Трублаини Николай. Шхуна 'Колумб'

   делах, наконец о том, что вам угрожает опасность, что вы попали в очень
   неприятнее положение. Только ничего не пишите о своем местопребывании.
   Кажется, достаточно?
   - Да, спасибо. Я подумаю.
   - А о чем же, собственно, вам думать?
   - В моем положении нелегко написать такое письмо... я должна написать
   так, чтобы вы его пропустили, но мне ведь хочется все-таки сказать что-то
   о себе...
   - О, я вас понимаю! Если хотите, я могу помочь вам составить письмо.
   Кстати, вот что... Если вы напишите отцу, чтобы он немедленно выехал в
   Лузаны повидаться с вами, то... вы тем самым избавите его от смертельной
   опасности, которая угрожает ему в эти дни на острове... и... не обманете
   его: к тому времени все кончится и вы действительно с ним увидитесь.
   Анч обернулся к командиру, чтобы передать ему свой разговор с Людой.
   Девушка смотрела на них непонимающими глазами. Она очень боялась
   выдать каким-нибудь движением или взглядом, что понимает их. Посмотрев на
   того и на другого, она опустила глаза и, глядя себе под ноги, мысленно
   переводила то, что они говорили.
   - Кажется, здесь будет легче, чем там, - сказал командир.
   - Возможно, - ответил Анч. - Хоть я и не ожидал от нее такой
   покорности и страха перед нами.
   - А с теми надо кончать.
   - Тем же способом?
   - Это лучший способ, но в данном случае, если мальчика принесет к
   берегу, могут обратить внимание на характер ранений. Я думаю, мы их еще до
   утра выбросим в открытое море. Они в таком состоянии, что в десять минут
   пойдут ко дну.
   - Но трупы в конце концов может принести к берегу?
   - Следов избиения к этому времени никто не различит, а больше мы им
   физических неприятностей причинять не будем, - улыбаясь, пояснил Анчу
   командир.
   Люда чувствовала, как у нее тяжелеет голова; ей хотелось крикнуть: "Я
   понимаю вас! Убивайте меня вместе с моими товарищами! Все равно ничего не
   добьетесь!" Но, напрягая всю волю, она сдержалась. Не надо показывать, что
   она понимает их. Не время выражать свои чувства. Если бы Марко знал, он
   вполне одобрил бы ее поведение.
   Командир нажал кнопку звонка, и вошел матрос. Ему приказали привести
   пленного. Анч обратился к Люде:
   - Ну, вы можете идти писать письмо. Я провожу вас.
   - Вы обещали, - сказала Люда, - перевести ко мне Находку.
   - Находку? Ах, да, в самом деле. Командир не возражает дать вам
   свидание с нею. Поболтайте с девочкой, уговорите ее изменить свое
   поведение. Если она это сделает, ее поместят вместе с вами.
   - А когда ее можно повидать?
   - Можно и сейчас.
   Потом, повернувшись к командиру и думая, что Люда не понимает его,
   добавил:
   - Устрою ей последнее свидание.
   В коридоре стоял Марко. Видя, что за ними следит Анч, юноша
   отвернулся от Люды.
   Анч проводил девушку в каюту, где находилась Зоря, и подруги остались
   одни.
   Глава XV
   С И Н И Й  П А К Е Т
   Возвращаясь, шпион приказал Марку зайти с ним в командирскую каюту.
   Командира в каюте не было. Он, очевидно, вышел в рубку, оставив ведущую
   туда дверь открытой. Марко посмотрел в дверь и подумал, что, вероятно, уже
   ночь или, может быть, лодка опустилась глубоко в воду. За иллюминаторами
   была полная темнота. Чувствовалось, что судно ускорило ход.
   Анч сел в кресло командира и обратился к Марку с явной издевкой:
   - Итак, мой герой, прошло два часа. Сейчас произойдет наша последняя
   беседа. Надеюсь, вы за это время подумали о своем поведении и передумали?
   А?
   - Да, я думал, - промолвил Марко, - вам ничего не удастся вытянуть из
   меня. Возможно, это мой последний час, но ваш последний час тоже близок.
   За меня сумеют отомстить.
   - Оставьте, юноша, красивые слова. Лучше послушайте меня. Вы,
   конечно, знали тех двух людей с Лебединого острова, которые недавно
   погибли. Одного из них звали Тимофий Бойчук. Обоих уже нет. Но вы ничего
   не знаете про их последние минуты. Первого утопили, как мышь: голову
   погрузили в воду, а двое матросов держали его за ноги. Мне пришлось
   возиться с его головой. Он прыгал, как дельфин. Вероятно, он выпил немало
   морской воды, а это, вы знаете, не очень вкусный напиток. О, мы с ним
   возились больше пяти минут, пока желудок его набрал достаточно балласта, а
   из груди вышел весь воздух. Потом он погрузился без задержки. А Бойчука мы
   засунули в мешок. Он учинил дебош, и потом я не нашел на кителе одной
   пуговицы. Другую, позднее, кажется, оторвали вы, молодой человек. Но как
   только мы его запаковали, работа стала легкой. Мы бросили его в воду на
   несколько минут, а потом вытащили неподвижную тушу, чтобы выбросить ее из
   мешка. Этот мешок сохраняется у меня как память. Показать его вам?
   - Подлец!
   - Не ругайтесь, не поможет. Ваше последнее слово?
   В этот момент подводная лодка неожиданно остановилась. Анч и Марко по
   инерции качнулись в одну сторону. Из командирской рубки доносился
   тревожный разговор. Анч поднялся, подошел к полураскрытой двери и,
   повернувшись к Марку спиной, что-то спросил.
   Юнга не знал, что командир подводной лодки неожиданно остановил ее,
   встревоженный сообщением своих гидрофонистов. Они услышали шум парохода с
   сильной машиной и очень быстрым ходом. Скорость и направление корабля,
   обозначенные шумопеленгаторами, не подходили ни к одному курсу грузовых
   или пассажирских пароходов. Может быть, это военный корабль. На всякий
   случай пираты решили остановиться. Но особенно их поразило то, что почти
   одновременно с этим затих и шум корабля. Такая случайность показалась им
   подозрительной. И командир решил отлежаться на дне, наблюдая за шумом с
   помощью гидрофонов. Лодка залегла на глубине ста сорока пяти метров.
   Пока Анч разговаривал с теми, кто был в центральном посту управления,
   Марко осматривался по сторонам, ища возможности спастись. Ему хотелось
   найти какое-нибудь оружие, схватить его и уничтожить шпиона и "рыжего". Но
   единственным предметом, отдаленно напоминавшим оружие, был костяной нож
   для разрезывания бумаги. Кроме него, на столе лежали три или четыре
   книжки, стопка бумаг, карандаши, маленькая шкатулка, которой раньше Марко
   не видал. Она была открыта, и в ней виднелись бумаги; вероятно, командир
   просматривал их, когда его вызвали в центральный пост управления. Он, не
   закрыв шкатулки, выскочил в рубку и задержался там.
   "Может быть, здесь что-нибудь важное", - подумал юнга и,
   удостоверившись, что на него никто не смотрит, протянул руку к шкатулке.
   Минута была напряженная: когда пальцы коснулись бумаг, у юноши прервалось
   дыхание. Он почувствовал, что сжал какой-то плотный пакет. В тишине
   раздавался громкий разговор между Анчем и командиром лодки. Командир
   что-то рассказывал отрывистыми, короткими фразами. Шпион перебил его
   вопросом и сделал движение, как будто намеревался повернуться. Рука Марко
   с пакетом в ярком синем конверте в этот миг висела в воздухе над столом.
   Юнга отдернул руку и спрятал конверт под стол, а сам снова уставился на
   стену. Анч действительно обернулся, посмотрел на пленного, но, не заметив
   никаких изменений в его позе, снова продолжал свой разговор. Марко еще
   несколько секунд интересовался висевшей на стене картиной неизвестного
   художника, потом обернулся к Анчу. Тот снова стоял к нему спиной. И синий
   пакет быстро исчез под сорочкой Марко. "Возможно, мой труп прибьет к
   берегу, - подумал он, - а бумаги некоторое время могут сохраняться. Этот
   пакет и мое письмо, переданное матросу, всё объяснят".
   Вскоре Анч вернулся к пленному. Вслед за ним вошел командир. Они
   заняли свои обычные места. Анч в последний раз предложил Марку дать
   правдивые ответы на вопросы.
   - То, что говорит Люда Ананьева, вы подтверждаете?
   - Нет, это неправда!
   - Ну, все понятно. Значит, вы думаете, что погибнете героем, что о
   вас сложат песни, легенды, что вы добудете себе бессмертную славу? - Шпион
   засмеялся.
   Он перевел свои слова командиру, и тот тоже захихикал.
   - Но никто не узнает, как вы погибли. Даже когда найдут ваш труп, то
   просто-напросто решат, что неосторожный юноша утонул в море. Закопают, и
   всё. Крышка!
   Анч издевался над юнгой. Командир лодки не понимал слов шпиона, но
   догадывался о них по выражению лица Анча и саркастически улыбался.
   Юнга, сжав зубы, выслушал врагов, а потом, выпрямившись, сказал:
   - Ошибаетесь, господа, о моей смерти узнают скоро и заплатят как
   следует.
   - Ха-ха-ха! - смеялся Анч. - Откуда узнают? - И он что-то сказал
   командиру.
   Последний выдвинул из стола ящик, вытащил оттуда какую-то бумажку и
   подал ее Анчу. Анч, развернув ее, стал читать, растягивая слова:
   "Мои любимые и дорогие! Я должен..."
   Кровь ударила Марку в голову, и он бросился на Анча. Но шпион заранее
   вооружился кастетом. Он ударил пленника по переносице, а вбежавший в каюту
   матрос схватил юнгу за руки и ловким приемом заломил их назад.
   - Горяч, - насмешливо проговорил Анч, - но все же мы дочитаем.
   Матрос затянул веревкой руки юнги и, бросив его на стул, стал рядом.
   Шпион дочитал письмо, издеваясь над каждым словом. Но Марко быстро поборол
   свою ярость. Он твердо решил сохранить спокойствие и равнодушие, не
   отвечать ни на какие вопросы, быть хладнокровным и немым, как рыба, не
   обращать никакого внимания на своих мучителей. Он думал о том, как это
   письмо попало в руки Анча и командира лодки. Неужели тот матрос с добрым
   лицом проявил неосторожность и потерял это письмо? Или, может быть, у него
   нашли эту бумажку? Что ждет его?
   Юнгу вывели со связанными руками в коридор и повели в то помещение,
   где держали вместе с Находкой. Проходя по коридору, он почувствовал на
   себе чей-то взгляд. Это смотрел на него матрос с "добрым" лицом. Он...
   улыбался, и его лицо стало Марку нестерпимо отвратительным.
   - Провокатор! - крикнул мальчик и плюнул ему в глаза.
   Глава XVI
   В Ы С Т Р Е Л  Т О Р П Е Д О Й
   Правобортный слухач на гидрофоне сообщил в центральный пост
   управления лодкой, что снова слышит шум винтов парохода. Направление судна
   то же, что и раньше. Командир лодки тотчас же вышел из своей каюты в
   рубку. Там дежурил и его помощник. Командир занял свое место, осветил
   перед собою карту моря и, надев телефонные наушники, с помощью переводного
   телефонного аппарата связался со всеми частями подводного корабля, и в
   первую очередь - с гидрофонами. Какой-то пароход со скоростью, большой для
   коммерческих судов, но недостаточной для боевых кораблей, приближался к
   ним. Следуя за показаниями шумопеленгатора, можно было установить, что
   этот пароход идет не по прямой линии. Его движение было зигзагообразно, то
   есть он периодически менял курс, как это делает пароход, опасаясь
   торпедирования, или тральщик, выбирающий мины, или, наконец, миноносец,
   когда он в дополнение ко всем этим заданиям проводит в море разведку.
   За спиной командира стоял Анч. Он хоть и не принадлежал к экипажу
   корабля, но пользовался привилегированным положением как представитель
   специальной разведывательной службы.
   - Что там? - спрашивал он. - Какие-нибудь новости?
   Командир отмечал на карте движение парохода, который приближался к
   ним.
   - Девять из десяти, что над нами военный корабль, - сказал он. - Я бы
   охотно всплыл и послал ему порцию взрывчатки, но его прежняя скорость и
   эти маневры наводят на некоторые сомнения...
   - А что такое?
   - Вероятнее всего - это миноносец, наш страшнейший враг. Если он
   подозревает, что вблизи есть подводная лодка, или если даже проводит
   учебное плавание, то может наделать нам бед.
   - Долго мы простоим?
   - Пока этот корабль не отойдет на значительное расстояние. Иначе он
   может подслушать нас своими гидрофонами.
   Шумопеленгаторы и обычные гидрофоны показывали увеличение скорости и
   приближение неизвестного судна. Но пиратский командир оставался спокойным.
   Сто сорок пять метров - достаточный слой воды, чтобы спрятать подводную
   лодку, если она неподвижна. В таком случае ее можно найти только с помощью
   разведки инфракрасными лучами. Но, принимая во внимание сложность и
   новизну этого способа, командир был уверен, что миноносец такую разведку
   провести не сможет.
   Вот неизвестный корабль совсем близко... Указатели шумопеленгаторной
   установки на таком близком расстоянии уже не могут определить его
   местонахождение. Стрелки начинают танцевать, как стрелки компаса во время
   магнитной бури. Командир лодки хмурится. Минуту назад он был совершенно
   спокоен, но теперь закралась тревога: а что, если этот корабль все-таки
   имеет специальное оборудование для разведки инфракрасными лучами? Вот
   сейчас он пройдет над лодкой и, определив ее местонахождение, сбросит
   глубинные бомбы. Тогда не спасут и сто сорок пять метров! Наоборот, на
   такой глубине бомба, если даже и не попадет в лодку, а взорвется
   поблизости, может повредить судно так, что нельзя будет подняться на
   поверхность.
   Уже без всяких приборов было слышно, как корабль проходил над лодкой.
   Лопасти его винтов гребли воду. Но вскоре после этого шум стал затихать.
   Пароход прошел и направился куда-то дальше тем же переменным курсом. А
   пиратская подводная лодка спокойно лежала на дне, ожидая, пока совсем
   исчезнет шум.
   Наконец настал желанный момент. Гидрофоны не улавливали ни звука.
   - Малый ход! - скомандовал командир своему помощнику. - Руль глубины
   вниз!
   Заработали электромоторы, и лодка поползла по грунту. Рулевой
   повернул ручку руля, и лодка пошла вверх. Вот она всплыла на перископную
   глубину. Чтобы подняться выше, надо было открыть баллоны со сжатым
   воздухом или вытеснить им воду из балластных цистерн. На поверхность
   подняли перископ, но в нем едва отражались звезды. Командир приказал
   радисту прослушать эфир. Наступил час принимать шифрованные сообщения,
   передаваемые надводной базой. Это был пароход, маневрировавший далеко в
   море. Он часто менял окраску и названия. По одним документам он шел в
   порты Советского Союза, по другим, наоборот, шел оттуда. И те и другие
   документы были фальшивые, заготовленные заранее. На самом же деле пароход
   служил передаточным пунктом между пиратской лодкой и ее хозяевами,
   передавал на лодку необходимые запасы топлива, воды, продовольствия,
   забирал добычу, полученную в результате диверсионных действий против
   других государств.
   Из осторожности радист не поднял над водой антенну, а выпустил ее в
   воду. Он очень быстро настроился на нужную волну, поймал нужную
   радиостанцию и начал записывать карандашом шифрованную радиограмму, шедшую
   в эфир под названием метеорологического сообщения. Радиограмма была очень
   длинная. Закончив запись, радист прослушал ее повторную передачу и отдал
   радиограмму для расшифровки помощнику командира.
   Вскоре командир получил расшифрованное сообщение подводной базы.
   "Пароход "Антопулос", - говорилось в сообщении, - на пути из Америки
   в Советский Союз. На "Антопулосе" находится оборудование для Лебединого
   острова. Пароход проходит в ста милях западнее базы. Держит радиосвязь с
   Салониками. Позывные - ВС. Необходимо немедленно принять энергичнейшие
   меры".
   Командир пиратской лодки протянул радиограмму Анчу. Просмотрев ее,
   тот произнес только одно слово:
   - Торпеда!
   В ту же минуту радист получил приказ слушать позывные и, поймав,
   запеленговать их. Предполагалось, что утром пароход свяжется по радио с
   землей, и тогда его можно будет обнаружить. Пока же подводная лодка должна
   была курсировать параллельно линии Лебединый остров - Лузаны и где-нибудь
   на этой линии встретиться с "Антопулосом".
   Командир и Анч разговаривали о том, как надводная база могла получить
   известия об "Антопулосе".
   - Это наша американская агентура, - с уверенностью заявил Анч, - не
   иначе: ведь с агентурой в Советском Союзе связь почти прервана. Кто
   остался в живых, закопался глубоко в болото, пережидая скверную
   обстановку.
   Пиратам везло. Вскоре старший помощник доложил, что радист поймал
   разговор "Антопулоса" с Афинами.
   Двойное пеленгование показывало, что "Антопулос" находится
   приблизительно на расстоянии двадцати миль от подводной лодки. Идя
   медленным, экономичным ходом, лодка не могла его догнать. Всплыв на
   поверхность, она догнала бы пароход за полтора часа. Была дана команда
   продуть цистерны. Могучая струя сжатого воздуха вытеснила несколько сот
   тонн воды из цистерн за борт. Через семь минут подводная лодка
   "неизвестной национальности" шла полным ходом, догоняя греческий пароход.
   Радист "Антопулоса" продолжал свою работу и оставлял в воздухе невидимый,
   но улавливаемый радистом-пиратом след.
   На подводной лодке был отдан приказ заряжать торпедные аппараты и
   готовиться к боевой стрельбе.
   Торпеда! Жители суши незнакомы с этим страшным оружием. Представьте
   себе снаряд длиною в пять - семь метров, со специальными очень сложными
   механизмами. Он движется под водой со скоростью девяносто - сто километров
   в час, не отклоняясь от заданного направления, держась определенной
   глубины и неся запас взрывчатого вещества, достаточный, чтобы при
   благоприятном попадании потопить крупнейший военный корабль. Особенно
   страшен этот снаряд для грузового или пассажирского парохода. Когда моряки
   такого судна замечают, как по водной поверхности к ним приближается пенная
   дорожка, у них холодеет под сердцем и они готовы в тот же миг спускать
   шлюпки. Только очень уж неудачное попадание оставляет пароход на плаву.
   Подводная лодка стремительно догоняла "Антопулос". Командир и
   несколько человек из команды подводной лодки находились на палубе и
   всматривались в горизонт. Рулевой шел по пеленгатору, за настройкой
   которого наблюдал радист. Передача с "Антопулоса" прекратилась, только
   когда с лодки уже заметили его огни. Быть может, радист перешел на прием и
   слушал предназначенные для него точки и тире. Никто на пароходе не
   чувствовал приближения смертельной опасности. На капитанском мостике
   скучал вахтенный штурман, а рулевой автоматически сверял курсовую черточку
   ходового компаса под стеклянным колпаком с заданным ему курсом, Одиноко
   светились в море огни: топовый, почти под клотиком, и два бортовых - по
   обе стороны капитанского мостика. Внутри, в глубине пароходных помещений,
   были освещены машинное отделение и кочегарка, где люди беседовали о своих
   будничных заботах или о необычном грузе "Антопулоса".
   Никем не замеченная, лодка описала полукруг, обходя пароход.
   Командир отдал команду очистить палубу и приготовиться к погружению и
   приказал радисту следить, будет ли "Антопулос" посылать после взрыва
   "SOS".
   Подводная лодка шла полупогруженная. За полминуты она могла исчезнуть
   под водой. В боевой рубке остались только командир и его помощник. И вот
   раздалась команда: "Выстрел!" Под водой из трубы торпедного аппарата
   вылетела торпеда, выброшенная силой сжатого воздуха. В первый момент ее
   никто не видел, но вот даже при свете звезд стало заметно, как по воде,
   наперерез пароходу, помчалась пенная дорожка. Напрягая зрение, за нею
   следят командир и его помощник. Вот-вот она дойдет до линии курса парохода
   и столкнется с ним. Но, как нарочно, почти одновременно с выстрелом
   пароход по каким-то причинам замедлил ход: может быть, кочегары
   заболтались и понизилось давление в котлах или что-нибудь случилось в
   машине.
   Торпеда прошла перед самым носом "Антопулоса", не задев его.
   Торпеда - снаряд с механизмом концентрично-циркулярного действия,
   заставляющим его, если он не попадает в цель, поворачивать и продолжать
   свой путь по спирали, описывая около своей жертвы все меньшие и меньшие
   круги до столкновения с нею.
   Прошла минута, полторы, торпеда уже повернула и метнулась по спирали.
   В ее темном блестящем теле исправно работал двигатель, газовая горелка
   подогревала уменьшающийся запас сжатого воздуха и тем увеличивала его
   силу. Кольцо вокруг парохода сужалось. Наконец вахтенный штурман заметил
   что-то непонятное, несшееся быстрее дельфина, но, раньше чем он понял, что
   это такое, грохнул сильнейший взрыв. Колоссальный столб воды упал на
   пароход, сбивая с ног людей, смывая за борт плохо прикрепленные грузы,
   заливая внутренние помещения. Пароход содрогнулся так, что главная машина
   сдвинулась с места, и стал оседать в воду.
   Снаружи и внутри погасли все огни, послышались крики и стоны людей.
   Радист парохода не послал сигнала "SOS".
   Оставляя во тьме утопающий пароход, подводная лодка погрузилась и
   переменила курс.
   Глава XVII
   Р А С П Р А В А  С  П Л Е Н Н Ы М И
   Когда Марко вернулся в свой карцер, Люды там уже не было. Зоря,
   увидев юнгу, схватила его за руку и шепотом спросила:
   - Что, опять били?
   Юнга усмехнулся и отрицательно покачал головой. Задумавшись, они
   долго сидели молча друг против друга. Яркий электрический свет утомлял
   глаза, раздражал. Они слышали, как лодка поднималась, как она шла под
   водой, как всплыла и, очевидно, пошла по воде. Марко обо всем этом
   догадывался по легким толчкам и дрожанию машин. Друзья перебрасывались
   редкими фразами - они не были уверены, что их не подслушивают. Юнга думал
   о том, что будет с ним в эту ночь. "Когда же Анч исполнит свою угрозу и
   как?" - спрашивал он себя.
   Стараясь быть спокойным, Марко погрузился в воспоминания. Перед ним
   встала буйная трава на Лебедином, пасмурное небо перед дождем. Ветер
   пронесся над островом, пригибая траву. Вдали, по едва заметной тропке на
   ветру мелькает женская фигура. Небо прорезает молния, грохочет гром... И
   вот падают первые крупные капли - вестницы летнего ливня. Над фигурой
   незнакомки раскрывается зонтик. Дождь стучит по туго натянутому шелку.
   Незнакомка оборачивается, и Марко видит ее зелено-карие глаза... Потом ему
   вспомнилась последняя встреча, когда Люда притворялась, что он ее избил...
   Он тешил себя надеждой, что она останется жива и расскажет обо всем и на
   Лебедином узнают об их судьбе... Марка угнетало сознание собственного
   бессилия: он не может ничем повредить этому пиратскому судну, не может
   дать знать своим... Марко вспомнил о синем пакете. Он засунул руку под
   сорочку, нащупал пакет и с радостью убедился, что конверт сделан из
   крепкой пергаментной бумаги, размокающей не так быстро, как обычная.
   Значит, документы сохранятся некоторое время, и, возможно, когда найдут
   его труп, советские люди узнают какие-нибудь важные известия... Вдруг до
   юнги донесся звук отдаленного взрыва. Марко почувствовал, что лодка снова
   погрузилась в воду.
   Марко посмотрел на Зорю. Она спала, положив голову ему на колени. Ее
   худенькое загорелое лицо стало совсем детским и утратило обычное выражение
   серьезности. Не до конца заплетенная коса упала на тонкую руку с
   мозолистой ладонью. Юнга подумал о жизни Находки, которая, с тех пор как
   помнила себя, почти не испытала ни материнской, ни отцовской ласки. До
   последнего времени у нее не было друзей и близких. Только после смерти
   Ковальчука судьба ей улыбнулась. И вот, опять все эти переживания... А
   может быть, пираты не убьют ее? Может быть, для них достаточно будет его
   смерти? Нет, эти ночные воры побоятся оставить живых свидетелей! Всех
   троих ждет одно и то же - смерть. А может, Люде удастся прожить еще день
   или два? Это увеличило бы ее шансы на спасение. Марко старался придумать
   какой-нибудь выход, но ничего не получалось.
   Зоря спала спокойно, и мальчик несколько раз замечал на ее лице
   улыбку. Девочке снилось что-то приятное. Марко завидовал ей и жалел, что
   сам заснуть не может. Всякий раз, когда приближалась дремота, лоб его
   покрывался холодным потом - в сознании вставали Зоря и Люда, умирающие
   ужасной смертью.
   О себе он уже забыл, передумал все, но судьба подруг волновала его. И
   всякий раз, вспоминая рассказ Анча о потоплении нового инспектора и
   рыбака, он сжимал кулаки и бил ими по полу. Но боль в раненой руке
   возвращала ему рассудительность, и он со страхом посматривал, не
   проснулась ли Зоря.
   Девочка не просыпалась. Только раз она повернулась на бок и, выпустив
   из рук косу, прошептала: "Мама". Ее лицо осветилось радостью. Марко замер
   и впервые за все время ощутил на своих щеках слезы. Он вспомнил Левка,
   моториста с "Колумба", первого человека, искренне привязавшегося к этой
   девочке.
   Внезапно открылась дверь. "Неужели пора?" На пороге появился Анч, за
   ним стояли матросы. Марку предложили выйти. Он поцеловал Зорю в лоб,
   осторожно положил ее голову на пол, поднялся и вышел. Как только он
   очутился в коридоре, Анч зашел в каморку, растолкал девочку и, разбудив,