появился Пейнтер, который спешил так, будто за ним гналась тысяча
дьяволов, и через шлюз направился внутрь корабля прямо мимо меня. Я громко
окликнул его:
- Стой, ни с места!
Он даже ухом не повел. И ничего не ответил. Мы всегда с ним были на
довольно короткой ноге, и он наверняка ответил бы мне что-нибудь вроде
"Какая муха тебя укусила, сержант?". Скажи он что-то подобное, и я бы
сразу успокоился. Но он не произнес ни слова.
Какую-то долю мгновения я смотрел на него, не веря своим глазам, потому
что я действительно видел: это настоящий Пейнтер, Пейнтер с головы до ног,
даже с хорошо мне знакомой седой прядью в волосах. Он казался абсолютно
настоящим до самой мелкой детали - и одежда, и все остальное. До того
настоящий, что я даже испугался; неужели я сейчас хладнокровно убью
человека?
Я нажал на спуск. Луч попал ему прямо в живот, когда он не успел пройти
еще и ярда.
От того, что случилось потом, у меня даже на спине волосы встали дыбом,
а уж двоим разгильдяям-вахтенным и вовсе стало плохо. Перед глазами у меня
будто что-то щелкнуло, и Пейнтер вдруг исчез, вроде как кто-то выключил
проектор. Вместо него посреди шлюза оказалась какая-то масса перепутанных
черных веревок, которые извивались, стараясь завязаться в миллионы узлов.
Из этой массы то и дело высовывались то концы, то петли, которые
непрерывно дергались и дрожали. Не было видно ни глаз, ни носа, ни ушей,
ни каких-либо иных узнаваемых органов - ничего, кроме кома жирных черных
веревок, будто множество змей сплелось в один агонизирующий узел. Он тут
же покатился обратно, я еще раз успел пронзить его лучом, и он вывалился
куда-то в темноту.
- А ну-ка быстро! - рявкнул я, чувствуя, как по спине у меня ручейком
стекает пот. - Задраить люк!
Они начали выполнять приказ, но как-то вяло и сонно. Один потянул на
себя рычаг, и крышка люка стала медленно закрываться. Я не уходил до тех
пор, пока люк не был окончательно закрыт и задраен. В шлюзе стоял какой-то
слабый запах, напомнивший мне запах поджаренного на костре коала, с
которого дураки гуппи забыли снять шкуру.
Когда я наклонился, чтобы поднять с пола снарядные ленты и снова
взвалить их на себя, появился Эл Стор. Он сразу обратил внимание на
необычный запах, бросил взгляд на ошалевших вахтенных и сразу понял, что
случилось что-то неладное.
- Что такое? - спросил он.
- Пейнтер вернулся, - сообщил я. - Только это был не Пейнтер.
- Вы впустили его?
- Да. И это был самый настоящий Пейнтер. Я помню его гораздо лучше, чем
собственную мамашу.
- Ну и?..
- Только он не мог или не хотел говорить. Не отвечал на вопросы.
Поэтому я решил не рисковать. - Я вспомнил о том, что произошло, и спина у
меня мгновенно взмокла. - Я угостил его лучом в брюхо, и он тут же
превратился в какое-то кошмарное чудовище.
- Хм! Жаль, меня здесь не оказалось... можно было бы проверить, вижу ли
я то же самое, что и все вы. - Он немного подумал, затем продолжал: - Судя
по всему, говорить они не могут, равно как и внушить нам, что говорят. Это
немного упрощает дело. Значит, в дальнейшем нам будет легче.
- Легче было на венерианской линии, - заметил я с нескрываемой тоской.
Не обратив на мои слова ни малейшего внимания, он продолжал:
- Кроме того, теперь мы точно знаем, что Пейнтер действительно у них, а
скорее всего, и Джепсон тоже, поскольку в противном случае они не сумели
бы создать правдоподобный образ одного из них. - Он повернулся к парочке
поникших вахтенных: - Люк больше не открывать, не получив предварительно
разрешения от самого капитана. Это приказ!
Они угрюмо кивнули. Эл отправился дальше по своим делам, я - по своим.
Через час катер был готов. Мы набились в него как сельди в бочку. Кли Янг
явился в своем дыхательном аппарате, наслаждаясь любимыми тремя фунтами, и
расположился, вольготно раскинув свои многочисленные щупальца по нашим
коленям. Одно из них легло и на мои. Оно было чуть повернуто ко мне
внутренней стороной, на которой виднелась одна из присосок величиной с
небольшое блюдце. Меня так и подмывало взять да и плюнуть в нее - просто
так, безо всякой особой причины, просто потому, что это наверняка бы ему
не понравилось. Наконец катер с ревом взмыл в ночное небо. Пилотировал,
как и в прошлый раз, Бэнистер. Несмотря на непроглядную темень, найти
шлюпку большого труда не составляло. На носу катера имелся мощный
прожектор и полный набор аппаратуры для полета в условиях плохой
видимости. Особенно выручало то, что генераторы шлюпки по-прежнему
работали и радиоканал оставался открытым: нам оставалось лишь не терять
издаваемые рацией шлюпки шумы и держать курс прямо на них.
Вскоре мы уже пронеслись над поселком туземцев. В свете нашего
прожектора ярко блеснул серебристый цилиндрический корпус шлюпки. Сами
хижины мы увидели только мельком, но мне показалось, что я различаю между
ними какие-то темные бесформенные силуэты, перемещающиеся с места на
место. А может, это мне только почудилось.
Прямо за околицей деревеньки Бэнистер сбросил серию напалмовых бомб.
Они достигли земли и легли в ряд длиной четыреста - пятьсот ярдов,
полыхнув ослепительным всепожирающим огнем. Мы пролетели дальше, давая
пламени время как следует потрудиться, затем сделали широкий разворот
прямо над грядой невысоких холмов и над озером. Наконец мы снова
пронеслись над хижинами на высоте пятидесяти футов - так низко, что чуть
не посшибали крыши, и скользнули на выжженную бомбами, покрытую свежим
пеплом посадочную площадку. Затем мы выбрали четверых, которым предстояло
остаться на борту и никого обратно не впускать, - это касалось и тех из
членов поисковой группы, у кого могли возникнуть нелады с памятью!
Остающиеся тщательно записали все наши пароли. Моим паролем было слово
"нани-фани" - одно из грязных венерианских ругательств. Поскольку я
простой космонавт, а не какой-нибудь там интеллигент, ругательства я
всегда запоминаю хорошо, а забываю очень редко. Но мне и в голову не
приходило, что когда-нибудь настанет день, когда от неприличного слова
будет зависеть моя жизнь.
Покончив со всеми этими приготовлениями, мы проверили излучатели, взяли
по бомбе, затем Бренанд открыл люк и вышел наружу. За ним последовали
Молдерс, Келли, я, потом Кли Янг, и последним выбрался Уилсон. Я еще
помню, как наблюдал за вытатуированной на руке Келли девицей, пустившейся
в бешеный пляс, когда он вылезал из люка. На сей раз он все-таки расстался
со своим ключом и теперь для разнообразия сжимал в кулаке излучатель.
Затем я и сам спрыгнул на землю, тут же мне на голову свалился Кли Янг, и
мы, переплетясь руками, ногами и щупальцами, покатились по земле. Наконец
мне кое-как удалось выпутаться, и я вылез из-под него, не забыв упомянуть
при этом, что ни на одной планете, кроме Красной, не появляется на свет
столько имбецилов.
Тьма стояла хоть глаз выколи. Мы едва видели смутные очертания не
тронутых огнем деревьев и кустов по краям выжженной полосы. У всех нас
имелись мощные фонари, но мы предпочитали не включать их, чтобы не стать
мишенями для вражеских стрелков с их неизвестным оружием, возможно
прячущихся в темноте. Когда имеешь дело с непонятным противником, всегда
нужно быть максимально осторожным, даже если при этом и приходится
двигаться вперед буквально на ощупь.
Но мы все-таки знали, в какой стороне от катера находится деревушка, и
все, что от нас требовалось, - это идти по полосе выжженной земли до тех
пор, пока она не кончится. Первым и наиболее вероятным местом пребывания
Эмброуза и Макфарлейна - или их останков, - несомненно, являлись хижины.
Поэтому мы и направились прямо к ним, бесшумно и осторожно идя друг за
другом. Неприятности начались в самом конце нашего пути, шагах в двадцати
от деревни. Перед нами возникла группа кустов и деревьев, не пострадавших
от бомб, за которыми в призрачном свете звезд уже смутно виднелись крайние
хижины. Думаю, мы вообще не признали бы в этих размытых силуэтах очертаний
домов, если бы не знали, что они вот-вот должны появиться перед нами, и
если бы наши глаза уже не свыклись с темнотой.
Бренанд осторожно миновал первое из деревьев. Ярдах в двух за ним
крался Молдерс. Как вдруг раздалось глухое "тунк!", и Молдерс удивленно
вскрикнул. Огромный швед на секунду или две приостановился, пытаясь
отыскать взглядом Бренанда, который как сквозь землю провалился. Затем он
сделал еще несколько осторожных шагов вперед, пялясь в темноту, и тут мы
снова услышали "тунк!". Третьим шел Келли, который сразу остановился и
хрипло прошептал:
- По-моему, дело неладное. Я все же включу фонарь.
Мы подтянулись к нему, и он направил луч своего фонаря вперед. В круге
яркого света мы сразу увидели Бренанда и Молдерса, растянувшихся на траве
и похожих на усталых детишек, сморенных сном на сеновале. Было совершенно
непонятно, отчего они вырубились, поскольку никаких живых существ или
подозрительных звуков мы не заметили. Впечатление создалось такое, будто
они просто взяли да и упали замертво. Но пока мы разглядывали их, Молдерс
вдруг сел, осторожно щупая затылок. На лице его застыло выражение крайнего
удивления. Бренанд же лишь пару раз пошевелился и почмокал губами.
Щурясь от яркого света, Молдерс пожаловался:
- Меня оглушили!
Он кряхтя поднялся на ноги, огляделся и неожиданно яростно воскликнул:
- Кажись, вон то дерево!
С этими словами он выстрелил в деревце высотой футов в пять, растущее
чуть в стороне. Я решил, что парень свихнулся. Но в следующий момент мне
пришлось задуматься, не поехала ли крыша у меня самого.
Деревце, абсолютно ничем не примечательное, с длинными тонкими
блестящими листьями, на вид явно являло собой не что иное, как
представителя местной флоры. Луч Молдерса угодил ему прямо в ствол, и
деревце мгновенно исчезло, растаяв как дым. На его месте возник один из
тех больших кошмарных клубков, которые мне уже приходилось видеть раньше.
Прямо позади разъяренного Молдерса стояло еще одно такое же деревце.
Несмотря на то что взгляд мой был прикован к происходящему, краем глаза я
заметил, что это второе дерево начинает шевелиться, как будто собираясь
что-то сделать. Думаю, еще никогда в жизни я не ухитрялся выстрелить
молниеноснее. Я всадил в него луч так быстро, что никто и глазом моргнуть
не успел. И дерево тут же исчезло, превратившись в жирный клубок бешено
дергающихся веревок.
Я продолжал стрелять, и Молдерс тоже последовал моему примеру. Особенно
отвратительными казались две характерные особенности этих представителей
здешней жизни. Во-первых, то, что они воспринимали попадание луча
абсолютно безмолвно, не издавая ни малейшего звука. Во-вторых, в то время
как я лучом отсекал торчащие концы и петли, остальное тело продолжало
пульсировать, будто не ведая о том, что происходит, а отрезанные куски
извивались и корчились на земле, как будто живя своей собственной,
независимой от остального организма, жизнью.
Короче говоря, мы разрезали их на пару сотен кусков, которые как ни в
чем не бывало продолжали извиваться, подобно большим черным червякам. На
помощь им так никто и не пришел. Все окружающие деревья стояли абсолютно
неподвижные и бесстрастные. Может, они просто были настоящими. Теперь мы
этого никогда не узнаем.
К тому времени, как мы закончили, Бренанд тоже пришел в себя, поднялся
и осторожно ощупывал здоровенную шишку на черепе. Он почти ничего не видел
и был исключительно мрачен. Кисло взглянув на Кли Янга, он заметил:
- Ну вот ты и увидел этих тварей. - Он указал на все еще шевелящиеся
обрубки на земле. - И какими, интересно, они тебе представлялись?
- С прискорбием вынужден констатировать, что мне они представлялись
просто деревьями, - промямлил Кли Янг, тем самым неохотно признавая, что
тоже был введен в заблуждение, как и ничтожные земляне.
- Ну что, по-прежнему будешь настаивать на преимуществах своих глаз на
шарнирах, да? - ядовито заметил Бренанд. Он снова пощупал голову и пинком
отшвырнул в сторону шестидюймовый кусок извивающейся веревки. - Пошли!
Мы зачем-то перешли на бег, добежали до первой хижины и набились в нее
как сельди в бочку. Изнутри строение выглядело гораздо более
вместительным, чем с воздуха: оно было раза в три просторнее обычной
земной комнаты. Внутренних перегородок не оказалось, и обстановка вызывала
легкое недоумение.
Стены и крыша были плетеными, причем такими плотными, что защищали и от
ветра, и от дождя. Каркас хижины был сделан из прочных упругих шестов,
напоминающих стволы бамбука. На полу лежала толстая травяная циновка,
украшенная искусным орнаментом. У одной стены стояли три круглых стола в
фут высотой и фута четыре в диаметре. Это я их называю столами, хотя они
вполне могли быть и стульями, и кроватями.
На стропилах крыши висели довольно своеобразные предметы обихода,
некоторые были вырезаны из дерева, другие - из тусклого, отливающего
свинцом металла. У большей части этой утвари имелись тонкие изогнутые
носики, оканчивающиеся малюсенькой дырочкой, которую, наверное, можно было
бы заткнуть булавкой. Лично мне показалось, что существа, пользующиеся
такой посудой, должны сосать из нее ртом не больше пуговицы от ширинки.
Особенно привлекло наше внимание висящее на стене напротив двери
устройство. Оно имело круглый циферблат с нанесенными на него сорока двумя
точками. На нем был закреплен еще один диск всего с одной точкой, и, пока
мы разглядывали прибор, этот второй диск очень медленно повернулся, и
точка на нем совместилась с точкой на большом круге. По-видимому,
устройство служило чем-то вроде часов, хотя они не тикали, да и вообще не
издавали никаких звуков. Тем не менее эта штука служила очевидным
доказательством того, что в данном случае мы имели дело не с какими-то
дикарями, а с существами, обладающими довольно развитым сознанием и
умеющими делать довольно сложные вещи.
Хижина была пуста. Ее обитатели скрылись, а странные часы на стене
молчаливо отсчитывали местное время. Мы осветили фонарями буквально каждый
кубический дюйм помещения и совершенно уверились в том, что в хижине нет
ни души. Я мог бы поклясться чем угодно) что хижина пуста, хотя и обратил
внимание на легкий козлиный запашок, который я объяснил себе затхлостью
воздуха или даже тем, что он остался после ухода обитателей этого жилища.
Хижина номер два оказалась точно такой же. В ней никого не было.
Правда, мебели в ней было чуть больше, и обставлена она была чуть иначе:
мы насчитали не три, а целых пять круглых столиков или кроватей. Двое
часов. Но никаких обитателей. Мы снова тщательно обследовали ее шестью
парами глаз, в том числе и движущимися независимо друг от друга огромными
глазами Кли Янга, и все равно в ней никого не обнаружили.
К тому времени, когда мы закончили обыскивать внешнее кольцо,
обследовав тридцатую по счету хижину, нам стало ясно, что обитатели
селения убежали в лес еще тогда, когда катер пронесся над ними в первый
раз, но все же оставили двух сторожей, чтобы испытать, на что мы способны.
Ну что ж, думаю, мы оправдали их ожидания.
И все равно мне было как-то не очень приятно обыскивать чужие дома.
Существа, которые умеют делать металлическую посуду и приборы вроде часов,
вполне способны создать оружие гораздо более серьезное, чем лук и стрелы.
А это означало, что нам еще могут дать прикурить.
Так чего же они тянут? Поразмыслив над этим, я наконец сообразил, что
можно безнаказанно шарить и по бесчисленному количеству земных деревушек,
не встретив при этом ни единого солдата или ружья. Когда требуются войска,
их вызывают по телефону или по радио. Может быть, мы наткнулись на совсем
уж глухую деревеньку, жители которой сейчас в ужасе побежали за подмогой
куда-нибудь еще. В таком случае все самое интересное ждало нас впереди.
Но я ошибался. Нас просто водили за нос, а мы даже и не подозревали об
этом.
Выйдя из тридцатой по счету хижины, Бренанд мрачно сказал:
- Сдается мне, что мы попусту теряем время.
- Ты просто читаешь мои мысли, - подхватил Уилсон.
- И я тоже так считаю, - добавил Молдерс.
- И я, - согласился Келли.
Я ничего говорить не стал. Они и так уже высказали то, что было у меня
на уме. Я вышел наружу в темноту, убежденный в том, что все это хождение
из хижины в хижину - дело совершенно напрасное и что самое правильное -
вернуться на катер и убраться восвояси.
- А как же шлюпка? - спросил Кли Янг.
- Да плевать на нее, - равнодушно откликнулся Бренанд.
- А как же быть с Эмброузом и Макфарлейном? - настаивал марсианин.
- Они просто две иголки в этом инопланетном стоге сена, - заявил
Бренанд. - Их тут можно искать до тех пор, пока мы не обрастем седыми
бородами в ярд длиной. Давайте возвращаться.
Кли Янг сказал:
- А что же мы скажем Макналти?
- Что их здесь попросту нет.
- Но мы ведь на самом деле этого не знаем!
- А я уверен! - решительно воскликнул Бренанд.
- Правда? - Кли Янг некоторое время обдумывал услышанное. Затем он
обратился к остальным: - Вы тоже так считаете?
Мы все как один кивнули. Да, и я вместе со всеми - как последний дурак,
которым и оказался.
- Странно, - медленно и со значением заметил Кли Янг. - Потому что я
так не считаю!
- Ну и что с того? - грубо спросил Келли. Кли Янг повернулся к нему:
- Я думаю несколько по-другому, чем вы. Можно обмануть мои глаза, но не
кое-что другое!
- Что другое?
- Ту часть моего разума, которая не связана со зрением.
Бренанд вмешался:
- Что ты имеешь в виду?
Сжимая в одном щупальце излучатель, а в другом фонарь, Кли опасливо
огляделся и сказал:
- Ведь мы прилетели сюда исключительно для того, чтобы отыскать
Эмброуза и Макфарлейна, если это возможно. А тут вы совершенно неожиданно
решаете, что черт с ними. Причем все как один. - Его глаза снова
уставились в темноту. - Занятное единодушие, не правда ли? Мне кажется,
что желание закончить поиски вам внушили, а значит, здесь кто-то есть!
Господи, меня это просто-таки потрясло! На какое-то мгновение в голове
у меня все смешалось, поскольку пришлось выбирать между двумя
взаимоисключающими желаниями. Остальных я видел очень смутно, но Уилсон
стоял рядом со мной, и я заметил, что на лице его написано полное
смятение. Сомневаться не приходилось: в бесполезности дальнейших поисков
нас кто-то убеждал.
Затем в голове у меня будто щелкнуло, и действительность наконец
окончательно взяла верх над иллюзией. Должно быть, и с остальными в этот
момент произошло то же самое, потому что Молдерс как-то стыдливо крякнул.
Потом в сердцах выругался Келли, а Бренанд раздраженно заговорил:
- Ну теперь мы перешерстим все эти хижины до единой!
После этого мы немедленно приступили к обыску хижин второго,
внутреннего, круга. Мы бы действовали гораздо проворнее, если б не были
вынуждены держаться вместе. Тогда мы могли бы одновременно обыскивать по
шесть хижин. Но у нас был приказ не разделяться, да мы и сами к этому
времени научились осторожности. Я пару раз ловил себя на мысли, что
неплохо бы нам ускорить процедуру, разделившись, но каждый раз
спохватывался, опасаясь, что эти мысли могут оказаться не совсем моими
собственными. Противно действовать по приказу омерзительного клубка
веревок, прячущегося где-то поблизости в темноте.
Мы уже добрались до двенадцатой по счету хижины во внутреннем ряду, и
Бренанд вошел внутрь первым, освещая себе дорогу фонарем. К этому времени
мы привыкли к тому, что хижины пусты, но все же были готовы к любой
неожиданности. На сей раз я оказался последним и уже собирался войти в
хижину вслед за Уилсоном, когда из мрака справа от меня вдруг донесся едва
различимый звук. Я остановился у входа и посветил фонарем направо.
В свете фонаря я увидел Эмброуза, сидящего через две хижины от меня. Он
помахал рукой, как бы показывая, что яркий свет мешает ему разглядеть, кто
я. Он был совершенно спокойным, целым и невредимым и выглядел так, словно
недавно женился на дочери вождя и решил принять местное гражданство.
Я, само собой, тут же издал радостный возглас и окликнул находящихся в
хижине ребят:
- Там один из наших!
Они тут же выскочили наружу и уставились туда, куда светил мой фонарь.
- Привет, Эмми! - крикнул Бренанд.
- Привет! - отчетливо и внятно сказал Эмброуз, повернулся и скрылся в
хижине.
Само собой, мы вприпрыжку помчались туда же, предполагая, что у
Эмброуза на руках, возможно, больной или тяжело раненный Макфарлейн.
Это представлялось вполне правдоподобным, судя по тому, что он не
бросился к нам, а ушел обратно в хижину. Я был совершенно уверен, что в
хижине мы найдем лежащего на полу Макфарлейна, и машинально даже полез за
своим пакетом первой помощи. Добежав до хижины, мы ввалились внутрь. Шесть
фонарей залили помещение ярким светом.
Но там никого не оказалось. Ни души!
Стены были сплошными и прочными, второго выхода тоже не наблюдалось.
Фонарь Бренанда все время освещал единственный вход в хижину с того самого
момента, как мы побежали к ней. Мы очень тщательно все обшарили, то и дело
призывая Эмброуза, но убедились, что там и крысе было бы негде спрятаться.
Закончив обыскивать хижину, мы остановились, растерянно глядя друг на
друга и чувствуя полную опустошенность, как вдруг Молдерса осенило:
- Вопрос: а почему это нас заманили именно в эту хижину? Ответ: чтобы
мы пропустили две последние!
- Точно! - удивленно выдохнул Бренанд. Он бросился к двери. - Плевать
на приказы: разделимся на тройки и обыщем обе хижины одновременно.
Молдерс, Келли и я бросились в хижину номер тринадцать. Пусто.
Обстановка в ней оказалась примерно та же, что и в остальных, и здесь
никого не было. Мои партнеры терять времени не стали. Убедившись, что
хижина пуста, они помчались в соседний дом, где находилась группа
Бренанда, и я уже собирался последовать их примеру, когда услышал - а
может, мне только показалось, что услышал, - какой-то приглушенный звук за
спиной.
Резко развернувшись, я посветил фонарем, но не обнаружил ничего, что
могло бы издать такой звук, но тут он послышался снова, а за ним
последовало несколько глухих ударов, как будто кто-то топал по густой
траве.
Снова иллюзии, подумал я. Хотя существа и хранили молчание, я знал, что
по крайней мере нескольким самым одаренным из них удается заставить нас
слышать звуки. Я мог поклясться, что Эмброуз ответил Бренанду: "Привет!"
Тут мне пришло в голову, что просто должны быть и еще более способные
твари, которые в состоянии имитировать человеческую речь, поскольку ведь
передразнивал же кто-то Макналти по радио, и это не было иллюзией. Голос
действительно звучал в динамике.
Чувствуя себя как-то глупо, я спросил: "Кто здесь?" - приготовившись
всадить луч туда, откуда на мой вопрос эхом откликнутся: "Кто здесь?" Но
мне никто ничего не ответил, лишь сдавленные булькающие звуки разнеслись
по хижине с удвоенной силой.
Я совершенно растерялся. Одна часть моего разума спорила с другой: "Ты
позволил себя отделить от остальных, пусть даже и на несколько ярдов. Они
ведь в соседней хижине и не видят, что с тобой может случиться, а ведь
кто-то явно хочет, чтобы ты отправился вон в тот угол и получил по башке".
Любопытство подталкивало меня в угол, а осторожность удерживала на
месте. И тут как раз вернулся Келли, чтобы посмотреть, почему я
задерживаюсь. Вопрос был решен.
- Еще секундочку, - сказал я. - Ты пока постой и прикрой меня, если
что. Там, похоже, что-то забавное.
С этими словами я вернулся в хижину с фонарем в одной руке и с
излучателем - в другой и, прислушавшись, определил, что звуки доносятся из
дальнего левого угла комнаты. Чем ближе я подходил, тем они становились
громче, как будто для того, чтобы подсказать мне, что я приближаюсь к цели
в игре "Холодно - горячо". Теперь я слышал их так же отчетливо, как обычно
слышу рев двигателей "Марафона", когда он начинает подниматься над землей.
Чувствуя себя довольно глупо под взглядом наблюдающего за мной Келли, я
положил фонарь на пол, встал на колени и начал шарить руками вокруг. Вдруг
моя рука нащупала грубый ботинок.
В следующее мгновение Келли грязно выругался и выстрелил так, что луч
прошел всего в каких-то трех дюймах от моей шеи. Жаром мне даже волосы на
затылке опалило. Позади что-то яростно задергалось, зазвенела какая-то
упавшая на пол посуда, и возле меня на полу появился четырехдюймовый кусок
извивающейся веревки. В то же мгновение рядом со мной появился Эмброуз.
Он возник совершенно внезапно, как будто какой-то фокусник вдруг
вытащил его, как кролика из шляпы. Я ощупывал руками совершенно пустой
угол, пытаясь обнаружить источник странных звуков, и вдруг коснулся
невидимого ботинка, а потом над моей шеей блеснул луч Келли, что-то
яростно завозилось позади меня - и вот пожалуйста: передо мной на спине
лежит Эмброуз, связанный и с кляпом во рту. Я пребывал в таком состоянии,
что уже вообще отказывался верить чему бы то ни было. Поэтому я вырвал у
него изо рта кляп и, направив на него излучатель, сказал:
- Может, ты и Эмброуз, а может, и нет. Поэтому не вздумай повторять то,
что я говорю. Придумай быстренько что-нибудь сам, да побыстрей.
Ну, я вам доложу, он оказался и придумщиком! Я услышал такое, от чего
мои уши едва не свернулись в трубочки, а Келли от восторга просто
оцепенел. Ругался Эмброуз быстро, складно и с большим-большим чувством. Он
всегда казался человеком довольно спокойным, и трудно было даже
представить, что в душе у него накопилось так много вещей, могущих
дьяволов, и через шлюз направился внутрь корабля прямо мимо меня. Я громко
окликнул его:
- Стой, ни с места!
Он даже ухом не повел. И ничего не ответил. Мы всегда с ним были на
довольно короткой ноге, и он наверняка ответил бы мне что-нибудь вроде
"Какая муха тебя укусила, сержант?". Скажи он что-то подобное, и я бы
сразу успокоился. Но он не произнес ни слова.
Какую-то долю мгновения я смотрел на него, не веря своим глазам, потому
что я действительно видел: это настоящий Пейнтер, Пейнтер с головы до ног,
даже с хорошо мне знакомой седой прядью в волосах. Он казался абсолютно
настоящим до самой мелкой детали - и одежда, и все остальное. До того
настоящий, что я даже испугался; неужели я сейчас хладнокровно убью
человека?
Я нажал на спуск. Луч попал ему прямо в живот, когда он не успел пройти
еще и ярда.
От того, что случилось потом, у меня даже на спине волосы встали дыбом,
а уж двоим разгильдяям-вахтенным и вовсе стало плохо. Перед глазами у меня
будто что-то щелкнуло, и Пейнтер вдруг исчез, вроде как кто-то выключил
проектор. Вместо него посреди шлюза оказалась какая-то масса перепутанных
черных веревок, которые извивались, стараясь завязаться в миллионы узлов.
Из этой массы то и дело высовывались то концы, то петли, которые
непрерывно дергались и дрожали. Не было видно ни глаз, ни носа, ни ушей,
ни каких-либо иных узнаваемых органов - ничего, кроме кома жирных черных
веревок, будто множество змей сплелось в один агонизирующий узел. Он тут
же покатился обратно, я еще раз успел пронзить его лучом, и он вывалился
куда-то в темноту.
- А ну-ка быстро! - рявкнул я, чувствуя, как по спине у меня ручейком
стекает пот. - Задраить люк!
Они начали выполнять приказ, но как-то вяло и сонно. Один потянул на
себя рычаг, и крышка люка стала медленно закрываться. Я не уходил до тех
пор, пока люк не был окончательно закрыт и задраен. В шлюзе стоял какой-то
слабый запах, напомнивший мне запах поджаренного на костре коала, с
которого дураки гуппи забыли снять шкуру.
Когда я наклонился, чтобы поднять с пола снарядные ленты и снова
взвалить их на себя, появился Эл Стор. Он сразу обратил внимание на
необычный запах, бросил взгляд на ошалевших вахтенных и сразу понял, что
случилось что-то неладное.
- Что такое? - спросил он.
- Пейнтер вернулся, - сообщил я. - Только это был не Пейнтер.
- Вы впустили его?
- Да. И это был самый настоящий Пейнтер. Я помню его гораздо лучше, чем
собственную мамашу.
- Ну и?..
- Только он не мог или не хотел говорить. Не отвечал на вопросы.
Поэтому я решил не рисковать. - Я вспомнил о том, что произошло, и спина у
меня мгновенно взмокла. - Я угостил его лучом в брюхо, и он тут же
превратился в какое-то кошмарное чудовище.
- Хм! Жаль, меня здесь не оказалось... можно было бы проверить, вижу ли
я то же самое, что и все вы. - Он немного подумал, затем продолжал: - Судя
по всему, говорить они не могут, равно как и внушить нам, что говорят. Это
немного упрощает дело. Значит, в дальнейшем нам будет легче.
- Легче было на венерианской линии, - заметил я с нескрываемой тоской.
Не обратив на мои слова ни малейшего внимания, он продолжал:
- Кроме того, теперь мы точно знаем, что Пейнтер действительно у них, а
скорее всего, и Джепсон тоже, поскольку в противном случае они не сумели
бы создать правдоподобный образ одного из них. - Он повернулся к парочке
поникших вахтенных: - Люк больше не открывать, не получив предварительно
разрешения от самого капитана. Это приказ!
Они угрюмо кивнули. Эл отправился дальше по своим делам, я - по своим.
Через час катер был готов. Мы набились в него как сельди в бочку. Кли Янг
явился в своем дыхательном аппарате, наслаждаясь любимыми тремя фунтами, и
расположился, вольготно раскинув свои многочисленные щупальца по нашим
коленям. Одно из них легло и на мои. Оно было чуть повернуто ко мне
внутренней стороной, на которой виднелась одна из присосок величиной с
небольшое блюдце. Меня так и подмывало взять да и плюнуть в нее - просто
так, безо всякой особой причины, просто потому, что это наверняка бы ему
не понравилось. Наконец катер с ревом взмыл в ночное небо. Пилотировал,
как и в прошлый раз, Бэнистер. Несмотря на непроглядную темень, найти
шлюпку большого труда не составляло. На носу катера имелся мощный
прожектор и полный набор аппаратуры для полета в условиях плохой
видимости. Особенно выручало то, что генераторы шлюпки по-прежнему
работали и радиоканал оставался открытым: нам оставалось лишь не терять
издаваемые рацией шлюпки шумы и держать курс прямо на них.
Вскоре мы уже пронеслись над поселком туземцев. В свете нашего
прожектора ярко блеснул серебристый цилиндрический корпус шлюпки. Сами
хижины мы увидели только мельком, но мне показалось, что я различаю между
ними какие-то темные бесформенные силуэты, перемещающиеся с места на
место. А может, это мне только почудилось.
Прямо за околицей деревеньки Бэнистер сбросил серию напалмовых бомб.
Они достигли земли и легли в ряд длиной четыреста - пятьсот ярдов,
полыхнув ослепительным всепожирающим огнем. Мы пролетели дальше, давая
пламени время как следует потрудиться, затем сделали широкий разворот
прямо над грядой невысоких холмов и над озером. Наконец мы снова
пронеслись над хижинами на высоте пятидесяти футов - так низко, что чуть
не посшибали крыши, и скользнули на выжженную бомбами, покрытую свежим
пеплом посадочную площадку. Затем мы выбрали четверых, которым предстояло
остаться на борту и никого обратно не впускать, - это касалось и тех из
членов поисковой группы, у кого могли возникнуть нелады с памятью!
Остающиеся тщательно записали все наши пароли. Моим паролем было слово
"нани-фани" - одно из грязных венерианских ругательств. Поскольку я
простой космонавт, а не какой-нибудь там интеллигент, ругательства я
всегда запоминаю хорошо, а забываю очень редко. Но мне и в голову не
приходило, что когда-нибудь настанет день, когда от неприличного слова
будет зависеть моя жизнь.
Покончив со всеми этими приготовлениями, мы проверили излучатели, взяли
по бомбе, затем Бренанд открыл люк и вышел наружу. За ним последовали
Молдерс, Келли, я, потом Кли Янг, и последним выбрался Уилсон. Я еще
помню, как наблюдал за вытатуированной на руке Келли девицей, пустившейся
в бешеный пляс, когда он вылезал из люка. На сей раз он все-таки расстался
со своим ключом и теперь для разнообразия сжимал в кулаке излучатель.
Затем я и сам спрыгнул на землю, тут же мне на голову свалился Кли Янг, и
мы, переплетясь руками, ногами и щупальцами, покатились по земле. Наконец
мне кое-как удалось выпутаться, и я вылез из-под него, не забыв упомянуть
при этом, что ни на одной планете, кроме Красной, не появляется на свет
столько имбецилов.
Тьма стояла хоть глаз выколи. Мы едва видели смутные очертания не
тронутых огнем деревьев и кустов по краям выжженной полосы. У всех нас
имелись мощные фонари, но мы предпочитали не включать их, чтобы не стать
мишенями для вражеских стрелков с их неизвестным оружием, возможно
прячущихся в темноте. Когда имеешь дело с непонятным противником, всегда
нужно быть максимально осторожным, даже если при этом и приходится
двигаться вперед буквально на ощупь.
Но мы все-таки знали, в какой стороне от катера находится деревушка, и
все, что от нас требовалось, - это идти по полосе выжженной земли до тех
пор, пока она не кончится. Первым и наиболее вероятным местом пребывания
Эмброуза и Макфарлейна - или их останков, - несомненно, являлись хижины.
Поэтому мы и направились прямо к ним, бесшумно и осторожно идя друг за
другом. Неприятности начались в самом конце нашего пути, шагах в двадцати
от деревни. Перед нами возникла группа кустов и деревьев, не пострадавших
от бомб, за которыми в призрачном свете звезд уже смутно виднелись крайние
хижины. Думаю, мы вообще не признали бы в этих размытых силуэтах очертаний
домов, если бы не знали, что они вот-вот должны появиться перед нами, и
если бы наши глаза уже не свыклись с темнотой.
Бренанд осторожно миновал первое из деревьев. Ярдах в двух за ним
крался Молдерс. Как вдруг раздалось глухое "тунк!", и Молдерс удивленно
вскрикнул. Огромный швед на секунду или две приостановился, пытаясь
отыскать взглядом Бренанда, который как сквозь землю провалился. Затем он
сделал еще несколько осторожных шагов вперед, пялясь в темноту, и тут мы
снова услышали "тунк!". Третьим шел Келли, который сразу остановился и
хрипло прошептал:
- По-моему, дело неладное. Я все же включу фонарь.
Мы подтянулись к нему, и он направил луч своего фонаря вперед. В круге
яркого света мы сразу увидели Бренанда и Молдерса, растянувшихся на траве
и похожих на усталых детишек, сморенных сном на сеновале. Было совершенно
непонятно, отчего они вырубились, поскольку никаких живых существ или
подозрительных звуков мы не заметили. Впечатление создалось такое, будто
они просто взяли да и упали замертво. Но пока мы разглядывали их, Молдерс
вдруг сел, осторожно щупая затылок. На лице его застыло выражение крайнего
удивления. Бренанд же лишь пару раз пошевелился и почмокал губами.
Щурясь от яркого света, Молдерс пожаловался:
- Меня оглушили!
Он кряхтя поднялся на ноги, огляделся и неожиданно яростно воскликнул:
- Кажись, вон то дерево!
С этими словами он выстрелил в деревце высотой футов в пять, растущее
чуть в стороне. Я решил, что парень свихнулся. Но в следующий момент мне
пришлось задуматься, не поехала ли крыша у меня самого.
Деревце, абсолютно ничем не примечательное, с длинными тонкими
блестящими листьями, на вид явно являло собой не что иное, как
представителя местной флоры. Луч Молдерса угодил ему прямо в ствол, и
деревце мгновенно исчезло, растаяв как дым. На его месте возник один из
тех больших кошмарных клубков, которые мне уже приходилось видеть раньше.
Прямо позади разъяренного Молдерса стояло еще одно такое же деревце.
Несмотря на то что взгляд мой был прикован к происходящему, краем глаза я
заметил, что это второе дерево начинает шевелиться, как будто собираясь
что-то сделать. Думаю, еще никогда в жизни я не ухитрялся выстрелить
молниеноснее. Я всадил в него луч так быстро, что никто и глазом моргнуть
не успел. И дерево тут же исчезло, превратившись в жирный клубок бешено
дергающихся веревок.
Я продолжал стрелять, и Молдерс тоже последовал моему примеру. Особенно
отвратительными казались две характерные особенности этих представителей
здешней жизни. Во-первых, то, что они воспринимали попадание луча
абсолютно безмолвно, не издавая ни малейшего звука. Во-вторых, в то время
как я лучом отсекал торчащие концы и петли, остальное тело продолжало
пульсировать, будто не ведая о том, что происходит, а отрезанные куски
извивались и корчились на земле, как будто живя своей собственной,
независимой от остального организма, жизнью.
Короче говоря, мы разрезали их на пару сотен кусков, которые как ни в
чем не бывало продолжали извиваться, подобно большим черным червякам. На
помощь им так никто и не пришел. Все окружающие деревья стояли абсолютно
неподвижные и бесстрастные. Может, они просто были настоящими. Теперь мы
этого никогда не узнаем.
К тому времени, как мы закончили, Бренанд тоже пришел в себя, поднялся
и осторожно ощупывал здоровенную шишку на черепе. Он почти ничего не видел
и был исключительно мрачен. Кисло взглянув на Кли Янга, он заметил:
- Ну вот ты и увидел этих тварей. - Он указал на все еще шевелящиеся
обрубки на земле. - И какими, интересно, они тебе представлялись?
- С прискорбием вынужден констатировать, что мне они представлялись
просто деревьями, - промямлил Кли Янг, тем самым неохотно признавая, что
тоже был введен в заблуждение, как и ничтожные земляне.
- Ну что, по-прежнему будешь настаивать на преимуществах своих глаз на
шарнирах, да? - ядовито заметил Бренанд. Он снова пощупал голову и пинком
отшвырнул в сторону шестидюймовый кусок извивающейся веревки. - Пошли!
Мы зачем-то перешли на бег, добежали до первой хижины и набились в нее
как сельди в бочку. Изнутри строение выглядело гораздо более
вместительным, чем с воздуха: оно было раза в три просторнее обычной
земной комнаты. Внутренних перегородок не оказалось, и обстановка вызывала
легкое недоумение.
Стены и крыша были плетеными, причем такими плотными, что защищали и от
ветра, и от дождя. Каркас хижины был сделан из прочных упругих шестов,
напоминающих стволы бамбука. На полу лежала толстая травяная циновка,
украшенная искусным орнаментом. У одной стены стояли три круглых стола в
фут высотой и фута четыре в диаметре. Это я их называю столами, хотя они
вполне могли быть и стульями, и кроватями.
На стропилах крыши висели довольно своеобразные предметы обихода,
некоторые были вырезаны из дерева, другие - из тусклого, отливающего
свинцом металла. У большей части этой утвари имелись тонкие изогнутые
носики, оканчивающиеся малюсенькой дырочкой, которую, наверное, можно было
бы заткнуть булавкой. Лично мне показалось, что существа, пользующиеся
такой посудой, должны сосать из нее ртом не больше пуговицы от ширинки.
Особенно привлекло наше внимание висящее на стене напротив двери
устройство. Оно имело круглый циферблат с нанесенными на него сорока двумя
точками. На нем был закреплен еще один диск всего с одной точкой, и, пока
мы разглядывали прибор, этот второй диск очень медленно повернулся, и
точка на нем совместилась с точкой на большом круге. По-видимому,
устройство служило чем-то вроде часов, хотя они не тикали, да и вообще не
издавали никаких звуков. Тем не менее эта штука служила очевидным
доказательством того, что в данном случае мы имели дело не с какими-то
дикарями, а с существами, обладающими довольно развитым сознанием и
умеющими делать довольно сложные вещи.
Хижина была пуста. Ее обитатели скрылись, а странные часы на стене
молчаливо отсчитывали местное время. Мы осветили фонарями буквально каждый
кубический дюйм помещения и совершенно уверились в том, что в хижине нет
ни души. Я мог бы поклясться чем угодно) что хижина пуста, хотя и обратил
внимание на легкий козлиный запашок, который я объяснил себе затхлостью
воздуха или даже тем, что он остался после ухода обитателей этого жилища.
Хижина номер два оказалась точно такой же. В ней никого не было.
Правда, мебели в ней было чуть больше, и обставлена она была чуть иначе:
мы насчитали не три, а целых пять круглых столиков или кроватей. Двое
часов. Но никаких обитателей. Мы снова тщательно обследовали ее шестью
парами глаз, в том числе и движущимися независимо друг от друга огромными
глазами Кли Янга, и все равно в ней никого не обнаружили.
К тому времени, когда мы закончили обыскивать внешнее кольцо,
обследовав тридцатую по счету хижину, нам стало ясно, что обитатели
селения убежали в лес еще тогда, когда катер пронесся над ними в первый
раз, но все же оставили двух сторожей, чтобы испытать, на что мы способны.
Ну что ж, думаю, мы оправдали их ожидания.
И все равно мне было как-то не очень приятно обыскивать чужие дома.
Существа, которые умеют делать металлическую посуду и приборы вроде часов,
вполне способны создать оружие гораздо более серьезное, чем лук и стрелы.
А это означало, что нам еще могут дать прикурить.
Так чего же они тянут? Поразмыслив над этим, я наконец сообразил, что
можно безнаказанно шарить и по бесчисленному количеству земных деревушек,
не встретив при этом ни единого солдата или ружья. Когда требуются войска,
их вызывают по телефону или по радио. Может быть, мы наткнулись на совсем
уж глухую деревеньку, жители которой сейчас в ужасе побежали за подмогой
куда-нибудь еще. В таком случае все самое интересное ждало нас впереди.
Но я ошибался. Нас просто водили за нос, а мы даже и не подозревали об
этом.
Выйдя из тридцатой по счету хижины, Бренанд мрачно сказал:
- Сдается мне, что мы попусту теряем время.
- Ты просто читаешь мои мысли, - подхватил Уилсон.
- И я тоже так считаю, - добавил Молдерс.
- И я, - согласился Келли.
Я ничего говорить не стал. Они и так уже высказали то, что было у меня
на уме. Я вышел наружу в темноту, убежденный в том, что все это хождение
из хижины в хижину - дело совершенно напрасное и что самое правильное -
вернуться на катер и убраться восвояси.
- А как же шлюпка? - спросил Кли Янг.
- Да плевать на нее, - равнодушно откликнулся Бренанд.
- А как же быть с Эмброузом и Макфарлейном? - настаивал марсианин.
- Они просто две иголки в этом инопланетном стоге сена, - заявил
Бренанд. - Их тут можно искать до тех пор, пока мы не обрастем седыми
бородами в ярд длиной. Давайте возвращаться.
Кли Янг сказал:
- А что же мы скажем Макналти?
- Что их здесь попросту нет.
- Но мы ведь на самом деле этого не знаем!
- А я уверен! - решительно воскликнул Бренанд.
- Правда? - Кли Янг некоторое время обдумывал услышанное. Затем он
обратился к остальным: - Вы тоже так считаете?
Мы все как один кивнули. Да, и я вместе со всеми - как последний дурак,
которым и оказался.
- Странно, - медленно и со значением заметил Кли Янг. - Потому что я
так не считаю!
- Ну и что с того? - грубо спросил Келли. Кли Янг повернулся к нему:
- Я думаю несколько по-другому, чем вы. Можно обмануть мои глаза, но не
кое-что другое!
- Что другое?
- Ту часть моего разума, которая не связана со зрением.
Бренанд вмешался:
- Что ты имеешь в виду?
Сжимая в одном щупальце излучатель, а в другом фонарь, Кли опасливо
огляделся и сказал:
- Ведь мы прилетели сюда исключительно для того, чтобы отыскать
Эмброуза и Макфарлейна, если это возможно. А тут вы совершенно неожиданно
решаете, что черт с ними. Причем все как один. - Его глаза снова
уставились в темноту. - Занятное единодушие, не правда ли? Мне кажется,
что желание закончить поиски вам внушили, а значит, здесь кто-то есть!
Господи, меня это просто-таки потрясло! На какое-то мгновение в голове
у меня все смешалось, поскольку пришлось выбирать между двумя
взаимоисключающими желаниями. Остальных я видел очень смутно, но Уилсон
стоял рядом со мной, и я заметил, что на лице его написано полное
смятение. Сомневаться не приходилось: в бесполезности дальнейших поисков
нас кто-то убеждал.
Затем в голове у меня будто щелкнуло, и действительность наконец
окончательно взяла верх над иллюзией. Должно быть, и с остальными в этот
момент произошло то же самое, потому что Молдерс как-то стыдливо крякнул.
Потом в сердцах выругался Келли, а Бренанд раздраженно заговорил:
- Ну теперь мы перешерстим все эти хижины до единой!
После этого мы немедленно приступили к обыску хижин второго,
внутреннего, круга. Мы бы действовали гораздо проворнее, если б не были
вынуждены держаться вместе. Тогда мы могли бы одновременно обыскивать по
шесть хижин. Но у нас был приказ не разделяться, да мы и сами к этому
времени научились осторожности. Я пару раз ловил себя на мысли, что
неплохо бы нам ускорить процедуру, разделившись, но каждый раз
спохватывался, опасаясь, что эти мысли могут оказаться не совсем моими
собственными. Противно действовать по приказу омерзительного клубка
веревок, прячущегося где-то поблизости в темноте.
Мы уже добрались до двенадцатой по счету хижины во внутреннем ряду, и
Бренанд вошел внутрь первым, освещая себе дорогу фонарем. К этому времени
мы привыкли к тому, что хижины пусты, но все же были готовы к любой
неожиданности. На сей раз я оказался последним и уже собирался войти в
хижину вслед за Уилсоном, когда из мрака справа от меня вдруг донесся едва
различимый звук. Я остановился у входа и посветил фонарем направо.
В свете фонаря я увидел Эмброуза, сидящего через две хижины от меня. Он
помахал рукой, как бы показывая, что яркий свет мешает ему разглядеть, кто
я. Он был совершенно спокойным, целым и невредимым и выглядел так, словно
недавно женился на дочери вождя и решил принять местное гражданство.
Я, само собой, тут же издал радостный возглас и окликнул находящихся в
хижине ребят:
- Там один из наших!
Они тут же выскочили наружу и уставились туда, куда светил мой фонарь.
- Привет, Эмми! - крикнул Бренанд.
- Привет! - отчетливо и внятно сказал Эмброуз, повернулся и скрылся в
хижине.
Само собой, мы вприпрыжку помчались туда же, предполагая, что у
Эмброуза на руках, возможно, больной или тяжело раненный Макфарлейн.
Это представлялось вполне правдоподобным, судя по тому, что он не
бросился к нам, а ушел обратно в хижину. Я был совершенно уверен, что в
хижине мы найдем лежащего на полу Макфарлейна, и машинально даже полез за
своим пакетом первой помощи. Добежав до хижины, мы ввалились внутрь. Шесть
фонарей залили помещение ярким светом.
Но там никого не оказалось. Ни души!
Стены были сплошными и прочными, второго выхода тоже не наблюдалось.
Фонарь Бренанда все время освещал единственный вход в хижину с того самого
момента, как мы побежали к ней. Мы очень тщательно все обшарили, то и дело
призывая Эмброуза, но убедились, что там и крысе было бы негде спрятаться.
Закончив обыскивать хижину, мы остановились, растерянно глядя друг на
друга и чувствуя полную опустошенность, как вдруг Молдерса осенило:
- Вопрос: а почему это нас заманили именно в эту хижину? Ответ: чтобы
мы пропустили две последние!
- Точно! - удивленно выдохнул Бренанд. Он бросился к двери. - Плевать
на приказы: разделимся на тройки и обыщем обе хижины одновременно.
Молдерс, Келли и я бросились в хижину номер тринадцать. Пусто.
Обстановка в ней оказалась примерно та же, что и в остальных, и здесь
никого не было. Мои партнеры терять времени не стали. Убедившись, что
хижина пуста, они помчались в соседний дом, где находилась группа
Бренанда, и я уже собирался последовать их примеру, когда услышал - а
может, мне только показалось, что услышал, - какой-то приглушенный звук за
спиной.
Резко развернувшись, я посветил фонарем, но не обнаружил ничего, что
могло бы издать такой звук, но тут он послышался снова, а за ним
последовало несколько глухих ударов, как будто кто-то топал по густой
траве.
Снова иллюзии, подумал я. Хотя существа и хранили молчание, я знал, что
по крайней мере нескольким самым одаренным из них удается заставить нас
слышать звуки. Я мог поклясться, что Эмброуз ответил Бренанду: "Привет!"
Тут мне пришло в голову, что просто должны быть и еще более способные
твари, которые в состоянии имитировать человеческую речь, поскольку ведь
передразнивал же кто-то Макналти по радио, и это не было иллюзией. Голос
действительно звучал в динамике.
Чувствуя себя как-то глупо, я спросил: "Кто здесь?" - приготовившись
всадить луч туда, откуда на мой вопрос эхом откликнутся: "Кто здесь?" Но
мне никто ничего не ответил, лишь сдавленные булькающие звуки разнеслись
по хижине с удвоенной силой.
Я совершенно растерялся. Одна часть моего разума спорила с другой: "Ты
позволил себя отделить от остальных, пусть даже и на несколько ярдов. Они
ведь в соседней хижине и не видят, что с тобой может случиться, а ведь
кто-то явно хочет, чтобы ты отправился вон в тот угол и получил по башке".
Любопытство подталкивало меня в угол, а осторожность удерживала на
месте. И тут как раз вернулся Келли, чтобы посмотреть, почему я
задерживаюсь. Вопрос был решен.
- Еще секундочку, - сказал я. - Ты пока постой и прикрой меня, если
что. Там, похоже, что-то забавное.
С этими словами я вернулся в хижину с фонарем в одной руке и с
излучателем - в другой и, прислушавшись, определил, что звуки доносятся из
дальнего левого угла комнаты. Чем ближе я подходил, тем они становились
громче, как будто для того, чтобы подсказать мне, что я приближаюсь к цели
в игре "Холодно - горячо". Теперь я слышал их так же отчетливо, как обычно
слышу рев двигателей "Марафона", когда он начинает подниматься над землей.
Чувствуя себя довольно глупо под взглядом наблюдающего за мной Келли, я
положил фонарь на пол, встал на колени и начал шарить руками вокруг. Вдруг
моя рука нащупала грубый ботинок.
В следующее мгновение Келли грязно выругался и выстрелил так, что луч
прошел всего в каких-то трех дюймах от моей шеи. Жаром мне даже волосы на
затылке опалило. Позади что-то яростно задергалось, зазвенела какая-то
упавшая на пол посуда, и возле меня на полу появился четырехдюймовый кусок
извивающейся веревки. В то же мгновение рядом со мной появился Эмброуз.
Он возник совершенно внезапно, как будто какой-то фокусник вдруг
вытащил его, как кролика из шляпы. Я ощупывал руками совершенно пустой
угол, пытаясь обнаружить источник странных звуков, и вдруг коснулся
невидимого ботинка, а потом над моей шеей блеснул луч Келли, что-то
яростно завозилось позади меня - и вот пожалуйста: передо мной на спине
лежит Эмброуз, связанный и с кляпом во рту. Я пребывал в таком состоянии,
что уже вообще отказывался верить чему бы то ни было. Поэтому я вырвал у
него изо рта кляп и, направив на него излучатель, сказал:
- Может, ты и Эмброуз, а может, и нет. Поэтому не вздумай повторять то,
что я говорю. Придумай быстренько что-нибудь сам, да побыстрей.
Ну, я вам доложу, он оказался и придумщиком! Я услышал такое, от чего
мои уши едва не свернулись в трубочки, а Келли от восторга просто
оцепенел. Ругался Эмброуз быстро, складно и с большим-большим чувством. Он
всегда казался человеком довольно спокойным, и трудно было даже
представить, что в душе у него накопилось так много вещей, могущих