ненаглядных коробок.
То и дело бросая на меня взгляды, попеременно предвещавшие то
смертельную битву, то мою скоропостижную смерть, то просто море крови, он
начал перетаскивать свои драгоценные коробки в шлюз. Он носил по одной,
неторопливо и бережно, как любимых детей. После этого я его довольно долго
не видел. Наверное, я обошелся с ним чересчур круто, но, к сожалению, я
понял это гораздо позже.
Перед самым вылетом я заметил, что двое уже пристегнувшихся пассажиров
о чем-то ожесточенно спорят друг с другом. В мои обязанности входила и
проверка того, как пристегнуты новички. Пока я проверял множество ремней и
пряжек, они продолжали дискуссию.
- И все же что ни говори, - заводился один, - а ведь действует, разве
не так?
- Ну и что же? - с раздражением фыркнул второй. - Только-то и всего. Я
тысячу раз проверял эти совершенно безумные формулы Флетнера, так что мне
по ночам стали сниться разные символы. С логикой у него все в порядке. Она
неопровержима. Но вот сама исходная посылка совершенно дурацкая.
- Ну и что? Ведь первые два его корабля достигли системы Юпитера и
вернулись обратно так быстро, что никто и глазом моргнуть не успел. Полет
в обе стороны потребовал времени меньше, чем нужно обычному кораблю, чтобы
оторваться от Земля. Это что, по-твоему, сумасшествие?
- Чушь собачья! - безапелляционно заявил второй. Он уже начинал
багроветь. - Теория, конечно, просто поразительная и в то же время -
полная чушь! Флетнер утверждает, что все бумажки астрономов с подсчетами
расстояний можно смело спустить в унитаз, потому что в космосе нет такого
понятия, как скорость, поскольку сам космос - материя и пространство -
постоянно испытывает разного рода колоссальные колебания. Он утверждает,
что там, где не от чего оттолкнуться, кроме какой-то там воображаемой
точки, не может быть ни скорости, ни даже малейшего ускорения. Он
утверждает, что мы просто одержимы идеей скорости и расстояния, так как
наши умы привыкли к восприятию законов внутри Солнечной системы, но в
глобальном космосе эти мерки неадекватны и совершенно неуместны.
- Лично я, - спокойно вставил я, - уже написал завещание.
Один из правительственных экспертов мельком взглянул на меня, затем
быстро сказал другому:
- Ал по-прежнему утверждаю, что все это чушь.
- Не большая, чем телевидение или подобные тебе спорщики, - парировал
оппонент, - но факт остается фактом: и то и другое существует.
В этот момент заглянул Макналти и спросил:
- Ты еще не заходил к этому парню, Уилсону?
- Нет, но через минуту подойду.
- Давай, и постарайся успокоить его. Похоже, У него депрессия.
Подойдя к каюте Уилсона, я увидел, что он уже пристегнулся и сидит
молча, совершенно неподвижно, глядя перед собой невидящим взором.
- Доводилось когда-нибудь летать на космическом корабле?
- Нет, - проворчал он.
- Ну и не волнуйся. Конечно, бывали такие случаи, что человек улетал
целиком, а приземлялся по частям; но, по официальной статистике, за год на
море людей погибает гораздо больше, чем в космосе.
- Думаешь, я боюсь? - спросил он, вскочив так быстро, что я даже
вздрогнул.
- Я?! Н-нет! - Я искал подходящие слова. Его уныние как рукой сняло, и
теперь он выглядел даже страшновато. - Давай поговорим как мужчина с
мужчиной, - предложил я, - скажи мне, что тебя гложет, и я постараюсь
чем-нибудь помочь.
- У тебя не получится. - Он сел с таким же унылым выражением лица, что
и раньше. - Я очень волнуюсь за мои пластинки.
- Какие пластинки?
- Ну те, фотографические, которые я везу с собой.
- Слушай, да они же в полной безопасности. И кроме того, слезами горю
не поможешь.
- Ошибаешься, - сказал он. - Когда я впервые доверил их другому, то
получил их назад порошком, в который они превратились, после двух аварий.
С тех пор у меня и появилась странная привычка самому заботиться о них. Я
очень волновался за них прямо перед крушением "Сэнчури Экспресса" и разбил
тогда, к счастью, только две. Волновался я и перед Большим Неапольским
землетрясением. И тогда у меня разбилось всего шесть штук. Видишь, все это
не так просто. Ладно, ты иди, а я должен поволноваться как следует, -
сказал он, откинулся назад, затянул ремни и вернулся к своим переживаниям.
Вы можете себе такое представить? Я все еще был под впечатлением того,
что услышал от фотографа, как вдруг, поднявшись на мостик, услышал громкие
крики. Это Макналти орал на марсиан. Они вылезли из своего специального
отсека, где поддерживается давление три фунта - то, к которому они
привыкли. Теперь же они все выползли на мостик, в отвратительную для себя
атмосферу. Значит, дело того стоило.
Кто-то торжественно прошествовал вниз по трапу, неся в руках вазу яркой
раскраски и самой что ни на есть омерзительной формы. Марсиане
протестовали все громче и громче. Они визгливо чирикали, сердито
размахивая щупальцами. Я подумал, что эта фарфоровая уродина, должно быть,
представляет собой приз, полученный Кли Моргом за победу в каком-нибудь
шахматном чемпионате, и является марсианским вариантом нашего призового
кубка. С земной точки зрения ваза была отвратительна. В любом случае
приказ командира - закон, и эта уродина должна остаться на Земле.
Раздался вой сирены, предупреждавший всех, кто еще не пристегнулся, о
том, что старт через тридцать секунд. Вы бы видели, как марсиане тут же
заткнулись и бросились в свой отсек!
Я пристегнулся почти мгновенно. Воздушные люки закрылись. Буууум! Будто
гигантская рука надавила мне на череп, пытаясь протолкнуть его в ботинки,
и на время я потерял сознание.
Планета, которая быстро увеличивалась в иллюминаторах, была чуть больше
Земли. Освещенная сторона этой планеты переливалась черным, красным и
серебряным цветами, в отличие от нашей - зеленой, голубой и коричневой.
Эта была одной из пяти планет, вращавшихся вокруг светила, чуть меньшего и
чуть более белого, чем наше Солнце. Нам повстречалась небольшая группа
астероидов, также обосновавшихся в этой системе, но мы лихо пролетели
сквозь них.
Понятия не имею, как называлась звезда, служившая им светилом. Эл Стор
сказал, правда, что это небольшая звездочка в окрестностях Волопаса. Ее
выбрали лишь потому, что из всех окрестных звезд только у нее одной были
планеты, а вторую планету выбрали потому, что она лежала прямо по курсу.
Мы приближались к ней на слишком большой скорости, поэтому не могли
притормозить и облететь ее вокруг, чтобы тщательно все рассмотреть и
выбрать место для посадки. Корабль мчался под прямым углом к ее орбите,
причем прямо на саму планету. Мы собирались, помолившись и все такое,
нырнуть в атмосферу. Оставалось только надеяться на благополучный исход.
Материальное воплощение неортодоксальных, теорий Флетнера оказалось
настолько впечатляющим, что просто сердце уходило в пятки, и, чтобы
вернуть его на место, требовалось приложить немало усилий. Я думаю, что
корабль был способен и на большее, если бы не ограниченные возможности
наших хлипких организмов. Макналти поразительно точно определил пределы
этих возможностей, поскольку после торможения и последовавшей за ним
посадки я все еще был жив, но потом еще целую неделю на моем измученном
теле оставались отпечатки ремней.
Отчеты из лаборатории гласили, что атмосферное давление равняется
двенадцати фунтам и воздух вполне пригоден для дыхания. Мы бросили жребий,
кому выходить первым. Макналти и правительственным экспертам не повезло.
То-то было смеху! Первой из шапки достали бумажку с именем Кли Янга, затем
- одного из инженеров по фамилии Бренанд, а остальными счастливчиками
оказались Эл Стор, Сэм Хигнет и ваш покорный слуга.
У нас в распоряжении имелся всего один час. Это значило, что мы не
можем отойти от "Марафона" дальше чем на пару миль. Скафандры оказались не
нужны. Кли Янг мог бы надеть свой дыхательный аппарат, чтобы не лишать
себя привычного давления в три фунта, но он решил, что час сможет
продержаться и при двенадцати. Повесив на шеи бинокли, мы прицепили к
поясам игольные излучатели. Эл Стор взял портативную рацию, чтобы
поддерживать связь с кораблем.
- Только смотрите без глупостей, ребята, - предостерег капитан, когда
мы уже собирались выходить наружу. - Посмотрите, что там и как, а ровно
через час - назад!
Последним из люка вылез Кли Янг. Он посмотрел на провожающую нас
завистливыми взглядами команду корабля своими большими, как блюдца,
глазами и сказал:
- Вы бы лучше разбудили Саг Фарна и сообщили ему, что мы совершили
посадку.
Боже мой, ну и твердая же поверхность оказалась у этой планеты! Она
переливалась то черным, то серебристым цветом, а кое-где ее покрывали алые
пятна, разбросанные там и сям. Я поднял кусочек какого-то ужасно тяжелого
металла и бросил его в открытый люк корабля, чтобы его как следует
проанализировали. И в то же мгновение увидел разъяренного Кли Морга,
высунувшегося из люка. Он посмотрел на ни в чем не повинного Кли Янга и
сказал:
- Очень остроумно кидаться камнями в других! Думаешь, если оказался
среди землян, то уже все можно, да? Ты же не ребенок!
- Ах ты ничтожный пешкоед, - начал было Кли Янг, стараясь говорить как
можно спокойнее, - могу тебе сказать, что...
- Заткнись! - властно приказал Эл Стор. Он двинулся вперед на запад,
где садилось здешнее солнце, так проворно шагая, будто хотел обойти всю
планету. В руке он держал радиостанцию. Мы двинулись за ним. Через десять
минут он уже обогнал нас на полмили и теперь ждал, пока его догонят.
- Эй, верзила, не забывай, что остальные-то из плоти и крови, - заныл
Бренанд, когда мы наконец поравнялись со здоровенным вторым пилотом.
- А я нет, - возразил Кли Янг. - Слава Богу, что хоть я и мне подобные
сделаны не из такой дряни. - Он презрительно свистнул, размахивая
щупальцами в воздухе, в четыре раза более плотном, чем на его родимом
Марсе. - Будто на лодке плывешь!
После этого наше продвижение замедлилось. Мы спустились в тенистую
долину, выбрались из нее, перевалили через небольшой холм. За это время мы
не встретили ни птиц, ни деревьев, ни кустов, ни каких-либо других
признаков жизни. Ничего, кроме серебристо-черной, полуметаллической почвы,
горной гряды, вздымающейся вдали, и поблескивающего контура "Марафона"
позади.
В следующей долине оказалась быстрая речка. Мы наполнили водой флягу,
чтобы затем передать в лабораторию для анализа. Сэм Хигнет даже рискнул ее
попробовать и сообщил, что пить можно, если, конечно, не обращать внимания
на сильный привкус меди. Вода оказалась голубоватого оттенка, а в глубине
мелькали какие-то смутные тени. Почва на берегах была значительно мягче,
чем та, с которой мы имели счастье познакомиться раньше.
Сидя на берегу, мы наблюдали за стремительным потоком, слишком быстрым
и глубоким, чтобы пересечь его вброд. Спустя какое-то время мы увидели
плывущее по течению обезглавленное тело неизвестного создания.
Изуродованное тело отдаленно напоминало омара-переростка. У него был
красный хитиновый панцирь, ноги как у краба и две клешни как у омара.
Размером он был раза в два меньше человека. Там, где, по-видимому, не
хватало головы, болтались какие-то белесоватые нити. Крови не было. Как
выглядела голова, оставалось только догадываться.
Труп - воплощение немой угрозы - развернулся и поплыл дальше, а мы как
зачарованные следили за ним, пока наконец он не исчез за дальним изгибом
реки. Но нас интересовало вовсе не то, как выглядела его голова, а кто ее
отделил от тела и зачем он это сделал. Все молчали.
Не успели останки скрыться за излучиной реки, как мы еще раз убедились,
что планета обитаема. Ярдах в десяти от нас, в рыхлом береговом откосе я
заметил небольшое отверстие. Оттуда выскользнуло какое-то живое существо,
подошло к воде и стало потягивать ее небольшими глоточками.
Четвероногое, с длинным треугольным хвостом, оно напоминало игуану.
Существо было покрыто черной, отливающей серебром кожей, которая тускло
мерцала. Его зрачки казались маленькими блестящими щелками. Длиной же оно
было футов шести, включая хвост.
Налившись вдоволь, существо развернулось и побежало обратно, но,
заметив нас, резко остановилось. Я вытащил игольный излучатель - на тот
случай, если ему в голову вдруг придет попробовать нас на вкус. Оно
внимательно изучало нас, широко открывая рот и демонстрируя совершенно
черную глотку и два ровных ряда таких же черных зубов. Эту демонстрацию
своих боевых возможностей существо повторило еще несколько раз, но затем,
видимо, собралось с мыслями. Невероятно, но оно подошло к нам, село рядом
и тоже уставилось на реку.
Я никогда не видел более дурацкого зрелища, чем мы являли собой в тот
момент. Первым сидел Эл Стор, огромный и внушительный, с лицом цвета
выделанной кожи. Рядом - негр Сэм Хигнет, наш хирург. Его сверкающие
белизной зубы резко контрастировали с черной кожей. Дальше сидели
коротышка-землянин Бренанд и марсианин с десятью щупальцами и с похожими
на блюдца глазами. Потом я - седеющий землянин средних лет - и, наконец,
это черное и блестящее невесть что. И вот теперь представьте себе всю эту
разношерстную компанию, которая молча сидит и угрюмо созерцает реку.
Никто не проронил ни слова. Да, собственно говоря, нам и сказать-то
было нечего. Мы смотрели на реку, и эта дрянь тоже. Все пребывали в
спокойствии. Я сразу подумал о молодом Уилсоне и о том, как тот, наверное,
нянчился бы с пластинкой, на которую ему удалось бы запечатлеть эту сцену.
Жаль, его с нами не оказалось. Через некоторое время по реке проплыло еще
одно тело, точно такое же, как первое. И тоже без головы.
- Видимо, кто-то кому-то ужасно не нравится, - сказал Бренанд, решив,
видимо, нарушить общее молчание.
- Они независимы, - вдруг спокойно промолвила игуана, - как и я.
- А-а?!
Никогда еще пятеро людей не вскакивали так быстро и не восклицали столь
одновременно.
- Никуда не уходите, - посоветовала ящерица. - Может быть, увидите
что-нибудь. - Она взглянула на Бренанда и поплелась обратно в свою нору.
Ее хвост блеснул серебром и исчез.
- Ну и ну, - сказал Бренанд, тяжело дыша. - Ушам своим не верю! -
Ошеломленно вытаращив глаза, он подошел к норе, встал на колени и крикнул:
- Эй!
- Его нет, - отозвался из норы чей-то голос. Облизывая губы, Бренанд
жалобно, как побитый пес, посмотрел на нас. Потом пробормотал что-то
вроде:
- Кого нет?
- Меня, кого же еще, - ответила ящерица.
- Вы тоже слышали или это мне показалось? - ошеломленно спросил
Бренанд, вставая и глядя на нас.
- Ты ничего не слышал, - сказал Эл Стор, опередив остальных. - Эта
тварь не сказала ни слова. Я внимательно наблюдал за ней, но она даже рта
не раскрыла. - Его испытующий взор упал на нору. - Это были мысли
животного, которые передавались тебе телепатически, и, конечно, твой мозг
перевел их в человеческие понятия. Но ты не привык получать телепатические
сигналы и раньше с этим не сталкивался, и поэтому ты решил, что слышал
настоящую речь.
- Никуда не уходите, - повторила ящерица. - Но только не крутитесь
возле моей норы. Я люблю спокойствие. Так безопаснее.
Эл взял рацию.
- Я сообщу им о безголовых телах и спрошу, нельзя ли нам пройти еще
пару миль вверх по течению.
Он включил рацию. Прибор тут же выдал нечто, очень напоминающее шум
Ниагарского водопада. Больше не было слышно ровным счетом ничего. Эл
переключил рацию на передачу, несколько раз попробовал вызвать корабль, но
в ответ получил лишь тот же мощный шум.
- Может, статика? - предположил Сэм Хигнет. - Попробуй переключить
частоты.
Рация имела ограниченный диапазон частот, и Эл Стор проверил его
целиком. Грохот водопада постепенно сменился жутким шумом, напоминавшим
треск миллионов цикад. Затем он сменился свистом, который через некоторое
время вновь уступил место водопаду.
- Не нравится мне это, - дал свою оценку происходящему Эл. - Мы
возвращаемся. Пошевеливайтесь.
Эл быстро поднялся по береговому откосу и вышел на ровное место. Своей
могучей фигурой, выделявшейся на фоне вечернего неба, он напоминал
какого-то сказочного великана.
Он прибавил шагу, так что за ним было просто не угнаться. Остальные не
стали возражать. Все его беспокойство мгновенно передалось и нам. Да еще и
эти обезглавленные тела...
Макналти, выслушав наш доклад, послал за Стивом Грегори и попросил того
выйти в эфир. Стив выполнил приказ и через несколько минут вернулся из
радиорубки. Его брови были нахмурены.
- Капитан, их сигнал можно поймать только в ультракоротком диапазоне, а
он так забит, что и слова не ввернуть.
- Что? - прорычал Макналти. - Как это так забит?
- Тремя разными видами шумов, - ответил Стив. - Постоянный свист,
который, должно быть, является сигналом, указывающим направление. Затем
восемь разных видов водопадов. Мне кажется, что это какие-то мощные потоки
энергии. Кстати говоря, судя по царящему здесь в эфире хаосу, это место
так и кишит жизнью. - Все это время он выделывал своими бровями
всевозможные пируэты. - Телепередач засечь не удалось, только помехи по
всему экрану.
Посмотрев в иллюминатор, один из правительственных экспертов мрачно
заметил:
- Если эта планета так густо заселена, как вы утверждаете, то мы,
должно быть, приземлились в местной Сахаре.
- Мы воспользуемся шлюпкой, - решил Макналти. - Пошлем на ней трех
хорошо вооруженных людей и дадим им полчаса, чтобы как следует осмотреть
все вокруг. Они успеют пролететь около пятисот миль и вернуться до
наступления темноты.
Каждый из нас хотел бы принять в этом участие, но Макналти на сей раз
сам назначил разведчиков. Одним из них оказался правительственный биолог
Хейнс, а двумя другими - инженеры, умевшие управляться со шлюпкой.
Десяти минут вполне хватило, чтобы автоматические краны опустили шлюпку
на землю. Все трое влезли в нее. У каждого был игольный излучатель. На
борту также имелось шесть миниатюрных атомных бомб, а из прозрачной
орудийной башни угрожающе торчали четыре ствола артиллерийской установки.
Эта маленькая экспедиция была вооружена что надо! И дело не в том, что мы
ожидали каких-то неприятностей, просто мы не хотели полагаться лишь на
удачу!
С ужасным воем двенадцатитонный цилиндр взвился вверх и почти сразу
превратился в маленькую точку. Стив установил радиосвязь со шлюпкой, и
теперь биолог Хейнс, стоя у иллюминатора, докладывал обстановку:
- Отлетели на шестьдесят миль, высота - шесть миль. Впереди показались
горы. Набираем высоту. - Затем на минуту воцарилось молчание. - Находимся
на высоте двенадцать миль. Вижу длинную прямую линию явно искусственного
происхождения, тянущуюся вдоль предгорий. Начинаем снижаться, ниже,
ниже... О Господи, да это же дорога!
- Там есть движение? - прокричал Стив, хмуря брови.
- В данный момент нет. Дорога в прекрасном состоянии. Не заброшенная,
но, видимо, используют ее редко. Да на горизонте еще одна, наверное милях
в сорока. Кажется... кажется... по ней что-то движется. - Он опять смолк,
а мы, его слушатели, тем временем просто-таки подпрыгивали от нетерпения.
- Боже мой, да их там полно...
И тут его голос пропал. В эфире слышалось только какое-то шуршание,
напоминающее шорох осенних листьев.
Стив в неистовстве ходил вокруг приемника, что-то регулируя и
настраивая, чтобы вернуть голос, так неожиданно исчезнувший. Но у него
ничего не получалось, из динамика доносился только нагоняющий жуть шорох
на частоте четыре-двадцать и грохот водопадов на частоте около двухсот.
Экипаж предложил отправить вторую лодку на поиски первой. У нас на
борту находились четыре такие шлюпки, а кроме того, катер, который был и
чуть больше, и гораздо быстрее шлюпок. Но Макналти лететь больше никому не
разрешил.
- Нет, ребята, - сказал он совершенно спокойно. - На сегодня хватит и
одной группы. Давайте дождемся ее. С ними, скорее всего, все в порядке.
Наверное, у них вышло из строя радио или какая-нибудь ничтожная поломка в
системе управления. Он сверкнул глазами. - Но если она не вернется до
рассвета, нам придется выяснить, что к чему.
- Конечно! - раздались крики из толпы.
Трам-тарарам! Треск прозвучал в полной тишине. Странный, хотя и
знакомый звук, но только не тот, что может производить наша шлюпка.
Мы еще никогда не выскакивали из люка с такой скоростью.
Оказавшись снаружи, мы прижались спинами к огромному изогнутому корпусу
"Марафона" и уставились на небо. И тут появились они... один, два, три,
пять - длинные черные корабли пикировали прямо на нас.
Молодой Уилсон прямо аж засиял от радости и взвизгнул:
- О Боже!
Неизвестно откуда у него в руке появился фотоаппарат. Он навел объектив
прямо на эти черные, приближающиеся к нам штуковины.
Никто из нас не догадался сбегать за биноклем, но Элу Стору он и не был
нужен. Пилот стоял запрокинув голову и выпятив грудь. Его сверкающие глаза
не отрывались от воздушного представления, которое нам выпала честь
наблюдать.
- Пять штук, - сказал он. - Высота десять миль. Движутся быстро, вверх
по параболе. Или они покрашены в черный цвет, или сделаны из какого-то
металла черного цвета. Не похожи ни на один из земных аппаратов. Хвостовые
сопла находятся снаружи, а не внутри кормовой части корабля. На носу и на
корме у этих штуковин имеются стабилизаторы.
Он продолжал наблюдать за ними и после того, как лично я понял, что
скоро вывихну шею. С затихающим шумом эти пятеро исчезли у нас из виду.
Они пролетели прямо над "Марафоном", но, видимо, на такой высоте, откуда
наш корабль был виден так же, как иголка в стоге сена.
Кли Морг прощебетал:
- И все-таки они не так уж и отстали от нас, и космические корабли у
них тоже есть. К тому же они делают омарам ампутацию головы, и вполне
вероятно, что не эти существа являются самыми радушными существами во
Вселенной. Я уже прямо-таки вижу, как им подают к обеду мое большое
щупальце!
- Советую надеяться на лучшее, а не ждать худшего, - наставительно
заметил Макналти. Он оглядел экипаж, затем "Марафон". - Кроме того, наш
корабль гораздо быстрее тех, что предназначены для полетов в Солнечной
системе, и мы можем постоять за себя.
Он многозначительно похлопал по излучателю. Я никогда не видел нашего
пухленького и добродушного капитана таким грозным. У него была совершенно
изумительная черта характера - он никогда не выказывал своих эмоций. Но в
нужное время, в нужном месте он вдруг проявлял решительность...
Но, конечно же, не могло быть никого решительней Эла Стора, стоявшего в
сторонке. Что-то монументальное ощущалось в этом парне, твердо стоявшем на
ногах, дававшем отрывистые команды и с ходу принимавшем решения. В нем
было нечто от тех древних идолов, которых находят в самых странных и
отдаленных местах. Голос Джея пророкотал в тишине:
- Все, представление окончено. Возвращаемся в корабль и дожидаемся
рассвета.
- Правильно, - согласился Макналти. - Надеюсь, завтра мы получим ответы
на некоторые свои вопросы, независимо от того, вернется шлюпка или нет.
Тогда он еще не знал, что завтра ему, как и всем остальным, будет не до
вопросов. Равно как не знали этого и остальные. А молодой Уилсон не
свистел бы так громко и радостно по поводу удачного кадра, если бы знал,
что не пройдет и суток, как он навсегда лишится его.
Один из пилотов, стоявший ночью на вахте, первым заметил какие-то
машины. Они появились внезапно, всего за час до рассвета. Какие-то едва
заметные тени подкрадывались к кораблю в ночной темноте, тускло освещаемой
только блекнущими звездами.
Поначалу он решил, что это визит каких-то плотоядных представителей
местной фауны. Но сомнения терзали его все сильнее, и наконец, не
выдержав, он поднял тревогу. Услышав ее, экипаж мигом оказался на своих
постах. Один из инженеров подтащил к иллюминатору переносной прожектор и
начал прощупывать его мощным лучом окружающую темноту.
Луч осветил нечто большое и блестящее, тут же ретировавшееся, видимо
из-за яркого света. Это нечто передвигалось так быстро, что нам так и не
удалось как следует разглядеть его. Мы только увидели, что это существо
представляло собой шар со щупальцами, ободком, очень напоминавшим
расположенное в вертикальной плоскости колесо. Прожектор не мог уследить
за всеми хитроумными трюками существа, так как его возможности были
ограничены размерами иллюминатора. Мы ждали затаив дыхание, но ничто так и
не пересекло яркую полосу света. Хотя мы чувствовали, что пространство
вокруг так и кишит какими-то тварями.
Откопав еще пару прожекторов, мы расположили их у других иллюминаторов,
пытаясь подловить нападавших тем, что включали и выключали прожекторы с
некоторыми интервалами. Этот метод оказался наиболее эффективным. Мы опять
смогли на какую-то долю секунды увидеть уворачивающийся от луча прожектора
шар.
Минуту спустя луч второго прожектора осветил гигантскую ажурную
металлическую руку, поднимающуюся вверх в окружающей тьме. Оканчивалась
эта рука чем-то большим и грозным, но только не кистью. Эта штука больше
всего напоминала экскаватор.
- Вы видели! - завопил Стив. Хотя лицо его и скрывалось в тени, но я
уже живо представлял, как у него сейчас скачут брови. Ходили даже слухи,
что однажды брови оказались у него на затылке.
Я слышал, как сзади тяжело дышит Бренанд, и чувствовал легкое гудение
Эла Стора. От прожектора исходил легкий запах нагретого металла.
Со стороны кормы послышались какие-то постукивания и скрежет. Это была
мертвая зона нашей обороны. В кормовой части находились сопла двигателей,
а мы никак не могли посмотреть, что там происходит. Макналти отдал приказ.
То и дело бросая на меня взгляды, попеременно предвещавшие то
смертельную битву, то мою скоропостижную смерть, то просто море крови, он
начал перетаскивать свои драгоценные коробки в шлюз. Он носил по одной,
неторопливо и бережно, как любимых детей. После этого я его довольно долго
не видел. Наверное, я обошелся с ним чересчур круто, но, к сожалению, я
понял это гораздо позже.
Перед самым вылетом я заметил, что двое уже пристегнувшихся пассажиров
о чем-то ожесточенно спорят друг с другом. В мои обязанности входила и
проверка того, как пристегнуты новички. Пока я проверял множество ремней и
пряжек, они продолжали дискуссию.
- И все же что ни говори, - заводился один, - а ведь действует, разве
не так?
- Ну и что же? - с раздражением фыркнул второй. - Только-то и всего. Я
тысячу раз проверял эти совершенно безумные формулы Флетнера, так что мне
по ночам стали сниться разные символы. С логикой у него все в порядке. Она
неопровержима. Но вот сама исходная посылка совершенно дурацкая.
- Ну и что? Ведь первые два его корабля достигли системы Юпитера и
вернулись обратно так быстро, что никто и глазом моргнуть не успел. Полет
в обе стороны потребовал времени меньше, чем нужно обычному кораблю, чтобы
оторваться от Земля. Это что, по-твоему, сумасшествие?
- Чушь собачья! - безапелляционно заявил второй. Он уже начинал
багроветь. - Теория, конечно, просто поразительная и в то же время -
полная чушь! Флетнер утверждает, что все бумажки астрономов с подсчетами
расстояний можно смело спустить в унитаз, потому что в космосе нет такого
понятия, как скорость, поскольку сам космос - материя и пространство -
постоянно испытывает разного рода колоссальные колебания. Он утверждает,
что там, где не от чего оттолкнуться, кроме какой-то там воображаемой
точки, не может быть ни скорости, ни даже малейшего ускорения. Он
утверждает, что мы просто одержимы идеей скорости и расстояния, так как
наши умы привыкли к восприятию законов внутри Солнечной системы, но в
глобальном космосе эти мерки неадекватны и совершенно неуместны.
- Лично я, - спокойно вставил я, - уже написал завещание.
Один из правительственных экспертов мельком взглянул на меня, затем
быстро сказал другому:
- Ал по-прежнему утверждаю, что все это чушь.
- Не большая, чем телевидение или подобные тебе спорщики, - парировал
оппонент, - но факт остается фактом: и то и другое существует.
В этот момент заглянул Макналти и спросил:
- Ты еще не заходил к этому парню, Уилсону?
- Нет, но через минуту подойду.
- Давай, и постарайся успокоить его. Похоже, У него депрессия.
Подойдя к каюте Уилсона, я увидел, что он уже пристегнулся и сидит
молча, совершенно неподвижно, глядя перед собой невидящим взором.
- Доводилось когда-нибудь летать на космическом корабле?
- Нет, - проворчал он.
- Ну и не волнуйся. Конечно, бывали такие случаи, что человек улетал
целиком, а приземлялся по частям; но, по официальной статистике, за год на
море людей погибает гораздо больше, чем в космосе.
- Думаешь, я боюсь? - спросил он, вскочив так быстро, что я даже
вздрогнул.
- Я?! Н-нет! - Я искал подходящие слова. Его уныние как рукой сняло, и
теперь он выглядел даже страшновато. - Давай поговорим как мужчина с
мужчиной, - предложил я, - скажи мне, что тебя гложет, и я постараюсь
чем-нибудь помочь.
- У тебя не получится. - Он сел с таким же унылым выражением лица, что
и раньше. - Я очень волнуюсь за мои пластинки.
- Какие пластинки?
- Ну те, фотографические, которые я везу с собой.
- Слушай, да они же в полной безопасности. И кроме того, слезами горю
не поможешь.
- Ошибаешься, - сказал он. - Когда я впервые доверил их другому, то
получил их назад порошком, в который они превратились, после двух аварий.
С тех пор у меня и появилась странная привычка самому заботиться о них. Я
очень волновался за них прямо перед крушением "Сэнчури Экспресса" и разбил
тогда, к счастью, только две. Волновался я и перед Большим Неапольским
землетрясением. И тогда у меня разбилось всего шесть штук. Видишь, все это
не так просто. Ладно, ты иди, а я должен поволноваться как следует, -
сказал он, откинулся назад, затянул ремни и вернулся к своим переживаниям.
Вы можете себе такое представить? Я все еще был под впечатлением того,
что услышал от фотографа, как вдруг, поднявшись на мостик, услышал громкие
крики. Это Макналти орал на марсиан. Они вылезли из своего специального
отсека, где поддерживается давление три фунта - то, к которому они
привыкли. Теперь же они все выползли на мостик, в отвратительную для себя
атмосферу. Значит, дело того стоило.
Кто-то торжественно прошествовал вниз по трапу, неся в руках вазу яркой
раскраски и самой что ни на есть омерзительной формы. Марсиане
протестовали все громче и громче. Они визгливо чирикали, сердито
размахивая щупальцами. Я подумал, что эта фарфоровая уродина, должно быть,
представляет собой приз, полученный Кли Моргом за победу в каком-нибудь
шахматном чемпионате, и является марсианским вариантом нашего призового
кубка. С земной точки зрения ваза была отвратительна. В любом случае
приказ командира - закон, и эта уродина должна остаться на Земле.
Раздался вой сирены, предупреждавший всех, кто еще не пристегнулся, о
том, что старт через тридцать секунд. Вы бы видели, как марсиане тут же
заткнулись и бросились в свой отсек!
Я пристегнулся почти мгновенно. Воздушные люки закрылись. Буууум! Будто
гигантская рука надавила мне на череп, пытаясь протолкнуть его в ботинки,
и на время я потерял сознание.
Планета, которая быстро увеличивалась в иллюминаторах, была чуть больше
Земли. Освещенная сторона этой планеты переливалась черным, красным и
серебряным цветами, в отличие от нашей - зеленой, голубой и коричневой.
Эта была одной из пяти планет, вращавшихся вокруг светила, чуть меньшего и
чуть более белого, чем наше Солнце. Нам повстречалась небольшая группа
астероидов, также обосновавшихся в этой системе, но мы лихо пролетели
сквозь них.
Понятия не имею, как называлась звезда, служившая им светилом. Эл Стор
сказал, правда, что это небольшая звездочка в окрестностях Волопаса. Ее
выбрали лишь потому, что из всех окрестных звезд только у нее одной были
планеты, а вторую планету выбрали потому, что она лежала прямо по курсу.
Мы приближались к ней на слишком большой скорости, поэтому не могли
притормозить и облететь ее вокруг, чтобы тщательно все рассмотреть и
выбрать место для посадки. Корабль мчался под прямым углом к ее орбите,
причем прямо на саму планету. Мы собирались, помолившись и все такое,
нырнуть в атмосферу. Оставалось только надеяться на благополучный исход.
Материальное воплощение неортодоксальных, теорий Флетнера оказалось
настолько впечатляющим, что просто сердце уходило в пятки, и, чтобы
вернуть его на место, требовалось приложить немало усилий. Я думаю, что
корабль был способен и на большее, если бы не ограниченные возможности
наших хлипких организмов. Макналти поразительно точно определил пределы
этих возможностей, поскольку после торможения и последовавшей за ним
посадки я все еще был жив, но потом еще целую неделю на моем измученном
теле оставались отпечатки ремней.
Отчеты из лаборатории гласили, что атмосферное давление равняется
двенадцати фунтам и воздух вполне пригоден для дыхания. Мы бросили жребий,
кому выходить первым. Макналти и правительственным экспертам не повезло.
То-то было смеху! Первой из шапки достали бумажку с именем Кли Янга, затем
- одного из инженеров по фамилии Бренанд, а остальными счастливчиками
оказались Эл Стор, Сэм Хигнет и ваш покорный слуга.
У нас в распоряжении имелся всего один час. Это значило, что мы не
можем отойти от "Марафона" дальше чем на пару миль. Скафандры оказались не
нужны. Кли Янг мог бы надеть свой дыхательный аппарат, чтобы не лишать
себя привычного давления в три фунта, но он решил, что час сможет
продержаться и при двенадцати. Повесив на шеи бинокли, мы прицепили к
поясам игольные излучатели. Эл Стор взял портативную рацию, чтобы
поддерживать связь с кораблем.
- Только смотрите без глупостей, ребята, - предостерег капитан, когда
мы уже собирались выходить наружу. - Посмотрите, что там и как, а ровно
через час - назад!
Последним из люка вылез Кли Янг. Он посмотрел на провожающую нас
завистливыми взглядами команду корабля своими большими, как блюдца,
глазами и сказал:
- Вы бы лучше разбудили Саг Фарна и сообщили ему, что мы совершили
посадку.
Боже мой, ну и твердая же поверхность оказалась у этой планеты! Она
переливалась то черным, то серебристым цветом, а кое-где ее покрывали алые
пятна, разбросанные там и сям. Я поднял кусочек какого-то ужасно тяжелого
металла и бросил его в открытый люк корабля, чтобы его как следует
проанализировали. И в то же мгновение увидел разъяренного Кли Морга,
высунувшегося из люка. Он посмотрел на ни в чем не повинного Кли Янга и
сказал:
- Очень остроумно кидаться камнями в других! Думаешь, если оказался
среди землян, то уже все можно, да? Ты же не ребенок!
- Ах ты ничтожный пешкоед, - начал было Кли Янг, стараясь говорить как
можно спокойнее, - могу тебе сказать, что...
- Заткнись! - властно приказал Эл Стор. Он двинулся вперед на запад,
где садилось здешнее солнце, так проворно шагая, будто хотел обойти всю
планету. В руке он держал радиостанцию. Мы двинулись за ним. Через десять
минут он уже обогнал нас на полмили и теперь ждал, пока его догонят.
- Эй, верзила, не забывай, что остальные-то из плоти и крови, - заныл
Бренанд, когда мы наконец поравнялись со здоровенным вторым пилотом.
- А я нет, - возразил Кли Янг. - Слава Богу, что хоть я и мне подобные
сделаны не из такой дряни. - Он презрительно свистнул, размахивая
щупальцами в воздухе, в четыре раза более плотном, чем на его родимом
Марсе. - Будто на лодке плывешь!
После этого наше продвижение замедлилось. Мы спустились в тенистую
долину, выбрались из нее, перевалили через небольшой холм. За это время мы
не встретили ни птиц, ни деревьев, ни кустов, ни каких-либо других
признаков жизни. Ничего, кроме серебристо-черной, полуметаллической почвы,
горной гряды, вздымающейся вдали, и поблескивающего контура "Марафона"
позади.
В следующей долине оказалась быстрая речка. Мы наполнили водой флягу,
чтобы затем передать в лабораторию для анализа. Сэм Хигнет даже рискнул ее
попробовать и сообщил, что пить можно, если, конечно, не обращать внимания
на сильный привкус меди. Вода оказалась голубоватого оттенка, а в глубине
мелькали какие-то смутные тени. Почва на берегах была значительно мягче,
чем та, с которой мы имели счастье познакомиться раньше.
Сидя на берегу, мы наблюдали за стремительным потоком, слишком быстрым
и глубоким, чтобы пересечь его вброд. Спустя какое-то время мы увидели
плывущее по течению обезглавленное тело неизвестного создания.
Изуродованное тело отдаленно напоминало омара-переростка. У него был
красный хитиновый панцирь, ноги как у краба и две клешни как у омара.
Размером он был раза в два меньше человека. Там, где, по-видимому, не
хватало головы, болтались какие-то белесоватые нити. Крови не было. Как
выглядела голова, оставалось только догадываться.
Труп - воплощение немой угрозы - развернулся и поплыл дальше, а мы как
зачарованные следили за ним, пока наконец он не исчез за дальним изгибом
реки. Но нас интересовало вовсе не то, как выглядела его голова, а кто ее
отделил от тела и зачем он это сделал. Все молчали.
Не успели останки скрыться за излучиной реки, как мы еще раз убедились,
что планета обитаема. Ярдах в десяти от нас, в рыхлом береговом откосе я
заметил небольшое отверстие. Оттуда выскользнуло какое-то живое существо,
подошло к воде и стало потягивать ее небольшими глоточками.
Четвероногое, с длинным треугольным хвостом, оно напоминало игуану.
Существо было покрыто черной, отливающей серебром кожей, которая тускло
мерцала. Его зрачки казались маленькими блестящими щелками. Длиной же оно
было футов шести, включая хвост.
Налившись вдоволь, существо развернулось и побежало обратно, но,
заметив нас, резко остановилось. Я вытащил игольный излучатель - на тот
случай, если ему в голову вдруг придет попробовать нас на вкус. Оно
внимательно изучало нас, широко открывая рот и демонстрируя совершенно
черную глотку и два ровных ряда таких же черных зубов. Эту демонстрацию
своих боевых возможностей существо повторило еще несколько раз, но затем,
видимо, собралось с мыслями. Невероятно, но оно подошло к нам, село рядом
и тоже уставилось на реку.
Я никогда не видел более дурацкого зрелища, чем мы являли собой в тот
момент. Первым сидел Эл Стор, огромный и внушительный, с лицом цвета
выделанной кожи. Рядом - негр Сэм Хигнет, наш хирург. Его сверкающие
белизной зубы резко контрастировали с черной кожей. Дальше сидели
коротышка-землянин Бренанд и марсианин с десятью щупальцами и с похожими
на блюдца глазами. Потом я - седеющий землянин средних лет - и, наконец,
это черное и блестящее невесть что. И вот теперь представьте себе всю эту
разношерстную компанию, которая молча сидит и угрюмо созерцает реку.
Никто не проронил ни слова. Да, собственно говоря, нам и сказать-то
было нечего. Мы смотрели на реку, и эта дрянь тоже. Все пребывали в
спокойствии. Я сразу подумал о молодом Уилсоне и о том, как тот, наверное,
нянчился бы с пластинкой, на которую ему удалось бы запечатлеть эту сцену.
Жаль, его с нами не оказалось. Через некоторое время по реке проплыло еще
одно тело, точно такое же, как первое. И тоже без головы.
- Видимо, кто-то кому-то ужасно не нравится, - сказал Бренанд, решив,
видимо, нарушить общее молчание.
- Они независимы, - вдруг спокойно промолвила игуана, - как и я.
- А-а?!
Никогда еще пятеро людей не вскакивали так быстро и не восклицали столь
одновременно.
- Никуда не уходите, - посоветовала ящерица. - Может быть, увидите
что-нибудь. - Она взглянула на Бренанда и поплелась обратно в свою нору.
Ее хвост блеснул серебром и исчез.
- Ну и ну, - сказал Бренанд, тяжело дыша. - Ушам своим не верю! -
Ошеломленно вытаращив глаза, он подошел к норе, встал на колени и крикнул:
- Эй!
- Его нет, - отозвался из норы чей-то голос. Облизывая губы, Бренанд
жалобно, как побитый пес, посмотрел на нас. Потом пробормотал что-то
вроде:
- Кого нет?
- Меня, кого же еще, - ответила ящерица.
- Вы тоже слышали или это мне показалось? - ошеломленно спросил
Бренанд, вставая и глядя на нас.
- Ты ничего не слышал, - сказал Эл Стор, опередив остальных. - Эта
тварь не сказала ни слова. Я внимательно наблюдал за ней, но она даже рта
не раскрыла. - Его испытующий взор упал на нору. - Это были мысли
животного, которые передавались тебе телепатически, и, конечно, твой мозг
перевел их в человеческие понятия. Но ты не привык получать телепатические
сигналы и раньше с этим не сталкивался, и поэтому ты решил, что слышал
настоящую речь.
- Никуда не уходите, - повторила ящерица. - Но только не крутитесь
возле моей норы. Я люблю спокойствие. Так безопаснее.
Эл взял рацию.
- Я сообщу им о безголовых телах и спрошу, нельзя ли нам пройти еще
пару миль вверх по течению.
Он включил рацию. Прибор тут же выдал нечто, очень напоминающее шум
Ниагарского водопада. Больше не было слышно ровным счетом ничего. Эл
переключил рацию на передачу, несколько раз попробовал вызвать корабль, но
в ответ получил лишь тот же мощный шум.
- Может, статика? - предположил Сэм Хигнет. - Попробуй переключить
частоты.
Рация имела ограниченный диапазон частот, и Эл Стор проверил его
целиком. Грохот водопада постепенно сменился жутким шумом, напоминавшим
треск миллионов цикад. Затем он сменился свистом, который через некоторое
время вновь уступил место водопаду.
- Не нравится мне это, - дал свою оценку происходящему Эл. - Мы
возвращаемся. Пошевеливайтесь.
Эл быстро поднялся по береговому откосу и вышел на ровное место. Своей
могучей фигурой, выделявшейся на фоне вечернего неба, он напоминал
какого-то сказочного великана.
Он прибавил шагу, так что за ним было просто не угнаться. Остальные не
стали возражать. Все его беспокойство мгновенно передалось и нам. Да еще и
эти обезглавленные тела...
Макналти, выслушав наш доклад, послал за Стивом Грегори и попросил того
выйти в эфир. Стив выполнил приказ и через несколько минут вернулся из
радиорубки. Его брови были нахмурены.
- Капитан, их сигнал можно поймать только в ультракоротком диапазоне, а
он так забит, что и слова не ввернуть.
- Что? - прорычал Макналти. - Как это так забит?
- Тремя разными видами шумов, - ответил Стив. - Постоянный свист,
который, должно быть, является сигналом, указывающим направление. Затем
восемь разных видов водопадов. Мне кажется, что это какие-то мощные потоки
энергии. Кстати говоря, судя по царящему здесь в эфире хаосу, это место
так и кишит жизнью. - Все это время он выделывал своими бровями
всевозможные пируэты. - Телепередач засечь не удалось, только помехи по
всему экрану.
Посмотрев в иллюминатор, один из правительственных экспертов мрачно
заметил:
- Если эта планета так густо заселена, как вы утверждаете, то мы,
должно быть, приземлились в местной Сахаре.
- Мы воспользуемся шлюпкой, - решил Макналти. - Пошлем на ней трех
хорошо вооруженных людей и дадим им полчаса, чтобы как следует осмотреть
все вокруг. Они успеют пролететь около пятисот миль и вернуться до
наступления темноты.
Каждый из нас хотел бы принять в этом участие, но Макналти на сей раз
сам назначил разведчиков. Одним из них оказался правительственный биолог
Хейнс, а двумя другими - инженеры, умевшие управляться со шлюпкой.
Десяти минут вполне хватило, чтобы автоматические краны опустили шлюпку
на землю. Все трое влезли в нее. У каждого был игольный излучатель. На
борту также имелось шесть миниатюрных атомных бомб, а из прозрачной
орудийной башни угрожающе торчали четыре ствола артиллерийской установки.
Эта маленькая экспедиция была вооружена что надо! И дело не в том, что мы
ожидали каких-то неприятностей, просто мы не хотели полагаться лишь на
удачу!
С ужасным воем двенадцатитонный цилиндр взвился вверх и почти сразу
превратился в маленькую точку. Стив установил радиосвязь со шлюпкой, и
теперь биолог Хейнс, стоя у иллюминатора, докладывал обстановку:
- Отлетели на шестьдесят миль, высота - шесть миль. Впереди показались
горы. Набираем высоту. - Затем на минуту воцарилось молчание. - Находимся
на высоте двенадцать миль. Вижу длинную прямую линию явно искусственного
происхождения, тянущуюся вдоль предгорий. Начинаем снижаться, ниже,
ниже... О Господи, да это же дорога!
- Там есть движение? - прокричал Стив, хмуря брови.
- В данный момент нет. Дорога в прекрасном состоянии. Не заброшенная,
но, видимо, используют ее редко. Да на горизонте еще одна, наверное милях
в сорока. Кажется... кажется... по ней что-то движется. - Он опять смолк,
а мы, его слушатели, тем временем просто-таки подпрыгивали от нетерпения.
- Боже мой, да их там полно...
И тут его голос пропал. В эфире слышалось только какое-то шуршание,
напоминающее шорох осенних листьев.
Стив в неистовстве ходил вокруг приемника, что-то регулируя и
настраивая, чтобы вернуть голос, так неожиданно исчезнувший. Но у него
ничего не получалось, из динамика доносился только нагоняющий жуть шорох
на частоте четыре-двадцать и грохот водопадов на частоте около двухсот.
Экипаж предложил отправить вторую лодку на поиски первой. У нас на
борту находились четыре такие шлюпки, а кроме того, катер, который был и
чуть больше, и гораздо быстрее шлюпок. Но Макналти лететь больше никому не
разрешил.
- Нет, ребята, - сказал он совершенно спокойно. - На сегодня хватит и
одной группы. Давайте дождемся ее. С ними, скорее всего, все в порядке.
Наверное, у них вышло из строя радио или какая-нибудь ничтожная поломка в
системе управления. Он сверкнул глазами. - Но если она не вернется до
рассвета, нам придется выяснить, что к чему.
- Конечно! - раздались крики из толпы.
Трам-тарарам! Треск прозвучал в полной тишине. Странный, хотя и
знакомый звук, но только не тот, что может производить наша шлюпка.
Мы еще никогда не выскакивали из люка с такой скоростью.
Оказавшись снаружи, мы прижались спинами к огромному изогнутому корпусу
"Марафона" и уставились на небо. И тут появились они... один, два, три,
пять - длинные черные корабли пикировали прямо на нас.
Молодой Уилсон прямо аж засиял от радости и взвизгнул:
- О Боже!
Неизвестно откуда у него в руке появился фотоаппарат. Он навел объектив
прямо на эти черные, приближающиеся к нам штуковины.
Никто из нас не догадался сбегать за биноклем, но Элу Стору он и не был
нужен. Пилот стоял запрокинув голову и выпятив грудь. Его сверкающие глаза
не отрывались от воздушного представления, которое нам выпала честь
наблюдать.
- Пять штук, - сказал он. - Высота десять миль. Движутся быстро, вверх
по параболе. Или они покрашены в черный цвет, или сделаны из какого-то
металла черного цвета. Не похожи ни на один из земных аппаратов. Хвостовые
сопла находятся снаружи, а не внутри кормовой части корабля. На носу и на
корме у этих штуковин имеются стабилизаторы.
Он продолжал наблюдать за ними и после того, как лично я понял, что
скоро вывихну шею. С затихающим шумом эти пятеро исчезли у нас из виду.
Они пролетели прямо над "Марафоном", но, видимо, на такой высоте, откуда
наш корабль был виден так же, как иголка в стоге сена.
Кли Морг прощебетал:
- И все-таки они не так уж и отстали от нас, и космические корабли у
них тоже есть. К тому же они делают омарам ампутацию головы, и вполне
вероятно, что не эти существа являются самыми радушными существами во
Вселенной. Я уже прямо-таки вижу, как им подают к обеду мое большое
щупальце!
- Советую надеяться на лучшее, а не ждать худшего, - наставительно
заметил Макналти. Он оглядел экипаж, затем "Марафон". - Кроме того, наш
корабль гораздо быстрее тех, что предназначены для полетов в Солнечной
системе, и мы можем постоять за себя.
Он многозначительно похлопал по излучателю. Я никогда не видел нашего
пухленького и добродушного капитана таким грозным. У него была совершенно
изумительная черта характера - он никогда не выказывал своих эмоций. Но в
нужное время, в нужном месте он вдруг проявлял решительность...
Но, конечно же, не могло быть никого решительней Эла Стора, стоявшего в
сторонке. Что-то монументальное ощущалось в этом парне, твердо стоявшем на
ногах, дававшем отрывистые команды и с ходу принимавшем решения. В нем
было нечто от тех древних идолов, которых находят в самых странных и
отдаленных местах. Голос Джея пророкотал в тишине:
- Все, представление окончено. Возвращаемся в корабль и дожидаемся
рассвета.
- Правильно, - согласился Макналти. - Надеюсь, завтра мы получим ответы
на некоторые свои вопросы, независимо от того, вернется шлюпка или нет.
Тогда он еще не знал, что завтра ему, как и всем остальным, будет не до
вопросов. Равно как не знали этого и остальные. А молодой Уилсон не
свистел бы так громко и радостно по поводу удачного кадра, если бы знал,
что не пройдет и суток, как он навсегда лишится его.
Один из пилотов, стоявший ночью на вахте, первым заметил какие-то
машины. Они появились внезапно, всего за час до рассвета. Какие-то едва
заметные тени подкрадывались к кораблю в ночной темноте, тускло освещаемой
только блекнущими звездами.
Поначалу он решил, что это визит каких-то плотоядных представителей
местной фауны. Но сомнения терзали его все сильнее, и наконец, не
выдержав, он поднял тревогу. Услышав ее, экипаж мигом оказался на своих
постах. Один из инженеров подтащил к иллюминатору переносной прожектор и
начал прощупывать его мощным лучом окружающую темноту.
Луч осветил нечто большое и блестящее, тут же ретировавшееся, видимо
из-за яркого света. Это нечто передвигалось так быстро, что нам так и не
удалось как следует разглядеть его. Мы только увидели, что это существо
представляло собой шар со щупальцами, ободком, очень напоминавшим
расположенное в вертикальной плоскости колесо. Прожектор не мог уследить
за всеми хитроумными трюками существа, так как его возможности были
ограничены размерами иллюминатора. Мы ждали затаив дыхание, но ничто так и
не пересекло яркую полосу света. Хотя мы чувствовали, что пространство
вокруг так и кишит какими-то тварями.
Откопав еще пару прожекторов, мы расположили их у других иллюминаторов,
пытаясь подловить нападавших тем, что включали и выключали прожекторы с
некоторыми интервалами. Этот метод оказался наиболее эффективным. Мы опять
смогли на какую-то долю секунды увидеть уворачивающийся от луча прожектора
шар.
Минуту спустя луч второго прожектора осветил гигантскую ажурную
металлическую руку, поднимающуюся вверх в окружающей тьме. Оканчивалась
эта рука чем-то большим и грозным, но только не кистью. Эта штука больше
всего напоминала экскаватор.
- Вы видели! - завопил Стив. Хотя лицо его и скрывалось в тени, но я
уже живо представлял, как у него сейчас скачут брови. Ходили даже слухи,
что однажды брови оказались у него на затылке.
Я слышал, как сзади тяжело дышит Бренанд, и чувствовал легкое гудение
Эла Стора. От прожектора исходил легкий запах нагретого металла.
Со стороны кормы послышались какие-то постукивания и скрежет. Это была
мертвая зона нашей обороны. В кормовой части находились сопла двигателей,
а мы никак не могли посмотреть, что там происходит. Макналти отдал приказ.