Толстой Алексей Константинович. Собрание сочинений в десяти томах. Том 9

   Нил. Ох, беда какая! Где же я его найду?
   Клавдий (сел в кресло напротив, Нил стал у стены, где ободрана штукатурка). Тут я про Наполеона Третьего разобрал, ты перепиши в тетрадь, а то видишь, как высоко, – читать трудно.
   Нил (влезает на стул, читает). «Пруссаки заняли все высоты – французы отступают…»
   Клавдий. Какое было кровопролитное сражение.
   Нил. Да ведь это, Клавдий Петрович, давно очень было…
   Клавдий. Ну что же, а я говорю: кровопролитное.
   Нил. Учитель здешний рассказывал: немцы вот поссорятся и бранят друг друга, а рукой ни-ни. А французы всегда дерутся молча.
   Клавдий. Глупости какие… Где мой носовой платок?
   Нил. В кармане, чай.
   Клавдий. И то, в кармане. Вот что – ты пойди, а я посижу, устал что-то сегодня.
   Нил. Как же сидеть, Клавдий Петрович? Господи, Ведь гости сейчас приедут.
   Клавдий (с испугом). Какие гости? Нил. Да все она же, Квашнева с Сонечкой, и еще путешественница одна…
   Клавдий. Ах, как это, Нил, наверно, ты сам их зазвал.
   Нил. Вот лопнуть – сами.
   Клавдий. А ты скажи, – меня дома нет, в поле уехал.
   Нил. Не поверят, Клавдий Петрович, виданное ли дело, чтобы вы по полям ездили.
   Клавдий. Ну в город, что ли, уехал, в гостиницу… Я знаю – Квашнева опять начнет уговаривать жениться.
   Нил. Эх…

   За окном шум голосов.

   Идут!
   Клавдий. Что вы со мной делаете, всегда помешают, человек только подумать собрался, минуты нет спокойной. (Идет к столовой.)
   Нил. Куда вы…
   Клавдий. Спрячусь… а ты что-нибудь придумаешь.
   Нил. Ничего не придумаю. Клавдий Петрович, ведь они через столовую пройдут.
   Клавдий. В самом деле… (Поспешно идет направо.)
   Нил (отчаянно). Клавдий Петрович, да что же я им скажу?..
   Клавдий (пробуя запертую дверь). Скажи ты им, скажи… Кто дверь запер?
   Нил. Давеча сами приказали.
   Клавдий. Что делать… Ах!.. Вошли… Пропал! (Стал у двери.)

   Из столовой выходят Квашнева и Сонечка. Квашнева. Опять, чай, спрятался. Клавдий кланяется.

   Квашнева. Вот он, сударь, здравствуй, в гости приехала, дочь привезла. Рад? Да ты что к двери прилип?
   Клавдий. Я за носовым платком…
   Квашнева. Платок в руке, не ври…
   Клавдий. Ах, какая забывчивость. (Подходит, здоровается.) Присядьте, пожалуйста…

   Квашнева и Сонечка садятся. Нил стоит на ступеньках.

   Квашнева. Ну, отец, я на тебя в суд подаю, за дороги… Ну, что выпучил глаза, – пошутила, не подам. А ты вели нарубить тальнику, да и завали дорогу.
   Клавдий. Сейчас распоряжусь. (Вскочил.)
   Квашнева. Успеешь, успеешь, садись. Коляску все равно на твой счет починю. Садись. Ну, делал что?
   Клавдий. Думал много…
   Квашнева. Об ком думал, об нас?..
   Клавдий. Отчасти…
   Квашнева. Отчасти! ах ты, тугодум. Об нас подумай, ведь дочь, смотри – выросла, куда ее дену? трудно мне старухе.
   Клавдий (глядит на Соню). Должно быть, очень трудно.
   Сонечка. Мама…
   Клавдий. Кушать не хотите?
   Квашнева. Хорош хозяин… Очень даже хотим.
   Клавдий. Сейчас распоряжусь. (Вскакивает.)
   Квашнева. Сядь, опять сорвался…
   Клавдий (уже подбежал к Нилу). Вот я ему насчет завтрака и насчет дороги скажу…
   Сонечка (тихо). Мама, нельзя так сразу, мне, правда, противно.
   Квашнева. А мне очень приятно. Плюну вот и уеду. Все скажут – старуха лезла, лезла – а жених за дверь поворот указал. Так и скажут…
   Сонечка. Ах, только без меня, пожалуйста. Квашнева шепчет ей на ухо.
   Клавдий (громко). Ну все там прочее… (Тихо). Распорядись, и что есть духу беги с той стороны и в дверь в щелку подглядывай; я кашляну и махну платком, тогда ты вбеги и крикни: «Телята в малинник ушли». Понял? не перепутал?
   Нил. Так заору – перепугаются.
   Клавдий. Кричать не нужно, а ты убедительно скажи.
   Нил. Ну, ладно.
   Клавдий. Ступай скорее.

   Нил уходит. Клавдий возвращается к дамам.

   Квашнева. Ну, что Катерина твоя, терпит еще?
   Клавдий. Терпит. Катерина прямо замечательная. Что поделаешь, если у нее один порок. Вот этой весной так напилась, так сильно напилась, что залезла в лопухи и там кричала сверчком. Я даже спрятался.
   Квашнева. Храбрый, нечего сказать.
   Клавдий. Как-то жутко стало! Вот на днях опять срок пришел ее аттестату, чуть ли не завтра.
   Квашнева. Ах, батюшки, завтра тебе и обеда некому варить… Софьюшка, ведь нам надо остаться до завтра, как ты думаешь?
   Сонечка. Все равно, останемся.
   Клавдий. Может быть, дела у вас неотложные?
   Квашнева. Ничего… для тебя все дела отложу. Ты, Софьюшка, пойди сейчас на кухню и в столовую, помоги, присмотри. Приучайся, приучайся, душа моя, не все девичью косу плести.
   Сонечка. Что это вы, мама! (Уходит.)

   Клавдий вздохнул в тоске.

   Квашнева. Да.
   Клавдий. Да…
   Квашнева. Ну-с, Клавдий Петрович…
   Клавдий (подходит к окну). Воздух чистый сейчас, осенний.
   Квашнева. Осень на дворе.
   Клавдий. Вот зима настанет, окна не отворишь.
   Квашнева. Форточку отворяй.
   Клавдий. Разве что форточку, я и не догадался… Зимой тоже хорошо, уютно, еще лучше.
   Квашнева. Довольно, виляешь. Сколько тебе лет?
   Клавдий. Тридцать.
   Квашнева. И тебе не стыдно?
   Клавдий. А что?
   Квашнева. Тридцать лет у окошка просидел, такой богатырь!
   Клавдий. Все не соберусь прокатиться.
   Квашнева. И никогда не соберешься. А ведь я тебя, как родная мать, люблю.
   Клавдий. Благодарю вас.
   Квашнева. Слезами обливаюсь – глупый ты, глупый… Жениться надо тебе.
   Клавдий (встает, испуганно отходит). Ах, как можно!
   Квашнева. То есть «как можно»? Как все.
   Клавдий. Я так не хочу: все равно это не поможет. Не думайте, чтобы я не хотел жениться: трудно говорить об этом, Марья Уваровна.
   Квашнева. Об одной твоей пользе пекусь. С десяти ты годков сироткой – матушка твоя, умираючи, говорила – не оставь его, Марья, жену ему найди, достойную, малютке моему. (Поплакала.)
   Клавдий (растрогался). Марья Уваровна, спасибо вам; мне скучно жить одному.
   Квашнева (тащит его к дивану). Слушай. На той неделе сама в город ездила на бал, невест глядеть; думаю – найду ему кралю – нет и нет, все девки одна хуже другой – от одной пахнет противно, другая злючка, и все до одной – рожи, с души воротит.
   Клавдий (перебивая). Но мне ведь одна только нужна.
   Квашнева. Подожди, знаю, что не десять, не турок… Ну вот, расстроилась я. Вернулась домой, позвала дочь и ну разглядывать, как стеклышко.
   Клавдий. Что это вы, Марья Уваровна, фу!
   Квашнева. А ты не стыдись, дело житейское; жену брать – не поросенка купить. Чем ждать да искать – вот твоя невеста. (Показывает на столовую, где Сонечки нет.) Соня, Сонюшка, иди сюда!..
   Клавдий. Постойте, подождите, сейчас… (Оглянулся на дверь, кашлянул, махнул платком.)

   Дверь приотворилась, вбежал Нил, крикнул неестественным голосом.

   Нил. Те… те… лята по ягоду пошли!
   Клавдий (поспешно встав). Ах, телята, телята…

   Неловкое молчание. Квашнева глядит на обоих.

   Квашнева. Вот как. На французские фокусы пустился. Ну, хорошо, и я тебя фокусами. (Подходит к Нилу.) А ты знаешь ли, перед кем стоишь, поросенок? Вот, чтобы знал, чтобы помнил. Вон! (Бьет его по щеке и выталкивает за дверь. Возвращается к Клавдию.) У тебя, видно, ягоды по осени поспевают. Благодарю, заплатил за материнскую заботу. Ожидала от тебя всего, а хитрости не ждала.
   Клавдий. Извините меня…
   Квашнева. А ты слышал, что поговаривают – будто старуха Квашнева на богатство польстилась и дочь свою продает Клавдию Петровичу за деньги, а он, мол, отказывает.
   Клавдий. Неправда, какой ужас.
   Квашнева. Говорят, в холостой дом девицу возить не полагается, а Квашнева, мол, возит. Ку, откажись, выгони нас…
   Клавдий. Ладно уж, ладно.
   Квашнева. Нет, не ладно. Как ты думаешь – дитя свое родное запереть в твоем дому на мученье с этаким тюфяком, чтобы она без счастья увяла, – мне это приятно? Может быть, я долг свой выполняю, дочку мою, как в могилу, под венец веду – об этом думал ты, черствый?
   Клавдий. Я виноват во всем, поступайте как хотите.
   Квашнева. Нет, сударь, так не говорят, ты проси, умоляй меня, в ногах валяйся, может быть, теперь я нипочем не соглашусь.
   Клавдий. Марья Уваровна, подождите, вы все сразу и много, я уж и так перепутался… А поверьте мне – я своими чувствами пожертвую. Я живу во сне и любовь моя сонная к девице несуществующей – гляжу с детства на ее портрет и мечтаю. Ну и что же – помечтал и довольно…
   Квашнева. Так, так…
   Клавдий. Настоящая жизнь грубая, не нравится мне она, но я признаю – моя обязанность жить как все… Страшно это, конечно, поэтому я так долго и колебался; я готов сделать предложение вашей дочери…
   Квашнева. Вот!
   Клавдий. Но ведь не обо мне идет речь, я откажусь от фантазий и все, но Сонечкино счастье разбить не волен.
   Квашнева. Ложь, наболтали тебе…
   Клавдий. Нет, правда… Сонечка любит Артамона, и он любит Сонечку, хорошо, по-мужски.
   Квашнева. Слава богу, договорились. С этого бы начать надо. В том-то и дело, друг мой; Софье, не скрою, нравится Артамон, но больше оттого, что она была оскорблена твоим невниманием. А твой Артамон – знаешь, что выкинул сегодня в лесу? – диву я далась… Наехали мы на девицу какую-то, зацепились, вылезли. Расспрашиваю, откуда, кто такая (подмигнув) – страховой агент… понимаешь? И только на минутку отвернулась. Хвать – Артамон тут как тут… Оказывается, он эту агентшу давно знает; гляжу, уж целуются, да как – взасос.
   Клавдий. Как же это он? может быть, случайно поцеловались?
   Квашнева. Целуются-то очень даже не случайно; Артамошка так и завился около нее, и все… Ниночка… Ниночка.
   Клавдий. Что?
   Квашнева. Ниной ее зовут…
   Клавдий. Ах, да… Куда же вы ее дели?
   Квашнева. В конторе чай пьет.

   Молчание.

   Ну, вывертывайся, что же ты молчишь!
   Клавдий. Делайте как нужно, я не противлюсь.
   Квашнева (обнимая его). Вот так-то давно надо было… Вот и конец моей маете… Глупый ты, глупый, жену-то какую тебе приберегла, вон идет, погляди, полюбуйся!
   Клавдий (не смотрит в окно). Видал уж, видал…
   Квашнева. Ты другим глазом погляди. За сирень зашла, сейчас выйдет… Ох, да это не она…
   Клавдий (взглянув в окно). Кто это? Кто она?
   Квашнева. Приезжая, та самая…
   Клавдий (в страшном волнении). Что это… что это… что это…
   Квашнева. Ты, отец мой, спятил…
   Клавдий (кидается к окну). Ушла…
   Квашнева. Ты про кого?
   Клавдий. Нина!..
   Квашнева. Откуда ты ее знаешь?
   Клавдий. Господи боже мой! Ущипните меня, Марья Уваровна…
   Квашнева. Да чего ты увидал? Уж не черти ли тебе представляются. (Глядит в окно.)
   Клавдий. Точно с портрета сошла.
   Квашнева. А, вот о чем: действительно, и я заметила – очень похожа. Эта девица, милый (подмигнув), холостой страховкой занимается…
   Клавдий. Чем? Что?
   Квашнева. Потом объясню. (Берет его под руку.) Пойдем закусывать, все животики подвело.
   Клавдий. Не тащите меня, я успокоюсь.
   Квашнева. Ну, посиди, я невесту пошлю. (Уходит, кличет Соню.)
   Клавдий. Что я наделал… Господи, что же это… Сон? Какой страховкой? При чем Артамон? Ну, проснись, проснись, проснись. Какое сходство? Наверно и не похожа совсем.

   Входит Сонечка.

   Сонечка. Идемте завтракать… Мама велела… Клавдий. Ах, это вы…
   Сонечка. Не узнали? Идемте, все равно уж… Клавдий. Да, да, надо присесть, присядем. (Садится.)

   Сонечка отвернулась.

   Квашнева (появляясь на лестнице). Что за голуби… рядком сидят, наговориться не могут. Умилительно!

Занавес

Действие третье

   Лунная ночь. Поляна перед домом. Окна вверху освещены. С балкона лестница. Внизу прямо дверь, над ней старается Нил, отпирая замок; подле стоит Катерина с подушками и чемоданом.
 
   Нил. Ржа керосину боится, ест он ее. Пчела дыму боится; вы, Катерина, – водки. А я людей боюсь, очень их опасаюсь… Все кого-нибудь боятся. Вот я и думаю – как лучше – со страхом жить или без него. Бояться плохо, а не бояться тоже нехорошо; кто ничего не боится, тому все равно – а кому все равно – тот отчаянный.
   Катерина. Будет болтать, иди отпирай.
   Нил. Вот Артамон Василич, на что бесстрашный, а от Квашневой у него паника. Ночь на дворе, а он еще не являлся. Сонечка два раза сад обошла, и путешественница наша тоже… Поди его найди, не иначе, как на деревне с девчонками…
   Катерина. Ну, иди, иди.
   Нил. Готово. Пожалуйте. (Отворяет дверь.)

   Катерина входит во внутрь.

   Поговорить досыта нельзя, а на что мне тогда язык – пить, есть я и без него попрошу.

   Появляется из-за деревьев Сонечка.

   Сонечка. Нил, ты никого не видел?
   Нил. Сейчас должен придти, – обязательно, говорит, буду…
   Сонечка. Вот странно, я никого не дожидаюсь. (Помолчав.) Где мама?
   Нил. С Клавдием Петровичем в кабинете, документы просматривают. Сырость большая в саду: я сбегаю шаль принесу.
   Сонечка. Не надо. (Идет.) Все-таки, если кто-нибудь придет… я буду сидеть в липовой аллее… (Сонечка ушла.)
   Нил. Ну и хлюст. За что его так любят? Усищи отрастил, она и думает, что он весь такой – шелковый.

   Слева из сада появляется Нина.

   Нина. Где Артамон Васильевич?
   Нил. Не приходил еще, дожидаемся.
   Нина. Где же он ходит?
   Нил. Неизвестно. Не иначе, как на деревне задержался.
   Нина. Когда явится, скажи, чтобы не трудился меня разыскивать. (Уходит.)
   Нил. Может, в липовой аллее подождете?
   Нина. Что? Где эта липовая аллея?
   Нил. Сейчас направо первая, так прямиком и дойдете. Барышня! – а постелить приказано вам здесь, и чемодан принесен.

   Нина ушла. Катерина выходит.

   Катерина. В помещении дух очень тяжелый.
   Нил. Не проветривали, вот грибком и поросло. Что же теперь будет, Катерина Ивановна?
   Катерина. Что, Нил, что еще будет?
   Нил. За ужином шампанское пили, поздравляли жениха с невестой, обкрутили, значит. А жених-то, как на поминках, – туча тучей. Невеста куска не проглотила, – шмыг в сад к полюбовнику; а эта путешественница – увидите, Катерина Ивановна, – подожжет она дом, до чего зла… То ей Клавдия Петровича подавай, то Артамона, никого добиться не может; и глаза у нее такие неприятные, как у кота лесного…
   Катерина. Ох, Нил, а мне все равно… Подкосились резвые мои ноги. Беда подошла.
   Нил. Да неужто, Катерина Ивановна?
   Катерина. Скрутило нутро, подвалило под грудь – и все слышу, будто из бутылки жидкость льется.
   Нил. Да уж, никак, вы согрешить успели?
   Катерина. Огорчилась я, Нил, за нашего голубя, голубчика Клавдия Петровича, выпила стакан за его здоровье. Отлегло!
   Нил. Батюшки светы!
   Катерина. Теперь воздержусь, но не дай бог, Нил, еще огорчиться… (Садится па ступеньки.)
   Нил. Чего уселись? Доведете вы меня, Катерина Ивановна, до полнейшего отчаяния! весь страх потеряю.
   Катерина. Сижу – значит, велено. Ох, не начинай ты гнилых разговоров…
   Нил. Это вы гниль разводите, Катерина Ивановна, а я вам опять повторяю: вы женщина ветхого происхождения, я же хоть и в соку, но на вас решительно никакой охоты жениться не имею. Напрасно только пугаете.
   Катерина (тихо). Подлый!

   Молчание.

   Нил (визгливо). Если вы меня коснетесь, я в лес убегу.

   Молчание. Сзади подкрадывается А р т а м о н, хватает Нила.

   Ай, ай, ай!
   Артамон. Передал? Сказал?
   Нил. Чего вам нужно? Все я передал, ходят они обе, ждут… срам один.
   Артамон. Ждут! Вот неприятность… А я в деревне задержался. Где же они?
   Нил. Обе в липовой аллее, вместе дожидаются… По одному ведь делу…
   Артамонов отчаянии). Что ты наделал! Где у тебя голова? (Засмеялся. Трясет Нила.) Ты нарочно их свел?.. Я тебя доконаю… (Бросил Нила, побежал.)
   Нил. Действительно, он меня доконает.
   Катерина (тихо). Нил.
   Нил. «Я тебя доконаю»… Доведете вы меня до поступков – все раскрою!.. И вас обличу, Катерина Ивановна, вы портрет спрятали.
   Катерина (тихо). Нил!
   Нил. Нет у меня никакой жалости.
   Катерина. А мне, хоть в воду, все равно, Нил!
   Нил. Ну, воды-то вы боитесь, впрочем…
   Катерина. Увидишь… Жалко будет, Нил… Так жалко… Ни за что погубил женщину… Неужто тебе генеральшу надо? А я, может быть, сама благородного происхождения… Вглядись в меня, Нил, ведь в личике у меня сходность есть кое с кем.
   Нил. Тьфу! Катерина Ивановна, нашли чем хвалиться… Происхождение ваше ни что другое – барское озорство, и этим вы до крайности отвратительны… А насчет портрета действительно отвиливаете… Я на вашем месте сидел бы да каялся…
   Катерина. Погоди у меня, я тебе штуку подстрою… Рот разинешь…
   Нил. Это вам голову оторвут, а вы и рот разинете…
   Со стороны обратной, куда убежал Артамон, выходят: Сонечка и Нина.
   Нина. И слушать не хочу.
   Сонечка. Клянусь – между нами еще ничего такого не было.
   Нина. Не хочу, повторяю вам, какая мерзость.
   Сонечка. Вот и кричите на меня. Нина Александровна, я так влюбилась.
   Нина. Мне-то это зачем знать?
   Сонечка. Помогите мне.
   Нина (вдруг мягко). Нет, не помогу вам в этом деле.
   Сонечка. По крайней мере не говорите ничего ни маме, ни Клавдию Петровичу.
   Нина (помолчав, резко). Не знаю, может быть и скажу. (Пошла к двери.)
   Нил (Нине). Барышня, Артамон Василич пришли, вас очень ищут.
   Нина. Что? А вас кто просил путаться?
   Нил (отступая). Да, господи, я насчет общего дела стараюсь.
   Нина. Думаете – я женщина – надо мной можно издеваться, я и сдачи дам, поняли?
   Нил. Еще бы не понять, – Артамон Василич, тот прямо за воротник ухватил.

   Нина затворилась.

   Пронесло тучу мороком… А спросить? действительно, для чего Нил Перегноев запутался в этой канители…
   Сонечка. Нил, мама не выходила еще из кабинета?
   Нил. Не должно…
   Сонечка. Что? Не слышу, подойди ближе.

   Нил подходит.

   Ты что сказал этой… противной? Нил (шепчет). Пришел, дожидается. Сонечка (вспыхнув). Какие пустяки говоришь. Почему же его не видно? Поди проводи меня до пруда.

   Уходят. На балконе появляются Квашнева и Клавдий.

   Квашнева. Духота у тебя в кабинете, а здесь дышать можно.
   Клавдий. В саду воздух всегда легкий.
   Квашнева. Утром подпиши страховой лист… а к вечеру надо гостей позвать… Чай, уж полночь: спать чего-то захотела… Где же Софья?.. Софья!.. Софьюшка!
   Клавдий. Не зовите, пускай погуляет… Вы подите, а я за ней пошлю Нила, он разыщет.
   Квашнева. Нил, конечно, разыщет. Клавдий Петрович, скажи мне по душе, какой у тебя гвоздь в голове засел?.. Ведь ты ничуть не рад… Другой бы жених, задрав хвост, как теленок, за каждым кустом целовался, одних бы глупостей этих натворил целый короб!
   Клавдий. Идите спать, Марья Уваровна…
   Квашнева. Ох, Клавдий, я все понимаю…
   Клавдий (с испугом). Что? Нет, вы не знаете… Пожалуйста, идите спать…
   Квашнева (молчит. Отошла). Завтра за Вадим Вадимычем Таракановым пошлю, вот он тебя вразумит.
   Клавдий. Вы не сделаете этого…
   Квашнева. Нет, пошлю, опомнись, Клавдий, пока не поздно.

   Клавдий провожает ее, тотчас возвращается.

   Катерина. Сокрушил ты меня, сокрушитель. Зачем такие подлые на свете живут. Хоть бы дождик пошел. Днем одно светит, а ночью другое – хоть бы кто меня в столб обратил…
   Клавдий (поспешно сходит с лестницы, но внизу натыкается на Катерину). Ах, как я испугался!
   Катерина. Это я, батюшка, глупая женщина.
   Клавдий. Что сидишь, ведь поздно… Иди спать.
   Катерина. Велено мне, батюшка; теща приказала, сиди, мол, до самого света, пока вы спать не ляжете…
   Клавдий. Вот еще новости… Для чего же меня караулить?
   Катерина. Уж этого не знаю… Думается мне, родной, в этакую ночь, когда светит и светит – надо бы мужчин в одну комнату запереть, а женщин в другую – а ключи отдать бесчувственному какому, вроде Нилки… Очень это я понимаю.
   Клавдий. Нет, Катерина, я не такой… Хотя неправда… Кажется мне вот, что весь сад живет в такую ночь… Приезжая барышня, она здесь, кажется, спит?
   Катерина. Здесь-то здесь, милый, только вам не полагается о посторонней дамочке думать – своя завелась…
   Клавдий. Конечно… Дело уж сделано. Ах, Катерина, я конечно, не стою Сонечки, но все-таки она чужая…
   Катерина. Сроднитесь, муж да жена на одной полочке. Вам страшно, а девке-то каково?
   Клавдий. Никому не говори – не такую надо мне жену…
   Катерина. Действительно, чересчур легка… Ну, покормите, потолстеет. Гуся и того раскормить можно, а уж я постараюсь. Приезжая-то повиднее…
   Клавдий. А ты видела ее, разговаривала?
   Катерина. В чемодане у нее две рубашки, юбчонка и полдюжины платков, больше ничего не нашла – бедная она, нищая…
   Клавдий. А говорила?., о чем?
   Катерина. Говорить не говорила, а вот когда спать она ложилась – я посмотрела в щель…
   Клавдий. Разве можно подглядывать.
   Катерина. А на случай, может, она какая кривобокая… А у нее бочки, сударь мой, как яблочки.
   Клавдий (затыкает уши). И слушать тебя не хочу… Ты всегда неприличное…
   Катерина. Совестливый… Мы, женщины, на том и стоим, чтобы пряменькая была…
   Клавдий. Лицо какое?
   Катерина. Лицо аккуратное…
   Клавдий. А волосы?
   Катерина. Волосы рыжеватенькие, черные… сокол, тебе-то на что?..
   Клавдий. Я просто так… (Ходит по площадке.)
   Слушай, будто птица вспорхнула… Или это приезжая во сне. Может быть, ей сон плохой снится? Или ты низко подушки постелила? А кваску поставила? Взглянуть бы надо, ведь – гостья… Нехорошо гостем дурно принимать… Так и есть: у нее свеча горит… (Приближается к двери.) Подсматривать очень дурно, ты никогда этого, Катерина, не делай… Вдруг взглянешь, а оттуда на тебя глаз глядит… А вдруг, я говорю, какое несчастье… Я, как хозяин, должен… Это уж прямо вежливость… (Наклоняется, глядит в щель.) Ах!
   Катерина (хватает Клавдия, уводит от двери к лестнице). Стыд, бесстыдники!.. Идите, идите наверх… Вот завтра теще все доложу… К девице подглядывает!.. А может, она как раз блох ищет.
   Клавдий. Иду, иду, не кричи… Не толкайся, что ты так больно толкаешься…
   Катерина. Еще больнее толкну!

   Клавдий ушел. Катерина сходит вниз. В кустах появляется Н и л.

   Нил, а Нил, что скажу-то…
   Нил. Всенародно объявляю, с вами в одном доме спать не лягу, ни за что! (Идет.)
   Катерина (спешит за ним). Не беги, постой, Нил! где ты меня такую нашел… (Убегает за ним.)
   Сонечка (появляется из сада). Кажется, яснее ясного – пожалуйста, не ходите за мной…
   Артамон (вслед за ней). Клянусь тебе нашим чувством, она, разумеется, влюблена, но я один раз пошутил только, кажется поцеловал…
   Сонечка. Ах, вот как, поцеловал? Продолжайте, это очень забавно.
   Артамон. Я люблю тебя, я жить без тебя не могу… Милая, клянусь!.. Я виноват перед тобой… Ведь то было слишком давно…
   Сонечка. Ах, сегодня…
   Артамон. Ничего сегодня не было… Последний раз, два года назад, мы встретились в Москве в Царицынском парке, она ревела, навязывалась мне, но я оказался непреклонным… Я всегда мечтал, что встречу такую, как ты… очаровательную…

   Н и н а во время этого разговора приотворяет дверь, смотрит и слушает.

   Я отогнал ее, как надоедливую муху. И вдруг сегодня в лесу неожиданно встречаемся. Она вспоминает такую же осень в Царицыне, чуть не плачет, расстраивается – и хлоп мне на шею… Что я поделаю – оттолкнуть, расхохотаться?.. Я растерялся, нечаянно наши губы прикоснулись… Мне почудилось, что это твои поцелуи… Она говорит – приходи вечером в сад; я отвечаю – хорошо, приду… Нарочно удираю в деревню и опаздываю, уверенный, что эта курица, наконец, поймет… Сжалься, Соня!
   Сонечка. Ах, если бы все это было так…
   Артамон. Подумай – завтра обручение, потом свадьба, нам совсем нет времени… еще ссориться…
   Сонечка. Она так ждала тебя – обозлилась… Наговорила мне дерзостей… Удивляюсь, как такие могут нравиться мужчинам…
   Артамон. Она уверена, что в нее можно влюбиться сразу, а все над ней смеются…
   Сонечка. Все-таки я тебе не верю…
   Артамон. Милая крошка… Я твой на всю жизнь… Ты пойми – Марья Уваровна выдаст тебя за кого угодно, только не за меня – это вопрос решенный… Клавдий же Петрович даже не знает, блондинка ты или брюнетка…