Впрочем, уже через минуту она уверила себя, что никакого силуэта не было. Это просто туман, коварный туман! Уже не в первый раз он подводил ее – стоило, например, вспомнить аварию. И как она, Вика, умудрилась выжить?..
– Последствия от удара – это когда меня из машины выбросило наружу… – пробормотала Вика. – Временное явление. Скоро пройдет.
* * *
Ни косметики, ни салона красоты поблизости, ни гардеробной комнаты, сверху донизу забитой нарядами!
Вика расчесала волосы, слегка взбила их руками. От здешней воды они сами начали виться. Выгорели на солнце, стали еще светлей. Веснушки обсыпали нос… Щеки впали.
– Собираешься, что ль, куда? – с интересом спросила баба Зина, наблюдая за Викой.
– Да. Сегодня праздник.
– Ну сходи, сходи, – кивнула старуха. – Помню, я в молодые годы… – Вика ожидала очередного рассказа, но вместо этого баба Зина только рукой махнула да вздохнула.
…У водонапорной башни Вику уже ждал Никита.
– Ты! – Он схватил ее в охапку, закружил. Потом поставил на землю, поцеловал. Еще поцеловал. Еще и еще… В этой его горячности было что-то юношеское, даже мальчишеское… Андрей, даже в интимные моменты боявшийся показаться несолидным, таких порывистых действий никогда не совершал. «И дело даже не в том, что Андрей – такой, а Никита другой… Просто Никита не боится быть самим собой, – мелькнуло у Вики в голове. – И мне так хорошо с Никитой именно потому, что с ним я тоже могу быть самой собой!»
– Куда пойдем? – спросила Вика.
– К нашим, куда же еще…
И они отправились к озеру. По дороге то и дело останавливались, целовались, хохотали… У озера горел костер, мелькали силуэты людей, а чуть позади стоял микроавтобус: судя по серебристому отблеску и четкости линий – дорогой. У местных такого богатства сроду не было…
– Стой! – Никита схватил Вику за руку, потянул назад.
– Ты чего? – опешила она.
– Мне это не нравится… Понаехали тут! – пробормотал он. В его голосе явно сквозило беспокойство, если не страх… Но чего он мог бояться?
Они спрятались за кусты, растущие вдоль берега, подкрались поближе. Никита все время шикал и отгонял Вику назад.
Из машины доносилась залихватская музыка – что-то в стиле этно… Молодые люди – двое парней и девушка – танцевали возле костра. Еще одна девушка сидела на раскладном стуле возле микроавтобуса. Это были приезжие. Местные, которых Вика уже знала в лицо, расположились рядом, на поваленном дереве, и по очереди прикладывались к бутылке.
– Нет, все в порядке… – с облегчением пробормотал Никита.
– А что могло быть не в порядке? Что? Ну что?.. – пыталась выпытать у него Вика.
– Я так просто… Мало ли лихих людей развелось!
Из темноты вынырнули Егор с Варей.
Егор был немного навеселе:
– Никитон! Вика… А у нас гости.
– Кто?
– Две пары из Москвы… Захотелось экзотики. Ребята, познакомьтесь – это мои друзья, Никита и Виктория! – проорал он, обернувшись назад.
Приезжие были обычными молодыми людьми, охочими до приключений. Ехали они к озеру Светлояр, в соседнюю область, чтобы отметить там праздник Ивана Купалы и лишний раз поискать невидимый град Китеж, но по дороге заблудились, свернули не туда. Карту умудрились потерять.
– Смотрим – а тут такая красота неописуемая, тоже водоем есть… Как хоть называется? – в конце небольшого рассказа спросил один из приезжих парней.
– Ищеево озеро, – ответил Никита.
Местные к приезжим отнеслись вполне благодушно, была даже некая гордость – а что, у нас ничуть не хуже, чем на вашем хваленом Светлояре! И потом, судя по всему, приезжие жадинами не являлись… На бутылке, которая кочевала от одного к другому, была этикетка с лошадиной мордой – успела заметить Вика. «Опять лошадь!» – подумала с досадой.
– Тянется молодежь к старине! – весело заметил Егор. – Раньше все до лампочки было – только про Первомай знали, а теперь вот Ивана Купала отмечаем…
– Ну мы же патриоты! – взвизгнула одна из приезжих девчонок, лихо сиганула через костер.
– Считалось, что прыжки через огонь избавляют от разных напастей – болезней, дурного глаза… – произнес негромко Никита. – Старинный обычай! Не боишься? – Никита протянул Вике руку.
– Нет.
Они разбежались, прыгнули через костер. Вика ахнула – жаром слегка обдало икры. Раньше бы она никогда не позволила себе подобного, но теперь волна безрассудства захлестнула ее.
Вика отпила из бутылки шотландского виски (это после стольких людей, прикоснувшихся к горлышку своими губами!), снова сиганула через огонь. В висках стучало, от музыки бешено колотилось сердце.
– Докторша-то наша… Ишь чего творит! – засмеялась Варя.
Приезжие тоже скакали через костер, и даже местные, которые чинно пили из бутылки, поднялись и пустились в пляс, выделывая ногами живописные кренделя.
– Как на Ивана Купалу красно солнышко играло… – запел кто-то.
Во всем происходящем было какое-то безумие.
Вика, совершенно потеряв голову, бегала, прыгала, плясала, пела… На миг мелькнула мысль: «Ой, как завтра стыдно будет!» – но она тут же исчезла, растворилась в горьком дыму костра.
Потом, полностью обессилев, Вика упала в траву и, продолжая тихо хохотать, уставилась в ночное небо.
– Сколько звезд…
Ей вдруг показалось, что она смотрит не вверх, а вниз, в бесконечную, огромную бездну – даже жутко стало.
Рядом упал Никита.
– Никита…
– А?..
– Я вот думаю… Откуда я такая взялась? – завороженно спросила она.
– Ты о чем? Совсем пьяненькая, да? – Он приложился горячими губами к ее виску.
– Я не пьяненькая, я только два глотка… Я чувствую их…
– Кого? Два глотка?
– Своих предков. Да, не смейся! – рассердилась она. – Сколько их было? Миллион? От сотворения мира до моего рождения – сколько их было?
– Наверно, правда, очень много, – задумавшись, согласился Никита. – Можно посчитать. Надо вспомнить, сколько существует человечество. Затем прикинуть, что за век сменяется примерно пять поколений, и… – Он углубился в математические подсчеты.
– Никита, нет! – Она толкнула его локтем в бок. – Перестань… Я совсем о другом! О том, что я чувствую их – своих предков. В себе, в своей крови. Они все – во мне. Тысячи и миллионы… Они жили, боролись, падали, вставали, мечтали о чем-то, совершали подвиги и преступления, плакали и смеялись. Они не боялись жить. Они – те ступени, по которым поднялась я…
– Можно составить генеалогическое древо. Сейчас это очень модно! – засмеялся Никита. – До сотворения мира, конечно, не докопаешься, но на два-три века назад заглянуть можно! Представь – ты узнаешь, что твой прапрадедушка в девятнадцатом веке был офицером, был отчаянным картежником и дуэлянтом. В припадке ревности застрелил свою первую жену, но его оправдали…
– Ну, такие тонкости вряд ли сохранились в архивах… – возразила Вика, впрочем, тут же с азартом выпалила: – А твой прапрапрадедушка был помещиком, порол крестьян и разводил гончих на псарне!
– Вранье! – возмутился Никита. – В моем роду помещиков не было, только крестьяне! Мне моя бабка покойная рассказывала…
– Но что было двести, триста лет назад – она не могла знать! – закричала Вика, впрочем, ее вопли потонули в звуках музыки и криках веселящейся у костра молодежи.
– Триста лет назад мой прапрадедушка встретил твою прапрабабушку и влюбился в нее по уши…
– Дурачок! Тогда мы с тобой были бы родственниками!
– Нет, я ж не говорю – они поженились и народили кучу детей… Они встретились, влюбились, но судьба каким-то образом разлучила их. И только через много-много лет, даже через много столетий они снова встретились… – фантазировал Никита.
– Они или мы?
– Они в виде нас! Слушай, какая ты придира… буквально к каждому слову придираешься!
– А ты чепуху не говори!
Они спорили, смеялись, сердились.
Летели искры от костра – прямо в черное небо.
– Извини… – рядом с Викой присел на корточки приезжий парень – кажется, звали его Гошей.
– Да? – продолжая смеяться, отозвалась Вика.
– Я слышал, тебя назвали докторшей…
– Что случилось? – Вика моментально села. От парня совсем не пахло алкоголем, он был серьезен и даже печален.
– У Нади болит живот. Со вчерашнего дня. Не сильно, но… Она съела кучу таблеток, но ничего не помогает. И, самое главное, не хочет к доктору обращаться. Говорит, что с ее стороны свинство – портить нам праздник, что такая ночь бывает раз в году, и все такое… Но здоровье-то важнее!
Вика моментально вскочила. Надя была той самой девушкой, что сидела в кресле возле микроавтобуса. Хлопала в ладоши, подпевала, но в пляски не пускалась… Значит, ее действительно что-то беспокоило.
Вика подошла к Наде.
Та, бледная, но спокойная, наблюдала за веселящимися друзьями.
– Пойдем, я попробую понять, что с тобой происходит… – Вика помогла девушке забраться в микроавтобус. Та даже не сопротивлялась – видимо, уже кончились силы. Внутри, в машине, было тесновато, но тем не менее Надя смогла лечь на сиденья. Вика осторожно пропальпировала той живот, задала несколько вопросов – все как полагается, без всякой мистики. «Боль в правой подвздошной области, тошнота, температура не очень высокая, сухость во рту. Аппендицит… Надо в город, в больницу». Вика все еще сомневалась в своих необычных способностях.
И только потом, поставив диагноз по медицинским канонам, Вика позволила себе провести ладонью над Надиным животом. Пульсирующий червеобразный отросток грязно-серого цвета прятался среди бледно-фиолетовых извивов кишок, потихоньку набухал гноем…
Подозрения подтвердились.
Вика отозвала Гошу в сторону.
– У Нади воспаление аппендикса. Пока ничего страшного, но если в ближайшее время ее не показать врачу, то может начаться перитонит.
– Это опасно? – расстроился парень. – Вдруг до Москвы не доедем…
– Можете не гнать до Москвы, а обратиться в районную больницу.
– Но в Москве специалисты лучше…
– Операция вполне рутинная, особой виртуозности не требует, – спокойно возразила Вика. – Но если вы доверяете только столичным врачам… Так что выбирайте – или время, или качество работы! В том или другом случае придется рисковать.
– Спасибо за совет… – подавленно вздохнул парень.
Вика вернулась к Никите.
– Что там?
– Аппендицит.
– Да, вот и повеселились…
Вика села рядом с Никитой, он обнял ее за плечи. Уже молча они наблюдали за тем, как компания спешно грузится обратно в микроавтобус. Гоша сел за руль, издалека помахал рукой.
– Хорошо, что хоть Гоша этот не пил, – пробормотала Вика. – Надеюсь, в дороге с ними ничего не случится.
– Витаминка… А ты снова руками над этой девчонкой махала? – спросил Никита.
– Да. Но сначала я поговорила с ней, живот пропальпировала… – неохотно призналась Вика, у которой весь хмель из головы окончательно выветрился.
– А ты… а ты не пыталась ей помочь?
– Ты что! Хотел, чтобы я ей живот резать начала? – перепугалась Вика.
– Нет, – тихо произнес Никита. – Я про другое. Помнишь, мы говорили недавно…
– Ну уж нет! – решительно возразила Вика. – Я экспериментировать над людьми не собираюсь!
– А если они не успеют до больницы доехать?
– Успеют. Состояние еще не такое критическое. Все они успеют!
– Ладно, ладно, не сердись… – Он погладил ее по голове.
Они некоторое время сидели обнявшись. Потом их позвала Варя:
– Ребята! Гадать пошли…
Деревенские продолжали пить возле костра, горланить песни, только Варя с Егором стояли на берегу. Варя плела венок из веток.
– А это еще зачем? – с любопытством спросила Вика.
– Древний славянский обычай – в Иванов день плести венки из березовых веток и пускать их по воде…
– И я гадать хочу! – загорелась Вика.
Никита принес ей охапку березовых веток. Встал рядом и тоже принялся за работу.
Первой свой венок пустила на воду Варя. Он у нее получился очень красивый – основательный, лохматый, с вплетенными в него цветами. Еще Варя воткнула в него небольшую свечку. Зажгла – уже на воде – и слегка подтолкнула вперед.
Сначала венок побултыхался возле берега, словно раздумывая, стоит ли пускаться в столь дальний путь, а потом подводное течение подхватило его, и венок осторожно начал отплывать.
– Что это значит? Варь, что это значит?
Стоя на берегу, Варя негромко ответила:
– Если потонет – смерть, поплывет – замуж выйти, к берегу прибьет – незамужней быть.
– Дикие люди! – засмеялся Егор. – Тыща лет христианства – а им все нипочем! Одно слово – язычники. А, Никитон?.. Э, да ты туда же…
Сам Егор только наблюдал, в гадании не участвовал.
Никита опустил свой венок в воду, за ним – Вика.
Они вчетвером стояли на берегу и внимательно следили за венками.
Отражались в черной воде звезды, мерцала широкая дорожка лунного света, плясали на поверхности огоньки свечей…
– Как красиво! – восхищенно прошептала Вика. – Как же красиво, я просто не могу… да, Варь?..
– Да погоди ты! – с беспокойством отмахнулась Егорова возлюбленная. – Гляньте-ка, что творится!
В самом деле, с венками происходило что-то странное. Сначала они кружили по воде, подхваченные течением, затем поплыли в разные стороны.
Варин венок медленно, но неотвратимо стал приближаться обратно к берегу.
– Ну куда, куда! – в отчаянии закричала Варя. – Плыви давай! Ох, елки-моталки…
– Что, Варька, не берут тебя замуж? – усмехнулся Егор. – Да ерунда все это, не переживай! Тоже мне – веник по воде пустила, теперь ревмя ревет… Дурочка!
Два других венка плыли вперед, хоть и в разных направлениях. Викин плыл и плыл. С венком Никиты произошло что-то странное – он то ли утонул, то ли просто на нем свеча погасла.
– Утонул? – огорчилась Вика, вставая на цыпочки и вглядываясь в темноту. – Никита, ты видишь?..
– Еще не лучше! Венок потонул… – совсем расстроилась Варя. – Тебе, Вик, больше всех повезло.
– Что значит – повезло? Между прочим, я и так замужем!
– Да ну, ерунда все это! – засмеялся Никита. – На этот счет есть еще несколько вариантов гадания. Например, если парень поймает венок девушки, то он станет ее супругом. Или – чей венок потонет – тот замуж не выйдет!
– Никитон, а Никитон… – подтолкнул друга Егор. – А как насчет цветка папоротника?
– Точно! – оживилась Вика. – Это еще у Гоголя – «Ночь накануне Ивана Купалы»… Если найдешь цветок папоротника, то он укажет тебе на клад. Ребята, давайте клад искать!
– Детский сад какой-то… – вздохнула Варя. – Сдался мне этот клад. Мне замуж надо, а вы…
Но Вика всерьез вознамерилась найти цветок папоротника. Она пошла к лесу, Никита – за ней. Поляна с костром остались далеко позади.
– Ни разу в жизни не гадала… Забавно! – призналась Вика. – Слушай, а чего Варьке вдруг так замуж приспичило?
– Это очевидно… – пожал плечами Никита. – Ты ж видела ее мамашу!
В лесу было темно, тихо, луна спряталась за листвой.
– Осторожно, не споткнись.
– Никита, у вас тут дикие звери водятся?
– Кабаны. Я на их следы часто натыкался. Один раз, кажется, рысь видел… очень маленькую. Может, это большая кошка была? – рассуждал вслух Никита.
– А медведи? – с жадным любопытством спросила Вика.
– Нет, медведей у нас точно нет.
– Жалко…
Впереди были заросли кустов, Вика принялась бесстрашно продираться сквозь них.
Через минуту она оказалась на поляне. Светила луна. Вдруг откуда-то наполз страх.
– Никита, ты где? – Вика огляделась, затем рванула назад.
Там, среди деревьев, ее снова встретила непроглядная темнота.
– Никита!
Где-то рядом затрещали кусты, заметались какие-то тени.
Ей стало совсем жутко. А потом Вике показалось, что она слышит звук, напоминающий лошадиное всхрапывание. И еще как будто топот копыт?.. Вика вытянула руку вперед, словно пытаясь защититься от надвигающейся на нее опасности. И снова ладонью уловила этот странный силуэт… Женщина на коне!
Больше всего на свете Вика боялась даже не призраков, а лошадей.
– А-а! – заорала она и побежала.
Она ломилась сквозь кусты, спотыкалась, чуть не свалилась в какую-то яму, но продолжала бежать. Потом остановилась как вкопанная – впереди мелькнул огонек. Красный огонек?..
Вика затрясла головой, поморгала – никакого огонька не было.
Или был? Сказочный красный огонек – цветок папоротника?
– Диво дивное… – пробормотала Вика, ощущая и страх, и восторг одновременно. – Ночь чудес – не иначе!
– Вика!
Вика обернулась и побежала на голос.
– Никита… Я здесь!
Они бросились друг к другу, обнялись так крепко, словно тысячу лет не виделись.
– Никита, я видела цветок папоротника!
– Здесь? Вряд ли! Зверь какой-нибудь пробегал…
Обнявшись, они пошли назад. Из-за облаков вынырнула луна, осветила им путь.
– А клад? – упрямо спросила Вика. – Разве мы не будем искать клад?
Никита остановился, поцеловал ее.
– Вот мой клад… Ты мой клад! – произнес он с такой исступленной нежностью, что Вике даже не по себе стало.
Они вернулись к озеру. Костер потух, деревенские уже разошлись – лишь откуда-то издалека доносились пьяные голоса и собачий лай.
– Как тепло… Ты чувствуешь, как тепло?
– Да… – Вика осторожно освободилась от его объятий, подошла к берегу.
Лунная дорожка дрожала перед ней.
Вика скинула с себя одежду, медленно зашла в воду. Вода была теплой, мягкой, какой-то невесомой… Вика оттолкнулась ногами от илистого дна и поплыла вперед. Смутное воспоминание мелькнуло перед глазами – как она всего несколько недель назад решила утопиться. Вот прямо здесь! Неужели она и вправду хотела умереть?.. И как так получилось, что ад превратился в рай?..
Рай для двоих.
Прозрачные облака снова наплыли на луну – словно золотые кружева засияли на небе. Над черной водой змеились клубы тумана – казалось, что та медленно закипает.
Вика услышала плеск – это Никита прыгнул в воду. Вынырнул через несколько мгновений рядом с ней, прикоснулся губами к ее плечу.
Потом отплыл чуть назад, любуясь Викой.
– Ты похожа на русалку…
– Я и есть русалка. Я утяну тебя под воду и защекочу до смерти! – засмеялась Вика и поплыла к Никите, пытаясь ухватить его руками. Он схватил ее за запястья, притянул к себе.
Было так хорошо, что Вика сама себе не верила – неужели это все не во сне? Разве можно быть такой счастливой? Ночь, озеро, луна, этот мужчина рядом…
– До смерти? Теперь понятно, отчего мой венок утонул! – беззаботно засмеялся в ответ Никита.
– Перестань! Я просто шучу…
– А я – нет. – Он закрыл глаза. – Делай со мной что хочешь – хоть топи, хоть режь. Я уже себе не принадлежу. Я твой.
Последние фразы он произнес с печальной обреченностью.
– Глупый! – Вика даже рассердилась слегка. – Я не настолько кровожадна. И вообще… Если с тобой что-то случится, то я тебя спасу. Я же доктор!
Она потянулась к Никите. Он поцеловал ее.
– Я люблю тебя. Я тебя очень люблю… – произнес потом все так же печально. Усмехнулся: – И почему в самые счастливые моменты человек начинает думать о смерти или еще о чем-нибудь плохом… Ты заметила?
– Да. Да…
Она вдруг нырнула, под водой защекотала его. От неожиданности Никита тоже ушел с головой под воду.
С хохотом оба вынырнули и принялись дурачиться, уже забыв, о чем говорили только что.
Вика погналась за Никитой, но он сделал несколько широких взмахов руками – и через мгновение был уже далеко.
Вика поплыла за ним, но увидела чуть в стороне качающиеся на воде листья и бутоны. Это были кувшинки.
– Никита! Тут кувшинки!
Он быстро подплыл к Вике.
– Что?.. – в лунном свете было видно, как капельки воды блестят на его лице.
– Никита, кувшинки!
– Ну да, кувшинки, а что такое?
– Ты не понимаешь… – Она улыбнулась, перевернулась на спину, замерла, чувствуя, как вода медленно покачивает ее тело.
«Я никогда, никогда еще не была так счастлива. Господи, сделай так, чтобы это счастье продлилось еще немного!»
Она вышла из воды. Воздух, чуть прохладный, заставил поежиться.
Она легла на траву, закрыла глаза. Потом услышала плеск – это Никита вышел из воды вслед за ней. Вот он уже рядом, вот она чувствует его теплое дыхание на своей шее. Горячие ладони. Холодные колени… Эти переходы от холодного к теплому завораживали, вызывали нечто вроде транса. Стук сердца, разбивающий изнутри грудную клетку…
Он обнял ее так крепко, что на миг Вика почувствовала себя спрятанной ото всего мира, словно ее положили в футляр. Или нет, не так – словно броней окружили…
Теперь она могла ничего не бояться.
И Вика бесстрашно улыбнулась. Его поцелуй, словно печать на договоре – «Все будет хорошо. Я обещаю».
Теперь небо было совсем близко. Словно вышитое бисером одеяло, оно нависало над ними… Вика протянула руку вверх, засмеялась.
– Ты чего?
– Так просто…
Она по вечной своей привычке рефлексировать хотела было ужаснуться: «Надо же, я изменяю мужу!» – но фраза, всплывшая в мозгу, вдруг растаяла, исчезла, осталось только начало – надо же, надо же…
…А потом Вика медленно села, огляделась.
И увидела, как край горизонта начинает медленно окрашиваться в розовый цвет.
Никита сел рядом, обхватил ее за плечи.
– Никита, смотри…
– Что?
– Никита… Новый день начинается! – удивленно, восхищенно прошептала она.
– Вот чудо-то, правда! – засмеялся он. – Новый день!
* * *
У входа в кабинет Эмма столкнулась с высоким подтянутым мужчиной.
– Пардон… – Он посторонился. – Добрый день, Эмма.
– Добрый день.
Это был тот самый детектив, который разыскивал Викторию.
Эмма посмотрела ему вслед – четкая линия плеч, четкая походка. Да, человек действительно не один десяток лет прослужил в органах!
Эмма без стука ворвалась в кабинет.
– Ну как? – нетерпеливо спросила она. – Что-нибудь удалось выяснить?
Андрей вышел ей навстречу из-за стола. Лицо у него было взволнованное и скорбное. «Неужели нашли ее труп? Господи, господи… Ты же знаешь, я не желаю этой женщине смерти, но…» Эмма задрожала и, чтобы скрыть дрожь, крепко прижала руки к груди.
– За деньги сейчас хоть носом асфальт перекопают… – сказал Андрей. – Да, кое-что прояснилось.
– Что? – едва выдохнула Эмма. – Она жива? Нет? Ну скажи же!
– Эмма, мы сто лет назад с тобой договорились, что ты будешь обращаться ко мне на «вы»! – сухо произнес Андрей.
«Как он может… В такой момент!»
Эмма машинально оглянулась:
– Но здесь никого нет!
– Это не имеет значения – слышит нас кто-то или нет… – упрямо покачал головой Андрей. – Это вопрос принципа.
Эмма заставила себя подобраться:
– Я надеюсь, Андрей Владимирович, с Викторией Павловной все в порядке?
Андрей поморгал, потом ответил спокойно:
– Надеюсь, что да…
«Ну вот! Так я и знала! Этот ад будет длиться вечно!»
– …камеры наблюдения у поста автоинспекции зафиксировали ее машину вот в этом районе… – Андрей развернул карту, ткнул пальцем в нужное место. – Но до следующего населенного пункта она не доехала, судя по всему. Детектив, которого я нанял, считает, что Вику надо искать именно в данном промежутке – между двумя этими пунктами… – Он очертил на карте круг. – Хотя не исключено, что Вика поехала еще дальше, но это как крайний вариант, мы пока не хотим его рассматривать. Проблема в том, что просторы нашей родины слишком… просторные. Потребуется еще несколько дней, чтобы окончательно прояснить ситуацию.
Эмма склонилась над картой. Названия населенных пунктов ни о чем ей не говорили. Какое-то дикое захолустье… И так далеко от Москвы! Не ошибка ли это? Может быть, Вики давно уже нет в живых, а на ее авто катается какой-нибудь бандит?
Эмма хотела было сказать о своих подозрениях Андрею, но взглянула на его бледное лицо с темными подглазьями и промолчала.
– Вот такие новости, Эмма. Что скажешь?
– Ну, уже кое-что… Вы говорите, ситуация прояснится через несколько дней? – переспросила она.
– Да, я надеюсь.
– А… Андрей Владимирович, а что будет потом?
– Когда «потом»? – поднял он брови.
– Когда Викторию Павловну найдут? – мужественно произнесла Эмма. – Что вы намереваетесь делать?
– То же самое, что собирался делать до того. То есть до исчезновения моей супруги… Вплотную займусь Викиным здоровьем. – Он сделал небольшую паузу, потом добавил сдержанно: – Очень жалею о том, что имел глупость отложить этот вопрос на следующий день. Теперь я такой глупости не совершу. Все надо делать сразу и сейчас!
– Значит, придется поместить Викторию Павловну в… в клинику. – Эмма достала блокнот, черкнула в нем строчку.
– А у вас какие варианты, Эмма? – язвительно спросил Андрей, четко проговаривая каждую букву ее имени – Э-М-М-А.
– У меня нет никаких вариантов…
– Вы надеетесь, что я с ней разведусь, что я брошу ее, что забуду о ее существовании?.. – напирал Андрей. – Ну уж нет! Я порядочный человек. Порядочный! Я выполню свой долг, я буду нести свой крест до конца. Никто и никогда не сможет упрекнуть меня! – жестко произнес он. Повернулся к зеркалу, поправил галстук. – Прошу вас, Эмма, еще раз забронируйте место для моей супруги в той самой психиатрической клинике!
Эмма снова черкнула в блокноте.
Слезы щипали глаза, но она старалась не подавать виду.
– Вы свободны…
Эмма кивнула и вышла из кабинета.
Прошла по коридору, а затем через зал, в котором за компьютерами сидели сотрудники фирмы. На нее никто не обратил внимания.
Затем Эмма заперлась в туалетной комнате.
Плакать уже не хотелось. На сердце словно камень лежал. Даже не камень, а огромная черная глыба. Могильная плита…