Тайлер Энн. Лестница лет

   – Лимонные тарталетки, шоколадный мусс... Сьюзи смотрела на поднос.
   – Мне пришлось воспользоваться закусками для свадьбы, – пояснила Делия. – На кухне не очень-то много продуктов.
   – А-а, – протянула Сьюзи. Затем спросила: – Значит, все это едят?
   – Ну да.
   – Все едят мои свадебные закуски?
   – Ну... а ты бы этого не хотела?
   – Нет-нет! – легко ответила Сьюзи и взяла тарталетку.
   Делия была смущена:
   – Ты хотела их приберечь? Если ты собираешься... м-м... перенести церемонию на ближайшее будущее, ну, тогда, я думаю...
   – Я же сказала, что нет! Все в порядке.
   – Ну а какие у тебя планы? Я не пытаюсь на тебя давить, ничего подобного, просто Дрисколл сказал... И спрашиваю просто потому, что мне нужно решить, когда мне ехать.
   Откусив, Сьюзи посмотрела на нее.
   – Это из-за моей работы, – объяснила Делия.
   – О, можешь отправляться прямо сейчас – взорвалась дочь.
   – Я не это...
   – Удивилась, что ты вообще приехала! С твоей дурацкой работой, и твоим другом, и твоей новой семьей!
   – Сьюзи, я...
   – Сбежала с пляжа и оставила отца шататься по дому, как привидение, а детей осиротевшими, и я должна была устраивать свадьбу сама, без матери, как будто у меня ее и нет вовсе!
   Делия молча смотрела на нее.
   – Что он такого сделал, мам? – настойчиво спросила Сьюзи. – Это из-за него? Из-за нас? Что такого ужасного случилось? Что заставило тебя сбежать?
   – Милая, никто ни в чем не виноват, – заговорила Делия. – Не было никакого разрыва. Я никогда не хотела причинить вам вред, даже не собиралась уходить от вас! Просто... я как-то неосознанно отдалилась, а потом боялась, что мне уже никогда не вернуть прежние отношения.
   Она понимала, насколько лживо это звучит. Сьюзи слушала, глядя на тарталетку, и при воспоминании о письме дочери – его натянутой бодрости, выверенной беззаботности слов «Увидимся!» и «С любовью» – Делии захотелось плакать.
   – Родная, – сказала она, – если бы я знала, что тебе нужна помощь в организации свадьбы, я бы все сделала! Все что угодно.
   Но Сьюзи только спросила:
   – Ты не могла бы еще раз позвонить риелтору?
   – Да, конечно. – Делия со вздохом наклонилась и поцеловала Сьюзи в лоб, перед тем как выйти.
 
   Делия бездельничала и тянула время до вечера (в основном из-за того, что она уже давно не принимала никакого участия в жизни семьи), ожидая, когда Сьюзи спустится. Но время шло, и когда она снова поднялась к дочери, то обнаружила, что Сьюзи снова спит, а поднос стоит на полу почти нетронутый.
   Сэм в офисе предположительно занимался каким-то делом, но Делия не могла представить каким, учитывая, что пациентов не было. Остальные сидели в библиотеке перед телевизором, и она села на кушетку рядом с Велмой и притворилась, что тоже смотрит. Положительным моментом телевидения было то, что глядя в экран все разговаривали, не думая о своих словах, непринужденно, забывая о ее присутствии. Она узнала, что Кэролл три раза встречался с девушкой из Голландии, что профессор истории в колледже Рамсэя взъелся на него, что Велма пообещала Розали сделать ей маникюр в салоне красоты, если та пообещает больше не грызть ногти. Это напомнило Делии о том времени, когда она возила сыновей в бассейн и узнавала все последние новости, потому что дети, похоже, не вспоминали о том, что у водителей тоже есть уши.
   Никто не говорил о Сьюзи.
   На пороге появился Сэм и поинтересовался, не хочет ли она, чтобы он поехал купить продуктов к ужину. По какой-то необъяснимой причине Делии стало приятно, она сказала: «Да, почему бы нет», и тут все принялись просить ее приготовить разные блюда: курицу с эстрагоном, весенний салат. Делия пошла на кухню и написала список необходимых продуктов. Когда Сэм уходил, она ожидала, что муж позовет ее с собой, но он этого не сделал.
   Позвонила Элиза – уже во второй раз за два часа:
   – А где сейчас Дрисколл? Не говори мне, что он просто оставил ее наедине с самой собой.
   – Похоже на то. – Делия говорила по телефону на кухне, поэтому ей не нужно было понижать голос– Я не знаю, что и думать. Сьюзи быстро заснула, Дрисколл исчез, а мы просто сидим и не знаем, что дальше.
   – Помяни мое слово, – частила Элиза, – они поженятся завтра еще до заката. Я даже Линде сказала: «Тебе не придется менять свои авиабилеты». А ты как? Ты ведь пока не уедешь, правда?
   – Я еще не решила.
   – Ты не можешь, – возмутилась сестра. – Тебе тогда пришлось бы сделать крюк и сразу же возвращаться.
   – Может, ты и права, – согласилась Делия. Настоящая причина была в том, что она не могла оставить Сьюзи, – из-за грустного маленького лица над тарталеткой. Но не стала говорить об этом Элизе.
   Когда сестры попрощались, Делия позвонила Джоэлу, однако телефон не отвечал. Они, вероятно, пошли куда-нибудь ужинать и не стали трогать ту еду, что она им оставила. Скорее всего, оба были в «Рик Раке». Делия даже знала, что они закажут и каков будет тон их беседы – обильный поток слов Ноя и нейтральные ответы Джоэла. Его ладони, обнимающие ее голову. Его губы, твердые, но не настойчивые. Его напряженное тело, как будто каждым движением он ловил ее отклик.
   «После того как родился ребенок, – говорила ей Элли, – мы только целовались, это были самые чудесные поцелуи...»
   Делия повесила трубку.
   Когда Сэм вернулся с продуктами, она спросила (засунув голову в холодильник, бросив вопрос через плечо), не будет ли муж возражать, если она останется до завтра.
   – Почему я должен возражать? – удивился Сэм.
   Ответ был не слишком удовлетворительным. Но до того как Делия успела пуститься в объяснения, на кухню ввалились Рамсэй и Кэролл сообщить, что направляются в видеопрокат, чтобы взять еще какой-нибудь фильм, и Сэм вышел из комнаты. Делия готовила ужин в одиночестве. Она все вспомнила: маленькие вмятинки на ручках шкафов, скрип старой вытяжки над плитой. Но сегодня на ней было зеленое платье мисс Гринстед и туфли с перепонками, которые подошли бы разве что старой деве.
   Сьюзи пришла к ужину вовремя и сидела за столом, завернувшись в одеяло, как маленькая девочка, которую только что разбудили. Но она ничего не сказала о свадьбе, и остальные тоже не стали об этом упоминать. Потом все смотрели фильм, даже Сэм, его очки поблескивали в темноте. Хотя на самом деле все следили за Сьюзи. Каждый раз, когда Сьюзи отпускала какое-нибудь комическое замечание, ее братья хохотали до слез, Велма смеялась своим обычным шипящим смехом, а Розали смотрела на девушку немигающим, пронзительным взглядом.
   После фильма Рамсэй и Велма взяли Розали и пожелали всем спокойной ночи, но Кэролл объявил, что он, может быть, останется. Делия поднялась наверх, чтобы постелить ему постель. Когда она взбивала подушки, то услышала, что Сьюзи тоже поднялась в свою комнату, и, стало быть, Сэм остался в библиотеке один. Поэтому она не стала спускаться вниз, вернулась к шкафу с бельем и постелила себе в комнате Элизы.
   Много позже, лежа на спине в темноте, Делия услышала шаги Сэма на лестнице. Муж прошел по коридору в свою комнату, ни минуты не помедлив, и закрыл за собой дверь.
   Это было смешно и глупо, но она чувствовала себя такой уязвленной.

20

   – Эту сахарницу, – обратилась Линда к близняшкам, – подарила своей сестре ваша двоюродная прапрабабушка, Мёрси Рамсэй, когда та вышла за Исайю Фелсона в тысяча восемьсот девяносто девятом году.
   Делия не могла представить, откуда сестра это знала. Хотя близняшек это, похоже, не впечатлило. Они были заняты восхищенным созерцанием Кэролла, который тряс сахарницу над миской с хлопьями. Была половина двенадцатого, а он только сейчас приступил к завтраку. Линда с близняшками позавтракали раньше, когда Элиза забросила их сюда по пути на работу. Сэм, наверное, сам себе что-нибудь приготовил, перед тем как удалиться в офис, а Сьюзи еще не проснулась. Это был один из таких дней, когда кто-то заканчивал есть и сразу начинал есть другой, и так продолжалось с утра до вечера. Сама Делия только перехватывала что-нибудь на ходу.
   – Родители Мёрси Рамсэй сильно из-за нее переживали, потому что она не была замужем, – рассказывала Линда. – Она работала машинисткой в юридической конторе возле гавани.
   Делия вглянула на нее.
   Кэролл теперь мешал хлопья, а Мари-Клер принялась греть руки о сахарницу, которая, сказать по правде, не была особенно примечательной – в виде куска сыра, из потемневшего и поцарапанного стекла.
   Тереза собирала указательным пальцем рассыпанные крупинки сахара и отправляла их в рот.
   Линда продолжала:
   – В каждом поколении в нашей семье всегда находилась девушка, которая не выходила замуж.
   – В этом поколении это будет Тереза, – хихикнула Мари-Клер.
   – А вот и нет, – сказала Тереза.
   – А вот и да. Зазвонил телефон.
   – Если это из школы, скажи, что я заболел, – попросил Кэролл.
   – Кэролл Гринстед! Я не собираюсь тебя покрывать. – Делия согнала с колен кота и поднялась, чтобы взять трубку. – Алло?
   – Делия? – Это был Ной. Делия отвернулась от остальных.
   – Что случилось? – спросила она как можно тише.
   – Я простудился.
   – Ты в постели?
   – Я на кушетке. Где ты? Почему ты до сих пор не вернулась?
   – Ну, я пыталась вчера позвонить, но вас не было, – сказала Делия. – Кстати, откуда ты узнал мой номер?
   – И вообще! Ты даже номер не оставила! Мне пришлось звонить Белль Флинт, а она ответила, что ты уехала к семье, поэтому я позвонил оператору и попросил разыскать номер Гринстедов, и первой в списке оказалась женщина, которая сказала: «А, ты звонишь моей невестке», и мне пришлось записывать. Но ты же обещала вернуться вчера!
   – Или сегодня, – напомнила Делия. – Я, наверное, поеду на автобусе, может быть, сегодня вечером, я узнаю позже...
   – Это риелтор? – крикнула Сьюзи сверху. Делия прикрыла трубку рукой:
   – Нет, это не риелтор! Потом сказала Ною:
   – Ты просто оставайся на кушетке. Я скоро буду дома. Пока!
   Повесив трубку, она обернулась и увидела, что все на нее смотрят.
   – Ну! – бодро начала она. – Так!
   У них были такие лица, словно они поймали ее за каким-то преступлением.
   Потом пришел Сэм в белом халате. У него начался обеденный перерыв, а они все еще завтракали. Линда сидела на его стуле и, похоже, не собиралась уступать.
   – Если бы это хороший врач пришел... – ядовито сказала она.
   Делия спросила:
   – Сэм, что ты будешь...? – а затем остановилась. Это в самом деле была не ее проблема – предлагать ему обед.
   Но муж, похоже, об этом не подумал, сел на то место, где обычно сидела Сьюзи, и сказал:
   – Все что угодно. Суп.
   Должно быть, он одним супом и питался, потому что это единственное, что хранилось в буфете, – обезжиренный безвкусный суп без соли, с танцующим сердечком на упаковке. Делия открыла банку грибов с соевым молоком и вылила содержимое на сковородку.
   Теперь Сэм спрашивал Кэролла, почему тот не в школе. Отец выбрал неверный тон, настойчивый, будто буравящий мозг, который не мог вызвать у подростка ничего, кроме вспышек гнева, поэтому Кэролл горбился над своей миской с хлопьями. Делия заметила, что оба они, да и вообще все в комнате, стали обращать на нее меньше внимания, чем вчера, словно с нее сошел налет чужеродности.
   Сэм сказал, что отдаленная вероятность свадьбы родственника не является оправданием прогулов.
   – Ты-то что об этом знаешь? – спросил его Кэролл. – Бога ради, некоторые из моего класса пропускают занятия ради матча Ориолов.
   – Попридержи язык, молодой человек, – сухо говорил Сэм.
   Делия слегка помешивала суп. Ей представилось, что муж парит в воздухе как воздушный змей или знамя, которое меняет форму, когда изменяется направление ветра. С одной стороны, он был мягким, сдержанным и благодушным, с другой – резким и лишенным чувства юмора. Делия вдруг вспомнила, что в то утро, когда они впервые встретились, его лицо с правильными чертами показалось ей чересчур правильным, слишком самодовольным, и она заколебалась. Но потом отбросила это впечатление и навсегда о нем забыла – по крайней мере до этого момента.
   – Пожалуйста, дядя Сэм? – заныли близняшки. – Можно ему остаться дома, хоть один разочек? Ради нас?
   До того как муж успел ответить, в дверь позвонили. Все посмотрели друг на друга, а кот направился в подвал.
   – Меня нет, – сказал Кэролл с набитым ртом. Наконец Делия уменьшила газ и пошла посмотреть, кто пришел.
   Дрисколл Эйвери стоял на залитом солнцем крыльце перед дверью и насвистывал, глядя в сторону. Насвистывал! Господи. Делия открыла дверь и поздоровалась:
   – Привет, Дрисколл.
   – Привет, миссис Гринстед! – ответил он, входя. – Отличная погода.
   Это на самом деле было так. Ночью подкралась осень, колючая и промозглая, и щеки Дрисколла покрылись румянцем. На нем была выходная одежда, хоть и был вторник.
   – Проходи на кухню и позавтракай, – предложила она. – Или пообедай, как сам сочтешь нужным.
   – Нет, спасибо. Мне просто нужно поговорить со Сьюзи одну минутку.
   – Ну, думаю, она проснулась, но пока не спускалась, – сказала ему Делия.
   – Ничего, если я поднимусь?
   – О, я не знаю...
   – Пожалуйста, миссис Гринстед. Думаю, теперь я понял. Я знаю, как упросить ее выйти за меня.
   Делия скептически на него посмотрела, но молодой человек спросил:
   – Ладно? – И, не дожидаясь разрешения, развернулся и затопал по лестнице.
   Потребовалась уйма выдержки, чтобы не подслушать, что будет дальше. На кухне все уже ждали.
   – Ну? – требовательно спросила Линда.
   – Это был Дрисколл.
   – Дрисколл! – хором воскликнули близняшки.
   – Он пришел поговорить со Сьюзи.
   Девочки отодвинули свои стулья подальше от стола. Линда велела:
   – Сидите на месте.
   – А нам нельзя просто...
   – Они никогда ничего не решат, если вы будете шпионить и мешать.
   Делия вернулась к плите. Она помешивала суп, пока тот не закипел, и перелила в тарелку – бледно-серую жидкость, которая напоминала грязную воду.
   – Твой суп. – Она поставила тарелку перед Сэмом. От этой фразы ей почему-то стало смешно, и Делия тихонько хихикнула. Сэм резко на нее посмотрел.
   – Спасибо, Делия, – произнес он с подчеркнутой вежливостью.
   Близняшки доставали Линду расспросами о своих платьях подружек невесты. Можно ли им надеть их прямо сейчас? Прогладит ли Линда их венки, которые вчера помялись? Делия положила ложку возле тарелки Сэма, он снова поблагодарил.
   – Иди собери свои книги, – сказал он Кэроллу– Пропустить половину дня лучше, чем не прийти вообще.
   – Я просто жду, что скажет Дрисколл, – ответил Кэролл.
   – Дрисколл тут ни при чем.
   – При чем, если они снова решат жениться. И у меня все равно нет с собой книг. Они дома у Велмы. Так что...
   Сэм начал прихлебывать суп с показной увлеченностью.
   – Осенью я сам должен был записаться в школу, – обратился к отцу Кэролл. – Почему выходит так, что, как только я оказываюсь под твоей крышей, ты начинаешь обращаться со мной как с двухлетним?
   – Потому что ты ведешь себя, как двухлетний, – сказал Сэм.
   Кэролл рывком отодвинулся от стола. Его стул проскрежетал по полу, и он чуть не столкнулся с Дрисколлом, который в этот момент появился на пороге столовой.
   – Всем привет, – начал Дрисколл.
   – Дрисколл! – хором закричали близняшки. – Что она сказала? Она сказала «да»?
   Им стоило догадаться, что нет. Дрисколл вернулся слишком скоро, к тому же по всему было видно, чтр вести плохи. Лицо парня стало печальным, с него сошел румянец, и губы были как-то плотнее сжаты. Он глубоко вздохнул, повернулся, и на мгновение показалось, что он уйдет, но он пошел в столовую за стулом. Притащил его на кухню, поставил рядом со стулом Кэролла и тяжело опустился.
   – Она говорит, что мне нужно сделать это самому, – заговорил Дрисколл.
   – Что сделать?
   – Знаете, я всю ночь думал и думал. – Казалось, что он обращается к Делии, которая сидела на своем обычном месте в конце стола. – Я думал: «Чего же хочет Сьюзи?» И я понял – мне нужно все уладить с тем парнишкой, который звонил. Но единственный человек, который может знать, кто он такой, – это девочка, с которой он хотел поговорить, – Кортни. Поэтому сегодня утром я начал набирать все возможные комбинации вашего номера, чтобы найти эту Кортни.
   – Боже милостивый, – охнула Линда.
   – Ну, это оказалось проще, чем я думал. Оказалось, нужно только поменять две цифры местами. На десятый раз, что ли, я попал на маму Кортни, по крайней мере я думаю, что это была мама, и она мне сказала, что Кортни в школе.
   – А-а, – хором сказали близняшки.
   – Ну я и говорю: «Я должен был отдать ей конспекты по истории, поэтому, если вы не возражаете, я бы их вам занес после уроков, хорошо? Не могли бы вы еще раз продиктовать мне адрес?»
   – Круто, – одобрил Кэролл.
   Даже Сэм выглядел слегка заинтересованным. Он оторвался от супа и смотрел на Дрисколла, подняв брови.
   – К счастью для меня, мама на это клюнула и сразу дала мне их адрес, это тут, рядом. – Он помедлил, как будто ему пришла в голову какая-то мысль. Затем спросил: – Кэролл, а ты не знаком с какой-нибудь Кортни?
   – Я знаю шесть или семь девчонок с таким именем. – А какая-нибудь из них живет на Дипден-роуд?
   – Насколько я знаю, нет.
   – Ну, все равно, – вздохнул Дрисколл, – теперь мне остается только спросить, кто это ей мог звонить.
   – А что если она не знает, кто это мог быть? – поинтересовалась Делия.
   – Ну, у нее может быть хоть какая-нибудь догадка. Если он вокруг нее крутился, делал ей всякие там знаки внимания.
   Сэм снова начал прихлебывать суп, покачав головой.
   – Я пошел поговорить со Сьюзи. Попросил ее пойти со мной к Кортни, когда та вернется из школы. Вы же понимаете, что я не могу пойти один! Вдруг появляется какой-то странный парень и начинает задавать кучу вопросов. Только Сьюзи отказалась.
   – Отказалась? – отозвалась Линда.
   – Да. Послала меня обратно. Говорит, что мне придется справляться без нее. Она сказала, что, если я хочу, чтобы она меня простила, я сам должен ей привести этого мальчика.
   «Если ты хочешь завоевать сердце принцессы», – подумала Делия, потому что у этого поручения был определенный сказочный оттенок. Ей было немного жаль Дрисколла, хотя он, похоже, вновь обрел хорошее расположение духа.
   – Поэтому теперь дело за вами, миссис Гринстед, – сказал молодой человек почти бодро.
   – За мной?!
   – Не могли бы вы пойти со мной к Кортни, когда та вернется из школы?
   – Но, Дрисколл, я...
   – Я пойду! – завопила Тереза.
   – Мы с Терезой пойдем, – вступила Мари-Клер. Казалось, что Дрисколл их не услышал. Он повернулся к Делии:
   – Миссис Гринстед, вы не представляете, что я чувствую. У меня как будто камень на шее! Сперва думаешь, что это блажь, просто временная блажь, и начинаешь злиться, как черт, и думаешь, что если ты не обратишь на это внимания... но потом тебя начинает пробирать. Становится по-настоящему, можно сказать, грустно, но ты все еще бесишься, и к тому же это еще и надоедает, я имею в виду, настолько устаешь от этого, от того, что все повторяется снова и снова, устаешь даже от самого себя и думаешь: «Послушай, ты должен быть рад, что наконец-то от нее освободился. Она всегда тебя раздражала». А потом говоришь: «Если бы только она дала мне еще один шанс! Я хочу сказать, как так вышло, что все так плохо? Когда все это началось, а я даже не заметил?»
   Сэм отложил ложку. Линда вдруг вздохнула. Делия смущенно заговорила:
   – Ну, я... ну, почему бы мне действительно не пойти с тобой? Сомневаюсь, что смогу сильно помочь, но, разумеется, я постараюсь.
   – О господи, спасибо, миссис Гринстед, – обрадовался Дрисколл.
   – Хотя я не знаю, сработает ли это, – сказала ему Делия.
   – Сработает. – Он поднялся. – Если занятия заканчиваются, скажем, в два сорок пять, в три часа, я заеду за вами в...
   Делия имела в виду, что Сьюзи может отказаться выходить за него, даже если Дрисколл извинится. Но решила этого не говорить. Она даже не попрощалась, потому что, как раз когда он уходил, зазвонил телефон.
   – Делия? – На этот раз это был Джоэл.
   – Да. – Она оглянулась на свою семью. Все смотрели на нее – все, кроме Сэма, который, казалось, рассматривал стол.
   – Где вы? – Вопрос был настолько нелогичным, что она не знала, как на него ответить.
   «Где ты?» – спросил Сэм, когда она звонила ему несколько месяцев назад, и Делия подумала, хотел ли он тогда спросить о том же, о чем сейчас спрашивал Джоэл.
   Затем Джоэл, как будто придя в себя, объяснил:
   – Я вернулся домой, чтобы пообедать с Ноем, а он сказал, что вы до сих пор в Балтиморе. Я просто подумал, что мне стоит узнать, все ли в порядке.
   – О да. Все хорошо, – пробормотала Делия.
   Она хотела, чтобы остальные снова начали разговаривать, но они молчали.
   – Но вы ведь собираетесь вернуться, правда? – спросил Джоэл. – Я хочу сказать, после всего? Потому что я увидел в шкафу... я не шпионил, просто заглянул к вам в шкаф, так сказать, и заметил, что вы забрали всю одежду.
   – Правда? – удивилась она.
   – Я подумал, что вы, может быть, навсегда уехали.
   – О нет, просто здесь все займет больше времени, чем я предполагала. – Делия не знала, что и сказать.
   Сэм поднялся и вышел из комнаты. Сверху Сьюзи закричала:
   – Мам? Мам?
   – Это – не риелтор! – ответила Делия. Джоэл не понял:
   –Что?
   – Извините, Джоэл, мне пора. Еще увидимся. – Она повесила трубку.
   – Ну, разве ты не популярна, – торжественно провозгласила Линда.
 
   Поднявшись наверх, Делия поняла, что действительно забрала все свои вещи. Ну, на самом деле не все. Если бы Джоэл посмотрел в ящиках бюро, он бы это понял. Но что до осенних нарядов, то она взяла почти все, словно собиралась на несколько дней. Делия представила, как Джоэл стоит перед шкафом, как морщит широкий лоб, глядя на пустые вешалки.
   Потом она прошла по коридору к комнате Сэма. Здесь оставалось много ее вещей! Как странно: когда Делия думала, что надеть на свадьбу, то не вспомнила о своем старом гардеробе! Или, может быть, не было в этом ничего странного, там были одни рюши, да оборки, да дурацкие украшения и пастельные тона, которые подходят разве что медсестрам. Она отвернулась, подошла к бюро и обнаружила в верхнем ящике потрепанный голубой бант для волос, шпильки, скрепки, все было засыпано тальком. Солнцезащитные очки без одного стекла. Купон на покупку крема для рук за пятьдесят пять центов. Порванная фотография модели в черном прозрачном коротеньком платье. Делия не могла даже подумать о том, чтобы надеть такое, поэтому некоторое время смотрела на фотографию, пока не вспомнила, что ее внимание привлекла модель, а не платье. Эта девушка выглядела болезненно, и у нее была та же дерзкая стрижка, что у Розмари Блай-Брайс.
   На лестнице послышались шаги, и она воровато закрыла ящик, как будто в чем-то провинилась, затем обернулась и увидела, что на пороге стоит Сэм.
   – О! – начала она, а он заговорил:
   – Я просто... Оба замолчали.
   – Я думала, ты осматриваешь пациентов, – сказала она.
   – Нет, я на сегодня закончил.
   Муж засунул руки в карманы брюк. Должна ли она уйти? Но он закрывал проход, получилось бы неловко.
   – Я сейчас работаю в основном по утрам. У меня теперь не так много пациентов. Похоже, что большинство из них умерли от старости. Миссис Харпер, миссис Аллингем.
   – Миссис Аллингем умерла?
   – С ней случился удар.
   – О господи, мне будет ее не хватать.
   Со стороны Сэма было очень мило не напоминать, что последний раз она видела миссис Аллингем шестнадцать месяцев назад.
   Его постель была застелена, но, как и большинство мужчин, он не понимал идеи подтыкания покрывала под подушки. Делия решила это исправить, просто для того, чтобы занять себя. Она перевернула покрывало и взбила подушки.
   Я думаю, ты считаешь, что я уничтожил практику твоего отца, – сказал Сэм.
   Что?
   – Из-за меня осталась лишь тень его былой славы, разве ты так не думаешь?
   – В том, что люди умирают от старости, нет твоей вины, – удивилась Делия.
   – Зато в том, что не появляются новые, есть, – сказал он. – Мне, очевидно, не хватает заботливости в обхождении, которая была у твоего отца. Я говорю людям, что у них старое доброе несварение желудка, и не называю это диспепсией. Я никогда не умел баловать пациентов и льстить им.
   Делия почувствовала обычное подступающее раздражение. «Я думаю, слово „диспепсия» с трудом можно назвать лестным, – могла бы возразить она. – И я не понимаю, почему каждый раз, когда ты вспоминаешь о моем отце, нужно говорить о нем таким горьким, колючим тоном». Делия подошла к другому краю кровати.
   Но затем Сэм спросил:
   – Что у тебя с лодыжкой?
   – С лодыжкой?
   – Похоже, ты слегка прихрамываешь.
   – А, это пару месяцев назад случилось. Сейчас уже почти зажило.
   – Присядь на минутку.
   Она пристроилась на край кровати, а он подошел, встал на колени и снял ее туфлю. Его пальцы прикасались к ступне уверенно, внимательно, и он сразу же обнаружил место растяжения.
   Самым мягким голосом она сказала ему:
   – Твои пациенты никогда не возражали, что я знала об их проблемах. Они называли тебя святым.
   – Больше не называют. – Он смотрел в окно, пока его пальцы исследовали ушиб, будто он ожидал что-то от нее услышать, а не разглядеть хорошенько. – Миссис Максвелл позвонила однажды, жалуясь на желудок, а я ей сказал: «Если я стану об этом думать, миссис Максвелл, то смогу и у себя найти несколько симптомов. У меня болят глаза, голова и колено». Что ее, разумеется, обидело. Похоже, я утратил терпимость. Или, может, у меня ее никогда и не было. Может, я недостаточно великодушен. Во мне мало, так сказать, веселости.