Страница:
Я заказал себе ужин – ведь за заботами совсем забыл об обеде, а утром, проснувшись в 11 часов, сразу отправился на работу, перекусив по дороге в сухомятку чем-то гадким.
Лерой узнал меня и радостно пожал руку.
– Мой друг, хорошо, что ты пришел! Знаешь, я подумал над своей теорией и пришёл к выводу, что она несовершенна. На самом деле это лишь часть огромной истины, которая мне открылась недавно!
Я изобразил заинтересованность на лице и приступил к еде, предоставив ему сколько угодно говорить о его теории. Что у меня хорошо получается – так это быть хорошим слушателем. Правда, сейчас мне было тяжело сосредоточиться, осуществляя напряжённый жевательно-глотательный процесс.
Лерой говорил (а я не спорил):
– Придя к выводу, что все видят цвета и слышат звуки по-разному, я поднялся на следующую ступень познания. Наши чувства несовершенны, они дают нам не ту информацию, которая есть на самом деле – так я считал раньше. Но теперь я уверен в другом: наши чувства дают неправильную – или лучше сказать – неодинаковую информацию мозгу! Каждое существо, в конечном счёте – лишь нечто, обладающее определённым информационным кодом, который наши органы чувств расшифровывают по-разному. Скажем, чувства создают в моей голове образ такого человека, которого я воспринимаю толстым, в то время как другой видит его тонким. Но мы привязываем свои ощущения к общей системе координат – системе усреднения, не обладающей никакими критериями истинности! И, следовательно, остаёмся в неведении относительно действительного облика человека!.. Так, душевнобольные в своём помешательстве иногда склонны воображать себя другими людьми, действующими в другом мире. Например, им кажется, что на них нападают бандиты, а на самом деле это лишь врачи и санитары! Сумасшедшему видится машина, а на самом деле это кровать!.. Это я называю смещением системы координат, так как налицо несоответствие между общепринятым и индивидуальным. У душевнобольных тем самым несовпадение плоскостей видения мира проявляется с очевидностью... И в каждом из нас присутствует своё видение мира. Только у «нормальных» людей совпадают видимые действия и их принятые названия. То есть, например, ты сейчас ешь салат, и я послушно говорю – ты ешь салат, но если б ты видел себя моими глазами, то сказал бы, что на самом деле ешь бульон! Улавливаешь мою мысль?
– Не совсем.
– Понимание придёт потом. Так вот, на самом деле ничего, что ты видишь вокруг, не существует в реальности. Есть лишь некая частица, несущая в себе информацию о предмете, а мы все воспринимаем эту информацию по-разному. Представь себе, кто-то другой видит этот клуб совсем в ином стиле. Смешно, да?..
Я откинулся на спинку дивана и, скрестив руки на груди, смотрел в его глаза. Ты волшебник, Лерой? Или ты до сих пор не вышел из детства и не столкнулся с жестокой реальностью? Откуда ты берёшь эту лёгкость и непредвзятость, эту твою искреннюю радость и заразительный смех?
Наш мир отвратителен, но он не всесилен, пока среди толпы зомбированных существ есть такие ребята, как ты, Лерой...
Этим вечером в клубе я отлично отдохнул. Лерой не расспрашивал меня ни о чём. Он смотрел на меня сквозь клубы ароматного дыма своей сигары взглядом всезнающего румяного бога, благосклонно принимающего моё молчание, – единственную жертву, которая ему угодна. Он будто говорил всем своим видом: не чувствуй себя песчинкой в стеклянной банке среди других песчинок; лучше сравни себя с одиноким человеком, который, выключая свет в своей комнате, всё же видит освещённые окна других квартир. Он знает, что там живут люди, может быть, одинокие, может быть, нет... ему всё равно, ему ничего не нужно в других окнах, кроме света...
На следующий день я не пошёл на работу. Сделал себе выходной. Лишь в магазине на углу купил кое-какие продукты.
Когда я вернулся домой, решив никуда больше не выходить, мне поступил вызов от Конрада Цвегера с просьбой о встрече...
...Он опять спускается сюда по щиколотку в песке. Но улыбка на его лице не такая широкая, как раньше.
– Здравствуй, Нейромант, – говорит он.
– Здравствуй, Оружейник.
– На этот раз я обращаюсь к тебе не из вежливости, а с просьбой.
– Выкладывай.
– Мне мало взломать защитную систему нашего конкурента.
Вот как... И ему тоже не дают покоя конкуренты... Скоро у меня будет висеть на спине табличка: профессиональный взломщик четвёртого класса...
– Говори конкретнее. Я должен знать дело, прежде чем связывать себя обязательствами.
– Мы готовим поставку крупной партии оружия, но чтобы заключить выгодный контракт, нам мало изменить информацию, которой обладает наш заказчик. Я передам тебе данные, которые должны быть в его системе. Возьмёшься?
Я улыбаюсь:
– Всё зависит от того, какова благодарность.
Цвегер снова усмехается:
– Мне нравятся люди, которые в первую очередь думают о том, ради чего они рискуют. Что касается оплаты, я сейчас же перекину на твой компьютер каталог некоторых наших изделий. Можешь набирать на сумму 5000 кредитов. Всё, что пожелаешь. Прощай...
Мой ноут уже принимал пакет информации и каталог: за 5000 кредитов можно приобрести как минимум три достойных ствола, так что оплата была щедрой. Даже слишком щедрой за такое грошовое дело. Выполнить его задание мне так же легко, как ему переслать мне этот каталог.
В каталоге оказались последние наработки Оружейников, разрешённые для экспорта. С техническими характеристиками и кратким описанием, с красочным изображением. Кажется, я смогу подобрать отличную замену своему шотгану.
Взломом я решил заняться сразу. Система была защищённой, но уязвимой – в конце концов она была соединена с Сетью. Я установил программку, отслеживающую её обращения в Сеть, и погрузился в изучение каталога.
Через час, когда я уже выбрал пару неплохих стволов, моя программка подала сигнал, что зарегистрировано обращение к серверу компании. Наладить связь с компьютером ничего не подозревающего служащего, отправляющего корреспонденцию коллегам, было просто.
Защита, однако, превзошла мои ожидания и была очень неплоха. Я активизировал плату и погрузился в её изучение. Через двадцать минут, что для меня считалось чуть ли не верхом медлительности, способ обойти сторожевые сигналы был найден, и я принялся закачивать в чужую систему переданный мне Конрадом пакет информации. Вдруг опять заработала программка, предупреждая о чьём-то вмешательстве в моё подключение, и я снова активизировал свой имплантант, чтобы разобраться на месте...
...Мой сторож просто надрывался, но идентифицировать помеху не мог. Я не знал, сколько человек вошло в Сеть и зачем. Внезапно программка перестала сигналить. Я проверил – она исчезла! Полностью уничтожена! Конечно, случается такое в Сети, но только не у меня.
Я забеспокоился и стал проверять, куда она запропастилась, как вдруг прекратилась перекачка на чужой сервер пакета Оружейника... Это было немыслимо! Я ведь сам отключил защиту!
И тут я проваливаюсь в пустоту... Пытаюсь вернуться из Сети на свой ноут, но первый раз в жизни не могу... Можно, конечно, отключить плату, но тогда, боюсь, я сойду с ума... Вокруг лишь пустота... Абсолютная, глухая пустота...
Не успеваю я испугаться по-настоящему, как в этой пустоте появляются две фигуры, сжимая в руках какие-то горящие голубым жезлы. Не говоря ни слова, один из пришельцев взмахивает своим оружием, целясь в меня. Мои рефлексы позволяют мне избежать удара и откатиться в сторону. Такое повеление изумляет их настолько, что оба они застывают на месте и недоумённо смотрят на меня.
– Господа, что вы здесь делаете? – спрашиваю я, оценивая взглядом расстояние до них и прикидывая в уме, смогу ли я вовремя отпрыгнуть, если они атакуют меня вдвоём.
Мой вопрос удивляет их ещё больше, чем мои телодвижения, но наконец один из них произносит:
– Э... Скажите, а вы человек?
– Со всей уверенностью могу ответить отрицательно.
– Тогда вы – наделённая искусственным интеллектом программа-бот?
Клянусь Великим вирусом, это оскорбление! Как он смеет сравнивать меня с ботами – программками, эмулирующими человека в Сети?
– Я – не бот.
– Тогда кто же вы?
Они уже начинают меня раздражать.
– В конце концов я первый начал задавать вопросы, поэтому сначала вы ответьте. Если забыли, о чём я спрашивал, то напоминаю: что вы здесь делаете?
– Мы охраняем системы этой организации от вторжений типа того, которое произвели вы. Но как вам удалось так легко снять нашу защиту?
– Об этом потом. Как же вы меня распознали?
Я скромно умолчал о том, как нелегко мне было обойти их ловушки.
–Мы не доверяем программам полностью. Потому что такие, как вы, могут их снимать. Нам кажется, что мы знаем, кто вы.
– Как ни странно, я знаю это тоже. Более того, догадываюсь, кто вы, Пауки!
– Значит – Нейромант?
– Точно. Вы не могли бы вернуть мне доступ к моему компьютеру? Я не очень уютно себя здесь чувствую.
– Нет, вы останетесь в нашей власти до тех пор, пока мы не узнаем, зачем вы занимались вредительством в интересах Оружейников. Между прочим, это противоречит договорам, которые заключены между нашими Кланами. У нас достаточно доказательств, чтобы довести дело до трибунала. Уверен, ваш Клан легко пожертвует виновным кланером – ради сохранения союза.
– Ну, насчёт вашей власти можно поспорить. Убить меня вы не в силах. Рано или поздно я найду выход. Что касается моего вмешательства в дела Пауков, могу ответить со всей искренностью, что совершенно ничего не знал о присутствии ваших интересов в этом деле. У меня имеется запись встречи с представителем Клана Оружейников, в которой он предложил мне контракт. В нём не идёт речи о диверсии против Пауков. Я откажусь от этой работы немедленно, если вы докажете, что задеты ваши интересы. Но запись той встречи находится в моём компьютере, так что давайте не будем терять времени!
– Что ж, мы разрешаем доступ. Тем более вам всё равно никуда не скрыться и не избежать расследования.
Я с удовольствием чувствую, что возвращаюсь в систему своего ноута. Тут же отправляю Паукам запись моей встречи с Конрадом. Естественно, целиком. Если она будет обрезана где-либо, её достоверность подвергнут сомнению сразу. И истолкуют этот факт не в мою пользу. Существуют жесткие правила экспертизы по электронным документам, позволяющие с большой точностью определять их истинность...
Пауки проверяют запись и, понятно, не находят в ней ничего, что свидетельствовало бы о моём намерении повредить их Клану. Мы встречаемся снова, чтобы обменяться информацией.
– Теперь, когда ваша невиновность доказана, мы можем говорить, как союзники. В пакете, который вы нам закачивали, находится комплект вирусов высокого класса, а также программы, искажающие данные. Обнаружен также хитрый «жучок». Мы ждали этот пакет и любого, кто попытался бы его установить, готовы были убить на месте. Но мы не в силах справиться в Сети с Нейромантом. По всему видно, что Оружейники готовят против нас крупную диверсию.
– Возможно, они не знали о вашем присутствии в этой организации? – высказываю я вполне оправданное сомнение.
– Да бросьте! То, что с вашей помощью пытались подсунуть нам, не имеет никакого отношения к бизнесу. Контролируемая нами организация никак не связана с поставками оружия. Высокая цена контракта только подтверждает значимость этого дела для Оружейников. Так что, Нейромант, делай выводы сам... Приятно было поговорить. Прощай. На всякий случай – меня зовут Алекс, а моего друга – Клаус.
– Митер.
–Ты – тот новенький Нейромант, который приехал на днях?
– Да.
– Что ж, надеюсь, сработаемся. Изабель говорила о вашем с ней деле. Вы добыли какие-то сведения?
– Я передал всё Элис.
– Отлично. Значит, скоро будет первая Сеть между полисами...
Итак, меня надули. Конрад знал, что пакет направлен против Пауков и что при попытке его передачи курьеру грозит смерть... Кажется, не видать мне новой модели шотгана...
... Он идёт мне навстречу по длинной улице заброшенного города. Хлопают ставни, пугая чёрных птиц. Ветер завывает в подворотнях и швыряет жухлую листву на грязный асфальт... Я – неподвижен. Руки в карманах плаща, ноги на ширине плеч.
Протянутая рука Конрада остаётся без рукопожатия.
– Ты солгал мне.
Он продолжает улыбаться.
– В чём дело, Митер? Тебя не устраивает оплата?
– Меня не устраивает работа. Ты не сказал, что пакет направлен против Пауков. Ваш Клан с ними воюет, а мы – союзны и вам, и им. Поэтому придерживаемся нейтралитета в вашей войне.
Конрад кривится и пожимает плечами:
– Какая разница ? Мы бы могли это сделать и без тебя. Просто – экономия времени.
– Иногда время – это всё... Извини, Конрад, но я вынужден отказать тебе. Иначе Пауки подадут жалобу в мой Клан, и меня просто убьют.
– Жаль, очень жаль... Надеюсь, ты не держишь на меня зла?
– Конечно, нет. Это всего лишь работа.
– Ну ладно, обращусь к тебе в другой раз, когда дело не будет касаться Пауков.
– Вот тогда и поговорим, а сейчас – протай...
Значит, Оружейники тоже копают яму под Пауков... Кто же готовит главный удар? Оружейники или Бионы?..
Я встал из-за стола, подошёл к окну и выключил свет. Моё отражение немедленно растворилось в тёмном стекле, в разноцветных огнях полиса...
Где-то далеко сидит сейчас, наверно, мой друг Антей и, как всегда, коротает вечер за шахматной партией со своим ноутом. Легко могу себе это представить: по экрану фигуры снуют туда-сюда, подвластные воле и мысли игроков. Антей откинулся на спинку стула – он размышляет, просчитывая в уме ближайшие десять ходов. В его руке – стакан с чистой минеральной водой. На столе – свежеоткрытая пачка леденцов... Бесконечные поединки с искусственным интеллектом, который заведомо сильнее: Антей любит серьёзных противников – так интереснее, так ближе к жизни... Бесконечная схватка, в которой невозможно победить! Можно лишь проиграть с честью или свести партию к ничьей...
А в другом полисе – мой друг Анри. Он не включает в комнате лампу, единственный источник света в ней – матрица монитора. Он разговаривает с виртуальным существом, живущим в его ноуте, попутно роясь в файлах... Или рисует графику... Или сидит в Сети – в одном из игровых миров... Вдруг ему приходит на ум мысль, что неплохо бы и подкрепиться. Он встаёт, берёт из холодильника компоненты, в соединении образующие бутерброд, потом снова садится за компьютер... Бесконечные диалоги с тем, кого нет в реальной жизни, с горсткой собранных по его прихоти мегабайт... Или бесконечные линии, змеями сплетающиеся на экране...
Обычным людям никогда не понять нашей привычки проводить столько времени за экраном компьютера. Нам самим она непонятна... Может быть, там, за экраном, мы ищем смысл жизни и смерти, никогда не находя его? «Мы утратили невинность незнания, но не смогли достичь ни отказа от познания, ни счастья познания. Мы врываемся в те сферы ощущения, где наконец теряем чувство своей внутренней дисгармонии, где находим избавление от своего неясного, беспокойного отношения к образу мира» – так говорил нам в Клане наш старый учитель...
Я включил свет, и моё отражение молчаливо взглянуло мне в глаза. Я подмигнул ему и вернулся к компьютеру.
Полтора часа в автобусе и подземке, пятнадцать минут прогулки пешком – и я на месте. Район был такого же класса, как и мой – не самый шикарный, но и не из трущоб, где живут бедняки, преступники, наркоманы и прочие отбросы общества. Неплохой район.
Михаил в свободном белом халате и с бокалом пурпурного вина в руке открыл мне дверь. В его трёхкомнатной квартире собралось непривычно много людей. Здесь были все Нейроманты полиса – Ната, Риен, Андариан, Ангус, ещё человека три, которых я не знал.
Меня сразу поразила непонятная весёлость Михаила, которая не объяснялась вином – воины не пьянеют, алкоголь растворяется в их крови без следа.
– Сегодня какой-то праздник? – спросил я, здороваясь с собравшимися.
Никто не ответил мне, опуская и пряча глаза, лишь Михаил улыбнулся и сказал спокойным голосом:
– Сегодня праздник моей смерти.
Наступила тишина. Я повернулся к нему, пытаясь проникнуть в тайну его серо-стальных глаз.
– Я должен тебе кое-что объяснить, – сказал Михаил, ставя хрустальный бокал на стол. – Когда мы с тобой выполняли последнее задание, то, если ты помнишь, эта тварь достала-таки меня зубами. Я посчитал раны пустяковыми и не стал их обрабатывать сильными средствами. Зря. Как оказалось, её слюна была отравленной, смертельно опасной. Раны почернели, начали гноиться... Теперь любые средства бессильны. Я буквально чувствую, как яд овладевает моим телом... Скоро он убьёт меня. Боль сильна, но я могу пока терпеть...
Действительно, ничем – ни движениями рук, ни мимикой, ни глазами – он не показывал, чего стоит его весёлость.
– ...Не хочу умереть на кровати – один на один с ядом, парализующим мои мускулы и волю, содрогаясь в агонии... И потому сегодня мы празднуем мою смерть. В полночь я уйду. И пусть прощание со мной не напоминает похороны. Веселее, друзья, ведь смерть Нейроманта – ещё не конец!..
Значит, он решил покончить с жизнью до того, как это сделает яд – чтобы никто не видел его слабости и боли. Для этого надо лишь дать нужную команду плате-имплантанту. Но только по-настоящему волевой человек способен заставить плату выполнить приказ.
19:34 на моих часах. Михаил будет жить ещё 4 часа и 26 минут.
Мы смеялись, говорили, пили вино, стараясь не вспоминать о неотвратимо приближающейся полночи. Но никто не властен выключить время...
В 23:57 Михаил встал из-за стола, оборвав на полуслове весёлую историю, которую рассказывал.
– Контейнер готов? – спросил он.
Риен, сумрачно покусывая нижнюю губу, ответил ему:
– Он ждёт в соседней комнате.
– Отлично, -сказал Михаил и допил вино. – Яд продолжает действовать... Надеюсь, в Клане, куда отправится тело, сумеют найти противоядие и скажут точно, кому я обязан смертью...
Михаил по очереди коротко попрощался со всеми. Его рука буквально пылала огнём. Он подошёл к окну и открыл его, впуская холод ночи и гул далёких машин. Оперся о подоконник, глубоко вдохнул ночной воздух.
– Я не прощаюсь, потому что мы ещё увидимся... – сказал, не оборачиваясь, Михаил.
23:59. Осталась последняя минута. Воин стоял спиной к нам, и мы не видели его лица. Может быть он хотел, чтобы мы запомнили его спокойным, весёлым и уверенным в себе... 47 секунд... 48...49... 50...
Не было в моей жизни ничего ужаснее этих мгновений ожидания...
56...57...58... 59...
Тело Михаила вытянулось и медленно начало клониться к полу – как кукла, которую выпустил из рук ребёнок. Риен и Ангус подхватили его и отнесли в соседнюю комнату. Там Ангус присоединил к имплантанту Михаила маленькую коробочку, дождался зелёного света лампочки, нажал на кнопку и мягко достал плату, испачканную чем-то серо-красно-белесым. Затем он поместил её в специальный футляр так, что коробочка с лампочкой стала крышкой. Печально и торжественно он протянул всё это мне:
– Возьми, он просил отдать плату именно тебе. С ближайшим курьером отправишь в Клан.
– Хорошо.
Я положил имплантант в свой карман. Ангус кивнул и поднял тело Михаила. Вместе с Риеном они положили его в длинный серебристый контейнер и захлопнули матовую полупрозрачную крышку. Риен щёлкнул клавишами пульта управления, и раздалось шипение – контейнер выкачивал воздух и замораживал тело, чтобы оно в сохранности дошло до лаборатории Клана.
Никто не произнёс ни слова. Ни во время включения криоконтейнера, ни после...
...И всё меньше в ладонях песка...
...Михаил стоит посередине серой комнаты, которая представляет собой куб три на три метра. Он разглядывает свои руки, сжимает и разжимает пальцы. На мою материализацию он реагирует не сразу, наконец, поворачивается. С каждым мгновением его движения становятся всё более уверенными.
– Итак, – говорит он, пожимая мне руку, – вот мы и встретились. Теперь, значит, я до самого возрождения буду обитать в этой серой комнате?
– Ты можешь изменить её, как угодно. Просто представь себе место, где ты бы хотел находиться.
Перед нами начинают мелькать различные картины: одни сменяются другими, которые растворяются в третьих. Наконец Михаил останавливает выбор на копии своей квартиры и говорит:
– Никак не могу поверить, что это виртуальность. Всё выглядит слишком реально. Это совсем не то, что наблюдаешь по монитору или через шлем.
– Мы, адепты, каждый раз видим всё так.
– Как же вы отличаете реальность от виртуальности?
– От напряжения некоторые сходят с ума и теряют чувство реальности. Но в основном мы все как-то приспосабливаемся. Это сродни обычному человеческому инстинкту, подсказывающему, в какой стороне земля. Землю ощущают, благодаря притяжению. Вот и реальность, видимо, тоже обладает своим притяжением.
– Понятно... А сколько времени осталось до приезда твоего курьера? Страсть как не терпится получить новое тело!
– Дня через четыре он будет. Ты первый раз меняешь физическую оболочку?
– Да. Не знаешь, как это происходит?
– Знаю, нам рассказывали. Твою плату вживят в чью-нибудь голову. Перед операцией мозг объекта полностью очистят от информации, так что все мысли и чувства будут только твоими. Это похоже на перенос жёсткого диска из одного компьютера в другой. Необходима лишь небольшая подстройка к новому оборудованию.
– А в чью голову меня вживят? Какого-нибудь мальчика?
– Кажется, ты можешь выбрать носитель и его возраст. Конечно, в любом случае это будет не кланер, а человек извне. Ты вправе подобрать себе внешность, потом хирурги подправят её немного, чтобы она чуть походила на тебя прежнего. Советую выбирать тело лет 14. Больше времени будет на совершенствование навыков и привыкание к новому физическому носителю.
– Снова быть подростком? Нет, спасибо.
– Как знаешь.
– Постой, а остальные имплантанты? В спинной мозг?.. Для ускорения нервного импульса?.. Их вставят до платы?
– К сожалению, они подключаются только к готовой плате.
– Дьявол! Это же адская боль!.. Ну, да ладно. Никто и не обещал, что вернуться с того света будет легко.
– Кстати, что чувствуешь в момент смерти?
– Как тебе сказать... Просто наваливается пустота. А через мгновение я очнулся здесь, в твоём ноуте. Ощущение – как при гибели в компьютерной игре. Правда, сначала угнетает полная невозможность шевельнуть хоть чем-нибудь. А в остальном – ничего особенного...
Через четыре дня приехал курьер, и я передал ему плату-имплантант – эту маленькую чёрную коробочку, в которой хранился весь Михаил – с его мыслями, чувствами, памятью и рефлексами.
Несколько дней после этого я хандрил. Сидел перед ноутом, дочитал Гуттена, написал несколько новых программ, съел три пачки орехов... С работы мистер Уоренс отправлял мне задания через Сеть. Я их выполнял и отсылал результаты на следующий день тем же способом... Один раз я выполз из дома в знакомый клуб, чтобы отобедать и отвести душу с Лероем. Но философа там не оказалось, и я только расстроился ещё больше.
...Она встречает меня в той же комнате с высокими окнами, где я говорил с Риеном, когда только приехал в Сентополис. Выглядит безупречно, как всегда, но кто знает, что у неё на душе?
– Митер! Я буду говорить, а ты не перебивай. Сегодня на нас было совершено нападение. Клаус и Элис мертвы. Бионы разорвали их на куски. Они хотели захватить или уничтожить оборудование, которое мы собирались использовать для постройки Сети между полисами. Алекса, думаю, взяли в плен, потому что тела его мы не нашли. Я еле ушла от погони. На вашу Нату, похоже, напали тоже на работе. Не знаю, что с ней... Её компьютер молчит... Срочно уходи! Они могут прийти и к тебе в любую минуту!.. Кажется, решили уничтожить всех, кто связан с нашей операцией... Всё, прощай! Поспеши!..
Лерой узнал меня и радостно пожал руку.
– Мой друг, хорошо, что ты пришел! Знаешь, я подумал над своей теорией и пришёл к выводу, что она несовершенна. На самом деле это лишь часть огромной истины, которая мне открылась недавно!
Я изобразил заинтересованность на лице и приступил к еде, предоставив ему сколько угодно говорить о его теории. Что у меня хорошо получается – так это быть хорошим слушателем. Правда, сейчас мне было тяжело сосредоточиться, осуществляя напряжённый жевательно-глотательный процесс.
Лерой говорил (а я не спорил):
– Придя к выводу, что все видят цвета и слышат звуки по-разному, я поднялся на следующую ступень познания. Наши чувства несовершенны, они дают нам не ту информацию, которая есть на самом деле – так я считал раньше. Но теперь я уверен в другом: наши чувства дают неправильную – или лучше сказать – неодинаковую информацию мозгу! Каждое существо, в конечном счёте – лишь нечто, обладающее определённым информационным кодом, который наши органы чувств расшифровывают по-разному. Скажем, чувства создают в моей голове образ такого человека, которого я воспринимаю толстым, в то время как другой видит его тонким. Но мы привязываем свои ощущения к общей системе координат – системе усреднения, не обладающей никакими критериями истинности! И, следовательно, остаёмся в неведении относительно действительного облика человека!.. Так, душевнобольные в своём помешательстве иногда склонны воображать себя другими людьми, действующими в другом мире. Например, им кажется, что на них нападают бандиты, а на самом деле это лишь врачи и санитары! Сумасшедшему видится машина, а на самом деле это кровать!.. Это я называю смещением системы координат, так как налицо несоответствие между общепринятым и индивидуальным. У душевнобольных тем самым несовпадение плоскостей видения мира проявляется с очевидностью... И в каждом из нас присутствует своё видение мира. Только у «нормальных» людей совпадают видимые действия и их принятые названия. То есть, например, ты сейчас ешь салат, и я послушно говорю – ты ешь салат, но если б ты видел себя моими глазами, то сказал бы, что на самом деле ешь бульон! Улавливаешь мою мысль?
– Не совсем.
– Понимание придёт потом. Так вот, на самом деле ничего, что ты видишь вокруг, не существует в реальности. Есть лишь некая частица, несущая в себе информацию о предмете, а мы все воспринимаем эту информацию по-разному. Представь себе, кто-то другой видит этот клуб совсем в ином стиле. Смешно, да?..
Я откинулся на спинку дивана и, скрестив руки на груди, смотрел в его глаза. Ты волшебник, Лерой? Или ты до сих пор не вышел из детства и не столкнулся с жестокой реальностью? Откуда ты берёшь эту лёгкость и непредвзятость, эту твою искреннюю радость и заразительный смех?
Наш мир отвратителен, но он не всесилен, пока среди толпы зомбированных существ есть такие ребята, как ты, Лерой...
Этим вечером в клубе я отлично отдохнул. Лерой не расспрашивал меня ни о чём. Он смотрел на меня сквозь клубы ароматного дыма своей сигары взглядом всезнающего румяного бога, благосклонно принимающего моё молчание, – единственную жертву, которая ему угодна. Он будто говорил всем своим видом: не чувствуй себя песчинкой в стеклянной банке среди других песчинок; лучше сравни себя с одиноким человеком, который, выключая свет в своей комнате, всё же видит освещённые окна других квартир. Он знает, что там живут люди, может быть, одинокие, может быть, нет... ему всё равно, ему ничего не нужно в других окнах, кроме света...
На следующий день я не пошёл на работу. Сделал себе выходной. Лишь в магазине на углу купил кое-какие продукты.
Когда я вернулся домой, решив никуда больше не выходить, мне поступил вызов от Конрада Цвегера с просьбой о встрече...
...Он опять спускается сюда по щиколотку в песке. Но улыбка на его лице не такая широкая, как раньше.
– Здравствуй, Нейромант, – говорит он.
– Здравствуй, Оружейник.
– На этот раз я обращаюсь к тебе не из вежливости, а с просьбой.
– Выкладывай.
– Мне мало взломать защитную систему нашего конкурента.
Вот как... И ему тоже не дают покоя конкуренты... Скоро у меня будет висеть на спине табличка: профессиональный взломщик четвёртого класса...
– Говори конкретнее. Я должен знать дело, прежде чем связывать себя обязательствами.
– Мы готовим поставку крупной партии оружия, но чтобы заключить выгодный контракт, нам мало изменить информацию, которой обладает наш заказчик. Я передам тебе данные, которые должны быть в его системе. Возьмёшься?
Я улыбаюсь:
– Всё зависит от того, какова благодарность.
Цвегер снова усмехается:
– Мне нравятся люди, которые в первую очередь думают о том, ради чего они рискуют. Что касается оплаты, я сейчас же перекину на твой компьютер каталог некоторых наших изделий. Можешь набирать на сумму 5000 кредитов. Всё, что пожелаешь. Прощай...
Мой ноут уже принимал пакет информации и каталог: за 5000 кредитов можно приобрести как минимум три достойных ствола, так что оплата была щедрой. Даже слишком щедрой за такое грошовое дело. Выполнить его задание мне так же легко, как ему переслать мне этот каталог.
В каталоге оказались последние наработки Оружейников, разрешённые для экспорта. С техническими характеристиками и кратким описанием, с красочным изображением. Кажется, я смогу подобрать отличную замену своему шотгану.
Взломом я решил заняться сразу. Система была защищённой, но уязвимой – в конце концов она была соединена с Сетью. Я установил программку, отслеживающую её обращения в Сеть, и погрузился в изучение каталога.
Через час, когда я уже выбрал пару неплохих стволов, моя программка подала сигнал, что зарегистрировано обращение к серверу компании. Наладить связь с компьютером ничего не подозревающего служащего, отправляющего корреспонденцию коллегам, было просто.
Защита, однако, превзошла мои ожидания и была очень неплоха. Я активизировал плату и погрузился в её изучение. Через двадцать минут, что для меня считалось чуть ли не верхом медлительности, способ обойти сторожевые сигналы был найден, и я принялся закачивать в чужую систему переданный мне Конрадом пакет информации. Вдруг опять заработала программка, предупреждая о чьём-то вмешательстве в моё подключение, и я снова активизировал свой имплантант, чтобы разобраться на месте...
...Мой сторож просто надрывался, но идентифицировать помеху не мог. Я не знал, сколько человек вошло в Сеть и зачем. Внезапно программка перестала сигналить. Я проверил – она исчезла! Полностью уничтожена! Конечно, случается такое в Сети, но только не у меня.
Я забеспокоился и стал проверять, куда она запропастилась, как вдруг прекратилась перекачка на чужой сервер пакета Оружейника... Это было немыслимо! Я ведь сам отключил защиту!
И тут я проваливаюсь в пустоту... Пытаюсь вернуться из Сети на свой ноут, но первый раз в жизни не могу... Можно, конечно, отключить плату, но тогда, боюсь, я сойду с ума... Вокруг лишь пустота... Абсолютная, глухая пустота...
Не успеваю я испугаться по-настоящему, как в этой пустоте появляются две фигуры, сжимая в руках какие-то горящие голубым жезлы. Не говоря ни слова, один из пришельцев взмахивает своим оружием, целясь в меня. Мои рефлексы позволяют мне избежать удара и откатиться в сторону. Такое повеление изумляет их настолько, что оба они застывают на месте и недоумённо смотрят на меня.
– Господа, что вы здесь делаете? – спрашиваю я, оценивая взглядом расстояние до них и прикидывая в уме, смогу ли я вовремя отпрыгнуть, если они атакуют меня вдвоём.
Мой вопрос удивляет их ещё больше, чем мои телодвижения, но наконец один из них произносит:
– Э... Скажите, а вы человек?
– Со всей уверенностью могу ответить отрицательно.
– Тогда вы – наделённая искусственным интеллектом программа-бот?
Клянусь Великим вирусом, это оскорбление! Как он смеет сравнивать меня с ботами – программками, эмулирующими человека в Сети?
– Я – не бот.
– Тогда кто же вы?
Они уже начинают меня раздражать.
– В конце концов я первый начал задавать вопросы, поэтому сначала вы ответьте. Если забыли, о чём я спрашивал, то напоминаю: что вы здесь делаете?
– Мы охраняем системы этой организации от вторжений типа того, которое произвели вы. Но как вам удалось так легко снять нашу защиту?
– Об этом потом. Как же вы меня распознали?
Я скромно умолчал о том, как нелегко мне было обойти их ловушки.
–Мы не доверяем программам полностью. Потому что такие, как вы, могут их снимать. Нам кажется, что мы знаем, кто вы.
– Как ни странно, я знаю это тоже. Более того, догадываюсь, кто вы, Пауки!
– Значит – Нейромант?
– Точно. Вы не могли бы вернуть мне доступ к моему компьютеру? Я не очень уютно себя здесь чувствую.
– Нет, вы останетесь в нашей власти до тех пор, пока мы не узнаем, зачем вы занимались вредительством в интересах Оружейников. Между прочим, это противоречит договорам, которые заключены между нашими Кланами. У нас достаточно доказательств, чтобы довести дело до трибунала. Уверен, ваш Клан легко пожертвует виновным кланером – ради сохранения союза.
– Ну, насчёт вашей власти можно поспорить. Убить меня вы не в силах. Рано или поздно я найду выход. Что касается моего вмешательства в дела Пауков, могу ответить со всей искренностью, что совершенно ничего не знал о присутствии ваших интересов в этом деле. У меня имеется запись встречи с представителем Клана Оружейников, в которой он предложил мне контракт. В нём не идёт речи о диверсии против Пауков. Я откажусь от этой работы немедленно, если вы докажете, что задеты ваши интересы. Но запись той встречи находится в моём компьютере, так что давайте не будем терять времени!
– Что ж, мы разрешаем доступ. Тем более вам всё равно никуда не скрыться и не избежать расследования.
Я с удовольствием чувствую, что возвращаюсь в систему своего ноута. Тут же отправляю Паукам запись моей встречи с Конрадом. Естественно, целиком. Если она будет обрезана где-либо, её достоверность подвергнут сомнению сразу. И истолкуют этот факт не в мою пользу. Существуют жесткие правила экспертизы по электронным документам, позволяющие с большой точностью определять их истинность...
Пауки проверяют запись и, понятно, не находят в ней ничего, что свидетельствовало бы о моём намерении повредить их Клану. Мы встречаемся снова, чтобы обменяться информацией.
– Теперь, когда ваша невиновность доказана, мы можем говорить, как союзники. В пакете, который вы нам закачивали, находится комплект вирусов высокого класса, а также программы, искажающие данные. Обнаружен также хитрый «жучок». Мы ждали этот пакет и любого, кто попытался бы его установить, готовы были убить на месте. Но мы не в силах справиться в Сети с Нейромантом. По всему видно, что Оружейники готовят против нас крупную диверсию.
– Возможно, они не знали о вашем присутствии в этой организации? – высказываю я вполне оправданное сомнение.
– Да бросьте! То, что с вашей помощью пытались подсунуть нам, не имеет никакого отношения к бизнесу. Контролируемая нами организация никак не связана с поставками оружия. Высокая цена контракта только подтверждает значимость этого дела для Оружейников. Так что, Нейромант, делай выводы сам... Приятно было поговорить. Прощай. На всякий случай – меня зовут Алекс, а моего друга – Клаус.
– Митер.
–Ты – тот новенький Нейромант, который приехал на днях?
– Да.
– Что ж, надеюсь, сработаемся. Изабель говорила о вашем с ней деле. Вы добыли какие-то сведения?
– Я передал всё Элис.
– Отлично. Значит, скоро будет первая Сеть между полисами...
Итак, меня надули. Конрад знал, что пакет направлен против Пауков и что при попытке его передачи курьеру грозит смерть... Кажется, не видать мне новой модели шотгана...
... Он идёт мне навстречу по длинной улице заброшенного города. Хлопают ставни, пугая чёрных птиц. Ветер завывает в подворотнях и швыряет жухлую листву на грязный асфальт... Я – неподвижен. Руки в карманах плаща, ноги на ширине плеч.
Протянутая рука Конрада остаётся без рукопожатия.
– Ты солгал мне.
Он продолжает улыбаться.
– В чём дело, Митер? Тебя не устраивает оплата?
– Меня не устраивает работа. Ты не сказал, что пакет направлен против Пауков. Ваш Клан с ними воюет, а мы – союзны и вам, и им. Поэтому придерживаемся нейтралитета в вашей войне.
Конрад кривится и пожимает плечами:
– Какая разница ? Мы бы могли это сделать и без тебя. Просто – экономия времени.
– Иногда время – это всё... Извини, Конрад, но я вынужден отказать тебе. Иначе Пауки подадут жалобу в мой Клан, и меня просто убьют.
– Жаль, очень жаль... Надеюсь, ты не держишь на меня зла?
– Конечно, нет. Это всего лишь работа.
– Ну ладно, обращусь к тебе в другой раз, когда дело не будет касаться Пауков.
– Вот тогда и поговорим, а сейчас – протай...
Значит, Оружейники тоже копают яму под Пауков... Кто же готовит главный удар? Оружейники или Бионы?..
Я встал из-за стола, подошёл к окну и выключил свет. Моё отражение немедленно растворилось в тёмном стекле, в разноцветных огнях полиса...
Где-то далеко сидит сейчас, наверно, мой друг Антей и, как всегда, коротает вечер за шахматной партией со своим ноутом. Легко могу себе это представить: по экрану фигуры снуют туда-сюда, подвластные воле и мысли игроков. Антей откинулся на спинку стула – он размышляет, просчитывая в уме ближайшие десять ходов. В его руке – стакан с чистой минеральной водой. На столе – свежеоткрытая пачка леденцов... Бесконечные поединки с искусственным интеллектом, который заведомо сильнее: Антей любит серьёзных противников – так интереснее, так ближе к жизни... Бесконечная схватка, в которой невозможно победить! Можно лишь проиграть с честью или свести партию к ничьей...
А в другом полисе – мой друг Анри. Он не включает в комнате лампу, единственный источник света в ней – матрица монитора. Он разговаривает с виртуальным существом, живущим в его ноуте, попутно роясь в файлах... Или рисует графику... Или сидит в Сети – в одном из игровых миров... Вдруг ему приходит на ум мысль, что неплохо бы и подкрепиться. Он встаёт, берёт из холодильника компоненты, в соединении образующие бутерброд, потом снова садится за компьютер... Бесконечные диалоги с тем, кого нет в реальной жизни, с горсткой собранных по его прихоти мегабайт... Или бесконечные линии, змеями сплетающиеся на экране...
Обычным людям никогда не понять нашей привычки проводить столько времени за экраном компьютера. Нам самим она непонятна... Может быть, там, за экраном, мы ищем смысл жизни и смерти, никогда не находя его? «Мы утратили невинность незнания, но не смогли достичь ни отказа от познания, ни счастья познания. Мы врываемся в те сферы ощущения, где наконец теряем чувство своей внутренней дисгармонии, где находим избавление от своего неясного, беспокойного отношения к образу мира» – так говорил нам в Клане наш старый учитель...
Я включил свет, и моё отражение молчаливо взглянуло мне в глаза. Я подмигнул ему и вернулся к компьютеру.
* * *
Вечером следующего дня я получил послание от Михаила. Не приглашение в чат, не видеописьмо, а просто несколько строчек с просьбой прийти к нему. Я переписал адрес в свою записную книжку и отправился в путь.Полтора часа в автобусе и подземке, пятнадцать минут прогулки пешком – и я на месте. Район был такого же класса, как и мой – не самый шикарный, но и не из трущоб, где живут бедняки, преступники, наркоманы и прочие отбросы общества. Неплохой район.
Михаил в свободном белом халате и с бокалом пурпурного вина в руке открыл мне дверь. В его трёхкомнатной квартире собралось непривычно много людей. Здесь были все Нейроманты полиса – Ната, Риен, Андариан, Ангус, ещё человека три, которых я не знал.
Меня сразу поразила непонятная весёлость Михаила, которая не объяснялась вином – воины не пьянеют, алкоголь растворяется в их крови без следа.
– Сегодня какой-то праздник? – спросил я, здороваясь с собравшимися.
Никто не ответил мне, опуская и пряча глаза, лишь Михаил улыбнулся и сказал спокойным голосом:
– Сегодня праздник моей смерти.
Наступила тишина. Я повернулся к нему, пытаясь проникнуть в тайну его серо-стальных глаз.
– Я должен тебе кое-что объяснить, – сказал Михаил, ставя хрустальный бокал на стол. – Когда мы с тобой выполняли последнее задание, то, если ты помнишь, эта тварь достала-таки меня зубами. Я посчитал раны пустяковыми и не стал их обрабатывать сильными средствами. Зря. Как оказалось, её слюна была отравленной, смертельно опасной. Раны почернели, начали гноиться... Теперь любые средства бессильны. Я буквально чувствую, как яд овладевает моим телом... Скоро он убьёт меня. Боль сильна, но я могу пока терпеть...
Действительно, ничем – ни движениями рук, ни мимикой, ни глазами – он не показывал, чего стоит его весёлость.
– ...Не хочу умереть на кровати – один на один с ядом, парализующим мои мускулы и волю, содрогаясь в агонии... И потому сегодня мы празднуем мою смерть. В полночь я уйду. И пусть прощание со мной не напоминает похороны. Веселее, друзья, ведь смерть Нейроманта – ещё не конец!..
Значит, он решил покончить с жизнью до того, как это сделает яд – чтобы никто не видел его слабости и боли. Для этого надо лишь дать нужную команду плате-имплантанту. Но только по-настоящему волевой человек способен заставить плату выполнить приказ.
19:34 на моих часах. Михаил будет жить ещё 4 часа и 26 минут.
Мы смеялись, говорили, пили вино, стараясь не вспоминать о неотвратимо приближающейся полночи. Но никто не властен выключить время...
В 23:57 Михаил встал из-за стола, оборвав на полуслове весёлую историю, которую рассказывал.
– Контейнер готов? – спросил он.
Риен, сумрачно покусывая нижнюю губу, ответил ему:
– Он ждёт в соседней комнате.
– Отлично, -сказал Михаил и допил вино. – Яд продолжает действовать... Надеюсь, в Клане, куда отправится тело, сумеют найти противоядие и скажут точно, кому я обязан смертью...
Михаил по очереди коротко попрощался со всеми. Его рука буквально пылала огнём. Он подошёл к окну и открыл его, впуская холод ночи и гул далёких машин. Оперся о подоконник, глубоко вдохнул ночной воздух.
– Я не прощаюсь, потому что мы ещё увидимся... – сказал, не оборачиваясь, Михаил.
23:59. Осталась последняя минута. Воин стоял спиной к нам, и мы не видели его лица. Может быть он хотел, чтобы мы запомнили его спокойным, весёлым и уверенным в себе... 47 секунд... 48...49... 50...
Не было в моей жизни ничего ужаснее этих мгновений ожидания...
56...57...58... 59...
Тело Михаила вытянулось и медленно начало клониться к полу – как кукла, которую выпустил из рук ребёнок. Риен и Ангус подхватили его и отнесли в соседнюю комнату. Там Ангус присоединил к имплантанту Михаила маленькую коробочку, дождался зелёного света лампочки, нажал на кнопку и мягко достал плату, испачканную чем-то серо-красно-белесым. Затем он поместил её в специальный футляр так, что коробочка с лампочкой стала крышкой. Печально и торжественно он протянул всё это мне:
– Возьми, он просил отдать плату именно тебе. С ближайшим курьером отправишь в Клан.
– Хорошо.
Я положил имплантант в свой карман. Ангус кивнул и поднял тело Михаила. Вместе с Риеном они положили его в длинный серебристый контейнер и захлопнули матовую полупрозрачную крышку. Риен щёлкнул клавишами пульта управления, и раздалось шипение – контейнер выкачивал воздух и замораживал тело, чтобы оно в сохранности дошло до лаборатории Клана.
Никто не произнёс ни слова. Ни во время включения криоконтейнера, ни после...
...И всё меньше в ладонях песка...
* * *
Придя домой, я открыл коробочку и промыл плату водой. Потом включил ноут и отковырнул заглушку с того разъёма, которым надеялся никогда не воспользоваться. Он был сделан именно для такого случая. Плата мягко вошла в него. Я запустил специальную программу. Сначала появилась сетка. Скоро она из плоской сделалась объёмной, обозначились выпуклости черепной коробки, потом вырисовались глаза, нос, рот, под конец изображение наполнилось цветом, и в выступившем лице можно было узнать Михаила. Я соединился с ноутом через свой имплантант и вошёл в программу......Михаил стоит посередине серой комнаты, которая представляет собой куб три на три метра. Он разглядывает свои руки, сжимает и разжимает пальцы. На мою материализацию он реагирует не сразу, наконец, поворачивается. С каждым мгновением его движения становятся всё более уверенными.
– Итак, – говорит он, пожимая мне руку, – вот мы и встретились. Теперь, значит, я до самого возрождения буду обитать в этой серой комнате?
– Ты можешь изменить её, как угодно. Просто представь себе место, где ты бы хотел находиться.
Перед нами начинают мелькать различные картины: одни сменяются другими, которые растворяются в третьих. Наконец Михаил останавливает выбор на копии своей квартиры и говорит:
– Никак не могу поверить, что это виртуальность. Всё выглядит слишком реально. Это совсем не то, что наблюдаешь по монитору или через шлем.
– Мы, адепты, каждый раз видим всё так.
– Как же вы отличаете реальность от виртуальности?
– От напряжения некоторые сходят с ума и теряют чувство реальности. Но в основном мы все как-то приспосабливаемся. Это сродни обычному человеческому инстинкту, подсказывающему, в какой стороне земля. Землю ощущают, благодаря притяжению. Вот и реальность, видимо, тоже обладает своим притяжением.
– Понятно... А сколько времени осталось до приезда твоего курьера? Страсть как не терпится получить новое тело!
– Дня через четыре он будет. Ты первый раз меняешь физическую оболочку?
– Да. Не знаешь, как это происходит?
– Знаю, нам рассказывали. Твою плату вживят в чью-нибудь голову. Перед операцией мозг объекта полностью очистят от информации, так что все мысли и чувства будут только твоими. Это похоже на перенос жёсткого диска из одного компьютера в другой. Необходима лишь небольшая подстройка к новому оборудованию.
– А в чью голову меня вживят? Какого-нибудь мальчика?
– Кажется, ты можешь выбрать носитель и его возраст. Конечно, в любом случае это будет не кланер, а человек извне. Ты вправе подобрать себе внешность, потом хирурги подправят её немного, чтобы она чуть походила на тебя прежнего. Советую выбирать тело лет 14. Больше времени будет на совершенствование навыков и привыкание к новому физическому носителю.
– Снова быть подростком? Нет, спасибо.
– Как знаешь.
– Постой, а остальные имплантанты? В спинной мозг?.. Для ускорения нервного импульса?.. Их вставят до платы?
– К сожалению, они подключаются только к готовой плате.
– Дьявол! Это же адская боль!.. Ну, да ладно. Никто и не обещал, что вернуться с того света будет легко.
– Кстати, что чувствуешь в момент смерти?
– Как тебе сказать... Просто наваливается пустота. А через мгновение я очнулся здесь, в твоём ноуте. Ощущение – как при гибели в компьютерной игре. Правда, сначала угнетает полная невозможность шевельнуть хоть чем-нибудь. А в остальном – ничего особенного...
Через четыре дня приехал курьер, и я передал ему плату-имплантант – эту маленькую чёрную коробочку, в которой хранился весь Михаил – с его мыслями, чувствами, памятью и рефлексами.
Несколько дней после этого я хандрил. Сидел перед ноутом, дочитал Гуттена, написал несколько новых программ, съел три пачки орехов... С работы мистер Уоренс отправлял мне задания через Сеть. Я их выполнял и отсылал результаты на следующий день тем же способом... Один раз я выполз из дома в знакомый клуб, чтобы отобедать и отвести душу с Лероем. Но философа там не оказалось, и я только расстроился ещё больше.
* * *
Мою депрессию прервал вызов от Изабель. Я нехотя включил ноут и вошёл в чат......Она встречает меня в той же комнате с высокими окнами, где я говорил с Риеном, когда только приехал в Сентополис. Выглядит безупречно, как всегда, но кто знает, что у неё на душе?
– Митер! Я буду говорить, а ты не перебивай. Сегодня на нас было совершено нападение. Клаус и Элис мертвы. Бионы разорвали их на куски. Они хотели захватить или уничтожить оборудование, которое мы собирались использовать для постройки Сети между полисами. Алекса, думаю, взяли в плен, потому что тела его мы не нашли. Я еле ушла от погони. На вашу Нату, похоже, напали тоже на работе. Не знаю, что с ней... Её компьютер молчит... Срочно уходи! Они могут прийти и к тебе в любую минуту!.. Кажется, решили уничтожить всех, кто связан с нашей операцией... Всё, прощай! Поспеши!..