Страница:
Босс наверняка уже знает, что происходит на корабле. Его телохранители — отлично подготовленные парни, давно работают в синдикате. Она свяжется с ним, притворившись, что вызывает доктора, и тогда…
— В этом нет необходимости, — ответила женщина любезным, но при этом абсолютно равнодушным тоном. — Нас тут к тому же и так много.
— Он ранен!
— Это меня не касается, — сказала женщина.
В комнату вошел какой-то человек, быстро оглянулся, холодно и спокойно оценивая ситуацию. Профессиональный солдат, правда, Томи не доводилось таких раньше встречать. Сердце ее упало в пятки. Кто бы ни были эти люди, что бы им ни было нужно, они отлично справляются со своей операцией.
— Все в порядке, миледи. Люди Криса занялись пассажирами. Разводят их по каютам. Спарафучиле стережет водосборник. Рауль готовит настойку.
— Что? — спросила Томи. — Что вы делаете с водой?
«Миледи». Он говорит женщине «миледи». Странно. И все прочее похоже на абсурд. Что нужно этим людям?
— Какие-нибудь инциденты были, Агис? — спросила Мейгри, не обращая внимания на вопрос Томи.
Солдат стрельнул взглядом на Черча, зажавшего кровоточащую руку.
— Совсем немного, миледи, да и те пустяковые. Кое-кто из пассажиров заартачился, но мы им пригрозили, а рукоятки наших пистолетов окончательно их урезонили. С хозяином корабля пришлось попотеть. Он забаррикадировался со своими телохранителями в каюте. Мы выбили дверь, применили газовое оружие. Они на какое-то время отключились, но с ними тоже все будет в порядке.
Томи закусила губу, надеясь, что никто не услышал, как она вздохнула: рухнула ее последняя надежда.
— Неплохо, — сказала миледи. Она кивнула в сторону пульта связи. — Отключите коммуникацию. Начинайте менять курс. Крис, постарайтесь закрыть дверь. О, брат Фидель, — женщина взглянула на вошедшего, — тут три пациента, они будут вам благодарны, если вы им поможете.
Юноша, в отличие от киборга и солдата, явно испытывал душевный дискомфорт, он был смущен и чувствовал себя потерянным. Он вслед за женщиной посмотрел на Томи и Черча. Томи увидела, как у него от ужаса округлились глаза при виде раны Черча.
Женщина называла его братом Фиделем. Томи запомнила насмешку в голосе киборга, когда он назвал его имя. Она торопливо опустила веки, боясь, что кто-нибудь заметит, как у нее вспыхнули глаза от волнения. Она нащупала слабое звено в цепи!
Черч тяжело дышал, лицо покрылось потом. Юноша подошел к нему, стал осматривать раненую руку; в глазах его сквозили тревога и забота. Руки его были сильными, опытными, нежными.
Томи бережно обняла Черча за плечи.
— Ты, мясник! Не смей к нему прикасаться!
Брат Фидель в ужасе уставился на нее, не произнося ни слова. Томи понимала, что миледи наблюдает за ними. Юноша быстро оправился от шока.
— Уверяю вас, мэм…
— Капитан! — рявкнула Томи.
— Уверяю вас, капитан, — сказал юноша, покраснев, не глядя на нее, — я опытный фельдшер. Рану надо обработать… — Тут он заметил ее рану. — И ваш ожог надо обработать, — подняв наконец взгляд и посмотрев ей в глаза, сказал он.
Потом тут же снова опустил взгляд.
— Обо мне не волнуйтесь. А насчет Черча вы правы. Он нуждается в лечении, но ни одному из вас, мясников, не разрешу прикоснуться к нему. Лазарет внизу…
— Никто отсюда не выйдет, — сказала миледи тоном, не терпящим возражения. — И никто больше не войдет. Помощником капитана займется брат Фидель здесь и сейчас, иначе тот истечет кровью.
Черч был на грани потери сознания. Томи, словно бы против своей воли, отошла в сторону.
— Все будет в порядке, — сказала она Черчу.
Брат Фидель рванулся к раненому. Томи, отступая, задела его и с недоумением почувствовала, как напряглось от ее прикосновения его тело. Он шарахнулся от нее, вспыхнул. Быстро-быстро подошел к раненому.
— Вам надо лечь.
Черч, опираясь здоровой рукой о брата Фиделя, поковылял с его помощью к низкой, длинной кушетке, стоявшей у дальней стены каюты; здесь обычно отдыхали пассажиры, попавшие в первый раз на борт роскошного лайнера.
Томи оглядела каюту, которая до недавнего времени была ее капитанским мостиком. Агис менял курс. Осторожно придерживая свою обожженную руку, Томи наклонилась, чтобы увидеть, какие цифры он набирает на компьютере.
Она глазам своим не поверила.
— Постойте! Вы ошиблись!
— Вы ошиблись, Агис? — спросила миледи.
— Нет, миледи. Координаты верны.
Томи обернулась к женщине.
— Но ведь этим курсом мы попадем в Коразианскую галактику!
— Да, капитан.
— Кто вы? — спросила Томи, в первый раз чувствуя, как липкий страх пронизывает ее. — Что вам надо?
— Меня зовут Мейгри Морианна. Может, вы слышали обо мне?
— Да, слышала, — ответила Томи мрачно. — Вы — Страж, особа Королевской крови, одна из последних. Вы — в розыске, вас приказано найти, живой или мертвой!
Она посмотрела на странное оружие женщины, вспомнила, какое чудовищное чувство ей пришлось испытать, когда она против своей воли повиновалась этой женщине. По крайней мере многое стало ясно. Остальные детали постепенно встанут на свои места.
— Ваш любовник — как его зовут? Саган! — улетел в Коразию, чтобы избежать казни, которая его ждет за убийство. А вы сорвались с места, чтобы присоединиться к нему. Поэтому вам нужен этот корабль, верно?
Вояка зашевелился на своем стуле, хмуро посмотрел на Томи.
— Заканчивайте свою работу, Агис.
— Слушаю, миледи.
Мейгри пожала плечами, отвернулась.
— А еще вам нужно, чтобы мы обеспечили вам безопасную дорогу в галактику! — закричала Томи. Страх и гнев кипели в ней, она потеряла самообладание. — Ты собираешься продать нас коразианцам! Сука!
Томи рванулась вперед, готовая убить женщину, не думая о том, что ждет ее. Где-то в тайниках сознания вертелась мысль: лучше погибнуть здесь, чем попасть на Коразию.
Стальная рука преградила ей путь, удар стального кулака в челюсть сразил ее. Томи рухнула на пол. От удара кружилась голова, она едва не потеряла сознание. Преодолевая боль и рвоту, которая распирала ее, она с трудом села, прислонилась к опрокинутому стулу.
Крис стоял над ней, явно желая убедиться, остались ли в ней еще силы к сопротивлению. Остались, но Томи поняла, что здесь не место их проявлять, ее час наступит. Она в изнеможении покачала головой, вытерла кровь тыльной стороной ладони, выплюнула выбитый зуб.
Киборг, довольный, повернулся к Мейгри.
— Вы дотла сожгли запоры на дверях и петли. Они теперь не закроются.
— Может, новые вмонтируете?
— О чем речь! За пару часов управлюсь.
— Действуйте!
— А капитана здесь оставить?
— Я за ней присмотрю. Когда Спарафучиле освободится, он отведет ее с ее помощником к ним в каюты. Желаю удачи, Крис, — добавила Мейгри с улыбкой. — Вам и вашим людям.
— Все будет точь-в-точь, как оговорено в контракте.
Открепив свою руку-оружие, киборг открыл карман в кибернетической ноге, положил туда эту руку, достав взамен другую с маленькими, тонкими пальцами-щупальцами, предназначенными для сложных работ, которые надо выполнять с предельной точностью и сноровкой. Он прикрепил руку к запястью, вернулся к люку.
Мейгри предложила Томи свою помощь.
Капитан угрюмо отказалась, поднялась, цепляясь за опрокинутый стул. А сама следила краем глаза за братом Фиделем; он смотрел в ужасе на нее, бледный как полотно.
Хорошо. Очень хорошо.
— Все в порядке, капитан? — спросила Мейгри.
— Да, ваша добыча не испортилась! — сказала горько Томи, потирая челюсть, которая зверски ныла. — А что вы сделали с водой? Подмешали туда наркотиков?
Мейгри кивнула.
— Мы не можем допустить, чтобы пассажиры и команда устроили бунт. Вы будете спать; мы хотим доставить наш товар целым и невредимым. Коразианцы не станут покупать лежалое мясо.
— Я не дам вам это сделать, — сказала Томи тихо, посмотрев своими карими глазами в серые глаза Мейгри. — Уж это мне под силу.
— Не думаю, — сказала Мейгри. Достав из-за пояса бутылочку, она поднесла ее к губам, сделала большой глоток, отерла рот тыльной стороной ладони. — Рано или поздно, капитан, вас начнет мучить жажда.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Мейгри сидела на капитанском мостике «Галактической Красавицы», пристально глядя в черное пространство перед собой, в пустоту, которая отделяла их галактику от галактики коразианцев. Звезд не было. Ничего, кроме случайного атома, затерявшегося в огромных просторах.
И в душе ее была пустота. Черная, зловещая, пугающая. Она везла тысячу невинных людей на чудовищную смерть, ибо понимала, что шансы на удачное воплощение в жизнь их плана были ничтожно малы, их ждет в Коразианской галактике в буквальном смысле слова рефрижератор для хранения мяса, но она при этом ничего не чувствовала.
— Миледи, — послышался тихий, почтительный голос брата Фиделя.
Мейгри поняла, что монах стоит позади, держа поднос с едой, которую он принес для нее. Она покачала головой.
— Миледи, — сказал он ворчливо, — вам надо есть.
— Есть. — По телу Мейгри пробежала дрожь. — Вы когда-нибудь видели, как едят коразианцы, брат Фидель? Я видела. Коразианцы — воплощение энергии — едят все, что богато энергетикой: людей, инопланетян, деревья, любое живое существо.
Фидель, побледнев, сел рядом с ней, положил руку на ее руку.
— Миледи, не поступайте так…
Мейгри повернулась, посмотрела на него, серые глаза, казалось, отражали пустоту.
«А может, будет и того хуже. — Она перевела взгляд с монаха на черную бездну. — Коразианцам нужны рабы работать на фабриках, на судоверфях, строить корабли и летательные аппараты, на которых они смогут, пересекая пустоту, прилетать в нашу галактику. Рабы гнут спину на коразианцев, понимая в глубине души, что они создают орудия порабощения других. Но не работать нельзя, за это жестоко наказывают».
— Вы просто устали, миледи. Вы не спали…
— Он умирает, Фидель.
Монах затаил дыхание. Невольно еще крепче стиснул руку Мейгри.
— Кто, миледи? — спросил он тихо, хотя прекрасно знал, о ком идет речь.
— Не могу выразить словами, или найти этому определение, или хотя бы логическое объяснение. Человек может часами сидеть на берегу океана, следить за отливом, но вода убывает так медленно и незаметно, что он вряд ли сознает, что это происходит. Только взглянув на мокрый песок у своих ног, сообразит, что несколько часов тому назад вода тут плескалась, кое-где образуя глубокие озерца, а кое-где омывая камни и убегая назад, в океан, и он поймет, что происходит. Во мне ничего, брат, не осталось — только бесконечная полоса сухого песка.
— Это ловец душ… — начал брат Фидель.
— Нет, я чувствую, что Абдиэль в бешенстве от своей беспомощности и слабости. Он отлично знает Сагана, но такой поворот он не предусмотрел. Он считал, что Дерек по-прежнему честолюбивый человек, которым можно управлять, каким он был в юности. Абдиэль подозревал о переменах, произошедших с ним. Саган отступает, — добавила она. — Он выбирает смерть, чтобы убежать от врага.
— Милорд никогда не поступит так! — сказал Фидель. — Самоубийство — величайший грех.
Мейгри грустно улыбнулась.
— Если бы милорду надо было противостоять одному Абдиэлю, то тогда вы были бы правы. Он мог бы выстоять, перетерпеть пытки, которым его подверг ловец душ. Но самая трудная битва, в которой приходится Сагану сражаться, — битва с самим собой. И единственный способ победить в ней — проиграть. Он предпочитает ретироваться с поля брани подобру-поздорову… А мне что делать, брат Фидель? — Голос Мейгри исказило страдание. — Я должна помешать ему, остановить его, вернуть на поле боя, заставить сражаться в битве, которую он не в силах выиграть, в битве, в которой он получит смертельные раны, раны, которые ему никогда не исцелить. Я сделаю это, а потом брошу его, ему одному придется сражаться за себя.
Она снова посмотрела в бесконечную тьму. Глаза ее сияли огнем. И не было слез утешения.
— Человек никогда не остается один, с ним Господь…
— Вы верите в сон Сагана, брат Фидель? Верите в судьбу, которую нам не дано изменить? А если так, то и Создатель ничем не лучше любого кукловода, а мы, простые смертные, — игрушки в Его руках.
— Я слышал, как вы сказали, миледи: «У меня нет выбора». Но ведь это не совсем так, верно? У вас были разные варианты. А вы выбрали ту дорогу, по которой сейчас идете, не знаю, верная она или нет. И вот еще что. Если Господь освещает какую-то дорогу, погруженную до того во тьму, не значит ли это, что Он указывает вам путь?
«Или пытается остановить меня», — хотела добавить Мейгри, но ее перебили Крис и Агис, вернувшиеся из машинного отделения.
— Все в порядке, миледи, — доложил Агис. — Корабль способен сделать прыжок в другую галактику. Топлива предостаточно…
— А на обратный путь? — спросила Мейгри, быстро переключившись на текущие проблемы.
— Маловато, но надеюсь, что армада Его величества прилетит с запасом топлива. И когда мы с ней встретимся, то подзаправимся.
Насмешливая улыбка Мейгри искривила шрам на ее лице.
— Конечно. А как насчет управления кораблем? Вы можете со своими людьми взять все в свои руки?
— Нет проблем, — ответил Крис. — Машины в отличном состоянии. Лучше, чем обычно на таких посудинах. Капитан следит за своим кораблем.
Мейгри кивнула.
— Вполне. Вы предупредили своих людей, чтобы они не пили воду?
— Да, миледи. У нас для этого другая вода. — Агис подошел к ней и сел рядом. — Готовиться к прыжку, миледи?
— Да, и пошлите сигнал Его величеству. Я набила на компьютере код и координаты полета. Вам надо только передать ему все это. А потом дайте знать Спарафучиле и Раулю.
— Слушаю, миледи.
Агис отправился выполнять задание. Крис, прихватив нужные ему детали в мастерской, продолжил починку дверей. Мейгри смотрела в пустое пространство за бортом корабля.
Ему было стыдно. Он мог легко и свободно беседовать о Боге, когда речь заходила о том, что мучает другого, но его собственные проблемы… Он пытался молиться, но не смог. Он не мог в мыслях воспарить к небесам, а плутал в теплой тьме, где-то низко-низко.
Прежде всего Фиделя волновало состояние здоровья помощника капитана. Он с Агисом отнес его в лазарет, там судовой врач быстро и ловко извлек из его руки дротик.
Брат Фидель зорко следил за тем, чтобы врач во время операции не пил воду. Когда же он кончил оперировать, а пациента переложили на койку, доктор налил себе из крана стакан воды и выпил. Фидель молча наблюдал за ним. Через какие-то секунды врач сам уже лежал на койке и спал мертвецким сном.
Священник взял из шкафчика с лекарствами все, что нужно, чтобы обработать обожженную руку капитана, и удалился, повторяя про себя, что гораздо безопасней держать свои жертвы в наркотическом дурмане, чем в неизбывном страдании, наркотики лучше угроз, побоев, попыток к бегству, убийства, словом, всего того, чего не избежать, коли заложников приходится долго держать.
Вернувшись на капитанский мостик, он застал Мейгри и Агиса, которые горячо обсуждали, какой дорогой лучше лететь на Коразию, Крис переговаривался со своими людьми, проверяя, кто что делает, причем, судя по всему, аппарат связи у него был вмонтирован в мозг. Фидель оглядел каюту. Капитана не было.
— Простите, миледи, но где… капитан? — Почему-то всякий раз, как монах заговаривал о какой-нибудь женщине, он заливался краской, а внутри все напрягалось.
Мейгри оторвалась от работы, посмотрела на него.
Фидель почувствовал себя виноватым, правда, — в чем, он и сам не знал. Он протянул мазь и бинты.
— Это для ее руки, — сказал он, запинаясь.
Казалось, миледи видит его насквозь, но она сказала сухо:
— Спарафучиле отвел капитана к ней в каюту. Она расположена на той же палубе, что и машинное отделение. Мне некого отправить с вами, чтобы показать дорогу…
— Я… сам найду, — выдавил из себя брат Фидель, готовый провалиться сквозь землю от внимательного, изучающего взгляда миледи. Мысль о том, что капитан оказалась во власти убийцы, ужаснула его. Он поторопился уйти; на прогулочном корабле повсюду были развешаны карты с надписями: «Вы находитесь вот здесь» с указательными стрелками; спустившись с мостика, с их помощью он легко нашел машинное отделение.
Когда он шел по коридору в поисках каюты капитана, он буквально налетел на Спарафучиле, вынырнувшего из одной из кают. Священник услышал из полуоткрытой двери стон, это стонала от боли женщина.
— Что вы с ней сделали? — спросил Фидель у ублюдка.
Раскосые глаза на злом, грубом лице еще больше стали косить, сузились, Спарафучиле корчился, давясь от смеха. Едва видный сквозь заросли щетины рот скривила злая ухмылка.
— Бабенка решила подшутить над Спарафучиле, — сказал убийца. — Она приняла Спарафучиле за идиота. Или решила, что он не дорожит своей работой. Теперь она поняла, что к чему. Больше не станет шутить со Спарафучиле.
Голос был тихим, шипящим. Фидель почувствовал, как все внутри у него съежилось, обдало холодом. Его захлестнуло волной отвращения к этому человеку, но видя, что тот зорко следит за ним, он попытался скрыть свои чувства. Шагнул вперед.
Ублюдок загородил ему проход в дверь.
— Пропустите меня, — сказал Фидель, начиная злиться.
— А что вам нужно от нее? — спросил убийца с ухмылкой, словно зная ответ.
— Меня послала к ней леди Мейгри, — ответил брат Фидель. — У меня для нее лекарства и бинты. — Он сделал еще один шаг вперед, почти вплотную приблизившись к Спарафучиле. — Пропустите меня.
— Леди послала вас? — Спарафучиле призадумался. Он медленно отступил, словно отползающая в сторону змея. — Я пойду с вами.
— Нет, — сказал брат Фидель. — Не надо. К тому же миледи ждет вас на капитанском мостике.
Это было ложью, но священник надеялся, что Господь простит ему ее, ведь он солгал ради благого дела. Убийца отошел от дверей.
— Берегитесь! — предупредил он. — Бабенка себе на уме! Как бы с вами какую шутку не отколола. Если что, зовите меня на помощь.
И он подмигнул ему одним глазом, тем, что был расположен повыше другого на его чудовищно изуродованном лице. А затем молча двинулся быстрым шагом по коридору.
Фидель заглянул в каюту, увидел лежащую на постели Томи. Потом оглянулся — убийца исчез из виду, словно растворился. Весь дрожа, монах вошел в каюту и закрыл за собой дверь.
Томи стонала. Фиделя охватили жалость и сочувствие к больной, которые вытеснили гнев и отвращение. Он торопливо подошел к ней, осмотрел ее — но ни крови, ни ран не обнаружил. Ее миндалевидные глаза были полны боли, она с тревогой и страхом следила за ним. Увидев, что он к ней приближается, она перестала стонать. Дыхание у нее было учащенным, хотя и глубоким. На смуглой коже блестели капли пота. Ее густые иссиня-черные волосы, стриженные на висках, были зачесаны наверх. Они сияли над ее изящной головкой, словно корона из черного дерева.
Обессиленная от боли, прикованная к постели, она тем не менее, словно дикий зверек, попавший в западню, была готова в любую секунду защитить себя — комок мышц, сгусток решимости и энергии. Когда они первый раз увидели Томи на капитанском мостике, китель на ней был расстегнут. Сейчас он был распахнут, казалось, чья-то рука пыталась разорвать его; большие твердые груди были наполовину обнажены.
Фидель смотрел на нее, потом, спохватившись, отвел глаза в сторону.
Почти не давая себе отчета в своих действиях, передвигаясь вслепую, движимый профессиональным опытом санитара, он положил лекарство и бинты на ночную тумбочку и поспешил в ванную. Набрал стакан воды из-под крана, вернулся к девушке.
Она чуть-чуть расслабилась, хотя в глазах по-прежнему притаилась подозрительность, но не сводила с него взгляда.
Фидель попытался представить, что перед ним пациент с «Феникса»; он подошел к постели, наклонился, чтобы приподнять Томи, протянул ей стакан воды.
Она выбила стакан из его руки мощным ударом. Стакан упал и разбился.
— Отойдите от меня! — сказала Томи сквозь стиснутые зубы. — Убирайтесь отсюда! Ступайте к своей суке-убийце, скажите, что я не сломалась.
Брат Фидель глянул на разбитый стакан, на воду, растекшуюся по ковру, который покрывал металлический пол.
— Простите меня, я не хотел… Поверьте мне, прошу вас. Я… увидел, как вы страдаете. Хотел вам помочь…
Он не осмеливался смотреть на нее.
— Я соберу… а то порежетесь. А потому уйду…
Женщина больше ничего не сказала. Брат Фидель стал собирать осколки, но он ни на секунду не забывал о Томи, о ее темных глазах, неотступно следящих за ним, слышал, что дыхание у нее выровнялось, ощутил запах каких-то экзотических духов. Рука у него дрожала, он чуть было не поранился. Большие куски стекла он выбросил в корзину. Пошел в ванную, намочил полотенце и стал им собирать мелкие осколки. Потом постоял в нерешительности, не зная, куда бросить мокрое полотенце, и тоже сунул его в мусорную корзину. Он ни разу не взглянул на женщину, но все это время он знал, что она следит за ним.
Покончив с разбитым стаканом, он подошел к ее постели, сложив руки, глядя на ярко-желтую простыню, покрывающую матрац.
— Я оставлю вам мазь, смажьте свой ожог. Не жалейте, положите побольше, потом забинтуйте. Боль пройдет, рана будет стерильной. Руку можно будет мыть, но не забывайте каждый раз мазать. Без воды вы продержитесь всего несколько дней. — Он повернулся и хотел уйти.
Томи протянула свою смуглую с тонкими пальцами руку, коснувшись монаха.
— Намазать я смогу, — сказала она хрипло, — но забинтовать — нет. Никогда… не бинтовала. Лучше уж вы мне забинтуйте.
Брат Фидель закрыл глаза, призвав на помощь все свои силы. От прикосновения ее пальцев по телу побежали языки пламени. Он заставил себя вспомнить людей с мертвыми глазами, переодетых в монахов; брата Мигеля, затаившегося среди надгробий; истекающего кровью, может быть, умирающего лорда Сагана. Он открыл глаза и, успокоившись, стал обрабатывать рану.
Девушка смотрела на него в замешательстве, наморщив лоб.
— Я слышала, что вас называли «братом». Вы чей-то родственник, может, этой суки?
— Я… вернее, я был… священником, — сказал Фидель. — В Ордене Адаманта.
— Священником! — усмехнулась девушка, посмотрела на него, потом с отвращение покачала головой. Откинулась на подушку. — Думаете, я поверю вам?
— Не имеет никакого значения, поверите вы мне или нет, — ответил Фидель тихо, но твердо, намазывая мазь на ее удивительно длинные пальцы с покрытыми ярким лаком ногтями. — Простите меня, — сказал он, помолчав. — Я вам не делаю больно, капитан?
— Томи, — поправила она его. — Зовите меня Томи. — Она внезапно сжала его руку, боль исказила ее лицо. Она сглотнула слезу, перевела дыхание, потом расслабилась. — Нет, не вы. Этот урод…
— Что вам сделал Спарафучиле? — спросил озабоченно Фидель, туго перебинтовывая руку в волдырях. Потом оглядел Томи. — Я не вижу ран…
— Да, он работает, не оставляя следов, — согласилась Томи, выдавив из себя подобие мрачной улыбки. — Я ошиблась в нем, решила по его виду, что он идиот. Хотела отобрать у него пистолет. Но он таким шустрым оказался! — Она грустно потерла правую руку. — Я небось не первая не за того его приняла. Он — первоклассный, хладнокровный убийца. У этой суки, наверно, много денег, раз она такого профессионала сумела нанять…
— Пожалуйста, не называйте ее так, — попросил Фидель, не отрывая взгляда от желтой простыни. — Она настоящая леди. Вы даже не понимаете…
— Нет, это вы не понимаете. — Томи поднялась на локте, взяла его за руку. Впилась своими длинными ногтями в его кожу. — Посмотрите на меня, черт бы вас побрал! Священник! Что вы делаете, брат?! Отпеваете тех, кого эта банда убийц на тот свет отправляет? И нам такую же службу сослужите, когда коразианцы расправятся с нами? Только вряд ли от нас что останется… А что вы собираетесь делать с деньгами, заработанными на крови, священник? Сделаете пожертвование?
Сильная рука дрожала от гнева, охватившего ее. Он ощущал тепло ее тела, мускусный запах ее духов, а может, кожи, видел ее великолепные, ясные глаза, ослепительную белизну ее зубов, сияющих на фоне смуглой кожи, ощущал боль от ее ногтей. И боль от ее слов. Она заставила его взглянуть на себя со стороны, убедиться в том, что он не такой, как другие, между ним и прочими, даже между ним и леди Мейгри — пропасть. Пропасть, которая куда больше, чем та, что разделяет галактики…
Она придвинулась к нему, прикрыв миндалевидные глаза, ее пухлые, влажные, коралловые губы приближались к его губам. Она притянула его к себе. Китель снова распахнулся, обнажив грудь. Он представил себе, как его рука ласкает ее.
Языки пламени, охватившие его, вырывались откуда-то снизу, из поясницы. Все тело ныло, боль была сладкой и внушающей страх, она была запретной — ведь он принес обет воздержания, была желанной, сладкой в силу своей запретности. Он не пошевелился, не сделал ни одного движения навстречу ей, но и не остановил ее. Он закрыл глаза, вдыхая ее аромат, прикосновение разжигало огонь.
— В этом нет необходимости, — ответила женщина любезным, но при этом абсолютно равнодушным тоном. — Нас тут к тому же и так много.
— Он ранен!
— Это меня не касается, — сказала женщина.
В комнату вошел какой-то человек, быстро оглянулся, холодно и спокойно оценивая ситуацию. Профессиональный солдат, правда, Томи не доводилось таких раньше встречать. Сердце ее упало в пятки. Кто бы ни были эти люди, что бы им ни было нужно, они отлично справляются со своей операцией.
— Все в порядке, миледи. Люди Криса занялись пассажирами. Разводят их по каютам. Спарафучиле стережет водосборник. Рауль готовит настойку.
— Что? — спросила Томи. — Что вы делаете с водой?
«Миледи». Он говорит женщине «миледи». Странно. И все прочее похоже на абсурд. Что нужно этим людям?
— Какие-нибудь инциденты были, Агис? — спросила Мейгри, не обращая внимания на вопрос Томи.
Солдат стрельнул взглядом на Черча, зажавшего кровоточащую руку.
— Совсем немного, миледи, да и те пустяковые. Кое-кто из пассажиров заартачился, но мы им пригрозили, а рукоятки наших пистолетов окончательно их урезонили. С хозяином корабля пришлось попотеть. Он забаррикадировался со своими телохранителями в каюте. Мы выбили дверь, применили газовое оружие. Они на какое-то время отключились, но с ними тоже все будет в порядке.
Томи закусила губу, надеясь, что никто не услышал, как она вздохнула: рухнула ее последняя надежда.
— Неплохо, — сказала миледи. Она кивнула в сторону пульта связи. — Отключите коммуникацию. Начинайте менять курс. Крис, постарайтесь закрыть дверь. О, брат Фидель, — женщина взглянула на вошедшего, — тут три пациента, они будут вам благодарны, если вы им поможете.
Юноша, в отличие от киборга и солдата, явно испытывал душевный дискомфорт, он был смущен и чувствовал себя потерянным. Он вслед за женщиной посмотрел на Томи и Черча. Томи увидела, как у него от ужаса округлились глаза при виде раны Черча.
Женщина называла его братом Фиделем. Томи запомнила насмешку в голосе киборга, когда он назвал его имя. Она торопливо опустила веки, боясь, что кто-нибудь заметит, как у нее вспыхнули глаза от волнения. Она нащупала слабое звено в цепи!
Черч тяжело дышал, лицо покрылось потом. Юноша подошел к нему, стал осматривать раненую руку; в глазах его сквозили тревога и забота. Руки его были сильными, опытными, нежными.
Томи бережно обняла Черча за плечи.
— Ты, мясник! Не смей к нему прикасаться!
Брат Фидель в ужасе уставился на нее, не произнося ни слова. Томи понимала, что миледи наблюдает за ними. Юноша быстро оправился от шока.
— Уверяю вас, мэм…
— Капитан! — рявкнула Томи.
— Уверяю вас, капитан, — сказал юноша, покраснев, не глядя на нее, — я опытный фельдшер. Рану надо обработать… — Тут он заметил ее рану. — И ваш ожог надо обработать, — подняв наконец взгляд и посмотрев ей в глаза, сказал он.
Потом тут же снова опустил взгляд.
— Обо мне не волнуйтесь. А насчет Черча вы правы. Он нуждается в лечении, но ни одному из вас, мясников, не разрешу прикоснуться к нему. Лазарет внизу…
— Никто отсюда не выйдет, — сказала миледи тоном, не терпящим возражения. — И никто больше не войдет. Помощником капитана займется брат Фидель здесь и сейчас, иначе тот истечет кровью.
Черч был на грани потери сознания. Томи, словно бы против своей воли, отошла в сторону.
— Все будет в порядке, — сказала она Черчу.
Брат Фидель рванулся к раненому. Томи, отступая, задела его и с недоумением почувствовала, как напряглось от ее прикосновения его тело. Он шарахнулся от нее, вспыхнул. Быстро-быстро подошел к раненому.
— Вам надо лечь.
Черч, опираясь здоровой рукой о брата Фиделя, поковылял с его помощью к низкой, длинной кушетке, стоявшей у дальней стены каюты; здесь обычно отдыхали пассажиры, попавшие в первый раз на борт роскошного лайнера.
Томи оглядела каюту, которая до недавнего времени была ее капитанским мостиком. Агис менял курс. Осторожно придерживая свою обожженную руку, Томи наклонилась, чтобы увидеть, какие цифры он набирает на компьютере.
Она глазам своим не поверила.
— Постойте! Вы ошиблись!
— Вы ошиблись, Агис? — спросила миледи.
— Нет, миледи. Координаты верны.
Томи обернулась к женщине.
— Но ведь этим курсом мы попадем в Коразианскую галактику!
— Да, капитан.
— Кто вы? — спросила Томи, в первый раз чувствуя, как липкий страх пронизывает ее. — Что вам надо?
— Меня зовут Мейгри Морианна. Может, вы слышали обо мне?
— Да, слышала, — ответила Томи мрачно. — Вы — Страж, особа Королевской крови, одна из последних. Вы — в розыске, вас приказано найти, живой или мертвой!
Она посмотрела на странное оружие женщины, вспомнила, какое чудовищное чувство ей пришлось испытать, когда она против своей воли повиновалась этой женщине. По крайней мере многое стало ясно. Остальные детали постепенно встанут на свои места.
— Ваш любовник — как его зовут? Саган! — улетел в Коразию, чтобы избежать казни, которая его ждет за убийство. А вы сорвались с места, чтобы присоединиться к нему. Поэтому вам нужен этот корабль, верно?
Вояка зашевелился на своем стуле, хмуро посмотрел на Томи.
— Заканчивайте свою работу, Агис.
— Слушаю, миледи.
Мейгри пожала плечами, отвернулась.
— А еще вам нужно, чтобы мы обеспечили вам безопасную дорогу в галактику! — закричала Томи. Страх и гнев кипели в ней, она потеряла самообладание. — Ты собираешься продать нас коразианцам! Сука!
Томи рванулась вперед, готовая убить женщину, не думая о том, что ждет ее. Где-то в тайниках сознания вертелась мысль: лучше погибнуть здесь, чем попасть на Коразию.
Стальная рука преградила ей путь, удар стального кулака в челюсть сразил ее. Томи рухнула на пол. От удара кружилась голова, она едва не потеряла сознание. Преодолевая боль и рвоту, которая распирала ее, она с трудом села, прислонилась к опрокинутому стулу.
Крис стоял над ней, явно желая убедиться, остались ли в ней еще силы к сопротивлению. Остались, но Томи поняла, что здесь не место их проявлять, ее час наступит. Она в изнеможении покачала головой, вытерла кровь тыльной стороной ладони, выплюнула выбитый зуб.
Киборг, довольный, повернулся к Мейгри.
— Вы дотла сожгли запоры на дверях и петли. Они теперь не закроются.
— Может, новые вмонтируете?
— О чем речь! За пару часов управлюсь.
— Действуйте!
— А капитана здесь оставить?
— Я за ней присмотрю. Когда Спарафучиле освободится, он отведет ее с ее помощником к ним в каюты. Желаю удачи, Крис, — добавила Мейгри с улыбкой. — Вам и вашим людям.
— Все будет точь-в-точь, как оговорено в контракте.
Открепив свою руку-оружие, киборг открыл карман в кибернетической ноге, положил туда эту руку, достав взамен другую с маленькими, тонкими пальцами-щупальцами, предназначенными для сложных работ, которые надо выполнять с предельной точностью и сноровкой. Он прикрепил руку к запястью, вернулся к люку.
Мейгри предложила Томи свою помощь.
Капитан угрюмо отказалась, поднялась, цепляясь за опрокинутый стул. А сама следила краем глаза за братом Фиделем; он смотрел в ужасе на нее, бледный как полотно.
Хорошо. Очень хорошо.
— Все в порядке, капитан? — спросила Мейгри.
— Да, ваша добыча не испортилась! — сказала горько Томи, потирая челюсть, которая зверски ныла. — А что вы сделали с водой? Подмешали туда наркотиков?
Мейгри кивнула.
— Мы не можем допустить, чтобы пассажиры и команда устроили бунт. Вы будете спать; мы хотим доставить наш товар целым и невредимым. Коразианцы не станут покупать лежалое мясо.
— Я не дам вам это сделать, — сказала Томи тихо, посмотрев своими карими глазами в серые глаза Мейгри. — Уж это мне под силу.
— Не думаю, — сказала Мейгри. Достав из-за пояса бутылочку, она поднесла ее к губам, сделала большой глоток, отерла рот тыльной стороной ладони. — Рано или поздно, капитан, вас начнет мучить жажда.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Когда убийство я свершил,
был взор друзей суров…
С. Т. Кольридж. Сказание о старом мореходе
Мейгри сидела на капитанском мостике «Галактической Красавицы», пристально глядя в черное пространство перед собой, в пустоту, которая отделяла их галактику от галактики коразианцев. Звезд не было. Ничего, кроме случайного атома, затерявшегося в огромных просторах.
И в душе ее была пустота. Черная, зловещая, пугающая. Она везла тысячу невинных людей на чудовищную смерть, ибо понимала, что шансы на удачное воплощение в жизнь их плана были ничтожно малы, их ждет в Коразианской галактике в буквальном смысле слова рефрижератор для хранения мяса, но она при этом ничего не чувствовала.
— Миледи, — послышался тихий, почтительный голос брата Фиделя.
Мейгри поняла, что монах стоит позади, держа поднос с едой, которую он принес для нее. Она покачала головой.
— Миледи, — сказал он ворчливо, — вам надо есть.
— Есть. — По телу Мейгри пробежала дрожь. — Вы когда-нибудь видели, как едят коразианцы, брат Фидель? Я видела. Коразианцы — воплощение энергии — едят все, что богато энергетикой: людей, инопланетян, деревья, любое живое существо.
Фидель, побледнев, сел рядом с ней, положил руку на ее руку.
— Миледи, не поступайте так…
Мейгри повернулась, посмотрела на него, серые глаза, казалось, отражали пустоту.
«А может, будет и того хуже. — Она перевела взгляд с монаха на черную бездну. — Коразианцам нужны рабы работать на фабриках, на судоверфях, строить корабли и летательные аппараты, на которых они смогут, пересекая пустоту, прилетать в нашу галактику. Рабы гнут спину на коразианцев, понимая в глубине души, что они создают орудия порабощения других. Но не работать нельзя, за это жестоко наказывают».
— Вы просто устали, миледи. Вы не спали…
— Он умирает, Фидель.
Монах затаил дыхание. Невольно еще крепче стиснул руку Мейгри.
— Кто, миледи? — спросил он тихо, хотя прекрасно знал, о ком идет речь.
— Не могу выразить словами, или найти этому определение, или хотя бы логическое объяснение. Человек может часами сидеть на берегу океана, следить за отливом, но вода убывает так медленно и незаметно, что он вряд ли сознает, что это происходит. Только взглянув на мокрый песок у своих ног, сообразит, что несколько часов тому назад вода тут плескалась, кое-где образуя глубокие озерца, а кое-где омывая камни и убегая назад, в океан, и он поймет, что происходит. Во мне ничего, брат, не осталось — только бесконечная полоса сухого песка.
— Это ловец душ… — начал брат Фидель.
— Нет, я чувствую, что Абдиэль в бешенстве от своей беспомощности и слабости. Он отлично знает Сагана, но такой поворот он не предусмотрел. Он считал, что Дерек по-прежнему честолюбивый человек, которым можно управлять, каким он был в юности. Абдиэль подозревал о переменах, произошедших с ним. Саган отступает, — добавила она. — Он выбирает смерть, чтобы убежать от врага.
— Милорд никогда не поступит так! — сказал Фидель. — Самоубийство — величайший грех.
Мейгри грустно улыбнулась.
— Если бы милорду надо было противостоять одному Абдиэлю, то тогда вы были бы правы. Он мог бы выстоять, перетерпеть пытки, которым его подверг ловец душ. Но самая трудная битва, в которой приходится Сагану сражаться, — битва с самим собой. И единственный способ победить в ней — проиграть. Он предпочитает ретироваться с поля брани подобру-поздорову… А мне что делать, брат Фидель? — Голос Мейгри исказило страдание. — Я должна помешать ему, остановить его, вернуть на поле боя, заставить сражаться в битве, которую он не в силах выиграть, в битве, в которой он получит смертельные раны, раны, которые ему никогда не исцелить. Я сделаю это, а потом брошу его, ему одному придется сражаться за себя.
Она снова посмотрела в бесконечную тьму. Глаза ее сияли огнем. И не было слез утешения.
— Человек никогда не остается один, с ним Господь…
— Вы верите в сон Сагана, брат Фидель? Верите в судьбу, которую нам не дано изменить? А если так, то и Создатель ничем не лучше любого кукловода, а мы, простые смертные, — игрушки в Его руках.
— Я слышал, как вы сказали, миледи: «У меня нет выбора». Но ведь это не совсем так, верно? У вас были разные варианты. А вы выбрали ту дорогу, по которой сейчас идете, не знаю, верная она или нет. И вот еще что. Если Господь освещает какую-то дорогу, погруженную до того во тьму, не значит ли это, что Он указывает вам путь?
«Или пытается остановить меня», — хотела добавить Мейгри, но ее перебили Крис и Агис, вернувшиеся из машинного отделения.
— Все в порядке, миледи, — доложил Агис. — Корабль способен сделать прыжок в другую галактику. Топлива предостаточно…
— А на обратный путь? — спросила Мейгри, быстро переключившись на текущие проблемы.
— Маловато, но надеюсь, что армада Его величества прилетит с запасом топлива. И когда мы с ней встретимся, то подзаправимся.
Насмешливая улыбка Мейгри искривила шрам на ее лице.
— Конечно. А как насчет управления кораблем? Вы можете со своими людьми взять все в свои руки?
— Нет проблем, — ответил Крис. — Машины в отличном состоянии. Лучше, чем обычно на таких посудинах. Капитан следит за своим кораблем.
Мейгри кивнула.
— Вполне. Вы предупредили своих людей, чтобы они не пили воду?
— Да, миледи. У нас для этого другая вода. — Агис подошел к ней и сел рядом. — Готовиться к прыжку, миледи?
— Да, и пошлите сигнал Его величеству. Я набила на компьютере код и координаты полета. Вам надо только передать ему все это. А потом дайте знать Спарафучиле и Раулю.
— Слушаю, миледи.
Агис отправился выполнять задание. Крис, прихватив нужные ему детали в мастерской, продолжил починку дверей. Мейгри смотрела в пустое пространство за бортом корабля.
* * *
Брат Фидель сложил руки, приготовившись молиться за Сагана. И тут же вспомнил о своих неразрешенных проблемах — пусть и не духовных, а плотских. Он пришел к Мейгри, чтобы обсудить их, но понял, что не может решиться. Они ему казались такими ничтожными. Да она и не поймет его!Ему было стыдно. Он мог легко и свободно беседовать о Боге, когда речь заходила о том, что мучает другого, но его собственные проблемы… Он пытался молиться, но не смог. Он не мог в мыслях воспарить к небесам, а плутал в теплой тьме, где-то низко-низко.
Прежде всего Фиделя волновало состояние здоровья помощника капитана. Он с Агисом отнес его в лазарет, там судовой врач быстро и ловко извлек из его руки дротик.
Брат Фидель зорко следил за тем, чтобы врач во время операции не пил воду. Когда же он кончил оперировать, а пациента переложили на койку, доктор налил себе из крана стакан воды и выпил. Фидель молча наблюдал за ним. Через какие-то секунды врач сам уже лежал на койке и спал мертвецким сном.
Священник взял из шкафчика с лекарствами все, что нужно, чтобы обработать обожженную руку капитана, и удалился, повторяя про себя, что гораздо безопасней держать свои жертвы в наркотическом дурмане, чем в неизбывном страдании, наркотики лучше угроз, побоев, попыток к бегству, убийства, словом, всего того, чего не избежать, коли заложников приходится долго держать.
Вернувшись на капитанский мостик, он застал Мейгри и Агиса, которые горячо обсуждали, какой дорогой лучше лететь на Коразию, Крис переговаривался со своими людьми, проверяя, кто что делает, причем, судя по всему, аппарат связи у него был вмонтирован в мозг. Фидель оглядел каюту. Капитана не было.
— Простите, миледи, но где… капитан? — Почему-то всякий раз, как монах заговаривал о какой-нибудь женщине, он заливался краской, а внутри все напрягалось.
Мейгри оторвалась от работы, посмотрела на него.
Фидель почувствовал себя виноватым, правда, — в чем, он и сам не знал. Он протянул мазь и бинты.
— Это для ее руки, — сказал он, запинаясь.
Казалось, миледи видит его насквозь, но она сказала сухо:
— Спарафучиле отвел капитана к ней в каюту. Она расположена на той же палубе, что и машинное отделение. Мне некого отправить с вами, чтобы показать дорогу…
— Я… сам найду, — выдавил из себя брат Фидель, готовый провалиться сквозь землю от внимательного, изучающего взгляда миледи. Мысль о том, что капитан оказалась во власти убийцы, ужаснула его. Он поторопился уйти; на прогулочном корабле повсюду были развешаны карты с надписями: «Вы находитесь вот здесь» с указательными стрелками; спустившись с мостика, с их помощью он легко нашел машинное отделение.
Когда он шел по коридору в поисках каюты капитана, он буквально налетел на Спарафучиле, вынырнувшего из одной из кают. Священник услышал из полуоткрытой двери стон, это стонала от боли женщина.
— Что вы с ней сделали? — спросил Фидель у ублюдка.
Раскосые глаза на злом, грубом лице еще больше стали косить, сузились, Спарафучиле корчился, давясь от смеха. Едва видный сквозь заросли щетины рот скривила злая ухмылка.
— Бабенка решила подшутить над Спарафучиле, — сказал убийца. — Она приняла Спарафучиле за идиота. Или решила, что он не дорожит своей работой. Теперь она поняла, что к чему. Больше не станет шутить со Спарафучиле.
Голос был тихим, шипящим. Фидель почувствовал, как все внутри у него съежилось, обдало холодом. Его захлестнуло волной отвращения к этому человеку, но видя, что тот зорко следит за ним, он попытался скрыть свои чувства. Шагнул вперед.
Ублюдок загородил ему проход в дверь.
— Пропустите меня, — сказал Фидель, начиная злиться.
— А что вам нужно от нее? — спросил убийца с ухмылкой, словно зная ответ.
— Меня послала к ней леди Мейгри, — ответил брат Фидель. — У меня для нее лекарства и бинты. — Он сделал еще один шаг вперед, почти вплотную приблизившись к Спарафучиле. — Пропустите меня.
— Леди послала вас? — Спарафучиле призадумался. Он медленно отступил, словно отползающая в сторону змея. — Я пойду с вами.
— Нет, — сказал брат Фидель. — Не надо. К тому же миледи ждет вас на капитанском мостике.
Это было ложью, но священник надеялся, что Господь простит ему ее, ведь он солгал ради благого дела. Убийца отошел от дверей.
— Берегитесь! — предупредил он. — Бабенка себе на уме! Как бы с вами какую шутку не отколола. Если что, зовите меня на помощь.
И он подмигнул ему одним глазом, тем, что был расположен повыше другого на его чудовищно изуродованном лице. А затем молча двинулся быстрым шагом по коридору.
Фидель заглянул в каюту, увидел лежащую на постели Томи. Потом оглянулся — убийца исчез из виду, словно растворился. Весь дрожа, монах вошел в каюту и закрыл за собой дверь.
Томи стонала. Фиделя охватили жалость и сочувствие к больной, которые вытеснили гнев и отвращение. Он торопливо подошел к ней, осмотрел ее — но ни крови, ни ран не обнаружил. Ее миндалевидные глаза были полны боли, она с тревогой и страхом следила за ним. Увидев, что он к ней приближается, она перестала стонать. Дыхание у нее было учащенным, хотя и глубоким. На смуглой коже блестели капли пота. Ее густые иссиня-черные волосы, стриженные на висках, были зачесаны наверх. Они сияли над ее изящной головкой, словно корона из черного дерева.
Обессиленная от боли, прикованная к постели, она тем не менее, словно дикий зверек, попавший в западню, была готова в любую секунду защитить себя — комок мышц, сгусток решимости и энергии. Когда они первый раз увидели Томи на капитанском мостике, китель на ней был расстегнут. Сейчас он был распахнут, казалось, чья-то рука пыталась разорвать его; большие твердые груди были наполовину обнажены.
Фидель смотрел на нее, потом, спохватившись, отвел глаза в сторону.
Почти не давая себе отчета в своих действиях, передвигаясь вслепую, движимый профессиональным опытом санитара, он положил лекарство и бинты на ночную тумбочку и поспешил в ванную. Набрал стакан воды из-под крана, вернулся к девушке.
Она чуть-чуть расслабилась, хотя в глазах по-прежнему притаилась подозрительность, но не сводила с него взгляда.
Фидель попытался представить, что перед ним пациент с «Феникса»; он подошел к постели, наклонился, чтобы приподнять Томи, протянул ей стакан воды.
Она выбила стакан из его руки мощным ударом. Стакан упал и разбился.
— Отойдите от меня! — сказала Томи сквозь стиснутые зубы. — Убирайтесь отсюда! Ступайте к своей суке-убийце, скажите, что я не сломалась.
Брат Фидель глянул на разбитый стакан, на воду, растекшуюся по ковру, который покрывал металлический пол.
— Простите меня, я не хотел… Поверьте мне, прошу вас. Я… увидел, как вы страдаете. Хотел вам помочь…
Он не осмеливался смотреть на нее.
— Я соберу… а то порежетесь. А потому уйду…
Женщина больше ничего не сказала. Брат Фидель стал собирать осколки, но он ни на секунду не забывал о Томи, о ее темных глазах, неотступно следящих за ним, слышал, что дыхание у нее выровнялось, ощутил запах каких-то экзотических духов. Рука у него дрожала, он чуть было не поранился. Большие куски стекла он выбросил в корзину. Пошел в ванную, намочил полотенце и стал им собирать мелкие осколки. Потом постоял в нерешительности, не зная, куда бросить мокрое полотенце, и тоже сунул его в мусорную корзину. Он ни разу не взглянул на женщину, но все это время он знал, что она следит за ним.
Покончив с разбитым стаканом, он подошел к ее постели, сложив руки, глядя на ярко-желтую простыню, покрывающую матрац.
— Я оставлю вам мазь, смажьте свой ожог. Не жалейте, положите побольше, потом забинтуйте. Боль пройдет, рана будет стерильной. Руку можно будет мыть, но не забывайте каждый раз мазать. Без воды вы продержитесь всего несколько дней. — Он повернулся и хотел уйти.
Томи протянула свою смуглую с тонкими пальцами руку, коснувшись монаха.
— Намазать я смогу, — сказала она хрипло, — но забинтовать — нет. Никогда… не бинтовала. Лучше уж вы мне забинтуйте.
Брат Фидель закрыл глаза, призвав на помощь все свои силы. От прикосновения ее пальцев по телу побежали языки пламени. Он заставил себя вспомнить людей с мертвыми глазами, переодетых в монахов; брата Мигеля, затаившегося среди надгробий; истекающего кровью, может быть, умирающего лорда Сагана. Он открыл глаза и, успокоившись, стал обрабатывать рану.
Девушка смотрела на него в замешательстве, наморщив лоб.
— Я слышала, что вас называли «братом». Вы чей-то родственник, может, этой суки?
— Я… вернее, я был… священником, — сказал Фидель. — В Ордене Адаманта.
— Священником! — усмехнулась девушка, посмотрела на него, потом с отвращение покачала головой. Откинулась на подушку. — Думаете, я поверю вам?
— Не имеет никакого значения, поверите вы мне или нет, — ответил Фидель тихо, но твердо, намазывая мазь на ее удивительно длинные пальцы с покрытыми ярким лаком ногтями. — Простите меня, — сказал он, помолчав. — Я вам не делаю больно, капитан?
— Томи, — поправила она его. — Зовите меня Томи. — Она внезапно сжала его руку, боль исказила ее лицо. Она сглотнула слезу, перевела дыхание, потом расслабилась. — Нет, не вы. Этот урод…
— Что вам сделал Спарафучиле? — спросил озабоченно Фидель, туго перебинтовывая руку в волдырях. Потом оглядел Томи. — Я не вижу ран…
— Да, он работает, не оставляя следов, — согласилась Томи, выдавив из себя подобие мрачной улыбки. — Я ошиблась в нем, решила по его виду, что он идиот. Хотела отобрать у него пистолет. Но он таким шустрым оказался! — Она грустно потерла правую руку. — Я небось не первая не за того его приняла. Он — первоклассный, хладнокровный убийца. У этой суки, наверно, много денег, раз она такого профессионала сумела нанять…
— Пожалуйста, не называйте ее так, — попросил Фидель, не отрывая взгляда от желтой простыни. — Она настоящая леди. Вы даже не понимаете…
— Нет, это вы не понимаете. — Томи поднялась на локте, взяла его за руку. Впилась своими длинными ногтями в его кожу. — Посмотрите на меня, черт бы вас побрал! Священник! Что вы делаете, брат?! Отпеваете тех, кого эта банда убийц на тот свет отправляет? И нам такую же службу сослужите, когда коразианцы расправятся с нами? Только вряд ли от нас что останется… А что вы собираетесь делать с деньгами, заработанными на крови, священник? Сделаете пожертвование?
Сильная рука дрожала от гнева, охватившего ее. Он ощущал тепло ее тела, мускусный запах ее духов, а может, кожи, видел ее великолепные, ясные глаза, ослепительную белизну ее зубов, сияющих на фоне смуглой кожи, ощущал боль от ее ногтей. И боль от ее слов. Она заставила его взглянуть на себя со стороны, убедиться в том, что он не такой, как другие, между ним и прочими, даже между ним и леди Мейгри — пропасть. Пропасть, которая куда больше, чем та, что разделяет галактики…
Она придвинулась к нему, прикрыв миндалевидные глаза, ее пухлые, влажные, коралловые губы приближались к его губам. Она притянула его к себе. Китель снова распахнулся, обнажив грудь. Он представил себе, как его рука ласкает ее.
Языки пламени, охватившие его, вырывались откуда-то снизу, из поясницы. Все тело ныло, боль была сладкой и внушающей страх, она была запретной — ведь он принес обет воздержания, была желанной, сладкой в силу своей запретности. Он не пошевелился, не сделал ни одного движения навстречу ей, но и не остановил ее. Он закрыл глаза, вдыхая ее аромат, прикосновение разжигало огонь.