– Ну же, жги, если так надо! – выкрикнул Максим. – Тварь! Гадина! Жги! Слабо?
Никакой реакции. Вокруг машины был только дождь. В десяти метрах от машины, испуганная, пробежала одна из бродячих собак. Потом в отдалении раздался протяжный вой.
Максим сидел глядя перед собой и каждый миг ожидая начала…
Призрак так и не появился.
Снегов включил дворники и стал смотреть на них. Это снова подействовало на него успокаивающе.
Сколько времени он ходит по краю даже не подозревая об этом? Может, Авеличев и прав, что все хуже, чем кажется?
Пытаясь разобраться, в чем дело, Максим обрекает и себя, и Дину на смерть. Пока они роют носом землю, нечто накапливает силы. Да, очевидно, что и Максим стал тем резервуаром, откуда дух черпает энергию.
– А если уничтожение дневника не поможет? – вслух сказал Максим. – Вдруг поздно?
Он завел мотор и поехал обратно. Машину подкидывало на ухабах.
Старик говорил задом наперед, как делала его жена, как делала Ксения… Призрак сейчас сжег бы Максима, если бы не Авеличев.
Возможно, чего-то старик не договорил, скрыл сознательно. Допустим, не упомянул о том, что Галина посещает его. Вещи дочери он не трогал – возможно, потому, что призрак ему не разрешал. Гость мог их взять – и взял, чем разозлил нечто… Авеличев встал между человеком и убийственным духом. Призрак собирался наказать Максима за вмешательство в свой мир.
Вероятно, это показатель того, что в тех записях что-то есть.
Выехав на ровную асфальтовую дорогу, Максим надавил на газ. Его не интересовало то, что может быть слишком скользко, мысли Снегова были заняты иным.
Составлением плана действий.
Теперь совсем немного. Изучить дневник до конца, прочесть эти недостающие листы и… подвести итог.
Максим сунул руку в карман куртки. Скомканные, листы были там. Писатель достал их, чтобы убедиться. Управляя одной рукой, положил бумагу на пассажирское сиденье и расправил.
От листов шла уже знакомая вибрация. Они помогали опосредованно устанавливать контакт с тем, кто сделал эти записи. Значит, Ксения все видела и все знает.
Какие-то невидимые части машины у Максима в голове сдвинулись, сцепились и зазвучала совсем иная мелодия. Снегов ухватил то, что раньше было совсем рядом и что он не брал во внимание.
Дух, несущий с собой огонь, и призрак Ксении – не одно и тоже.
Они с Диной отождествляли их и совершали ошибку. Если девушка покончила с собой, чтобы не попасть окончательно под его власть, то две сущности не могли слиться и там, за чертой…
Глава девятая
1
– Макс?
– Да…
– Что с тобой?
– Так, устал очень.
Дина стояла у открытого окна с трубкой телефона, прижатой к уху, и смотрела на мокрый серый пейзаж. По ее коже бежали мурашки. Она чувствовала, что вплотную приблизилась к чему-то грозному.
– Какие новости?
– Дина, я читаю недостающие листы. Я был дома у Авеличева, там, где Ксения росла, где жила… Меня чуть не убил призрак… Я видел его.
– Ксению?
– Нет, это была не она, – сказал Максим. Голос его был мертвым. Дине почудилось, что сам Снегов умирает. Что-то сдавило ей горло. – Я видел сгусток огня. Тот, который, по словам старика, всю жизнь сопровождал Галину, мать Ксении… Как только у меня в руках оказались фрагменты дневника, он попытался меня убить. Только старик меня и спас…
Дина приложила указательный палец к прохладному стеклу и повела его вниз, слыша характерный звук, напоминающий долгий поцелуй. Она вообразила, что прикасается губами к губам Снегова, и ей стало больно. В ее сознание вливались слова Максима, вливались и занимали положенные места. Все, что она раньше думала и о чем догадывалась, нашло подтверждение. Яркая вспышка осветила самые дальние уголки сознания.
А потом Дину захватило ощущение покоя, ощущение уверенности, что ей не уйти с той дорожки, на которую она встала несколько лет назад. Если так предначертано, глупо пытаться что-то изменить. Вероятней всего, к этому и шло.
Я смирилась? Почему? Есть ли для меня предопределенная судьба? А для Макса? Как я отвечу на эти вопросы?
Дина чувствовала зов. Неслышный голос, который обращался к ней из-за черты. Он явился ей после похорон Сержа, после того, как гроб загрузили в автобус и весь мерзкий спектакль закончился. На кладбище она не поехал, смысла в этом не было ни на грош. Серж стал частью прошедшего времени.
Максим закончил рассказывать о своей поездке.
– Так можно подвести итог всему, что мы узнали… Что-то довлеет над семейством Авеличевых и началось это с прабабки Ксении. Дурное влияние спало в бабке и проявилось в матери. Оно набрало силу, но Галина кое-как справлялась с этим, ее жизненный путь не был усеян розами. Галина умирает и то, что ее преследовало, пробует наладить контакт с дочерью… И это удается. Отец видит, что кошмар возвращается, и не в силах ничего сделать. Отношения между Ксенией и отцом портятся – и она уходит из дома, чтобы жить самостоятельно. Дневник отчасти отражает ее ужас, ее отчаяние и непонимание. Ксения не хочет быть как мать…
...…Эта мерзость повсюду, я знаю, что оно прикасается ко мне во сне горячими липкими пальцами, проникает через кожу в плоть, погружается в меня точно в воду, оно собирается поглотить меня. Сколько я смогу продержаться? Влад? Ничего не узнает, никогда ничего не узнает, если у меня получится не дать ЭТОМУ выйти наружу… Как же тяжело!..
Потерянные страницы дневника, проникнутые болью и ужасом. Почему они не были уничтожены? По сути, для Ксении все было кончено.
– В ее голове появляются мысли о самоубийстве, она видит в этом единственный выход. И, видимо, долго живет с этой мыслью, пока дух постепенно захватывает ее чувства, мысли, подчиняет себе тело… Ее съемная квартира превращается в камеру пыток. Ксения несколько раз порывается говорить о своей беде со старухой, которая сдала ей жилплощадь, но рот ее оказывается на замке. Девушка вынуждена молчать. Так проходит время…
– Значит, мать хотела вытеснить сознание дочери?
– Нет. Это призрак хотел. Отец Ксении ошибается. Слияние с матерью было лишь частичное, об этом написано в дневнике. Галина лишь однажды явилась к дочери в кошмаре. Она сказала ей, что не виновата в происходящем. Здесь описывается сон…
– Значит, дело в призраке, но он никогда не был человеком, – сказала Дина.
Она видела себя стоящей у окна и по-прежнему чувствовала зов.
– Трудно сказать точно, что это. Дух. Демон. Проклятье, персонифицированное в Галине, а перед этим в ее матери, родословная которой теряется во тьме. Призрак претерпевал трансформацию, набирался сил. На нашей стадии он может высасывать энергию из людей и уничтожать неугодных.
– И я его цель?
– Я так же держусь этой версии. Призрак активизировался через год после смерти Ксении, до того его вылазки были робкими, пробными, я бы сказал. Потеряв тело Ксении, он вынужден был искать новое. И вышел он в наш мир, вернее, приблизился к нему, только потому, что нашел тебя. В твоем сознании снова началось это… – наблюдения за кошмарами, включения, как ни назови. Для призрака эта твоя способность – пассивная телепатия – все равно что широко распахнутая дверь. Ему не нужно теперь искать форточку или замочную скважину. Только добежать до двери.
– Это он несется по лестнице?
– Да. Наверное. И Ксения до сих пор где-то рядом. Мы думали, что она и призрак – это одно и тоже. Но она пытается защитить людей – я так думаю. Дух ее матери связан с призраком и является его орудием, но именно Галина оберегала своего мужа от смерти. Он так и не понял… Умерев, Ксения не дала чудовищу полностью овладеть собой, она более независима, чем Галина… Но и слабей его, призрака, ей нужна помощь. Так я считаю. То, что ты наблюдала, конечно, страшно, но эта девушка не желает тебе зла…
Дина закрыла глаза. Она и сама уже это знала.
Сорок минут назад, когда она стояла у дверей запертой квартиры, ее посетило видение. Дина переступила эту невидимую черту и почувствовала холод. Она будто бы находилась внутри квартиры и видела там Ксению.
Девушка стояла у того самого разбитого окна, была одета в джинсы и майку. Она что-то говорила Дине и жестикулировала. Понять было невозможно, чего она хочет. Ее образ подергивался, точно некачественное телеизображение, точно помехи искажали картинку. Дина попробовала читать по губам, но не добилась успеха.
Ксения пошла к ней, протягивая руки, и Дина зажмурилась от ужаса.
Где-то рядом таилось оно. Воздух начал подергиваться от волны жара. Ксения что-то крикнула, развернувшись в другом направлении, и тут Дину вышвырнуло в ее собственное сознание. Включение исчезло.
– Ксения спасла нас, когда призрак запер дверь и собирался сжечь всех троих, – произнесла Дина. – Так?
– Да. Ты приказала чудовищу убираться, и Ксения воспользовалась твоим посылом. Он придал ей сил.
– Я знала…
– Знала?..
– Я ведь телепат, помнишь?
Максим улыбнулся, Дина была уверена.
– Нам надо встретиться, и я установлю с ней контакт. Пока не поздно для нас обоих, понимаешь.
– Но как?
– В записке могло быть и больше текста. Только источник сигнала был далеко. Во времени или пространстве, не знаю. Многие помехи исказили написанное. Ксения не сумела передать свою мысль связно. Нужно усилить канал – и тогда мы узнаем, как нам быть. Что-нибудь такое есть в недостающих отрывках?
– Я не могу понять смысл некоторых моментов. Ксения собиралась оставить дневник подруге, потому что знала, что скоро умрет. Но, видимо, не желала, чтобы абсолютно все было доступно чужому глазу. Потому и вырезала девять страниц. Я работаю с эти куском, пока не могу сказать точно.
– Проверь все тщательно, Макс. Но мы должны встретиться. Сегодня…
– Почему сегодня?
Глупейший вопрос, подумал Максим тут же.
– Потому что надо делать все быстро, пока не погиб кто-то еще. Из тебя чуть не сделали бифштекс… Как там тот актер? Елисеев?
– Не знаю.
– Позвони ему, проверь. А мы встретимся через два часа.
– Ладно, если настаиваешь. А…
– Мне нужна прядка волос, которая приклеена к обложке изнутри. Она там?
– Да…
Это его усталые, ни на что толком уже не способные мозги! Он бы и сам мог догадаться! Вещь покойного способна установить связь с потусторонним миром. Тетрадь стала инструментом призрака, на этом поле битвы сошлись умершая девушка и злой дух ее семьи.
Они оба использовали ее.
Прядка волос, где еще есть живые клетки, – самый лучший способ установить контакт с привидением, думает Максим.
– Я понял, Дин. Ты молодец! Я понял! И тогда Ксения сможет сказать тебе четко и ясно, что предпринять…
Дина устало вздохнула.
– Если у нее есть что сказать, она скажет. И это надо сделать возле квартиры, там, где она умерла. Я рискну. Делать больше нечего. Я чувствую зов с той стороны…
– Зов?
– Это она, а не призрак… Мне нужна связь, Макс. Приезжай через два часа, я тебя встречу и мы сходим туда…
– А что будет потом?
– Не знаю. Может быть, все и кончится. Не забудь тетрадь. Мы ее сожжем.
– Тогда договорились. Через два часа. Береги себя.
– Ты тоже. Пока.
Максим посмотрел на листы в своей руке. Больше часа он потратил на изучение дневника и этих вот записей. То, что перед ним развертывалось, иначе как кошмаром, назвать было нельзя. Молодая женщина живет только одними мыслями – о смерти. Она измучена постоянными явлениями невидимого существа, ей снятся страшные сны.
Скупой тон повествования только усиливает впечатление. Полная катастрофа. Крах всего, чем человек жил. Невозможность найти понимание с тем, кого любит.
Максим пытается спроецировать все происходившее когда-то с Ксенией на себя, чтобы понять, углубиться туда, где царствуют причины и следствия поступков, мыслей, чувств. Шевцов так и не узнал, что произошло с его девушкой. Ксения была тверда в своем намерении ничего ему не рассказывать. Скорее всего, он вообще забыл ее через неделю. За несколько дней до самоубийства они почти рассорились. Ксения пишет, что с трудом удержала призрак от того, чтобы он с ним что-нибудь не сделал. Она любила Влада и была вынуждена так с ним поступать.
Заглядывая в эту мрачную пропасть, Максим чувствовал, что понемногу и сам сходит с ума. Строчки пульсировали, точно вены. Снегов боялся, что начал видеть галлюцинации.
Ксения покончила с собой, чтобы не превратиться в чудовище.
Она может его остановить.
...Иногда думаю, что это не только прабабка, бабка и мать, но и я взрастили ЭТО, но и я сама. Отдавала ему всю боль, страх, злобу, ненависть. А ОНО питалось тем временем, мой страшный ребенок, мой демон, к которому нельзя прикоснуться не обжегшись…
Максим читал это уже сидя в машине и управляя одной рукой. Черная тетрадь лежала на пассажирском сидении. Когда видишь ее краем глаза, она похожа на большого мерзкого таракана, которого раздавило грузовиком.
Снегов вел небрежно, не обращая внимания на нестройный хор рассерженных клаксонов. Дождь бился в ветровое стекло.
...Оно возле меня. Иногда принимает форму воздушного шара и как будто висит на моей головой, когда иду по улице. Только я его чувствую и могу видеть. Он отчасти и мой талисман, не только мое проклятие… Отец, наверное, меня простит, когда узнает про все. Он поймет, а значит, простит… Папа, ты не думай, что я сошла с ума. Я сражаюсь с ЭТИМ, как сражалась мама… Я рассчитываю только на твой разум, папа. Если бы все закончилось благополучно, я бы вернулась к тебе, мы бы жили по-старому…
…Влад ушел. Пусть идет, все правильно… Мне приснилась мама. Я знала, что она ни в чем не виновата. Она во сне была такой же, как в молодости, я помню, как была маленькой и сидела у нее на руках, чувствовала тепло ее тела… в те минуты, когда ЭТО не крутилось возле нее…
Она пришла ко мне и сказала, что ОНО хочет жить. Если я захочу взять его себе, оно сольется со мной, но ведь мне и так это известно, мама… Но как его выгнать? Я так и спросила ее.
Мама стояла перед кроватью и улыбалась той своей не совсем нормальной улыбкой…
Максим отложил листки, ему пришлось взять руль двумя руками. Впереди милиционер разгружал образовавшуюся пробку. Машины гудели.
Снегов ни на что не обращал внимания, следуя указаниям регулировщика. Он впал в полубессознательное состояние. Ему тоже стало казаться, что он слышит зов с той стороны. На что он походил? Возможно, на еле различимое с дальнего расстояния горное эхо. Прозрачный отпечаток этого звука. Был ли это голос, Максим не мог сказать, слишком все туманно и непроявлено.
В какой-то момент он увидел вовсе не то, что перед глазами. Пропала дорога и идущие впереди машины. Руки стали свободны.
Максим стоит на лестничной площадке, один маршем ниже, чем Дина. Вот, оказывается, каков ее сон. Какая же она красивая внутри него. Девушка не двигается, ее глаза пусты и движутся самостоятельно, точно два безумных зверька, запертые по клетушкам. Точно такая же гримаса была у Кочнева той ночью…
И, возможно, у меня, когда я сижу за рулем…
Звук шагов разносится по пустому подъезду. Подошвы ботинок бьют и бьют. Воздух становится горячим, в нем плывет запах углей от костра, запах паленой кожи, запах ужаса. Невидимка где-то на уровне седьмого этажа. Скоро он будет здесь, на девятом. Что произойдет тогда?
Максим пробует позвать Дину. Ее глаза выискивают что-то в океане сумерек, и на них невозможно смотреть.
Снегов переводит взгляд на ее руки. Они совершают какие-то движения. В правой – прядка русых волос, в левой черный маркер.
Максима толчком бросает на стены, он врезается в нее лопатками.
Дина поднимает руку и что-то пишет в пустоте. Ничего понять нельзя. Рука движется резко, размашистые выходят буквы, только Максим не видит ни одной из них.
– Дина!
Лестница пропадает, а вместо шума шагов Максим слышит обычные звуки улицы. Его машина едет прямиком в грузовик, остановившийся у следующего перекрестка. Через три секунду произойдет столкновение. Максим давит на тормоз – скорее рефлекторно, чем сознательно.
Он сидит выпучив глаза и вцепившись в рулевое колесо. В висках стучит.
Снегов берет телефон и набирает номер студии, куда звонил раньше Елисееву.
Писатель просит позвать его к телефону, а в ответ слышит невразумительное заявление. На том конце линии долго молчали, и вдали кто-то переговаривался.
– Алло, – мертвым голосом сказал Максим. – Кто-нибудь там есть? Алло!
Видимо, пришел другой человек.
– С Елисеевым произошел несчастный случай, он умер…
– Когда?
Максим видит свое лицо в зеркальце заднего вида и не может его узнать. Кто это? Он повернулся, но позади сиденье было пустым. Отражение принадлежит ему. Здесь за рулем человек-тень, несущий смерть дух, убийца…
– Сегодня утром. То есть, это обнаружилось утром… Извините, мы пока ничего толком не знаем, я не могу долго разговаривать…
Максим отбросил от себя трубку.
Теперь он вел машину более спокойно, несмотря на то, что внутри у него все переворачивалось. Призрак продолжает убивать. Погиб Лидин, погиб Елисеев… Максим был уверен, что огонь уничтожил и отца Ксении…
Это не может быть просто совпадением – все они встречались с ним.
Убийца?
Максим улыбнулся и снова посмотрел на себя в зеркальце. Кажется, догадка верна.
Он взял телефон снова и позвонил Дине.
– Да? Ты где?
– Еду. Все нормально. Тетрадь у меня. Волосы на месте. Ты как?
– …Не очень, меня всю трясет, как будто я простудилась. Уже и таблетку приняла.
– Соберись… Мы закончим сегодня все… Я устал, мне надоело… Соберись.
– Ладно.
– Что ты чувствуешь?
– Страшно.
– Эх. Мне тоже… Жди.
Вспоминая свой визит к Авеличеву, Максим позвонил Алле Савиновой, бывшей Кочневой. Гудки следовали один за другим и оставались без ответа. Максим проваливался в пустоту. Он видел то, что память спрятала от него, либо подбросило воображение
Призрак, состоящий из пламени, приближается к нему. Максим ощущает невыносимый жар, а за его спиной кричит старик. Почему он этого не помнит?
Телефон звонит, но Алла не подходит. Будто ее никогда не было на свете.
…Она мертва, думает Максим. Все они превратились в пепел, все, кто был на кладбище…
Старик вопит тонким голосом. Максим закрывает лицо руками, спасаясь от прикосновения светящихся пальцев. Его пронзает пламя, он смотрит на себя, он сам состоит из этой чистой разрушительной энергии. И умирает не он, а старик.
Максим поворачивается и видит, что у того пылает голова. Огонь ползет под одежду, охватывая все большие участки тела, свет вырывается наружу.
В машине пахнет горелым. Костер. Огонь. Угли.
Максим улыбается, слушая, как впустую звонит телефон. Он точно знает, что Аллы не осталось ничего, что можно было бы с уверенность идентифицировать.
Слишком велика температура.
Максим видит себя, бегущего по лестнице. Квартира Авеличева остается открытой, запереть ее некому. Снегов выскакивает на улицу и несется не разбирая дороги.
...Я иногда, под утро, когда одолевала бессонница, думала об этом… Я могла пригласить ЭТО быть во мне, со мной всегда. Какую бы я получила власть? Какие способности мне бы открылись? Чем владела моя мама и как ей удавалось держать духа в узде? Мама, ты можешь мне подсказать?
Ты не знаешь, но я видела тебя много раз, когда из твоих пальцев вырывался огонь. Ты прятала это и панически боялась, что где-нибудь на людях твое проклятие выйдет наружу. Но так ли все плохо? Какова цена? Я сходила с ума от этих утренних вопросов, честное слово. Пригласить чудовище было слишком соблазнительно, но я держалась… Не сознательно, а на каком-то глубинном инстинкте. Нет у меня ответов на нужные вопросы.
Ну а если оно придет и застанет меня врасплох?
Нет, этот кошмар нужно прекратить раз и навсегда… Мне бы еще немного твердости. Малую толику. Я знаю, КАК все пройдет…
Снегов откладывает листки. Он почти приехал.
– Они горят и даже не чувствуют боли… – пробормотал Максим, сворачивая к дому Дины. По его лицу текли слезы.
Интересно, какие галлюцинации наблюдал Кочнев перед смертью? Сколько у него, Максима, еще времени?
Максим откинул обложку с задней стороны тетради и прикоснулся к прядке волос, заключенной под скотч. Под пальцем словно шевельнулось живое существо.
2
Дина положила в карман черный маркер и открыла входную дверь. В подъезде стояла тишина.
Дом словно вымер, напоминая то отвратительное место, которое было во сне. Дина гнала от себя нехорошие предчувствия.
Ей все трудней отделять реальность от видений, особенно сейчас, когда зов с той стороны звучит громче. Если прислушаться в тишине, можно даже уловить голос. Дина не могла понять, что он говорит, но надеялась в скором времени узнать. Волосы мертвеца должны сыграть роль усилителя сигнала. Тогда будут различимы слова и Ксения подойдет ближе, чем могла раньше. Возможно, при помощи нее им с Максимом удастся расставить все точки над «и». Но как решить главную проблему? Что делать с призраком?
Вопросы множились, а ответов не прибавлялось.
Дина зашла в лифт, нажал кнопку первого этажа.
Когда Снегов звонил, голос у него был странным, сначала Дина подумала, что он над ней подшучивает. Неестественно этот голос прозвучал, точно из трубы или со дна шахты. Чужой, почти незнакомый человек говорил с ней.
Она решила об этом не думать, списав все на его усталость.
Ясно, что тетрадь имеет на Максима большее влияние, какое имела на других людей в недавнем прошлом. Дина считала, что Снегов уже не в состоянии это контролировать, призрак начинает все сильнее дергать за веревочки. Его власть растет.
Лифт вздрогнул, и мигнула лампа. Дина затаила дыхание, ощущая дикий страх. Она никогда не застревала в лифтах, и тем более боялась этого сейчас. Если дух-убийца решит напасть на нее, она не сумеет защититься. По сути, от него вообще нет защиты.
Нет, призрак не станет ее убивать, она ему нужна, хотя бы в качестве физической оболочки. Но он способен помешать ей что-либо предпринять. Самый лучший выход – запереть ее в лифте.
Дина ждала, но кабина не останавливалась. Наконец и первый этаж.
Девушка выбежала на пустую площадку. Мужчина с сумками вошел в лифт, одарив Дину хмурым взглядом. Дина направилась к выходу, просто сделала вид, а сама, когда сосед уехал, вернулась.
Она подошла к двери пустой квартиры и приложила к ней обе ладони. Дина ждала знака, откровения, вызова, но голос из-за невидимой черты как будто сделался тише. Дина нервничала, что-то не давало ей покоя. Пришла неожиданная мысль, что Ксения пробовала предупредить ее об опасности.
Дина приникла ухом к двери, закрыла глаза. В течении трех минут, или дольше, она ждала, что произойдет.
Ничего.
Что ж, пора встречать Максима. Дина вышла на улицу и уже издали увидела машину Снегова.
Писатель показался из салона и помахал ей. Дина ответила. Было довольно опасно в открытую общаться с ним во дворе, можно сказать, у всех на виду, но девушка об этом не думала. Она смотрела на его лицо. Оно казалось изможденным, словно Максим долго чем-то болел, однако во взгляде и в каждом мгновении мимики жила сила. Глаза светились. Дина не могла подобрать иного слова. Светились! Это немного смущало ее.
Еще Дине показалось, что недавно Снегов плакал.
С ним что-то происходит, чего Дина не понимала. Это было страшно…
– Как дела с тем актером? Звонил Елисееву?
– Звонил, – сказал Максим. Он взял с пассажирского сиденья черную тетрадь и выпрямился. – Елисеев мертв. Все, с кем я общался, погибают. Я не знаю, как там с Аллой, бывшей женой Кочнева… у нее никто не отвечает.
– Думаешь, она тоже?
– Подозреваю.
– Пойдем отсюда, а то глаза всем мозолим, – сказала Дина. Ком стоял у нее в горле, ничего с ним нельзя было поделать. Она покосилась на тетрадь, которую держал писатель в правой руке и подумала, что она не такая уж и старая на вид. – Волосы где?
– Держи.
Максим протянул ей прядку.
– Пока ехал, мне казалось, что кто-то в машине есть. Они живые.
– Она зовет меня, я ее слышу, – сказала Дина, сжимая волосы в кулаке. Странно, за год с лишним они не стали тусклыми и безжизненными, а блестели и были ухоженными, точно их срезали только что с живого человека.
– Ксения? Что она говорит?
– Не могу разобрать.
Они прошли по тротуару, поднялись по ступеням крыльца. Дина оглянулась, не видит ли их двоих кто-нибудь.
Тут у ней закружилась голова. В голову ворвался шум множества голосов, точно она попала в заполненный зал ожидания. Дина побледнела. Руку, сжимающую прядку волос, свело судорогой. Девушка поморщилась от боли.
Максим стоял и смотрел.
– Ты чего?
Дина словно вернулась в свои одиннадцать лет, снова стала маленькой девочкой, вдруг обретшей способность видеть призраков наяву и во сне. И чувствовала мир она точно так же. Он казался ей огромным и жутким местом. Покинутым живыми людьми домом, который теперь населяют привидения.
– Дина? – зовет ее Максим. Его глаза сверкают. – Ты где?
Он берет ее за руку и ведет в подъезд. Дина переступает ногами, не ощущая пола.
Как только Максим оказывается у двери квартиры, Дина возвращается. К голове ее прилила кровь, глаза вылезали из орбит.
– Что случилось? – спросил Снегов.
– Я включилась… наверное. Нечаянно… – хрипло сказала Дина. Она хватала ртом воздух.
– Самоубийца здесь? Ты видела ее?
– Нет. Пока нет. Мне что-то мешает…
– Призрак?
Горячая рука Снегова все еще держала Дину за запястье.
– Не знаю.
– В ч…
Глаза у Дины закатились, она запрокинула голову, ударившись затылком об стену. Максим придержал ее, чтобы она не упала. Тело Дины содрогалось.