Страница:
– Ух! – выдохнула хозяйка, когда увидела Делию. Ее гостиная, как и другие комнаты в доме, казалось, была обставлена мебелью, от которой отказались предыдущие жильцы. Обитый грязным плюшем диван стоял перед телевизором, кофейный столик украшен беспорядочным узором круглых отметин от чашек.
– Я только хотела заплатить за жилье, – извинилась Делия.
– О, спасибо, – сказала Белль и, не сбрасывая скорости, засунула купюры в рукав, – все в порядке?
– Да, все хорошо.
– Отлично. – Белль пригнулась ближе к ручкам, когда Делия снова закрыла дверь.
Делия собиралась пойти в магазин «Наедайся» за продуктами к обеду, но, когда она выходила из дома, молодой человек в униформе подъехал к крыльцу. Она сперва приняла его за военного, его униформа была цвета хаки, а волосы коротко подстрижены.
Мисс Гринстед? – спросил молодой человек.
Да.
– Я – Чак Акерс из полиции.
Делии потребовалась минута, чтобы понять смысл его слов.
– Могу я с вами поговорить? – спросил он.
– Конечно, – сказала Делия.
Она обернулась, чтобы пригласить его внутрь, но потом осознала, что ей некуда его приглашать.
В спальню позвать неловко, и гостиную Белль использовать тоже было нельзя. Поэтому она повернулась к нему опять и спросила:
– Что я могу для вас сделать? – И они начали разговор прямо на крыльце.
Вы мисс Корделия Ф. Гринстед? – спросил он.
Да.
– Правильно ли я понимаю, что вы приехали сюда по доброй воле?
– Да, это так.
– Никто не похищал вас, не принуждал вас...
– К этому никто не имеет никакого отношения.
– Ну, я очень надеюсь, что в следующий раз вы ясно дадите это понять остальным, прежде чем уедете.
– Простите, – сказала она. – В следующий раз я так и сделаю.
«В следующий раз!»
Она подумала: неужели такое когда-нибудь повторится?
Суббота, воскресенье. Бесконечное течение пустых часов, когда ты с радостью набрасываешься на любое самое пустяковое дело. В субботу вечером Делия ела дома, купив китайской еды навынос, и до ночи читала «Дэйзи Миллер». В воскресенье утром на завтрак она выпила в постели чаю с кексом из продуктового магазина, а вот обед превратила в событие. Делия обедала в ресторане «Бэй Армз», скучном заведении с тяжелыми портьерами и коврами, в котором все прочие столики были заняты семьями, одетыми на службу в церковь. Ей захотелось расправиться с едой как можно быстрее, но она заставила себя заказать суп, основное блюдо и десерт и поедала все это не спеша, останавливая свой взгляд в точке на небольшом расстоянии от себя.
Однажды во время увлечения феминизмом Сьюзи заявила, что каждая женщина должна научиться обедать в общественном месте одна, не прикрываясь книжкой. Жаль, что Сьюзи ее сейчас не видит.
На самом деле, может быть, Сэм захотел бы взять с собой детей, когда приедет сам. Может быть, они пришли бы прямо в «Бэй Армз», где вполне могли ее разыскать. Делия полагала, что выглядит очень привлекательно в новом платье в матросском стиле из «Пинчпенни». Она заказала вторую чашку кофе и немного подождала.
У Делии неожиданно возникло желание закурить, хотя она не курила с десятого класса.
Выйдя из ресторана, Делия направилась на север, к библиотеке, собираясь выбрать себе чтение на вечер. Но дверь и окна библиотеки были плотно закрыты. Можно было догадаться, что это заведение не работает по воскресеньям. Теперь придется покупать книгу – и тратить деньги.
В аптеке на Джордж-стрит Делия нашла одну стойку с книгами в бумажных обложках – в основном фантастика, но было и несколько романов. Она выбрала роман под названием «Луна над Уиндэмским болотом». На обложке была изображена женщина в длинном плаще. Бородатый мужчина поддерживал ее, обнимая левой рукой за талию, в то время как в правой сжимал меч. Заплатив, Делия спрятала книгу в сумку. А потом быстрыми, уверенными шагами направилась к пансиону, так что любой, кто увидел бы ее, мог подумать: «Эта женщина выглядит совершенно самодостаточной».
Но никто на нее не смотрел.
Делия вспомнила, как в детстве усаживалась на парадном крыльце, когда должны были прийти посетители. Вспомнила, как один раз должен был прийти двоюродный дядюшка Роско, и она поставила кукольную колыбельку на траву и уселась рядом в картинной позе, пока дядюшка Роско не появился из своей машины.
– Вы только посмотрите! – закричал он. – Это же маленькая леди Делия!
От него пахло горькой микстурой от кашля. Она подумала, что не знает, что за человек дядюшка Роско, и удивилась, что он так тяжело ступает. Дядюшка переложил большую потертую сумку из одной руки в другую, чтобы сжать ее плечо, когда они входили в дом. Но вот по какому случаю дядюшка приехал, надев мятый черный костюм? Она подумала, что ответа ей лучше не знать.
– Я пела моей кукле колыбельную, – сказала тогда ему Делия доверительным тоном.
Она всегда была не настоящим ребенком, готовым повести себя так, как ожидают взрослые.
«Луна над Уиндэмским болотом» разочаровала ее. История не показалась Делии убедительной. Она все время отвлекалась от книги, глядя в темные, пустые углы комнаты. Затем проверяла, сколько осталось страниц. Она вздрагивала, когда мистер Лэм включал радио. Оно работало у него все выходные, но не настолько громко, чтобы можно было разобрать слова диктора. Капли дождя стучали по навесу над крыльцом. Делия больше не слышала шума от жильцов из дома напротив. Должно быть, из-за непогоды они закрыли окна.
«Неужели он вообще не приедет?»
В понедельник утром мистер Помфрет между делом дал ей понять, что знает правду.
– Я вижу, у вас новое платье, миссис Гринстед, – сказал он, внимательно ее разглядывая. Но она притворилась, что не поняла, и к полудню он снова называл ее «мисс». Не то чтобы это особенно волновало Делию. Сегодня она чувствовала себя на удивление спокойно.
Днем пошел дождь. Она была вынуждена купить зонтик и недорогой серый синтетический плащ.
Из-за дождя Делия не могла устроить пикник на своей обычной скамейке в парке, а в «Рик Рак» или «Бэй Армз» идти не хотелось, поэтому вместе со стаканчиком йогурта она вернулась к себе в комнату. Делия открыла парадную дверь и, переступив через почту, поднялась по лестнице. Потом спустилась обратно, чтобы посмотреть на один из конвертов, лежащих на полу.
Конверт был сливочного цвета или, точнее, горчичного. Она хорошо знала этот оттенок. И прекрасно знала имя, напечатанное коричневым в верхнем левом углу: СЭМЮЭЛЬ А. ГРИНСТЕД, МЕДИЦИНСКИЕ КОНСУЛЬТАЦИИ.
Он решил ограничиться письмом?
Делия нагнулась, чтобы поднять конверт. На нем было написано: «Миссис Делии Гринстед, Джордж-стрит, дом с низким крыльцом рядом с продуктовым магазином «Наедайся», Бэй-Бороу, Мэриленд».
Перед тем как распечатать, она отнесла письмо к себе в комнату. «Делия...» – писал он. Не «дорогая». «Делия, я понял из рассказа Элизы, что...»
Он печатал на офисной машинке, на той, у которой западает буква «и», и он не удосужился переставить поля, после того как она печатала счета. Текст письма был около четырех дюймов шириной.
«Делия, я понял из рассказа Элизы, что из-за различных стрессов, которые ты переживала в последнее время, включая недавнюю смерть твоего отца и прочее, тебе требуется провести некоторое время наедине с собой.
Я, разумеется, предпочел бы, чтобы ты известила нас заранее. Ты не могла не отдавать себе отчета в том, как мы будем волноваться из-за того, что ты просто ушла с пляжа и исчезла. (Представляешь ли ты, каково это)зачеркнуто
К тому же мне не совсем понятно, на какие «стрессы» ты ссылаешься. Конечно, я понимаю, что вы с отцом были очень близки. Но, в конце концов, он умер четыре с половиной месяца назад (и если честно, я чувствую)-зачеркнуто. Возможно, ты считаешь меня одним из источников стрессов. Если это так, то мне жаль, но я( всегда старался быть достойным муж)-зачеркнуто в молодости поклялся, что мои жена и дети будут за мной как за каменной стеной, и мне очень хочется верить, что эту клятву я сдержал, ( и я не понимаю, что)-зачеркнут, но если у тебя есть какие-либо претензии ко мне, я, разумеется, готов их выслушать.
Тем временем ты можешь спокойно отдыхать, не опасаясь, что я нарушу твоеуединение. ХХХХХХХХХХХХХХ
ххххххххххххххххххххххххххххххххх
XXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXX
хххххххххххххххххххххххххххххххххххх
хххххх
Сэм».
Первые четыре исправления муж зачеркнул при помощи дефисов, поэтому Делия легко смогла их прочесть, но пятое было замазано настолько, что его невозможно разобрать, даже посмотрев страницу против света. Но это, без сомнения, к лучшему. Там, наверное, было что-то еще более обидное, чем его предыдущие замечания, а видит бог, и этих довольно.
Не нарушит ее уединения! Да он просто забыл о ней, как будто она была просто пропавшим животным, или перчаткой, или монеткой!
Делия должна была это предвидеть. Все это только доказывало, как она права, что ушла.
Зубы у нее стучали, а от нового свитера тепла было немного. Вместо того чтобы поесть, она скинула туфли и забралась в постель. Дрожа, Делия лежала под одеялом, крепко обхватив себя руками.
9
– Я только хотела заплатить за жилье, – извинилась Делия.
– О, спасибо, – сказала Белль и, не сбрасывая скорости, засунула купюры в рукав, – все в порядке?
– Да, все хорошо.
– Отлично. – Белль пригнулась ближе к ручкам, когда Делия снова закрыла дверь.
Делия собиралась пойти в магазин «Наедайся» за продуктами к обеду, но, когда она выходила из дома, молодой человек в униформе подъехал к крыльцу. Она сперва приняла его за военного, его униформа была цвета хаки, а волосы коротко подстрижены.
Мисс Гринстед? – спросил молодой человек.
Да.
– Я – Чак Акерс из полиции.
Делии потребовалась минута, чтобы понять смысл его слов.
– Могу я с вами поговорить? – спросил он.
– Конечно, – сказала Делия.
Она обернулась, чтобы пригласить его внутрь, но потом осознала, что ей некуда его приглашать.
В спальню позвать неловко, и гостиную Белль использовать тоже было нельзя. Поэтому она повернулась к нему опять и спросила:
– Что я могу для вас сделать? – И они начали разговор прямо на крыльце.
Вы мисс Корделия Ф. Гринстед? – спросил он.
Да.
– Правильно ли я понимаю, что вы приехали сюда по доброй воле?
– Да, это так.
– Никто не похищал вас, не принуждал вас...
– К этому никто не имеет никакого отношения.
– Ну, я очень надеюсь, что в следующий раз вы ясно дадите это понять остальным, прежде чем уедете.
– Простите, – сказала она. – В следующий раз я так и сделаю.
«В следующий раз!»
Она подумала: неужели такое когда-нибудь повторится?
Суббота, воскресенье. Бесконечное течение пустых часов, когда ты с радостью набрасываешься на любое самое пустяковое дело. В субботу вечером Делия ела дома, купив китайской еды навынос, и до ночи читала «Дэйзи Миллер». В воскресенье утром на завтрак она выпила в постели чаю с кексом из продуктового магазина, а вот обед превратила в событие. Делия обедала в ресторане «Бэй Армз», скучном заведении с тяжелыми портьерами и коврами, в котором все прочие столики были заняты семьями, одетыми на службу в церковь. Ей захотелось расправиться с едой как можно быстрее, но она заставила себя заказать суп, основное блюдо и десерт и поедала все это не спеша, останавливая свой взгляд в точке на небольшом расстоянии от себя.
Однажды во время увлечения феминизмом Сьюзи заявила, что каждая женщина должна научиться обедать в общественном месте одна, не прикрываясь книжкой. Жаль, что Сьюзи ее сейчас не видит.
На самом деле, может быть, Сэм захотел бы взять с собой детей, когда приедет сам. Может быть, они пришли бы прямо в «Бэй Армз», где вполне могли ее разыскать. Делия полагала, что выглядит очень привлекательно в новом платье в матросском стиле из «Пинчпенни». Она заказала вторую чашку кофе и немного подождала.
У Делии неожиданно возникло желание закурить, хотя она не курила с десятого класса.
Выйдя из ресторана, Делия направилась на север, к библиотеке, собираясь выбрать себе чтение на вечер. Но дверь и окна библиотеки были плотно закрыты. Можно было догадаться, что это заведение не работает по воскресеньям. Теперь придется покупать книгу – и тратить деньги.
В аптеке на Джордж-стрит Делия нашла одну стойку с книгами в бумажных обложках – в основном фантастика, но было и несколько романов. Она выбрала роман под названием «Луна над Уиндэмским болотом». На обложке была изображена женщина в длинном плаще. Бородатый мужчина поддерживал ее, обнимая левой рукой за талию, в то время как в правой сжимал меч. Заплатив, Делия спрятала книгу в сумку. А потом быстрыми, уверенными шагами направилась к пансиону, так что любой, кто увидел бы ее, мог подумать: «Эта женщина выглядит совершенно самодостаточной».
Но никто на нее не смотрел.
Делия вспомнила, как в детстве усаживалась на парадном крыльце, когда должны были прийти посетители. Вспомнила, как один раз должен был прийти двоюродный дядюшка Роско, и она поставила кукольную колыбельку на траву и уселась рядом в картинной позе, пока дядюшка Роско не появился из своей машины.
– Вы только посмотрите! – закричал он. – Это же маленькая леди Делия!
От него пахло горькой микстурой от кашля. Она подумала, что не знает, что за человек дядюшка Роско, и удивилась, что он так тяжело ступает. Дядюшка переложил большую потертую сумку из одной руки в другую, чтобы сжать ее плечо, когда они входили в дом. Но вот по какому случаю дядюшка приехал, надев мятый черный костюм? Она подумала, что ответа ей лучше не знать.
– Я пела моей кукле колыбельную, – сказала тогда ему Делия доверительным тоном.
Она всегда была не настоящим ребенком, готовым повести себя так, как ожидают взрослые.
«Луна над Уиндэмским болотом» разочаровала ее. История не показалась Делии убедительной. Она все время отвлекалась от книги, глядя в темные, пустые углы комнаты. Затем проверяла, сколько осталось страниц. Она вздрагивала, когда мистер Лэм включал радио. Оно работало у него все выходные, но не настолько громко, чтобы можно было разобрать слова диктора. Капли дождя стучали по навесу над крыльцом. Делия больше не слышала шума от жильцов из дома напротив. Должно быть, из-за непогоды они закрыли окна.
«Неужели он вообще не приедет?»
В понедельник утром мистер Помфрет между делом дал ей понять, что знает правду.
– Я вижу, у вас новое платье, миссис Гринстед, – сказал он, внимательно ее разглядывая. Но она притворилась, что не поняла, и к полудню он снова называл ее «мисс». Не то чтобы это особенно волновало Делию. Сегодня она чувствовала себя на удивление спокойно.
Днем пошел дождь. Она была вынуждена купить зонтик и недорогой серый синтетический плащ.
Из-за дождя Делия не могла устроить пикник на своей обычной скамейке в парке, а в «Рик Рак» или «Бэй Армз» идти не хотелось, поэтому вместе со стаканчиком йогурта она вернулась к себе в комнату. Делия открыла парадную дверь и, переступив через почту, поднялась по лестнице. Потом спустилась обратно, чтобы посмотреть на один из конвертов, лежащих на полу.
Конверт был сливочного цвета или, точнее, горчичного. Она хорошо знала этот оттенок. И прекрасно знала имя, напечатанное коричневым в верхнем левом углу: СЭМЮЭЛЬ А. ГРИНСТЕД, МЕДИЦИНСКИЕ КОНСУЛЬТАЦИИ.
Он решил ограничиться письмом?
Делия нагнулась, чтобы поднять конверт. На нем было написано: «Миссис Делии Гринстед, Джордж-стрит, дом с низким крыльцом рядом с продуктовым магазином «Наедайся», Бэй-Бороу, Мэриленд».
Перед тем как распечатать, она отнесла письмо к себе в комнату. «Делия...» – писал он. Не «дорогая». «Делия, я понял из рассказа Элизы, что...»
Он печатал на офисной машинке, на той, у которой западает буква «и», и он не удосужился переставить поля, после того как она печатала счета. Текст письма был около четырех дюймов шириной.
«Делия, я понял из рассказа Элизы, что из-за различных стрессов, которые ты переживала в последнее время, включая недавнюю смерть твоего отца и прочее, тебе требуется провести некоторое время наедине с собой.
Я, разумеется, предпочел бы, чтобы ты известила нас заранее. Ты не могла не отдавать себе отчета в том, как мы будем волноваться из-за того, что ты просто ушла с пляжа и исчезла. (Представляешь ли ты, каково это)зачеркнуто
К тому же мне не совсем понятно, на какие «стрессы» ты ссылаешься. Конечно, я понимаю, что вы с отцом были очень близки. Но, в конце концов, он умер четыре с половиной месяца назад (и если честно, я чувствую)-зачеркнуто. Возможно, ты считаешь меня одним из источников стрессов. Если это так, то мне жаль, но я( всегда старался быть достойным муж)-зачеркнуто в молодости поклялся, что мои жена и дети будут за мной как за каменной стеной, и мне очень хочется верить, что эту клятву я сдержал, ( и я не понимаю, что)-зачеркнут, но если у тебя есть какие-либо претензии ко мне, я, разумеется, готов их выслушать.
Тем временем ты можешь спокойно отдыхать, не опасаясь, что я нарушу твоеуединение. ХХХХХХХХХХХХХХ
ххххххххххххххххххххххххххххххххх
XXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXX
хххххххххххххххххххххххххххххххххххх
хххххх
Сэм».
Первые четыре исправления муж зачеркнул при помощи дефисов, поэтому Делия легко смогла их прочесть, но пятое было замазано настолько, что его невозможно разобрать, даже посмотрев страницу против света. Но это, без сомнения, к лучшему. Там, наверное, было что-то еще более обидное, чем его предыдущие замечания, а видит бог, и этих довольно.
Не нарушит ее уединения! Да он просто забыл о ней, как будто она была просто пропавшим животным, или перчаткой, или монеткой!
Делия должна была это предвидеть. Все это только доказывало, как она права, что ушла.
Зубы у нее стучали, а от нового свитера тепла было немного. Вместо того чтобы поесть, она скинула туфли и забралась в постель. Дрожа, Делия лежала под одеялом, крепко обхватив себя руками.
9
Неудивительно, что Делия не могла представить себе зимы в Бэй-Бороу! Теперь она поняла, что где-то глубоко внутри себя надеялась, что Сэм приедет и заберет ее задолго до этого. Она напоминала себе тех сбежавших детей, которые никогда, независимо от того, насколько далеко забрались, никогда по-настоящему не хотели оставлять дом.
Ну, тем не менее, вот она здесь. И перед ней огромное пустое пространство, которое называется «до конца жизни».
По вечерам Делия садилась в кровати, уставившись в пустоту. Сказать, что она размышляла, было бы преувеличением. У нее не было никаких четких мыслей или, по крайней мере, таких, которые имели бы значение. Большую часть времени она просто смотрела перед собой, как в детстве. Маленькой она часами смотрела на крохотные частички, которые порхали в воздухе по комнате. Потом Линда сказала ей, что это пылинки. Почему-то после этого смотреть на них стало не так интересно. Кому есть дело до пыли?
Но теперь она думала, что Линда была не права. Она смотрела на воздух, ощущая его бесконечность, и чем дольше смотрела, тем большее облегчение чувствовала, тем спокойнее становилась.
Делия научилась ценить скуку – скука очищала сознание. Делия всегда знала, что ее тело – только оболочка, в которой она временно существует. Однако теперь она почувствовала, что сознание – тоже еще одна оболочка. В таком случае, кто же «она» такая? Делия прочищала свое сознание, чтобы понять, что останется. Может быть, ничего.
Часто она принималась за вечернее чтение не раньше девяти или половины десятого и не могла закончить книгу в один прием, поэтому с романов она переключилась на рассказы. Делия прочитывала рассказ, некоторое время смотрела в никуда и начинала другой. Она помечала страницу библиотечной закладкой и слушала звуки с улицы: шипение машин, жужжание насекомых, голоса детей в доме напротив. В особенно жаркие ночи старшие дети спали на балконе на втором этаже, они всегда болтали друг с другом, пока родители не вмешивались.
– Мне что, подняться к вам? – каждый раз спрашивал их отец.
Это их утихомиривало, но лишь на минуту.
Делия гадала, знал ли Сэм, что Кэролл записан на теннис на две недели в середине июля? Полагаться на память Кэролла в этом не стоило. И помнил ли кто-нибудь, что в этом месяце они обычно ходили к зубному? Ну, наверное, Элиза помнила. Если бы не было Элизы, Делия никогда бы не оставила свою семью с такой легкостью.
Но она не была уверена, стоит ли за это быть благодарной сестре.
Дело в том, что Делия была исключительной. Особенной. Она прожила свою замужнюю жизнь, как маленькая девочка в кукольном домике, а рядом всегда стоял кто-то взрослый – сестра, муж или отец.
Можно было бы подумать, что она находила это удобным (она так боялась умереть, когда ее дети были маленькими). Но вместо этого она страдала от зависти.
Почему, к примеру, все обращались к Сэму в трудную минуту? Он всегда был разумным, спокойным, на него можно было положиться, а жена была так, для красоты. Но как так вышло? Где она была, пока все это складывалось таким образом?
И следил ли кто-нибудь за здоровьем Сэма? У него была привычка перенапрягаться во время спортивных занятий. Но Делия напоминала себе, что это – не ее забота. Его письмо освободило ее. Больше не нужно считать граммы холестерина, не нужно помнить, что в «Наедайся» следует купить обезжиренный майонез.
Она вспоминала некоторые фразы из письма: «Ты не могла не отдавать себе отчета...» и «мне не совсем понятно». Пустые фразы, бесчувственные слова. Наверное, все соседи знали, что он женился на ней по расчету.
Делия снова представляла себе трех сестер на кушетке (вообще-то это было воспоминание Сэма, но казалось, оно ей передалось). Она видела отца в его кресле и Сэма в бостонском кресле-качалке. Мужчины обсуждали новое лекарство от артрита, в то время как она потягивала шерри и бросала взгляды на руки Сэма – они казлись ей умелыми и знающими, они абсолютно соответствовали ее представлению о руках врача. Должно быть, из-за шерри, к которому она была непривычна, девушка чувствовала себя так странно.
Всего нескольких разрозненных моментов достаточно для того, чтобы описать жизнь человека, вдруг подумала Делия. Всего пять или шесть картинок, которые мелькают одна за другой снова и снова, как постоянно перетасовываемые карты таро. Пятно света на подоконнике в то время, как кто-то большой перевязывал руки Делии бинтом. Диктант в начальной школе, где Элиза провалилась, и в тот момент Делия посмотрела на нее как на чужую. Блеск русых волос Сэма на фоне темного дерева кресла-качалки. Отец, лежащий на двух подушках и пытающийся что-то сказать. И Делия, шагающая на юг вдоль Атлантического океана.
На этой последней картинке она была в сером платье секретарши (такие воспоминания не всегда точны) и черных кожаных туфлях, которые она купила в магазине братьев Бассет. Одежда была не та, но отражала характер – твердый, решительный. Такой она себя представляла.
– Когда я слышу слово «лето», – сказала одна из трех девушек, на которых можно было жениться (разумеется, Элиза), – мне чудится этот тающий запах, желтый, нагретый, обволакивающий запах.
И Линда встряла:
– Да, вот такая она! Элиза может учуять мускатный орех в наборе специй!
А Делия улыбнулась своему бокалу.
– А... – задумчиво пробормотал Сэм. Догадывался ли он об их истинных намерениях?
Что Элиза пыталась показаться интересной, что Линда пыталась указать на странности Элизы, что Делия старалась продемонстрировать ямочку на правой щеке?
Бинт на ее руке был шершавым и теплым, как кошачий язык. К конторке приближалась плоскогрудая, несчастливая женщина, мисс Сазерленд, которая постепенно превращалась в сестру Делии.
– Я хочу... – прошептал отец, и казалось, что, когда он шевелит губами, его потрескавшийся рот разрывается.
Потом он отвернулся от нее. В тот вечер, когда отец умер, она смогла заснуть, только приняв снотворное. Она так подозрительно относилась к таблеткам, что редко принимала даже аспирин, но с благодарностью проглотила пилюлю, которую протянул ей Сэм, и спала всю ночь. Только это было больше похоже на смерть, чем на сон, она как будто прорубала себе в ночи дорогу каким-то странным инструментом, вроде суповой ложки. Делия проснулась утром вспотевшей и усталой, с таким чувством, будто что-то пропустила. Теперь она подумала, что пропустила свое горе. Почему надо так торопиться забывать, спросила она себя. Почему нужно так спешить избавиться от тоски?
Делия гадала, чего хотел отец. В тот момент она этого не поняла – может быть, он решил, что она не переживает. Слезы наполнили глаза Делии и побежали по щекам. Она не пыталась их остановить.
Престарелые родители умирают именно в тот момент, когда другие люди (муж или жена, взрослые дети) перестают беспокоиться за них. Да, наверное, это так и бывает. Но ведь родители всегда волнуются за детей, всегда смотрят на ребенка с любовью. Один из многих жизненных парадоксов!
Делия потянулась к припасенной туалетной бумаге и высморкалась. Она чувствовала, что внутри у нее развязывается какой-то узел, и надеялась проплакать всю ночь.
В доме напротив ребенок закричал:
– Ма, Джерри меня пинает!
Голос казался таким далеким, как из сна, и ответ был мягким:
– Перестань, Джерри...
Постепенно начало казаться, что дети куда-то пропали. Паузы между словами становились все более длинными, и говорили они все более лениво, пока дом наконец не погрузился в тишину и никто больше ничего не говорил.
День независимости в Бэй-Бороу прошел почти незамеченным – ни парадов, ни фейерверков, только окна магазинов были разукрашены в красно-бело-синие цвета. День города, Бэй-Дэй, – совсем другое дело. В этот день отмечалась годовщина того знаменитого сна Джорджа Пендла Бэя. Делия все знала об этом, потому что мистер Помфрет был председателем культурного комитета. Юрист попросил ее напечатать письмо с предложением заменить бейсбол какой-нибудь другой игрой, которая требовала бы меньше места, к примеру игрой в подкову. Он приводил тот аргумент, что на площади слишком мало места и чересчур много деревьев. Но мэр Фрик, сын и внук предыдущих мэров, за которым, очевидно, было последнее слово, написал в ответ, что игра в бейсбол – «проверенная временем» традиция, которую необходимо продолжить.
– Традиция! – фыркнул мистер Помфрет. – Билл Фрик не заметил бы традиции, даже если бы она его по уху ударила! Раньше все начиналось с игры в подкову. А потом Эб Беннет проиграл и поджал хвост, а Билл Фрик-старший затеял игру в бейсбол, чтобы тот выглядел получше. Но Эб больше уже не играл! Он слишком старый. Он теперь стоит у лотка с напитками.
Делии не было дела до Дня города. Она собиралась посвятить утро прогулке и лишь потом зайти на площадь. Но сначала обнаружила, что все закрыто, а потом необычная погода (туман, густой, как кисель, и почти такой же мягкий) поманила ее гулять дальше, и к тому времени, когда Делия добралась до толпы, она чувствовала себя, словно в одеяле из тумана, и присоединилась к празднику.
Четыре улицы, примыкавшие к площади, были перекрыты и застелены одеялами для пикников. Вдоль дорожек расставлены лотки с едой, тут же продавали дудки, свистки и шарики. Даже здесь было трудно ориентироваться из-за тумана. Идущие навстречу люди, казалось, материализовались из мглы, а их черты становились различимы только на очень близком расстоянии. Особенно сильный эффект производили мальчишки на скейтах, которые неожиданно появлялись и так же неожиданно исчезали. Довольные тем, что улицы перекрыты для движения машин, они безрассудно носились туда-сюда. Все звуки были приглушенными, будто закутанными тканью, но, тем не менее, различимыми. Запахи казались более отчетливыми – как, например, запах бергамота, исходивший от двух старушек, разливавших чай из термоса.
– Делия! – позвал кто-то.
Делия обернулась и увидела Белль Флинт, которая раскладывала полосатый стул. На ней был ярко-розовый свитер, а руки унизаны браслетами, которые дружно звякнули, когда она села. Делия удивилась, поскольку до сих пор не была уверена, что Белль помнит ее имя.
– Привет, Белль! А Белль спросила:
– Ты знаешь Ванессу?
И махнула рукой в сторону молодой мамы с площади. Та сидела сразу за Белль на расстеленном покрывале того же цвета, что и туман, карапуз пристроился у нее на коленях.
– Присоединяйтесь ко мне, – сказала она Делии.
– О, спасибо, но... – Делия засомневалась, а затем решилась: – Да, может, и правда... – и села рядом.
– Здесь полно всякой еды для пикника, – сказала Белль Делии. – Это своего рода соревнование, победителям вроде бы дают призы. А что ты принесла?
– Ничего, – ответила Делия.
–Вот это я понимаю, – сказала Белль, а потом наклонилась к ней и прошептала: – Сельма Фрик принесла ассорти холодных закусок в плетеных бамбуковых корзинах. А Полли Помфрет – свежие артишоки и запеченную рыбу.
– А я – как подростки, – сказала Ванесса, протягивая сыну печенье в виде зверюшки, – когда голодна, беру что-нибудь с лотка.
Она напоминала кинозвезд сороковых, стройная, смуглая и хорошенькая, в белой блузке и блестящих красных шортах, с черными волосами до плеч и ярко-красной помадой. Делия подумала, что ее сын одет слишком тепло – с первыми детьми так часто бывает. На нем были штанишки на бретельках и рубашка с длинными рукавами, он выглядел толстым и неуклюжим, да это и понятно – Делия чувствовала, как от нагретой мостовой сквозь одеяло поднимается тепло.
– Сколько вашему мальчику? – спросила она Ванессу.
– В прошлую среду исполнилось полтора года.
– Полтора года! – Делия помнила этот возраст. Когда Рамсэю было столько, он любил... и Сьюзи, когда Сьюзи научилась...
Начать разговор было так заманчиво: боли при родах, прорезывание зубов, – времена, когда она тоже могла назвать возраст своего ребенка с точностью до дня. Но она устояла. Улыбнулась, глядя, как блестят светлые волосы ребенка, и сказала:
– Думаю, цвет волос у него от отца.
– Наверное, – беззаботно сказала Ванесса.
– Ванесса – мать-одиночка, – сказала Белль Делии.
– О!
– Я не знаю, кто отец Грегги, – сказала Ванесса, вытирая рот ребенка полотенцем. – Точнее, у меня есть несколько предположений, но я никогда не могла выбрать среди них.
– О, понимаю, – сказала Делия и быстро повернулась, чтобы посмотреть на игру в мяч.
Вообще-то в тумане смотреть было особенно не на что. Площадка «наших», очевидно, находилась в юго-восточном углу. Оттуда слышались удары по мячу. Но Делия могла рассмотреть только вторую базу, которая была отмечена парковой скамейкой. Пока она наблюдала, бегун запрыгнул на скамейку, а игрок, который там уже сидел, поднялся, поймал мяч из ниоткуда и швырнул его обратно в дымку. Потом снова сел. Бегун наклонился вперед, уперся локтями в колени и стал напряженно вглядываться в сторону площадки своих, хотя что он надеялся рассмотреть, было непонятно.
– Дерек Эймс, – сообщила Белль. – Один из наших лучших игроков.
Делия заметила:
– Я думала, памятник будет им мешать.
– О, Джордж тоже играет, – хихикнув, сказала Белль. – Нет, серьезно, есть такое правило: кто попадет по памятнику, тот бежит первым. Пока сюда не переехал Рик Ракли, это автоматически засчитывалось. Но ты же знаешь профессиональных спортсменов: они в любом спорте – первые. Когда Рик играл, он лупил по старине Джорджу со всей силы.
– Рик Ракли – профессиональный спортсмен?
– Был им, пока не повредил колено. Ты откуда, с Марса? Он, правда, играл в футбол, но уж поверь мне, синим повезло, что Рик играет за них. Кстати, те на кого мы смотрим, если ты не знала, «Синие» против «Серых». «Синие» в городе новички, «Серые» здесь были всегда. Упс! По-моему, проиграли.
Раздался звук еще одного удара со стороны юго-восточного угла. Делия взглянула вперед, но увидела только опалово-белую, словно фланелевую завесу. На поле (если можно так назвать треугольник, покрытый травой, позади второй базы) один игрок спросил другого:
– Куда он?
– Черт меня побери, если я знаю, – ответил тот. Потом с приглушенным рычанием поймал мяч, который вдруг возник прямо перед ним. – Поймал! – крикнул он первому.
– Ты его видишь?
– Я его поймал.
– Уже поймал?
– Точно.
– Бобби, лови! – закричал второй в сторону площадки.
– Что?
– Он поймал его, – ответил кто-то. – Отбивающий в ауте.
– Он где?
– Он в ауте!
– Где отбивающий?
– Кто, отбивающий?
Ванесса дала сыну еще одно печенье в виде зверюшки.
– Здесь на День города почти всегда туман, – пояснила она Делии. – Я не верю, что кому-то когда-нибудь удалось нормально посмотреть игру. Ну что, Делия, как вам работается у Зека Помфрета?
– Ну... хорошо, – ответила Делия. Должно быть, в порядке вещей, что всем известно, где она работает.
– Знаете, он – действительно хороший юрист. Если вы решите продолжить свой бракоразводный процесс, лучше не придумаешь, чем нанять Зека.
Делия моргнула.
– Да, он отлично провел дело с моим бывшим приятелем, – наклонилась к ней Белль. – И вытащил из тюрьмы брата Ванессы, Джипа, когда Джип однажды влип в дурную историю.
– Я пока не очень думала о, хм, разводе, – сказала Делия.
– Ну конечно! И не торопись! И к тому же ситуация с моим бывшим сильно отличается от твоей.
Как, интересно, они представляли себе ее «ситуацию»? Делия решила не спрашивать.
Белль порылась в большой сумке и вытащила из нее бледно-зеленую бутылку и стопку бумажных стаканчиков.
– Вина? – предложила она. – Я его перелила в бутылку из-под лимонада. Не говорите Полли Помфрет. Так вот, ситуация с Нортоном была совершенно ужасной из-за одной вещи. Дело в том, что до этого он был женат всего год. По сути дела, мы познакомились в первую годовщину его свадьбы. Мы встретились во время уик-энда для игроков в азартные игры. Он проходит в Атлантик-Сити, и они с женой приехали туда праздновать. Мы с ним, как бы это сказать... это было как притяжение, понимаешь? – Она протянула Делии стаканчик с вином. – Помогло только то, что его жена оказалась из тех азартных людей, которых от игровых автоматов не оторвешь. И вот, просто, как раз, два, три, мы переезжаем в Бэй-Бороу, снимаем вместе небольшую квартирку, а Зек Помфрет занимается его разводом.
Ну, тем не менее, вот она здесь. И перед ней огромное пустое пространство, которое называется «до конца жизни».
По вечерам Делия садилась в кровати, уставившись в пустоту. Сказать, что она размышляла, было бы преувеличением. У нее не было никаких четких мыслей или, по крайней мере, таких, которые имели бы значение. Большую часть времени она просто смотрела перед собой, как в детстве. Маленькой она часами смотрела на крохотные частички, которые порхали в воздухе по комнате. Потом Линда сказала ей, что это пылинки. Почему-то после этого смотреть на них стало не так интересно. Кому есть дело до пыли?
Но теперь она думала, что Линда была не права. Она смотрела на воздух, ощущая его бесконечность, и чем дольше смотрела, тем большее облегчение чувствовала, тем спокойнее становилась.
Делия научилась ценить скуку – скука очищала сознание. Делия всегда знала, что ее тело – только оболочка, в которой она временно существует. Однако теперь она почувствовала, что сознание – тоже еще одна оболочка. В таком случае, кто же «она» такая? Делия прочищала свое сознание, чтобы понять, что останется. Может быть, ничего.
Часто она принималась за вечернее чтение не раньше девяти или половины десятого и не могла закончить книгу в один прием, поэтому с романов она переключилась на рассказы. Делия прочитывала рассказ, некоторое время смотрела в никуда и начинала другой. Она помечала страницу библиотечной закладкой и слушала звуки с улицы: шипение машин, жужжание насекомых, голоса детей в доме напротив. В особенно жаркие ночи старшие дети спали на балконе на втором этаже, они всегда болтали друг с другом, пока родители не вмешивались.
– Мне что, подняться к вам? – каждый раз спрашивал их отец.
Это их утихомиривало, но лишь на минуту.
Делия гадала, знал ли Сэм, что Кэролл записан на теннис на две недели в середине июля? Полагаться на память Кэролла в этом не стоило. И помнил ли кто-нибудь, что в этом месяце они обычно ходили к зубному? Ну, наверное, Элиза помнила. Если бы не было Элизы, Делия никогда бы не оставила свою семью с такой легкостью.
Но она не была уверена, стоит ли за это быть благодарной сестре.
Дело в том, что Делия была исключительной. Особенной. Она прожила свою замужнюю жизнь, как маленькая девочка в кукольном домике, а рядом всегда стоял кто-то взрослый – сестра, муж или отец.
Можно было бы подумать, что она находила это удобным (она так боялась умереть, когда ее дети были маленькими). Но вместо этого она страдала от зависти.
Почему, к примеру, все обращались к Сэму в трудную минуту? Он всегда был разумным, спокойным, на него можно было положиться, а жена была так, для красоты. Но как так вышло? Где она была, пока все это складывалось таким образом?
И следил ли кто-нибудь за здоровьем Сэма? У него была привычка перенапрягаться во время спортивных занятий. Но Делия напоминала себе, что это – не ее забота. Его письмо освободило ее. Больше не нужно считать граммы холестерина, не нужно помнить, что в «Наедайся» следует купить обезжиренный майонез.
Она вспоминала некоторые фразы из письма: «Ты не могла не отдавать себе отчета...» и «мне не совсем понятно». Пустые фразы, бесчувственные слова. Наверное, все соседи знали, что он женился на ней по расчету.
Делия снова представляла себе трех сестер на кушетке (вообще-то это было воспоминание Сэма, но казалось, оно ей передалось). Она видела отца в его кресле и Сэма в бостонском кресле-качалке. Мужчины обсуждали новое лекарство от артрита, в то время как она потягивала шерри и бросала взгляды на руки Сэма – они казлись ей умелыми и знающими, они абсолютно соответствовали ее представлению о руках врача. Должно быть, из-за шерри, к которому она была непривычна, девушка чувствовала себя так странно.
Всего нескольких разрозненных моментов достаточно для того, чтобы описать жизнь человека, вдруг подумала Делия. Всего пять или шесть картинок, которые мелькают одна за другой снова и снова, как постоянно перетасовываемые карты таро. Пятно света на подоконнике в то время, как кто-то большой перевязывал руки Делии бинтом. Диктант в начальной школе, где Элиза провалилась, и в тот момент Делия посмотрела на нее как на чужую. Блеск русых волос Сэма на фоне темного дерева кресла-качалки. Отец, лежащий на двух подушках и пытающийся что-то сказать. И Делия, шагающая на юг вдоль Атлантического океана.
На этой последней картинке она была в сером платье секретарши (такие воспоминания не всегда точны) и черных кожаных туфлях, которые она купила в магазине братьев Бассет. Одежда была не та, но отражала характер – твердый, решительный. Такой она себя представляла.
– Когда я слышу слово «лето», – сказала одна из трех девушек, на которых можно было жениться (разумеется, Элиза), – мне чудится этот тающий запах, желтый, нагретый, обволакивающий запах.
И Линда встряла:
– Да, вот такая она! Элиза может учуять мускатный орех в наборе специй!
А Делия улыбнулась своему бокалу.
– А... – задумчиво пробормотал Сэм. Догадывался ли он об их истинных намерениях?
Что Элиза пыталась показаться интересной, что Линда пыталась указать на странности Элизы, что Делия старалась продемонстрировать ямочку на правой щеке?
Бинт на ее руке был шершавым и теплым, как кошачий язык. К конторке приближалась плоскогрудая, несчастливая женщина, мисс Сазерленд, которая постепенно превращалась в сестру Делии.
– Я хочу... – прошептал отец, и казалось, что, когда он шевелит губами, его потрескавшийся рот разрывается.
Потом он отвернулся от нее. В тот вечер, когда отец умер, она смогла заснуть, только приняв снотворное. Она так подозрительно относилась к таблеткам, что редко принимала даже аспирин, но с благодарностью проглотила пилюлю, которую протянул ей Сэм, и спала всю ночь. Только это было больше похоже на смерть, чем на сон, она как будто прорубала себе в ночи дорогу каким-то странным инструментом, вроде суповой ложки. Делия проснулась утром вспотевшей и усталой, с таким чувством, будто что-то пропустила. Теперь она подумала, что пропустила свое горе. Почему надо так торопиться забывать, спросила она себя. Почему нужно так спешить избавиться от тоски?
Делия гадала, чего хотел отец. В тот момент она этого не поняла – может быть, он решил, что она не переживает. Слезы наполнили глаза Делии и побежали по щекам. Она не пыталась их остановить.
Престарелые родители умирают именно в тот момент, когда другие люди (муж или жена, взрослые дети) перестают беспокоиться за них. Да, наверное, это так и бывает. Но ведь родители всегда волнуются за детей, всегда смотрят на ребенка с любовью. Один из многих жизненных парадоксов!
Делия потянулась к припасенной туалетной бумаге и высморкалась. Она чувствовала, что внутри у нее развязывается какой-то узел, и надеялась проплакать всю ночь.
В доме напротив ребенок закричал:
– Ма, Джерри меня пинает!
Голос казался таким далеким, как из сна, и ответ был мягким:
– Перестань, Джерри...
Постепенно начало казаться, что дети куда-то пропали. Паузы между словами становились все более длинными, и говорили они все более лениво, пока дом наконец не погрузился в тишину и никто больше ничего не говорил.
День независимости в Бэй-Бороу прошел почти незамеченным – ни парадов, ни фейерверков, только окна магазинов были разукрашены в красно-бело-синие цвета. День города, Бэй-Дэй, – совсем другое дело. В этот день отмечалась годовщина того знаменитого сна Джорджа Пендла Бэя. Делия все знала об этом, потому что мистер Помфрет был председателем культурного комитета. Юрист попросил ее напечатать письмо с предложением заменить бейсбол какой-нибудь другой игрой, которая требовала бы меньше места, к примеру игрой в подкову. Он приводил тот аргумент, что на площади слишком мало места и чересчур много деревьев. Но мэр Фрик, сын и внук предыдущих мэров, за которым, очевидно, было последнее слово, написал в ответ, что игра в бейсбол – «проверенная временем» традиция, которую необходимо продолжить.
– Традиция! – фыркнул мистер Помфрет. – Билл Фрик не заметил бы традиции, даже если бы она его по уху ударила! Раньше все начиналось с игры в подкову. А потом Эб Беннет проиграл и поджал хвост, а Билл Фрик-старший затеял игру в бейсбол, чтобы тот выглядел получше. Но Эб больше уже не играл! Он слишком старый. Он теперь стоит у лотка с напитками.
Делии не было дела до Дня города. Она собиралась посвятить утро прогулке и лишь потом зайти на площадь. Но сначала обнаружила, что все закрыто, а потом необычная погода (туман, густой, как кисель, и почти такой же мягкий) поманила ее гулять дальше, и к тому времени, когда Делия добралась до толпы, она чувствовала себя, словно в одеяле из тумана, и присоединилась к празднику.
Четыре улицы, примыкавшие к площади, были перекрыты и застелены одеялами для пикников. Вдоль дорожек расставлены лотки с едой, тут же продавали дудки, свистки и шарики. Даже здесь было трудно ориентироваться из-за тумана. Идущие навстречу люди, казалось, материализовались из мглы, а их черты становились различимы только на очень близком расстоянии. Особенно сильный эффект производили мальчишки на скейтах, которые неожиданно появлялись и так же неожиданно исчезали. Довольные тем, что улицы перекрыты для движения машин, они безрассудно носились туда-сюда. Все звуки были приглушенными, будто закутанными тканью, но, тем не менее, различимыми. Запахи казались более отчетливыми – как, например, запах бергамота, исходивший от двух старушек, разливавших чай из термоса.
– Делия! – позвал кто-то.
Делия обернулась и увидела Белль Флинт, которая раскладывала полосатый стул. На ней был ярко-розовый свитер, а руки унизаны браслетами, которые дружно звякнули, когда она села. Делия удивилась, поскольку до сих пор не была уверена, что Белль помнит ее имя.
– Привет, Белль! А Белль спросила:
– Ты знаешь Ванессу?
И махнула рукой в сторону молодой мамы с площади. Та сидела сразу за Белль на расстеленном покрывале того же цвета, что и туман, карапуз пристроился у нее на коленях.
– Присоединяйтесь ко мне, – сказала она Делии.
– О, спасибо, но... – Делия засомневалась, а затем решилась: – Да, может, и правда... – и села рядом.
– Здесь полно всякой еды для пикника, – сказала Белль Делии. – Это своего рода соревнование, победителям вроде бы дают призы. А что ты принесла?
– Ничего, – ответила Делия.
–Вот это я понимаю, – сказала Белль, а потом наклонилась к ней и прошептала: – Сельма Фрик принесла ассорти холодных закусок в плетеных бамбуковых корзинах. А Полли Помфрет – свежие артишоки и запеченную рыбу.
– А я – как подростки, – сказала Ванесса, протягивая сыну печенье в виде зверюшки, – когда голодна, беру что-нибудь с лотка.
Она напоминала кинозвезд сороковых, стройная, смуглая и хорошенькая, в белой блузке и блестящих красных шортах, с черными волосами до плеч и ярко-красной помадой. Делия подумала, что ее сын одет слишком тепло – с первыми детьми так часто бывает. На нем были штанишки на бретельках и рубашка с длинными рукавами, он выглядел толстым и неуклюжим, да это и понятно – Делия чувствовала, как от нагретой мостовой сквозь одеяло поднимается тепло.
– Сколько вашему мальчику? – спросила она Ванессу.
– В прошлую среду исполнилось полтора года.
– Полтора года! – Делия помнила этот возраст. Когда Рамсэю было столько, он любил... и Сьюзи, когда Сьюзи научилась...
Начать разговор было так заманчиво: боли при родах, прорезывание зубов, – времена, когда она тоже могла назвать возраст своего ребенка с точностью до дня. Но она устояла. Улыбнулась, глядя, как блестят светлые волосы ребенка, и сказала:
– Думаю, цвет волос у него от отца.
– Наверное, – беззаботно сказала Ванесса.
– Ванесса – мать-одиночка, – сказала Белль Делии.
– О!
– Я не знаю, кто отец Грегги, – сказала Ванесса, вытирая рот ребенка полотенцем. – Точнее, у меня есть несколько предположений, но я никогда не могла выбрать среди них.
– О, понимаю, – сказала Делия и быстро повернулась, чтобы посмотреть на игру в мяч.
Вообще-то в тумане смотреть было особенно не на что. Площадка «наших», очевидно, находилась в юго-восточном углу. Оттуда слышались удары по мячу. Но Делия могла рассмотреть только вторую базу, которая была отмечена парковой скамейкой. Пока она наблюдала, бегун запрыгнул на скамейку, а игрок, который там уже сидел, поднялся, поймал мяч из ниоткуда и швырнул его обратно в дымку. Потом снова сел. Бегун наклонился вперед, уперся локтями в колени и стал напряженно вглядываться в сторону площадки своих, хотя что он надеялся рассмотреть, было непонятно.
– Дерек Эймс, – сообщила Белль. – Один из наших лучших игроков.
Делия заметила:
– Я думала, памятник будет им мешать.
– О, Джордж тоже играет, – хихикнув, сказала Белль. – Нет, серьезно, есть такое правило: кто попадет по памятнику, тот бежит первым. Пока сюда не переехал Рик Ракли, это автоматически засчитывалось. Но ты же знаешь профессиональных спортсменов: они в любом спорте – первые. Когда Рик играл, он лупил по старине Джорджу со всей силы.
– Рик Ракли – профессиональный спортсмен?
– Был им, пока не повредил колено. Ты откуда, с Марса? Он, правда, играл в футбол, но уж поверь мне, синим повезло, что Рик играет за них. Кстати, те на кого мы смотрим, если ты не знала, «Синие» против «Серых». «Синие» в городе новички, «Серые» здесь были всегда. Упс! По-моему, проиграли.
Раздался звук еще одного удара со стороны юго-восточного угла. Делия взглянула вперед, но увидела только опалово-белую, словно фланелевую завесу. На поле (если можно так назвать треугольник, покрытый травой, позади второй базы) один игрок спросил другого:
– Куда он?
– Черт меня побери, если я знаю, – ответил тот. Потом с приглушенным рычанием поймал мяч, который вдруг возник прямо перед ним. – Поймал! – крикнул он первому.
– Ты его видишь?
– Я его поймал.
– Уже поймал?
– Точно.
– Бобби, лови! – закричал второй в сторону площадки.
– Что?
– Он поймал его, – ответил кто-то. – Отбивающий в ауте.
– Он где?
– Он в ауте!
– Где отбивающий?
– Кто, отбивающий?
Ванесса дала сыну еще одно печенье в виде зверюшки.
– Здесь на День города почти всегда туман, – пояснила она Делии. – Я не верю, что кому-то когда-нибудь удалось нормально посмотреть игру. Ну что, Делия, как вам работается у Зека Помфрета?
– Ну... хорошо, – ответила Делия. Должно быть, в порядке вещей, что всем известно, где она работает.
– Знаете, он – действительно хороший юрист. Если вы решите продолжить свой бракоразводный процесс, лучше не придумаешь, чем нанять Зека.
Делия моргнула.
– Да, он отлично провел дело с моим бывшим приятелем, – наклонилась к ней Белль. – И вытащил из тюрьмы брата Ванессы, Джипа, когда Джип однажды влип в дурную историю.
– Я пока не очень думала о, хм, разводе, – сказала Делия.
– Ну конечно! И не торопись! И к тому же ситуация с моим бывшим сильно отличается от твоей.
Как, интересно, они представляли себе ее «ситуацию»? Делия решила не спрашивать.
Белль порылась в большой сумке и вытащила из нее бледно-зеленую бутылку и стопку бумажных стаканчиков.
– Вина? – предложила она. – Я его перелила в бутылку из-под лимонада. Не говорите Полли Помфрет. Так вот, ситуация с Нортоном была совершенно ужасной из-за одной вещи. Дело в том, что до этого он был женат всего год. По сути дела, мы познакомились в первую годовщину его свадьбы. Мы встретились во время уик-энда для игроков в азартные игры. Он проходит в Атлантик-Сити, и они с женой приехали туда праздновать. Мы с ним, как бы это сказать... это было как притяжение, понимаешь? – Она протянула Делии стаканчик с вином. – Помогло только то, что его жена оказалась из тех азартных людей, которых от игровых автоматов не оторвешь. И вот, просто, как раз, два, три, мы переезжаем в Бэй-Бороу, снимаем вместе небольшую квартирку, а Зек Помфрет занимается его разводом.