— Никак шевельнулся…
   Сделал шажок в сторону убитого, второй, далеко вытянул руку с оружием. Выстрелил в голову. Тело дернулось — а может, Кеннеди просто показалось. Он отвернулся.
* * *
   Прошло достаточно много времени, пока охранники разобрались со своими мертвецами и подогнали к крыльцу просторный черный джип.
   — Катафалк подан, — ухмыльнулся Ресник. — Занимайте места согласно купленным билетам…
   Занять места никто не успел. Вспыхнул свет. Яркий, слепящий, бьющий со всех сторон. Не дающий тени и не дающий открыть глаза.
   Люди с оружием оцепенели. Ресник издал странный звук — похожий на собачье поскуливание.
   Потом раздался голос — оглушительный и в то же время спокойно-размеренный:
   — Вы окружены. Сопротивление бесполезно. Всем немедленно бросить оружие.
   Сквозь узенькую-узенькую щелку век Кеннеди увидел, как один из охранников медленно, бочком, подвинулся к распахнутой дверце водителя — и тут же отлетел к стене дома, сполз по ней, оставляя на облицовке неровную красную полосу — впрочем, в свете прожекторов казалась она черной.
   Оружие стало падать из рук, глухо звякая об асфальт…
   — Почему вы медлили, Истерлинг!!?? — закричала Элис, едва избавившись от затянувшего рот скотча. — Хотели досмотреть спектакль до конца?
   Заместитель директора ФБР смущенно потеребил себя за кончик носа.
   — Извини, Элис… Вышла техническая накладка. Дала сбой пеленгующая система, и… В общем, мы окружили соседний особняк. В полумиле отсюда. Слышали все через принесенный тобой микрофон — но думали, что ты там. Спокойно ждали, чтобы взять на выходе. И только когда тут началась пальба…
   — Спасибо, Рональд, — сказал Кеннеди в никуда, разминая затекшие запястья.
   Потом медленно пошел на Ресника. Тот отступил, вжался в стену. Истерлинг сказал что-то предостерегающее, Кеннеди не услышал.
   — Гни-да, — тщательно, по слогам проговорил Кеннеди. И ударил.
   Ресник скорчился, пытаясь ухватить ртом воздух. С губ змеилась струйка крови. Сзади набегали, хватали за локти, оттаскивали…
   — Пойдем, Кеннеди, пойдем, он свое получит… — Истерлинг говорил что-то еще, и куда-то вел, Кеннеди тупо переставлял ноги, ничего не понимая, потом вдруг уловил в потоке гулко бьющих по вискам слов вопрос: где генерал?
   — Уехал, — сказал Кеннеди. — На командный пункт.
   — Никуда он не уезжал, — возразил Истерлинг. — Тут одна дорога, и мы ее перекрыли. Где-то здесь он… Хочу взглянуть в глаза этому сказочнику.
   Кеннеди не хотелось ничего. Даже лечь, вытянуться и закрыть глаза — не хотелось.
   И лишь после слов Истерлинга он понял, что тоже хочет взглянуть в глаза Сондерсу-старшему. Просто взглянуть. Ничего больше…
   Поиски не затянулись. Лифт со второго этажа опускался в небольшую комнату. Одна из стенных панелей при простукивании звучала гулче других. Под ней оказался огромный броневой люк — без штурвалов и кремальер. Но с кодовым замком — на уровне талии стоящего человека. И — с аккуратным пандусом снизу.
   — Бомбоубежище? — вяло предположил Кеннеди.
   — Не похоже… — сказал Истерлинг, зачем-то постучав по люку кулаком. — Сдается мне, здесь прямой ход к бункеру ВВС.
   — Тут миль пять, далековато… — возразил Кеннеди равнодушно.
   — Это на машине, в объезд, через виадук. Напрямик — и двух не наберется.
   — Будем брать?
   — Кого? — изумился Истерлинг.
   — Сондерсов…
   — Полноте, Кеннеди. Старика никто не даст арестовать на основании старческого бреда — тут же всплывет справка о невменяемости. Против полковника нет и этого. И что останется? Голословные свидетельства охранников? Или ты рассчитываешь найти письменный приказ о твоей ликвидации? Нет, главным объектом нашей операции был Джефри Ресник.
   — Вы всё знали о нем? Когда планировали операцию? — неприязненно спросил Кеннеди.
   — Лишь подозревал. С тех самых пор, как вы со агентом Блэкмор исчезли из виду. Ресник получил строгий приказ — как только вы объявитесь, немедленно связать вас со мной… А он вместо этого старался исподволь создать впечатление, что вы дезертировали. И только сегодня, когда Элис обнаружилась у моего старого приятеля Герцога…
   Истерлинг не договорил. В комнату с бронелюком вбежал запыхавшийся человек:
   — Мистер Истерлинг… Там… Агент Блэкмор, в общем…
   Элис билась в истерике. Слезы текли по лицу грязными ручейками.
   — Как вы не понимаете! — кричала она. — Как вы не понимаете!
   Она рвалась куда-то, ее удерживали, трое или четверо, и то с трудом — потом мелькнула рука со шприцем, Элис дернулась, затихла, обмякла… Лишь повторяла негромко:
   — Как вы… Как вы… Как вы…
   Потом глаза ее закрылись.
   — Переутомилась, — рассудительно сказал кто-то. — Трое суток почти без сна, на сплошных нервах… Все про бомбу атомную твердила…
   — Санитарную. Быстро! — скомандовал Истерлинг.
   — Я с ней, — сказал Кеннеди. Не предложил, не попросил — просто поставил в известность.
   Мимо мелькали дома. Машина мчалась к центру Милуоки. Кеннеди сидел рядом с водителем и смотрел вперед невидящим взглядом. Сзади сестра и врач хлопотали над Элис.
   «Бред, — твердил себе Кеннеди, вспоминая рассказ генерала. — Полный бред. Абсолютный бред. Законченный бред. Очень логичный бред…»
   Он взглянул на часы. Глухо сказал водителю — молодому, белобрысому:
   — Разворачивай.
   — Чего-о-о-о? Шеф приказал: в госпиталь, — значит, в госпиталь.
   Для убеждений не было ни времени, ни сил. Кеннеди потянулся к подплечной кобуре. Пустая. В кармане неожиданно обнаружился револьвер — силлуминовый, легкий — но выглядящий по-прежнему грозно.
   Ствол ткнулся в бок — сильно, больно.
   — Разворачивай.
   Тормоза скрипнули. Машина развернулась.
   На выезде из города, на виадуке, шофер скосил глаза на револьвер, не отлипавший от ребер. Процедил:
   — «Захват-четыре», мать твою… Самолеты захватывали, корабли… Теперь за «скорые» взялись… Куда едем-то?
   — Все равно куда. Лишь бы подальше.
   — Тогда в Гэри, — слегка повеселел шофер. — Там у меня невеста.
   Кеннеди не возражал. Невеста — это здорово.

Эпизод 5

   Туннель. Темнота. Два тонких луча света вязнут в ней — они вырываются из подлокотников инвалидного кресла. Мотор жужжит — очень громко. Кресло несется по туннелю. Генерал неподвижен. Встречный воздух туго бьет в лицо. Но генерал не жмурится.
   Туннель заканчивается. Впереди броневой люк — без штурвалов и кремальер. Но с кодовым замком — на уровне талии стоящего человека. И — с аккуратным пандусом снизу.
   Надо затормозить. Надо протянуть руку и набрать код. А когда люк отъедет в сторону — надо вкатиться в бункер командного пункта ВВС.
   Генерал не делает ничего. Кресло с разгону заскакивает на пандус. Ударяет в люк. Опрокидывается набок. Мотор жужжит. Колеса крутятся. Что-то портативное и хитроумно-электронное, вмонтированное в кресло, требовательно пищит.
   Генерал лежит неподвижно. Он мертв.
    Позже:
   Командный пункт ВВС. Оперативный зал. Стена, идущая полукругом — один огромный сплошной экран. Вдоль нее — тоже полукругом, снизу, — столы, дисплеи, напряженные спины людей. Стук клавиш. Негромкие разговоры.
   Полковник Сондерс. Ему не сидится. Прохаживается по залу. Останавливается, заложив руки за спину.
   Таймер под потолком — огромный, кубический. Табло на каждой из четырех граней. Мелькающие цифры видны из любой точки зала. Идет обратный отсчет. Времени все меньше.
    Чуть позже:
   Цифры на таймере застывают — шесть нулей. Ничего не происходит. Тишина гробовая. Смолкло щелканье клавиш. Смолкли разговоры. Секунды капают. Ничего не происходит. На таймере — нули.
   Крик:
   — Цель вижу!
   И тут же россыпь цифр: направление, высота, дальность, скорость…
   Полковник окаменел — ни звука, ни движения. Цель не там. Не там, где ЗРК уставились в небо сигарами ракет. Не там, где вспарывают небо истребители. Совсем не там.
   Потом камень оживает. Полковник рявкает:
   — Таймер — прямой отсчет!
   В двух крайних окошечках замельтешили секунды. Отсчет пошел. Отсчет семнадцати минут между жизнью и смертью.
   — Истребители — курс на цель!
   Приказ немного запаздывает. Починенные поняли всё чуть раньше…
   Новая скороговорка цифр — цель меняет курс. Идет на Милуоки. Прямо на них. Истребители мчатся за целью.
    Позже:
   — Экран — максимальное разрешение! — командует полковник.
   Смотрит через плечо — рядом должен быть отец. Отца нет.
   Радар здесь — не чета технике капитана Тонелли. В плотной стае гусей можно различить каждую птицу. И — можно увидеть отделившуюся от самолета бомбу.
   Компьютер разворачивает картинку, позволяя наблюдать погоню как бы сбоку — кажется, и бомбардировщик, и истребители пролетают мимо. Но это только кажется.
   Взгляд на таймер — прошло четырнадцать с половиной минут.
   «Сейчас сбросит», — обреченно думает полковник. Истребители не успевают — совсем чуть-чуть.
   Подтверждением крик:
   — Цель разделилась!
   От игрушечного самолетика отделяется крохотное пятнышко. Быстро летит вниз. Самолетик тут же уходит на разворот — навстречу истребителям. Навстречу собственной смерти.
   Крик, облегченно-радостный:
   — Истребители в зоне атаки!
   Полковник не реагирует — пятнышко-бомба на экране останавливается, словно раздумала падать. Парашют, понимает полковник.
   — Подтверждение на атаку?
   Полковник не реагирует. Взгляд на таймер. Пятнадцать минут двадцать секунд. Взгляд через плечо — отца нет.
   Снова, радраженно и нетерпеливо:
   — Подтверждение на атаку!!??
   Полковник издает невнятный звук.
   Радостный вопль:
   — Есть подтверждение на атаку!!!
   Сверкающие капельки — ракеты «воздух-воздух» — несутся к бомбардировщику. Лоб в лоб. Бомба ползет по экрану едва заметно. Таймер — пятнадцать минут сорок семь секунд. Отца нет. Некому подсказать, на какой высоте грохнет.
   Ликующе:
   — Цель поражена!!!
   Единый облегченный выдох. Обломки самолетика чертят экран — вниз, вниз, вниз… Оставшиеся капельки-ракеты бестолково тычутся. И вспухают крохотными кляксами — самоликвидируются.
   Таймер — шестнадцать минут ноль две секунды. Отца нет. Старуха с косой шумно дышит в затылок. Бомба ползет по экрану медленно-медленно. Полковнику Сондерсу кажется, что она будет ползти так всю жизнь. Всю оставшуюся жизнь. Все пятьдесят восемь секунд.
    Санкт-Петербург июль-октябрь 2003 г.