– Золото…
Ни один мускул на лице Мирона не дрогнул.
– Золото? Как интересно… Откуда же тут может быть золото? Здесь, кроме навоза коровьего, и нет ничего…
– Золото татаро-монгол. Ну, которые в Средние века… – пробормотал Егор почти неслышно, окончательно прощаясь со своей мечтой.
– А, ты о той старой легенде! – рассмеялся Мирон. – Неужели есть люди, которые в нее еще верят? – Он обернулся к плешивому: – Скажите ему, господин доцент, что это абсолютно ненаучно! Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.
Плешивый прокашлялся. Потом заблеял, то и дело поглядывая на Мирона:
– Собственно… Ну да, это абсолютно ненаучно!
Мирон на стуле развернулся, склонился над Егором:
– Слышишь, Егор, что умный дядя говорит? – произнес он нравоучительно. – Нет тут никакого золота! А посему катись-ка ты отсюда как можно дальше. Чтобы я ни тебя, ни этого твоего… Никитона здесь больше не видел. Понял? Коля, проводи молодого человека. И объясни по дороге доступным языком, что будет, если он хоть на минутку в этих краях задержится…
Сильные руки подхватили Егора, встряхнули, поставили его на ноги.
Егор еще не верил своему счастью. Надо же, так просто отделался! А Мирон мог утопить его в болоте…
Но зато – прощай мечты о золоте! Теперь Мирон будет хозяйничать в здешних лесах. Пожалуй, найдет клад – с такой-то техникой, со столькими-то людьми…
И надо действительно мотать отсюда. Второй раз Мирон не пощадит, не отпустит так легко – это Егор прекрасно понимал.
– Ну, пошли, что ли? – снова встряхнул его громила по имени Николай.
– Пошли… – разбитыми губами прошептал в ответ Егор. – Я правда это… Я правда уеду. Мы уедем! Честное слово!
– Верим-верим! – отечески кивнул Мирон. – Скатертью дорожка.
* * *
Вика сидела на лесах, болтая ногой и повернувшись одним боком к Никите.
Тот, закусив губу, тщательно прорисовывал контур чьей-то фигуры.
– Это кто, Никита?
– Евангелист Лука… Их четыре, знаешь?
– Да, четыре, признанных церковью… – кивнула Вика. – Лука, Матфей, Марк и Иоанн.
– Умница. Погоди-ка…
Никита, уцепившись за веревку, легко спустился на пол, загремел ведрами, стоявшими в углу церкви.
Вику каждый раз поражали эти акробатические номера – замирало сердце, становилось не по себе, но Никита страха не знал.
– Ну вот, шпаклевка кончилась! – с досадой произнес он. – Сейчас схожу к Абдурахману – может, у него есть… Ты слезать-то будешь?..
Вика ничего не успела ответить – хлопнули двери, и в церковь ворвался Егор.
В первый момент Вика его даже не узнала. Весь в крови, одежда рваная…
Не замечая Вики, сидевшей на лесах, Егор закричал гнусаво, прижимая к носу какую-то тряпку:
– Никитон… Никитон, беда. Здесь Мирон… Он тоже золото ищет, прикинь!
– Какой Мирон? Какое золото? – воскликнула Вика. Егор поднял голову и уставился на нее злыми, испуганными глазами, под каждым – по огромному фиолетовому синяку.
Она шустро спустилась по приставной лестнице, подскочила к Егору. Вика хоть и взяла себе за правило никогда не лезть первой к людям со своей помощью, но тут случай был экстренный…
– Ты упал? Тебя что, били? – ахнула она, разглядывая Егора вблизи. – Погоди, не дергай головой… Я проверю, не сломана ли носовая перегородка!
Она протянула руки к его лицу, но Егор резко отбросил их.
– Да иди ты со своей перегородкой!.. – заорал он с такой ненавистью, что Вика невольно шарахнулась назад. Потом повернулся к Никите: – Никитон, ты слышишь – мы в полном дерьме, Мирон все знает!
– Кто такой Мирон? – пробормотала Вика.
Никита некоторое время молчал. Потом подошел к Вике:
– Вика… Вика, я должен был тебе сразу все сказать. Дело в том, что…
Егор затряс Никиту за плечи:
– Заткнись! Еще не хватало сюда посторонних приплетать! – Потом прошипел: – Вика, это наше с Никитоном дело, так что будь любезна…
– Сам заткнись! – заорал Никита на Егора. – Здесь нет посторонних! Не смей с ней так разговаривать…
– Нечего мне указывать! Мы в полном дерьме, как хочу, так и разговариваю…
– А на фига ты к Мирону полез, дурья башка?!
– На фига? Это он меня поймал, между прочим!
Вика посмотрела на Никиту с Егором, орущих друг на друга, затем пожала плечами и вышла из церкви.
Ей было не по себе. Она поняла следующее: Никиту с Егором объединяет какое-то дело. Тайна! Кажется, вовсе не связанная с реставрацией фресок… А еще есть Мирон – очень нехороший человек, который способен избить до полусмерти. И третье – Никита с самого начала не собирался посвящать Вику в свою тайну.
– А, собственно, разве он обязан был это делать? – пробормотала Вика, шагая по дороге. – Кто я ему? Ну, допустим, он ко мне хорошо относится… Но он не должен выворачивать душу только потому, что спит со мной!
Кто-то схватил ее за руку, развернул. Это был Никита – он догнал ее.
– Что тебе? – сдержанно спросила Вика.
– Эта старая история… – задыхаясь, сказал Никита. – Из детства… – смутная улыбка появилась у него на губах и тут же исчезла. – Ты помнишь сказку? Легенду то есть?
Вика в ответ тоже попыталась улыбнуться:
– О ханской дочери? Той самой, в которую влюбился русский князь Светозар? О той, которую предательски убили, а потом началась великая битва?
– Да. Мы с Егором решили найти ее. Вернее, золото, вместе с которым ее похоронили, – бесстрастно произнес Егор, глядя Вике прямо в глаза.
– Ты же сам мне говорил, что это только красивая легенда, и ничего больше… Что этого никогда не было, что это старушечьи сказки и вообще полная ерунда! – растерянно пробормотала Вика.
Никита взял ее за руку, приложил ладонь к своему сердцу.
– А если не ерунда? Ты извини, Витаминка, что я тогда морочил тебе голову, но…
– Я все понимаю, Никита, – ласково ответила она. – И не надо мне ничего объяснять, тем более что это только ваши с Егором дела…
Она дернулась, но Никита не хотел ее отпускать.
– Нет! Стой… Я должен тебе все объяснить.
– Почему?
– Потому что ты мне не чужая… – Он обнял ее, изо всех сил прижал к себе. Вика обреченно приникла к нему, даже не пытаясь вырваться.
– Мальчики играют в Тома Сойера… – тихо пробормотала она. – Мальчики ищут клад! В этом ничего плохого нет, это дико романтично… Они такие милые авантюристы! Одно только непонятно – кто такой Мирон? И главное – зачем понадобилось так избивать Егора? Хотя тоже понятно… – поправила себя Вика. – Есть еще другой мальчик, который тоже хочет найти клад!
– Мирон – не мальчик, – возразил Никита. – Это серьезный мужик. У него очень серьезные клиенты. Он давно занимается поиском древностей, антиквариатом… А мы с Егоркой так, дилетанты. Особенно я.
Вика вздохнула:
– Значит, никакие вы не реставраторы?
– Нет, я-то как раз реставратор! И фресками всерьез занимаюсь! Но… Понимаешь, если бы мы тут с Егором просто так болтались, то возникли бы всякие вопросы…
– Понимаю. Фрески – это только прикрытие. Наверное, роман со мной – тоже прикрытие, да?
Никита оттолкнул ее, ответил зло:
– Не говори чепухи, Витаминка!
– Золото, золото… – пробормотала Вика, пятясь. – И что ты с ним будешь делать? – Она помолчала. – Грабить мертвых – нехорошо.
– Вот какая ты правильная! – совсем взбесился Никита. – А изменять мужу – хорошо?! Кто из нас без греха, если уж на то пошло??..
Вика почувствовала, как у нее все внутри холодеет. И, тоже вне себя от бешенства, она залепила Никите пощечину.
Никита схватился за щеку, посмотрел на Вику своими глазами оливкового цвета. Глазами цвета лжи.
А потом они одновременно развернулись и пошли в разные стороны.
* * *
После дождя все небо было затянуто облаками. Густой туман стоял в траве, над Ищеевым озером, прятал дальние дома, гасил все звуки… Деревня словно вымерла – никому не хотелось выходить из дома в такую погоду, в этот сырой душный морок.
Опустилась ночь, и стало совсем темно, хоть глаз выколи – ни звезд, ни луны на небе…
Никита с Егором заперлись в старой церкви, сочтя ее вполне надежной защитой. Эти стены, продержавшиеся не одно столетие, эти тяжелые двери, обитые металлом… Хоть штурмом их бери!
Они сначала дремали, а потом, когда время перевалило за полночь, зажгли керосиновую лампу и склонились над картой. Самой обычной картой автомобилиста, кстати сказать.
Егор был хмур, мрачен, отеки на его лице так и не спали, он при каждом движении морщился и хватался за бока, матерно поминая «эту тварь, Миронова прихвостня».
– Сволочь! Тебе повезло, Никитон, что ты с ним не встречался…
– Ладно, проехали, – буркнул Никита и повернул карту к себе. – Покажи, где ты на них наткнулся?
– Вот здесь. Ой, блин, как больно-то… Не, этот выродок мне точно нос сломал!
– Значит, на том берегу Ищеева озера… – задумался Никита. – Далековато!
– Ага, далеко. А оборудование у Мирона – обзавидоваться можно! – внезапно оживился Егор. – Приборов всяких, техника там… Никитон!
– Да слышу я… – Никита все время отвлекался на мысли о Вике.
– Короче, мы в пролете. Они первые золото найдут. Если оно в принципе существует, конечно… Радары у них, которые рельеф местности показывают, и еще… – никак не мог успокоиться Егор.
Никита заставил себя встряхнуться и произнес четко:
– Не боись. Там, где они золото ищут, его точно нет.
– Что? Ты о чем?
Никита повернул карту к Егору.
– Золото должно быть здесь. На Юрьевской топи. Вот здесь. – Он указал место. – Совсем в другой стороне. Места глухие, там сроду никто не ходил. Сколько помню – вечно там коровы пропадали!
– Откуда?.. – шепотом спросил Егор. От волнения он даже забыл про свои болячки. – С чего ты взял?
– Знаю, и все, – твердо произнес Никита. – Сам подумай – кто пойдет на болото?.. Проще свой огород перекопать!
– А, это как в том анекдоте, где пьяный ищет свои часы под фонарем – поскольку там светлей!
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
Первым очнулся Егор:
– Слушай, Никитон… А ведь у нас есть в запасе еще день, даже два… День-два форы – это много! Пока еще Мирон с того берега свалит!
– Ты о чем? Сам же в Москву уезжать завтра собирался…
– Никуда я не поеду! – находясь в диком возбуждении, прошептал Егор. – Слушай, Никитон… Мирон, конечно, мужчина серьезный и вполне порешить нас может… Но мы почти ничем не рискуем! Понимаешь?! Это мы первыми золото найдем, мы!
Никита внимательно и серьезно посмотрел на Егора.
– Мы можем отложить все дела до осени. Пусть Мирон тут копается, все равно ничего он не найдет!
– Фигушки! До осени ждать! Слушай, Никитон, мы найдем золото, и ты поедешь со своей принцессой куда-нибудь на Мальдивы… Шубу ей подаришь, брюлики там… Она будет просто счастлива, твоя Вика!
– Ты думаешь?
– Господи, Никитон, да что я, баб не знаю!
* * *
– Ай, какой красота, какой красота – мамой клянусь! – тонким голосом пел Абдурахман, кружась вокруг Вики в тесной комнатке. – Мама! Мама, вы где?
Из соседней комнаты выплыла Венера Ицхаковна, вытирая голову полотенцем.
– Мама, посмотрите… Скажите честыно – идет Викиторьи это пылатье или нет?
– Вах! – завопила Венера Ицхаковна, показав все свои золотые зубы, и схватилась за голову, изображая всем своим видом крайнюю степень изумления и восхищения.
Дело в том, что Абдурахман уговорил Вику осмотреть его мать – та жаловалась на небольшую глухоту.
Вика сотворила чудо – она излечила Венеру Ицхаковну. Закапала той в ушные раковины перекись водорода, подождала немного, а потом с помощью детской клизмы промыла уши, избавив тем самым старушку от застарелых серных пробок. Но сама Венера Ицхаковна восприняла это как чудо, да и ее сынок впал в эйфорию.
Подарил Вике платье (не из китайских запасов, а какое-то особенное, очень хорошее) и вдобавок – легкие, очень женственные сандалии.
Заставил Вику примерить – оказалось все впору.
– Спасибо, спасибо, дорогой Викиторья… Мама, ты меня слышишь? О, он меня слышит, хотя я шепотом говорит! Он меня слышит! Спасибо, спасибо!
– Абдурахман, это такие пустяки…
– Нет! Это не пустяки! Это мой родной мама!
Венера Ицхаковна сладко улыбнулась, показав золотые зубы.
– Ну все, мама, идите к себе. Ах, Викиторья, как я вам былагодарен, как былагодарен!
Лишь минут через пятнадцать, отбившись наконец от Абдурахмана с его неумеренными восторгами, Вика смогла вырваться из лавки.
Дошла до переулка, но не успела свернуть за угол – впереди раздалось рычание мотора. Она прижалась к деревянному забору, поскольку дорога была узкой.
Мимо нее, неимоверно пыля, промчался огромный черный внедорожник с тонированными стеклами.
Время от времени через деревню проезжали машины, и довольно приличные (взять, например, тех туристов с Ищеева озера!), но в этом мощном авто, больше напоминающем танк, было что-то зловещее. «Порядочные люди на таких машинах не ездят!» – мелькнула ироничная мысль.
Вика свернула за угол, но потом словно какая сила заставила ее вернуться. Она выглянула в проулок и обнаружила, что черный внедорожник стоит напротив магазинчика Абдурахмана.
А вот и сам Абдурахман – униженно кланяясь и сверкая золотыми зубами, топчется на порожке, объясняет что-то мрачному громиле в полувоенной экипировке.
Сцена эта происходила довольно далеко, и посему слов слышно не было. Вика видела только испуганное, раболепное лицо Абдурахмана и бесстрастную морду громилы, как будто отлитую из металла.
Громила покачал головой, чугунные губы едва шевельнулись.
Абдурахман зачастил, притоптывая, замахал рукой, указывая направление.
«Дорогу, что ли, спрашивает?»
Но Абдурахман указывал в сторону церкви. А потом поднялся на цыпочки и стал тыкать в сторону леса.
«Наверное, отдыхающие… Решили полюбоваться красотами природы!» – подумала Вика, но беспокойство не отпускало ее. Громила ни в коей мере не напоминал отдыхающего. И зачем-то интересовался старой церковью.
Тем не менее Вика вернулась в дом к бабе Зине, разложила на столе покупки – все, что, помимо платья и сандалий, вручил ей Абдурахман.
Старуха хлопотала у печки, обещая такие сырники, которые Вика «сроду не пробовала».
– Очень вкусно пахнет… – рассеянно пробормотала Вика, встав у открытого окна.
– Творожок из молока Зорькиного, а молоко у моей Зорьки… Ну, ты знаешь, с городским не сравнить…
Там, во дворе, качали ветвями яблони, жужжали шмели, перелетая с цветка на цветок, откуда-то издалека доносился пронзительный голос Варькиной матери – та, наверное, по обыкновению, честила свою непутевую дочку. И в картинке, и в звуке было заключено то дремотное, летнее, деревенское благолепие, которое навевало сон…
Баба Зина тем временем пустилась в воспоминания:
– …так вот, тогда же, в шестьдесят четвертом, допился наш председатель до чертиков, согнал народ на собрание и заявил, что будем всем колхозом не кукурузу, а эти… бананы сажать!
– Бананы?
– Ну да… Будто семена у него есть, сам Патрис Лумумба ему их прислал! – хихикнула баба Зина. – А ему бабы и говорят, председателю нашему…
«Они Никиту с Егором искали, – проплыла в Викиной голове мысль. – «Серьезный мужчина Мирон» – вот кто владелец этого авто! И он искал Никиту!»
Вика вздрогнула – и очнулась.
– Баб Зин, потом расскажешь… Мне надо… Словом, я скоро вернусь!
– А сырники-то? Из мировецкого творога?
– Потом!
– Говорила тебе – не след селедку молоком запивать… Учились бы на чужом опыте! – последнее, что услышала Вика, выскакивая из избы.
…В церкви никого не было. Голуби тревожно метались под куполом, на полу была разлита краска – лужица цветы охры напоминала кровь. Вике стало совсем не по себе.
Она вернулась в деревню, побежала вдоль заборов. За одним из них ковырялась в грядках Варя – растрепанная, в аляповатом сарафане, с опухшим, совершенно ненакрашенным лицом. Вика в первый момент даже не узнала ее – обычно девушка даже в огород не выходила без боевой раскраски.
– Варь, ты, что ли? – притормозила Вика.
– Я… – неохотно отозвалась Варя. Поднялась с корточек, отряхнула руки.
– Варь, ты… Ты Никиту с Егором сегодня видела?
Варя насупилась, потыкала мыском резиновых галош о землю. На лице была вселенская тоска… Вика терпеливо ждала ответа.
– Чего я им, надсмотрщик… – после долгой, полной драматизма паузы буркнула Варя. – Где хотят, там и гуляют. Егор передо мной еще ни разу не отчитывался… Вся деревня уж знает, что они клад ищут. Малахольные!
– Значит, они в лес опять ушли? – с надеждой спросила Вика.
Варя снова насупилась. Потом зачем-то выдернула из земли совершенно приличную морковь и отбросила ее в сторону – туда, где уже высилась целая копна сорной травы.
– Варя!
– Какой лес… – забубнила Варя. – Мужик за ними приехал к церкви. Я там рядышком в это время была, на пригорке сидела. Морда – во… – Она растопырила руки.
– У кого?
– У мужика этого, у кого… Вышли они все из церкви уже втроем, в машину сели – черную такую, уж не меньше микроавтобуса – это точно… Куда, чего… Ни словечка мне, будто я никто ему совсем! Вчера спрашиваю: «Егорушка, кто тебя побил? Кто? Ты скажи, я этому гаду дом спалю!» Молчит. Ни словечка мне! Я вот давеча говорю ему еще…
– Погоди! – отмахнулась Вика. – Значит, Егор и Никита уехали с каким-то мордатым мужиком, а куда – неизвестно?
– Ну да, а я тебе о чем толкую! – рассердилась Варя. – Так вот, давеча заявляю ему: «Мать мне голову оторвет, ежели я ей в подоле…»
Из окна выглянула Варькина мать – мрачнее тучи, голова повязана платком. Увидела Вику за забором, закричала пронзительно:
– Вик, ты видела дуру? Они, значит, с Егоркой шуры-муры эти… А мать расхлебывай! Тьфу! – Она плюнула и захлопнула окно.
– Чего это она? – опешила Вика.
– Бабкой не хочет становиться – вот чего! – плачущим голосом произнесла Варя.
– А-а… – улыбнулась Вика. Несмотря на неопределенность происходящего, эта новость не могла не радовать.
– Чего лыбишься-то? – уже в голос зарыдала Варя. – Помогла бы мне, как докторша…
– В каком смысле?
– В каком, в каком…
– Дура ты, Варька! – рассердилась Вика. – Рожай!
– Вик, а ты мамашу мою видела?! Родишь с ней! Слушай, Вик… – неуверенно пробормотала Варя. – А я правда, это… в положении?
Вика вытянула через забор руку, провела вдоль Варькиного живота на расстоянии.
Ослепительный, слегка пульсирующий сгусток внизу живота, еще совсем маленький, цвета розового золота.
– Да, – тихо сказала Вика.
– Ой ты, господи… Значит, точно! – заскулила Варя. – Слышь, а кто – мальчик, девочка?
– Не знаю. Вижу только, что есть. И цвет его вижу.
– Цвет?! Негр, что ли? – вытаращила глаза Варя. – Да я, окромя Егорки…
– Ты не поняла! Это обычный ребенок! – поспешила Вика успокоить девушку. – Просто я все вижу в цвете.
– Да? И какой же у него цвет?
– Золотой.
– И-ишь ты… Золото-ой! – потрясенно прошептала Варя и глубоко задумалась.
Вика посмотрела на нее, а потом побежала обратно. Она уже не сомневалась в том, что за Егором и Никитой приехал тот самый загадочный Мирон. Только вот чего ждать от этого визита – неизвестно…
За последним забором прогуливался Палыч, с рукой на перевязи.
– Вик, привет! – радостно заорал он.
– Привет, Палыч…
– Вик, а я это… В полном порядке! – для убедительности Палыч пошевелил пальцами. – И не болит ничего!
– Молодец, Палыч! Так держать! – махнула ему Вика и побежала дальше, к лесу.
На глинистой дороге, еще не успевшей высохнуть после вчерашнего дождя, четко отпечатывались шины.
Вика, точно заправский следопыт, бежала за ними вдоль леса.
Потом дорога сузилась, зашелестела примятая трава. Вика бежала уже наугад, и чем дальше, тем сильнее терзала ее тревога.
Примятые, вдавленные в землю кусты. Что здесь произошло? Не сразу Вика догадалась, что машина в этом месте свернула непосредственно в лес.
* * *
Никита сидел на траве со связанными сзади руками, затылком прислонившись к дереву. Слегка саднило левую скулу.
Охранник Мирона, Николай, все-таки приложил его – уже после, в машине.
…А началось все так: неожиданно вошел в церковь какой-то здоровенный мужик и без всякого предисловия хмуро спросил:
– Сами пойдете или как?
За спиной громилы стоял огромный черный внедорожник. На заднем фоне были видны пригорок и сидящая на нем Варька в позе сестрицы Аленушки (той, что на картине Васнецова).
– Сами, – тихо ответил Егор, машинально прикрыв ладонью распухший нос. Прятаться и закрывать ворота было уж поздно.
Никита сразу все понял, кто прибыл по их с Егоркой душу. Быстро Мирон сориентировался, выходит…
– Тогда прошу. Только учтите, без фокусов, – хмыкнул громила и словно невзначай отвел полу жилета назад. Под мышкой у него был пистолет в кобуре. – Шаг влево, шаг вправо… А то еще кто из мирных жителей пострадает невзначай. Шальная пуля, так сказать…
Никита посмотрел на Егора, и они без слов поняли друг друга. Варька тут ни при чем!
– Вещички тоже берем! – громила указал на брезентовый мешок, в котором лежал металлоискатель.
Вот так они с Егором оказались в авто Мирона. Добровольно-принудительно, так сказать…
Дверца захлопнулась, внедорожник мягко качнуло, и к ним повернулся с переднего сиденья немолодой мужчина барской наружности:
– Ну здравствуйте, мальчики…
– Здравствуй, Мирон! – тихо ответил Егор.
– А это кто с тобой рядом? Наверное, тот самый Никитон, да?
Никита ничего не ответил. Он оглянулся – сквозь тонированные стекла было видно, что они уже довольно далеко отъехали от церкви и от Варьки на пригорке.
– Егор, давай… – выдохнул Никита и одной рукой попытался открыть дверь, а другой прицелился в чугунную морду.
Но ничего сделать не успел, поскольку именно в тот момент громила заехал ему в скулу своим кулачищем. Этот человек при всей своей внешней неуклюжести и громоздкости был фантастически ловок.
– Коля, Коля, тише! – укоризненно покачал головой Мирон. – Ты мне весь салон испачкаешь… Не торопись.
Это было последнее, что слышал Никита.
…Очнулся он уже в лагере, связанный. Рядом сидел Егор, тоже со связанными руками, с таким несчастным видом, что Никита не выдержал и улыбнулся.
Неподалеку валялся их металлоискатель, вытряхнутый из мешка.
– Влипли мы, Никитон, по самое не хочу… – вздохнул Егор.
Неподалеку что-то гудело и урчало.
Никита заерзал, повернул голову и увидел мини-экскаватор, который старательно копал яму. Вокруг ямы стояли рабочие в комбинезонах, старательно разгребали лопатами землю, которую подбрасывал им экскаватор.
– Все равно они тут ничего не найдут! – злорадно просипел Никита. – Пусть копают…
– Нам-то от этого не легче! – снова вздохнул Егор. – Мне знаешь, что кажется, Никитон?
– Что?
– Что Мирон потом прикажет нас в эту яму бросить и земелькой присыпать…
За спинами рабочих скакал плешивый мужчина в очках, внимательно рассматривал то, что подавали ему рабочие.
– И техника у Мирона, и наука на подхвате, – шепотом сообщил Егор. – Видишь того, в очках? Тот самый доцент!
Доцент в это время внимательно рассматривал какую-то железку.
– Хлам! Не то! – недовольно поморщился он и, не глядя, отбросил железку в сторону.
В сторону пленников.
Егор затих, потом осторожно попытался дотянуться ногой до железки. По форме та напоминала консервную крышку с острым краем.
В это время из принтера, стоявшего на столе под тентом, шумно полезли листы бумаги. Доцент принялся изучать их, потом обернулся к яме и крикнул экскаваторщику:
– Жора, на пять метров надо копать, не меньше! Только после пяти метров начинается культурный слой…
– Хорошо, Петр Кириллович!
– Все равно ничего не найдут! – повторил Никита. Потом увидел Мирона – тот шел в их сторону. – Егорка, внимание! Мирон…
Егор замер, оставив свои попытки дотянуться до железки.
Мирон подошел к пленникам, встал перед ними, покачиваясь с мыска на пятку.
– Та-ак-с… – промурлыкал он. – Я же предупреждал тебя, Егорушка? Ведь предупреждал? Негоже перебегать дорогу людям, которые занимаются серьезным делом! И ты туда же… – Он отечески потрепал Никиту по затылку. Никита дернул головой, но Мирон словно не заметил этого движения. – Ну куда вы против меня, ребята? – Он сделал широкий жест рукой. – У меня же снаряжение соответственное, радары, спутниковая навигация, техника, люди… А вы с этой пищалкой!
Мирон пнул ногой металлоискатель. Егор и Никита слушали Мирона, опустив головы.
– …потом, не забывайте, у меня связи, у меня договоренности с нашими и зарубежными партнерами, все культурно-прилично… Сами подумайте, что бы вы с золотом стали делать, даже если бы и нашли его? А, Егор Егорович?.. Опять на рынок бы поперся? – обратился Мирон непосредственно к Егору. – Из-под полы торговать? Смешно… Да вас бы повязали в один момент!
– Не ваше дело! – поднял голову Никита.
Мирон обернулся теперь уже к нему:
– Эх, молодой человек… Вроде приличный, не дурак… Кому доверились? – Он мотнул головой в сторону Егора. – Этому? Да я этому гражданину и мусор не доверил бы до свалки донести! Потому что его под первым же попавшимся кустом и бросил бы… Еще хорошо, что под кустом, а то и посреди дороги оставил бы, как есть. Он и вас бросил бы… Кинул, с золотишком-то! Да-да. Гарантированно…
Никита зажмурился и вспомнил Вику.
То есть он и не забывал о ней никогда, но сейчас она представилась Никите вдруг так ясно, так четко, что у него сжалось сердце.
«Я ее обидел, дурак! Если Мирон действительно решит укокошить нас, то… Она так и не узнает, как я люблю ее! – растерянно, совсем по-детски подумал он. – То есть я говорил ей, что люблю… Но мало, мало говорил! По-моему, она так и не поняла ничего…»