведу ритуал. Вечерком, часиков в шесть будь у меня. Только неуколотая. И кольцо какое-нибудь принеси.
   — Я не колюсь, — обиделась я.
   — Ах, ну да, ну да, — несколько рассеянно сказала Грицацуиха. — Ладно, Марья, пойду готовиться.
   — Погоди! — остановила я ее. — Скажи-ка мне, через сколько зависимость пропадет?
   — Ну я сделаю, а потом тебе придется неделю перекумаривать самой. Выдержишь, переломаешься — через недельку будешь свободна. Нет — второй раз ритуал не делается, сразу предупреждаю.
   — Я за неделю помру, — твердо сказала я, вспомнив, какие жесточайшие боли обрушивались на меня, если я долго не пила отварчика.
   — Значит перекумаривай на водке, — ответила она.
   — Это как?
   — Просто. Запасись сразу ящиком водки и не давай себе протрезветь, напивайся по-черному.
   — Отличная метода, — кивнула я. — А через неделю я становлюсь алкоголичкой. Чем не альтернатива?
   — За неделю не станешь, — заверила она меня. — Все, Марья, мне некогда, жду в шесть. Пока!
   — Бай-бай! — кисло сказала я.
   Потом дожевала бутербродик, достала из холодильника копченую курочку и принялась размышлять, что делать с деньгами за мать. Решение пришло после двух окорочков и половины крылышка. Я снова схватила телефон, натыкала номер и нарвалась на тетку Цилю.
   — Здравствуйте, это Марья, можно дядю Моню? — скороговоркой выпалила я. Тетя Циля болтушка страшная, если ей не дать понять что дело срочное — заговорит до смерти.
   — Моня! К телефону! — зычно крикнула она вглубь дома и снова обратилась ко мне: — Здравствуй, Машенька, что-то не заходишь таки к нам!
   — Да некогда, дел по горло!
   — А вот и Моня. Передаю трубку.
   — Здравствуй, Марьюшка, — услышала я голос дяди Мони.
   — Дядь Монь, мне с вами надо встретиться, оч срочно, вы временем располагаете?
   — Ну я даже и не знаю, — задумался он. — Заказ вот срочный надо сработать…
   — Я бы не стала вас просить, да матери касается, — жалобно сказала я.
   — Да? — споткнулся старый обожатель на полуслове. — Так приезжай тогда ко мне.
   — Мне наедине надо, — понизив голос, как будто тетка Циля могла услышать, сказала я.
   — Тогда давай так — скажи, через сколько ты подъедешь, я тебя у ворот встречу.
   — Отлично! — обрадовалась я. — Вот в машине и поговорим! Буду через пятнадцать минут!
   Я быстренько оделась, схватила сотовый и выскочила из квартиры.
   По пути вниз я заскочила на этаж к Сереге и позвонила в дверь.
   Открыла мне баба Грапа.
   — Сереги нет? — быстро спросила я.
   — Нет, обормота, — кивнула она. — А ты давай, заходи, я тут шанежек сочинила.
   — Некогда! — бросила я на бегу, устремляясь вниз по лестнице.
   У дяди Мони я была через семнадцать минут — все никак не могла вывернуть с одного перекрестка.
   Когда я подъехала к его дому, он уже притоптывал у ворот. Низенький, кругленький, с блестящей лысинкой в круге седых волос он напоминал подпрыгивающий мячик. Я улыбнулась, остановилась около него и открыла ему дверь. Он не заставил себя упрашивать, сел и спросил:
   — Ну, шо таки тебе надо от старого бедного еврея?
   Я вздохнула и объяснила ему про мать, Зыряна и полмиллиона. Честно сказала, что повадилась тут каждый день снимать огромные суммы в банке при всем честном народе. Если я там полмиллиона сниму — завтра же ко мне придет налоговая или еще чего похлестче.
   Признаться, я надеялась, что после такого расклада дядя Моня скажет — мол, давай я получу эти деньги! Получу и выкупим мать!
   Однако он помолчал, нахмурившись, после чего сказал:
   — Я, Марья, твои сомнения понимаю, в наше время не стоит показывать что деньжата водятся. Так что послушай старого мудрого еврея — позвони этому Зыряну и спроси у него, на какой счет ему перевести те полмиллиона. И пусть он их сам получает, а ты вроде как и не причем!
   — Ну, дядя Моня, ты и голова! — с безмерным уважением посмотрела я на него.
   — Поживи с мое! — добродушно проворчал старый ювелир.
   Он попрощался, велел позвонить, как решу все по матери и тяжело выбрался из машины.
   — Да, чуть не забыл! — сунул он голову обратно в салон. — Колечко-то мое пригодилось?
   — Пригодилось… — печально сказала я. Не станешь же ему все объяснять…
   — Странные дела с тем колечком приключились, все думал тебе позвонить, рассказать, да из головы вылетало, — обстоятельно объяснил он. — Сейчас вот увидел его у тебя на руке, да и вспомнил!
   — Что за странные дела? — нахмурилась я.
   — Так вот никому такая дрянь не нужна была сроду, а тут сначала ты прибежала среди ночи, потребовала его сработать, потом парень с нашей улицы прибежал — и тоже срочный заказ на такое же кольцо.
   — Парень — это такой в очочках, лохматенький? — медленно спросила я.
   — Да, Сашей его звать, воон в том доме живет, — показал мне рукой дядя Моня. Где живет Вишневский я и так знаю.
   И все же я достала кольцо, снятое с Оксаны и протянула его ювелиру:
   — Ваше?
   Он повертел его в руках и уверенно кивнул:
   — Конечно мой. И не то, которое я тебе делал, а то, которое соседу.
   — А внешне они совершенно одинаковые, — безразлично сказала я.
   — Ну ты сказала — одинаковые! — хмыкнул он. — Это тебе так кажется, а для меня они разные, как день и ночь!
   Тут за ворота вышла тетка Циля, в тапочках и легком халатике.
   — Моня! — завопила она. — Бегом в дом, клиенты звонят!
   — Бегу-бегу, золотая моя! — засуетился он и снова повернулся ко мне: — Позвонишь, в общем, хорошо?
   — Конечно! — еще раз пообещала я.
   Он и тетка Циля давно ушли в дом, а я все сидела в своей бээмвушке, чувствуя как злые слезы обжигают щеки.
   Почему-то мне было до ужаса обидно, что он мне подсунул подделку. Я ведь расчувствовалась, и решила что я впрямь ему безмерно дорога. Первым встречным не дарят такое — только действительно дорогим людям.
   «Ты чего ревешь? — удивился внутренний голос. — Если б он не подменил перстень, Оксана бы завершила ритуал и ты бы была мертва».
   Так оно…
   Вишневский по сути меня спас своим подлогом.
   Только отчего ж мне так обидно-то???
   «Тогда дело сделай, потом реветь будешь, — посоветовал голос. — Мать-то надо выручать».
   Иногда он и впрямь дает умные советы.
   Я достала платочек, промокнула глаза и набрала номер Зыряна.
   — Алло! — как всегда рявкнул он.
   — Это Марья, — вздохнула я. — Мать-то когда отпустишь?
   — Я тебе сказал — когда пол-лимона за нее отдашь! И лучше поторопись, а то у меня уже руки тянутся удавить эту бензопилу!
   — Э, послушай, ты о моей матери говоришь! — оскорбилась я.
   — Да мне похрен, Марья, говорят тебе — поторопись, никаких нервов на твою мать не хватает.
   — Так, тогда давай по делу, — заявила я ему. — Говори номер счета, туда денежки и будут положены.
   — Чего? — подозрительно протянул он. — Ты чего мне голову морочишь? Какой счет? Ты мне их в руки отдай!
   — Послушай, Зырян, — терпеливо растолковала я. — У меня — то ведь денег нет, я ж тебе говорю — все на лечение потратила. Так что эти деньги мне один… ну друг в общем хороший из Швейцарии дает. Я ему ситуацию объяснила, и он велел узнать номер твоего счета, на него он и скинет тебе деньги.
   — Мутишь ты чего-то, Марья, — с нехорошими интонациями сказал Зырян.
   — Господи! — закатила я глаза. — Ну спроси у братца придурочного, он тебе расскажет что на западе такие суммы из рук в руки никогда не передают. Все нормально, Зырян! Ты мне сейчас говоришь номер своего счета, и через пару часов тебе из Швейцарии придет перевод! Тебе останется только сходить в банк и их получить!
   — Мутишь! — уже гораздо менее уверенно сказал Зырян.
   — Да ничего я не мучу! — возмутилась я. — Тебе же удобнее — в банке не обманут, фальшивые доллары не подсунут.
   — Ладно, я тебе перезвоню, — буркнул он и отключился.
   Я достала платочек и приготовилась снова пустить слезу.
   «Я тебе русским языком говорю — сначала дело! — мерзко сказал голос. — Зырян еще не перезвонил!»
   Я подумала, и убрала платочек. Голос прав.
   Зырян позвонил через полчаса. Я уже успела доехать до дому и снова начать размышлять над остатками копченой курочки.
   — В общем я с братцем перетер, он согласен, — буркнул он. — Пиши его счет.
   — Его, не твой? — уточнила я, жуя крылышко.
   — Его же деньги, не мои, — с некоторым разочарованием в голосе сказал Зырян. — Да и ему удобнее получать перевод сразу на американский банк.
   — Мне, собственно, без разницы, — пожала я плечами и записала реквизиты счета.
   — Квитанцию мой эээ… друг сохранит, так что давай без кидалова, — благожелательно улыбнулась я в трубку.
   — Тебя кинешь — вмиг в ванночке голым упокоишься, — буркнул он. — Не переживай, Марья, братец получит перевод — и тут же мать твою отпустим, даже до дому твоего довезем.
   — Лучше до ее дома, — испугалась я. — Я больна и мне покой нужен!
   — Понимаю, — тяжко вздохнул Зырян. — Сам от нее скоро застрелюсь.
   — Ну ладно, пошла я насчет перевода решать.
   — Что-то ты больно спокойная, — подозрительно спросил он. — Не визжишь, не орешь что не виновата…
   — Я и так не виновата, только тебе удобней верить в обратное, и очевидного предпочитаешь не замечать, — сухо сказала я и отключилась.
   Ха! Что толку в истериках? Фактов, что я непричастна к афере Наташи Беловой — нет. Зато есть утверждение ее, ныне покойницы, что я тут за главного. Зырян нашел крайнюю, лично ему это удобно, и ничто не убедит его что он неправ. Так что — против лома нет приема.
   Я поставила курочку в холодильник, налила кофе и пошла с чашечкой в спальню.
   Там я долго возилась с компом, изо всех сил вспоминая абсолютно бессмысленный набор букв и знаков — пароль, на который я заперла остатки роскоши от двух миллионов. Под конец, когда я уже собралась заплакать с горя, на глаза попался мой собственный паспорт, на обложке которого я небрежно начеркала нужную комбинацию. Слава богу что карандашом.
   После чего я получила доступ и перевела свои полмиллиона на счет братца. Сердце мое обливалось кровью, волосы явно стояли дыбом от ужаса совершаемых действий, и где — то вдали мне чудилась траурная мелодия. Денег было жалко…
   «Не стоит мать таких денег! — жарко задышал внутренний голос мне в ухо. — Полмиллиона, Магдалина! Причем она вернется, и тебя с колготками сожрет за то что ее в плену держали. Что, не так?»