Страница:
Мне уже скучно, я вообще выбросил оружие и теперь крошу всех обычной стальной перчаткой.Humiliation.Да, именно так, унижение – когда даже лучшим оружием не можешь поразить врага, а тот, злорадно ухмыляясь, бьёт в голову рукой наповал...
Анри как-то сказал, что мы играем так хорошо лишь потому, что, погружаясь в виртуальность, чувствуем боль, когда в нас попадают – это нам не нравится, вот мы и стараемся быть совершенно неуязвимыми...
Один раз игроки попытались объединиться, но и это им не слишком помогло. Результат тот же. Как могли они надеяться убить бога?!.
Иногда мне интереснее играть с ботами – программами, имитирующими живого человека. Боты почти не промахиваются – человек же может и не попасть. У ботов – мгновенная реакция и доведённые до автоматизма приёмы. У человека – его мозг, позволяющий находить новые способы поражения программы.
Нет, компьютер легко сделать непобедимым. Научите бота никогда не промахиваться, видеть сквозь стены, стратегически верно передвигаться по уровню – и ни один человек его не превзойдёт. Но такие боты отпугнут массового потребителя, поэтому их обычно искусственно ухудшают, вводят процент промахов и ошибок.
Мне нравится безупречность ботов. Бот – самый лучший противник: он умеет проигрывать и не глумится, выигрывая; он всегда вежлив и немногословен... Большинству людей стоит поучиться его благородству во время игры – такого соперника нельзя не уважать; ты готов сражаться с ним раз за разом, оплакивая его гибель, как смерть лучшего друга...
Я проваливаюсь в темноту.
Падение без света и гравитации... Низвержение в бездонный колодец... Крушение бога...
Потом я оказываюсь опять на уровне с несчастнымLinger'omв руках. Этоrespawn– возрождение после уничтожения. Смерть вShaqe'eпохожа на сон, когда летишь в неизвестность и вдруг с криком просыпаешься на собственной кровати...
Но кто же меня мог убить?
Смотрю в таблицу: на уровне появился новый игрок под никомCorax. Это ещё кто? Как он посмел убить бога?
Двадцать секунд – и мы с ненавистным Кораксом встречаемся в одной из комнат. Его скин – забавный улыбающийся толстяк с гладкой лысиной...
Я заметил противника первым, и шотган коротко вздрагивает в руке, посылая огненное облако дроби в Коракса. Нет – в то место, где он был мгновение назад. Мастерским слайдом толстячок ухитряется уйти от поражения. Смертоносные крупинки вонзаются в стену, продолжая жить своей жизнью и негодуя на того, кто так ловко избежал свидания с ними.
Даже не развернувшись как следует; Коракс поднимает шесть стволов своего тяжёлого пулемёта, и, когда я наконец вижу его лицо, пулемёт извергает раскалённых пчёл со скоростью 40 штук в секунду. Огненная плеть хлещет по груди и по плечу, а непослушный шотган перезаряжается слишком медленно. Ноги сами делают прыжок.
Одним махом перескочив через ящик, я посылаю новый заряд дроби. Опять же – туда, где Коракс был мгновение назад... А вот его пулемёт не отпускает меня... Оборвав следующий прыжок, моё тело падает липом на пол, и я снова погружаюсь в живительную тьму, снимающую боль. 0:2.
Ладно. Сейчас поиграем по-настоящему: графику на минимум, кровь, мясо, кости – отключить, детализация – минимум, глубина цвета – минимум. Скорость – на максимум. Всёрадизаветныхframes per second.
Вместо потрясающих каменных плит я теперь вижу одноцветные коричневые квадратики; из пистолета не выскакивают гильзы, а небо сделалось чёрным... Это для чистоты изображения: в монохроме легче заметить врага.
Ещё одна встреча. Улыбка Коракса несколько тускнеет, когда стволы пулемёта начинают вращаться вхолостую, израсходовав весь свинец. Ракета бьёт его в грудь. Никаких брызг крови и ошмётков мяса – толстенькая фигурка отлетает к стене и падает под неё сломанной куклой: детализация смерти отключена. Итак, 1:2.
Подозрение проснулось во мне в следующем раунде; я увидел, как Коракс разделывался с тройкой других игроков – чисто, не получив ни ранения... Две мои ракеты прерывают его подвиги. Пока он возрождается, читаю на своей консоли сообщение: "Uwannaplayraf?OK. U wanna fak avek me? OK, get redi, my litl frend!"(В смысле, сейчас буду играть жёстко, пеняй на себя.)
Следуют три моих смерти подряд... Вкус крови на губах... Из глубин меня всплывает иная сущность, не торопясь берёт в свои руки веление схватки. На Кораксовское"YO!"звучит победное"Massacre"– "В мясо!"... И финальный счёт: 30:17 в мою пользу. А подозрение уже усилилось настолько, что я отправляю Кораксу короткое послание – две плохо срифмованные строчки:
"Walkin' side by side with death,
Devil mocks our every step... "[5]
Ожидание.
На консоли вспыхивает ответ:
"Snow drives back the foot that's slow,
Wolves of Shaqe are howling more!!!"[6]
Именно так– на чистейшем языке, не похожем на уличный жаргон!
Ивдогонку: «Nad glavnoi ploschadyu cherez desyat sekund».
Я добегаю до главной плошали, выхожу на середину закрываю глаза, развожу руки, будто держу над головой огромный шар. Миг – и моё сознание проникает внутрь программы, скачет по Сети, оставляя искрящийся след изменённых байтов. Летать нельзя? Ерунда. Я взмываю вверх, полной грудью вдыхая воздух высоты. А навстречу мне – по воздуху как по земле – идёт светящаяся фигура. Идёт неторопливо, не глядя под ноги, словно тридцать метров пустоты держат лучше каменных ступеней. Идёт так, как умеют холить лишь пророки и Нейроманты. Коракс уже поменял свой скин – теперь предо мною худой человек в кожаном плате, с дорогими чёрными очками в руке: он их снял, чтобы я видел его глаза.
– Привет, Антей, – слова срываются с его губ и падают в пропасть, подхваченные холодным воздухом высот. Я ловлю их легко – одной мыслью. Ведь я же – бог в конце концов.
– И тебе привет, Анри... – Его рукопожатие почему-то напоминает разом чернеющий монитор. – Зачем ты играл пол чужими ником и скином?
– А что – нельзя?
– Ну, я же не менял скин! Раз ты меня узнал, обязан был открыться.
– На фига?
– На века.
– Да ладно тебе, не обижайся... Сыграем ещё раз? – Анри усмехается, хитро щуря глаза.
– Надеешься на реванш?
Вместо ответа он надевает свои очки, и мир вокруг нас меняется. Теперь пол нами другой уровень: готический монастырь с главным зданием, пристройками, башнями, подземельем. Самый сбалансированный и интересный уровень из всех.
– Что ж, Анри... Придётся обыграть тебя ещё раз.I'm serious as a heart attack.Я серьёзен, как инфаркт.
Загрузка.
Первый раунд остался за Анри: 30:29 в его пользу. Третий пролетел просто незаметно, я очнулся лишь при счёте 29:29. Когда играют профессионалы, то и рассказывать практически не о чем. Счастье, что я не пользуюсь мышкой – от нервного напряжения в такие моменты рука дрожит, сбивая прицел.
Я подобрал лучшую броню, загрузился ракетами и безуспешно искал Анри, который бегал где-то по уровню. Я весь на взводе, палец вот-вот сорвётся и надавит на гашетку; всеми чувствами, обострившимися до предела, слежу за окружающей обстановкой, готовый к неожиданной встрече.
Слева за стеной заработал механизм лифта. Я разворачиваюсь и бросаюсь вперед, посылая ракеты в опускающуюся площадку Когда отцветают огненные цветки, понимаю, что там никого нет... Вдруг меня самого бросает через парапет, сыпятся осколки, выбитые из стены ответным залпом Анри... Каналья, он запрыгнул в лифт, чтобы тот сработал, и тут же выпрыгнул, приготовившись встретить меня, прибежавшего на звук, словно зверь на запах крови.
Мы оба замерли. Медленно двигаясь, я выглядываю из-за угла: всё тихо. Думай, Антей, думай, вShaqe'eэто не менее важно, чем в шахматах. Итак, что бы сейчас сделал Анри? Скорее всего спрятался бы у исцеляющих аптечек, которые мне необходимы после его прицельных попаданий. Что ж, значит, надо пройти по второму этажу и взять через окошко зал с аптечками пол прицел.
Наши стили игры полностью противоположны. Анри, как он сам говорит, тупой аркадник, делающий ставку на интуицию, мгновенную реакцию, рефлексы и скорость... Я больше склонен к планированию, бегаю по схеме: взять броню – через двадцать секунд взять ракетницу – через десять секунд поднять аптечку – через десять секунд снова взять броню... И так по кругу... После нескольких этапов меняю схему, чтобы не быть предсказуемым. Обычно при наших встречах я – в лучшей броне, с полным боезапасом, а Анри – с чем придётся. Но шансы, по-моему, почти всегда равны. Более того, при одинаковом вооружении, будучи запертыми в одной комнате, я проиграю Анри 7 поединков из 10 – ведь он играет лучше меня. Но в обычной схватке мои расчеты компенсируют меньшее умение.
...Мы внезапно сталкиваемся на лестнице, ведущей на второй этаж. Неожиданно для обоих. адреналин застилает глаза, белым холодом оседает в мускулах напряжение, а руки двигаются сами, не дожидаясь, пока растерянный мозг очнётся и полает очевидные команды. Затворы ракетниц бешено работают, посылая заряды, а мы стрейфимся, прыгаем, перекатываемся, кружимся волчками... Броня постепенно слетает с меня, срываемая взрывами, а Анри умудряется выживать и без брони – он быстрее..
Мозг, кажется, начинает плавиться и вытекать из ушей. Я уже лениво просчитал, что в конце концов проиграю – но последние пять секунд до смерти изо всех сил старался изменить неумолимые цифры... Чернота заволакивает глаза, звуки пропадают...
Я оказываюсь над монастырём первым, потом появляется Анри.
– Ты проиграл сегодня. Я выиграл две игры из трёх, – язвительно замечает он.
– Зато в трёх играх я набрал 88 фрагов, а ты – только 17.
– Это не имеет значения, важно лишь количество выигранных игр...
Shaqe на сегодня завершён, он становится лишь плоской картинкой на мониторе. Рдеет его логотип – буква S, пронзённая гвоздём. За спиной по моей команде включается аудиосистема, звучит подходящая к случаю песня. Бешеные трели барабанов, скрежет гитар, органная подложка, рычащий голос – именно так, это Tauros – молодая современная группа, играющая в лучших традициях классики. Если долго слушать тяжёлую музыку, то рано или поздно мозг отращивает себе психический аналог двадцатисантиметровой стали, защищающей его от болезненных перегрузок. Тогда самая мощная музыка обретает красоту, непонятную простым людям, и травмирует психику не больше, чем стук капель дождя по другую сторону оконного стекла.
Итак, Митер, ты – свидетель! Этот негодяй играл не в своём скине и не под своим именем – как будто я не могу распознать манеру его игры!
Я тут же связался с Анри, и в Сеть полетели слова. Мы с ним не любим виртуальный чат: когда он включен, нельзя работать в других программах. Лучше старая добрая звуковая связь. Передаю тебе наши точные диалоги – со своими комментариями, конечно.
– Ты, никак, вернулся?
Голос Анри изменился (в новом теле, естественно, другие голосовые связки), но нечто знакомое всё равно пробивается. Какие-то неуловимые интонации, построение фраз позволяют безошибочно угадать Анри.
– Угу.
– Тогда давай, заходи ко мне.
– На фига?
– На века!
– Зачем?
– Я хочу посмотреть на твой новый физический носитель. Митер тут тебе подарок прислал. Заодно притащишь новости и диски. Ты ведь захватил в Клане что-нибудь для меня?
– Может, лучше ты ко мне зайдёшь?
– Тебе до меня ближе, чем мне до тебя.
– А-а... Ну, если так... Через шесть минут я – у твоей двери.
Как и обещал, он был через шесть минут, сжимая в одной руке пузатую бутылку газировки, а во второй – пластиковую коробку с дисками.
Новый его физический носитель сильно отличается от старого. Анри выбрал себе тело приятного, в меру упитанного круглолицего человека, излучающего веселье и доброту. Круглые чёрные глазки лукаво смотрят блестящими маслинами. Гладкую лысину так и хочется протереть тряпочкой.
– Фи! -я не мог сдержать эмоций. – Неужели в Клане не нашлось ничего получше?
– Тебе не нравится? – мигом отреагировал Анри. – Зря. А вот я устал от того, что вокруг все такие красивые и совершенные. Главное ведь– когда внутри человека так же хорошо, как снаружи. Чаше, к сожалению, после разговора с нынешними красавчиками и красавицами – хоть волком вой!
Он бесцеремонно протиснулся в дверь, разулся, вручив мне газировку и диски, снял куртку. Под ней оказалась кожаная жилетка необъятных размеров поверх серого свитера. Потом он отобрал газировку и прошествовал в комнату.
– Так, здесь, как всегда, всё запушено. Выключи солнце.
Нажатие на кнопку – и вместо солнечного света комнату освещает стильная плоская лампа под потолком, а за окном – непроглядная темнота с разноцветными огнями полиса.
Анри бухнул бутылку на стол и провозгласил густым басом:
– Неси стаканы, друг мой, а заодно и немного пассивной протоплазмы, чтобы как следует пожевать. И не жадничай! – Это уже вдогонку. – К тебе пришёл твой самый большой друг, поэтому неси всё!
Когда я вернулся с печеньем, бутербродами и бутылочкой руалы, Анри уже устроился в моём кресле на колесиках перед компьютером, и лазил по жёсткому диску, нахально поедая мою шоколадку, которая, как всегда, лежала рядом с монитором.
– Куда ты запрятал леденцы, негодный человек? Шоколадка здесь, а где конфетки? Или ты изменил своим привычкам? – поинтересовался Анри, не отрываясь от экрана. – О, кстати, вот эту программку я у тебя скачаю!..
– Леденцы ты сожрал в последний свой визит! Пей газировку и рассказывай новости!
– Ну и жадина! Вы только на него посмотрите! Сам ест по три пачки леденцов в неделю, а для друга, для лучшего друга, самого большого друга – жалеет! Зря я вернулся в этот полис... Надо было в другой направление выпросить... – Анри нехотя крутнулся и подкатил в кресле к столу.
– Что нового в Клане?
– Да всё по-старому, – поделился страшной тайной Анри. – Воспитывают малышню, проводят эксперименты, строят заговоры... Скука... Вот – задание тебе привёз. Говорят, в нашем полисе близки к завершению опыты по копированию разума человека в компьютер. Мы подобное делаем давно, для нас это совсем легко, но обычные люди до сих пор оставались в неведении... Представляешь, что будет, если изобретение состоится? – он многозначительно глянул мне в глаза.
– Ничего хорошего, – мрачно откликнулся я.
– Именно. Клан решил, что надо бы избавиться и от изобретения, и от изобретателя.
– Убить?
– Конечно. Какая разница? Ведь обычные люди для нас – лишь NPC. Нам нет до них дела... Лучше, конечно, доставить изобретателя в Клан. Убивать разрешается только при невозможности захвата. Клан хотел бы изучить новую технологию.
Выдавливаю на лице улыбку. NPC – Non-player character – так называют программных ботов, которые призваны создавать ощущение многолюдности в сетевых играх. Они действуют неотличимо от реального человека, и ты никогда не разберёшься, кто же твой противник: человеческий разум или горстка байтов? В настоящей жизни всё проще: есть кланеры и есть NPC. Третьего не дано.
– Итак, Клан решил, что лишь он должен обладать технологией сохранения разума и привилегией дарить бессмертие. Простые смертные недостойны этого...
– Всё так. Даже в наших клиниках, проводящих дорогостоящие операции по имплантированию искусственных органов, никогда и ни за какие деньги не предлагают спасти разум. А какое мнение у тебя по этому поводу? – Анри искоса смотрит на меня.
– Я согласен с Кланом. Людям опасно доверять бессмертие. Мало, что ли, зла они успевают натворить за свою короткую жизнь? Представляю, что начнётся, если они почувствуют вкус вечности.
– Ну и ладно... Никакой конкретной информации пока нет, так что придётся узнавать всё самим. Тут тебе и карты в руки: ты ведь у нас постоянно вращаешься среди элиты полиса, а сложные эксперименты можно проводить, лишь обладая серьёзной экономической базой... Кстати, это задание из всех местных кланеров доверили только нам. Догадываешься почему?
Я усмехнулся, мгновенно напряг и расслабил нужные мышцы, надевая на лицо маску весельчака, и сказал:
– Естественно. Это ещё раз доказывает, насколько высоко в Клане ценят талантливых людей с актёрскими способностями.
Анри тут же подыграл, приняв вид добродушного толстячка, и ответил благостно и густо:
– Да, мой друг, ты прав. Именно в среде Нейромантов воспитываются самые тонкие ценители художников, чьи краски – человеческие чувства!
– Точнее выглядит сравнение с компьютерными шахматами, когда шахматист выступает на поле в роли одной из фигур, а остальные даже не догадываются, что это его воля направляет их действия. И жертвует ими при необходимости.
Мы невольно взглянули на фигурку в углу стеклянного столика, изображающую свернувшуюся змею. Она сплетена их тончайших металлических нитей и потому изгибается, как желает владелец. Хорошая стилизация – любую форму принять может. Символ бесконечности...
Анри откинулся в кресле, взял в руки бутылку руалы.
– Ты хоть знаешь, из чего её делают? – спросил он, рассматривая этикетку.
– Из фруктов и трав. Главным образом из яблок и персиков. Перегоняют по специальной системе, добавляя различные вещества, потом закладывают ароматическую основу, которая определяет и цвет напитка. Наиболее популярны розовый и светло-коричневый оттенки. Пить можно либо в охлаждённом состоянии, либо в нагретом – вкус, конечно, сильно различается, но что-то общее сохраняется всё равно. Иногда делают с газом, но я предпочитаю без. В холодном виде.
– Ладно, наливай.
Мы отлично посидели с Анри пару часов, душевно распивая руалу и разговаривая о последних событиях в Клане. Вспомнили и о тебе, Митер. Я сообщил Анри о том, что произошло нового за время его отсутствия. Потом он ушёл, а я стал исследовать принесённые им диски. Особо тщательно – красный. На нём было пять файлов. Три из них скрывали вирусы. Такова ещё одна наша любимая игра: мы обмениваемся дисками с вирусами и в минимальный срок стараемся обезвредить чужой. Единственное ограничение – нельзя безвозвратно стирать информацию или портить оборудование. Таким образом, мы тестируем свои вирусы, в которые при надобности можно вставить самую серьёзную начинку. Логика проста: если уж Нейромант не смог обезвредить вирус, то его не обезвредит никто.
Итак, мне необходимо определить, в каких файлах спрятан вирус. Очень смешно. Попробуем первый. Ничего не происходит, антивирусная система спит глубоким сном. Запускаю дополнительные модули, устраиваю полное сканирование. Как я и думал, молчание. Ладно, потом разберёмся. Уже пора спать.
Проснувшись, я ещё раз протестировал файлы, нашёл два вируса, но третий будто испарился. К обеду я наконец сдался и связался с Анри. Сбрасываю тебе логи нашего разговора:
//Message log #3221457338J 2.2.47.
"Привет. Доброе утро, Анри."
"Прювет. Как поживают мои вирусы?"
"Два уже не поживают, третий найти не могу."
«.Сдаёшься?»
"Сдаюсь."
"Тогда лови файл, там противоядие. А я твои расколол. Круче всего был тот, что рассчитан на Shaqe. Снимает скриншоты с каждого кадра, то есть до двухсот раз в секунду. В момент забивает диск, и всё начинает тор-р-рмо-зи-и-и-и-ить! А в остальном ты не оригинален: запись в загрузочную область по нажатию любой клавиши уже вышла из моды. Слишком явно лишает компьютер признаков жизни, выдавая кучу заданий, каждое второе из которых требует повторить все предыдущие команды, скажем, по пять раз. Но если стоит блокиратор активных задач, то человек сразу видит, что какая-то программка хочет ему комп подвесить."
"Ты несправедлив. Блокиратор ламеры не устанавливают, а серьёзный человек может и не понять сразу подвоха. Чтобы система пошла вразнос, достаточно разрешения на запуск пары заданий, допустим, замаскированных под обычный запрос на показ картинок, вставленных в файл."
"А вот и нет, блокиратор ставят часто, потому что нормальный пользователь привык, чтобы без его разрешения комп не запускал ничего."
"Постоянные разрешения на запуск слишком замедляют работу. Обычно блокиратор калибруют. Я знаю только одного человека, который требует запроса о показе маленьких слайдов в файле."
"Зато у меня почти никаких катастроф не происходит. Ну что, посмотрел мой файл?"
"Ты – каналья!"
"Ага."
"Негодяй!"
"Именно."
"Это нечестно! Ты установил таймер как раз на то время, когда я сплю! Конечно, если бы я с утра ещё раз запустил жёсткую проверку, то обязательно заметил бы развернувшийся модуль! Ты ведь заранее рассчитал, что с утра мне лень ждать, пока весь диск проверится!"
"Ну, естественно. Но не переживай, там есть ещё второй уровень кода. Всех секретов раскрывать не буду, скину только кусок, прямо сюда."
"Так-так. Обрадуй меня, модуль лежал вчера вечером и смотрел, чем я его проверяю?"
"Какой ты догадливый! А после срабатывания таймера он первым делом, так сказать, зарегистрировался в правоохранительных органах, так что повторная проверка ни к чему бы не привела. В качестве бонуса я планирую наладить выпуск второй версии – вместо таймера триггер ставить. Например, такой, как в четвёртом вирусе."
"Каком «четвёртом»? Мы договаривались, что вирусы только в трёх файлах."
"Да брось, первые два лёгкие, считай их за один."
"Ну и какой же триггер?"
"В этом случае – появление на экране определённой фразы, вот этой: «Уга-чака, уга-чака, уга-уга уга-чака». Если добавить ещё одно слово, то вирус включится и скажет тебе: «Прювет»."
"Какое ещё слово?"
"Да пожалуйста! Уга-чака, уга-чака, уга-уга уга-чака, трям!"
"Ну и что? Ничего не произо
Log interrupted. Noresponse. //
Этот негодяй завалил мне весь экран окошками с надписью «Прювет!», а потом компьютер сказал «Пуфф!» и выключился. После перезагрузки вирус самоуничтожился. Каналья всё-таки наш Анри, честное слово, каналья! К счастью, ещё не создали вирус, который может повредить физические составляющие компьютера. Конечно, об этом часто говорят, а ламеры просто уверены, что вирус всесилен и способен, например, сжечь процессор. Дилетанты. Для чего, спрашивается, предусмотрены тумблеры, которые приходится регулировать вручную при установке нового процессора? Если бы значения напряжения не выбирались индивидуально пользователем для каждого проца, то так бы все и ломали компы. Выставить вместо 3,5 вольт для XD-шного процессора 7, как для GTY – и всё, капут! Хотя сейчас уже и это не проблема: умные люди специально предусматривают, что найдётся неумеха, который даже процессор вставить не в состоянии. Поэтому нормальный проц, изготовленный не на коленке в кустарной мастерской, не расплавится от перенапряжения.
А вообще, по-моему, пусть лучше вирус испортит аппаратное обеспечение, чем уничтожит информацию, хранящуюся в компьютере. Плату можно легко заменить, причём на более совершенную, а вот информацию не восстановишь.
Кто-то скажет: не существует баз, которые нельзя возобновить!.. На это я могу ответить: если у человека нет таких файлов, то либо он ламер, пользующийся компьютером только для развлечений, либо очень осторожен и часто делает архивные копии.
Но нам, кланерам, запрещено копировать архивы. Наши ноуты просто так не включишь, а с физического носителя прочитать легче лёгкого – туда сложный код не поставишь, и умелец в конце концов его расколет. Нам вдолбили за годы учёбы: информация, касающаяся Клана, не должна попадать ни в чьи руки!.. Иногда даже своим товарищам нельзя её показывать.
Никто из соклановцев, кроме Анри, не знает, где я живу. Мы общаемся через Сеть или на нейтральной территории. Ни с кем я не поддерживаю тесных отношений – только в пределах совместной работы, когда требуется помощь. И всё!
Не удивляйся, Митер, и постарайся понять.
Ты всегда считал своим долгом регулярно посещать дружеские тусовки, общие собрания... Скажу тебе честно: если бы здесь оказался ты и постоянно справлялся о состоянии моих дел, о самочувствии, зазывал на праздники, я бы немедленно перевёлся в другое место. Никто не имеет права без спросу стучаться в мою жемчужную раковину. Никто не имеет права лишать меня иллюзии одиночества. И так постоянно приходится помнить, что я – один из байтов гигантской программы, имя которой Клан.
Прогулки с самим собой доставляют удовольствие только когда они не необходимость, когда этого не требуют твои дела. В наше время мало кто понимает их красоту... Есть куча развлекательных мест, есть Сеть, где всегда можно найти друга, поэтому каждый сам выбирает степень своего одиночества. И далеко не всякий может позволить себе такую роскошь – остаться наедине с собой. Видимо, потому что собственное наполнение частенько дурно попахивает.
Ты меня знаешь давно, тебе всё это можно объяснить, так что без обид. Я зову тебя своим другом. И это говорит о многом. Лишь двое людей на всей планете так закодированы в моём сознании: ты и Анри. Две Противоположности... Мне больше не нужен никто другой. Я самодостаточен.
Анри как-то сказал, что мы играем так хорошо лишь потому, что, погружаясь в виртуальность, чувствуем боль, когда в нас попадают – это нам не нравится, вот мы и стараемся быть совершенно неуязвимыми...
Один раз игроки попытались объединиться, но и это им не слишком помогло. Результат тот же. Как могли они надеяться убить бога?!.
Иногда мне интереснее играть с ботами – программами, имитирующими живого человека. Боты почти не промахиваются – человек же может и не попасть. У ботов – мгновенная реакция и доведённые до автоматизма приёмы. У человека – его мозг, позволяющий находить новые способы поражения программы.
Нет, компьютер легко сделать непобедимым. Научите бота никогда не промахиваться, видеть сквозь стены, стратегически верно передвигаться по уровню – и ни один человек его не превзойдёт. Но такие боты отпугнут массового потребителя, поэтому их обычно искусственно ухудшают, вводят процент промахов и ошибок.
Мне нравится безупречность ботов. Бот – самый лучший противник: он умеет проигрывать и не глумится, выигрывая; он всегда вежлив и немногословен... Большинству людей стоит поучиться его благородству во время игры – такого соперника нельзя не уважать; ты готов сражаться с ним раз за разом, оплакивая его гибель, как смерть лучшего друга...
Я проваливаюсь в темноту.
Падение без света и гравитации... Низвержение в бездонный колодец... Крушение бога...
Потом я оказываюсь опять на уровне с несчастнымLinger'omв руках. Этоrespawn– возрождение после уничтожения. Смерть вShaqe'eпохожа на сон, когда летишь в неизвестность и вдруг с криком просыпаешься на собственной кровати...
Но кто же меня мог убить?
Смотрю в таблицу: на уровне появился новый игрок под никомCorax. Это ещё кто? Как он посмел убить бога?
Двадцать секунд – и мы с ненавистным Кораксом встречаемся в одной из комнат. Его скин – забавный улыбающийся толстяк с гладкой лысиной...
Я заметил противника первым, и шотган коротко вздрагивает в руке, посылая огненное облако дроби в Коракса. Нет – в то место, где он был мгновение назад. Мастерским слайдом толстячок ухитряется уйти от поражения. Смертоносные крупинки вонзаются в стену, продолжая жить своей жизнью и негодуя на того, кто так ловко избежал свидания с ними.
Даже не развернувшись как следует; Коракс поднимает шесть стволов своего тяжёлого пулемёта, и, когда я наконец вижу его лицо, пулемёт извергает раскалённых пчёл со скоростью 40 штук в секунду. Огненная плеть хлещет по груди и по плечу, а непослушный шотган перезаряжается слишком медленно. Ноги сами делают прыжок.
Одним махом перескочив через ящик, я посылаю новый заряд дроби. Опять же – туда, где Коракс был мгновение назад... А вот его пулемёт не отпускает меня... Оборвав следующий прыжок, моё тело падает липом на пол, и я снова погружаюсь в живительную тьму, снимающую боль. 0:2.
Ладно. Сейчас поиграем по-настоящему: графику на минимум, кровь, мясо, кости – отключить, детализация – минимум, глубина цвета – минимум. Скорость – на максимум. Всёрадизаветныхframes per second.
Вместо потрясающих каменных плит я теперь вижу одноцветные коричневые квадратики; из пистолета не выскакивают гильзы, а небо сделалось чёрным... Это для чистоты изображения: в монохроме легче заметить врага.
Ещё одна встреча. Улыбка Коракса несколько тускнеет, когда стволы пулемёта начинают вращаться вхолостую, израсходовав весь свинец. Ракета бьёт его в грудь. Никаких брызг крови и ошмётков мяса – толстенькая фигурка отлетает к стене и падает под неё сломанной куклой: детализация смерти отключена. Итак, 1:2.
Подозрение проснулось во мне в следующем раунде; я увидел, как Коракс разделывался с тройкой других игроков – чисто, не получив ни ранения... Две мои ракеты прерывают его подвиги. Пока он возрождается, читаю на своей консоли сообщение: "Uwannaplayraf?OK. U wanna fak avek me? OK, get redi, my litl frend!"(В смысле, сейчас буду играть жёстко, пеняй на себя.)
Следуют три моих смерти подряд... Вкус крови на губах... Из глубин меня всплывает иная сущность, не торопясь берёт в свои руки веление схватки. На Кораксовское"YO!"звучит победное"Massacre"– "В мясо!"... И финальный счёт: 30:17 в мою пользу. А подозрение уже усилилось настолько, что я отправляю Кораксу короткое послание – две плохо срифмованные строчки:
"Walkin' side by side with death,
Devil mocks our every step... "[5]
Ожидание.
На консоли вспыхивает ответ:
"Snow drives back the foot that's slow,
Wolves of Shaqe are howling more!!!"[6]
Именно так– на чистейшем языке, не похожем на уличный жаргон!
Ивдогонку: «Nad glavnoi ploschadyu cherez desyat sekund».
Я добегаю до главной плошали, выхожу на середину закрываю глаза, развожу руки, будто держу над головой огромный шар. Миг – и моё сознание проникает внутрь программы, скачет по Сети, оставляя искрящийся след изменённых байтов. Летать нельзя? Ерунда. Я взмываю вверх, полной грудью вдыхая воздух высоты. А навстречу мне – по воздуху как по земле – идёт светящаяся фигура. Идёт неторопливо, не глядя под ноги, словно тридцать метров пустоты держат лучше каменных ступеней. Идёт так, как умеют холить лишь пророки и Нейроманты. Коракс уже поменял свой скин – теперь предо мною худой человек в кожаном плате, с дорогими чёрными очками в руке: он их снял, чтобы я видел его глаза.
– Привет, Антей, – слова срываются с его губ и падают в пропасть, подхваченные холодным воздухом высот. Я ловлю их легко – одной мыслью. Ведь я же – бог в конце концов.
– И тебе привет, Анри... – Его рукопожатие почему-то напоминает разом чернеющий монитор. – Зачем ты играл пол чужими ником и скином?
– А что – нельзя?
– Ну, я же не менял скин! Раз ты меня узнал, обязан был открыться.
– На фига?
– На века.
– Да ладно тебе, не обижайся... Сыграем ещё раз? – Анри усмехается, хитро щуря глаза.
– Надеешься на реванш?
Вместо ответа он надевает свои очки, и мир вокруг нас меняется. Теперь пол нами другой уровень: готический монастырь с главным зданием, пристройками, башнями, подземельем. Самый сбалансированный и интересный уровень из всех.
– Что ж, Анри... Придётся обыграть тебя ещё раз.I'm serious as a heart attack.Я серьёзен, как инфаркт.
Загрузка.
Первый раунд остался за Анри: 30:29 в его пользу. Третий пролетел просто незаметно, я очнулся лишь при счёте 29:29. Когда играют профессионалы, то и рассказывать практически не о чем. Счастье, что я не пользуюсь мышкой – от нервного напряжения в такие моменты рука дрожит, сбивая прицел.
Я подобрал лучшую броню, загрузился ракетами и безуспешно искал Анри, который бегал где-то по уровню. Я весь на взводе, палец вот-вот сорвётся и надавит на гашетку; всеми чувствами, обострившимися до предела, слежу за окружающей обстановкой, готовый к неожиданной встрече.
Слева за стеной заработал механизм лифта. Я разворачиваюсь и бросаюсь вперед, посылая ракеты в опускающуюся площадку Когда отцветают огненные цветки, понимаю, что там никого нет... Вдруг меня самого бросает через парапет, сыпятся осколки, выбитые из стены ответным залпом Анри... Каналья, он запрыгнул в лифт, чтобы тот сработал, и тут же выпрыгнул, приготовившись встретить меня, прибежавшего на звук, словно зверь на запах крови.
Мы оба замерли. Медленно двигаясь, я выглядываю из-за угла: всё тихо. Думай, Антей, думай, вShaqe'eэто не менее важно, чем в шахматах. Итак, что бы сейчас сделал Анри? Скорее всего спрятался бы у исцеляющих аптечек, которые мне необходимы после его прицельных попаданий. Что ж, значит, надо пройти по второму этажу и взять через окошко зал с аптечками пол прицел.
Наши стили игры полностью противоположны. Анри, как он сам говорит, тупой аркадник, делающий ставку на интуицию, мгновенную реакцию, рефлексы и скорость... Я больше склонен к планированию, бегаю по схеме: взять броню – через двадцать секунд взять ракетницу – через десять секунд поднять аптечку – через десять секунд снова взять броню... И так по кругу... После нескольких этапов меняю схему, чтобы не быть предсказуемым. Обычно при наших встречах я – в лучшей броне, с полным боезапасом, а Анри – с чем придётся. Но шансы, по-моему, почти всегда равны. Более того, при одинаковом вооружении, будучи запертыми в одной комнате, я проиграю Анри 7 поединков из 10 – ведь он играет лучше меня. Но в обычной схватке мои расчеты компенсируют меньшее умение.
...Мы внезапно сталкиваемся на лестнице, ведущей на второй этаж. Неожиданно для обоих. адреналин застилает глаза, белым холодом оседает в мускулах напряжение, а руки двигаются сами, не дожидаясь, пока растерянный мозг очнётся и полает очевидные команды. Затворы ракетниц бешено работают, посылая заряды, а мы стрейфимся, прыгаем, перекатываемся, кружимся волчками... Броня постепенно слетает с меня, срываемая взрывами, а Анри умудряется выживать и без брони – он быстрее..
Мозг, кажется, начинает плавиться и вытекать из ушей. Я уже лениво просчитал, что в конце концов проиграю – но последние пять секунд до смерти изо всех сил старался изменить неумолимые цифры... Чернота заволакивает глаза, звуки пропадают...
Я оказываюсь над монастырём первым, потом появляется Анри.
– Ты проиграл сегодня. Я выиграл две игры из трёх, – язвительно замечает он.
– Зато в трёх играх я набрал 88 фрагов, а ты – только 17.
– Это не имеет значения, важно лишь количество выигранных игр...
Shaqe на сегодня завершён, он становится лишь плоской картинкой на мониторе. Рдеет его логотип – буква S, пронзённая гвоздём. За спиной по моей команде включается аудиосистема, звучит подходящая к случаю песня. Бешеные трели барабанов, скрежет гитар, органная подложка, рычащий голос – именно так, это Tauros – молодая современная группа, играющая в лучших традициях классики. Если долго слушать тяжёлую музыку, то рано или поздно мозг отращивает себе психический аналог двадцатисантиметровой стали, защищающей его от болезненных перегрузок. Тогда самая мощная музыка обретает красоту, непонятную простым людям, и травмирует психику не больше, чем стук капель дождя по другую сторону оконного стекла.
Итак, Митер, ты – свидетель! Этот негодяй играл не в своём скине и не под своим именем – как будто я не могу распознать манеру его игры!
Я тут же связался с Анри, и в Сеть полетели слова. Мы с ним не любим виртуальный чат: когда он включен, нельзя работать в других программах. Лучше старая добрая звуковая связь. Передаю тебе наши точные диалоги – со своими комментариями, конечно.
– Ты, никак, вернулся?
Голос Анри изменился (в новом теле, естественно, другие голосовые связки), но нечто знакомое всё равно пробивается. Какие-то неуловимые интонации, построение фраз позволяют безошибочно угадать Анри.
– Угу.
– Тогда давай, заходи ко мне.
– На фига?
– На века!
– Зачем?
– Я хочу посмотреть на твой новый физический носитель. Митер тут тебе подарок прислал. Заодно притащишь новости и диски. Ты ведь захватил в Клане что-нибудь для меня?
– Может, лучше ты ко мне зайдёшь?
– Тебе до меня ближе, чем мне до тебя.
– А-а... Ну, если так... Через шесть минут я – у твоей двери.
Как и обещал, он был через шесть минут, сжимая в одной руке пузатую бутылку газировки, а во второй – пластиковую коробку с дисками.
Новый его физический носитель сильно отличается от старого. Анри выбрал себе тело приятного, в меру упитанного круглолицего человека, излучающего веселье и доброту. Круглые чёрные глазки лукаво смотрят блестящими маслинами. Гладкую лысину так и хочется протереть тряпочкой.
– Фи! -я не мог сдержать эмоций. – Неужели в Клане не нашлось ничего получше?
– Тебе не нравится? – мигом отреагировал Анри. – Зря. А вот я устал от того, что вокруг все такие красивые и совершенные. Главное ведь– когда внутри человека так же хорошо, как снаружи. Чаше, к сожалению, после разговора с нынешними красавчиками и красавицами – хоть волком вой!
Он бесцеремонно протиснулся в дверь, разулся, вручив мне газировку и диски, снял куртку. Под ней оказалась кожаная жилетка необъятных размеров поверх серого свитера. Потом он отобрал газировку и прошествовал в комнату.
– Так, здесь, как всегда, всё запушено. Выключи солнце.
Нажатие на кнопку – и вместо солнечного света комнату освещает стильная плоская лампа под потолком, а за окном – непроглядная темнота с разноцветными огнями полиса.
Анри бухнул бутылку на стол и провозгласил густым басом:
– Неси стаканы, друг мой, а заодно и немного пассивной протоплазмы, чтобы как следует пожевать. И не жадничай! – Это уже вдогонку. – К тебе пришёл твой самый большой друг, поэтому неси всё!
Когда я вернулся с печеньем, бутербродами и бутылочкой руалы, Анри уже устроился в моём кресле на колесиках перед компьютером, и лазил по жёсткому диску, нахально поедая мою шоколадку, которая, как всегда, лежала рядом с монитором.
– Куда ты запрятал леденцы, негодный человек? Шоколадка здесь, а где конфетки? Или ты изменил своим привычкам? – поинтересовался Анри, не отрываясь от экрана. – О, кстати, вот эту программку я у тебя скачаю!..
– Леденцы ты сожрал в последний свой визит! Пей газировку и рассказывай новости!
– Ну и жадина! Вы только на него посмотрите! Сам ест по три пачки леденцов в неделю, а для друга, для лучшего друга, самого большого друга – жалеет! Зря я вернулся в этот полис... Надо было в другой направление выпросить... – Анри нехотя крутнулся и подкатил в кресле к столу.
– Что нового в Клане?
– Да всё по-старому, – поделился страшной тайной Анри. – Воспитывают малышню, проводят эксперименты, строят заговоры... Скука... Вот – задание тебе привёз. Говорят, в нашем полисе близки к завершению опыты по копированию разума человека в компьютер. Мы подобное делаем давно, для нас это совсем легко, но обычные люди до сих пор оставались в неведении... Представляешь, что будет, если изобретение состоится? – он многозначительно глянул мне в глаза.
– Ничего хорошего, – мрачно откликнулся я.
– Именно. Клан решил, что надо бы избавиться и от изобретения, и от изобретателя.
– Убить?
– Конечно. Какая разница? Ведь обычные люди для нас – лишь NPC. Нам нет до них дела... Лучше, конечно, доставить изобретателя в Клан. Убивать разрешается только при невозможности захвата. Клан хотел бы изучить новую технологию.
Выдавливаю на лице улыбку. NPC – Non-player character – так называют программных ботов, которые призваны создавать ощущение многолюдности в сетевых играх. Они действуют неотличимо от реального человека, и ты никогда не разберёшься, кто же твой противник: человеческий разум или горстка байтов? В настоящей жизни всё проще: есть кланеры и есть NPC. Третьего не дано.
– Итак, Клан решил, что лишь он должен обладать технологией сохранения разума и привилегией дарить бессмертие. Простые смертные недостойны этого...
– Всё так. Даже в наших клиниках, проводящих дорогостоящие операции по имплантированию искусственных органов, никогда и ни за какие деньги не предлагают спасти разум. А какое мнение у тебя по этому поводу? – Анри искоса смотрит на меня.
– Я согласен с Кланом. Людям опасно доверять бессмертие. Мало, что ли, зла они успевают натворить за свою короткую жизнь? Представляю, что начнётся, если они почувствуют вкус вечности.
– Ну и ладно... Никакой конкретной информации пока нет, так что придётся узнавать всё самим. Тут тебе и карты в руки: ты ведь у нас постоянно вращаешься среди элиты полиса, а сложные эксперименты можно проводить, лишь обладая серьёзной экономической базой... Кстати, это задание из всех местных кланеров доверили только нам. Догадываешься почему?
Я усмехнулся, мгновенно напряг и расслабил нужные мышцы, надевая на лицо маску весельчака, и сказал:
– Естественно. Это ещё раз доказывает, насколько высоко в Клане ценят талантливых людей с актёрскими способностями.
Анри тут же подыграл, приняв вид добродушного толстячка, и ответил благостно и густо:
– Да, мой друг, ты прав. Именно в среде Нейромантов воспитываются самые тонкие ценители художников, чьи краски – человеческие чувства!
– Точнее выглядит сравнение с компьютерными шахматами, когда шахматист выступает на поле в роли одной из фигур, а остальные даже не догадываются, что это его воля направляет их действия. И жертвует ими при необходимости.
Мы невольно взглянули на фигурку в углу стеклянного столика, изображающую свернувшуюся змею. Она сплетена их тончайших металлических нитей и потому изгибается, как желает владелец. Хорошая стилизация – любую форму принять может. Символ бесконечности...
Анри откинулся в кресле, взял в руки бутылку руалы.
– Ты хоть знаешь, из чего её делают? – спросил он, рассматривая этикетку.
– Из фруктов и трав. Главным образом из яблок и персиков. Перегоняют по специальной системе, добавляя различные вещества, потом закладывают ароматическую основу, которая определяет и цвет напитка. Наиболее популярны розовый и светло-коричневый оттенки. Пить можно либо в охлаждённом состоянии, либо в нагретом – вкус, конечно, сильно различается, но что-то общее сохраняется всё равно. Иногда делают с газом, но я предпочитаю без. В холодном виде.
– Ладно, наливай.
Мы отлично посидели с Анри пару часов, душевно распивая руалу и разговаривая о последних событиях в Клане. Вспомнили и о тебе, Митер. Я сообщил Анри о том, что произошло нового за время его отсутствия. Потом он ушёл, а я стал исследовать принесённые им диски. Особо тщательно – красный. На нём было пять файлов. Три из них скрывали вирусы. Такова ещё одна наша любимая игра: мы обмениваемся дисками с вирусами и в минимальный срок стараемся обезвредить чужой. Единственное ограничение – нельзя безвозвратно стирать информацию или портить оборудование. Таким образом, мы тестируем свои вирусы, в которые при надобности можно вставить самую серьёзную начинку. Логика проста: если уж Нейромант не смог обезвредить вирус, то его не обезвредит никто.
Итак, мне необходимо определить, в каких файлах спрятан вирус. Очень смешно. Попробуем первый. Ничего не происходит, антивирусная система спит глубоким сном. Запускаю дополнительные модули, устраиваю полное сканирование. Как я и думал, молчание. Ладно, потом разберёмся. Уже пора спать.
Проснувшись, я ещё раз протестировал файлы, нашёл два вируса, но третий будто испарился. К обеду я наконец сдался и связался с Анри. Сбрасываю тебе логи нашего разговора:
//Message log #3221457338J 2.2.47.
"Привет. Доброе утро, Анри."
"Прювет. Как поживают мои вирусы?"
"Два уже не поживают, третий найти не могу."
«.Сдаёшься?»
"Сдаюсь."
"Тогда лови файл, там противоядие. А я твои расколол. Круче всего был тот, что рассчитан на Shaqe. Снимает скриншоты с каждого кадра, то есть до двухсот раз в секунду. В момент забивает диск, и всё начинает тор-р-рмо-зи-и-и-и-ить! А в остальном ты не оригинален: запись в загрузочную область по нажатию любой клавиши уже вышла из моды. Слишком явно лишает компьютер признаков жизни, выдавая кучу заданий, каждое второе из которых требует повторить все предыдущие команды, скажем, по пять раз. Но если стоит блокиратор активных задач, то человек сразу видит, что какая-то программка хочет ему комп подвесить."
"Ты несправедлив. Блокиратор ламеры не устанавливают, а серьёзный человек может и не понять сразу подвоха. Чтобы система пошла вразнос, достаточно разрешения на запуск пары заданий, допустим, замаскированных под обычный запрос на показ картинок, вставленных в файл."
"А вот и нет, блокиратор ставят часто, потому что нормальный пользователь привык, чтобы без его разрешения комп не запускал ничего."
"Постоянные разрешения на запуск слишком замедляют работу. Обычно блокиратор калибруют. Я знаю только одного человека, который требует запроса о показе маленьких слайдов в файле."
"Зато у меня почти никаких катастроф не происходит. Ну что, посмотрел мой файл?"
"Ты – каналья!"
"Ага."
"Негодяй!"
"Именно."
"Это нечестно! Ты установил таймер как раз на то время, когда я сплю! Конечно, если бы я с утра ещё раз запустил жёсткую проверку, то обязательно заметил бы развернувшийся модуль! Ты ведь заранее рассчитал, что с утра мне лень ждать, пока весь диск проверится!"
"Ну, естественно. Но не переживай, там есть ещё второй уровень кода. Всех секретов раскрывать не буду, скину только кусок, прямо сюда."
"Так-так. Обрадуй меня, модуль лежал вчера вечером и смотрел, чем я его проверяю?"
"Какой ты догадливый! А после срабатывания таймера он первым делом, так сказать, зарегистрировался в правоохранительных органах, так что повторная проверка ни к чему бы не привела. В качестве бонуса я планирую наладить выпуск второй версии – вместо таймера триггер ставить. Например, такой, как в четвёртом вирусе."
"Каком «четвёртом»? Мы договаривались, что вирусы только в трёх файлах."
"Да брось, первые два лёгкие, считай их за один."
"Ну и какой же триггер?"
"В этом случае – появление на экране определённой фразы, вот этой: «Уга-чака, уга-чака, уга-уга уга-чака». Если добавить ещё одно слово, то вирус включится и скажет тебе: «Прювет»."
"Какое ещё слово?"
"Да пожалуйста! Уга-чака, уга-чака, уга-уга уга-чака, трям!"
"Ну и что? Ничего не произо
Log interrupted. Noresponse. //
Этот негодяй завалил мне весь экран окошками с надписью «Прювет!», а потом компьютер сказал «Пуфф!» и выключился. После перезагрузки вирус самоуничтожился. Каналья всё-таки наш Анри, честное слово, каналья! К счастью, ещё не создали вирус, который может повредить физические составляющие компьютера. Конечно, об этом часто говорят, а ламеры просто уверены, что вирус всесилен и способен, например, сжечь процессор. Дилетанты. Для чего, спрашивается, предусмотрены тумблеры, которые приходится регулировать вручную при установке нового процессора? Если бы значения напряжения не выбирались индивидуально пользователем для каждого проца, то так бы все и ломали компы. Выставить вместо 3,5 вольт для XD-шного процессора 7, как для GTY – и всё, капут! Хотя сейчас уже и это не проблема: умные люди специально предусматривают, что найдётся неумеха, который даже процессор вставить не в состоянии. Поэтому нормальный проц, изготовленный не на коленке в кустарной мастерской, не расплавится от перенапряжения.
А вообще, по-моему, пусть лучше вирус испортит аппаратное обеспечение, чем уничтожит информацию, хранящуюся в компьютере. Плату можно легко заменить, причём на более совершенную, а вот информацию не восстановишь.
Кто-то скажет: не существует баз, которые нельзя возобновить!.. На это я могу ответить: если у человека нет таких файлов, то либо он ламер, пользующийся компьютером только для развлечений, либо очень осторожен и часто делает архивные копии.
Но нам, кланерам, запрещено копировать архивы. Наши ноуты просто так не включишь, а с физического носителя прочитать легче лёгкого – туда сложный код не поставишь, и умелец в конце концов его расколет. Нам вдолбили за годы учёбы: информация, касающаяся Клана, не должна попадать ни в чьи руки!.. Иногда даже своим товарищам нельзя её показывать.
Никто из соклановцев, кроме Анри, не знает, где я живу. Мы общаемся через Сеть или на нейтральной территории. Ни с кем я не поддерживаю тесных отношений – только в пределах совместной работы, когда требуется помощь. И всё!
Не удивляйся, Митер, и постарайся понять.
Ты всегда считал своим долгом регулярно посещать дружеские тусовки, общие собрания... Скажу тебе честно: если бы здесь оказался ты и постоянно справлялся о состоянии моих дел, о самочувствии, зазывал на праздники, я бы немедленно перевёлся в другое место. Никто не имеет права без спросу стучаться в мою жемчужную раковину. Никто не имеет права лишать меня иллюзии одиночества. И так постоянно приходится помнить, что я – один из байтов гигантской программы, имя которой Клан.
Прогулки с самим собой доставляют удовольствие только когда они не необходимость, когда этого не требуют твои дела. В наше время мало кто понимает их красоту... Есть куча развлекательных мест, есть Сеть, где всегда можно найти друга, поэтому каждый сам выбирает степень своего одиночества. И далеко не всякий может позволить себе такую роскошь – остаться наедине с собой. Видимо, потому что собственное наполнение частенько дурно попахивает.
Ты меня знаешь давно, тебе всё это можно объяснить, так что без обид. Я зову тебя своим другом. И это говорит о многом. Лишь двое людей на всей планете так закодированы в моём сознании: ты и Анри. Две Противоположности... Мне больше не нужен никто другой. Я самодостаточен.