Страница:
Но Ной так радовался, когда выталкивал ее за дверь, что Делия не могла ему не улыбнуться.
– Тебе понадобятся деньги? – поинтересовалась она.
– Я откладывал то, что мне давали на карманные расходы.
Мальчик закрыл за ней дверь и сделал шутливый жест, как будто прогоняет ее.
Делия ждала на тротуаре, глядя на прохожих. Трудно было устоять и не поддаться всеобщему настроению. Все шли с подарочными коробками и праздничными пакетами. Из кафе «Рик Рак», находившегося за следующей дверью, в морозном воздухе разливался бодрящий аромат бекона и горячих оладьев. Когда к ней подошел Ной, обнимая свой пакет, Делия предложила:
– Хочешь, я куплю тебе содовой в «Рик Раке»? Он смутился:
– Вы собираетесь занести это в книжку?
Ной имел в виду маленький блокнот, который ей дал мистер Миллер. Делия должна была записывать туда текущие расходы, и Ной всегда боялся, что она чего-то не дописывает (он считал ее немного рассеянной, что казалось ей одновременно забавным и слегка унизительным).
– Сегодня – за мой счет, – твердо сказала она и подтолкнула подростка к кафе, даже когда он раскрыл рот, чтобы запротестовать.
Рик, возившийся у гриля, помахал им лопаткой. Тинси же подняла шум.
– Это Делия! И мальчик мистера Миллера! Смотри, пап! – щебетала официантка, обращаясь к старику, сидевшему у стойки. – Это Делия Гринстед! Она жила в доме напротив! Это мой отец, мистер Брэгг, – обратилась она к Делии. – Он приехал, чтобы побыть немного с нами.
Делия помнила разговоры, что отец Тинси был чванливым человеком, который не слишком-то хорошо обходился со своим зятем, поэтому не была готова увидеть его робкое, мягкое лицо и неловкую позу. Старик сидел, близко придвинув свой завтрак, как ребенок. Когда Делия сказала: «Здравствуйте», прошла минута, прежде чем он смог ответить.
– Я пъю какао, – заговорил он наконец.
– Как мило! – Ее голос звучал так же фальшиво, как голос Тинси.
– Это ваш мальчик?
– Это Ной. – Делия решила не вдаваться в объяснения.
– Иди присядь сюда, мальчик.
– О, нам со всеми нашими пакетами будет лучше сесть в кабинку, – сказала Делия, указав на подарочный пакет в руках Ноя. Ручки дедушкиного «собирателя» торчали из него на добрых два фута.
В дальней угловой кабинке сидел мистер Лэм, склонив голову над тарелкой каши. За столиком у окна расположились две молоденькие девушки – студентки колледжа Андервуд, решила Делия, судя по тому, как они приосанились при виде Ноя (она несколько раз провожала подобных барышень из дома, коротко поблагодарив их за принесенные домашние блюда и притворившись, что не замечает, как они высматривают Джоэла за ее плечом). Одна из девушек пропела:
– Привет, Ной!
Мальчик перевел взгляд на Делию.
– Что вам принести? – спросила Тинси, подошедшая к их столику.
– Кофе, пожалуйста, – попросил Ной.
– Кофе!
– Можно? – обратился мальчик к Делии. – Папа мне разрешает по особым случаям.
– Ну хорошо. Принесите два, – заказала она.
– Будет сделано, – ответила Тинси. Потом наклонилась к Делии так близко, что та почувствовала запах накрахмаленной формы, и прошептала: – Когда будете уходить, не могли бы вы попрощаться с Риком погромче, так, чтобы папа мог слышать?
– Конечно, – пообещала Делия.
– Папа так обижает его иногда.
– Я бы в любом случае попрощалась, вы же знаете.
– Знаю, но... – Тинси махнула рукой в сторону своего отца. Тот по-прежнему казался безобидным. Подтяжки были перекрещены на согнутой старческой спине.
Ной был из тех людей, кто любил разглядывать свои покупки еще до того, как придет домой. Он шуршал пакетом, сперва вынув отвертку, потом покопался на дне пакета, посмотрев на что-то, и бросил хитрый, заговорщицкий взгляд на Делию. Когда она перегнулась через стол, притворившись, что хочет подглядеть, подросток восторженно рассмеялся и закрыл пакет. Передние зубы все еще казались слишком большими для его рта.
А как его волосы спадали на глаза – мягкой копной, упругой и плотной, отчего хотелось погладить их ладонью. А впадинка на кончике его носа и пухлая ямочка, как у маленького мальчика, которая проявилась на указательном пальце, когда он взял чашку, принесенную Тинси. Одна половинка воротника его куртки торчала вверх. На трикотажной рубашке были следы шариковой ручки. Делия знала, что его джинсы потерты на коленях, а у кроссовок – высокие, надутые подошвы, которые придумали, наверное, для того чтобы ходить по Луне.
Ной рассказывал сон, который он видел, – что-то скучное, за чем невозможно было уследить. Его учитель превратился в собаку, собака пришла к Ною домой, который одновременно был школьным классом. Если бы только Делия могла знать, что все это значило.
Она кивала, улыбалась, улыбалась еще и крепко сжимала руки, чтобы не тянуться к нему. Уходя, она попрощалась с Риком так громко, что голос у нее сорвался.
Белль утверждала, что у кота расстройство пищеварения. В прошлый понедельник около полудня она привезла его в картонной коробке из-под изюма и орехов, чтобы кот мог привыкнуть к дому, пока Делия была там одна. Прямо в коробке женщины внесли его в комнату Делии и поставили на пол.
– Как будто у него булимия, – жаловалась Белль. Она присела на краешек кровати и смотрела, как Джордж высовывает нос из коробки. – Когда у него миска наполовину пуста, он начинает ныть и просить еще, клянусь, я никогда не думала, что кошки могут такое вытворять. А если, избави боже, он съедает все, в ту же секунду, как только я прихожу с работы, разыгрывается эта душераздирающая мелодрама. Начинается громогласный вой, принимается вид полного обессиливания и, как только я наполняю миску, он набрасывается на еду и сжирает недельный запас, и еще делает эти отвратительные глотающие звуки, а потом, черт его дери, блюет в углу.
– О Джордж, это из-за меня? – обратилась к коту Делия. Тот обследовал комнату, недоверчиво обнюхивая багажную стойку.
– Около шести раз на дню он подходит к комоду и смотрит на пакет с кормом, проверяя, есть ли еще что-нибудь в запасе.
– Всю свою жизнь, – задумчиво проговорила Делия, – я была идеальной хозяйкой для кошек. Жила на одном месте, у меня была рутинная жизнь. По сути дела, я была неподвижна. А теперь я ношусь, как... Он, должно быть, чувствует себя совершенно потерянным!
Делия наклонилась и погладила черную отметину в виде буквы «м» у Джорджа на лбу, пока Белль глазела вокруг.
– Эта комната – ужасно маленькая, ты не находишь? – сказала подруга. – Твоя старая комната была намного больше.
– Мне хватает. – Теперь Делия пыталась заманить Джорджа в ванную. – Видишь, твой туалет. Куплен в магазине, это тебе не какая-нибудь картонная коробка.
– Что ты делаешь на Рождество, Ди? – спохватилась Белль.
– О, я остаюсь здесь.
– Рождество с незнакомцами?
– Они уедут, по крайней мере, на один день.
– Это еще хуже.
– Меня не очень это расстраивает.
Джордж забрался в туалет, а потом вылез из него, как будто хотел продемонстрировать, что знает, зачем нужна эта коробка.
– Поедем со мной к моим родственникам, – предложила Белль. – Они будут в восторге от тебя.
– Нет, спасибо, правда.
– Или пусть Ванесса пригласит тебя к своей бабушке.
– Она это уже сделала, но я отказалась.
– Ну, там не очень-то приятно, – согласилась подруга. – Я немного злюсь на Ванессу в последнее время.
– Правда? Почему?
– Знаешь, что она осмелилась у меня спросить? – Белль встала, чтобы пойти за Делией на кухню за кошачьей миской. Джордж тайком, нерешительно пробирался за ними. – Я жаловалась на свою личную жизнь. Говорила, что не могу найти мужчину, который бы стал утешением моей души, а она спросила, почему я никогда не думала о мистере Лэме?
– Мистере Лэме?!
– Можешь представить? Этот мутный, мрачный тип, этот... Я сказала: «Ванесса, ты что вообще обо мне думаешь? Неужели ты можешь предположить, что я стану встречаться с мужчиной, который всю свою взрослую жизнь провел в съемных квартирах?» Делия, его ведь даже никто не называет по имени, ты замечала? Ну-ка быстро, как зовут мистера Лэма? Делия никак не могла вспомнить.
– Гораций, – мрачно произнесла Белль и уселась за кухонный стол. – Я, может быть, одинокая, но я не самоубийца. Что это на холодильнике?
Она имела в виду «карту расположения вещей», составленную мистером Миллером.
– Это чтобы гостиная была в том же виде, в каком ее оставила миссис Миллер, – ответила Делия. – Он записал, как именно она все раскладывала.
Белль наклонилась вперед, чтобы рассмотреть ее поближе. На четырехугольнике, которым был обозначен камин, курсивом было написано «голубая ваза, свечка в виде елочки, фотография, часы».
– Ну это просто ужасно, – возмутилась Белль. – И зачем это надо? Он, что, думает, если эти вещи переставить, они перестанут быть собой? Бога ради!
– Ты бы не спрашивала, если бы видела, как он ходит по дому, – говорила Делия. – Для человека, который хочет навести порядок, он ужасно рассеянный. И просто совершенно ничего не знает! О, на поверхности все в порядке, но если заглянуть поглубже в сервант, можно найти сковороды с обгорелыми днищами, которые уже никогда не отмыть, кухонные полотенца с большими прожженными пятнами.
Белль глазела на схему расположения вещей на кофейном столике. «Большое пресс-папье, маленькое пресс-папье, журналы», – прочла она.
– Он хранит эти журналы, которые по-прежнему приходят на ее имя, все про стиль в одежде и целлюлит, и всякое такое.
– У Элли Миллер за всю жизнь и намека на целлюлит не было, – буркнула Белль.
– Когда приходит новый журнал, он кладет его на место старого, а старый выкидывает.
– Вот что получается, когда ты боготворишь человека. – Белль глубоко вздохнула. – Бедняга считал, его жена ходит по воде! На самом деле, Элли была глуповата, но, знаешь, иногда бывает, что умнейшие мужчины сходят с ума по глупейшим женщинам. Я однажды пригласила Джоэла на пикник уже после ухода Элли, а он ответил: «О, боюсь, я никого там не знаю, но все равно спасибо». И это говорит директор колледжа! Тот, кто должен всех в городе знать! Но он всегда в этом полагался на Элли. Элли была по-настоящему общительной и светской, устраивала вечеринки в стиле «Гавайское луау», «Барбекю на Диком Западе» и осенью «Чаепитие у бабушки», но Джоэл в этом не участвовал. Он вообще про это «бабушкино чаепитие» забыл, и это при том, что все в городе хотели ему помочь.
– Я бы хотела... – начала Делия.
Она собиралась сказать, что хотела бы, чтобы Сэм Гринстед чувствовал к ней то же самое, но замолчала.
– О, я уверена, тебе он позволит помочь, – сказала Белль, неправильно поняв Делию. – Тебе нужно просто завоевывать его доверие постепенно, дюйм за дюймом, понимаешь? Я уверена, что скоро ты станешь незаменимой.
– Ну да, конечно, – согласилась Делия.
Этого она уже достигла. Не прошло и десяти дней с тех пор, как Делия переехала к ним, а мистер Миллер попросил приготовить мясо по ее рецепту, молча положил перед ней рубашку, к которой нужно было пришить пуговицу, перестал оставлять на кухонном столе пространные списки домашних дел, которые необходимо сделать.
Но разве не было странным то, что произошло? Она как будто превратилась в другого человека – в женщину, на которую все смотрели как на утешительницу.
Джордж, мурлыча, крутился вокруг ее ног.
– Видишь? – показала на кота Делия. – У него нет расстройства пищеварения. Он съел только несколько подушечек корма, и то просто для того, чтобы проявить вежливость.
– Ди, ты – удивительная, – благоговейно произнесла Белль.
Белль также привезла Делии почту – посылку от Элеоноры и письмо от Элизы. Элеонора прислала вязаный жакет, чтобы читать в постели. В письме Элизы говорилось, что она пригласила Аллингемов на рождественский ужин. «Не стану на тебя давить, но, знаешь, мы были бы рады, если бы ты тоже приехала, – написала сестра, а затем заторопилась сообщить новости про Линду. – Она говорит, что близняшки входят в такой возраст, когда хотят проводить все каникулы дома, поэтому думаю, что у нас будут только Аплингемы, ну и Элеонора, конечно...» От бумаги пахло гвоздикой, запах которой (для позитивных мыслей) всегда витал в комнате Элизы.
Ной был очень взволнован появлением кота. В тот день он пришел из школы прямо домой, бросил куда-то книги и кинулся по дому, крича: «Джордж? Джордж?» Джордж, разумеется, спрятался. Делии пришлось объяснять подростку, как вести себя с кошками, – не принуждать, не смотреть прямо на них; все для них нужно делать как бы невзначай.
– Сядь на одном уровне с ним, – посоветовала она Ною, когда Джордж наконец появился. – Посмотри немного в сторону от него. Говори распевным голосом.
– Говорить? А что говорить?
– Скажи ему, что он – красивый. Кошкам нравится слово «красивый». Думаю, тут дело в том, как это говорят, потому что самих слов они совершенно не разбирают, но если ты потянешь звук «и», так, нараспев.
– Краси-и-и-вый, – протяжно сказал Ной, и Джордж тут же с самодовольным видом хитро сощурил глаза.
В канун Рождества Делия забрала Ноя из школы и отвезла его к матери. Машина у Миллеров была «Фольксваген»-»жук». Делия еще не освоилась с ручной коробкой передач, поэтому поездка получилась дерганая. Ною хватило вежливости никак это не комментировать. Он сидел спереди и высматривал поворот на Келлертон.
– Чаще всего мама приезжает за мной, – рассказывал он. – Но ее машина сейчас в мастерской. За последние девять месяцев у нее было пять аварий.
– Пять! – ужаснулась Делия.
– Но все не по ее вине.
– Понимаю.
– Маме просто не везло. Последний раз парень въехал в ее машину, когда она искала место для парковки. Здесь сворачивать.
Делия включила поворотник и свернула на неровное шоссе, пролегавшее через поле замерзшей стерни.
В этих краях дорога была ровной, так что, по крайней мере, ей не приходилось часто переключать скорости. Они ехали на восток, по направлению к пляжам. Мистер Миллер сказал, что поездка займет полчаса.
– Сегодня в шесть включите канал Дабл Ю-Кей-Эм-Ди, – сказал Ной. – Меня там, конечно, не покажут, но вы, по крайней мере, будете знать, что я сижу в студии.
Должно быть, странно каждый вечер смотреть, как мама, которая от тебя ушла, передает прогноз погоды. Хотя, насколько Делия знала, Ной никогда его и не смотрел. В шесть часов мистер Миллер всегда включал выпуск новостей с Макнилом и Лерером.
Посреди полей стали появляться закусочные, автомастерские и магазины спиртных напитков, что выдавало приближение к городу, но затем Делия поняла, что это и есть город, – разрозненные здания, перемежавшиеся фермерскими домами. Ной велел ехать в направлении телебашни. Он показал Делии, где его мама покупает продукты и где делает прическу, а потом махнул рукой в сторону невысокого жилого дома из бежевого кирпича, находившегося в двух кварталах к югу.
– Мне подняться с тобой? – спросила Делия, припарковавшись.
– Не-а. У меня есть ключ на случай, если мамы не будет.
Делия была разочарована, но спорить не стала.
– Когда завтра проснетесь, – сказал Ной, пока она открывала багажник, – посмотрите на полку в моей комнате и найдете подарок.
Затем широко улыбнулся и взял у нее сумку:
– Ну ладно. Думаю, еще увидимся.
– Веселого Рождества. – Делия потрепала мальчика по волосам, вместо того чтобы обнять, хотя ей очень хотелось это сделать.
К тому времени, когда Делия вернулась, мистер Миллер уже ждал у окна. Они только пересеклись возле дверей – мистер Миллер протянул руку за ключами от машины, пожелал ей счастливого. Рождества, сказал, что они с Ноем вернутся завтра вечером, и уехал. Кот беспокойно мяукал и тащил Делию в ее комнату.
На бюро лежала рождественская открытка и чек на сто долларов. На открытке было написано ровным почерком мистера Миллера: «Поздравляем с Рождеством. Это – просто маленький знак признательности за то, что вы привели нашу жизнь в порядок. С благодарностью, Джоэл и Ной».
Делия подумала, что это очень мило с его стороны. К тому же мужчина проявил такт, уехав, когда она вернулась. Было бы странно оставаться здесь с ним без Ноя.
Она провела вечер на кушетке, читая невероятно толстую библиотечную книгу «Доктор Живаго». Ветер стучал сухими листьями в окно. Джордж спал, свернувшись в ногах. Наступили сумерки, и свет от лампы образовывал вокруг гнездышко медового цвета.
Около шести часов Делия взяла с края стола пульт и включила телевизор. На канале Дабл Ю-Кей-Эм-Ди одноглазый пират рекламировал надувные матрасы. Потом домохозяйка ходила по комнате со спреем. Наконец появились дикторы новостей – бородатый чернокожий парень, розовощекий мужчина и гламурная блондинка в деловом костюме. Делия сначала думала, что блондинка и есть Элли Миллер, пока черный парень не назвал ее Дорис. Дорис рассказывала об ограблении банка в Оушен-Сити. Грабитель был одет в костюм Санта-Клауса, говорила она, причем так, что было ясно – у нее помада никогда не соприкасается с зубами.
Делия растерялась от той скорости, с какой все двигалось. Казалось, она давно утратила навык смотреть телевизор. Потом решила, что для ее глаз это уже чересчур, и во время следующего блока рекламы некоторое время смотрела в сторону.
– А вот и Элли с прогнозом погоды, – сказал бородатый мужчина. – Скажи нам, Элли, есть ли хоть какой-нибудь шанс, что на Рождество будет снег?
–Ни малейшего, Дэйв, – начала Элли тем энергичным жизнеутверждающим тоном, каким обычно говорят телеведущие. Ее голос, тем не менее, не вязался с внешностью. Лицо было слишком мягким, слишком открытым – красивое лицо с большим красным ртом, удивленными голубыми глазами и нарумяненными щеками. На волосах сверкал серебристый лак. Воротник белого ангорского свитера, казалось, был подогнут неровно.
Делия поднялась и встала перед телевизором. На сером фоне Элли листала карты погоды. За нарисованным болотом с неправдоподобными разводами наверняка сидел Ной, но в этот момент Делия о нем не думала. Она старалась запомнить Элли, пытаясь понять, что скрывалось за ее небесно-голубым, кукольным взглядом.
«Будет холодно... ветер средней силы...» – Делия слушала, наклонив голову, подперев рукой щеку.
После прогноза погоды начались новости спорта, Делия повернулась и вышла из семейной комнаты на кухню, потом в коридор и в спальню. Она открыла дверцу шкафа и посмотрела на висящую внутри одежду. Одежда мистера Миллера была сдвинута, правая половина оставалась незанятой. Правая половина верхней полки тоже была пуста. Оказалось, что Элли, в отличие от Розмари Блай-Брайс, уходя, забрала с собой все свои вещи. Делия выдвигала один за другим все ящики в бюро Элли. Но нашла только пуговицу с застрявшей в ней синей ниточкой.
Вернувшись в семейную комнату, она увидела, что по телевизору снова идут новости. Последний раз Делия смотрела новости несколько месяцев назад, но оказалось, что ничего не пропустила: мир по-прежнему катился к катастрофе. Делия выключила телевизор на середине фразы и пошла готовить себе ужин.
Когда на следующее утро она проснулась, было пасмурно. По сгустившемуся сверкающему воздуху стало понятно, что на улице очень холодно. К тому же Джордж лежал, примостившись возле ее руки, чего не стал бы делать при более теплой погоде.
Делия осознала, что наступило Рождество, только когда пила чай. В Рождество она предоставлена самой себе! Затем подумала, что, хотя большинство людей огорчились бы при этой мысли, ей это понравилось. Нравилось ходить по тихому дому с чашкой, в ночной рубашке и пляжном халате, откусывая от рулета, и знать, что никто ее не слышит. Делия поискала в верхнем ящике комода Ноя шерстяные носки, чтобы надеть их вместо тапочек. Потом она вспомнила, что мальчик оставил ей подарок, и стащила его с полки – квадратный сверток, обернутый красной фольгой. Надпись «Потому что у вас нет домашней одежды» на карточке смутила ее, но когда она разорвала фольгу, то увидела полотняный плотницкий фартук с карманами спереди. Делия улыбнулась и накинула лямку на шею. До сих пор она использовала коктейльный фартук, который нашла среди кухонных полотенец, но тот едва доходил ей до колен.
Делия приготовила Ною «набор для выживания». Мальчикам вроде бы нравились такие вещи. К тому же набор был очень удобен – чуть больше кредитной карточки, со всякими выдвижными штуковинами, вроде «линз для разжигания костров».
Покормив Джорджа, она оделась и снова устроилась на кушетке с «Доктором Живаго». Иногда Делия отвлекалась от книги и рассматривала комнату. На пол падал зимний, практически белый свет. Кот принимал солнечную ванну в пятачке света на синем кресле. Все предметы казались размытыми, как на картине.
Дома сейчас, должно быть, открывают подарки. Теперь совсем не так, как раньше, когда ее дети просыпались еще до рассвета, чтобы найти свертки. Теперь они спускались по лестнице ближе к полудню и разворачивали упаковки демонстративно, по очереди. Потом на ужин всегда был гусь – подарок охотника, одного из пациентов Сэма. А на десерт – сливовый пудинг с густым соусом, дети всегда жаловались, что он слишком сытный, но все равно съедали, а потом весь остаток вечера ныли, держась за животы.
Время от времени у Делии перехватывало дыхание от того, как легко семья приняла ее отъезд.
Хотя, если подумать, что в этом удивительного. Он казался почти неизбежным. Почти предопределенным. Оглядываясь назад, Делия размышляла обо всех событиях прошедшего года – смерти отца, болезни Сэма, появлении Эдриана – как о волнах, которые выбрасывали ее вперед, одна за одной, все быстрее сменяя друг друга. Не на обочину, а вперед, потому что теперь она думала, что переезд к Миллерам определенно является признаком какого-то, пока непонятного, прогресса.
Делия думала, что ее выходной не покажется ей долгим, но когда на закате Джоэл с Ноем появились у крыльца, она уже смотрела в окно. Закрыла занавеску, как только заметила свет фар подъезжающей машины, и бросилась открывать дверь, чтобы встретить их.
13
– Тебе понадобятся деньги? – поинтересовалась она.
– Я откладывал то, что мне давали на карманные расходы.
Мальчик закрыл за ней дверь и сделал шутливый жест, как будто прогоняет ее.
Делия ждала на тротуаре, глядя на прохожих. Трудно было устоять и не поддаться всеобщему настроению. Все шли с подарочными коробками и праздничными пакетами. Из кафе «Рик Рак», находившегося за следующей дверью, в морозном воздухе разливался бодрящий аромат бекона и горячих оладьев. Когда к ней подошел Ной, обнимая свой пакет, Делия предложила:
– Хочешь, я куплю тебе содовой в «Рик Раке»? Он смутился:
– Вы собираетесь занести это в книжку?
Ной имел в виду маленький блокнот, который ей дал мистер Миллер. Делия должна была записывать туда текущие расходы, и Ной всегда боялся, что она чего-то не дописывает (он считал ее немного рассеянной, что казалось ей одновременно забавным и слегка унизительным).
– Сегодня – за мой счет, – твердо сказала она и подтолкнула подростка к кафе, даже когда он раскрыл рот, чтобы запротестовать.
Рик, возившийся у гриля, помахал им лопаткой. Тинси же подняла шум.
– Это Делия! И мальчик мистера Миллера! Смотри, пап! – щебетала официантка, обращаясь к старику, сидевшему у стойки. – Это Делия Гринстед! Она жила в доме напротив! Это мой отец, мистер Брэгг, – обратилась она к Делии. – Он приехал, чтобы побыть немного с нами.
Делия помнила разговоры, что отец Тинси был чванливым человеком, который не слишком-то хорошо обходился со своим зятем, поэтому не была готова увидеть его робкое, мягкое лицо и неловкую позу. Старик сидел, близко придвинув свой завтрак, как ребенок. Когда Делия сказала: «Здравствуйте», прошла минута, прежде чем он смог ответить.
– Я пъю какао, – заговорил он наконец.
– Как мило! – Ее голос звучал так же фальшиво, как голос Тинси.
– Это ваш мальчик?
– Это Ной. – Делия решила не вдаваться в объяснения.
– Иди присядь сюда, мальчик.
– О, нам со всеми нашими пакетами будет лучше сесть в кабинку, – сказала Делия, указав на подарочный пакет в руках Ноя. Ручки дедушкиного «собирателя» торчали из него на добрых два фута.
В дальней угловой кабинке сидел мистер Лэм, склонив голову над тарелкой каши. За столиком у окна расположились две молоденькие девушки – студентки колледжа Андервуд, решила Делия, судя по тому, как они приосанились при виде Ноя (она несколько раз провожала подобных барышень из дома, коротко поблагодарив их за принесенные домашние блюда и притворившись, что не замечает, как они высматривают Джоэла за ее плечом). Одна из девушек пропела:
– Привет, Ной!
Мальчик перевел взгляд на Делию.
– Что вам принести? – спросила Тинси, подошедшая к их столику.
– Кофе, пожалуйста, – попросил Ной.
– Кофе!
– Можно? – обратился мальчик к Делии. – Папа мне разрешает по особым случаям.
– Ну хорошо. Принесите два, – заказала она.
– Будет сделано, – ответила Тинси. Потом наклонилась к Делии так близко, что та почувствовала запах накрахмаленной формы, и прошептала: – Когда будете уходить, не могли бы вы попрощаться с Риком погромче, так, чтобы папа мог слышать?
– Конечно, – пообещала Делия.
– Папа так обижает его иногда.
– Я бы в любом случае попрощалась, вы же знаете.
– Знаю, но... – Тинси махнула рукой в сторону своего отца. Тот по-прежнему казался безобидным. Подтяжки были перекрещены на согнутой старческой спине.
Ной был из тех людей, кто любил разглядывать свои покупки еще до того, как придет домой. Он шуршал пакетом, сперва вынув отвертку, потом покопался на дне пакета, посмотрев на что-то, и бросил хитрый, заговорщицкий взгляд на Делию. Когда она перегнулась через стол, притворившись, что хочет подглядеть, подросток восторженно рассмеялся и закрыл пакет. Передние зубы все еще казались слишком большими для его рта.
А как его волосы спадали на глаза – мягкой копной, упругой и плотной, отчего хотелось погладить их ладонью. А впадинка на кончике его носа и пухлая ямочка, как у маленького мальчика, которая проявилась на указательном пальце, когда он взял чашку, принесенную Тинси. Одна половинка воротника его куртки торчала вверх. На трикотажной рубашке были следы шариковой ручки. Делия знала, что его джинсы потерты на коленях, а у кроссовок – высокие, надутые подошвы, которые придумали, наверное, для того чтобы ходить по Луне.
Ной рассказывал сон, который он видел, – что-то скучное, за чем невозможно было уследить. Его учитель превратился в собаку, собака пришла к Ною домой, который одновременно был школьным классом. Если бы только Делия могла знать, что все это значило.
Она кивала, улыбалась, улыбалась еще и крепко сжимала руки, чтобы не тянуться к нему. Уходя, она попрощалась с Риком так громко, что голос у нее сорвался.
Белль утверждала, что у кота расстройство пищеварения. В прошлый понедельник около полудня она привезла его в картонной коробке из-под изюма и орехов, чтобы кот мог привыкнуть к дому, пока Делия была там одна. Прямо в коробке женщины внесли его в комнату Делии и поставили на пол.
– Как будто у него булимия, – жаловалась Белль. Она присела на краешек кровати и смотрела, как Джордж высовывает нос из коробки. – Когда у него миска наполовину пуста, он начинает ныть и просить еще, клянусь, я никогда не думала, что кошки могут такое вытворять. А если, избави боже, он съедает все, в ту же секунду, как только я прихожу с работы, разыгрывается эта душераздирающая мелодрама. Начинается громогласный вой, принимается вид полного обессиливания и, как только я наполняю миску, он набрасывается на еду и сжирает недельный запас, и еще делает эти отвратительные глотающие звуки, а потом, черт его дери, блюет в углу.
– О Джордж, это из-за меня? – обратилась к коту Делия. Тот обследовал комнату, недоверчиво обнюхивая багажную стойку.
– Около шести раз на дню он подходит к комоду и смотрит на пакет с кормом, проверяя, есть ли еще что-нибудь в запасе.
– Всю свою жизнь, – задумчиво проговорила Делия, – я была идеальной хозяйкой для кошек. Жила на одном месте, у меня была рутинная жизнь. По сути дела, я была неподвижна. А теперь я ношусь, как... Он, должно быть, чувствует себя совершенно потерянным!
Делия наклонилась и погладила черную отметину в виде буквы «м» у Джорджа на лбу, пока Белль глазела вокруг.
– Эта комната – ужасно маленькая, ты не находишь? – сказала подруга. – Твоя старая комната была намного больше.
– Мне хватает. – Теперь Делия пыталась заманить Джорджа в ванную. – Видишь, твой туалет. Куплен в магазине, это тебе не какая-нибудь картонная коробка.
– Что ты делаешь на Рождество, Ди? – спохватилась Белль.
– О, я остаюсь здесь.
– Рождество с незнакомцами?
– Они уедут, по крайней мере, на один день.
– Это еще хуже.
– Меня не очень это расстраивает.
Джордж забрался в туалет, а потом вылез из него, как будто хотел продемонстрировать, что знает, зачем нужна эта коробка.
– Поедем со мной к моим родственникам, – предложила Белль. – Они будут в восторге от тебя.
– Нет, спасибо, правда.
– Или пусть Ванесса пригласит тебя к своей бабушке.
– Она это уже сделала, но я отказалась.
– Ну, там не очень-то приятно, – согласилась подруга. – Я немного злюсь на Ванессу в последнее время.
– Правда? Почему?
– Знаешь, что она осмелилась у меня спросить? – Белль встала, чтобы пойти за Делией на кухню за кошачьей миской. Джордж тайком, нерешительно пробирался за ними. – Я жаловалась на свою личную жизнь. Говорила, что не могу найти мужчину, который бы стал утешением моей души, а она спросила, почему я никогда не думала о мистере Лэме?
– Мистере Лэме?!
– Можешь представить? Этот мутный, мрачный тип, этот... Я сказала: «Ванесса, ты что вообще обо мне думаешь? Неужели ты можешь предположить, что я стану встречаться с мужчиной, который всю свою взрослую жизнь провел в съемных квартирах?» Делия, его ведь даже никто не называет по имени, ты замечала? Ну-ка быстро, как зовут мистера Лэма? Делия никак не могла вспомнить.
– Гораций, – мрачно произнесла Белль и уселась за кухонный стол. – Я, может быть, одинокая, но я не самоубийца. Что это на холодильнике?
Она имела в виду «карту расположения вещей», составленную мистером Миллером.
– Это чтобы гостиная была в том же виде, в каком ее оставила миссис Миллер, – ответила Делия. – Он записал, как именно она все раскладывала.
Белль наклонилась вперед, чтобы рассмотреть ее поближе. На четырехугольнике, которым был обозначен камин, курсивом было написано «голубая ваза, свечка в виде елочки, фотография, часы».
– Ну это просто ужасно, – возмутилась Белль. – И зачем это надо? Он, что, думает, если эти вещи переставить, они перестанут быть собой? Бога ради!
– Ты бы не спрашивала, если бы видела, как он ходит по дому, – говорила Делия. – Для человека, который хочет навести порядок, он ужасно рассеянный. И просто совершенно ничего не знает! О, на поверхности все в порядке, но если заглянуть поглубже в сервант, можно найти сковороды с обгорелыми днищами, которые уже никогда не отмыть, кухонные полотенца с большими прожженными пятнами.
Белль глазела на схему расположения вещей на кофейном столике. «Большое пресс-папье, маленькое пресс-папье, журналы», – прочла она.
– Он хранит эти журналы, которые по-прежнему приходят на ее имя, все про стиль в одежде и целлюлит, и всякое такое.
– У Элли Миллер за всю жизнь и намека на целлюлит не было, – буркнула Белль.
– Когда приходит новый журнал, он кладет его на место старого, а старый выкидывает.
– Вот что получается, когда ты боготворишь человека. – Белль глубоко вздохнула. – Бедняга считал, его жена ходит по воде! На самом деле, Элли была глуповата, но, знаешь, иногда бывает, что умнейшие мужчины сходят с ума по глупейшим женщинам. Я однажды пригласила Джоэла на пикник уже после ухода Элли, а он ответил: «О, боюсь, я никого там не знаю, но все равно спасибо». И это говорит директор колледжа! Тот, кто должен всех в городе знать! Но он всегда в этом полагался на Элли. Элли была по-настоящему общительной и светской, устраивала вечеринки в стиле «Гавайское луау», «Барбекю на Диком Западе» и осенью «Чаепитие у бабушки», но Джоэл в этом не участвовал. Он вообще про это «бабушкино чаепитие» забыл, и это при том, что все в городе хотели ему помочь.
– Я бы хотела... – начала Делия.
Она собиралась сказать, что хотела бы, чтобы Сэм Гринстед чувствовал к ней то же самое, но замолчала.
– О, я уверена, тебе он позволит помочь, – сказала Белль, неправильно поняв Делию. – Тебе нужно просто завоевывать его доверие постепенно, дюйм за дюймом, понимаешь? Я уверена, что скоро ты станешь незаменимой.
– Ну да, конечно, – согласилась Делия.
Этого она уже достигла. Не прошло и десяти дней с тех пор, как Делия переехала к ним, а мистер Миллер попросил приготовить мясо по ее рецепту, молча положил перед ней рубашку, к которой нужно было пришить пуговицу, перестал оставлять на кухонном столе пространные списки домашних дел, которые необходимо сделать.
Но разве не было странным то, что произошло? Она как будто превратилась в другого человека – в женщину, на которую все смотрели как на утешительницу.
Джордж, мурлыча, крутился вокруг ее ног.
– Видишь? – показала на кота Делия. – У него нет расстройства пищеварения. Он съел только несколько подушечек корма, и то просто для того, чтобы проявить вежливость.
– Ди, ты – удивительная, – благоговейно произнесла Белль.
Белль также привезла Делии почту – посылку от Элеоноры и письмо от Элизы. Элеонора прислала вязаный жакет, чтобы читать в постели. В письме Элизы говорилось, что она пригласила Аллингемов на рождественский ужин. «Не стану на тебя давить, но, знаешь, мы были бы рады, если бы ты тоже приехала, – написала сестра, а затем заторопилась сообщить новости про Линду. – Она говорит, что близняшки входят в такой возраст, когда хотят проводить все каникулы дома, поэтому думаю, что у нас будут только Аплингемы, ну и Элеонора, конечно...» От бумаги пахло гвоздикой, запах которой (для позитивных мыслей) всегда витал в комнате Элизы.
Ной был очень взволнован появлением кота. В тот день он пришел из школы прямо домой, бросил куда-то книги и кинулся по дому, крича: «Джордж? Джордж?» Джордж, разумеется, спрятался. Делии пришлось объяснять подростку, как вести себя с кошками, – не принуждать, не смотреть прямо на них; все для них нужно делать как бы невзначай.
– Сядь на одном уровне с ним, – посоветовала она Ною, когда Джордж наконец появился. – Посмотри немного в сторону от него. Говори распевным голосом.
– Говорить? А что говорить?
– Скажи ему, что он – красивый. Кошкам нравится слово «красивый». Думаю, тут дело в том, как это говорят, потому что самих слов они совершенно не разбирают, но если ты потянешь звук «и», так, нараспев.
– Краси-и-и-вый, – протяжно сказал Ной, и Джордж тут же с самодовольным видом хитро сощурил глаза.
В канун Рождества Делия забрала Ноя из школы и отвезла его к матери. Машина у Миллеров была «Фольксваген»-»жук». Делия еще не освоилась с ручной коробкой передач, поэтому поездка получилась дерганая. Ною хватило вежливости никак это не комментировать. Он сидел спереди и высматривал поворот на Келлертон.
– Чаще всего мама приезжает за мной, – рассказывал он. – Но ее машина сейчас в мастерской. За последние девять месяцев у нее было пять аварий.
– Пять! – ужаснулась Делия.
– Но все не по ее вине.
– Понимаю.
– Маме просто не везло. Последний раз парень въехал в ее машину, когда она искала место для парковки. Здесь сворачивать.
Делия включила поворотник и свернула на неровное шоссе, пролегавшее через поле замерзшей стерни.
В этих краях дорога была ровной, так что, по крайней мере, ей не приходилось часто переключать скорости. Они ехали на восток, по направлению к пляжам. Мистер Миллер сказал, что поездка займет полчаса.
– Сегодня в шесть включите канал Дабл Ю-Кей-Эм-Ди, – сказал Ной. – Меня там, конечно, не покажут, но вы, по крайней мере, будете знать, что я сижу в студии.
Должно быть, странно каждый вечер смотреть, как мама, которая от тебя ушла, передает прогноз погоды. Хотя, насколько Делия знала, Ной никогда его и не смотрел. В шесть часов мистер Миллер всегда включал выпуск новостей с Макнилом и Лерером.
Посреди полей стали появляться закусочные, автомастерские и магазины спиртных напитков, что выдавало приближение к городу, но затем Делия поняла, что это и есть город, – разрозненные здания, перемежавшиеся фермерскими домами. Ной велел ехать в направлении телебашни. Он показал Делии, где его мама покупает продукты и где делает прическу, а потом махнул рукой в сторону невысокого жилого дома из бежевого кирпича, находившегося в двух кварталах к югу.
– Мне подняться с тобой? – спросила Делия, припарковавшись.
– Не-а. У меня есть ключ на случай, если мамы не будет.
Делия была разочарована, но спорить не стала.
– Когда завтра проснетесь, – сказал Ной, пока она открывала багажник, – посмотрите на полку в моей комнате и найдете подарок.
Затем широко улыбнулся и взял у нее сумку:
– Ну ладно. Думаю, еще увидимся.
– Веселого Рождества. – Делия потрепала мальчика по волосам, вместо того чтобы обнять, хотя ей очень хотелось это сделать.
К тому времени, когда Делия вернулась, мистер Миллер уже ждал у окна. Они только пересеклись возле дверей – мистер Миллер протянул руку за ключами от машины, пожелал ей счастливого. Рождества, сказал, что они с Ноем вернутся завтра вечером, и уехал. Кот беспокойно мяукал и тащил Делию в ее комнату.
На бюро лежала рождественская открытка и чек на сто долларов. На открытке было написано ровным почерком мистера Миллера: «Поздравляем с Рождеством. Это – просто маленький знак признательности за то, что вы привели нашу жизнь в порядок. С благодарностью, Джоэл и Ной».
Делия подумала, что это очень мило с его стороны. К тому же мужчина проявил такт, уехав, когда она вернулась. Было бы странно оставаться здесь с ним без Ноя.
Она провела вечер на кушетке, читая невероятно толстую библиотечную книгу «Доктор Живаго». Ветер стучал сухими листьями в окно. Джордж спал, свернувшись в ногах. Наступили сумерки, и свет от лампы образовывал вокруг гнездышко медового цвета.
Около шести часов Делия взяла с края стола пульт и включила телевизор. На канале Дабл Ю-Кей-Эм-Ди одноглазый пират рекламировал надувные матрасы. Потом домохозяйка ходила по комнате со спреем. Наконец появились дикторы новостей – бородатый чернокожий парень, розовощекий мужчина и гламурная блондинка в деловом костюме. Делия сначала думала, что блондинка и есть Элли Миллер, пока черный парень не назвал ее Дорис. Дорис рассказывала об ограблении банка в Оушен-Сити. Грабитель был одет в костюм Санта-Клауса, говорила она, причем так, что было ясно – у нее помада никогда не соприкасается с зубами.
Делия растерялась от той скорости, с какой все двигалось. Казалось, она давно утратила навык смотреть телевизор. Потом решила, что для ее глаз это уже чересчур, и во время следующего блока рекламы некоторое время смотрела в сторону.
– А вот и Элли с прогнозом погоды, – сказал бородатый мужчина. – Скажи нам, Элли, есть ли хоть какой-нибудь шанс, что на Рождество будет снег?
–Ни малейшего, Дэйв, – начала Элли тем энергичным жизнеутверждающим тоном, каким обычно говорят телеведущие. Ее голос, тем не менее, не вязался с внешностью. Лицо было слишком мягким, слишком открытым – красивое лицо с большим красным ртом, удивленными голубыми глазами и нарумяненными щеками. На волосах сверкал серебристый лак. Воротник белого ангорского свитера, казалось, был подогнут неровно.
Делия поднялась и встала перед телевизором. На сером фоне Элли листала карты погоды. За нарисованным болотом с неправдоподобными разводами наверняка сидел Ной, но в этот момент Делия о нем не думала. Она старалась запомнить Элли, пытаясь понять, что скрывалось за ее небесно-голубым, кукольным взглядом.
«Будет холодно... ветер средней силы...» – Делия слушала, наклонив голову, подперев рукой щеку.
После прогноза погоды начались новости спорта, Делия повернулась и вышла из семейной комнаты на кухню, потом в коридор и в спальню. Она открыла дверцу шкафа и посмотрела на висящую внутри одежду. Одежда мистера Миллера была сдвинута, правая половина оставалась незанятой. Правая половина верхней полки тоже была пуста. Оказалось, что Элли, в отличие от Розмари Блай-Брайс, уходя, забрала с собой все свои вещи. Делия выдвигала один за другим все ящики в бюро Элли. Но нашла только пуговицу с застрявшей в ней синей ниточкой.
Вернувшись в семейную комнату, она увидела, что по телевизору снова идут новости. Последний раз Делия смотрела новости несколько месяцев назад, но оказалось, что ничего не пропустила: мир по-прежнему катился к катастрофе. Делия выключила телевизор на середине фразы и пошла готовить себе ужин.
Когда на следующее утро она проснулась, было пасмурно. По сгустившемуся сверкающему воздуху стало понятно, что на улице очень холодно. К тому же Джордж лежал, примостившись возле ее руки, чего не стал бы делать при более теплой погоде.
Делия осознала, что наступило Рождество, только когда пила чай. В Рождество она предоставлена самой себе! Затем подумала, что, хотя большинство людей огорчились бы при этой мысли, ей это понравилось. Нравилось ходить по тихому дому с чашкой, в ночной рубашке и пляжном халате, откусывая от рулета, и знать, что никто ее не слышит. Делия поискала в верхнем ящике комода Ноя шерстяные носки, чтобы надеть их вместо тапочек. Потом она вспомнила, что мальчик оставил ей подарок, и стащила его с полки – квадратный сверток, обернутый красной фольгой. Надпись «Потому что у вас нет домашней одежды» на карточке смутила ее, но когда она разорвала фольгу, то увидела полотняный плотницкий фартук с карманами спереди. Делия улыбнулась и накинула лямку на шею. До сих пор она использовала коктейльный фартук, который нашла среди кухонных полотенец, но тот едва доходил ей до колен.
Делия приготовила Ною «набор для выживания». Мальчикам вроде бы нравились такие вещи. К тому же набор был очень удобен – чуть больше кредитной карточки, со всякими выдвижными штуковинами, вроде «линз для разжигания костров».
Покормив Джорджа, она оделась и снова устроилась на кушетке с «Доктором Живаго». Иногда Делия отвлекалась от книги и рассматривала комнату. На пол падал зимний, практически белый свет. Кот принимал солнечную ванну в пятачке света на синем кресле. Все предметы казались размытыми, как на картине.
Дома сейчас, должно быть, открывают подарки. Теперь совсем не так, как раньше, когда ее дети просыпались еще до рассвета, чтобы найти свертки. Теперь они спускались по лестнице ближе к полудню и разворачивали упаковки демонстративно, по очереди. Потом на ужин всегда был гусь – подарок охотника, одного из пациентов Сэма. А на десерт – сливовый пудинг с густым соусом, дети всегда жаловались, что он слишком сытный, но все равно съедали, а потом весь остаток вечера ныли, держась за животы.
Время от времени у Делии перехватывало дыхание от того, как легко семья приняла ее отъезд.
Хотя, если подумать, что в этом удивительного. Он казался почти неизбежным. Почти предопределенным. Оглядываясь назад, Делия размышляла обо всех событиях прошедшего года – смерти отца, болезни Сэма, появлении Эдриана – как о волнах, которые выбрасывали ее вперед, одна за одной, все быстрее сменяя друг друга. Не на обочину, а вперед, потому что теперь она думала, что переезд к Миллерам определенно является признаком какого-то, пока непонятного, прогресса.
Делия думала, что ее выходной не покажется ей долгим, но когда на закате Джоэл с Ноем появились у крыльца, она уже смотрела в окно. Закрыла занавеску, как только заметила свет фар подъезжающей машины, и бросилась открывать дверь, чтобы встретить их.
13
Раз в неделю, обычно по средам, Делия отвозила Ноя в дом дедушки за несколько миль к западу по автостраде № 50. Старик жил в местечке под названием Сениор-Сити – в четырехэтажном доме из красного кирпича на окраине болотистого поля. Делия въезжала на изогнутую дорогу, провожала Ноя и отправлялась обратно, ведя машину в потоке гигантских «Бьюиков» и «Кадиллаков». Через час она возвращалась к парадной двери, чтобы забрать подростка. Это было неудобно – времени, чтобы вернуться в Бэй-Бороу, не хватало, поэтому женщина взяла в привычку ходить в местный торговый центр за покупками. Там она забредала в книжный магазин или подыскивала что-нибудь к ужину в продуктовом.
Однажды в середине января, когда Делия отвозила Ноя, мальчик заявил, что она должна пойти с ним.
– Я? Зачем? – удивилась она.
– Дедушка хочет с вами познакомиться.
– Хорошо, но...
Женщина взглянула вниз. Под пальто на ней было цветное ситцевое домашнее платье, купленное на распродаже после Рождества.
– Может быть, на следующей неделе? – спросила Делия.
– Он просил, чтобы я привел вас сегодня. А я забыл. Она затормозила на парковке.
– Если бы ты меня предупредил, я бы оделась поприличнее.
– Это всего лишь дедушка.
– У меня совсем неподходящий вид! Как его зовут?
– Нат.
– Я имею в виду фамилию, – уточнила женщина, выходя из машины. Опыт, накопленный годами, научил ее не рассчитывать на то, что дети представят взрослых друг другу должным образом. – Мне же нужно называть его мистер такой-то.
– Все его зовут Нат.
Делия сдалась и пошла за Ноем вдоль ряда парко-вочных мест для инвалидов.
– Он меня хочет видеть по какой-то определенной причине? – поинтересовалась она.
– Он говорит, что не знает, какой вас представлять, когда я о вас рассказываю.
Они подошли к двойным дверям. Пол холла был застлан каким-то твердым, упругим материалом, наверное, чтобы было удобнее ездить на коляске. Покрытие скрипело под ногами. Справа находился застекленный сувенирный ларек, а через дверь слева Делия увидела кафе. В этот час посетителей уже не было, но с кухни все еще доносился запах овощей, приготовленных на пару. Несколько старушек ждали лифта. Одна сидела в инвалидном кресле, а у двух других были костыли. Как в зоне военных действий, подумала Делия. Но женщины были элегантно причесаны и одеты, а когда увидели Ноя, заулыбались и их лица просветлели. Это были «героические» улыбки. Долгие годы наблюдая за пациентами Сэма, Делия хорошо знала, как трудно приходится старым людям.
Двери лифта открылись, и из них показалась стройная пожилая женщина с великолепной прической из седых волос и в платье явно от модельера.
– Извините! – пропела она. – Но я еду вниз.
– Ты уже внизу, Пуки, – сказала ей женщина в кресле. – Это первый этаж.
– Ну я могу пригласить вас прокатиться, но я нажала кнопку первого этажа, хотя мне жаль вам об этом говорить.
Однажды в середине января, когда Делия отвозила Ноя, мальчик заявил, что она должна пойти с ним.
– Я? Зачем? – удивилась она.
– Дедушка хочет с вами познакомиться.
– Хорошо, но...
Женщина взглянула вниз. Под пальто на ней было цветное ситцевое домашнее платье, купленное на распродаже после Рождества.
– Может быть, на следующей неделе? – спросила Делия.
– Он просил, чтобы я привел вас сегодня. А я забыл. Она затормозила на парковке.
– Если бы ты меня предупредил, я бы оделась поприличнее.
– Это всего лишь дедушка.
– У меня совсем неподходящий вид! Как его зовут?
– Нат.
– Я имею в виду фамилию, – уточнила женщина, выходя из машины. Опыт, накопленный годами, научил ее не рассчитывать на то, что дети представят взрослых друг другу должным образом. – Мне же нужно называть его мистер такой-то.
– Все его зовут Нат.
Делия сдалась и пошла за Ноем вдоль ряда парко-вочных мест для инвалидов.
– Он меня хочет видеть по какой-то определенной причине? – поинтересовалась она.
– Он говорит, что не знает, какой вас представлять, когда я о вас рассказываю.
Они подошли к двойным дверям. Пол холла был застлан каким-то твердым, упругим материалом, наверное, чтобы было удобнее ездить на коляске. Покрытие скрипело под ногами. Справа находился застекленный сувенирный ларек, а через дверь слева Делия увидела кафе. В этот час посетителей уже не было, но с кухни все еще доносился запах овощей, приготовленных на пару. Несколько старушек ждали лифта. Одна сидела в инвалидном кресле, а у двух других были костыли. Как в зоне военных действий, подумала Делия. Но женщины были элегантно причесаны и одеты, а когда увидели Ноя, заулыбались и их лица просветлели. Это были «героические» улыбки. Долгие годы наблюдая за пациентами Сэма, Делия хорошо знала, как трудно приходится старым людям.
Двери лифта открылись, и из них показалась стройная пожилая женщина с великолепной прической из седых волос и в платье явно от модельера.
– Извините! – пропела она. – Но я еду вниз.
– Ты уже внизу, Пуки, – сказала ей женщина в кресле. – Это первый этаж.
– Ну я могу пригласить вас прокатиться, но я нажала кнопку первого этажа, хотя мне жаль вам об этом говорить.