Валерия помолчала.
– Нет, не видела.
Максим вздохнул и соврал:
– Вообще-то тетрадь моя. Хочу ее забрать.
– Забирайте, если будет можно.
– То есть, я приезжаю?
– Хорошо…
Он хотел уже положить трубку, но решил спросить еще кое-что.
– А кто обнаружил… ну, что такое случилось?
– Соседка, из квартиры рядом. Она увидела, что входная дверь открыта… А у порога это…
– А время?
– Соседка… нашла его в половине восьмого утра сегодня.
Максим сглотнул. Не факт, что это произошло утром. Скорее всего, вчера. Поэтому Дмитрий не отвечал на звонки…
– Ладно, я еду.
Писатель положил трубку и пошел искать свои документы. Если он еще застанет милицию на месте, его обязательно допросят. Вопросов не избежать.
Сгорел? Как это понимать? Люди просто так не сгорают, если не гибнут на пожаре, хотя… Максим вспомнил необъяснимые случаи самовозгорания и недоуменно почесал затылок. Валерия говорила, что трупа нет, а одежда есть. Нет трупа…
Максим посмотрел на себя в зеркало, висящее в кабинете, и увидел, что от лица отлила вся кровь. Его друг был мертв, превратился… Во что превратился? Внезапный приступ ужаса едва не заставил Максима отказаться от идеи ехать на квартиру Кочнева, но он вспомнил про тетрадь. Идея заполучить дневник самоубийцы казалась привлекательной. Не осознавая этого, Снегов думал о ней весь вчерашний день, а сейчас она манила его и вовсе не казалась омерзительной. Максим не хотел, чтобы тетрадь пропала вместе с вещами, которые потом будут отправлены за ненадобностью на помойку. Снегов решил, что этого не допустит.
Он быстро собрался и выскочил из дома. До стоянки добрался практически бегом.
5
Дина появилась в классе и направилась к своему обычному месту, по пути здороваясь с теми, кто уже пришел. В помещении стоял легкий гомон. Одноклассники Дины вяло пережевывали немудреные новости.
Она бросила рюкзак на парту, открыла его, мысленно готовясь к разговору с Сержем. Настроение у ней было плохое. Хотя этой ночью обошлось без кошмаров, проснулась она с тяжелым ощущением. Во рту возник металлический привкус, и все чаще ей чудилось, что она улавливает запах горелого.
Утром за завтраком Дина начала склоняться к мысли, что чем-то серьезно заболела, а все эти странности и галлюцинации – только артподготовка, после которой болезнь начнет генеральное наступление. Дина тщательно изучила всю себя перед зеркалом в ванной. Тело оставалось таким же, никаких изменений, ничего подозрительного. Внешне, по крайней мере. Но не очень хорошо выглядело лицо, все эти синяки под глазами и бледность создавали неприятное впечатление. Дина еще подумала, что похожа на наркоманку.
Нервы у нее расшатаны до предела, это надо признать. На почве депрессии постепенно развивается психоз.
Дина вынула из рюкзака толстую общую тетрадь, посмотрела на нее, словно видела впервые, и положила на парту.
Должна была начаться алгебра, один из самых, по ее мнению, гнусных предметов, сущее проклятье для «гуманитариев». С точными дисциплинами у Дины всегда были проблемы, она еле-еле балансировала на грани четверки и тройки и не прилагала усилий к тому, чтобы выправить положение. Когда дело касалось бессмысленной, на ее взгляд, борьбы за оценки, Диной овладевала апатия, а ведь, по большему счету, это ненормально.
– Дин, запасной ручки не найдется?
Она обернулась к Саше Зотову, который обычно сидел позади нее, и протянула ему ручку. У него никогда не было все в порядке, чего-нибудь да недоставало. Зотов улыбнулся, поглядел на нее странно и сел, занявшись своим сотовым.
Сержа не было. Дина осмотрела класс и постаралась вспомнить, что именно хотела ему сказать, однако в мыслях царил хаос. Время текло медленно, одноклассники подтягивались по одному, не слишком воодушевленные будущим уроком. Звонок все не звучал. В класс заглянула и исчезла классная руководительница, учительница литературы. Когда она ушла, кто-то рассмеялся, разговоры возобновились.
Дина почувствовала неладное. Вместе с звонком в класс вошли учительница математики, классный руководитель и директор школы. От неожиданности ученики замолчали. Поднявшись, замерли, ожидая, что произойдет дальше. Только теперь стало заметно, что глаза у Веры Ивановны припухшие и красные. На «классную» смотрело большинство, пока не перед не выступил директор.
Большой мужчина с совершенно седыми висками, потирал руки. Брови сомкнуты, губы плотно сжаты. Обе учительницы замерли по бокам его, словно охранники.
– Присаживайтесь, ребята, – сказал директор.
На его щеках выступили багровые пятна. Ученики сели на свои места.
– Доброе утро для начала… – Директор кашлянул, не уверенный, что сказал то, что нужно. – У нас для всех вас сообщение есть, очень неприятное.
Дина сидела выпрямив спину и чувствуя судорогу в мускулах в районе лопаток.
– Вчера в результате несчастного случая погиб ваш одноклассник, Сергей Бунин. – Директор обвел глазами класс и побледнел, багровые пятна на его скулах пропали. – Мы не очень хорошо знаем детали происшествия, но печальный факт имеет место…
«Ни фига себе», – тихо произнес кто-то. Сердце у Дины пропустило пару ударов, кровь бросилась в голову.
– А в чем дело? – спросила Света Долгова, сидящая у окна.
Директор поглядел на классную руководительницу 11 «Г», но Вера Ивановна стояла словно окаменев.
– Мне сегодня утром звонили родители Сергея, а потом из милиции… Что-то произошло дома, мне сообщили, что это был… пожар.
Ученики заговорили, не все, только самые испуганные. За спиной Дины Зотов чихнул, зажав нос и рот.
– А когда он погиб? – Кто-то задал вопрос, который появился у Дины сразу.
– Я не знаю, думаю, это не так и важно, – сказал директор.
Математичка подошла к своему столу и передвинула стопку с книгами в другой угол. В классе никто больше не разговаривал. Дина краем глаза заметила, что кое-кто из девчонок заплакал. Лицо директора перекосил нервный тик.
– Мы пока ничего не знаем насчет похорон, – произнес директор снова, потирая руки. Шуршание кожи было невыносимым. – Завтра, наверное, все выяснится, я так думаю.
Снова он поглядел на Веру Ивановну, но та была безучастна.
– Сегодня мы решили освободить ваш класс от занятий. Вы можете идти домой.
Директор выдержал паузу, ожидая еще вопросы, но все молчали.
– И, пожалуйста, долго не ходите по школе, не мешайте другим. Идите сразу по домам.
Делегация покинула класс, даже математичка. 11 «Г» сидел какое-то время молча. Дина сжала кулаки, будто этим могла удержать лезущий наружу страх. Она знала, что теперь класс будет обсуждать событие и не уйдет отсюда минут десять, пока не минет первичный шок. Все вспоминали вчерашний день, кто что делал и кто видел Сержа в последний раз. Дина ждала вопросов, подозрений, даже обвинений, ведь именно с ней он виделся незадолго до «несчастного случая», но никто к ней не обращался. Значит, Серж сдержал слово и не так никому и не сказал.
Дина бросила в рюкзак тетрадь, резко встала и вышла из класса. Ее маневра, кажется, вообще никто не заметил, кроме Зотова. Он повернулся, чтобы отдать ей ручку, но та в его пальцах вдруг стала горячей. Или ему только показалось?.. Зотов выронил ручку, она покатилась по проходу. Он не поленился и встал за ней, поднял и осмотрел со всех сторон. Ничего. Значит, показалось.
Через две минуты Дина, заперев дверь туалетной кабинки, стояла склонившись над унитазом. С губ свисала толстая раскачивающаяся нитка слюны. Только что из нее вылетел весь завтрак, рот наполнился желчной горечью. Желудок перестал выделывать фортели после третьего позыва. Дина сплюнула эту пакость, выпрямилась. Мельтешение черных точек перед глазами улеглось не сразу, дыхание было неровным.
Ее преследовал голос Сержа. Вчера он звонил, чтобы поинтересоваться, все ли нормально у нее, ссылаясь на нехорошие предчувствия, но не знал, что несчастье произойдет с ним.
Дина заплакала. В туалете никого не было, но все равно она старалась делать это как можно тише. Сергей умер. По словам директора, произошел пожар. Может быть, и так, однако Дина была единственная, кто видел связь между записью, призраком на пленке и этой смертью. Ее преследовал запах горелого – случайная ли галлюцинация? Запах обгорелой кожи, невероятная мерзость. Появление призрака женщины – по всей вероятности, духа студентки, покончившей с собой в пустой квартире.
– Неправда, – прошептала Дина, утирая слезы. – Я ни при чем… Несчастный случай, это просто… так совпало. – Она осеклась, испугавшись, что ее подслушают.
Может быть, Серж хотел сказать еще что-то, поделиться мыслями, да она не стала больше с ним разговаривать. Все-таки связь налицо…
Дина стала искать платок, но не нашла. Слезы постепенно иссякли. Нос дышал плохо из-за скопившихся соплей.
Что здесь лежит на поверхности? Какие самые очевидные факты? Видеокамера сняла фигуру женщины, стоявшую рядом с Диной, а камеру держал он, ничего не подозревающий одноклассник… Никто не заставлял его это делать, но он сделал – и вот случилась беда.
Призрак убил Сержа, чтобы скрыть следы… может быть такое? Могла ли Дина как-то спровоцировать невидимку на этот шаг?..
Девушка поглядела на себя в маленькое зеркальце и решила подождать, пока краснота с лица не уйдет полностью. В таком виде выходить из туалета нельзя.
Вероятно, Серж переступил черту, шаг за которую живым запрещен. А Дина в свою очередь недооценила опасность, не захотела посмотреть правде в глаза. Правда же состояла в том, что призрак является неслучайно, между ними переброшены тонкие, но крепкие мостки. Существует незримое родство.
Вот она, Динина болезнь, рак подсознания, бестелесное чудовище, привлеченное ее необычной способностью видеть страшные сны. Когда появилась опасность разоблачения, оно убило человека, который мог докопаться до правды. Даже если он и отказался от первоначального замысла – особенного значения для призрака это не имело.
Сам собой напрашивается определенный вывод: часть вины лежит на Дине. Прямо или косвенно она способствовала смерти Сержа. Если бы не состоялась встреча у Плотинки, не было бы и этого кошмара.
В ответ на свои мысли Дина замотала головой, она не была согласна. В чем может быть ее вина? Начиная с одиннадцати лет Дина как могла сопротивлялась «включениям», а о существовании самоубийцы с первого этажа узнала лишь со слов матери вчера вечером. И не она настаивала на свидании.
Дина вспомнила, как Серж уверял ее, что запись уничтожена. Стало быть, этим приближение смерти остановить было нельзя.
Самоубийца или нет, или монстр из другой галактики… – Серж мертв. Возможно, произошел пожар. Официально это, скорее всего, будет несчастный случай, но никому за пределами семьи правда известна не будет, да и самим родителям Сергея тоже.
Дина чувствовала, что права. Причиной смерти был призрак. Какую именно казнь он избрал для ее одноклассника, уже неважно.
Дина обхватила себя за плечи руками, она переживала страшные тяжелые минуты и пыталась сохранить рассудок. У нее есть лишь единственный человек, у которого можно попросить совета. Сегодня утром Дина не нашла в электронном ящике ответного письма и встревожилась. Будет очень скверно, если Максим посчитает ее просто ненормальной и высмеет. Тогда она останется наедине со своим ужасом.
Дина понимала, что ей придется сделать еще один, более радикальный шаг, от которого, в конечном итоге, будут зависеть ее спасение. Она попросит Снегова о встрече и расскажет ему про сегодняшнее. Максим взрослый человек и способен более взвешенно оценить ситуацию – стоит положиться на его жизненный опыт.
Ей придется быть откровенной до конца, рассказать о том, о чем умолчала в письме. Она расскажет и будет ждать, как лягут брошенные кости.
По сути, ей необходим спасательный круг. Возможность обсуждения проблемы с матерью Дина даже не рассматривала. Последствия будут катастрофическими.
Чтобы связаться со Снеговым, у нее есть только электронная почта, значит, времени терять нельзя. Если Дина застанет писателя дома сразу после отправки нового сообщения, прекрасно, если нет, то придется запастись терпением. Здесь-то и выявились все минусы ее «шпионской» игры. Она не знала номеров его телефонов и всегда отказывалась от общения вне почтового ящика. Сегодня, Дина надеялась, положение изменится.
Она вышла из туалета. В коридоре третьего этажа, напротив математического кабинета, стояли несколько ее одноклассников. Староста, Виктор Новожилов, окликнул Дину и сказал, что они собирают деньги на венок. Она отдала, сколько смогла, а остальное обещала внести завтра. Ей нужно было немедленно покинуть школу, поэтому Дина больше не задержалась.
6
Пока Максим ехал к дому Кочнева, перед глазами у него маячила пресловутая черная тетрадь. Он ясно видел ее и стремился к ней изо всех сил, как бегун, мчащийся к финишу. Снегов ловил себя на мысли, что больше думает об этом предмете, чем о погибшем друге. Ему было стыдно, но возбуждение и азарт оказались сильней.
Тетрадь должна непременно попасть к нему в руки, иначе он не успокоится. Вообще, лучше всего было бы забрать ее у Кочнева с самого начала.
Снегов припарковался возле девятиэтажного дома, вышел из машины под яркое солнце и пошел к подъезду. Он поискал глазами милицейскую машину, но ничего не нашел. Может быть, следователи уже уехали. Тогда тем и лучше, не нужно терять время на всякую ерунду.
Кочнев поднялся на этаж и позвонил. Он вспомнил, что дверь, по словам Валерии, была открыта и успел осмотреть ее снаружи, пока сестра Дмитрия не открыла. Дверь как дверь – никаких следов. Ни гари, ни кровяных пятен.
Валерия открыла не сразу, видимо, потопталась возле порога какое-то время, принимая решение. Максим ждал, ожидая худшего. Она могла передумать и послать его куда подальше – и, в принципе, будет права, потому что никому ничем не обязана.
Но Валерия открыла. Максим посмотрел на нее и заметил, что они с братом похожи формой носа, губами, скулами. Почти одно лицо.
– Добрый день, – сказал писатель. – Можно?
– Конечно. Только сюда не наступайте. Они сказали, что пока нежелательно…
Женщина указала на пол возле самого порога. Максим уставился на странную многоугольную фигуру, начерченную мелом на линолеуме, ни на что не похожую.
– Что это? – спросил он, хотя ответ был известен.
– Все, что осталось, – сказала Валерия. Она стояла, упершись спиной в угол, и держала у рта сложенный вчетверо платок.
Писатель переступил через этот странный знак, не сводя с него глаз. Фантастично, невозможно! Как это можно объяснить? Максим даже предположил, что спит, и с похмелья ему снится разная дрянь.
Валерия захлопнула входную дверь, и он вздрогнул. Тотчас его глаза зафиксировали на косяках и краях двери следы от порошка, при помощи которого снимались отпечатки пальцев.
– Так что они сказали?
Максим едва заставил себя произнести это нормальным голосом, а не так, чтобы было ясно – он на грани срыва.
– Скорее всего, дело закроют, так следователь заявил. Потому что следов взлома нет, никаких посторонних отпечатков, только один их вид. Логично, что они от Дмитрия…
– Логично?
– От него осталось ни малейшей косточки, не то что пальцев, откуда можно было бы снять рисунок… – Валерия произносила слова нарочито неэмоционально, играла примерно в ту же игру, что и Максим. Ей-то досталось сполна, она видела то, во что превратился ее брат. – Они проведут экспертизу. Здесь был дознаватель из пожарной лаборатории… Странный такой мужик. Осмотрел квартиру, место, где лежала Димина одежда, понюхал, что-то замерил и ушел…
– И трупа не было?
– Нет. Вот здесь вперемешку с одеждой лежала кучка пепла. Следователь сказал, что Дима сгорел именно возле двери, хотя…
– На линолеуме ничего нет, – сказал Максим.
– Пепел и одежду забрали, но дело все равно закроют… Я спрашивала, как такое могло произойти, а мне сказала, что это бывает, хотя редко. Необъяснимое явление, самовозгорание…
– Ага, – сказал Максим, невольно принюхиваясь. – Здесь не пахло горелым, когда вы пришли?
– Нет. Да я и не помню, ничего почти не помню.
Она вновь стала плакать.
– Горелым не пахло, а Дмитрий сгорел. И одежда цела была?
– Да. – Валерия всхлипнула.
– Успокойтесь, сейчас все равно поздно.
Максим, чувствуя, что ноги у него одеревенели и что он переставляет ими точно протезами, отправился обследовать квартиру.
– Они не запретили уносить отсюда вещи?
– Нет. Сказали, что я могу ими распоряжаться.
– А какая у них версия? – Максим остановился на пороге комнаты, где спал Кочнев.
– Несчастный случай.
Писатель кивнул и вошел в комнату. Здесь был беспорядок. Постель неубрана, одеяло скомкано, белье не менялось давно. На полу возле батареи стояли бутылки из-под пива и водки. В пепельнице окурки – и они воняли. Покосившийся книжный шкаф был открыт, и повсюду следы от порошка для дактилоскопии.
Максим здесь давно не был. Расположение вещей не изменилось, но все пришло в упадок. Здесь Дмитрий провел свои последние бессонные ночи, здесь он понемногу сходил с ума, здесь же с ним произошло нечто. По всей видимости, Кочнев пробовал убежать из дома и даже открыл входную дверь, но огонь настиг его там.
Какой же температуры он был, чтобы превратить человека в кучу пепла? Валерия появилась в дверях.
– Вы еще что-нибудь знаете? – спросил писатель.
– О чем?
– Ну, об этом… Что еще милиция говорила? О времени смерти?
– Я только краем уха слышала… около часа дня.
Максим слушал ее и смотрел на столик, задвинутый в угол, на котором стоял погребенный под книгами и всяким хламом небольшой магнитофон. Книги в мягких обложках, в основном, детективы, потом его собственные романы в твердых обложках. Листы писчей бумаги с отпечатанным на них на принтере текстом, с пометками, стрелками, значками. Края листов, засунутых между книгами, изодраны и помяты, покрыты пылью. Это роли. Сыгранные Кочневым ранее и те, к которым он больше не приступит.
Но где же тетрадь? Максим беспокоился все сильней.
– Вы нашли то, что надо? – спросила женщина.
– Должна быть где-то здесь, – сказал Максим, наклоняясь над столом. Интересно было бы посмотреть на черновики пьесы, которую Дмитрий писал.
Как можно сейчас об этом думать? Писатель сглотнул горький ком слюны.
– Так вы видели Диму последним?
– Выходит, что я. Позавчера он ко мне зашел, мы посидели, потом стали пить пиво, и он заночевал у меня. Ушел утром на следующий день.
Рассказывать ей про бессонницу, кошмары и прочее? Максим решил, что лучше не надо. У него самого нет ответов на все вопросы и неизвестно, будут ли.
Писатель отставил в сторону стопку из пяти книжек в мягкой обложке и обнаружил ту самую тетрадь.
В нее были вложены листы. Несколько больших, свернутых вдвое, и не меньше дюжины тетрадных в клеточку, исписанных мелким почерком Кочнева. Максим ощутил, что покрывается потом. Он роется в вещах покойника, которые, может быть, еще сохраняют крошечные частички его тепла.
Неподалеку лежала старая записная книжка Кочнева, которую писатель на всякий случай взял тоже. Почему-то милиция ее не прихватила. Хотя, с другой стороны, насильственной смерти нет. Вот если бы его облили бензином и подожгли…
– Понимаете, ничего странного в нем не было, – заговорил Максим. – Были, конечно, проблемы. Его уволили из театра в очередной раз, поэтому настроение, понятно, не ахти какое замечательное.
Писатель открыл тетрадь, пролистал ее, убеждаясь, что все нормально. По его пальцам пробежал в этот момент легкий ток, на который он не обратил внимание. Максим выпрямился, ощутив головокружение. Оно прошло моментально, но ему показалось, что комната сдвинулась на секунду с места и вернулась в заданные границы вновь.
Валерия стояла опершись на дверь и смотрела на писателя. Странное у ней было лицо в ту минуту. Недоверчивое, что ли?
Максим опустил глаза.
– Ну, я одолжил ему немного денег, я его всегда выручал, если мог. А вчера целый день ему звонил и так и не дозвонился… Кто мог подумать? – Он оглядел комнату и ему захотелось отсюда уйти как можно быстрей. – Вы извините, Валерия, что я вас так расспрашивал, ведь… мне это тоже как неожиданная затрещина… Вы Алле еще не звонили?
Валерия широко открыла глаза. Видимо, об этом она еще не думала. Немудрено.
– Я могу сам позвонить, я как раз говорил с ней вчера.
– Наверное. Позвоните…
– Может быть, она захочет какие-то вещи отсюда забрать. Хотя вряд ли. Но все равно позвоню…
Крепко сжимая тетрадь, Максим отправился в прихожую. Ему было неудобно здесь находиться, словно он в чем-то был виноват перед Дмитрием и его старшей сестрой.
– Вам чем-нибудь помочь? – спросил Максим, собираясь уходить.
– Даже не знаю. Ну…
– Возьмите мой телефон, вот. Звоните. Я очень соболезную, мне самому очень больно, мы десять лет дружим, дружили… – Писатель протянул Валерии визитную карту. Она взяла ее и чуть не уронила. – Звоните, не стесняйтесь.
Женщина кивнула.
– А что там в этой тетради?
– Ничего особенного. Мой старый дневник… Дима писал пьесу, так я хочу посмотреть, что у него получилось. Может быть, я закончу за него.
Валерия удовлетворилась таким объяснением, или же спросила просто так, машинально. Хорошо, что она не имеет понятия, что это за тетрадка, подумал писатель.
Он каждый раз покрывался холодным потом, когда взгляд падал на то место, где превратился в пепел его друг. Максим вспомнил о том, что рассказывала в письме Дина. Надо обязательно написать ей письмо – и немедленно по приезде домой.
Максим попрощался с Валерией и быстро сбежал по лестнице.
7
Не обнаружив в ящике ни одного послания, Дина села писать свое собственное. Она подбирала слова осторожно, чтобы не сорваться на бессвязно-истерическое повествование, и то и дело останавливалась. Руки тряслись, Дина постоянно попадала не по тем клавишам.
В итоге получилось вот что:
...Привет. Я не дождалась, когда ответишь, решила написать. А не написать не могла, извини, если что.
Не знаю, поверил ты или нет всему этому)) Звучит как бред, знаю, но не представляю, как тебе доказать, что все правда…
Я сейчас в патовой ситуации, мне нужно с кем-то переговорить, поделиться. Сегодня нам в школе сообщили, что умер наш одноклассник. Он сгорел – говорят, несчастный случай…
Понимаешь, у меня есть некоторые гипотезы на счет его смерти… Мне нужен совет. Если ты не против, нам надо встретиться. Ну, если не можешь, то извини, что влезла не в свое дело.
Ответь мне обязательно, мы договоримся.
Мой телефон… Я буду дома.
Жду. Дина.
Она усомнилась в правильности своего решения, но было поздно – сообщение ушло к адресату. Девушка обхватила голову руками и уперлась локтями в столешницу. Не сиди так, ведь за спиной может быть кто-то! Она обернулась, но сейчас не чувствовала, что в квартиру проникло ее знакомое привидение.
Самое кошмарное – это ожидание. Может быть, Снегов занят и ответит ей вечером или же он решил, что она сдвинутая и общаться с ней не имеет смысла. Что тогда?
Необходимо все хорошо обдумать, привести в порядок имеющиеся факты. Первое – на пленке обнаружился отпечаток привидения и она, Дина на какое-то время исчезала из кадра. Второе – Серж пригласил ее обсудить это открытие, но обсуждения толком не получилось. Третье – Дина узнала, что он никому не раскрыл эту тайну, а получается, что не успел. Четвертое – Дина узнала про пустую квартиру и про девушку-самоубийцу, как две капли воды похожую на призрак, который ей являлся. Пятое – призрак убивает Сержа, но не трогает ее – почему? Выходит, у него есть какая-то цель. Шестое – Дина рассказывает Снегову о своих «способностях», открывает ему большую часть правды и хочет рассказать остальное.
Дина пошла в большую комнату, села на диван, так чтобы видеть дверь и включила телевизор. Трубка телефона лежала неподалеку, хватит одного движения, чтобы ее взять. Дина попереключала каналы, не вникая в то, что по ним идет. Сериалы, реклама, непонятные передачи. Она прибавила звук и сидела неподвижно, думая о призраке.
Мысль способна привлечь чудовище, но не думать невозможно. Страх никуда не делся. Невидимка чего-то хочет от нее. Что в таких случаях требуется духам, не перешедшим границу? Дина имела об этом смутное представление. Может быть, успокоение, помощь в преодолении препятствия… однако все это отдает романами и фильмами ужасов, которые Дина терпеть не могла. С другой стороны, истории о привидениях основываются, пускай и косвенно, на реальных фактах. Они искажаются, переосмысляются, перевираются беллетристами, но какое-то рациональное зерно в них присутствует изначально. Дина надеялась, что Максим прольет свет на этот вопрос, ведь он же писатель и должен знать гораздо больше, чем она. Ведь если разобраться, Дина всего-навсего подросток, еще не закончивший школу.
Она поглядела на часы. Полдень, без нескольких минут. Дина сходила на кухню, сделала себе бутерброд с ветчиной, налила высокий стакан с кефиром, добавила в него сахар. Максим все не звонил, Дина просидела перед телевизором два часа и уже начала отчаиваться.
Трель телефонной трубки чуть не довела ее до сердечного приступа. Дина схватила ее, одновременно убавляя у телевизора звук.
– Слушаю.
На том конце линии вздохнули, и Снегов произнес:
– Дин, это ты?
– Я.
– Привет, очень рад тебя слышать. Что поделываешь?
– Телевизор смотрю, всякую муру…