Трублаини Николай. Шхуна 'Колумб'

   какой-нибудь пароход, или поднимался туман, или, наконец, это просто
   облачко прошло над морем.
   Вначале они оживленно болтали, но вскоре разговор оборвался. Оба
   почувствовали усталость и, главное, жажду. Это была мука - видеть вокруг
   себя столько воды и не иметь возможности напиться. Хотелось коснуться этой
   воды пересохшими губами. Зоря не выдержала и попробовала глотнуть морской
   воды, но почувствовала, что ей стало только хуже. Марко услышал, что
   девочка тяжело вздохнула. Превозмогая сонливость, желание забыться, лежать
   неподвижно, мальчик обернулся к своей маленькой спутнице, чтобы подбодрить
   ее. Улыбаясь, он напомнил ей последнее объяснение с Анчем и попросил
   рассказать ему историю с отравленной папиросой. Не раскрывая глаз, она
   слабым голосом, переходящим иногда в шепот, рассказывала, как во время
   пребывания Анча у Ковальчука она внесла в хату воду, из любопытства
   посмотрела в окно и увидела, как фотограф смешал табак с каким-то
   порошком, а потом набил папиросу. Эту папиросу он положил в портсигар
   отдельно. Позднее она видела, как поросенок понюхал бумажку от этого
   порошка и тут же сдох. Она догадалась, что в бумажке была отрава. Потом,
   переодеваясь с Людой в доме, она вышла на минутку в каморку, заметила там
   портсигар и заменила в нем отравленную папиросу. Из подслушанного позже
   разговора Анча с Ковальчуком она узнала, что шпион собирался убить
   профессора, и догадалась, для кого предназначалась отрава.
   Зоря умолкла, и вновь наступила тишина. Пловцы лежали неподвижно,
   думая каждый о своем. Но вот они подняли головы. Откуда-то долетел звук,
   напоминающий шум гудящего мотора. Что это? Оба озирались по сторонам, но
   ничего не было видно.
   - Самолет или моторная лодка? - спросил Марко и сразу же сам ответил:
   - Самолет.
   Юнга догадался об этом по металлическому звону. Так звенеть мог
   только самолет в воздухе. Он пролетал где-то близко. Неужели летчик не
   заметит их? Марко и Зоря подняли головы высоко над водой. Гуденье
   становилось все слышнее. Им хотелось кричать изо всей силы, но это бы все
   равно не помогло. Через минуту вдали они заметили самолет. Он летел не так
   уже высоко. Казалось, вот он сделает над ними круг и спустится или даст
   знать, что заметил их, и полетит вызывать сюда пароход. Однако самолет
   больше не приближался, наоборот - он стал удаляться и быстро пропал из
   виду.
   Надежда на спасение, вызвавшая бурный приток энергии, исчезла так же
   быстро, как и появилась. Разочарование было так велико и так мучительно,
   что пловцы даже не сказали друг другу ни слова и снова, закрыв глаза,
   откинули головы на воду. Шум самолета замирал, и, только напрягая слух,
   Марко едва улавливал его. Вдруг ему показалось, что он услышал треск
   пулемета. Потом наступила тишина...
   Повернуло за полдень. Сверху нестерпимо жгло солнце, в воде сводило
   судорогой ноги. От жажды распух язык, от усталости мутилось сознание.
   Море было пустынно, и даже ни одна птица не пролетала над ними.
   Только какое-то белое облачко сжалилось над пловцами и на несколько минут
   закрыло от них солнце.
   Глава XX
   П О Д  О Г Н Е М  З Е Н И Т Н Ы Х  П У Л Е М Е Т О В
   - Флаг на ней есть?
   - Не вижу.
   - Это наша или иностранка?
   - Не знаю.
   - Я не заметил ни одного человека на палубе.
   - Я тоже.
   - Снижусь и сделаю над ней круг, а ты присмотрись.
   - Советую быть осторожным.
   Эта беседа с помощью переговорной трубки происходила на "Разведчике
   рыбы", летевшем на высоте шестисот метров над морем.
   Бариль и Петимко заметили внизу военное судно и сразу определили, что
   это подводная лодка. Она всплыла на поверхность и стояла неподвижно, не
   подавая никаких признаков жизни. Металлическая палуба, освещенная солнцем,
   была пустынна. Бариль, делая над лодкой круг, снизился почти на двести
   метров. В этот момент Петимку показалось, точно что-то скользнуло мимо его
   лица, и тотчас же на борту машины появились две черточки, словно кто-то
   чиркнул по нему невидимым резцом. Затем раздался сильный удар в крыло, и
   Петимко, посмотрев туда, увидел несколько маленьких дырочек. Штурман, хоть
   он был гражданский, а не военный моряк, сразу понял, в чем дело.
   - Стреляют! - крикнул он в переговорную трубку.
   Бариль понял это одновременно со штурманом: ему обожгло плечо, и по
   звуку мотора он почувствовал неожиданную перемену в его работе.
   На палубе подводной лодки все еще не видно было ни одного человека,
   но зенитные пулеметы продолжали осыпать самолет пулями. Стрельба
   заглушалась работой мотора.
   Летчик рванул свою машину вверх и прочь от лодки. Через несколько
   секунд пули попадали уже только в хвост самолета. Возникла опасность, что
   выйдут из строя штурвальные тросы. К счастью для летчиков, тросы остались
   целы. Зато, очевидно, не все было ладно в моторе: по прямой он тянул
   удовлетворительно, но высоту набирал понемногу, а выше шестисот метров
   идти отказывался.
   - Как дела? - крикнул Петимко.
   - Небольшое повреждение, - ответил Бариль. - Надо сделать посадку.
   Подвернем пару гаек и полетим дальше.
   Пилот знал, что небольшое повреждение надо исправлять как можно
   быстрее, потому что минут через десять оно может привести к большим
   неприятностям. Он сразу пошел на снижение, чем встревожил штурмана,
   который, оглянувшись назад, заметил, что подводная лодка полным ходом
   двинулась за ними. Там догадались, что самолет идет на вынужденную
   посадку, и решили догнать его и захватить.
   Ни пилот, ни штурман не знали, чья это подводная лодка. Ясно было
   лишь одно: лодка не была советской. Во-первых, командир "Буревестника"
   сообщил им, что в этом районе советских подводных лодок нет. Во-вторых, с
   лодки безусловно разглядели самолет в бинокль, прочли его название и все
   же открыли по нему огонь.
   Перспектива стать пленниками подозрительной подводной лодки не
   привлекала летчиков, и когда Петимко крикнул, что лодка идет за ними,
   Бариль быстро снизился и пошел над морем бреющим полетом, стараясь уйти от
   неизвестных подводников. Чтобы замести следы, пилот повернул в открытое
   море, взяв немного вправо, на восток. Если будут искать самолет, то,
   конечно, по прямой и ближе к берегу. А в это время он исправит мотор,
   взлетит и помчится на поиски "Буревестника", чтобы оповестить его о своей
   находке.
   Через несколько минут Бариль выключил мотор и коснулся лыжами воды.
   Посадка оказалась не совсем удачной. Левый поплавок, очевидно, был
   поврежден пулями во время обстрела, но, к счастью, не сломался.
   Бариль влез на мотор, стал осматривать повреждение. Его, как и
   надеялся летчик, легко и быстро можно было исправить. Немного тревожил
   поплавок. Пилот объяснил Петимку, что теперь надо быть осторожными, делать
   как можно меньше посадок, потому что если сломается поплавок, дела их
   станут совсем плохи. Оставалось после ремонта мотора, не поднимаясь в
   воздух, идти по морю, превратив самолет в моторную лодку, и только в
   крайнем случае рисковать поплавком.
   Ремонт отнял немного времени, но только Бариль закончил его,
   выяснилась новая неприятность. Петимко обратил внимание пилота на
   поверхность воды вокруг. Волны блестели жирными разводами. Бариль бросился
   к бензиномоторам и увидел, что запас горючего уменьшается с
   катастрофической быстротой. Осмотрев баки, пилот установил, что один из
   них пробит пулями, а бензин из другого бака уже израсходован. Исправить
   пробитый бак было невозможно. Пилот решил как можно скорее использовать
   бензин, который еще оставался, и, включив мотор, двинулся по морю. Шли все
   же не по прямой, а полукругом, обходя район возможного столкновения с
   подводной лодкой. Вначале самолет шел неплохо, оставляя за собой пенный
   след и взбивая волну, как торпедный катер. Но на половине дуги, как раз в
   самой отдаленной от берега точке, мотор зачавкал, извещая о том, что
   горючее кончается. Бариль отчаянно бранил подводного пирата. Наконец,
   немного успокоившись, пилот постучал деревянной ногой и пытался пошутить:
   - Ну, я не утону: меня деревяшка удержит. А ты как?
   Петимко засмеялся:
   - А у меня клипербот. Я, пожалуй, еще в лучшем положении.
   Оба усмехнулись. Но надо было что-нибудь придумать. Пилот решил, по
   морскому обычаю, выкинуть аварийный сигнал.
   - Ну, штурман, поднимай свои флаги, - может быть нас кто-нибудь
   заметит.
   - А что подымать: "ОВ" или "ОУ"?
   - А какая разница?
   - Первый означает: "Случилось несчастье, необходима немедленная
   помощь", второй: "Случилось несчастье, просим помощи". Можно и такой
   сигнал: "ШД", то есть "Нужна помощь", или "ШЕ": "Просим помощи, на судне
   несчастье".
   - Да какая же разница? Только бы кто-нибудь заметил и немедленно
   подошел.
   - Еще можно "БО" - это значит: "Имею значительные повреждения", или
   "ГБ": "Шлите немедленную помощь".
   - Ставь такой сигнал, чтобы, заметив, немедленно подошли и забрали
   нас отсюда.
   - Можно еще...
   - Да что ты мне все "можно" да "можно"! Поднимай хоть все флаги!
   Бариль разозлился, но, взглянув на своего штурмана, увидел, что тот
   смотрит на него не менее сердито.
   - В чем дело? - спросил пилот.
   - А в том, - отвечал штурман, - что у нас нет ни одного флага.
   Вылетая из Лузан, командир самолета так спешил, что решил лететь без
   флагов.
   Бариль вспомнил, что так оно и было.
   Петимко махнул рукой, влез на фюзеляж и, вооружившись биноклем, начал
   зорко всматриваться в пустынный горизонт, надеясь заметить какой-нибудь
   пароход. Но вместо парохода он увидел в нескольких сотнях метров две
   неподвижные человеческие фигуры.
   - Петр Петрович! Мы, кажется, приобрели приятных соседей.
   - Что?
   - Утопленники плавают.
   Стуча деревяшкой, Бариль полез к штурману и стал смотреть в свой
   бинокль. Он тоже увидел неподвижных пловцов.
   - Надувай, Степаныч, клипербот и гони в разведку, - сказал он.
   Посмотрим, что это за мертвецы.
   Штурман занялся лодкой и вскоре, усевшись в нее, оттолкнулся веслом
   от самолета. Бариль, расположившись на крыльях, следил, как лодка
   приближалась к утопленникам. Петимко греб изо всех сил. Он сидел спиной к
   самолету и лишь время от времени оглядывался назад. Вот лодка уже совсем
   близко от утопленников. И в этот момент пилоту захотелось протереть
   объективы своего бинокля. Ему показалось, что мертвец зашевелился и поднял
   голову. Желая добиться большей четкости. Бариль покрутил линзы, но они
   точно покрылись туманом. Он снова привел линзы в прежнее положение. Но
   теперь за клиперботом ничего не было видно. У Бариля заболели глаза от
   напряжения, он зажмурился, а когда снова посмотрел, то ясно увидел, что
   Петимко втаскивает кого-то в лодку.
   Пилот даже свистнул: значит, один еще жив! "Только бы этот медведь
   Степаныч не перевернул клипербот, а то придется мне плыть им на помощь!" И
   он с сомнением посмотрел на свою ногу.
   Возвращался штурман очень медленно. Он буксировал за собою
   утопленников.
   "Зачем он их сюда тянет?" - спрашивал самого себя Бариль.
   Когда клипербот подошел совсем близко, Бариль увидел, что за ним плыл
   только один утопленник, да и тот... одной рукой загребал воду.
   - Эй, на лодке! - закричал Бариль.
   Сорвав с головы шлем, он потряс им в воздухе, выражая этим свои
   лучшие чувства.
   Петимко не отвечал. Он греб, стараясь поскорее пришвартоваться к
   "Разведчику рыбы". Наконец резиновый борт коснулся самолета, и пилот помог
   штурману вытащить из лодки девочку. Она была в бессознательном состоянии.
   Ее посадили на место наблюдателя - положить на маленьком самолете было
   негде, разве на крыльях. Бариль тотчас же решил так и сделать. Но прежде
   всего надо было вытащить того, кто оставался в воде и, очевидно, из
   последних сил держался за поплавки. Это был юноша, которого штурман узнал,
   как только он очутился на хвосте самолета.
   - Марко Завирюха? - удивленно произнес Петимко.
   Он встречал несколько раз юнгу с "Колумба" и очень сокрушался, узнав
   о его гибели.
   Услышав имя Марка Завирюхи, Бариль сразу понял, кто перед ним.
   - Люда Ананьева? - спросил он, показывая на девочку, которой, так же
   как и Марка, он никогда прежде не видал.
   - Нет... - хрипло ответил Марко. - Дайте воды.
   Штурман протянул мальчику фляжку с водой, но тот жестом показал,
   чтобы сначала напоили девочку, и назвал ее:
   - Зоря Находка.
   Пока штурман вливал Зоре воду в рот, Бариль спросил Марка:
   - Люда Ананьева утонула?
   - Нет, она на подводной лодке.
   Пилоту хотелось засыпать спасенных многочисленными вопросами, но он
   сдержался, понимая, что им надо хоть немного отдохнуть.
   Напившись воды, девочка открыла глаза; ей, должно быть, сразу стало
   легче. Петимко пришлось устроить спасенных на крыльях самолета. Надо было
   что-то подстелить, приспособить все так, чтобы неожиданные гости не
   скатились с плоскостей. Наконец, надо было их раздеть, вытереть, а потом
   одеть в сухое. "Разведчик рыбы" цейхгауза не имел, и обоим летчикам
   пришлось снять часть своей одежды и отдать спасенным. Зорю одели в костюм
   Бариля, и одна штанина была ей коротка, а другую пришлось засучить. Костюм
   Петимка хоть и выглядел на Марке длинным и мешковатым, все же оказался
   впору, и после переодевания юноша почувствовал себя совсем хорошо. Он
   хотел сразу же встать, но штурман приказал обоим лежать.
   На часах было без пяти минут четыре, солнце припекало почти так же,
   как и раньше, но с юго-запада подул ветерок и принес прохладу. Горизонт
   оставался пустынным. Петимко, измерив высоту солнца секстантом и произведя
   расчет, показал Барилю на карте их местопребывание. Оба пришли к
   неутешительному выводу, что "Разведчик рыбы" был далеко от линии, по
   которой курсируют суда между Лузанами и соседними портами. Правда, где-то
   поблизости проходил путь экспрессов, которые раз в три дня отправлялись за
   границу. Завтра можно было надеяться встретить такой пароход.
   - Нас будет искать "Буревестник", - сказал пилот, - хотя сегодня вряд
   ли найдет: мы отлетели далеко и, потом, во время бегства, изменили курс, а
   он прежде всего пойдет туда, где мы должны были пролетать, по
   договоренности с командиром эсминца. Только бы в шторм не попасть, а так
   мы и несколько дней можем просидеть. Воды и аварийного запаса дня на три
   хватит.
   - Шторма не должно быть, - ответил штурман. - Ветра надо ожидать, но
   не больше пяти баллов.
   - Нет худа без добра, нам все-таки повезло, - показал Бариль на Марка
   и Зорю.
   - Я, понимаешь, подплываю, смотрю - один шевелится... Потом услыхал
   голос - и живее к ним. А они совсем обессилели... Если бы не поплавок, то
   давно бы уже были на дне.
   - А ну-ка, вытащи его - посмотрим, что это такое.
   Петимко вытащил из воды резиновую подушку, которая держалась на воде
   между лодкой и самолетом. Летчики с интересом разглядывали спасательный
   прибор.
   - Надувная подушка, - сказал Бариль. - Но мне не приходилось видеть
   такие. Где они ее взяли?
   - Это с подводной лодки, - послышался голос Марка.
   Юноша приподнялся на крыле самолета. На другом крыле поднялась Зоря.
   - О, детки, уже отдохнули? - обрадовался Бариль. - Что ж, давайте
   поговорим. Откуда вы взялись посреди моря?
   - Нас выбросили с подводной лодки, - ответил Марко.
   - Чья же это лодка?
   - Не знаю.
   - Вот так так!
   Марко рассказал о своих приключениях и вспомнил о синем пакете.
   Теперь можно было его открыть. Конверт оказался из непромокаемой бумаги.
   Правда, влага прошла внутрь, но документы были целы. Прочитать их никто не
   мог. Петимко, знавший иностранные языки, установил, что бумаги
   зашифрованы.
   - Ничего, это не беда, - заявил Бариль. - Вы молодцы, что добыли
   пакет! У нас найдутся специалисты - за день - два разберут самый
   запутанный шифр.
   Глава XXI
   П А Р У С А  Н А  С А М О Л Е Т Е
   Юго-западный ветер усилился до трех - четырех баллов и медленно
   относил "Разведчика рыбы" на северо-восток. Летчики только радовались
   этому - в конечном счете они приближались к берегу. Петимко уверял, что с
   такой скоростью их за три - четыре дня донесет до Лебединого острова. К
   сожалению, он не ручался, что ветер продержится хотя бы до ночи. Не было
   уверенности и в том, что направление ветра не изменится.
   - Одним словом, товарищ метеоролог, - сказал Бариль, - выражаю вам
   мое неудовольствие, так как вы не можете наладить нужный нам ветер.
   - Зато я могу наладить неплохой парус, который вдвое или втрое
   ускорит наше движение.
   - Из чего?
   - А наши парашюты?
   - У-у-у! Правильно! Это дело!
   - Так айда за работу!
   В половине шестого на самолете уже кончали установку парусов.
   Распустили парашюты и натянули их между тросами, идущими от крыльев, а
   кроме того, приспособили мачту, связав для этого весла от клипербота.
   Марко, привыкший иметь дело с парусами, показал все свое проворство и
   получил за это похвалу и благодарность от командира машины. В шесть часов
   самолет уже шел под парусами со скоростью в три с лишним мили.
   Бариль сидел за штурвалом и так ловко правил рулем, точно всю жизнь
   плавал на таком самолете-паруснике.
   Зорю посадили в кабину наблюдателя, а Петимко и Марко устроились
   верхом на фюзеляже. Это было не очень удобно, но при той скорости, которую
   развивал самолет, вполне терпимо. В полете их сорвало бы струей воздуха, а
   теперь они чувствовали себя приблизительно так, как если бы сидели на
   корме лодки, спустив ноги за борт.
   Через полчаса Марко, разглядывая горизонт в бинокль, увидел черную
   точку немного слева от них. Петимко, посмотрев в том же направлении,
   подтвердил Наблюдения Марка.
   - Пароход? - спросил пилот.
   Штурман и юнга были почти уверены в этом и потому решили
   маневрировать под парусами так, чтобы приблизиться к судну. Но когда стали
   подплывать, у обоих появилось сомнение. Это было какое-то странное судно,
   и оно, казалось, стояло на месте.
   - Может быть, это подводная лодка? - спросил Бариль и, встревоженный
   этой мыслью, сам взял бинокль.
   Но, присмотревшись, он убедился, что это не лодка. Когда
   самолет-парусник подплыл еще ближе к судну, стало ясно, что это пароход,
   между двумя мачтами вырисовывалась труба. Только этот пароход почему-то
   очень глубоко сидел в воде.
   - Может быть, с ним что-нибудь случилось? - говорил штурман,
   продолжая разглядывать пароход в бинокль.
   - Там "ОВ" или "ОУ" не видно? - спросил пилот.
   - А вот подойдем поближе, тогда увидим.
   Вечерело. Ветер стал утихать, и, как назло, в полумиле от парохода
   паруса самолета беспомощно повисли. Теперь уже было ясно видно, что судно
   полузатоплено. Никаких признаков жизни на нем не замечалось: из трубы дым
   не шел; по палубе, которая опустилась почти вровень с водой, никто не
   ходил; на мачтах не было никаких сигналов.
   - Может быть, его оставили, - сказал штурман, - а он все не тонет.
   - Ты думаешь он скоро должен затонуть?
   - Кто знает! Мне кажется, с тех пор как мы его увидели, он не
   погрузился глубже.
   - А подплыть к нему на клиперботе не очень опасно?
   - Осторожно все можно. Давай я съезжу.
   - Смотри, как бы и тебя вместе с ним на дно не потянуло.
   - Если за то время, пока я доберусь до него, он не погрузится глубже,
   бояться нечего. А если начнет заметно погружаться, я просто не приближусь.
   - Возьмите меня с собою, - обратился к штурману Марко.
   - Давай поплывем. Пожалуй, вдвоем скорее справимся.
   - Вот моряки - бросить нас хотят! - засмеялся Бариль, повернувшись к
   Зоре.
   - Пусть плывут. Мы на вашей машине тоже не пропадем.
   - Молодец! - похвалил ее Бариль и прибавил: - Мы на этой машине всех
   спасем!
   Клипербот вышел в плавание. Петимко и Марко спешили, чтобы успеть
   вернуться назад засветло; солнце уже повисло над горизонтом очень низко, и
   времени у них оставалось мало. Гребли по очереди, хотя Марко и чувствовал
   боль в руке. Впрочем, после короткого отдыха рука почти перестала болеть.
   Зоря влезла на крышу фюзеляжа и махала им платком.
   - Хорошая девочка, - сказал Марко штурману и коротко передал историю
   Зори Находки.
   - Вот так девочка! - воскликнул Петимко. - Почему же ее считают
   дефективной? Она же умнее сотни обыкновенных ребят и девчат!
   До полузатопленного судна оставалось метров полтораста. Осторожность
   требовала быть внимательными. Корма погрузилась в воду почти на полметра.
   Обходя судно, Петимко несколько раз крикнул, чтобы проверить, не осталось
   ли кого-нибудь на пароходе, но не получил никакого ответа.
   - Шлюпки с левого борта не видно, - сказал штурман. - Значит, команда
   оставила пароход. Как бы нам название прочитать?
   Но этого сделать не удалось: нос парохода едва выглядывал из-под
   воды, и у самого края они разобрали при свете заходящего солнца только
   латинское "S". Это была последняя буква названия парохода. Обойдя вокруг
   парохода "S", как его назвал Петимко, моряки взглянули друг на друга и
   высказали одну мысль:
   - Подойдем к борту.
   - Он не скоро потонет, - успокаивающе заметил штурман, - я такие
   случаи знаю. Иногда пароход с трубою под воду уйдет, а мачты еще несколько
   дней торчат. Когда-то я плавал на Севере, в Карском море. Мы наткнулись
   среди моря на такие торчащие из воды мачты. Это была шхуна "Белуха",
   которая затонула за две недели перед тем на сто миль южнее места нашей
   встречи. Наш пароход прошел мимо этих мачт, и неизвестно, сколько еще они
   держались на поверхности воды. Значит, где-то в цистернах остался воздух
   или трюм наполнен чем-нибудь плавучим.
   Наконец подплыли к борту парохода. Вернее, клипербот заплыл на
   пароход и остановился у трапа, ведшего с полузатопленной кормы на шлюпдек.
   Осторожно, чтобы не замочить ног, Петимко ступил на трап и привязал лодку
   к поручням. За ним вылез Марко.
   Из воды торчали только палубные надстройки, капитанский мостик,
   радиорубка, труба и мачты. По нижней палубе можно было пройти, но при этом
   пришлось бы замочить ноги почти до колен. По внешним признакам Петимко мог
   только установить, что это иностранный пароход. Располагая очень небольшим
   количеством времени, моряки не могли осмотреть помещения, но штурман решил
   только зажечь огни на капитанском мостике, чтобы предупредить неожиданные
   аварии от столкновения с другими пароходами и чтобы с "Разведчика рыбы"
   можно было следить за этим "плавучим рифом", а если он до утра не
   погрузится в воду, воспользоваться им. Петимко прошел с Марком по
   шлюпдеку, поднялся на капитанский мостик и заглянул в штурманскую рубку.
   На столе лежала английская карта с проложенным на Лузаны курсом. Над
   курсовой линией, начерченной синим карандашом, стояла надпись: 2\20.
   7.VIII.
   - Два часа двадцать минут седьмого августа, - сказал штурман.
   Значит, авария произошла сегодня ночью.
   Ни судового, ни вахтенного журнала не было. Очевидно, их захватил с
   собой вахтенный или капитан, покидая судно. Вообще же вид штурманской
   рубки свидетельствовал, что ее покидали очень поспешно. Не задерживаясь,
   Петимко вышел из рубки и полез зажигать бортовые фонари. В обоих были
   исправные керосиновые лампы, но почему-то лопнули стекла. Зажигая фонари,
   Петимко вспомнил, что в окне штурманской рубки тоже выбито стекло.
   Покончив с фонарями, оба вернулись к лодке. Солнце уже спряталось за
   горизонт, небо на западе расцветало нежными красками. Вдали виднелся
   "Разведчик рыбы".
   Посмотрев на самолет, штурман поставил ногу в клипербот и еще раз
   обвел прощальным взглядом тонущий корабль. На маленькой надстройке,
   служившей, вероятно, верхним кубриком, его внимание привлекли несколько
   поставленных вертикально железных бочек. Их вид почему-то заинтересовал
   штурмана, и он попросил Марка подплыть туда. Оглядывая бочки, он прочел на
   одной из них надпись, взволнованно ощупал бочку и нашел кран, который
   легко открылся. Из крана на руку потекла жидкость. Петимко поднес ладонь к
   носу, понюхал и крякнул с удовлетворением.
   - Чем пахнет? - спросил Марко.
   Штурман поднес к его носу ладонь. Юноша понюхал, прищурился и сказал:
   - Бензин. Хороший, бензин!
   Юнга, не раз выполнявший обязанности моториста на "Колумбе",
   разбирался в горючем. Он знал все виды горючего, начиная от наихудшего
   лигроина - и кончая авиационным бензином. Зная, в каком положении сейчас
   самолет, он сразу сообразил, какая это ценная находка.
   - Как же нам его взять?
   - Вот я и сам думаю. Но эту бочку нам вдвоем не осилить, да если бы и
   осилили, то клипербот не поднимет. Надо спустить шлюпку, но вдвоем мы и
   этого сделать не сможем, а у тебя еще и рука болит. Был бы ветер, мы бы
   притянули сюда нашего "Разведчика"... Но ветра нет. Может, ночью подует...