Из-под капота раритетной машины шел дым, и рядом хлопотал мужчина. «Уж этот-то точно на пропойцу не похож! – возликовала Эмма. – За руль пьяным нельзя!»
Эмма вышла из своего авто и завязала беседу с мужчиной.
И скоро узнала, что автолюбителя зовут Митяем, что у него есть супруга Нина и новорожденная дочь Виктория (упоминая о дочери, автолюбитель впал в состояние, близкое к экстатическому).
– Дочура мировецкая, ну просто – ми-ро-вецкая! А глазки прям как у меня… – И, не давая Эмме слова вставить, резво перешел к гинекологическим проблемам жены Нины, очень подробно поведав о том, почему у них так долго не было детей. Они бы и дочурку Вику потеряли, если бы не одна святая, святая женщина!
Эмма знала только одного святого – Андрея, и потому ко всем прочим относилась с большим подозрением.
– Какая женщина?
– Виктория Павловна! – мужчина по имени Митяй сглотнул и молитвенно возвел глаза к небу.
– Вот эта? – Эмма сунула ему под нос фото.
– Да! Она! – Митяй вырвал из ее рук фото и поцеловал его. Так обычно целуют иконы. – Она роды у Нинки принимала…
«О господи, с ума они тут посходили все, что ли?» – с тоской подумала Эмма.
Кое-как отвязалась от Митяя. Поехала дальше и увидела местный магазин. На пороге стоял мужчина восточного вида и лузгал семечки. Он явно был хозяином лавки и выглядел вполне адекватным. Уж такой-то точно не станет впадать в экстатический восторг! Торговцы всегда реалистично относятся к жизни.
Эмма обратилась к нему. Это был действительно хозяин лавки, звали его Абдурахманом. При упоминании о Вике он вдруг заорал:
– Какой женчин! Необнаковенный! Мой мама спас! Мой мама почти не слышаль… Мама! Мама!!!
Из окна вылезла усатая физиономия, улыбнулась, сверкнув золотыми зубами.
– Мой мама, Венера Ицхаковна! – с гордостью сообщил местный бизнесмен. – Мама, они нашу дорогую Викиторью ищут! Ой, кто его только не ищет… Он всем, всем нужен! Прямо нарасхват нужен! Ну все, мама, идите к себе…
Из его путаного рассказа Эмма поняла, что Вика вылечила и эту усатую старуху. «Ах да, кажется, она училась в медицинском! – вдруг вспомнила Эмма. – Это многое объясняет! А эти глупые люди потому так благодарны, что просто Вике не удалось залечить их до смерти!»
Еще Эмма узнала, что Вика живет у некоей бабы Зины и старуха ее любит, словно родную внучку.
Эмма поблагодарила Абдурахмана и снова села в свою машину. Из всего вышесказанного она поняла – сумасшедшая жена Андрея взбаламутила всю деревню. Просто чудо, что никто не умер от ее «лечения»!
И Эмма поехала к бабе Зине.
Если там была Вика, значит, там должен быть и Андрей.
* * *
Вика Никиту не нашла. Он исчез, словно под землю провалился! И тогда она отправилась к бабе Зине. Старуха возилась в коровнике, и потому Вика беспрепятственно вошла в дом, села у окна.
Демоны сомнения терзали ее.
«Ну, хорошо, я останусь… И что тогда? – думала Вика. – Здесь спокойно, здесь меня все любят. Но не могу же я, в самом деле, прожить здесь до конца дней своих? Или могу? Могу ли я остаться с Никитой? А Андрей?»
Вика нашарила рядом свое платье, сшитое из занавески, – баба Зина постирала его, высушила, погладила, повесила на спинку стула. От этой заботливости хотелось плакать…
Вика скорчилась, обхватила голову руками. Два мира – прошлый и нынешний – боролись в ней.
Вдруг она услышала рядом шорох. Оглянулась и увидела в окне… Эмму.
– Вы?
– Я, – тихо ответила Эмма. Затем персональная помощница мужа подтянулась на руках и принялась лезть в окно. В своем офисном костюме, туфлях-лодочках, с пучком и очках…
– Зачем же вы в окно лезете, Эмма? – изумленно спросила Вика. – Вон там – дверь!
– Ах, буду я еще дверь эту искать… – Эмма спрыгнула на пол, поправила юбку.
– У вас затяжка на чулке… – машинально заметила Вика.
– Это ерунда. – Эмма остановилась перед Викой и принялась пристально рассматривать ее сквозь очки. – Он здесь, да?
– Кто?
– Андрей Владимирович – вот кто!
– А, Андрей… Я не знаю.
– Значит, он не нашел вас, Виктория Павловна? – испугалась Эмма. – А где же он тогда?
– Нет, он нашел меня, – ответила Вика. – Нашел, а потом… а потом я от него сбежала. Он вас вызвал, да?
– Нет, я приехала сюда по собственной инициативе… – Эмма задумалась. – А давно вы от него сбежали?
– Только что.
– Значит, он скоро сюда вернется! – немедленно сделала вывод персональная помощница. – Он без вас не уедет.
Эмма прошлась по комнате, с каким-то диким любопытством оглядывая все вокруг. Потом резко повернулась:
– Виктория Павловна, а что вы сидите? Собирайтесь… Сейчас Андрей Владимирович приедет. Или, если хотите, поехали со мной. Да, так даже лучше будет, если вы со мной сядете! – энергично воскликнула Эмма.
– Я никуда с вами не поеду. Ни с вами, ни с Андреем.
Эмма побледнела, крылья ее маленького аккуратного носа начали раздуваться:
– Позвольте… Что же, вы решили остаться тут навсегда?
– Не ваше дело, – подумав, изрекла Вика.
– Как это – не мое? – поразилась Эмма. – Виктория Павловна, опомнитесь… Вам надо в Москву, и точка!
– Зачем?
– Затем, что вам нужно лечиться!
– Разве я чем-то больна? – с иронией спросила Вика.
– Да! – уже вне себя заорала Эмма. – Вы сумасшедшая! Вы опасны для окружающих! Герман Маркович Пелле…
– Герман Маркович – старый дурак, – злорадно фыркнула Вика. – Засуньте его себе в задницу, вашего Германа Марковича… Чтоб ему пусто было!
На Эмму было страшно смотреть. Она побледнела, потом покраснела, затем начала синеть и трястись.
– По-моему, это вам, многоуважаемая Эмма, требуется доктор! – любезно сообщила Вика.
Лицо Эммы приобрело уже фиолетовый оттенок. Затем она снова начала бледнеть и прошипела:
– Мало я с вами нянчилась, Виктория Павловна… Имейте же совесть!
– Что? – возмутилась Вика. – Я должна быть благодарна вам за то, дорогая Эмма, что вы шпионили за мной, что вы… что вы на протяжении нескольких лет не давали мне жить… Вы мне надоели! – тоже сорвалась она. – Вы у меня в печенках уже сидите! В дурдом хотите меня запихнуть? – Она вскочила, остановилась перед Эммой и отчеканила: – Не выйдет.
И еще помахала пальцем перед носом Эммы.
– Тварь… – неслышно выдохнула Эмма и вцепилась Вике в волосы.
Вика решила в долгу не оставаться и тоже принялась потрошить Эммин пучок – так, что только шпильки в разные стороны полетели.
Яростно сцепившись, плевали в лицо друг друга такие слова, какие никогда еще не слетали с их нежных губок. И Вика (меланхолично-депрессивное создание, печальный ангел, унылая блеклая дева – раньше) чувствовала, как обжигающая ярость прочищает внутри ее какие-то забытые, давным-давно заросшие, забитые густым илом каналы… Она была живой, она чувствовала, она была способна ненавидеть, способна любить!
– Неблагодарная тварь…
– Щучья морда! Лакированная душа! Мокрица офисная! Зануда, зануда, зануда!!! – Вика повалила Эмму на пол, упала сама и, полулежа, остервенело пинала ту босой ногой.
Эмма вдруг скрючилась, перестала сопротивляться и тихо заскулила. Не от боли, а от унижения. Но Вика моментально опомнилась. Села, на всякий случай провела над Эммой руками. Еще раз.
– Что вы делаете, Виктория Павловна? – тихо, сквозь слезы, выдавила из себя Эмма.
– Проверяю, все ли с вами в порядке… – встревоженно ответила Вика. – Нет, слава богу, все цело. А это что? – Ладонь Вики замерла над Эмминой грудью.
– Что?
– Узелок. Маленький. Вот здесь, справа. Миллиметр, два, от силы… Голубоватого цвета. Я его чувствую – он как голубая точка.
Эмма с ужасом смотрела на Вику.
– Виктория Павловна… Поехали в Москву, правда… Вам там помогут. Поехали, а?
– Глупая, глупая Эмма… – уже без всякой злобы, спокойно произнесла Вика. – На маммографию, срочно. К специалисту! Если операцию сделать в ближайшее время, то ничего удалять не придется. Опухоль доброкачественная, но из тех, которые могут перерождаться. Процесс в самом начале. Все будет хорошо, все – если заняться этим сейчас. Ты останешься здоровой и красивой.
– Вы совсем спятили… – вздохнула Эмма прерывисто. Подумав, добавила осторожно: – Какая маммография, у меня даже не болит ничего!
– Я же говорю – процесс в самом начале. Ты все успеешь, ты все сможешь. Ты ничего не потеряешь. Опухоль – голубая, но вот когда, не дай бог, она станет темно-синего цвета…
Эмма изумленно рассматривала Вику.
– Виктория Павловна… Вик… Вика… – наконец произнесла она каким-то странным голосом, заикаясь. – А ты… Что, болезни умеешь руками определять? С каких это пор? А эти люди, здесь, в деревне… ты тоже им помогла?
– Я не знаю, что со мной, – тихо ответила Вика. – Я не знаю – дар это или проклятие… Но если я могу хоть кому-то помочь – я помогу. Верь мне. Найди специалиста. Хорошего.
Эмма села, откинула назад упавшие на лицо волосы.
– Я совсем вас не узнаю, Виктория… Ты… Вы какая-то другая. Да, правда! – тихо произнесла Эмма. – Как будто… как будто и не сумасшедшая вовсе.
– Смени обстановку. Делай то, что хочешь. Тебе тоже станет лучше.
– Вы меня прямо зомбируете, Виктория Павловна… – осторожно рассмеялась Эмма. – Но если так… Я бы хотела с вами поговорить. По-человечески.
– Говори.
– Викто… Вика. Вика, я люблю твоего мужа.
– Андрея? Его все любят.
– Нет, ты не поняла… Я люблю его.
Сердце у Вики невольно сжалось.
– Так вы любовники с ним, что ли? – мрачно спросила она.
– Боже, какая пошлость… Любовники! Словечко из дешевых мелодрам… Мы с ним любили друг друга. Очень. Очень-очень… До тех пор, Вика, пока Андрей не встретил тебя.
Вика во все глаза смотрела на Эмму и даже не знала, как ей реагировать на подобные откровения.
– Если честно… – торопливо продолжила Эмма, – …если честно, то у тебя нет повода ревновать ко мне мужа. Все, что между нами было, было до тебя…
– А почему я этого не знала? – удивленно спросила Вика. – Впрочем, неважно. – Она взяла Эмму за руку и улыбнулась почти дружески. – Что ты хочешь от меня, Эмма?
– Я хочу, чтобы ты ушла от Андрея, – ответила спокойно Эмма, не вырывая руки. – Сама. Если не сама, то он век этот крест нести будет…
– Я согласна. Я и без твоих просьб собиралась это сделать.
– Андрей – очень хороший! – порывисто воскликнула Эмма.
– Да, – подумав, неуверенно согласилась Вика. – Но я с ним почему-то несчастлива. И он со мной.
– Да, да! – энергично закивала Эмма.
Издалека послышался какой-то шум.
Вика выглянула в окно, увидела знакомый автомобиль, медленно едущий по пыльной дороге.
– Андрей едет… – быстро обернулась она к Эмме. – Иди к нему.
– А ты?
– А я его видеть не могу! – откровенно призналась Вика. – Пусть он хоть сто раз хороший… Пусть уж любит более достойную. Иди-иди… Да! И скажи ему, что я остаюсь. Пусть не ищет меня! – закричала Вика Эмме вслед. – Я знаю, где тут спрятаться… В леса уйду жить, на болота!
* * *
Эмма выбежала на дорогу. Машина Андрея остановилась, он вышел из нее.
– Господи, Эмма… Вы здесь? – ошеломленно произнес он. – Я, кажется, не давал никаких распоряжений… Впрочем, ладно, вы очень кстати!
– Андрей, нам надо поговорить, – сказала она спокойно.
– После. Где Вика? Вы ее видели? Мне объяснили, как найти дом старухи, у которой она живет… Это где-то здесь.
– Я говорила с ней. Она решила уйти от тебя. И ты должен принять ее решение…
– Пожалуйста, без этих дамских глупостей… – поморщился Андрей, поправляя на себе галстук – словно тот душил его. – И не Андрей, а Андрей Владимирович, как мы давным-давно договорились.
У него был усталый, замученный вид. Красные от бессонницы глаза, под ними – темные круги, сизая щетина на круглых щеках. Но таким он нравился Эмме еще больше. Родной… Он был для нее – родной.
И, не в силах сдержаться, она шагнула вперед, обняла его. Ей это было строго-настрого запрещено…
– Эмма! – он расцепил ее руки, быстро оттолкнул. – Что ты себе позволяешь!
– Миленький… миленький мой, любименький… – улыбаясь, прошептала она. – У нас есть шанс начать все сначала.
– У кого это – «у нас»? – вытаращил глаза Андрей.
– У тебя и у меня.
– Эмма, вы бредите. Наверное, здесь воздух такой… – Андрей невольно принюхался, – …что у людей крышу сносит. Я по милости моей разлюбезной женушки чуть в кювет не ухнул, а теперь вы…
– Она сказала, что хочет остаться.
– Кто, Вика? – раздраженно переспросил Андрей. – Нашли кого слушать! Она и не то скоро скажет! Я сумел дозвониться Герману Марковичу, он проконсультировал меня… У Виктории очень тяжелый случай, ее надо срочно госпитализировать!
– Она здорова.
– Эмма! Эмма, не тебе… Эмма, не вам судить! – запальчиво воскликнул он, тоже путаясь в коварных «ты» и «вы». «Господи, какой он упрямый! – печально подумала Эмма. – Но тем милей мне. Эта его принципиальность, честность…»
Она снова протянула к нему руки, но Андрей сумел увернуться.
– Я понимаю, что тебе очень сложно, ты все еще любишь ее…
– Кого? – перебил он, дрожащими руками срывая с себя галстук.
– Вику, конечно…
– Не говори чепухи, когда это я любил ее?! – взорвался он. И тут же спохватился, сжал губы. Но было поздно…
До сознания Эммы не сразу дошло сказанное им. Она не почувствовала боли в первое мгновение…
– Эмма, дорогая, это все лирика… – быстро произнес Андрей, стремясь в других словах спрятать те, главные слова, которые сорвались с его губ. – Нам надо срочно найти Вику. Давай договоримся – я ищу ее в той стороне, а ты – в той, – он махнул рукой, указывая направление. – А потом встретимся у водонапорной башни, ладно?
Он даже перешел на «ты»! Говорил, говорил, махал руками! Все для того, чтобы она забыла, пропустила мимо ушей, не придала значения…
– Минутку… – прошептала Эмма, наконец ощутив боль, почувствовав этот всаженный в сердце клинок. – Ты сказал, что никогда не любил ее? Это правда?
– Нет, конечно! Я любил и люблю… Я честный человек! – возвысил он голос. – Я хороший человек, понимаешь? Я обязан заботиться о жене!
– Погоди-погоди… – Эмма потерла лоб. – Но это несправедливо! Несправедливо по отношению к ней, ко мне…
– Почему – несправедливо? – обиделся Андрей. – Тебе я с самого начала ничего не обещал, а свой долг по отношению к Вике я честно выполняю, как видишь…
– Ты чего-то не понимаешь… Долг!
– Эмма! Не надо к словам привязываться! Я в ужасном состоянии, а ты из-за какой-то ерунды… Разве я виноват, что не люблю тебя?
– Ты любил меня.
– Да, было дело. Но потом я встретил Вику…
– А вот ее ты не любил. Это так. Ты женился на ней из-за ее отца… А потом помешался на том, что ты хороший человек… Всему миру захотел это доказать… Долг, долг, проклятый долг!
– И что в этом плохого? – снова завелся Андрей. – Что?!
– А то, что нет у тебя никаких долгов! – сказала Эмма серьезно, глядя ему прямо в глаза. – Должны только те, кто любит. Ты не любил ее, а жил с ней… Ты своим чертовым долгом раздавил ее, превратил в овощ, почти довел до сумасшедшего дома! И меня тоже! И себя!!!
– Я хороший человек!
– Ты не хороший человек! Ты не плохой человек! Ты – никто. Никто, – раздельно произнесла Эмма. Много лет она была слепа, а теперь, в одно мгновение, случайно – прозрела. Как так получилось? Она и в этот раз могла ничего не заметить, но, видимо, общение с Викой ее уже растревожило, встряхнуло…
Андрей не выдержал, замахнулся, но в последний момент опустил руку.
– Видишь, я даже ударить не могу… – шепотом произнес он.
– Ну и что? А то, что всю жизнь меня мордовал, – это как?
– Ты сама! Ты сама захотела быть рядом со мной!
– Я?! Если бы я знала твои истинные чувства, если бы я знала, что ты не человек, а робот…
– Что ты говоришь, что ты говоришь… – он схватился за голову. – Всю жизнь я старался, я был безупречен, я делал только добро…
– Путь в ад выстлан благими намерениями – знаешь?..
– Дура!
Эмма дернулась – и посмотрела на Андрея совершенно другими глазами. Да, словно пелена упала с них…
– Эмма, простите. Давайте договоримся так…
– Да пошел ты!
– Эмма, вы уволены, – официальным тоном произнес человек, за которого она до недавнего времени была готова отдать жизнь. Которого она считала святым.
Развернулась и пошла к своей машине. Уже садясь, обернулась и крикнула – почти весело:
– Это ты уволен!
…Она ехала по дороге с открытым окном. Ветер развевал ее волосы. Хотелось плакать и смеяться. «Нет, но какая же я дура, действительно… Уж в этом-то он точно прав!» И вдруг поняла, что ее любовь и была той самой занозой в ее груди, голубоватым осколком льда.
Эмме страстно захотелось выдернуть из себя эту занозу.
«Главное, сделать это вовремя. И жить, жить… Господи, как я хочу жить!»
Она к полудню выехала на оживленную трассу. Ей несколько раз бибикнули из проезжающих мимо автомобилей. Мужчины.
– Как интере-есно… – прошептала Эмма. – С чего бы это?
Она мельком глянула на свое отражение – женщина с румянцем на щеках, оживленно горящими глазами. Немного безумными даже. И бог весть что в них было больше – горя или радости.
«Я начну свое дело. Я больше не буду персональной помощницей. Я буду главной. Вот только выдерну эту занозу…»
* * *
Что касается Андрея, то он после разговора с Эммой окончательно вышел из себя. Едва его персональная помощница скрылась из виду, он сел в свое авто и дал по газам. Оставаться на том же месте и вступать с разговоры с сумасшедшей женой он был просто не в силах. Требовалось какое-то время, чтобы хоть немного прийти в себя!
Выехал на сельскую дорогу, сделал стремительный круг вокруг рощицы и, спускаясь в низину, вдруг со всего размаха въехал в гигантскую лужу.
Попытался сдвинуться с места – никак. Машина буксовала в грязи, разбрызгивая колесами черную густую жижу. Неподалеку важно шествовали гуси – Андрею показалось, что они с презрением посмотрели в его сторону.
– Будь все проклято! – в отчаянии закричал он, упал на руль и зарыдал.
Невольно нажал на гудок – и гуси с диким гоготом, распустив по траве крылья, побежали прочь.
Деревня, что поделать!
* * *
После разговора с Эммой Вика уснула – наверное, сказалась бессонная ночь, проведенная в лагере Мирона.
Открыла глаза, когда сад за окном пылал от закатного солнца.
Было жарко и как-то особенно тихо – обычно такое благостное умиротворение разливается в мире перед грозой.
Никого не было. Баба Зина, вероятно, не решилась ее будить и снова куда-то ушла, а Андрей…
Вика на всякий случай выглянула в окно – машины мужа нигде не было видно. Неужели послушался Эмму, решил отступиться от нее, от Вики? Вива Эмма! «А она неплохая женщина… Как это я раньше не замечала? Впрочем, раньше я ничего не замечала!»
Вика переоделась, умылась, расчесала волосы и выбежала из дома. Она знала, что теперь делать. Теперь, когда она чувствовала себя абсолютно свободной…
…В старой церкви было тихо, солнечные пятна бегали по стенам, заставляя оживать фрески – значительная их часть была отреставрирована. Яркие, четкие фигуры святых и праведников словно двигались, картины Страшного суда завораживали.
При появлении Вики под потолком заметались голуби, что-то зашуршало.
С замиранием сердца Вика подняла голову – и увидела Никиту. Тот стоял на лесах возле лика Божьей Матери. И странным образом этот лик вдруг напомнил Вике ее собственное лицо, не раз виденное в зеркале… Совпадение? Вольность реставратора, вздумавшего восславить свою Форнарину? Или ей показалось?
– Витаминка… ты здесь?! – сказал Никита, и кисточка выпала из его рук.
– Ага…
– Значит, ты вернулась?
– Как видишь. Я тебя искала.
– А я думал, что ты уехала, и отправился за Егором.
– Нашел его?
– Нет.
– Ну и бог с ним.
Они помолчали, глядя друг на друга: он – стоя на лесах, она – внизу.
– А что ты здесь делаешь? – Вика подняла кисточку. – Кажется, уже можно не притворяться… Вся деревня уже знает, что вы с Егором ищете здесь золото, а реставрация – только прикрытие!
Никита ничего не ответил. Спустился стремительно на веревке, прямо перед Викой, взял кисточку из ее рук.
– Курган с ханской дочерью действительно существует, – тихо произнес он. – Я стопудово в этом уверен.
– Тебе так нужно золото? – усмехнулась Вика.
Он ответил не сразу:
– До смерти хочется найти курган. Прикоснуться к тайне… Если хочешь знать, я с самого детства об этом мечтаю!
– Дурачок, – сказала Вика. – За семь веков от твоей царевны ничего не осталось. И вообще… – она вдруг вспомнила о кошке бабы Зины, удравшей в никуда перед своим последним часом. – Смерть – это не та тайна, которую надо разгадывать!
– Тайна Истории! – возразил Никита, и глаза его блеснули мальчишеским азартом. – Истории с большой буквы!
– Ага… – хмыкнула Вика. – Скоро эту Историю с большой буквы Мирон за границу вывезет!
Никита улыбнулся, сказал ликующим шепотом:
– Мирон не там ищет! Ханская дочь – там, на Юрьевской топи! И никто об этом не знает, кроме меня!
– Кроме тебя?
– Да! – внезапно выражение лица Никиты изменилось. – Или нет… Егор об этом тоже знает!
– Ты о чем? Ты думаешь – Егор, он… Никита!
Никита молчал. Потом вдруг сказал:
– Знаешь что, Витаминка… Ты права – не стоит беспокоить покой мертвых. Но Егор так не думает… Кажется, я знаю, где его искать.
– Где?
– На Юрьевской топи! Мне надо его остановить, Витаминка…
– Я с тобой! – Вика вцепилась в него.
– С ума сошла! Туда нельзя… Я местный, я все стежки-дорожки знаю, а ты… Это болото! Утонуть в два счета можно…
– Я буду идти за тобой след в след! – горячо зашептала Вика в ответ. – Ни шагу в сторону! И все будет хорошо!
Он усмехнулся. Потом произнес:
– «…и любим мы любовью раздробленной: и тихий шепот вербы над ручьем, и милой девы взор, на нас склоненный, и звездный блеск, и все красы вселенной, и ничего мы вместе не сольем…»
– Никита! Нечего мне зубы заговаривать! Я все равно пойду с тобой…
* * *
Планы пришлось поменять – пошел ливень.
К ночи он немного стих, превратившись в обычный дождь, и Вика с Никитой, в резиновых сапогах и плащах из полиэтилена, в которых обычно копаются в плохую погоду на огороде дачники, отправились в путь.
– Я и не знал, Витаминка, что ты такая упрямая! – с досадой воскликнул Никита, устав ее отговаривать. – Я бы сам с Егором разобрался…
– Я тоже хочу с ним разобраться! – возмутилась Вика. – Я не все ему сказала… Он так подло бросил нас тогда у Мирона!
Держа перед собой фонари, они вошли в черный влажный лес.
Здесь дождь гасился кронами деревьев, но все равно тяжелые капли со стуком падали на дождевики, было сыро, и туман стлался между деревьев.
– Ты не боишься? – шепотом спросил Никита, свободной рукой держа Вику за локоть.
– Ужасно боюсь! – с восторгом призналась она. – Ночью, в дождь, идти на болото… А как же Егор? Он ведь не местный!
– Егор – фартовый, ему всегда везет. Ему что болото, что пустыня… Мне кажется, его ничего не может остановить. Он как вездеход!
– Допрыгается!
– Вот Мирона следует опасаться…
– Ты же сам сказал – они не там ищут! – Вика споткнулась, ойкнула. Никита подхватил ее. Обнял, опустив на землю фонарь, в темноте нашел ее губы.
От волнения у Вики звенело в ушах.
– Я люблю тебя. Знаешь, как я тебя люблю? Я сам не знаю…
– «Мою любовь, широкую, как море, вместить не могут жизни берега!» – со смехом повторила она. – А Егор нас послушается, как ты думаешь?
– Нет. Но я скажу ему, что ошибся, что ханская дочь с ее золотом лежит в другом месте. Его нельзя убедить, его можно только обмануть… Господи, и какой я был дурак!
Они шептались, обнимая друг друга, целовались – и не могли остановиться.
– А что было бы, если бы я не осталась в деревне?
– Я дождался бы Егора, нашел бы его так или иначе… А потом бы отправился в Москву.
– Зачем?
– Не зачем, а за кем. За тобой.
– А если бы я не захотела снова уйти от мужа?
– Что, правда? – перепугался он.
– Шучу! Никита, какой ты доверчивый…
Они снова двинулись вперед. Долго шли по лесной тропинке, направление Никита угадывал каким-то чудом. Вика устала, было трудно дышать во влажном воздухе.
Одуряюще пахло чем-то сладким, немного тошнотворным.
– Чем это пахнет? Цветы? – принюхалась Вика.
– Да. Ночная фиалка. Другое название – любка двулистная. Невероятный для наших северных, считай, мест аромат. Обычно с такой силой благоухают только тропические растения… Поэтому ночную фиалку в народе всегда связывают с нечистой силой и колдовством…
Они вышли на широкую просеку. Ухнула какая-то птица – сова, наверное.
Вдруг впереди мелькнул огонек.
– Видишь? Это он!
Увязая в мягкой почве, они осторожно пошли в том направлении.
– Мы не утонем? Нас не затянет в трясину?
– Здесь – нет, – спокойно, даже как-то буднично ответил Никита. – А вот если дальше пойти…
За темными деревьями была поляна, и яркий огонь фонаря в первое мгновение ослепил Никиту с Викой.
А потом они увидели черный провал, и внизу, в ней, – силуэт человека, усердно копающего… Это был Егор. И, судя по размеру ямы, копал он довольно давно.
Никита с Викой подошли к краю ямы.
Егор дернулся назад, в первый момент тоже не узнав путников, потом снова схватился за лопату.
– Никитон… Кто там с тобой?
– Скотина! – не выдержав, закричала Вика. – Предатель! Трус! Бросил нас, даже не помог…
– А, Вика. Привет. – Егор методично продолжал копать. – Вы вовремя. Помогли бы, что ли… Я руки до кровавых мозолей стер.
– Егор, кургана здесь нет, – спокойно произнес Никита. – Пошли домой. Я ошибся…