Стрельцова Маша. Смесь бульдога с носорогом

   На работе не клеится — тут надо похудеть до размера шестнадцатилетней девчонки, работа — это все же серьезно, надеть мини и соблазнить начальника.
   Вот и все основные проблемы моих подруг. Вот только следуя моим советам, они, наивные, забывают, что у меня — ни мужа ни начальника отродясь не было. Но все довольны, потому что их выслушали, погладили по головке, сунули в ручонку шоколадку и посочувствовали.
   В дверь позвонили.
   — Заходи, открыто! — заорала я.
   Сквозь открытые двери кухни я увидела, как открылась входная дверь и вошла зареванная, но роскошная девица.
   — Алка ты, что ли? — признать в ней мою школьную подружку было сложно. Алка была одета в дорогущие вещи, на фейсе наблюдались следы дорогущего макияжа. Несколько портило впечатление обилие золота, однако главное было не в этом. Главное было то, что Алка — платежеспособна.
   — Я, — жалобно отозвалась она.
   Я вскочила, подбежала к ней и мы с ней крепко обнялись.
   — У тебя проблемы? — тихо спросила я.
   — Ага, — все также жалобно ответила она.
   — Ну тогда пошли кофе пить, рассказывать будешь, — постановила я.
   Мы вошли на кухню, Алка оглянулась, икнула, последний раз всхлипнула и слегка завистливо сказала:
   — Шикарно живешь, подружка. Что за папик тебе все это оплачивает?
   Я усмехнулась.
   — Алка, когда я тебе скажу сколько в долларах стоит решение твоей проблемы, тогда и поймешь, кто мне все это оплачивает.
   — Ясно, ты все такая же сука, — с оттенком восхищения сказала она.
   — Хуже, я прогрессирую, — светло улыбнулась я. — Скидок на свои услуги я не делаю даже школьным подругам, уж извини.
   — Какое счастье, что я тут по сусекам наскребла немного баксов тебе на бедность, — еще светлее меня улыбнулась она.
   Мы как и прежде стоили друг друга.
   Я поставила перед ней наперсток, по недоразумению названный кофейной чашкой и велела:
   — Ну, а теперь рассказывай, чего у тебя стряслось.
   — А чего рассказывать? — вяло прихлебывая обжигающий кофе, начала Алка. — В общем муж у меня позавчера исчез…
   — Ты замужем? — неприятно удивилась я. Не дай бог еще и ребенок есть. Меня всегда задевало, что мои одноклассницы уже почти все обзавелись семьями. Как — то странно это звучало.
   — Ну да, вышла, два года назад, дочка Ленка растет.
   Я внутренне застонала. Якая пасторальная картина, мать вашу!
   — Ну и?
   — Ну так вот, мой Женька позавчера, как я уже сказала не вернулся, но я сначала и не удивилась, только обрадовалась, мне и без него неплохо. И вчера тоже не пришел.
   — И сегодня не пришел, — заключила я. — Извини, но поиском бродячих собак и мужей не занимаюсь. Могу, но не буду.
   Она как — то внезапно посерела, съежившись, словно проколотый воздушный шарик.
   — Да мне плевать на него, — снова зарыдала она. — Дочка….
   — А что дочка? — я спокойно смотрела на ее судорожные рыдания. — Плачет и перед сном папу зовет, что ли?
   — Заткнись, или я за себя не ручаюсь!!! — рявкнула она, яростно взглянув на меня.
   Я молча встала, достала из шкафчика свежее кухонное полотенце и подала ей.
   — Утрись и рассказывай.
   Она хлебнула кофе, растерла полотенцем тушь по лицу и продолжила.
   — В общем, вчера пришел ко мне амбал и сказал, что мужа я не получу пока два миллиона зеленью не насобираю. И срока — три дня.
   Я присвистнула — и от величины суммы, и от сакраментальной цифры в ровно два миллиона, моих два пропавших миллиона долларов.
   — Ну, я конечно сказала куда ему катиться вместе с мужем, и никаких денег он от меня не получит. А сегодня Ленку из песочницы украли, не успела я отвернуться на минуту, — снова зарыдала она.
   — Ничего себе, — удивилась я.
   Алка опять хлебнула кофе, растерла тушь полотенцем и сказала:
   — Выручай, Лисонька. Нету у меня двух миллионов, но вот с тобой расплачусь, сколько скажешь отдам.
   Я посидела, подумала и спросила:
   — Ал, а у мужа может эти деньги есть? Братки — они неспроста денег требовать не станут.
   — Да нету у него таких денег, — с отчаянием сказала она. — Я в семье финансами заведую, от меня фиг доходы сокроешь! Не бедствуем, но мой еще и миллиона — то не наворовал.
   — Так, Алка, утирайся и пошли гадать! — велела я.
   Алка с готовностью размазала тушь и поднялась.
   — Шикарно живешь, — причитала она, пока мы поднимались в гостиную.
   — Да не переживай, я тоже миллиона еще не наворовала, — поддела я ее.
   Мы уселись около гадального столика, я достала деревянный ящичек с картами и объяснила:
   — В общем, Ал, тут четыре колоды, каждая на свою раскладку. Действуем так — я тебе даю колоду, ты ее тасуешь, сосредоточенно думая о муже, потом отдаешь мне. Все ясно?
   — Ясно, но можно я буду думать о дочери?
   — Нельзя, она маленькая и Ангел — Хранитель еще у нее слабенький, на мужа вернее будет. И вообще — какого черта не разводишься?
   — А жить я на что буду? — удивилась она.
   — Мда…, — только крякнула я. Вот они, издержки замужней жизни. Никогда не выйду замуж.
   «А никто и не предлагает, — ехидно вякнул внутренний голос».
   — «Цыц», — рявкнула я на него и голос заткнулся.
   — Вперед, — я подала Алке карты и она, прикрыв глаза принялась их перемешивать.
   Через полчаса я вынесла окончательный вердикт.
   Мужа и дочь Алка никогда не увидит. Или она найдет деньги.
   Третьего не дано.
   Обычно я в таких случаях отправляла клиентку домой, к любящим родственникам, которые помогут ей справиться с горем, и результаты сообщала по телефону. Но Алку дома никто не ждал.
   Я зажмурилась и брякнула:
   — Алка, их убьют. Все будет как тебе амбал сказал.
   Алка не зарыдала. Алка открыла сумку и вывалила на стол тугие пачки долларов.
   — Помоги, Лисёночек, ты все можешь, мне про тебя рассказали! — лихорадочно блестя глазами, зашептала она.
   — Ал, я не Господь Бог, — покачала я головой, — и деньги я за просто так не беру.
   И тут Алка позорнейшим образом разревелась. Некрасиво сморщив лицо, полностью отдаваясь своему горю.
   — Ну ты же можешь, Лисонька, — сквозь рыдания выталкивала она из себя.
   — Я пойду, новопассит тебе принесу, — вздохнула я.
   Похудение и короткая юбка тут не помогут, точно. И я ее понимала, мне тоже скоро терять любимого, если я не найду такие же деньги. Хотя…
   Я застыла около холодильника с открытой дверцей, где я хранила лекарства. Додумать мыслю я толком не успела, а руки уже схватили сотовый, висящий на шнурочке на шее и быстро натыкали номер Ворона.
   — Привет! У меня к тебе вопрос.
   — Здравствуй, здравствуй. Говори, только быстро.
   — Если быстро — то сколько у тебя денег всего?
   Ворон помолчал и наконец спросил:
   — А тебе зачем?
   — Ну ты ж просил быстро, вот я и говорю быстро! Есть такая идея — отдать свои деньги, нехай Зырян подавится, зато ты жить будешь.
   — Резко ж ты моими деньгами распорядилась! — сухо сказал он.
   — Но это на крайний случай, разумеется.
   — Маленькая поправка — у меня нет двух миллионов и мне как смертнику никто в долг не даст.
   — Сколько у тебя есть? — настойчиво переспросила я.
   — Мария, тема закрыта, — лед в его голосе проник через мембрану и ожег щеку.
   Дурак! Я прикинула — если все сложить что у меня есть — продать украшения, квартиру, машину — тысяч триста — триста пятьдесят наберется спокойно. Жаль, что деньги у меня не держатся, все спускаю, ну да что теперь горевать. Еще тысяч пятьдесят я займу. Но это все, потолок. Если у Ворона нашлась бы недостающая сумма, то возможно, мои мечты о совместном будущем и темноволосом малыше с чеканным профилем не так уж нелепы.
   До моего слуха донесся внезапный стук входной двери.
   Я вышла в прихожую и пристально поглядела на щель между дверью и косяком, через которую виднелись пальма и диванчик в стиле Людовика Четырнадцатого, выставленных около лифта. Перевела взгляд на подставку для обуви и мои догадки подтвердились — алкиных туфелек там как и не стояло.
   Наверно, я была этому рада. Не пришлось смотреть на агонизирующую Алку, которой я не в силах была помочь. Сочувствия тут были как мертвому припарки, а как утешить женщину, у которой ребенок еще жив, но через два дня она знает что его убьют — я не понимала.
   Я пошла на кухню, налила в ложку приготовленный новопассит и одним махом выпила противную вязкую жидкость, запив стаканом воды. Потом не торопясь сварила крепчайшего черного кофе, чтоб зубы сводило, и пошла в гостиную, карты следовало убрать обратно в ящик.
   Поверх карт, разложенных в последней раскладке, лежали те же самые три пачки долларов. Итого тридцать тысяч. Неплохо, но ни Алку ни меня они не спасут. Я подошла поближе, уселась в кресло около столика и увидела поверх денег белый картонный прямоугольник.
   Отставив кофе, я схватила визитку и прочитала.
   «Зайцева Алла Геннадьевна, менеджер»
   Далее следовали телефоны — рабочий и домашний. Перевернув, я увидела неровные строчки, накарябанные кое — как.
   «Я тебе заплатила — отрабатывай».
   Вот так. Алка, Алка, ты меня сделала все-таки. Поставила буквой зю и без вазелина трахнула в извращенной форме. Деньги получены, как не крути. В нашей братии жесткие законы, либо люди тебе доверяют, либо нет. Ты можешь быть каким угодно гадом, избивать бездомных собак и страдать некрофилией, чаще всего люди мудро скажут что это, мол не наше дело. Но если ты обманул одного единственного клиента — на тебе можно ставить крест. Доверие — самая твердая валюта, и если пронесется слушок что я взяла деньги и наколола клиентку, ко мне никто больше не обратится. И я пойду работать техничкой в продмаг, потому что выучиться я не позаботилась. Я кончу жизнь на вокзале.
   Сука! Какая же ты сука, Алка!
   Если научиться глотать шпаги, можно худо-бедно заработать на хлеб с кабачковой икрой, подвизаясь в цирке. Глотать пакетики с контрабандным героином еще более прибыльно, хотя и по идее вредно. Какая польза от проглоченной обиды, скажите мне?
   Алка, ты у меня попляшешь, я не я буду! Но как не крути — а заказ должен быть выполнен.
   Взгляд раз за разом возвращался к визитке. Чего — то я в Алке упустила, какую — то деталь, которая лежала на поверхности. Мозг мучительно думал над этим. Так ни к чему и не придя, я пошла в спальню, упала на кровать и достала свою Книгу из — под подушки.
   Заклинаний на вызов потерявшихся людей было сколько угодно, но вот толку — то что с того? Алкин муж с дочкой и так через три дня объявятся в виде хладных тел. Не катит.
   Подумав, я решила сделать вещий сон, увидеть где конкретно они находятся, и попросить Ворона помочь их освободить. Через секунду я сама над собой посмеялась — я в прошлом — то сне неделю разобраться не могу, а у Ворона и без меня проблем по самое горло.
   Что делать….
   Дверь в прихожей схлопнула, раздался бодрый топот и Маруська ворвалась в мою спальню.
   — Вот ты где! — заорала она. — А где бабка? Весь двор прочесала, нет ее нигде!
   Я посмотрела на нее и буркнула:
   — Не вопи, в Каморке она спит.
   — Ах ты моя золотая, все же приютила старушку, — умилилась Маруся.
   — Моей вины в том нет, — крайне недовольно отозвалась я.
   — А ты чего в кровати, спишь что ли? День на дворе.
   — А чего б мне и не поспать, если ночью я с твоей бабкой воевала и не выспалась?
   Я перевернулась на другой бок, нахлобучила на ухо подушку и решила поспать, а то голова уже пухнет. Сны мне почему — то никогда не снились, кроме заказанных, но я была не в претензии и поспать любила всегда.
   — Манька!!! — возопила снова Маруська через полчаса.
   Я слегка вздрогнула от неожиданности и покрепче прижала подушку к уху.
   — Манька, мать твою! — Маруська не долго думая подскочила и сдернула с меня подушку. — Ты оладушки будешь?
   — Не буду, я сплю, — сквозь зубы сказала я. Черт возьми, мне дадут спокойно помереть или нет??
   — Да спи ради Бога, я еще и тесто не завела, — успокоила меня Маруська и пошла на кухню. Злая как сто чертей я снова надвинула подушку и тут же провалилась в сон.
   — Манька! — через полчаса снова раздался вопль и я не вынесла. Я от злости проснулась, встала, открыла рот на 56 сантиментов и принялась орать:
   — Черт возьми, мне будет покой в собственном доме или нет??? Ты сгрузила на меня свою сумасшедшую бабку, я не спала ночь, у меня своих проблем выше головы — так могу я хотя бы спокойно поспать ???
   Хотя на самом деле я сказала все это более эмоционально и нецензурно.
   — Я тебе только трубку хотела дать, — испуганно сказала Маруська, протягивая телефон.
   — Чё делать, — скулил в трубку неверный Макс.
   — В смысле? — буркнула я.
   — Галка рожает!!! — натурально зарыдал он.
   — Ну… я поздравляю, — неуверенно сказала я. — Ты чего ревешь — то?
   — Так она, мать ее за ногу, попросила меня ее в лес по грибочки напоследок свозить, ну я как дурак поперся, ей до родов еще две недели оставалось, а тут в яму заехал да поддон пробил, машина не едет, ясно дело!
   — И что, тебя дернуть приехать, что ли? — осторожно спросила я. Хоть убей, но чего ему от меня надо — я не могла понять.
   — Какое дернем, она рожает, и 140 км до ближайшего райцентра!
   — Так, от меня чего надо?
   — Ну как, ты же женщина, скажи что делать! — простодушно заявил он.
   Я офигела. Мне всего двадцать восемь лет и о родах я знаю примерно столько же, сколько о программировании на С++. То есть — знаю кучу программистов, которые это делают, но самой как — то недосуг, страшновато и нет диска для инсталляции.
   — Ну? — требовательно прервал он мой столбняк. — Так чего делать — то?
   — А это… Галка — то что говорит? — неуверенно промямлила я.
   — Орет она, чего ей говорить!
   И он выжидающе заткнулся. В трубку доносились душераздирающие вопли Галки, и я наконец решилась.
   — Ну ты как — нибудь приподними ее немного, спинку кресла там повыше чуть сделай или еще как, — промямлила я.
   — А зачем? — не понял Макс.
   — Так сила тяготения, ребенок со скоростью 9 же пойдет, — ляпнула я.
   — Ну ты Мария, голова! — обрадовался он.
   Некоторое время он покряхтывал в трубку, выполняя указания.
   — Чего делаешь, идиот! — заорала Галка между схватками.
   — Галочка, мне Мария так велела, потерпи немного, — просюсюкал он и вдруг заорал :
   — Мария!!!
   — Что случилось? — похолодела я.
   — Голова показалась!!!! Что делать? Тащить?
   — Ты что, дурак? — Перепугалась я. — У новорожденных же говорят вместо костей головы чуть ли не кисель! Быстро подкладывай тряпки Галке между ног, что б ему приземляться мягче было! И тряпки чтобы укутать!!!
   — Так тепло же, — неуверенно возразил он. — Пусть лежит на солнышке, обсыхает!
   — Придурок, — завопила я. — На улице 22 градуса, а в Галке — 36, 6! Да для него это мороз крещенский.
   — Ну Маняша ты и умная, — почтительно сказал он. — Моя футболка пойдет?
   — Чистая? — Подозрительно спросила я.
   — Да позавчера только надел, конечно чистая! — побожился он.
   — А еще что есть?
   — Ну штаны спортивные, трусы, носки.
   — Из тряпок!
   — Еще тряпки для машины есть.
   — Тогда в футболку заворачивать будешь, — вздохнула я. — А штаны скидывай и Галке меж ног ложи.
   — Ага, я сейчас.
   — Маняша!! — снова завопил он.
   — Что? — холодея, слабо спросила я. Если что с ребенком случится, придурочный Макс меня закопает, и на дружбу многолетнюю не посмотрит.
   — Плечики показались!!!
   — Ну, теперь уж недолго, — авторитетно заявила я, вспомнив, как я принимала роды у материной кошки. Голова с плечиками показались — считай все вышло, пойдет сейчас младенец как по маслу, со скоростью 9 же в секунду.
   — Ой мамочки! — с ужасом в голосе завопил Макс спустя какое — то время. — Вышел! Пацан, кстати!
   — Что случилось? — хватаясь за сердце, прошептала я.
   — Так он с кишками Галкиными вышел, жуть какая, Галка не жилец после такого!
   — Придурок! — пропечатала я. — Это послед и пуповина.
   — Это не Галкины кишки? Ты уверена? — заорал он.
   — Уверена!!! — заорала я.
   — Слушай, а младенец — то не того, — вдруг сказал он.
   — Чего не того?
   — Лежит, молчит и синеет. Чего это с ним?
   Я вспомнила как я принимала котят — рядом со мной лежала книжка и я периодически с ней сверялась. Так вот, каждого принятого котенка следовало взять за задние ноги и резко встряхнуть, пока он не закричит. Потому как дыхательные пути у него слизью забиты. Но встряхивать младенца за ноги?
   — Слушай, — неуверенно сказала я, — тресни — ка его слегка по попке.
   Я надеялась, что младенец обидится и по своей обидчивой младенческой природе огласит лес трубным гласом.
   — Ты че, Марья, рехнулась? — нехорошим голосом спросил Макс.
   — Делай чего говорю!!! — заорала я.
   — Ну треснул, — через секунду сказал он.
   — Не заорал? — с глупой надеждой спросила я. И так было слышно, что малой молчит.
   — Нет, — подтвердил молодой отец.
   — А Галка что?
   — А Галка отрубилась, — сказал он.
   — Открой ему ротик, — велела я. — Что видишь?
   — Фигню какую — то. Смотреть не очень приятно.
   — В общем так, — решительно сказал я. — Сейчас ты берешь и эту фигню у него отсасываешь, изо рта и из носа, иначе он у тебя задохнется и помрет. Галька тебя как очнется тогда на месте закопает. Понял?
   — Понял, — с ужасом сказал Макс. — А чем отсасывать?
   — Ртом, придурок! — заорала я.
   Через десяток секунд в трубку полетел долгожданный трубный глас.
   — Ути — пути, какой горластенький, — умиленно заворковал Макс, отплёвываясь изо всех сил. — Я его в майку — то завернул, слышь, Марья? С кишками — то чего делать?
   — А, с кишками… — задумалась я. — Надо нитку с ножницами, есть?
   — Да уж найду.
   — Вот как найдешь, так пуповинку младенцу перетягивай покрепче ниткой на расстоянии сантиметров 15 от животика, и отрезай.
   — А чего с кишками потом?
   — Выкидывать!! — заорала я и утерла пот со лба.
   Вот черт, не одно так другое.
   Через несколько минут трубка опять ожила и Макс заорал.
   — Ну все, а что теперь делать?
   — Все! — облегченно выдохнула я. — Можешь читать словарь имен. За вами наверно приехать надо?
   — Да не, я уж тестю позвонил, несутся сломя голову! Ох, Марья, как же хорошо что я тебе догадался позвонить! Без сучка без задоринки все прошло, только Галка вот чего — то в отрубе.
   — Ну это не ко мне, вези в больницу, но после родов это вроде нормально. Слушай, а чего ты мне — то звонить кинулся? — устало спросила я.
   — Да как — то сама рука номер набрала, — озадачился он.
   — А в больницу или скорую позвонить что, не судьба была?
   — Да как — то и в голову не пришло, если честно. Ути — пути, зайчоночек мой!!!
   Лес снова огласился трубным гласом.
   — Зайчоночек? — медленно проговорила я.
   — Ага, — счастливо подтвердил Макс. — Мордочка славненькая, ушки как у папы, ути — пути.
   — Ну ладно, Макс, счастливо вам, звони если что.
   — Крестной теперь у нас будешь! — пригрозил Макс.
   Я положила трубку и с минуту тупо глядела в потолок, обдумывая пришедшую мыслю. Потом взяла визитку Зайцевой Аллы Геннадьевной и набрала ее домашний телефон.
   — Алка, твой Женька где вообще работал?
   — Шофером он у одного фикуса работал, — обрадовалась она мне. — Что — то получается у тебя?
   — Фикуса — то как звали?
   — Никаноровым Александром, только его убили недавно, — ответила она.
   — И погоняло у него конечно Заяц, — задумчиво сказала я.
   — Нет, Никанор, ты что?
   — Я говорю, у твоего погоняло Заяц.
   — Ну, — буркнула она.
   — Все, ладно, Ал, пока.
   Я нажала на кнопку отбоя и снова набрала номер.
   — Что тебе? — холодно спросил Ворон.
   — Надо встретиться.
   — Я не дома.
   — Знаю. И даже не в городе. Небольшая деревенька, дом на отшибе, не так ли? Ворон, это срочно. Говори куда ехать, — твердо сказала я.
   — Халтуришь, я на даче в коттеджном поселке. Езжай в Богандинку, Лесная 9.
   Я вскинула руку, отогнула рукав и посмотрела на ролекс.
   — Буду через полчаса, — пообещала я.
   Я быстренько встала и понеслась вниз. Надеюсь, за это время Зайца не убьют.
   — Ты куда это не обедавши — то понеслась? — высунулась из кухни Маруська.
   — Некогда, по пути пирожок куплю, — пообещала я и одела обувь.
   — Погоди, — Маруська скрылась в кухне и тут же появилась, неся два гигантских яблока, — на хоть, горе, а то и так худая, как доска стиральная.
   — А тебе и завидно, все раскормить пытаешься, — ехидно сказала я и понеслась вниз.
   В Богандинку я внеслась, будто за мной черти гнались. Ворон, покуривая, стоял у ворот.
   — Что за срочность? — он щелчком откинул сигарету в сторону и недовольно посмотрел на меня.
   — Ворон, Женя Зайцев, которого ты держишь в этом доме, в глаза не видел Никаноровских денег! — выпалила я.
   — Какой Женя Зайцев? — равнодушно поднял он бровь.
   — Ворон, — Я Подошла поближе и взяла его за руку. — Я на твоей стороне, ты что, забыл? Я тебе гадала и сказала что деньги у зайца. И водитель у Никанора оказался Зайцевым. Ты сложил два плюс два, но поверь, это неверно.
   — Позволь мне самому решить что верно, а что нет, — бесстрастно произнес он, выдергивая руку из моей ладошки.
   — Ах вот как? — злость затопила меня, как прилив песчаный пляж. — Решил не мытьем так катаньем деньги найти, так? Только он общак не брал и у его жены таких денег нет, понял? Даже если она все продаст! Или тебе необходимо кого — то убить, ты, урод???
   Я уже кричала ему в лицо, еле сдерживаясь, чтобы не взмахнуть рукой. Увидеть как красиво рука по красивой амплитуде полетит к нему, моей красивой глючной половинке, и соприкоснется с его кожей. Красивой смуглой кожей.
   — Ты что несешь? — рявкнул он. — Сколько его жена тебе заплатила, чтобы ты сюда приехала, говори?
   — А что, тебе Насти мало? — уже совсем себя не контролируя, завопила я. — Полнолуние, кровушки хочется, так???
   — Брысь отсюда и на глаза мне не показывайся, кошка драная, — холодно сказал он и скрылся за воротами.
   Я бессильно колотила по ним минут двадцать, пока не отбила кулаки. Злые жгучие слезы комом стояли в горле, и наконец я не выдержала. Залезла в бээмвушку и горько заревела. Лучше бы он меня ударил.
   Потом я кое — как доехала до дома, наорала на Маруську, невовремя попавшуюся под руку и закрылась в своей комнате. Гладила по шкурке Бакса и рассказывала ему какая у него мама дура. Бакс неодобрительно молчал. Я еще с часик повалялась, малодушно оттягивая звонок к Алке. Наконец я мысленно перекрестилась, деваться некуда, надо звонить и хотя бы вернуть деньги, взяла телефон, визитку и натыкала Алкин номер.
   — Ал, — нерешительно сказала я. — Это Лис, я насчет денег звоню.
   — Больше нет, — категорично сказала она. — Все свободные деньги отдала, уж не обессудь, сейчас волосы на одном месте деру, да что поделаешь, если я их тебе уже выложила.
   В трубку донеслись какие — то голоса, и я спросила:
   — Гости, что ли?
   — Да в … таких гостей! — заорала она куда — то в сторону. — Поставь бутылку на место, урод, или вали отсюда вместе с манатками! Это не тебе, — спохватившись, буркнула Алка в трубку.
   — А кому? — я была слегка сбита с толку. Что это у нее там творится? Да и на Алку утреннюю, убитую горем она не походила.
   — Да уроду своему, — фыркнула она.
   — Мужу в смысле? — осторожно спросила я, боясь поверить в такую удачу.
   — Ну а кому еще? Ты, Лисонька, чего хотела — то? Спасибо что помогла, но если денег еще, то я сказала, больше нет.
   — Ну тогда пока.
   — Ага, встретимся, — легко согласилась она и повесила трубку.
   Чудны дела твои, Господи.
   Чудны.
   Еще через полчаса зазвонил телефон.
   Я вздохнула, подняла трубку к лицу и ровным голосом сказала:
   — Алло?
   — Успокоилась? — не утруждая приветствием спросил Ворон.
   — Спасибо тебе, — сказала я. — Спасибо, что поверил мне.
   — Поверил? — удивился он. — Парни тут носом землю рыли, оказалось что он и правда не виноват, и последние две недели при офисе был, Никанора не возил и вообще не видел.
   — Я тебя люблю, — снова улыбаясь, сказала я.
   — Вот дурочка, — хмыкнул он. — Вечером свободна?
   — А ты что — то хочешь предложить?
   — Конечно, если ты не против, то пора начинать знакомить тебя с моими родственниками.
   — С кем? — ошеломленно сказала я.
   — Со старшей сестрой в частности, — ухмыльнулся он.
   — Не пойду, — уперлась я.
   — Почему? — Ворона мой ответ здорово обескуражил.
   — Потому что нудное чаепитие с выяснением моей сомнительной подноготной меня не прельщает, — отрезала я.
   — А она у тебя сомнительная? — с любопытством спросил парень.
   — Знаешь, у меня отец алкоголик и мать зануда. А сама я — десять классов образования и работаю ведьмой. Вряд ли твоя сестра одобрит твой выбор.
   — Какой выбор? — сухо спросил он.
   Я помолчала, наконец в тон произнесла:
   — Умеешь опустить с небес. Приятно отдохнуть.
   — Погоди, — мерзавец почувствовал что я собралась отключиться. — Я ведь так и не нашел деньги.
   — Меня это должно волновать? — холодно спросила я.
   — Мария, да, я допускаю что не все делаю как тебе хочется, однако подумай о том что мне возможно осталось жить совсем немного.
   — Вряд ли. Ты слишком спокоен. Наверняка у тебя есть запасной вариант, — подумав, сказала я.
   Ворон замолчал, и мне внезапно стало страшно.
   — У тебя есть этот запасной вариант??? — закричала я.