Уэлч Джейн. Властелин Некронда (Книга Еда - 3)

   Они с Пипом разожгли высокий костер и подтащили к нему беспробудные тела. Девушка улыбнулась Пипу.
   - Ты почти такой же хороший помощник, как милая Радостная Луна. Она вздохнула.
   - А я-то думал, ты недолюбливаешь Май. Брид нахмурилась.
   - Что за вздор. Ну конечно, я очень люблю Радостную Луну. Такая внимательная девочка. И так любит слушать всякие истории. А это кто? Кеовульф?
   Пип опешил.
   - Ну, да. Кто же еще? Юная жрица улыбнулась.
   - Вот уж не думала, что он так хорош собой. Ну, что ж! Доблестный Кеовульф. Великий человек. Благородный, но печальный. Погляди, сколько скорби на его челе. Не таким я его представляла. О, сколько же я потеряла. - Она погладила рыцаря по щеке. - Я знала похожего на него человека. О, эти годы, потерянные годы. Сколько времени потрачено зря!
   - Брид, ты знаешь, что делаешь? Брид...
   - Пип, - непререкаемым тоном прервала девушка. - Найди мне крестовник.
   - Да он же ядовитый! - Подозрения Пипа все усиливались и усиливались. - Не станешь же ты давать им отраву! Брид, с тобой что-то стряслось, и теперь ты сама не знаешь, что делаешь.
   - Мне нужен крестовник, Пип. Я - женщина, благословленная Великой Матерью. В моей душе живет Ее мудрость. Крестовник называют еще шатухой, потому что объевшийся его скот начинает шататься от страха. Именно то, что мне сейчас нужно. Принеси его мне! Или будешь сидеть и смотреть, как твои друзья умирают от ужаса?
   - Не такое это быстрое дело, найти крестовник, - предупредил Пип.
   - Тогда тем более поторапливайся. Хватит терять время.
   Прошло добрых полчаса, прежде чем Пип сумел найти заросли знакомой травы с рваными листьями и желтыми крестиками цветов. Набрав охапку, паренек бегом бросился обратно сквозь чащу, страшась, что же могло произойти на поляне за время его отсутствия. Все это еще кошмарнее, чем его самые жуткие сны!
   Запыхавшись от бега, он вынырнул из-под зеленого свода ветвей и очутился на поляне. Брид уложила тела спящих в форме креста, головами к центру, и теперь вычерчивала круг на земле вокруг них.
   - Ренауд, пой! Так тебе будет легче, - приказала она.
   - А чародеи? Разве они не вернутся? - выпалил Пип.
   - Дитя, не поднимай панику. В ближайшее время - не вернутся. Перемены и непокой в туннелях магии приведут их в такое смятение, что им будет не до меня. И теперь у меня есть чаша! - Она любовно погладила золотой сосуд. Мне давным-давно следовало бы озаботиться розысками чаши, но я не волновалась, потому что меч был у Халя.
   Нет, и впрямь свихнулась! Пип недоуменно покосился на чашу. Небольшая - ладонью прикроешь, зато яркая, из блестящего металла, и очень замысловато украшенная. Высокие деревья с пышными кронами, а у их подножия извиваются и стонут пойманные цепкими корнями души. Искаженные страданием лица умирающих от голода людей, торчащие из земли руки. И все тянутся к свободе, к небу. По ободку чаши вилась вязь рунных символов.
   Брид водила по ним пальцами, ощупывая узор так трепетно и тщательно, точно вдруг ослепла и пыталась без помощи зрения понять смысл изображения.
   - По глупости я воображала, будто раз уж меч в надежных руках, то Чаша Онда не представляет для нас никакой опасности. Ох, как же я ошибалась. Она горько вздохнула. - Пип, ты еще слишком молод, чтобы знать, что такое по-настоящему ошибаться. Нельзя совершить серьезной ошибки, пока на тебе не лежит никакой ответственности. Только когда твои решения влияют на судьбы других людей, ты можешь причинить серьезный вред. А до того все ошибки - не более чем досадная случайность, мелкая неприятность, как будто щенок погрыз любимые сапоги хозяина.
   Она обвела рукой поляну.
   - Все это - моя вина. Понимаешь, Пип, одна только я могла остановить все с самого начала. Я должна, должна была проявить больше прозорливости. Должна была понять, что происходит. Мне не хватило любви именно тогда, когда моя любовь была так необходима, - и вот результат. - В уголках ее глаз блеснули слезы. Девушка торопливо смахнула их и хлюпнула носом. - Ну, да ладно, жалеть себя - никчемное занятие, глупое и эгоистическое. Ты небось удивляешься, что это я так разнылась. Давай-ка лучше приготовь настой из крестовника.
   - Но я...
   - Прости, детка, я и забыла, что ты так мало знаешь. Думала, ты научился чему-нибудь дельному от твоей бедной сестры.
   - Чему еще? - оскорбился паренек. - Только у девчонок учиться не хватало! - Он самодовольно похлопал по рукояти меча. - И вообще, я умею гораздо больше, чем она.
   - В военном деле - да, разумеется. Все эти способы отнимать жизнь. А твоя сестра, наоборот, училась дарить жизнь. Вот я и думаю - кто из вас умеет больше?
   Пип надулся.
   - Вот твой крестовник. Сама и готовь настой.
   Брид фыркнула и провела по траве рукой. Пипу снова пришло в голову, что девушка во многом ведет себя, точно слепая, хотя зрение ей явно не изменяло. Она все с таким же непонятным ликованием глядела вокруг и улыбалась. А самое странное, Брид больше всего хлопотала над Кеовульфом, Халю же уделяла не больше внимания, чем всем остальным.
   Несмотря на все эти чудеса, Пип понимал: от него самого сейчас проку никакого. Прислонившись к дереву, паренек наблюдал, как жрица расхаживает вокруг лежащих тел.
   Ренауд семенил за ней по пятам словно собачонка.
   - Но без тебя мне слишком одиноко, - захныкал он, когда Брид велела ему сидеть смирно. - Как будто... Понимаешь, моя мать никогда не отличалась здоровьем. Между старшим братом и мной у нее родилось много детей, но ни один не выжил. После каждых родов она тяжело болела, и хотя я чудом уцелел, мать так толком и не оправилась. Я постоянно боялся потерять ее. Наверное, будь она покрепче, меня бы не обуревали постоянные страхи, один другого хуже.
   Слушая эти чистосердечные излияния, Пип только диву давался: и как Халь мог хотя бы предположить, будто Ренауд способен на заговор против брата. Правда, слабые люди зачастую бывают особенно опасны - они жаждут власти, чтобы стать сильнее и сквитаться с обидчиками. Паренек со стыдом признался себе: а ведь и он слаб. Никто и звать никак, пустое место, только и может, что мечтать выбиться в люди. До чего же тяжело быть сиротой, сыном простого дровосека! Ни рыба ни мясо! Бранвульф взял его в свою свиту, но в результате Пип чувствовал себя чужим везде - и среди гарнизона замка, и среди простолюдинов.
   Разве ж он ровня солдатам? Они - люди благородные, их все уважают. У них свое место в жизни, свое положение. А у него? Даже прав никаких нет. Все, что он имеет, дано ему из милости, за все он должен быть смиренно благодарен. В вечном долгу и без малейшей надежды расплатиться.
   - Пип, иди сюда, сделай хоть что-нибудь полезное, - резко окликнула его Брид, на миг прерывая заклинания.
   Она уже битых полчаса ходила вокруг спящих, а те и не шелохнулись. Пип видел - жрица очень раздосадована.
   Девушка метнула на него сердитый взор.
   - Вмешательство в разум! Как они только смели! Да еще и этот олух, она ткнула пальцем в сторону Ренауда, - под ногами путается и не дает сосредоточиться. Посиди с ним, поуспокаивай. Скажи, что все будет хорошо.
   - И что в этом проку? - кисло спросил Пип, но в глубине души обрадовался поводу немного посидеть с Ренаудом наедине.
   Пусть принц сейчас и невменяем, кто знает - вдруг он все-таки обратит внимание на услужливого паренька. А благосклонность особы королевской крови - штука ценная, ее не так-то легко снискать.
   Поначалу чувствуя себя слегка глупо, он принялся рассказывать Ренауду о себе и своих любимых вещах.
   - Мне страсть как нравится стрелять, - заявил он, показывая принцу лук. - Хотя, конечно, стрелок из меня не ахти какой. Слишком поздно начал, чтобы сравняться с мастером Халем или мастером Спаром. Когда их ровесники тешились погремушками, они уже забавлялись луками. А вот я - топором. Несколько раз чуть палец себе не отрубил, зато теперь только дайте мне топор, а уж я не оплошаю. Мама моя, помнится, просто из себя выходила. Голос его смягчился. - Она умерла от рук ваалаканцев.
   - Пип! - одернула его Брид. - Рассказывай что-нибудь радостное.
   - Зато моя мать была счастлива, - обиженно огрызнулся он. - И красивее любой высшей жрицы.
   К его удивлению, Брид лишь кротко улыбнулась.
   - Ну, конечно, Пип. Элайна была редкостной красавицей. Но сейчас ты должен ободрить Ренауда.
   Обезоруженный ее ответом, паренек кивнул и повернулся к дрожащему принцу.
   - Кухаркины пироги! - выпалил он, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь душесогревательное. - Знаете, во всем Кабаллане никто таких медовиков не печет. Вот закончится это все, приедем в Торра-Альту, она непременно вам таких пирожков наготовит - пальчики оближете.
   - Да нет, мне туда не взобраться, духу не хватит, - честно признался принц. - Я так боюсь, всего на свете боюсь.
   - А еще у нас там самые лучшие кони. А конюшни у подножия Тора, продолжил Пип, решив отвлечь Ренауда новой темой.
   - Вообще-то я всегда говорил, что не люблю ездить верхом, потому что потом вся одежда лошадьми воняет, но на самом деле я и лошадей-то боюсь, простонал несчастный.
   - А вот и не боялись бы, кабы позволили мастеру Спару поучить вас ездить. Он кого хошь научит. Даже сестру мою выучил, а уж она-то всегда лошадей терпеть не могла. А меня он учил стрелять из лука...
   Продолжая болтать, что в голову взбредет, Пип понял: больше всего он вдохновляется, рассказывая, как увлекательно было расставлять мишени для стрельбы именно так, как нравится барону Бранвульфу.
   Краем глаза он постоянно поглядывал на Брид, надеясь, что она не прислушивается к его болтовне. Юная жрица смешала зелье, вычертила несколько кругов с рунами и теперь принялась нараспев произносить какие-то заклятия, выкликая свое имя и имя Керидвэн, призывая Великую Мать и Ее силу. В самый центр круга она поставила Чашу Онда, так что все спящие касались головами магического сосуда. Затем девушка взяла кувшин с приготовленным настоем и вбрызнула в рот каждому из спящих по несколько капель темно-зеленой жидкости.
   - Небольшая доза этого снадобья, самая чуточка, способна помочь им победить недуг. Будем молиться, и ежели нам повезет, они и сами выйдут из оцепенения, - пробормотала она.
   Прошло с четверть часа. Истощив запас тем для болтовни, Пип просто сидел и ждал. Ренауд в ужасе взирал на распростертые посреди поляны тела. Халь, Кеовульф, Абеляр и Кимбелин дрожали во сне и время от времени кричали от муки.
   Халь звал Брид. Пип бросил на девушку негодующий взгляд.
   - Почему ты его не утешаешь? Что, так трудно сказать, что ты здесь, цела и невредима? Вдруг это достигло бы его подсознания?
   - Нет, Пип, это ничего бы не изменило, - печально отозвалась Брид. Сейчас нам остается лишь ждать, не подействует ли крестовник.
   Она просидела в ожидании еще с четверть часа. Пип боролся с собой, не желая критиковать ее действия, но наконец не утерпел:
   - Брид, это же глупо. Видишь, не помогает. И чародеи наверняка уже скоро придут.
   К его удивлению, младшая жрица согласилась.
   - Ты прав, моим чарам не хватило силы.
   Она с отвращением поглядела себе на руки, точно это они были во всем виноваты. Пипу показалось даже, будто на глазах у нее блеснули слезы. Торопливо смахнув их, Брид страстно и пылко вскричала:
   - О, Великая Мать! Чего ты хочешь от меня? Я должна их спасти!
   14
   - О, Великая Мать!
   Широко раскрыв глаза, Каспар с почтительным трепетом глядел на море.
   Игравшие на пляже дети разбежались, ища укрытия в деревне, но юноша от потрясения не мог сдвинуться с места. Словно приросши к песку, он не сводил глаз с трех огромных белых гребней и зазубренного хвоста, что бороздили поверхность воды в миле от берега. Мгновение - и вот они уже появились на мелководье. Скорость, с которой чудовище скользило по волнам, просто поражала.
   Бешено тявкая, Трог подбежал к хозяину. Это наконец вывело Каспара из прострации. Поспешно запихнув Изольду в перевязь, чтобы обе руки оставались свободны, юноша стиснул лук. Он с первой секунды узнал характерные очертания этого хвоста.
   - Трог, - тихо прошипел он, - дай сюда.
   Пес, не сопротивляясь, позволил взять у себя из пасти мерцающий шар. Юноша вытер лунный камень от слюны пса и дрожащей рукой поднял над головой. Камень сверкнул в солнечных лучах, покачиваясь на кожаном шнурке.
   Лунный камень! Молодой воин знал, в чем тут дело. Древний дракон из горных недр Торра-Альты питал непреодолимую страсть к хранящемуся в замке лунному камню. А у Каспара сейчас имелся почти такой же самоцвет. Дракон умеет плавать и жаждет заполучить сокровище. Не отвезет ли он их домой за такую цену?
   - Эй! - заорал юноша, поднимая предмет торга как можно выше. - О, последний из великих зверей Торра-Альты, гляди, вот у меня лунный камень. Отвези меня домой, перевези меня через море - и он твой во веки веков.
   Каспар сделал шаг назад. Зазубренный хвост яростно хлестнул по воде, и на поверхности показалась увенчанная рядом роговых зубцов шея. Из гигантской морды вырвались две струи пара. Каспар и не помнил, что дракон настолько огромен. Рога и зубцы на голове чудовища обросли водорослями, свисавшими, точно накладная борода.
   Несмотря на страх, молодой торра-альтанец не сдвинулся с места. Вздымаясь на волнах, исполинский змий плыл прямо к нему. Вот чудище, должно быть, достигло отмели и коснулось ногами дна - весь берег дрогнул, как от землетрясения.
   - Оно идет сюда! Выходит на пляж! - вопили рыбаки. Каспар медленно попятился, но все так же сжимал в поднятой руке лунный камень.
   - Отвези меня домой - и он твой.
   Дракон закинул голову назад, готовясь к удару. Рядом с Каспаром пронеслась струя жидкости. Ядовитые брызги обожгли руку юноши, точно прикосновение к медузе. Кожа мгновенно покрылась волдырями.
   - Не дури! Скорее сматывайся! - донесся отчаянный вопль из деревни.
   Дракон медленно шел к берегу, яростно хлеща хвостом по воде и поднимая громадные волны. Но через несколько шагов ноги чудища, слишком тонкие и хрупкие для непомерного тела, подкосились, и оно тяжело рухнуло на мелководье. Лежа там, дракон напоминал гигантского моржа, неспособного передвигаться по суше. Он отчаянно скреб передними лапами песок, хлестал во все стороны хвостом и гулко трубил.
   Несколько смельчаков выскочили на пляж на выручку Каспару. Они осыпали дракона градом копий и багров, но тот скользнул под воду и вскоре, целый и невредимый, уже нырял в волнах далеко в море.
   - Быстрее, пока эта тварь не вздумала напасть снова! Рыбаки чуть не силком потащили юношу в поселок.
   - Безумец! Безответственный, безмозглый дурак! - сурово набросилась на него какая-то женщина.
   Глаза Каспара потускнели. Он ждал, что на его голову обрушатся сонмы проклятий за то, что он вызвал из бездны морское чудовище, но ничего подобного. Рыбачка лишь волновалась за ребенка.
   - Слыханное ли дело, оставлять такую малютку на пляже! Только погляди на нее, бедняжка вся в песке! Да ты ее кормил им, что ли?
   - Ничего я не кормил, - запинаясь, попробовал оправдаться юноша. - Вы бы сами попробовали помешать младенцу наесться песка.
   - Тогда нечего было носить ее на пляж! - не унималась женщина. Она была высокого роста, со слегка красноватой кожей, что, по наблюдениям Каспара, являлось характерной приметой всех рыбаков. Должно быть, они натирались жиром и охрой, чтобы защититься от постоянных соленых брызг и немилосердного солнца. - Ребенка надо беречь и защищать! Да что ты за отец такой?
   - Я ей не отец.
   - Вот как?
   В голосе женщины послышались скверные нотки, глаза сузились. Как ни глупо, но у Каспара сложилось впечатление, будто его подозревают в краже младенца.
   - Я ее опекун. Ее мать умерла, а перед смертью доверила малышку мне.
   - Нечего сказать, оправдал доверие! Выйти с ребенком на пляж в такую погоду!
   - Мне надо вернуться на родину.
   Каспар неопределенно махнул рукой на запад, за море.
   Женщина расхохоталась.
   - Хочешь преодолеть прилив, волны и ветер? Ха! Изольда запищала, и Каспар, прижав ее к груди, покачался с ноги на ногу, чтобы унять плач.
   - У меня нет выбора.
   - Этот мальчишка хочет вернуться на родину, - во всеуслышание заявила рыбачка, оглядываясь вокруг. - И потому сидит на берегу и ждет, пока ветер переменится.
   Рыбаки покатились со смеху.
   - Океанские ветра всегда дуют только с запада, - сжалилась какая-то добрая душа, покуда все остальные дружно ржали над этакой глупостью - ждать перемены ветра.
   - Но мне надо вернуться домой! - с мукой в голосе произнес молодой воин.
   Рослая рыбачка снова повернулась к нему и показала на север.
   - Говорят, путь только там.
   Каспар недоуменно вытаращился на нее.
   - В смысле?
   - Тебе надо отправиться в Неграферр, а там сесть на корабль, плывущий к Императрице Оранской. Вскоре очень многие торговцы потянутся к северу, ловя знойный пустынный ветер, что всегда дует вдоль побережья в это время года.
   - Но моя-то родина на западе, - запротестовал торра-альтанец.
   - Милый мой мальчик, - терпеливо промолвила женщина. - Не расспрашивай меня, как, да почему, а просто поверь на слово. Я прожила здесь пятьдесят пять лет и только один раз, в год великих поветрий и войн, ветер подул с востока. Скоро на горизонте появятся торговые суда, что спешат воспользоваться свирепыми ветрами, которые дуют до времени летних бурь. Эти суда поплывут на север, к Императрице. Рассказывают, что она отыскала путь на запад. Это твоя единственная надежда выбраться отсюда.
   Каспар выехал на проселок, что вел из деревни, и ударил косматого пони пятками по бокам, пустив его тряской рысцой. Коза семенила следом со скорбным блеянием, а Трог рыскал вокруг, принюхиваясь к влажному соленому воздуху. Над землей веяло холодом. Путники продвигались на удивление быстро, только вот приходилось часто останавливаться - покормить малышку. Сшитая юношей соска начала вовсю протекать по шву, но, на счастье, Изольда научилась более или менее сносно пить из чашечки, которую приемный отец смастерил для нее из рога.
   Девочка все меньше спала, даже в перевязи. Каспар уж и песни ей пел, и самые разные игрушки придумывал, но единственным предметом, который мог занимать и развлекать ее сколько угодно, оказался серебряный ларчик с Некрондом. Изольда с ларчиком столько дней вместе лежали на груди у Каспара все время пути, что малышка, похоже, начала воспринимать вместилище Камня как личное свое достояние, лучшую игрушку. Она часами могла хихикать, разглядывая свое искаженное отражение на гладком металле. Несколько раз юноша пытался отобрать у нее ларец, но она поднимала такой рев, что Каспар сдался.
   Через пять дней пути он совершенно вымотался. Малышка простудилась, стала совсем капризной и всю ночь проплакала, требуя, чтобы ее укачивали на руках. Под конец Каспар отказался от попыток заснуть и так и просидел до тех пор, пока не рассеялся влажный утренний туман. Встало солнце, юноша снова двинулся в путь и очень скоро заметил две вещи: во-первых, горизонт на юго-западе потемнел от громоздящихся над морем черных туч в форме наковальни, а во-вторых, на дороге, доселе практически пустынной, стало появляться все больше народа.
   Первая группа, которую он обогнал, состояла из простых пастухов, что гнали стадо овец и мелких пятнистых коров. Затем начали попадаться телеги, груженные зерном и клетками с курами и поросятами, а также много повозок с бочками.
   Одинокая женщина, худая до полупрозрачности, торопливо посторонилась, пропуская трех молодых всадников. Ее лицо скрывалось под капюшоном нищенского плаща, всадники же, напротив, щеголяли доспехами из диковинного черного металла. Они громко и возбужденно обсуждали между собой, как горячо встретят их в армии императрицы.
   Вдали показался порт, народу на дороге все прибывало. Характерными чертами Неграферра являлось скопление кораблей в заливе и ряды аккуратных кремовых и терракотовых домиков на пологих склонах, ведущих к морю. Чуть дальше от берега огромные трубы обхватом с добрую колокольню извергали столпы красновато-бурого дыма. Трубы высились у подножия бледно-лиловых гор, обветренные вершины которых терялись в облаках. К спешащим на рынок фермерам присоединилось множество закопченных здоровяков, шумно обсуждавших всевозможные способы выплавки и закалки стали, а также наилучшую толщину брони для рыцарей и пехотинцев. В жизни Каспару не приходилось встречать столько кузнецов разом.
   Все больше наблюдалось и юношей, пылко болтающих о новой войне. Каспара удивило одно весьма загадочное обстоятельство. Хотя кони у юнцов были самыми что ни на есть непримечательными, обувь - стоптанной, а штаны из грубой холстины или старой потертой кожи, зато каждый из них мог похвастаться такими же сверкающе черными доспехами, как у тех новобранцев, которые первыми встретились торра-альтанцу с утра.
   Путники вежливо кивали друг другу и здоровались. Похоже, народ в целом отличался приветливостью и добродушием. А потом с боковой дороги выехал и поравнялся с Каспаром отряд молодых солдат в зеленых туниках, зеленых штанах и легких полудоспехах все из того же металла. Нагрудник, наплечники и ратные перчатки одного из них выделялись тонкой работой и тщательностью отделки. Рядом с конем молодого воина трусила красивая гладкошерстная гончая нежного кремового цвета.
   Мало-помалу Каспар заметил, что солдаты пересмеиваются, поглядывая на него. Трог недовольно заворчал.
   Торра-альтанец велел себе не обращать внимания. Что ему за дело до насмешек сборища никчемных сопляков? Мало, что ли, более важных проблем? Но отрешиться от обидных мыслей не удавалось. Юноша пришпорил пони, надеясь обогнать отряд.
   Коза жалобно заблеяла, волочась на веревке за всадником, лошадка оскорбленно грызла удила. От тряской езды дыхание вырывалось из груди торра-альтанца резкими рывками. Опасаясь за Изольду, он сбавил темп.
   Отряд поравнялся с ним. Пара-тройка юнцов фыркали, чтобы не рассмеяться вслух. Не поднимая головы, Каспар твердил себе, что ему решительно наплевать на мнение этих выскочек. Придержав поводья, он съехал к обочине, пропуская их вперед. Ну, как они держат ноги? Слишком прямо небось к вечеру будут вовсю хромать. А кони? Лично ему такие рослые кони не по душе.
   И вообще, с какой стати ему стыдиться? Вот Халь - тот бы давно извелся и сгорел со стыда, но ведь Халь всегда был болезненно чувствителен к мнению окружающих. А ему, Каспару, сейчас важно одно - вернуться на родину. Юноша усмехнулся. Если подумать, так обладание Некрондом делает его самым могущественным человеком на всей земле. А тут горстка каких-то зеленых мальчишек вздумала потешаться над ним!
   Отряд проехал, и Каспар вздохнул свободнее. И вдруг обнаружил, что Трог пропал.
   Верный пес прошел с ним столько дорог. Это они, насмешники, его украли! Торра-альтанец пришел в ярость. Трог - единственный его спутник, если не считать младенца! Он, Каспар, вместе с Халем и Брид некогда спасли пса от злодеев, промышляющих собачьими боями. Терьер давно уже стал частью Торра-Альты.
   - Эй! - заорал юноша в спины удаляющимся солдатам. - Как вы смеете?
   Внутренний голос подсказывал: лучше бы все же воздержаться от ссор на дороге, пусть даже это означает потерю собаки. Сейчас главное - малышка. Нельзя рисковать. Права, права та рыбачка - очень уж он безответственен. Но ведь Каспар любил Трога и считал себя ответственным за него.
   - Верните мне пса! Как вы смели его забрать?
   - Ты что, обвиняешь нас в воровстве? Ах ты, наглец! Дьяволенок!
   Предводитель отряда развернулся и пробился к юноше.
   - Да, обвиняю, - прямо ответил Каспар, не собираясь сдерживаться. Верните мне моего пса!
   И только тут он заметил, что ошибся. Трог находился в передней части отряда - но едва ли его удерживали там насильно. Более того, его оттуда усиленно гнали. Молодой солдат в красивом доспехе спрыгнул с коня и безуспешно пытался отогнать Трога от своей собаки. Та же, породистая красотка с шелковистой серой шкурой, выразительными синими глазами, поджарым брюхом и переливающимися мускулами, неистово виляла низенькому терьеру хвостом. Они носились огромными кругами, обнюхивая друг друга.
   - Это и есть твой пес? - холодно осведомился молодой солдат.
   Он все пытался подозвать свою собаку, но она не шла на свист.
   Каспар дружелюбно рассмеялся.
   - Ага, он самый. Прости...
   - Тогда убери его от нее! - прорычал узколицый парень. - Если он только притронется к ней...
   - Вижу, сука ценная, - умиротворяюще согласился Каспар. - Трог! Ко мне!
   Он громко засвистел, подзывая пса. Тот прижал уши и прикинулся, будто ничего не слышит.
   - Обзываешь меня вором, а сам даже своего кобеля отозвать не можешь! вскричал хозяин гончей.
   На виске у него, под коротко стриженными волосами, бешено билась синяя жилка.
   Трог буквально сходил с ума - должно быть, у суки была течка. Каспар знал: еще чуть-чуть, и он уже не сумеет унять пса. А с ребенком на груди не станешь же гоняться за собаками и силком оттаскивать их друг от друга.
   Просвистел хлыст, и Трог взвыл от боли и удивления. На белой шкуре проступила красная полоса. Терьер кинулся на обидчика, конь молодого солдата взвился на дыбы и Каспар испугался даже, что всадник вылетит из седла. Несколько зевак остановилось поглазеть, в чем дело. Надо что-то предпринять! Но юноша только и мог, что бессильно орать на непослушного пса.