Страница:
– Я просто хотела, чтобы ты приехал – как обычно! Чтобы у нас была обычная пятничная встреча! – закричала Элли. – Разве я прошу слишком многого? – Она повернулась к Делии: – Это что, слишком?
И словно что-то ее остановило, она удивленно открыла рот.
– Господи! – Ной смотрел на лоб Делии. – Делия! Боже! Ты вся в крови!
Делия дотронулась пальцами до лба. Пальцы были в чем-то ярко-красном. Но ей было не очень больно – только немного щипало в виске, там, где бился пульс. Она сказала:
– Ой, да это ничего. Я просто поеду домой и...
Но у Ноя глаза были как блюдца, а Кении Мосс присвистнул:
– Ни фига себе! – И схватил второго мальчика за рукав.
А маленькая девочка сообщила:
– Меня тошнит, если я вижу кровь.
Девчушка и правда выглядела так, будто ее сейчас стошнит, – губы у нее были пепельного цвета, поэтому Делия решительно сказала:
– Тогда не смотри.
Ее саму ничуть не тошнило. Это была одна из многих ран, которые выглядят страшнее, чем есть на самом деле. Однако она забеспокоилась об одежде.
– Где-то тут была... – Она огляделась по сторонам в поисках своей сумки, в которой лежал платок. На глаза попалась сумка из магазина «Молодой мистер», и Делия кинула ее Ною, оставляя на пакете липкие красные следы: – Я знаю, у меня должен быть...
Делия почувствовала прикосновение мягкой ароматной ткани к подбородку.
– Мне очень, очень жаль, – говорила Элли. – Это я случайно! Поверьте, Делия, я не хотела делать вам больно.
– Ну я это знаю, – ответила Делия, принимая платок. Ей почему-то показалось лестным то, что Элли назвала ее по имени. Затем приложила платок к виску, и кровь в нем застучала сильнее.
– О боже, нам нужно отвезти вас к врачу.
– Ради бога, мне не нужен врач.
– Об этом не вам судить! Вы не в себе! – Хотя было похоже, что это Элли не в себе, потому что она протягивала ей еще кучу платков (что, они у нее в каждом кармане лежали, что ли?) и перепуганно командовала:
– Подвиньтесь! Дайте нам пройти! Ной, ты поедешь сзади, мы посадим Делию впереди.
– Разве в школе нет медсестры или медицинского кабинета? Почему бы там не поискать медсестру? – спросила Делия.
Но Элли воспротивилась:
– Вы же не хотите, чтобы остался шрам? Уродливый, портящий лицо шрам?
Это уже было резонно, и поэтому Делия позволила усадить себя на переднее сиденье. Ной, который нагнул кресло вперед, чтобы сесть сзади, теперь вернул его на место – для Делии. Когда она уселась, мальчик перегнулся через ее плечо и протянул серую футболку из своего рюкзака.
– Вот, – сказал он. – А то эти платочки слишком быстро намокают.
Делия поспорила бы с ним (кровь очень тяжело отстирывать), но платки действительно кончились. Она приложила ко лбу футболку и вдохнула запах пота и кед. Элли тем временем проскользнула за руль и завела мотор.
– Вам, наверное, нужно будет наложить швы, – говорила она, выезжая на дорогу– О, похоже, что все, за что я ни возьмусь в последнее время, из рук вон плохо! А мне потом остается только смотреть и удивляться!
– Я вас прекрасно понимаю. – Делия выглянула из-под футболки. Вблизи Элли казалась более приятной. Ее помада почти стерлась, осталась только узкая линия по внешнему краю губ, да и тени на внешних уголках глаз немного размазались.
– Я сама не своя последнее время, – продолжала Элли. – Люди такое постоянно говорят, но до недавнего времени мне казалось, что это просто оборот речи. А теперь я как будто стою в стороне и смотрю на себя, как на совершенно другого человека, и спрашиваю: «О чем она только думает?»
Они свернули налево, на Уэбер-стрит. Делия повернула футболку другой стороной. Теперь она начала понимать, почему красные розы часто сажали возле серых каменных стен. Кровавые пятна так отчетливо выделялись на серой ткани футболки, что хотелось показать это остальным. Но Элли все еще говорила:
– Я признаю, что это из-за меня наш брак развалился. – (Делия проиграла в уме несколько последних предложений, гадая, не пропустила ли что-то важное). – Мне не нужно об этом напоминать! Я начала представлять, как я отправлюсь на небеса и Господь скажет: «Какая досада, я послал тебя в мир, а ты даже не принесла никакой пользы, просто сидела на одном месте и ныла, что тебе скучно». Поэтому я решила уйти. Но когда я увидела вас на свадьбе, когда я увидела, как... ну, думаю, я представляла вас более старой и толстой и что на вас будет платье с молнией спереди или что-то вроде того. Я знаю, что я устроила сцену, когда позвонила Джоэлу... Элли звонила Джоэлу?
– На самом деле, когда я набирала номер, я сказала самой себе: «Какая глупость!» – но потом все равно позвонила. И я собиралась быть мадам Айсберг. Я думала, что скажу: «Я тут подумала, Джоэл, может быть, тебе следует передать опеку мне, теперь, когда у тебя есть „компаньонка»«. Но думаю, он вам рассказал, чем это кончилось. Когда я услышала его голос, я сделалась как одержимая. «Как ты смел так поступить с Ноем! Превращать дом в любовное гнездышко, при том что ты живешь с невинным ребенком!»
Любовное гнездышко! Делия испугалась.
– Мало этого, я решила еще и Ноя в это втянуть. Прости меня, милый! – Элли обратилась к зеркалу заднего вида. Но не стала ждать реакции Ноя. – А вы знаете, какими бессердечными могут быть дети. Как только показываешь, что расстроена, они притворяются, что ты не существуешь. Они смотрят сквозь тебя, выдумывают всякие оправдания, чтобы только не приезжать к тебе.
– Мам, – сказал Ной.
Делии было любопытно, как он из этого выпутается, но подросток только сказал:
– Мам, ты только что проехала клинику мистера Нормана.
– Да, я знаю, – согласилась Элли. Теперь они были на Бордер-стрит и направлялись в сторону автострады № 380. – Каждое утро, просыпаясь, я говорю себе: «Сегодня я возьму себя в руки. Я буду поступать разумно», – говорю я, но вы-то все равно остаетесь: таинственная женщина, о которой никто ничего не знает, как раз в таких Джоэл и влюбляется. Бьюсь об заклад, что у вас к тому же прекрасный английский, не так ли?
– Вы все не так поняли, – запротестовала Делия, хотя ей и было противно. – Все не так, как вы...
Но Элли повернула на север, и Ной перебил ее, чтобы спросить:
– Мам? Куда ты едешь?
– В Истоне полно докторов, – ответила Элли.
– В Истоне? – хором удивились Ной и Делия.
– Ну, вы же не думали, что мы пойдем к доктору Норману. Он же лечит весь город! Никто бы не поверил, что я это сделала случайно.
– А мы не можем просто сказать ему, что это – не вы? – спросила Делия.
– Ха! Вы не знаете Бэй-Бороу так, как его знаю я. Там люди могут раздуть скандал из-за любой ерунды.
– Может, тогда заехать в аптеку, – предложила Делия. Ей стало не по себе. – Мне просто нужен бинт.
– О, Делия, Делия, – сказала Элли. – Вы такая наивная. Аптекарша наверняка будет какой-нибудь выпускницей Андервуда, которой захочется тут же всем об этом растрезвонить. «Только подумайте! – передразнила она. – Покинутая жена мистера Миллера пыталась убить его подружку!»
– Я – не его...
– Готова поспорить, вы никогда не говорите «делиться», правда?
– Делиться?
– Как в разговорной речи. «Такой-то поделился со мной своими чувствами». Джоэл скрежетал зубами, когда я так говорила. И еще у него была привычка вставлять ремарки по поводу глаголов, которые я употребляю. «Наслаждаться чем?» – спрашивал он меня. Или: «Заботиться о ком? Почему ты не заканчиваешь предложения, Элли?»
Делия смотрела на заваленное разбитыми машинами поле, которое они проезжали. Ной сзади сидел тихо.
– Забавно, как мужчины всегда заранее боятся, что брак станет для них ловушкой, – сетовала Элли. – Женщины об этом не думают. Это потом приходит. На всю жизнь! В ловушке! Запертая с мужчиной, который не разрешает говорить слово «покровительственный». Элли затормозила, подъехав к светофору на автостраде № 50. И в ожидании зеленого сигнала начала рыться в сумочке.
– У вас есть наличные деньги? – спросила она Делию. – Я не хочу выписывать чек. Даже в Истоне, если мое имя узнают, это будет бомба.
Она сумасшедшая. До этого Делия могла смотреть на вещи с позиции Элли, даже симпатизировала ей. Но теперь чувствовала панику. И к тому же порез начал болеть. Она представила, как он расползается и превращается в шрам.
Надо будет сбежать, как только удастся безопасно забрать Ноя с заднего сиденья. Может быть, когда они приедут к врачу. Если приедут к врачу, потому что красный свет все не переключался, и они все стояли на месте. «Зеленый свет, зеленый свет». Она нагнулась вперед, как будто от этого машина могла скорее тронуться с места.
Элли неправильно ее поняла, сказала: «Ой, извините» – и сняла ногу с педали тормоза. Машина выехала на автостраду, и грузовик с топливом, дико сигналя, объехал ее по встречной полосе. Элли завопила. Делия была слишком напугана, чтобы кричать. Они вывернули на обочину и, перед тем как остановиться, проехали по полосе сухой травы.
– Я думала, ты сказала, что свет – зеленый! – голосила Элли.
– Я только хотела сказать... о боже. – Делия повернулась назад, чтобы проверить, как там Ной. – Ты в порядке? – спросила она.
Мальчик сглотнул и потом кивнул.
Делия тайком, чтобы не упустить шанс, дотянулась до дверной ручки. Плавно потянула ее вниз и на дюйм приоткрыла дверцу. Потом закричала: «Ной! Быстро!» – и выпрыгнула из машины, одновременно отбрасывая сиденье вперед, чтобы Ной мог выбраться. К счастью, он так и сделал. У него были хорошие рефлексы. Подросток почти свалился ей на голову, потому что Делия умудрилась упасть в какую-то ямку, незаметную из-за примятой травы. Правая лодыжка подвернулась, и Ной повис у нее на плече, к тому же к голове у нее все еще была прижата футболка, но, по крайней мере, они были в безопасности.
Элли тем временем открыла свою дверь, из-за чего еще один проезжавший грузовик принялся сигналить. Звук гудка болью пронзил грудь Делии. Сердце дрогнуло, как будто только сейчас до нее дошло, что они в опасности. Они же выехали на красный свет! Выехали на запрещающий сигнал, на высокоскоростное шоссе, даже не посмотрев по сторонам! При воспоминании об этом она похолодела, представив, что бы от нее осталось, если бы грузовики не смогли свернуть.
– Мы могли погибнуть! – закричала она, а Элли, бросаясь к ней, ответила:
– Знаю! Не могу поверить, что мы еще живы! – Элли обхватила Ноя и Делию руками.
Ной сказал: «Мам» – и высвободился, но Делия обняла ее в ответ. Элли все повторяла: «О господи, о боже», смеялась и вытирала глаза.
– Мам, – попросил Ной, стоя на обочине, – можем мы просто поехать к доктору Норману, пожалуйста?
– Мы ему скажем, что я ударилась головой, – добавила Делия. – Он ничего такого не подумает.
– Ну, вы правы, – согласилась Элли. – Так мы и сделаем. Пойдемте, если только мне хватит духу снова сесть за руль.
Они забрались обратно в машину, которая оказалась «Плимутом», только на год или два более новым, чем автомобиль Делии, Элли подождала, пока проедут другие машины, перед тем как подъехать к перекрестку с автострадой и развернуться. Она была сосредоточена на дороге и начала говорить, только когда они вернулись на автостраду № 380. Потом спросила Ноя, что тот собирается сказать отцу.
Ной выдержал долгую паузу, но наконец сказал:
– Думаю, то же, что мы скажем доктору Норману. Ты отвезла нас домой из школы. Делия где-нибудь ударилась головой.
– Я стукнулась о дверцу машины, когда садилась в нее, – предложила Делия.
– О, хорошо, – сказала Элли, и ее руки на руле стали расслабленнее.
Вероятнее всего, она беспокоилась, что скажет Делия. Она наверняка знала, что Ной не станет ябедничать, – у подростка было то обескураживающе холодное, стоическое умение хранить секреты, какое часто встречается у детей из неблагополучных браков.
– И на самом деле почти так оно и было, – сказала Элли. – Мы просто оказались в эпицентре каких-то неудачных событий, верно? Я права?
– Ну, разумеется, – утешила ее Делия.
Элли притормозила на повороте перед Бордер-стрит:
– Вы можете этому не верить, но я, как правило, веду себя как очень уравновешенный человек. Просто в последнее время у меня множество стрессов. О, работать перед камерой – это во много раз более тяжкое бремя, чем я ожидала! Мне нужно следить за каждым килограммом своего веса, обязательно нужно спать по восемь часов, заботиться о своей фигуре. Видите? – Она собиралась припарковаться, но помедлила, схватив прядь своих волос: – Осветление, мелирование, укладки, окраска. Видите, как они секутся, становятся ломкими, а потом просто выпадают? Это – уже не волосы, это черт знает что. Если бы мне только дали отпуск или отгул, пока у меня все не восстановится!
Машина боком проскребла о поребрик.
– К тому же у моей и без того ненормальной сестры шарики за ролики совсем заехали из-за папиной свадьбы, – продолжала Элли, – а еще потолок в моей квартире протекает, и никто не знает почему, не говоря уже о самом папе. Как будто у него свой бизнес, что ли, что он решился в таком возрасте начать все заново? Ему шестьдесят семь лет, и он сидит на обезболивающих, ты об этом знала? Как ты думала, почему Ной приезжает к нему так ненадолго? Он – его любимый внук, но дольше часа папе не выдержать!
– О, бедолага. – Делия открыла дверцу и вышла, все еще прижимая ко лбу футболку. Она заметила, что необходимость в их приезде несколько уменьшилась. Затем откинула сиденье вперед, и Ной вылез следом.
– Как подумаю о том, сколько мне пришлось всего сделать, когда он туда переезжал! – жаловалась Элли, хлопнув дверью. – Сколько я запаковала коробок! У меня было такое чувство, будто я его отправляю в лагерь: «У тебя есть подходящая одежда? А что будет на других детях?» – а теперь они угрожают выселить его.
– Выселить! – воскликнула Делия.
Они поднимались по ступенькам большого блочного дома с верандой. Ной шел впереди. Делия, прихрамывая сзади, потому что лодыжка болела, проговорила:
– Я думала, они сказали, что Нат может остаться и после свадьбы.
– Это было до того, как они узнали, что его жена в положении, – горько сказала Элли.
Делия остановилась на верхней ступеньке и уставилась на нее. Даже Ной сделал то же самое.
– В каком положении? – фальшиво спросила Делия.
– Делия, подключи мозги! Почему, ты думала, они перенесли свадьбу на начало марта?
– Ну, потому что... они тебе это сами сказали? Или ты просто предполагаешь?
– Черта с два они мне сказали! – горячилась Элли. – Прямо на прошлой неделе устроили из этого целое событие. Папа спрашивает Бинки: «Ангел? Ты расскажешь новости или я?» – а Бинки говорит: «Ой, скажи ты, сладкий». Разве это не смешно? Такие разговоры кажутся такими, не знаю, фальшивыми, когда это уже второй брак. Ну, в общем, папа прочищает горло и заявляет: «Элли. У тебя будет сестренка». Ну, я сначала даже не поняла и говорю: «У меня уже есть. Несколько». А папа мне: «Я хочу сказать, еще одна сестра. Мы беременны». Это – точная цитата. Он сказал: «Мы». Можно поклясться, что он всем так и говорит.
– Но... когда это случится? – спросила Делия.
– В сентябре.
– В сентябре!
Элли гордо прошла через главный вход, Делия с открытом ртом стояла на крыльце. Бинки всегда была кругленькой и маленькой, с круглым животиком, но... Делия посмотрела на Ноя:
– Ты об этом знал? Мальчик покачал головой.
– Ну, – улыбнулась она. – Так у тебя будет маленькая тетя! Ты только представь!
Протискиваясь в дверь, Делия услышала невеселый смех Элли.
Делия была в офисе доктора Нормана в первый раз, хотя его телефонный номер был написан рядом с аппаратом на кухне у Миллеров. В то же мгновение, как она ощутила запах натертых воском полов и спирта, появилось умиротворяющее чувство, что она попала к себе домой, что все остальные места были искусственными, временными, чужеродными ее природе. Делия остановилась в фойе недалеко от входа (вытертый восточный ковер, лампа в желтоватом абажуре на столе), пока Элли не взяла ее за руку и не повела в приемную. «Он у себя?» – спросила она у женщины за конторкой. Та была намного старше и фунтов на пятьдесят толще, но Делия все равно могла узнать в ней себя, глядя на то, как пальцы носились над хромированными клавишами древней пишущей машинки. «У нас тут срочный случай!» – сказала Элли.
Ах да, срочный. Делия почти забыла. Пока Элли объясняла обстоятельства («на острый металлический угол... я ничего не могла поделать... пыталась предупредить ее, но...»), Делия опустила руку с футболкой и обнаружила, что кровь больше не идет. Кровавые пятна на ткани высохли и поблекли, стали коричневатого цвета. Затем она взглянула на других пациентов. Две женщины и девочка сидели, с интересом глядя на нее, и Делия сердито прилепила футболку обратно к виску.
Доктор Норман как раз вешал трубку, когда их впустила секретарша. Это был коренастый мужчина с взлохмаченными белыми волосами над ушами.
– Что у нас тут?
Он поднялся из-за стола, подошел и натренированными пальцами отодвинул в сторону футболку. Его дыхание пахло трубочным табаком. Делии хотелось взять его руку и прижать к своей щеке.
– Хм, – сказал он, разглядывая ее. – Ну, ничего такого, отчего вы могли бы умереть.
– А шрам останется? – спросила Делия.
– Вряд ли. Трудно сказать, пока я не промою рану.
– Разумеется, я сделала все что могла, – тараторила Элли. – Снова и снова ее предупреждала. «Будь осторожнее, Ди, когда будешь садиться», – говорила я ей, и ладно бы я раз ей сказала, нет, я сказала это дюжину раз...
Доктор Норман прервал с некоторым нетерпением:
– Да, хорошо, Элли, я понимаю, – и Элли заткнулась. – Пройдите в следующую дверь, – обратился он к Делии, провожая ее в смежную комнату. Элли и Ной пошли следом, хотя вряд ли доктор их имел в виду.
В этой второй комнате стоял смотровой стол, обитый потрескавшейся черной кожей. Делия тупо забралась на краешек и поставила на колени сумку. Роясь в металлическом шкафчике, мистер Норман спрашивал Элли о погоде, Ноя – о его футбольной команде, затем сказал Делии, что слышал, что она была пло-о-охой учительницей.
– Плохой! – воскликнула Делия.
– Это значит хорошей. – Он посмотрел на нее сквозь резиновые перчатки, которые как раз натягивал. – На языке Ти Джея Ренфро «плохой» означает «хороший», а поэтому – «подлый». Он говорит, что вы «подло учите».
– О-о, – с облегчением вздохнула Делия.
Элли, изучавшая плакат с изображением последовательности действий при операции Хеймлиха, обернулась.
– Ты помогаешь студентам в Андервуде? – спросила она.
– Да.
– Джоэл, должно быть, на небесах от счастья, – фыркнула Элли. – Он все время меня упрашивал заняться этим.
Доктор Норман быстро взглянул на Элли, так, что та, наверное, и не заметила. Потом сказал Ною:
– Пропусти-ка меня, сынок, – и шагнул вперед, чтобы осмотреть лоб Делии. Как только врач приблизился, она перестала качать ногами.
От исходившего от него знакомого медицинского запаха Делии захотелось закричать: «Я не просто обычная пациентка! Я каждый угол в вашем офисе знаю! Я знаю, что вы вечером за ужином скажете, что эта Элли Миллер ведет себя по отношению к Джоэлу как собственница, особенно учитывая то, что они развелись. Я знаю, что вы скажете, что наконец-то познакомились с его компаньонкой, и в зависимости от того, насколько вы откровенны с семьей, можете высказать предположение о том, как именно я получила эту рану. Не думайте, что я одна из тех непосвященных, кто ничего не видит за белым халатом!»
Но, конечно, Делия этого не сказала, а доктор Норман промыл рану и ощупал ее теплыми упругими пальцами.
– У вас, – сказал он, – поверхностная царапина на лбу, но довольно глубокая рана на виске. Хотя швов накладывать не нужно, и я думаю, что шрама тоже не останется, если мы стянем концы, пока она будет заживать. – Он повернулся к шкафчику. – Мы просто наложим «бабочкину печать». Такую липкую повязку, которую...
Делия знала, что такое «бабочкина печать» – она не одну такую налепила на ранки своих детей. Когда доктор приклеивал ее, Делия закрыла глаза. Она чувствовала рядом дыхание Ноя – мальчик наклонился вперед, чтобы посмотреть.
– Круто! – сказал он.
– Теперь, если хотите, я могу выписать обезболивающее, – предложил доктор Норман, – но я думаю...
– Да она почти не болит, – сказала Делия, открыв глаза. – Мне ничего не нужно.
Он нацарапал записку для секретарши, прежде чем пациентка успела опомниться, похлопал Ноя по плечу и пошутил:
– Элли, всегда приятно видеть, как висит на тебе твоя одежда.
– Ой, перестаньте. – Элли отмахнулась и обратилась к Делии: – Все подшучивают над тем, что я сказала в интервью.
Делия только хмыкнула, потому что не хотела показывать, что она это читала.
– Но меня неправильно поняли! – сказала Элли. – По крайней мере я не это имела в виду. Я только хотела сказать, что одеваюсь экономно.
Элли еще долго распространялась об этом, рассказывая Ною, что юбку, к примеру, купила за тринадцать долларов девяносто пять центов в магазине для подростков. Все подошли к регистраторше, где Делия расплатилась. Она подумала, что Элли могла бы предложить оплатить счет. Но Делия в любом случае собиралась отказаться, поэтому промолчала.
На крыльце она свернула футболку и запихнула ее к себе в сумку. Затем спустилась по лестнице вслед за Ноем и Элли. Элли рассказывала о том, сколько тратит на одежду некая Дорис. Дорис? Ах да, ведущая на Дабл Ю-Кей-Эм-Ди.
– Сколько она тратит на всякие мелочи – страшно сказать, – говорила Элли. – Это не говоря уже о шарфах, которые она носит, чтобы прикрывать свою морщинистую шею.
Делия подумала, что все-таки стоило взять рецепт, но не для головы, а для лодыжки. Она совершенно забыла сказать о том, что растянула лодыжку. Потом неуклюже доковыляла до машины и плюхнулась на пассажирское сиденье.
– Ну, думаю, ты хочешь домой, – обратилась к ней Элли.
– Да, пожалуйста, – ответила Делия. Но Элли говорила Ною.
– Милый? – спросила она, глядя на него в зеркало заднего вида.
– Думаю, да, – ответил тот.
– Ты не передумаешь и не захочешь поехать ко мне?
– Мне нужно готовиться к тесту по истории. Элли опустила плечи. Она не стала говорить, что сын мог бы заняться этим в выходные в любое время.
Они проехали по Уэбер-стрит, мимо кулинарии «Копп Кэтеринг», где Белль купила ужин ко Дню благодарения, и «Саб Таб», куда заходили перекусывать после школы все ученики Андервуда. Делия чувствовала, что в присутствии Элли Бэй-Бороу выглядел по-другому. Городок больше не казался таким радостным, как обычно. Женщины, которые возвращались домой с продуктовыми пакетами, неосознанно вызывали иронию – как улыбающиеся домохозяйки с пластмассовыми кукольными лицами с рекламы кухонных приборов, которая была популярна в пятидесятые. Делия отбросила эту мысль и повернулась к Элли:
– Ну, может быть, как-нибудь встретимся у твоего отца.
– Если я когда-нибудь туда вернусь, – мрачно ответила Элли.
– О, тебе нужно к нему приехать! Почему нет? С ним так приятно разговаривать.
– Тебе легко говорить, – буркнула Элли. – Ты – не его дочь.
Она свернула на Пендл-стрит, затормозила, пропуская перебегавшего дорогу колли, и подъехала к дому Миллеров (где бросила на парадный вход ничего не значащий взгляд).
– Пока, Но-Но, – сказала она, посылая сыну воздушный поцелуй. – Делия, еще раз прости за все.
– Все в порядке, – сказала Делия.
Ковыляя за Ноем по дорожке, Делия вспоминала, от кого слышала фразу, сказанную Элли. «Тебе легко. Ничего удивительного в том, что ты ладишь с папой. Это из-за того, что ты так поздно родилась. Тебе пока нечего ему возразить», – говорили ее сестры.
Но сами никогда не объясняли, что именно им в нем не нравится. Когда Делия спрашивала, они никогда не могли ответить, и она готова была поклясться, что Элли тоже не может.
Переобувшись в домашние тапочки, Делия обнаружила, что перепонка туфли оставила след на правой ступне. Нога настолько распухла, что казалось, будто на ней надета призрачная туфля, которая к тому же жмет. Лодыжка сильно болела. Хотя она и сомневалась, что что-нибудь сломано, пальцы все еще шевелились.
Она налила в тазик холодной воды, добавила несколько кубиков льда и уселась на кухонный стул, опустив туда ногу. А что еще можно сделать? Она помнила все, что советовал своим пациентам Сэм в таких случаях. Муж еще всегда говорил им такую напоминалку: «П. Л. К. П.». Она постаралась вспомнить: «Покой, лед...» Но что такое было «К»? Крутить? Делия попробовала снова: «Покой, лед...»
– Покой, лед, компресс, подъем, – подсказал Джоэл, ставя на стол свой дипломат. – Что случилось? Выглядите как жертва войны.
– О, – начала Делия, – знаете, у автомобильных дверей такие острые углы... – Тут она поняла, что это вовсе не объясняет того, почему у нее болит лодыжка. – Просто был неудачный день, – беззаботно закончила она.
Мужчина не стал выяснять. Он открыл навесной шкафчик и потянулся за чем-то, лежавшим на верхней полке.
– Я знаю, что у нас должна быть аптечка. Мне нужно было пройти курс в... А, вот и она. – Он вытащил серый металлический ящичек. – Когда вы закончите отмокать, я ее зафиксирую.
И словно что-то ее остановило, она удивленно открыла рот.
– Господи! – Ной смотрел на лоб Делии. – Делия! Боже! Ты вся в крови!
Делия дотронулась пальцами до лба. Пальцы были в чем-то ярко-красном. Но ей было не очень больно – только немного щипало в виске, там, где бился пульс. Она сказала:
– Ой, да это ничего. Я просто поеду домой и...
Но у Ноя глаза были как блюдца, а Кении Мосс присвистнул:
– Ни фига себе! – И схватил второго мальчика за рукав.
А маленькая девочка сообщила:
– Меня тошнит, если я вижу кровь.
Девчушка и правда выглядела так, будто ее сейчас стошнит, – губы у нее были пепельного цвета, поэтому Делия решительно сказала:
– Тогда не смотри.
Ее саму ничуть не тошнило. Это была одна из многих ран, которые выглядят страшнее, чем есть на самом деле. Однако она забеспокоилась об одежде.
– Где-то тут была... – Она огляделась по сторонам в поисках своей сумки, в которой лежал платок. На глаза попалась сумка из магазина «Молодой мистер», и Делия кинула ее Ною, оставляя на пакете липкие красные следы: – Я знаю, у меня должен быть...
Делия почувствовала прикосновение мягкой ароматной ткани к подбородку.
– Мне очень, очень жаль, – говорила Элли. – Это я случайно! Поверьте, Делия, я не хотела делать вам больно.
– Ну я это знаю, – ответила Делия, принимая платок. Ей почему-то показалось лестным то, что Элли назвала ее по имени. Затем приложила платок к виску, и кровь в нем застучала сильнее.
– О боже, нам нужно отвезти вас к врачу.
– Ради бога, мне не нужен врач.
– Об этом не вам судить! Вы не в себе! – Хотя было похоже, что это Элли не в себе, потому что она протягивала ей еще кучу платков (что, они у нее в каждом кармане лежали, что ли?) и перепуганно командовала:
– Подвиньтесь! Дайте нам пройти! Ной, ты поедешь сзади, мы посадим Делию впереди.
– Разве в школе нет медсестры или медицинского кабинета? Почему бы там не поискать медсестру? – спросила Делия.
Но Элли воспротивилась:
– Вы же не хотите, чтобы остался шрам? Уродливый, портящий лицо шрам?
Это уже было резонно, и поэтому Делия позволила усадить себя на переднее сиденье. Ной, который нагнул кресло вперед, чтобы сесть сзади, теперь вернул его на место – для Делии. Когда она уселась, мальчик перегнулся через ее плечо и протянул серую футболку из своего рюкзака.
– Вот, – сказал он. – А то эти платочки слишком быстро намокают.
Делия поспорила бы с ним (кровь очень тяжело отстирывать), но платки действительно кончились. Она приложила ко лбу футболку и вдохнула запах пота и кед. Элли тем временем проскользнула за руль и завела мотор.
– Вам, наверное, нужно будет наложить швы, – говорила она, выезжая на дорогу– О, похоже, что все, за что я ни возьмусь в последнее время, из рук вон плохо! А мне потом остается только смотреть и удивляться!
– Я вас прекрасно понимаю. – Делия выглянула из-под футболки. Вблизи Элли казалась более приятной. Ее помада почти стерлась, осталась только узкая линия по внешнему краю губ, да и тени на внешних уголках глаз немного размазались.
– Я сама не своя последнее время, – продолжала Элли. – Люди такое постоянно говорят, но до недавнего времени мне казалось, что это просто оборот речи. А теперь я как будто стою в стороне и смотрю на себя, как на совершенно другого человека, и спрашиваю: «О чем она только думает?»
Они свернули налево, на Уэбер-стрит. Делия повернула футболку другой стороной. Теперь она начала понимать, почему красные розы часто сажали возле серых каменных стен. Кровавые пятна так отчетливо выделялись на серой ткани футболки, что хотелось показать это остальным. Но Элли все еще говорила:
– Я признаю, что это из-за меня наш брак развалился. – (Делия проиграла в уме несколько последних предложений, гадая, не пропустила ли что-то важное). – Мне не нужно об этом напоминать! Я начала представлять, как я отправлюсь на небеса и Господь скажет: «Какая досада, я послал тебя в мир, а ты даже не принесла никакой пользы, просто сидела на одном месте и ныла, что тебе скучно». Поэтому я решила уйти. Но когда я увидела вас на свадьбе, когда я увидела, как... ну, думаю, я представляла вас более старой и толстой и что на вас будет платье с молнией спереди или что-то вроде того. Я знаю, что я устроила сцену, когда позвонила Джоэлу... Элли звонила Джоэлу?
– На самом деле, когда я набирала номер, я сказала самой себе: «Какая глупость!» – но потом все равно позвонила. И я собиралась быть мадам Айсберг. Я думала, что скажу: «Я тут подумала, Джоэл, может быть, тебе следует передать опеку мне, теперь, когда у тебя есть „компаньонка»«. Но думаю, он вам рассказал, чем это кончилось. Когда я услышала его голос, я сделалась как одержимая. «Как ты смел так поступить с Ноем! Превращать дом в любовное гнездышко, при том что ты живешь с невинным ребенком!»
Любовное гнездышко! Делия испугалась.
– Мало этого, я решила еще и Ноя в это втянуть. Прости меня, милый! – Элли обратилась к зеркалу заднего вида. Но не стала ждать реакции Ноя. – А вы знаете, какими бессердечными могут быть дети. Как только показываешь, что расстроена, они притворяются, что ты не существуешь. Они смотрят сквозь тебя, выдумывают всякие оправдания, чтобы только не приезжать к тебе.
– Мам, – сказал Ной.
Делии было любопытно, как он из этого выпутается, но подросток только сказал:
– Мам, ты только что проехала клинику мистера Нормана.
– Да, я знаю, – согласилась Элли. Теперь они были на Бордер-стрит и направлялись в сторону автострады № 380. – Каждое утро, просыпаясь, я говорю себе: «Сегодня я возьму себя в руки. Я буду поступать разумно», – говорю я, но вы-то все равно остаетесь: таинственная женщина, о которой никто ничего не знает, как раз в таких Джоэл и влюбляется. Бьюсь об заклад, что у вас к тому же прекрасный английский, не так ли?
– Вы все не так поняли, – запротестовала Делия, хотя ей и было противно. – Все не так, как вы...
Но Элли повернула на север, и Ной перебил ее, чтобы спросить:
– Мам? Куда ты едешь?
– В Истоне полно докторов, – ответила Элли.
– В Истоне? – хором удивились Ной и Делия.
– Ну, вы же не думали, что мы пойдем к доктору Норману. Он же лечит весь город! Никто бы не поверил, что я это сделала случайно.
– А мы не можем просто сказать ему, что это – не вы? – спросила Делия.
– Ха! Вы не знаете Бэй-Бороу так, как его знаю я. Там люди могут раздуть скандал из-за любой ерунды.
– Может, тогда заехать в аптеку, – предложила Делия. Ей стало не по себе. – Мне просто нужен бинт.
– О, Делия, Делия, – сказала Элли. – Вы такая наивная. Аптекарша наверняка будет какой-нибудь выпускницей Андервуда, которой захочется тут же всем об этом растрезвонить. «Только подумайте! – передразнила она. – Покинутая жена мистера Миллера пыталась убить его подружку!»
– Я – не его...
– Готова поспорить, вы никогда не говорите «делиться», правда?
– Делиться?
– Как в разговорной речи. «Такой-то поделился со мной своими чувствами». Джоэл скрежетал зубами, когда я так говорила. И еще у него была привычка вставлять ремарки по поводу глаголов, которые я употребляю. «Наслаждаться чем?» – спрашивал он меня. Или: «Заботиться о ком? Почему ты не заканчиваешь предложения, Элли?»
Делия смотрела на заваленное разбитыми машинами поле, которое они проезжали. Ной сзади сидел тихо.
– Забавно, как мужчины всегда заранее боятся, что брак станет для них ловушкой, – сетовала Элли. – Женщины об этом не думают. Это потом приходит. На всю жизнь! В ловушке! Запертая с мужчиной, который не разрешает говорить слово «покровительственный». Элли затормозила, подъехав к светофору на автостраде № 50. И в ожидании зеленого сигнала начала рыться в сумочке.
– У вас есть наличные деньги? – спросила она Делию. – Я не хочу выписывать чек. Даже в Истоне, если мое имя узнают, это будет бомба.
Она сумасшедшая. До этого Делия могла смотреть на вещи с позиции Элли, даже симпатизировала ей. Но теперь чувствовала панику. И к тому же порез начал болеть. Она представила, как он расползается и превращается в шрам.
Надо будет сбежать, как только удастся безопасно забрать Ноя с заднего сиденья. Может быть, когда они приедут к врачу. Если приедут к врачу, потому что красный свет все не переключался, и они все стояли на месте. «Зеленый свет, зеленый свет». Она нагнулась вперед, как будто от этого машина могла скорее тронуться с места.
Элли неправильно ее поняла, сказала: «Ой, извините» – и сняла ногу с педали тормоза. Машина выехала на автостраду, и грузовик с топливом, дико сигналя, объехал ее по встречной полосе. Элли завопила. Делия была слишком напугана, чтобы кричать. Они вывернули на обочину и, перед тем как остановиться, проехали по полосе сухой травы.
– Я думала, ты сказала, что свет – зеленый! – голосила Элли.
– Я только хотела сказать... о боже. – Делия повернулась назад, чтобы проверить, как там Ной. – Ты в порядке? – спросила она.
Мальчик сглотнул и потом кивнул.
Делия тайком, чтобы не упустить шанс, дотянулась до дверной ручки. Плавно потянула ее вниз и на дюйм приоткрыла дверцу. Потом закричала: «Ной! Быстро!» – и выпрыгнула из машины, одновременно отбрасывая сиденье вперед, чтобы Ной мог выбраться. К счастью, он так и сделал. У него были хорошие рефлексы. Подросток почти свалился ей на голову, потому что Делия умудрилась упасть в какую-то ямку, незаметную из-за примятой травы. Правая лодыжка подвернулась, и Ной повис у нее на плече, к тому же к голове у нее все еще была прижата футболка, но, по крайней мере, они были в безопасности.
Элли тем временем открыла свою дверь, из-за чего еще один проезжавший грузовик принялся сигналить. Звук гудка болью пронзил грудь Делии. Сердце дрогнуло, как будто только сейчас до нее дошло, что они в опасности. Они же выехали на красный свет! Выехали на запрещающий сигнал, на высокоскоростное шоссе, даже не посмотрев по сторонам! При воспоминании об этом она похолодела, представив, что бы от нее осталось, если бы грузовики не смогли свернуть.
– Мы могли погибнуть! – закричала она, а Элли, бросаясь к ней, ответила:
– Знаю! Не могу поверить, что мы еще живы! – Элли обхватила Ноя и Делию руками.
Ной сказал: «Мам» – и высвободился, но Делия обняла ее в ответ. Элли все повторяла: «О господи, о боже», смеялась и вытирала глаза.
– Мам, – попросил Ной, стоя на обочине, – можем мы просто поехать к доктору Норману, пожалуйста?
– Мы ему скажем, что я ударилась головой, – добавила Делия. – Он ничего такого не подумает.
– Ну, вы правы, – согласилась Элли. – Так мы и сделаем. Пойдемте, если только мне хватит духу снова сесть за руль.
Они забрались обратно в машину, которая оказалась «Плимутом», только на год или два более новым, чем автомобиль Делии, Элли подождала, пока проедут другие машины, перед тем как подъехать к перекрестку с автострадой и развернуться. Она была сосредоточена на дороге и начала говорить, только когда они вернулись на автостраду № 380. Потом спросила Ноя, что тот собирается сказать отцу.
Ной выдержал долгую паузу, но наконец сказал:
– Думаю, то же, что мы скажем доктору Норману. Ты отвезла нас домой из школы. Делия где-нибудь ударилась головой.
– Я стукнулась о дверцу машины, когда садилась в нее, – предложила Делия.
– О, хорошо, – сказала Элли, и ее руки на руле стали расслабленнее.
Вероятнее всего, она беспокоилась, что скажет Делия. Она наверняка знала, что Ной не станет ябедничать, – у подростка было то обескураживающе холодное, стоическое умение хранить секреты, какое часто встречается у детей из неблагополучных браков.
– И на самом деле почти так оно и было, – сказала Элли. – Мы просто оказались в эпицентре каких-то неудачных событий, верно? Я права?
– Ну, разумеется, – утешила ее Делия.
Элли притормозила на повороте перед Бордер-стрит:
– Вы можете этому не верить, но я, как правило, веду себя как очень уравновешенный человек. Просто в последнее время у меня множество стрессов. О, работать перед камерой – это во много раз более тяжкое бремя, чем я ожидала! Мне нужно следить за каждым килограммом своего веса, обязательно нужно спать по восемь часов, заботиться о своей фигуре. Видите? – Она собиралась припарковаться, но помедлила, схватив прядь своих волос: – Осветление, мелирование, укладки, окраска. Видите, как они секутся, становятся ломкими, а потом просто выпадают? Это – уже не волосы, это черт знает что. Если бы мне только дали отпуск или отгул, пока у меня все не восстановится!
Машина боком проскребла о поребрик.
– К тому же у моей и без того ненормальной сестры шарики за ролики совсем заехали из-за папиной свадьбы, – продолжала Элли, – а еще потолок в моей квартире протекает, и никто не знает почему, не говоря уже о самом папе. Как будто у него свой бизнес, что ли, что он решился в таком возрасте начать все заново? Ему шестьдесят семь лет, и он сидит на обезболивающих, ты об этом знала? Как ты думала, почему Ной приезжает к нему так ненадолго? Он – его любимый внук, но дольше часа папе не выдержать!
– О, бедолага. – Делия открыла дверцу и вышла, все еще прижимая ко лбу футболку. Она заметила, что необходимость в их приезде несколько уменьшилась. Затем откинула сиденье вперед, и Ной вылез следом.
– Как подумаю о том, сколько мне пришлось всего сделать, когда он туда переезжал! – жаловалась Элли, хлопнув дверью. – Сколько я запаковала коробок! У меня было такое чувство, будто я его отправляю в лагерь: «У тебя есть подходящая одежда? А что будет на других детях?» – а теперь они угрожают выселить его.
– Выселить! – воскликнула Делия.
Они поднимались по ступенькам большого блочного дома с верандой. Ной шел впереди. Делия, прихрамывая сзади, потому что лодыжка болела, проговорила:
– Я думала, они сказали, что Нат может остаться и после свадьбы.
– Это было до того, как они узнали, что его жена в положении, – горько сказала Элли.
Делия остановилась на верхней ступеньке и уставилась на нее. Даже Ной сделал то же самое.
– В каком положении? – фальшиво спросила Делия.
– Делия, подключи мозги! Почему, ты думала, они перенесли свадьбу на начало марта?
– Ну, потому что... они тебе это сами сказали? Или ты просто предполагаешь?
– Черта с два они мне сказали! – горячилась Элли. – Прямо на прошлой неделе устроили из этого целое событие. Папа спрашивает Бинки: «Ангел? Ты расскажешь новости или я?» – а Бинки говорит: «Ой, скажи ты, сладкий». Разве это не смешно? Такие разговоры кажутся такими, не знаю, фальшивыми, когда это уже второй брак. Ну, в общем, папа прочищает горло и заявляет: «Элли. У тебя будет сестренка». Ну, я сначала даже не поняла и говорю: «У меня уже есть. Несколько». А папа мне: «Я хочу сказать, еще одна сестра. Мы беременны». Это – точная цитата. Он сказал: «Мы». Можно поклясться, что он всем так и говорит.
– Но... когда это случится? – спросила Делия.
– В сентябре.
– В сентябре!
Элли гордо прошла через главный вход, Делия с открытом ртом стояла на крыльце. Бинки всегда была кругленькой и маленькой, с круглым животиком, но... Делия посмотрела на Ноя:
– Ты об этом знал? Мальчик покачал головой.
– Ну, – улыбнулась она. – Так у тебя будет маленькая тетя! Ты только представь!
Протискиваясь в дверь, Делия услышала невеселый смех Элли.
Делия была в офисе доктора Нормана в первый раз, хотя его телефонный номер был написан рядом с аппаратом на кухне у Миллеров. В то же мгновение, как она ощутила запах натертых воском полов и спирта, появилось умиротворяющее чувство, что она попала к себе домой, что все остальные места были искусственными, временными, чужеродными ее природе. Делия остановилась в фойе недалеко от входа (вытертый восточный ковер, лампа в желтоватом абажуре на столе), пока Элли не взяла ее за руку и не повела в приемную. «Он у себя?» – спросила она у женщины за конторкой. Та была намного старше и фунтов на пятьдесят толще, но Делия все равно могла узнать в ней себя, глядя на то, как пальцы носились над хромированными клавишами древней пишущей машинки. «У нас тут срочный случай!» – сказала Элли.
Ах да, срочный. Делия почти забыла. Пока Элли объясняла обстоятельства («на острый металлический угол... я ничего не могла поделать... пыталась предупредить ее, но...»), Делия опустила руку с футболкой и обнаружила, что кровь больше не идет. Кровавые пятна на ткани высохли и поблекли, стали коричневатого цвета. Затем она взглянула на других пациентов. Две женщины и девочка сидели, с интересом глядя на нее, и Делия сердито прилепила футболку обратно к виску.
Доктор Норман как раз вешал трубку, когда их впустила секретарша. Это был коренастый мужчина с взлохмаченными белыми волосами над ушами.
– Что у нас тут?
Он поднялся из-за стола, подошел и натренированными пальцами отодвинул в сторону футболку. Его дыхание пахло трубочным табаком. Делии хотелось взять его руку и прижать к своей щеке.
– Хм, – сказал он, разглядывая ее. – Ну, ничего такого, отчего вы могли бы умереть.
– А шрам останется? – спросила Делия.
– Вряд ли. Трудно сказать, пока я не промою рану.
– Разумеется, я сделала все что могла, – тараторила Элли. – Снова и снова ее предупреждала. «Будь осторожнее, Ди, когда будешь садиться», – говорила я ей, и ладно бы я раз ей сказала, нет, я сказала это дюжину раз...
Доктор Норман прервал с некоторым нетерпением:
– Да, хорошо, Элли, я понимаю, – и Элли заткнулась. – Пройдите в следующую дверь, – обратился он к Делии, провожая ее в смежную комнату. Элли и Ной пошли следом, хотя вряд ли доктор их имел в виду.
В этой второй комнате стоял смотровой стол, обитый потрескавшейся черной кожей. Делия тупо забралась на краешек и поставила на колени сумку. Роясь в металлическом шкафчике, мистер Норман спрашивал Элли о погоде, Ноя – о его футбольной команде, затем сказал Делии, что слышал, что она была пло-о-охой учительницей.
– Плохой! – воскликнула Делия.
– Это значит хорошей. – Он посмотрел на нее сквозь резиновые перчатки, которые как раз натягивал. – На языке Ти Джея Ренфро «плохой» означает «хороший», а поэтому – «подлый». Он говорит, что вы «подло учите».
– О-о, – с облегчением вздохнула Делия.
Элли, изучавшая плакат с изображением последовательности действий при операции Хеймлиха, обернулась.
– Ты помогаешь студентам в Андервуде? – спросила она.
– Да.
– Джоэл, должно быть, на небесах от счастья, – фыркнула Элли. – Он все время меня упрашивал заняться этим.
Доктор Норман быстро взглянул на Элли, так, что та, наверное, и не заметила. Потом сказал Ною:
– Пропусти-ка меня, сынок, – и шагнул вперед, чтобы осмотреть лоб Делии. Как только врач приблизился, она перестала качать ногами.
От исходившего от него знакомого медицинского запаха Делии захотелось закричать: «Я не просто обычная пациентка! Я каждый угол в вашем офисе знаю! Я знаю, что вы вечером за ужином скажете, что эта Элли Миллер ведет себя по отношению к Джоэлу как собственница, особенно учитывая то, что они развелись. Я знаю, что вы скажете, что наконец-то познакомились с его компаньонкой, и в зависимости от того, насколько вы откровенны с семьей, можете высказать предположение о том, как именно я получила эту рану. Не думайте, что я одна из тех непосвященных, кто ничего не видит за белым халатом!»
Но, конечно, Делия этого не сказала, а доктор Норман промыл рану и ощупал ее теплыми упругими пальцами.
– У вас, – сказал он, – поверхностная царапина на лбу, но довольно глубокая рана на виске. Хотя швов накладывать не нужно, и я думаю, что шрама тоже не останется, если мы стянем концы, пока она будет заживать. – Он повернулся к шкафчику. – Мы просто наложим «бабочкину печать». Такую липкую повязку, которую...
Делия знала, что такое «бабочкина печать» – она не одну такую налепила на ранки своих детей. Когда доктор приклеивал ее, Делия закрыла глаза. Она чувствовала рядом дыхание Ноя – мальчик наклонился вперед, чтобы посмотреть.
– Круто! – сказал он.
– Теперь, если хотите, я могу выписать обезболивающее, – предложил доктор Норман, – но я думаю...
– Да она почти не болит, – сказала Делия, открыв глаза. – Мне ничего не нужно.
Он нацарапал записку для секретарши, прежде чем пациентка успела опомниться, похлопал Ноя по плечу и пошутил:
– Элли, всегда приятно видеть, как висит на тебе твоя одежда.
– Ой, перестаньте. – Элли отмахнулась и обратилась к Делии: – Все подшучивают над тем, что я сказала в интервью.
Делия только хмыкнула, потому что не хотела показывать, что она это читала.
– Но меня неправильно поняли! – сказала Элли. – По крайней мере я не это имела в виду. Я только хотела сказать, что одеваюсь экономно.
Элли еще долго распространялась об этом, рассказывая Ною, что юбку, к примеру, купила за тринадцать долларов девяносто пять центов в магазине для подростков. Все подошли к регистраторше, где Делия расплатилась. Она подумала, что Элли могла бы предложить оплатить счет. Но Делия в любом случае собиралась отказаться, поэтому промолчала.
На крыльце она свернула футболку и запихнула ее к себе в сумку. Затем спустилась по лестнице вслед за Ноем и Элли. Элли рассказывала о том, сколько тратит на одежду некая Дорис. Дорис? Ах да, ведущая на Дабл Ю-Кей-Эм-Ди.
– Сколько она тратит на всякие мелочи – страшно сказать, – говорила Элли. – Это не говоря уже о шарфах, которые она носит, чтобы прикрывать свою морщинистую шею.
Делия подумала, что все-таки стоило взять рецепт, но не для головы, а для лодыжки. Она совершенно забыла сказать о том, что растянула лодыжку. Потом неуклюже доковыляла до машины и плюхнулась на пассажирское сиденье.
– Ну, думаю, ты хочешь домой, – обратилась к ней Элли.
– Да, пожалуйста, – ответила Делия. Но Элли говорила Ною.
– Милый? – спросила она, глядя на него в зеркало заднего вида.
– Думаю, да, – ответил тот.
– Ты не передумаешь и не захочешь поехать ко мне?
– Мне нужно готовиться к тесту по истории. Элли опустила плечи. Она не стала говорить, что сын мог бы заняться этим в выходные в любое время.
Они проехали по Уэбер-стрит, мимо кулинарии «Копп Кэтеринг», где Белль купила ужин ко Дню благодарения, и «Саб Таб», куда заходили перекусывать после школы все ученики Андервуда. Делия чувствовала, что в присутствии Элли Бэй-Бороу выглядел по-другому. Городок больше не казался таким радостным, как обычно. Женщины, которые возвращались домой с продуктовыми пакетами, неосознанно вызывали иронию – как улыбающиеся домохозяйки с пластмассовыми кукольными лицами с рекламы кухонных приборов, которая была популярна в пятидесятые. Делия отбросила эту мысль и повернулась к Элли:
– Ну, может быть, как-нибудь встретимся у твоего отца.
– Если я когда-нибудь туда вернусь, – мрачно ответила Элли.
– О, тебе нужно к нему приехать! Почему нет? С ним так приятно разговаривать.
– Тебе легко говорить, – буркнула Элли. – Ты – не его дочь.
Она свернула на Пендл-стрит, затормозила, пропуская перебегавшего дорогу колли, и подъехала к дому Миллеров (где бросила на парадный вход ничего не значащий взгляд).
– Пока, Но-Но, – сказала она, посылая сыну воздушный поцелуй. – Делия, еще раз прости за все.
– Все в порядке, – сказала Делия.
Ковыляя за Ноем по дорожке, Делия вспоминала, от кого слышала фразу, сказанную Элли. «Тебе легко. Ничего удивительного в том, что ты ладишь с папой. Это из-за того, что ты так поздно родилась. Тебе пока нечего ему возразить», – говорили ее сестры.
Но сами никогда не объясняли, что именно им в нем не нравится. Когда Делия спрашивала, они никогда не могли ответить, и она готова была поклясться, что Элли тоже не может.
Переобувшись в домашние тапочки, Делия обнаружила, что перепонка туфли оставила след на правой ступне. Нога настолько распухла, что казалось, будто на ней надета призрачная туфля, которая к тому же жмет. Лодыжка сильно болела. Хотя она и сомневалась, что что-нибудь сломано, пальцы все еще шевелились.
Она налила в тазик холодной воды, добавила несколько кубиков льда и уселась на кухонный стул, опустив туда ногу. А что еще можно сделать? Она помнила все, что советовал своим пациентам Сэм в таких случаях. Муж еще всегда говорил им такую напоминалку: «П. Л. К. П.». Она постаралась вспомнить: «Покой, лед...» Но что такое было «К»? Крутить? Делия попробовала снова: «Покой, лед...»
– Покой, лед, компресс, подъем, – подсказал Джоэл, ставя на стол свой дипломат. – Что случилось? Выглядите как жертва войны.
– О, – начала Делия, – знаете, у автомобильных дверей такие острые углы... – Тут она поняла, что это вовсе не объясняет того, почему у нее болит лодыжка. – Просто был неудачный день, – беззаботно закончила она.
Мужчина не стал выяснять. Он открыл навесной шкафчик и потянулся за чем-то, лежавшим на верхней полке.
– Я знаю, что у нас должна быть аптечка. Мне нужно было пройти курс в... А, вот и она. – Он вытащил серый металлический ящичек. – Когда вы закончите отмокать, я ее зафиксирую.