Голос у Максима был сдавленным, глухим, и Дина испугалась.
– Да, надо встретиться. Ты не представляешь, что я хочу тебе рассказать. Это ни в какие ворота не лезет.
– Ладно. А где?
У Дины душа ушла в пятки. Зачем же так яростно жечь мосты? Затем, что другого выхода уже нет.
– На Плотинке, внизу, есть летнее кафе, по-моему, оно еще стоит…
Глава пятая
1
Когда Дина появилась под зеленым навесом, Максим уже сидел за столиком в углу, заняв место подальше от стойки, за которой находились продавцы.
Снегов подробно описал, как будет выглядеть. Ошибиться невозможно еще и потому, что больше в кафе никого не было. Дина заметила, что он, сгорбившись, смотрит в высокий пластиковый стакан с пивом. Она остановилась на секунду, испытывая неловкость. Может быть, надо было назначить другое место, где-нибудь на скамейке, подальше от глаз.
Ну да дело сделано – Дина двинулась вперед.
Максим поднял глаза от пива и улыбнулся. Она правильно себе его представляла, светловолосого, сероглазого, широкоплечего. Пожалуй, он мог возбудить в ней какие-то чувства.
– Привет, присаживайся, – произнес писатель. – Давай, я тебе что-нибудь куплю. Пиво пьешь?
– Не хочу пива, – скала Дина, садясь напротив него.
– Тогда пепси?
Она нахмурилась, но потом кивнула. Снегов соскочил и подошел к стойке. Дина бросила на него изучающий взгляд, не совсем веря в то, что с этим человеком она переписывается давно и до сих пор не представляла, кто он.
Максим быстро вернулся, поставив перед ней бутылку пепси, Дина поблагодарила. Он сел, и они замолчали на какое-то время. Писатель отхлебнул пива, может быть, для храбрости, и сказал:
– Неожиданно довольно… Думал, ты никогда не согласишься на встречу.
Дина промолчала. Она хотела развеять свои подозрения в том, что Снегов сразу начнет подбивать под нее клинья.
Вид у Максима был не из лучших. Видимо, узнал скверную новость.
– Давай сразу начистоту, – сказал он. – Я вчера не поверил во все это. До сегодняшнего утра думал, что это игра, ерунда всякая. А потом позвонил своему другу, а потом… ну, поехал к нему… И прочитал твое сообщение сегодня. Я думал сначала, что я свихнулся… или это какое-то издевательство, извини, конечно.
– Что именно?
Максим поглядел на нее, закусив губу.
– Сегодня я узнал, что мой друг умер. Вчера он сгорел, от него остался только пепел. Пепел и целая одежда.
– Тот самый, который бессонницей страдал?
– Он.
Дина вздохнула. Земная твердь медленно уплывала у нее из-под ног. Значит, все гораздо хуже, чем можно было ожидать. Знала ли она об этом? Нет, но предчувствовала нечто подобное.
– И что же теперь?
– Я пытаюсь сообразить, – сказал Максим. – Для начала надо убедиться, сплю я или нет.
Дина поглядела на него с выражением «А ты не сдурел, дружочек?»
– Понимаешь, какая штука получается. Между нами, вернее, между событиями, которые с нами происходят, есть связь. Непосредственная. Но какая она – неизвестно.
Дина отпила пепси, поморщилась от газов. Максим проглотил пиво, которое пару секунд держал во рту.
– У меня есть, что рассказать, по поводу моего одноклассника, в письме вчера я не упомянула эту историю… Она дурацкая, не знаю, как можно к ней нормально относиться.
Максим кивнул, думая о тетради. По дороге сюда он понял, что бессонница Кочнева – прямое следствие того, что тетрадь самоубийцы попала к нему в руки. Начитавшись пространных откровений той девушку, Дмитрий что-то вбил себе в голову. Сначала появились кошмары, затем сон пропал вообще. Психика его не выдержала и разлетелась в дребезги. Правда, объяснить его самовозгорание пока невозможно никоим образом. Снегов намеревался рассказать про тетрадь Дине. Зачем? Ну, хотя бы потому, что глупо сейчас останавливаться на полдороги.
Писатель видел, какими огромными и испуганными стали ее глаза при упоминании гибели Кочнева. Максим теперь не сомневался ни минуты, что Дина в письме говорила правду.
Девушка замялась, Максим попробовал ее приободрить и улыбнулся.
– Давай так: сначала говоришь ты, потом я, раз мы решились на эту авантюру. Потом попытаемся поискать связи, если они есть…
– Ладно. Может, я и дура, но пойти мне больше некуда. Мой одноклассник, который немного знал, ну или догадывался, как раз и погиб…
Дина наблюдала, как писатель достает из куртки блокнот.
– Зачем тебе это? – спросила она.
– Привычка. Я записываю всякие интересные мысли, которые в голову приходят, к тому же, надо ничего не забыть.
Он думал о записях Кочнева, которые еще не читал, и надеялся, что там найдет какие-нибудь ответы. В машине Снегов только пробежал глазами все свои трофеи.
– Буду фиксировать ключевые моменты.
– Хорошо, пусть так… – Дина собралась с мыслями и начала подробно рассказывать с того момента, как ей приснился сон про опустевший дом и бегущего вверх по лестнице невидимку. Максим тем временем отхлебывал пиво, которое в большом стакане уменьшалось все быстрее, и качал головой. На Дину он почти и не смотрел и черкал время от времени в блокноте какие-то заметки. Может, со стороны их общение походило на интервью.
Девушка рассказала о том, как приехала сегодня домой и на этом остановилась. Дальше Снегов сам знал. Он поставил почти пустой стакан на пластиковую столешницу, стараясь, чтобы рука не дрожала. В кафе зашли трое студентов и сели в середине залы. Стало шумно, но это было Дине и Максиму на руку.
– Наши друзья погибают в один день… – сказал писатель, глядя в записи. – Придется этому поверить.
– Но я не вру.
– Я имею в виду поверить в такое совпадение, если это совпадение. Так… В твоем доме есть квартира, в которой какая-то студентка покончила с собой, повесилась… И ее призрак предположительно приходит к тебе. Зачем?
– Не имею понятия.
– Можно конечно развить эту гипотезу – что привидение было притянуто тобой случайно именно из-за твоих необычных способностей. – Только сейчас Максим вынул сигарету и задымил. – Невероятно… Не бывает такого… Сказки… – сказал он, глядя в пустоту.
– Что?
Снегов полез под куртку и вынул черную тетрадь.
– Я собирался рассказать тебе про эту штуку. Ни в жизнь не догадаешься, чей это дневник.
Дина пожала плечами. Она заранее боялась того, что они вдвоем могут открыть, но бежать было поздно.
Максим сделал глубокую затяжку трясущимися руками.
– Эту тетрадь мне принес мой друг, позавчера, показал, хотя я не брал ее в руки, не хотел. Это дневник самоубийцы, Дина. Девушки, которая удавилась на дверной ручке год назад, в августе месяце. Ее звали Ксения Авеличева, она училась на историческом факультете Университета. Я не просматривал записи внимательно, но думаю, там можно найти адреса… Почти что уверен: там будет значиться твой дом.
Дина смотрела на тетрадь и испытывала то же самое чувство, когда стоишь на шестнадцатом этаже и пробуешь разглядеть что-то внизу. Дискомфорт. Тяжесть ниже солнечного сплетения, предощущение головокружения.
Да, чем дальше заходила эта история, тем она становилась бессмысленней. Или наоборот, логичней? Ведь наконец-то стали связываться между собой основным факты.
– И что же нам делать?
Максим помолчал.
– Призрак не собирается убивать тебя, я так думаю. Если правда, что он уничтожил твоего одноклассника, то выходит, тот же самый убийца расправился и с моим другом… Это доказывает, что здесь замешан один и тот же дух. Он – связующее звено между смертями. И он же их причина.
– Но для чего это все? Что я такого сделала? Или Серж? – Дина смолкла, чтобы не расплакаться. – А может, Серж все-таки…
– Ты же говорила, что он сгорел…
– Но директор не рассказывал подробностей.
– А твои ощущения? Ты уверена, что здесь замешан призрак, ты с самого начала имела это в виду.
– Я предполагала…
Максим закурил новую сигарету.
– Это все равно. Правду насчет твоего одноклассника нам все равно не узнать, но все факты говорят в пользу… Блин, я выражаюсь как в детективах… Короче, все к этому сводится. Таких совпадений не бывает. Наверняка на его похоронах гроб будет закрыт. Потому что показывать нечего. Призрак провоцирует у человека самовозгорание, то самое, которому ученые до сих пор не отыскали объяснения. Можно говорить о каких-то жутко стремительных окислительных процессах или самовнушении, но так не докопаешься до истины. От моего приятеля не осталось даже костей. Для этого нужна очень большая температура. Теоретически от нее должны были пострадать линолеум, дверь, возле которой моего приятеля нашли, а также одежда. Проще говоря, в квартире был бы пожар.
– Но это все целое…
– Совершенно, в комнатах даже не пахнет горелым, за исключением окурков в пепельнице. Но мы знаем теперь, что появление призрака может этим запахом сопровождаться. Я даже сам его улавливал. И мне это не в радость.
– Значит, призрак как-то связан с огнем, – сказала Дина. Она посмотрела на тетрадь.
– Это и странно. Тут есть какая-то неизвестная нам логика. Я изучу эту тетрадь и тогда, может быть, нападу на след.
– Ксения Авеличева повесилась. Она же не сгорела, так моя мать утверждает. Да и ты сам сказал.
– Это странно. – Максим допил пиво. – Я думаю, надо пройти по тропинке назад, выяснить, что с Авеличевой произошло… Это будет сложно. К тому же, я думаю, это чертово привидение не успокоится… Если оно каким-то образом прилепилось к Дмитрию благодаря тетради, оно могло высасывать из него жизненные соки. И в конце концов убило его, сожгло.
– Теперь тетрадь у тебя, – сказала Дина.
Максим усмехнулся.
– Да, я об этом думаю. Но кто предупрежден, тот вооружен… правильно? Я буду работать над проблемой. Наверное, наше привидение наследило еще где-то, просто мы пока не знаем.
Дина отхлебывала пепси по маленькому глоточку. Все у нее внутри так и тряслось.
– Я все-таки не врубаюсь – зачем тогда делать что-то Сержу?
– Не знаю. Ну, формально он снял на пленку то, чего никто не должен видеть. Я согласен, привидение пытается сохранить свое инкогнито. По-моему, они все так поступают. Являются каким-то избранным людям, одним вредят, другим помогают, эту логику трудно понять… Или… призрак защищал не столько себя, сколько тебя…
– Это как?
– Ну, ты же говорила, что отношение к тебе в классе изменилось бы, узнай кто-либо о галлюцинациях. Отсюда следует, что призрак заинтересован в сохранении тайны и чтобы ты поддерживала собственный статус кво. Теоретически Серж мог проговориться. И призрак его сжег… Решил перестраховаться.
– Кошмар какой… – В желудке у Дины все перевернулось. Тошноты, однако, не было.
– В этом есть логика.
Дина протянула руку к тетради и погладила шершавую обложку из кожзаменителя. Легкая вибрация прошла через подушечки ее пальцев, пробежала по костям, чтобы затихнуть где-то в районе запястья. Максим смотрел, возьмет она ее в руки или нет, но девушка не взяла.
– В целом же, поведение призрака мне непонятно. Нетипичное оно какое-то. Я читал, что духи умерших могут подстроить автокатастрофу, наслать порчу, чтобы лишить человека удачи, довести до безумия, но чтобы поджигать… И все это происходит в исключительных случаях. Чаще всего призраки просто пугают кого-то, вызывают неприятные ощущения, даже пробуют наладить контакт, предупредить об опасности… и они привязаны к какому-то одному месту, там их и видят. Здесь мы наблюдаем что-то вроде полтергейста… кто знает, с чем столкнулись твой одноклассник и мой приятель перед смертью. Что они видели и слышали… Боюсь, мы этого не узнаем. – Максим курил и смотрел в стол. – У тебя есть видеокамера?
Дина замотала головой.
– Нет.
– Жаль. Мы могли бы попробовать заснять то, что происходит у тебя в квартире.
– Не надо. Если призрак такой агрессивный, он может что-то сделать моим предкам, – сказала девушка. – Я и так стараюсь, чтобы они ничего не замечали.
– Верно, обойдемся без видео. Значит, и фотография нам не поможет, хотя кто знает.
– Но это привидение не привязано к одному месту. Серж живет совсем на другой улице, да и твой знакомый тоже…
– Да, но мы выяснили, что есть некие артефакты, в случае с Кочневым – это тетрадь, а во втором – видеосъемка, где зафиксирована ты. Призраки могут быть связаны с вещами. Вот с этим связь есть стопроцентно. – Максим постукал пальцем по черной обложке.
– И что будет с тобой, если ты это возьмешь?
– Если я почувствую, что начинаются нехорошие вещи, я ее сожгу… рука не дрогнет. Тогда будет ясно, что нашу подругу с той стороны вызвала именно тетрадь.
Писатель сделал в блокноте еще пару пометок.
– А что мне делать? – спросила Дина.
– Не знаю. Но нам нужно как можно больше сведений. Ты могла бы записывать все, что тебе снится и все, что происходит у тебя дома, когда появляется оно…
– Запомню.
– Хорошо.
– А если призрак что-нибудь сделает?
Максим посмотрел на свой стакан.
– Я возьму еще пива. Мозги с ним работают лучше.
Он знал, что боится и что страх увеличивается. Во всем виновата тетрадь, но избавиться от нее пока было невозможно. Дина не сводила с нее глаз все время, пока Снегова не было. Ситуация стала немного ясней, однако других вопросов появилось столько, что впору было в них утонуть.
Максим вернулся с точно таким же стаканом пива и был мрачен.
– Я подумал, что нам надо побывать внутри той квартиры.
– Зачем?
– Там можно отыскать какие-нибудь следы, все что угодно. Какие-нибудь зацепки, то, что не заметили другие, или не искали.
– И как туда проникнуть?.. – У Дины засосало под ложечкой.
С другой стороны, она же сама хотела, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки.
– Есть мыслишка. Если квартира сдается фирмой и находится на первом этаже, на ее окне может быть объявление с указанием названия агентства и контактных телефонов. Понимаешь? Так делают почти всегда. Это и реклама и возможность привлечь каких-то случайных клиентов, тем более, что ситуация аховая. Ты могла бы обойти дом и посмотреть, что там есть…
– То есть, можно прикинуться клиентами?
– Это тоже вариант, почему нет! Я захвачу фотоаппарат или сфотографирую квартиру с телефона… если призрак захочет проявиться, возможно, он будет на снимках.
– Спиритизм какой-то получается.
– Понимаешь, может быть, все проще, чем кажется. Если призрак вступит с нами в контакт, мы попробуем узнать у него, в чем дело… Может оказаться, что он этого хочет…
– Зачем же тогда так… Сжигать?
Дина не могла не признать, что Серж ей нравился, и теперь в ней поднимались негодование и обида, что все повернулось именно так. Настоящая боль придет немного погодя, сейчас у нее есть только растерянность.
Дина вспоминает лицо Сержа. Максим замечает ее гримасу и изогнувшиеся брови.
– Кто знает, может, у этой Авеличевой был тот еще характер, а ее дух перенял привычки пакостить. Пока рано говорить – я не прочел тетрадь. В ней нет каких-то листов, надо выяснить, каких именно и почему, если, конечно, это важно. – Максим пожевал губы. Дина что-то искала в пустоте глазами. – Дин, ты очень переживаешь, это видно. Пытайся мысленно освободиться, абстрагируйся, перекинь на время мысли на другое. Сегодня тот кошмар не повторился, призрак не давал о себе знать.
– Она появится, я знаю, – сказала Дина.
– Ты же понимаешь, что я не могу быть с тобой у тебя дома, поэтом учись защищаться сама. Черт, и мне надо этому учиться. Подумай, может быть, у тебя получится наладить контроль над своими включениями, ты же думала об этом. Попытка – не пытка в конце концов… Возможно, ты сумеешь узнать, что надо этому существу.
– Я попробую.
– Не поддавайся панике, ты ведь уже видела призрака в лицо…
– Легко говорить…
– Ладно. – Максим кивнул. – Я так думаю… сталкиваться с тем, что приходит из-за черты, сложно, с инстинктами ты ничего поделать не в состоянии – и никто не в состоянии. Но все-таки попробуй. Вполне вероятно, что духи питаются страхом. Мы имеем дело – на сегодняшний день – со злым духом, я не сомневаюсь. Наши козыри – информация и осторожность. А также смелость… Есть люди, энергетические вампиры, которые могут высасывать из тебя энергию если ты только поддашься им. Если ты их игнорируешь, они отстают. Наверно, привидения кормятся эмоциями живых…
– Можно подумать, ты раньше уже имел с этим дело, вел расследования…на сверхъестественную тему.
Максим развел руками.
– Нет, но ведь я писатель, мое главное оружие – это воображение. В меру сил я подкрепляю его логикой. На том и стою.
Дина улыбнулась.
– Договорились. Я буду сильная и бесстрашная.
– Ловлю на слове.
Атмосфера немного разрядилась, солнце выкатилось из-за туч. Максим взял тетрадь и засунул во внутренний карман куртки, эта вещь вызывала в нем тщательно скрываемое отвращение и в то же время неясный, иррациональный восторг. Он боялся, что она начнет влиять и на него, а в том, что Кочнев потерял сон из-за тетради, Максим не сомневался. Точнее, потерял из-за призрака.
– Пальцы… – сказала Дина.
– А?
– Пальцы, которые твой приятель видел, с синими или черными подушечками…
– Ну…
– Он видел их, это ее пальцы. Когда она хваталась за удавку и пробовала ослабить давление на горло. Это синяки, – сказала Дина. Снегов увидел, на секунду, на ее лице такое отрешенное, чужое выражение, что чуть не выскочил из-за стола.
– Ослабить давление? Авеличева повесилась на дверной ручке, ей наоборот его не хватало, наверное, приходилось прилагать какие-то усилия, чтобы… Это когда вешаешься с высоты и тебя вниз тянет тело.
Дина молчала.
– Хотя откуда мы знаем, что ее к этому не принудили, – сказал Максим. – Послушай, действительно, откуда нам знать?
– Убийство, что ли?
– Не прямое. Это может быть доведение до суицида, во-первых. Во-вторых, она могла иметь контакт с чем-то потусторонним… С какой-нибудь сущностью, которая заставила ее умереть. Что если Авеличева только начало цепочки?.. – Снова в пальцах писателя возникла сигарета. – Или всего лишь незначительное звено. Ну, тогда дело плохо, мы можем столкнуться с чем-то, что нам не по силам.
– Например?
– Не знаю. Переходящее проклятье или что-то в этом роде. Как письмо счастья – не послал десяти адресатам, жди беды. Письма, конечно, чушь на постном масле, а вот проклятья встречаются.
Дина крутила вокруг оси стоящую на столешнице бутылку пепси.
– Я выявлю круг людей, с которыми Авеличева общалась, хотя бы самых близких. Может, что-нибудь накопаю. Это даже становится интересно. Дин, ты сейчас ничего не чувствуешь? Его здесь нет?
Дина качнула головой, не поднимая глаз.
– Нет, его нет сейчас. Но что-то маячит поблизости, как сигнальный флажок. Оно все равно следит, хотя и находится далеко.
– Это плохо. – Снегов подумал, что раз Дине снятся кошмары, то, возможно, она вскоре вообще потеряет сон. Но жуткие сны посещали ее с одиннадцати лет и ни к чему страшному не привели, вот о чем надо подумать. Это лишний раз доказывает, что Дина – проводник. Во всяком случае до поры до времени призрак ничего ей не сделает. А возможно, в этих ее снах содержится какое-то послание, которые надо разгадать. Большие надежды Максим возлагал на тетрадь и на записи Кочнева. Если Дмитрий фиксировал свои ощущения, его опыт может помочь.
Может… Должен… Это все человеческая логика, пытающаяся объяснить нечеловеческие явления.
Тетрадь была у Кочнева, который сошел с ума и умер. Теперь она у Максима – какой вывод напрашивается?
Вполне возможно, он ввязался в игру со смертью, часы заведены, рано или поздно устройство сработает. Задумываться над этим серьезно не хотелось, особенно рядом с Диной. Она пришлась ему по вкусу с первого взгляда. Горькая правда была в том, что их контакт состоялся только благодаря трагическим событиям и никак не продиктован обоюдным желанием. Максим, конечно, был рад, но корил себя за то, что не настоял на встрече раньше.
Не о том думаешь, сказал он себе. Девчонке семнадцать лет – что тебе может с ней обломиться?
– Мне надо домой. – Дина поглядела на часы. – Кое-что из уроков надо сделать.
– Я тебя подброшу, скажи куда. Я на колесах.
– Хм… ну ладно, поехали.
Уходя, Максим заметил, что продавец, парень, провожает их глазами. Видимо, они не очень похожи на отца и дочь или на брата и сестру. Снегов ответил продавцу хмурым взглядом, и тот отвернулся.
До машины они дошли в молчании.
2
Максим вернулся домой порядком разбитым. Пиво возбудило его, разогнало кровь, курево подействовало не лучшим образом, сердце бухало и отдавалось в ушах. Типичный «недопив».
По дороге он думал о Дине и не мог отделаться от мыслей, что начинает влюбляться, и при этом отлично знал, что никакой влюбленности быть не может. Это гормоны. Дина симпатичная, невысокого роста, как раз в его вкусе, русоволосая. Выглядит чуть моложе, чем на свой истинный возраст.
Писатель умылся и сел с тетрадью в кресло у себя в кабинете. Несмотря на свое состояние, Снегов хотел разобраться с полученным трофеем. Записи Кочнева и неоконченные черновики пьесы он до времени отложил в сторону.
От тетради слабо пахло то ли духами, то ли туалетной водой, скорее всего, и тем и другим и, возможно, кремом для рук, которым когда-то пользовалась самоубийца. Старый запах, сверху на него наложилась вонь от табака, жевательной резинки и много чего другого. Бумага впитала в себя частицу времени.
Он приступил к тщательному исследованию.
Какие чувства он испытывал, прикасаясь к тетради, кроме отвращения и любопытства? Кажется, он ощущал слабый ток, пробегающий по пальцам. Хорошо, все ясно, оставим мистическую сторону вопроса, обратимся к практической.
Девяносто шесть листов в тетради. Номера страниц проставлены в правом верхнем углу, сделано это аккуратно, Авеличева вела записи методично почти до самого конца, только на последних почерк серьезно сбивается. Видимо, это перед смертью. По почерку можно было судить о психическом состоянии девушки.
Так, часть страниц вырезана бритвой, со всей тщательностью, на оставшихся полосках, торчащих из переплета, участки букв видны лишь два-три раза. Максим посчитал и получилось, что пропал фрагмент с 81 по 90 страницу. Возможно, там слишком неудачный текст, либо какая-то важная информация, не предназначенная для других. Авеличева подумала, что зря выложила ее на бумагу и решила убрать.
Заслуживает внимания версия, что речь идет о неудачной любви. С глаз долой – из сердца вот, как говорится…
Максим встал и пересел за стол, понимая, что ему придется делать кое-какие пометки.
Он достал несколько листов плотной писчей бумаги и приготовил ручку. Ему казалось, что он исследует какой-то древний манускрипт. Чувство азарта возрастало. Максим решил даже, что неплохо было бы потом написать книгу. Потом… после чего?
Максим начал с первого форзаца. На нем ничего не было. Тогда он изучил первую страницу. Вполне девчачий дневник, на полях наклеены цветочки, стикеры от жевательных резинок, тут же были неуклюжие рисунки котят и щенков, сделанные разноцветными фломастерами.
«Дневник. Ксения Авеличева. 1997 год. 12 декабря. Мне сегодня пятнадцать лет исполнилось».
Надпись сделана с огромным количеством завитушек, вычурно.
Подумав, Максим сделал на своем листе первую заметку: «Узнать насчет недостающих листов. У кого и как?» Для этого надо, во-первых, побывать в квартире, во-вторых, с кем-нибудь встретиться, кто Авеличеву знал при жизни.
Снегов стал вспоминать, что ему говорил Кочнев. Тетрадь попала к нему от Александра Елисеева с 51 канала. К нему она перешла в «наследство» от его девушки, которая уехала в Нижний Тагил. Эта девушка дружила с Ксенией, иначе бы дневник не оказался у нее.
Максим делает запись: «Найти Елисеева, узнать у него о его пассии и поинтересоваться дневником. Почему Елисеев дал тетрадь Кочневу? Помимо официальной версии о том, чтобы приятель-актер написал пьесу…»
Снегов почесал обратным концом ручки возле правого уха. Черт, настоящее расследование получается.
Что следующим пунктом? Он вспомнил даты, которые называл ему Дмитрий. Авеличева умерла в середине прошлого августа, а тетрадь появилась у Дмитрия… восемнадцатого августа этого года. Годовщина!
Максим записал: «Налицо связь. Прошел год. Какие-то непонятные вещи происходят с человеком, у которого вещь самоубийцы. Призраки бывают привязаны к вещам, это очевидно. Это не случайность. Надо поразмыслить».
Снегов стал перелистывать страницы дневника одну за другой. С края обреза листы немного истрепались, обложка загнулась на углах. Контур листков кое-где засалился, встречались пятна от кофе или чая.
Один раз попалось совсем крошечное пятнышко, напоминающее кровь. Максим рассмотрел его при свете настольной лампы. Да, кровь.
Ничего больше из разряда сенсационного он не нашел, однако ощущение прикосновения к реликту не прошло, наоборот, стало четче.
Максим обернулся через плечо, уверенный, что за спиной уже появилось это существо. Призрак, возможно, являлся Кочневу, но тот мог и не говорить, знал, что Снегов воспринимает его рассказ с изрядным скептицизмом.
Что же там произошло у него дома?
Максим сходил на кухню и налил себе сока, вернулся в комнату. По спине прошлась холодная волна, легкие пальчики ужаса пробежали по позвоночнику. Снегов ожидал услышать за спиной легкий шаловливый смешок.
Тетрадь лежала на краю стола, хорошо освещаемая лампой дневного света на подвижной ножке. Обложка на лицевой стороне приподнялась, точно рот.
Может, выбросить ее, пока не поздно? Ночь еще не наступила, а я уже чувствую, как сюда ползет какая-то мерзость… Как там Дина рассказывала? Призрак выполз на четвереньках из дневного проема?..