Страница:
Он не произнес ни единого слова, проходя мимо нее. Темнота сомкнулась вокруг него, и она больше не увидела его лица.
Мейгри молча проследовала за ним в стены аббатства.
Он ожидал, что она даст ему какое-нибудь поручение, но она больше ничего не сказала. Подошла к неподвижной фигуре лорда Сагана, и молодой священник догадался, что она забыла о его присутствии.
Брат Фидель встал рядом, готовый предложить молчаливое утешение и участие, если ничем другим не сможет ей помочь. Смотря ей в лицо, он видел любовь к этому мужчине, сожаление о потерянном навсегда прошлом, знание того, что для них нет будущего, разве что очень далекое, находящееся за границей этого темного мира.
Он видел ее слезы, они, будто святая вода, текли по лицу и падали на руку Сагана, которую она держала.
Брат Фидель отвернулся, не желая мешать миледи. Когда он посмотрел опять, он понял, что она по-прежнему не помнит о нем. Мейгри стояла здесь, но ее дух бродил далеко.
А он внезапно осознал, что предстал перед Господом. Он был измучен, унижен. Господь и раньше приходил к нему: в соборе, когда вместе с братьями он воздавал Ему хвалу, или когда в темноте тихой ночи он преклонял колени перед маленьким алтарем у себя в келье и его голос разрезал благоговейную тишину. Но он никогда раньше не чувствовал Бога так близко.
Он не знал, что делать. Это ощущение возвышало его и ужасало. Надо молиться, надо молиться. Ведь он ждал этого момента. Но слова вылетели из головы, когда он пытался вспомнить их. Он стал заикаться, дрожать, язык его заплетался, его разрывали радость и страх — такие же ощущения он испытывал, когда ребенком подошел к алтарю к первому причастию.
Фидель не понимал, что происходит. Лицо леди Мейгри было пустым, лишенным выражения. Она молча занесла меч над телом Сагана.
Брат Фидель со страхом наблюдал за ней. Все в руках Божьих. Он не решался вмешиваться, хотя понимал, что она готова погубить Сагана, погубить себя, а значит — обречь всех остальных на смерть.
Все в руках Божьих.
Брат Фидель так и не понял, что заставило его повернуться. Не шум, потому что убийца наносил всегда удар бесшумно. Закричал Агис, но мгновением позже. Если бы Фидель не повернулся в ту самую секунду и не увидел, что происходит, было бы поздно что-либо исправить.
Спарафучиле проскользнул мимо него с поднятым кинжалом, на клинке которого играло пламя.
— Ты не убьешь моего хозяина! — Спарафучиле занес руку, готовый вонзить кинжал в Мейгри.
Монах навалился всем телом на убийцу. Схватил кинжал. Спарафучиле не ожидал этого. Он потерял равновесие. И они оба рухнули, задев Мейгри. От удара у нее вылетел меч и упал на пол. Она наклонилась за ним.
А потом бросила меч и повернулась спиной к спасителю и убийце.
Центурион закричал, предупреждая Мейгри об опасности. Прыгнул вперед, но между ними было слишком большое расстояние. Он ослаб от раны и потому не смог бы оказаться рядом с ней в ту же минуту.
Он побежал через мостик, потом остановился, пораженный происходящим: безоружный брат Фидель схватил кинжал Спарафучиле, навалившись на обидчика всем телом.
Они оба упали на Мейгри, выбили у нее из руки меч. Она нагнулась за мечом, Агис решил, что она начнет сражаться. Но она застыла, выронив меч. Она была далеко, наверно, выдерживала сама с собой отчаянный поединок.
Убийца и монах завертелись, сцепившись друг с другом. Спарафучиле изрыгал проклятия, пытался высвободиться из рук Фиделя. А тот вцепился в него мертвой хваткой. Они оказались за надгробием. Брат Фидель, казалось, пытался утихомирить убийцу, словно обезумевшего пациента.
На какое-то мгновение монах прижал его к полу, но Спарафучиле был сильным и гибким, как пантера, и живо вывернулся. Агис остановился возле них в растерянности, приготовив дротиковую винтовку, чтобы в случае чего выстрелить, но боялся нажимать на курок, потому что в полумраке мог случайно задеть Фиделя.
Спарафучиле вспрыгнул на юношу, оседлал его, зажал жертву сильными ногами. Огонь играл на клинке убийцы. Теперь Агис мог выстрелить, не боясь промахнуться, но в то же мгновение убийца нанес удар.
Крик боли разорвал тишину. Тела соперников замерли. Агис опустил оружие, схватил Спарафучиле, согнувшегося над юношей, отшвырнул убийцу, приготовился пристрелить его. Но, взглянув в лицо ублюдка, увидел маску смерти.
Центурион в изумлении разжал руку. Спарафучиле рухнул, держа руки на животе. Из ребер торчала рукоятка кинжала, вокруг медленно расплывалось пятно крови. Губы его разомкнулись, он остановил полный боли взгляд на священнике.
Брат Фидель сел, оглядываясь вокруг.
— Как ты? — спросил его Агис.
— Спасибо, с Божьей помощью. Что… что случилось? — Фидель посмотрел затуманенным взором на ублюдка.
Спарафучиле зловеще усмехнулся.
— Кажется, ты убил меня, святой отец.
Фидель увидел рукоятку кинжала, кровь.
— Нет! — Он подполз к умирающему, взял его за окровавленную руку. — Нет, клянусь Господом, я не…
— Берегись! — предупредил Агис, испугавшись, что Спарафучиле попытается взять врага с собой на тот свет.
Но спазм боли исказил уродливые черты убийцы, дыхание застряло в горле.
— Господь! — Спарафучиле ухватился за единственное услышанное им слово. — Твой Господь… Это он убил меня!
Голова ублюдка упала набок, из открытого рта потекла кровь. Гладкие, прямые волосы растрепались, прикрыв раскосые застывшие глаза, вперившиеся в темноту.
Брат Фидель сидел на полу. Лицо его стало серым, дыхание частым и неглубоким.
— Я не притрагивался к кинжалу! Клянусь! Перед Господом клянусь! Ведь вы видели, да? — Он посмотрел на Агиса.
— Да, видел, — солгал центурион. И положил руку на плечо юноши. — У Спарафучиле подвернулась нога, он упал, и кинжал вонзился в него.
Фидель перевел взгляд на труп.
— Нет, — сказал он. — Произошло что-то другое.
— Что бы ни произошло, ты спас жизнь миледи, — сказал Агис.
Фидель, опомнившись, наконец сообразил, где он, увидел Мейгри, державшую Сагана за руку. Она стояла, уткнувшись в плечо милорда головой, ее светлые волосы рассыпались, прикрывая их обоих точно шелковой завесой.
Брат Фидель тихо вздохнул.
— Кто знает?!
Он закрыл невидящие раскосые глаза Спарафучиле и стал читать отходную молитву.
А вдалеке раздавались голоса, преисполненные мольбой:
— Kyrie eleison… Смилуйся, Господи…
Темнота, тепло, музыка были словно упрек Мейгри, чьи доспехи пронизывали мягкие тени острым, агрессивным, металлическим светом. Она чувствовала негодование священников, их неодобрение.
— Я выполняю свой долг, — сказала она им; голос ее дрожал, эхом раскатываясь по залам, чьи камни слышали только звуки молитвы и мягкие, приглушенные тона беседы о самом насущном, мирском.
Пристыженная, она взглянула искоса на высокого священника, пытаясь понять, сердится он на нее или нет, но он натянул низко на лоб капюшон, лица не было видно. Ничего не ответив, он продолжал свой путь.
Они спустились этажом ниже, туда, где были кельи монахов, и повернули в узкий длинный коридор. Мейгри могла дотронуться до стен с обеих сторон, лишь протянув руку. А если бы подняла руку, дотронулась до потолка. Высокий монах ссутулился, чтобы не удариться головой.
Было плохо видно. Монах нес тонкую белую свечу, ее слабое пламя колыхалось в такт его движениям. Фигура монаха, полы его рясы, напоминающие покрывало, поглощали и этот скудный свет. Он знал дорогу, мог бы идти вслепую. Мейгри все время спотыкалась, потому что, хотя плиты были стерты ногами бесконечно снующих здесь монахов, пол был неровным, он шел под наклоном — то вниз, то неожиданно вверх. Доспехи стучали и бренчали.
Они прошли мимо бесчисленного множества деревянных дверей, все они были закрыты. Из-под них не просачивался свет, ни звука не доходило из этих келий. Они дошли почти до конца коридора, и священник остановился.
Мейгри не надо было спрашивать, какую дверь открыть, она знала. Она взглянула на священника, ожидая получить от него какой-то знак, подтверждающий ее уверенность. Но он стоял неподвижно, лица не было видно, он не утешал ее и не торопил. Ей предстояло самой сделать выбор.
Тихо вздохнув, Мейгри мягко толкнула деревянную дверь. Та распахнулась.
Мужчина в рясе стоял на коленях перед алтарем. Спиной к ней, хотя наверняка услышал, что она вошла, потому что ее доспехи зазвенели, как серебряные колокольчики. Она узнала его по длинным волосам, спадавшим на плечи, узнала, потому что сердце стиснула боль.
Высокая и прямая, в сиянии доспехов, которые освещали келью ярче, чем лунный свет, Мейгри обратилась к нему:
— Лорд Дерек Саган, я призываю вас исполнить свою клятву. Я призываю вас к вашему королю!
Он долго еще стоял на коленях, потом поднялся и повернулся к ней. Лицо его было мрачным, строгим и темным, в глазах — горечь упрека, она почувствовала это его состояние в ту секунду, когда вошла в его обитель. Ей показалось, что он сейчас откажет ей, она испугалась, не зная, какими же словами ей убеждать его, ибо ей нечего было предложить ему взамен мира и покоя, охранявших аббатство, разве что отчаяние, ужас, смерть…
— Отец… — сказал он, огонек его слов упрека погас, так же как пламя свечи в руках монаха.
Только серебряные доспехи Мейгри излучали свет.
Саган посмотрел на нее, глубоко вздохнул.
— Не надо было вам приходить, — сказал он.
— Враг близко, — пробормотал он. — Я чувствую…
— Не вокруг нас, — сказал брат Фидель. Священник не сводил взгляда с неподвижной фигуры в гробу. — А внутри.
Агис вопросительно посмотрел на него, не понимая его слов.
— Мой повелитель умирает, — ответил священник. — Миледи старается удержать его, но сердцем она не с ним. Как это могло случиться? Страх за себя, страх за него…
— Она должна спасти его!
— Да, — сказал грустно Фидель. — Должна. Она знает это, надеюсь, спасет. Но ей предстоит сделать горький выбор. Kyrie eleison… Смилуйся, Господи . Господь смилостивится над ними.
Однажды Агис был у океана, и вдруг он вспомнил, как стоял у берега и наблюдал за волной, разбивающейся о берег. А потом она убегала от него, забирая с собой, как ему казалось, целый мир. Песок, галька, ракушки, водоросли утягивало из-под ног, и ему казалось почему-то, что следом за ними утянет и его, что волна схватит его и поглотит, и он исчезнет в зеленой пучине.
Но подкатывала другая волна, принося с собой ракушки, и песок, и водоросли, бросая ему их под ноги, точно даря жизнь. И так это будет продолжаться бесконечно.
— Все, — сказал тихо брат Фидель.
Мейгри положила руку на грудь Сагана.
Центурион понял, что его повелитель мертв. Он отстегнул меч, висевший на талии, хотел положить его в гроб, как просил его повелитель. Он шагнул вперед, остановился.
Саган глубоко вздохнул, потом выдохнул. Обнял Мейгри, привлек к себе.
— Не надо было вам приходить, — сказал он.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Корабль леди Мейгри, — доложил Таск; его «Ятаган» низко летел над бесплодной, заброшенной планетой. — А, узнаю эту посудину. Она принадлежит убийце Спара… — как там его дальше.
— Он спас нам жизнь, — напомнила Нола.
— Только потому, что от нас живых ему было больше пользы, чем от мертвых, — пробурчал Таск.
— Не знаю, кому принадлежат другие корабли, вероятно, коммандос, которых наняла миледи.
— Это, должно быть, то место, — сказал Дайен, — сделай еще один круг. Что показывают сканеры, Икс-Джей?
— Все энергетические уровни скачут, а вы хотите, чтобы я нашел здесь каких-то жалких людей, — усмехнулся компьютер. — В следующий раз попросите меня найти зажженную спичку в горящем лесу.
— «Ятаган», — вышел чей-то голос на связь, — это «Галактическая Красавица», вы слышите меня?
— Слышу, — подтвердил Икс-Джей, — сообщение поступает с пассажирского корабля.
— Да, слышим, — сказал Таск. — Мы пытались связаться с вами…
— Сначала я должна была вас проверить. Говорит капитан Томи Корбет. Я хочу поговорить со старшим.
— Капитан Корбет, — начал Дайен, — я…
— Меня не волнует, кто вы такой. Мне сказали, что какой-то флот подберет нас. Это вы и есть?
— Нет, капитан, план изменился. Я — Дайен Старфайер, командир флота. Он сейчас находится на периметре Коразианской галактики.
— А мне-то что до того?
— Я могу передать вам его координаты. Капитан, предлагаю сделать прыжок, и как можно скорее, — продолжил Дайен. — У меня с собой свертывающая пространство бомба, не исключено, что мне придется взорвать ее. В этом случае флот заранее предупредят, что он должен сделать прыжок в пустоту. И вы улетите с ними. Икс-Джей передаст координаты.
На другом конце наступила тишина, после чего послышался изменившийся голос капитана.
— Я не понимаю. Вы хотите сказать… с ними что-то случилось?
— Вы получили координаты? — спросил Дайен, не обращая внимания на вопрос.
— Да, получила. — Снова молчание, затем Томи продолжила: — Чем я могу вам помочь?
— Спасибо, капитан, на вас забота о ваших пассажирах.
— Об этих богатых уродах? От них впервые в жизни какой-то толк был, правда, для этого их пришлось погрузить в спячку.
Голос капитана звучал грубо и искаженно. Таск, округлив глаза и подняв бровь, посмотрел на Дайена и сказал:
— Не в себе, боится прыжка.
— Капитан, — повторил Дайен, — вы получили координаты?
— Да, получила. Я слышала вас. Я не боюсь. Из-за этого чертова наркотика, который мне дали ваши друзья, я сама не своя. Полностью отключилась. Не беспокойтесь, я совершу прыжок. Я готовлюсь к нему. Хорошо, чтобы флот оказался на месте.
— Он будет, — пообещал Дайен.
— Еще один вопрос. Вы… вы получали какие-нибудь известия от тех, кто уже совершил прыжок? Там все в порядке? В особенности…
Дайен ждал, что капитан закончит, но ее голос пропал.
— Нет, — наконец сказал Дайен, — очень жаль, но никаких известий нет.
— Ладно. В конечном счете это ничего не решает, — сказала капитан после небольшой паузы.
Внезапно связь оборвалась.
— Как странно, — нахмурился Старфайер, — надеюсь, она справится с управлением…
— Хотел бы напомнить всем, что на самом деле компьютер управляет кораблем, — высокомерно заявил Икс-Джей. — И он же будет управлять им во время прыжка. Любое вмешательство человека излишне, Таск только потому так долго живет, что ни во что не сует свой нос.
Икс-Джей самодовольно ждал, что ответит Таск. Таск ничего не сказал. Он задумчиво молчал, пристально глядя на контрольную панель. Нола взяла его руку, их пальцы переплелись.
— Эй, Таск, это же была шутка, — сказал компьютер.
Таск не ответил.
— Слушай, мне очень жаль…
— Господи, — вскочил наемник. — Не делай этого!
— Не делать чего? — Лампочки Икс-Джея замигали в изумлении.
— Не извиняйся передо мной! Заткнись! Я знаю, сейчас пришло мое время извиняться. Чертов компьютер, еще и извиняется!
— Я же ничего такого не сделал!
— Но собирался. Я слышал, ты начал говорить «Мне очень жаль».
— Все равно извини. — Икс-Джей закричал так, увеличив звук, что чуть не оглушил всех. — Прости, что я за тобой шпионил, ведь ты — пилот, командир корабля.
— Так-то лучше, — сказал Таск, садясь на место и осматриваясь с облегчением.
— Икс-Джей, начинай посадку! — приказал Дайен.
— Еще один круг, малыш. Мне не нравится эта посадочная полоса. Я улавливаю странные энергетические сигналы.
— Икс-Джей, садись вон на тот выступ скалы. Ты уже сказал, что из-за энергетических уровней невозможно что-либо понять.
— Малыш, прислушайся к голосу разума, сделай, как я говорю. Вызови генерала Дикстера. Пошли за флотом и за людьми. Отправь тысяч десять солдат в ту дыру. Пусть они займутся ловцом душ.
— Дохлый номер, Икс-Джей. Абдиэль может показаться десяти тысячам людей в десяти тысячах разных обличьях. Он может сбежать, может ускользнуть или сделать так, что эти десять тысяч набросятся друг на друга. Нет. Рано или поздно я должен буду сам с ним встретиться. Леди Мейгри знала это. Дикстер знал это. Таск тоже знает, поэтому он здесь, со мной.
— Он с тобой потому, что большой болван. Так я ему и сказал, когда он к нам присоединился. Мешок золотых монет. Вот что мы получили за нашу помощь тебе, малыш. Не в деньгах счастье, да и мешок оказался дырявым. Как вспомню, сколько нам пришлось перетерпеть.
— Приземляй свой чертов корабль! — заорал Таск.
Раздраженно мигая лампочками, компьютер начал цикл приземления.
Нола отправилась в башню проверять орудие, которое не требовало проверки. Она устроилась там, смотря на звезды.
— Я хочу детей, Таск! — сказала она, обращаясь к своему отражению на металлической поверхности. — Я хочу целый выводок крысенышей, чтобы они бегали вокруг, доводили нас до сумасшествия, не давали нам спать ночи напролет. Только Бог знает, на кого они будут похожи. С твоим-то носом, Таск, и моими веснушками! Они станут играть в видеоигры с дедушкой Икс-Джеем. У нас будет семья. Семья…
Таск долбил по кнопкам на приборной панели, бесцельно перескакивая с одной программы на другую, отчего компьютер бесился.
«Как только мы свалим отсюда, — пообещал он сам себе, — я познакомлю Нолу с мамой. Они наверняка понравятся друг другу. Нола все время жалуется, что у нее нет подруги, с которой она могла бы болтать. Они болтали бы о… разных женских вещах. О каких? Да мало ли, а то сидит бедняжка в оружейной башне, убивает людей, видит раненых, окровавленные мундиры, садится на посадку далеко от нейтральной полосы, в тылу врага. — Таск вздохнул и протер глаза. — Разве это женское занятие?»
Дайен достал из внутреннего кармана Звездный камень леди Мейгри, намереваясь вложить его в бомбу. Он делал это быстро, стараясь не смотреть на это чудовищное оружие. Но вдруг остановился и сосредоточил взгляд на прозрачном кубе, способном уничтожить галактику.
«Я помню, как увидел Мейгри и Звездный камень в первый раз. Он мерцал и сиял, и это сияние исходило, казалось, из самой его сердцевины или из сердца леди Мейгри. Но сейчас сердце застыло. Камень почернел. Стал не сияющим черным, как агат или обсидиан, не теплым и черным, как эбонит, не пустым и холодным, как космос или ночная тьма. Стал цвета гнили, цвета разложения.
«В нашей крови гнездится зараза», — обычно говорила Мейгри.
Но если бомбу взорвать, Звездный камень на одно короткое мгновение засияет ярче, чем любое солнце».
— У него судьба падшего ангела, — сказал Дайен и вложил звездный камень в бомбу, набрал код-строчку какого-то поэта, мрачный образ второго пришествия. Он набрал все буквы, кроме последней: И основа не держи…[4]
Они продолжали трудиться. Занимаясь пустой работой, они вдруг поняли, если заговорят, то скажут друг другу лишь «Прощай»…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Саган встал слишком резко. Волна головокружения захлестнула его. Он закрыл глаза и схватился за голову.
— Я могу сделать вам укрепляющую инъекцию, милорд, — сказал участливый голос.
Командующий открыл глаза и увидел молодого священника, стоявшего почтительно рядом с медицинской сумкой в руках.
— Брат Фидель? — удивился Саган, не понимая, в монастыре он или нет.
— Хвала Господу, что вы в безопасности, милорд.
— Я не стал бы так торопиться с благодарностью, брат, — горько сказал Командующий. — И я не нуждаюсь в инъекции. Я не истощен, если ты этого боялся. — Все это, — он показал на гроб, — исключительно ради вас, миледи. Ловец душ был вынужден сохранить мое тело живым, хотя меня в нем не было. Мне давали пищу, заставляли делать упражнения. Вы помните, как он держал нас в плену в последний раз, миледи? Как крыс в лаборатории.
Она кивнула, вздрогнула и невольно оглянулась вокруг, хотя то, что она искала, нельзя было увидеть обычным взором, только мысленным.
— Абдиэль идет. У нас совсем мало времени. Я принесла ваш меч.
Центурион вышел вперед. Вставая на колени, он поднял меч и протянул его Сагану.
— Вы тоже здесь, капитан?
— Да, милорд. Ваше оружие.
Командующий не сразу взял меч, повернувшись, он пристально посмотрел на Мейгри.
— Вы думали, я забуду? — спросила она.
— Не думал, — сказал он после минутного колебания. — Но не знали, приносить его мне или нет.
Мейгри улыбнулась и встряхнула головой.
— Я не боюсь ни вас, милорд, ни моей судьбы. Вы видите, я надела серебряные доспехи.
Перед ним снова возникла картина ее гибели — яркая, более реальная, чем окружающая его действительность. Кровь струилась по серебряным доспехам. Только не меч он держал в руках, а маленький кинжал. Маленький кинжал с рукояткой в виде восьмиконечной звезды, ими обычно священники приносили себя в жертву Создателю.
Саган глубоко вздохнул, закрыв глаза. Его кинжал был не здесь. Он остался далеко, в монастыре, когда Абдиэль взял его в плен. Видение было ложью. Оно не станет правдой. Может, кто-то из них, он, или Мейгри, или еще кто, к примеру Дайен, предложил другую жертву, способную изменить будущее. Он быстро протянул руку за мечом.
— Принимаешь желаемое за действительное, Саган, — послышался сухой трескучий голос.
Командующий схватил меч и повернулся. Мейгри взяла свой и встала рядом с Саганом. Милорд и миледи снова приготовились пройти вместе тропой тьмы. На пороге двери, ведущей на север, возникло хрупкое и сморщенное тело Абдиэля, он выполз через мост на свет. На темной воде мигали огоньки, отсвечивая на тяжелой, кровавого цвета мантии, украшенной зигзагами темной молнии.
— Как трогательно, — продолжил он, — наблюдать воссоединение любовников, бывших в долгой разлуке. Я так разволновался, что меня чуть не вырвало. Хотите заставить меня поверить, что теперь вы вместе? Любовники, предавшие свою любовь? Стражи, предавшие своего короля? Дайен не доверяет вам. Вы не доверяете друг другу. Вы не доверяете даже самим себе.
Он остановился, глаза без век перебегали с Мейгри на Сагана, украдкой проверяя дверную ручку, замки, вглядываясь в трещины. Глаза без век ярко блестели в свете огня. Сморщенный старик, ссутулясь, закутался в свою мантию.
Саган покачал головой.
— Время работало на тебя, Абдиэль. Ты давно нашел доступ к каждому из нас, ведь ты очень старался. Использовал гордость, страх, злость, недоверие. Миледи и я сумели победить тебя, одержав победу над собой. На этот раз ты не уйдешь. Мы преградим тебе путь. Вдвоем.
— Вдвоем вы обречены на укус змеи. — Рука Абдиэля скользнула под мантию.
Агис, скрывавшийся за катафалком, воспользовался тем, что ловец душ был занят Мейгри и Саганом, и выхватил дротик. Он был первоклассным стрелком. Старик был легкой мишенью — стоял один в свете огня. Агис прицелился.
— Это ты, центурион? — Глаза без век вспыхнули красным огнем. — Кого из нас ты пронзишь?
Голос исходил справа. Краем глаза Агис увидел, как красная мантия метнулась в сторону. Он посмотрел в том направлении. Ловец душ стоял в дверном проеме, ведущем на восток. Вздрогнув, Агис оглянулся на север. И там стоял Абдиэль.
— Ты никогда не сможешь настичь меня, центурион. — На этот раз голос был сзади.
Луч лазера прошел через доспехи, прожигая плоть и расплавляя кости. Агис, качнувшись вперед, упал лицом вниз на выступ скалы.
В дверном проеме, позади него, стоял послушник с лазерным пистолетом в руках.
Брат Фидель посмотрел с вызовом на зомби, теперь пистолет был нацелен на него, и бросился к центуриону.
— Подожди, Микаэль, — приказал Абдиэль. — Сейчас мы развлечемся.
Послушник подчинился.
— Зачем ты стрелял в него? — гневно спросила Мейгри. — Он стал жертвой твоих трюков! Он не причинил бы тебе зла!
— Напротив, моя дорогая. — Абдиэль неприятно улыбнулся. — У меня была очень веская причина.
— Агис! — мягко сказал Фидель, опускаясь на колени, чтобы осмотреть рану центуриона. — Лежите. Не двигайтесь.
Центурион, подняв голову, посмотрел на Фиделя.
— Старик следит за нами?
Мейгри молча проследовала за ним в стены аббатства.
* * *
— Брат Фидель, идемте со мной, — сказала ему леди Мейгри, и священник подчинился, хотя зачем ему идти и чем он поможет, было совершенно непонятно.Он ожидал, что она даст ему какое-нибудь поручение, но она больше ничего не сказала. Подошла к неподвижной фигуре лорда Сагана, и молодой священник догадался, что она забыла о его присутствии.
Брат Фидель встал рядом, готовый предложить молчаливое утешение и участие, если ничем другим не сможет ей помочь. Смотря ей в лицо, он видел любовь к этому мужчине, сожаление о потерянном навсегда прошлом, знание того, что для них нет будущего, разве что очень далекое, находящееся за границей этого темного мира.
Он видел ее слезы, они, будто святая вода, текли по лицу и падали на руку Сагана, которую она держала.
Брат Фидель отвернулся, не желая мешать миледи. Когда он посмотрел опять, он понял, что она по-прежнему не помнит о нем. Мейгри стояла здесь, но ее дух бродил далеко.
А он внезапно осознал, что предстал перед Господом. Он был измучен, унижен. Господь и раньше приходил к нему: в соборе, когда вместе с братьями он воздавал Ему хвалу, или когда в темноте тихой ночи он преклонял колени перед маленьким алтарем у себя в келье и его голос разрезал благоговейную тишину. Но он никогда раньше не чувствовал Бога так близко.
Он не знал, что делать. Это ощущение возвышало его и ужасало. Надо молиться, надо молиться. Ведь он ждал этого момента. Но слова вылетели из головы, когда он пытался вспомнить их. Он стал заикаться, дрожать, язык его заплетался, его разрывали радость и страх — такие же ощущения он испытывал, когда ребенком подошел к алтарю к первому причастию.
Фидель не понимал, что происходит. Лицо леди Мейгри было пустым, лишенным выражения. Она молча занесла меч над телом Сагана.
Брат Фидель со страхом наблюдал за ней. Все в руках Божьих. Он не решался вмешиваться, хотя понимал, что она готова погубить Сагана, погубить себя, а значит — обречь всех остальных на смерть.
Все в руках Божьих.
Брат Фидель так и не понял, что заставило его повернуться. Не шум, потому что убийца наносил всегда удар бесшумно. Закричал Агис, но мгновением позже. Если бы Фидель не повернулся в ту самую секунду и не увидел, что происходит, было бы поздно что-либо исправить.
Спарафучиле проскользнул мимо него с поднятым кинжалом, на клинке которого играло пламя.
— Ты не убьешь моего хозяина! — Спарафучиле занес руку, готовый вонзить кинжал в Мейгри.
Монах навалился всем телом на убийцу. Схватил кинжал. Спарафучиле не ожидал этого. Он потерял равновесие. И они оба рухнули, задев Мейгри. От удара у нее вылетел меч и упал на пол. Она наклонилась за ним.
А потом бросила меч и повернулась спиной к спасителю и убийце.
* * *
Агис, стоя на страже у входа, увидел, как убийца сорвался с места, как сверкнул кинжал.Центурион закричал, предупреждая Мейгри об опасности. Прыгнул вперед, но между ними было слишком большое расстояние. Он ослаб от раны и потому не смог бы оказаться рядом с ней в ту же минуту.
Он побежал через мостик, потом остановился, пораженный происходящим: безоружный брат Фидель схватил кинжал Спарафучиле, навалившись на обидчика всем телом.
Они оба упали на Мейгри, выбили у нее из руки меч. Она нагнулась за мечом, Агис решил, что она начнет сражаться. Но она застыла, выронив меч. Она была далеко, наверно, выдерживала сама с собой отчаянный поединок.
Убийца и монах завертелись, сцепившись друг с другом. Спарафучиле изрыгал проклятия, пытался высвободиться из рук Фиделя. А тот вцепился в него мертвой хваткой. Они оказались за надгробием. Брат Фидель, казалось, пытался утихомирить убийцу, словно обезумевшего пациента.
На какое-то мгновение монах прижал его к полу, но Спарафучиле был сильным и гибким, как пантера, и живо вывернулся. Агис остановился возле них в растерянности, приготовив дротиковую винтовку, чтобы в случае чего выстрелить, но боялся нажимать на курок, потому что в полумраке мог случайно задеть Фиделя.
Спарафучиле вспрыгнул на юношу, оседлал его, зажал жертву сильными ногами. Огонь играл на клинке убийцы. Теперь Агис мог выстрелить, не боясь промахнуться, но в то же мгновение убийца нанес удар.
Крик боли разорвал тишину. Тела соперников замерли. Агис опустил оружие, схватил Спарафучиле, согнувшегося над юношей, отшвырнул убийцу, приготовился пристрелить его. Но, взглянув в лицо ублюдка, увидел маску смерти.
Центурион в изумлении разжал руку. Спарафучиле рухнул, держа руки на животе. Из ребер торчала рукоятка кинжала, вокруг медленно расплывалось пятно крови. Губы его разомкнулись, он остановил полный боли взгляд на священнике.
Брат Фидель сел, оглядываясь вокруг.
— Как ты? — спросил его Агис.
— Спасибо, с Божьей помощью. Что… что случилось? — Фидель посмотрел затуманенным взором на ублюдка.
Спарафучиле зловеще усмехнулся.
— Кажется, ты убил меня, святой отец.
Фидель увидел рукоятку кинжала, кровь.
— Нет! — Он подполз к умирающему, взял его за окровавленную руку. — Нет, клянусь Господом, я не…
— Берегись! — предупредил Агис, испугавшись, что Спарафучиле попытается взять врага с собой на тот свет.
Но спазм боли исказил уродливые черты убийцы, дыхание застряло в горле.
— Господь! — Спарафучиле ухватился за единственное услышанное им слово. — Твой Господь… Это он убил меня!
Голова ублюдка упала набок, из открытого рта потекла кровь. Гладкие, прямые волосы растрепались, прикрыв раскосые застывшие глаза, вперившиеся в темноту.
Брат Фидель сидел на полу. Лицо его стало серым, дыхание частым и неглубоким.
— Я не притрагивался к кинжалу! Клянусь! Перед Господом клянусь! Ведь вы видели, да? — Он посмотрел на Агиса.
— Да, видел, — солгал центурион. И положил руку на плечо юноши. — У Спарафучиле подвернулась нога, он упал, и кинжал вонзился в него.
Фидель перевел взгляд на труп.
— Нет, — сказал он. — Произошло что-то другое.
— Что бы ни произошло, ты спас жизнь миледи, — сказал Агис.
Фидель, опомнившись, наконец сообразил, где он, увидел Мейгри, державшую Сагана за руку. Она стояла, уткнувшись в плечо милорда головой, ее светлые волосы рассыпались, прикрывая их обоих точно шелковой завесой.
Брат Фидель тихо вздохнул.
— Кто знает?!
Он закрыл невидящие раскосые глаза Спарафучиле и стал читать отходную молитву.
* * *
В аббатстве темнота была не угрожающей или пугающей, а успокаивающей, теплой, дающей утешение после дневных трудов, облегчение от мук и боли. Мейгри шла по проходу вслед за монахом. Никого из братии не было, им было запрещено видеть женщину. Лишь краем глаза она замечала темные фигуры, тут же исчезавшие, когда она поворачивала голову посмотреть на них.А вдалеке раздавались голоса, преисполненные мольбой:
— Kyrie eleison… Смилуйся, Господи…
Темнота, тепло, музыка были словно упрек Мейгри, чьи доспехи пронизывали мягкие тени острым, агрессивным, металлическим светом. Она чувствовала негодование священников, их неодобрение.
— Я выполняю свой долг, — сказала она им; голос ее дрожал, эхом раскатываясь по залам, чьи камни слышали только звуки молитвы и мягкие, приглушенные тона беседы о самом насущном, мирском.
Пристыженная, она взглянула искоса на высокого священника, пытаясь понять, сердится он на нее или нет, но он натянул низко на лоб капюшон, лица не было видно. Ничего не ответив, он продолжал свой путь.
Они спустились этажом ниже, туда, где были кельи монахов, и повернули в узкий длинный коридор. Мейгри могла дотронуться до стен с обеих сторон, лишь протянув руку. А если бы подняла руку, дотронулась до потолка. Высокий монах ссутулился, чтобы не удариться головой.
Было плохо видно. Монах нес тонкую белую свечу, ее слабое пламя колыхалось в такт его движениям. Фигура монаха, полы его рясы, напоминающие покрывало, поглощали и этот скудный свет. Он знал дорогу, мог бы идти вслепую. Мейгри все время спотыкалась, потому что, хотя плиты были стерты ногами бесконечно снующих здесь монахов, пол был неровным, он шел под наклоном — то вниз, то неожиданно вверх. Доспехи стучали и бренчали.
Они прошли мимо бесчисленного множества деревянных дверей, все они были закрыты. Из-под них не просачивался свет, ни звука не доходило из этих келий. Они дошли почти до конца коридора, и священник остановился.
Мейгри не надо было спрашивать, какую дверь открыть, она знала. Она взглянула на священника, ожидая получить от него какой-то знак, подтверждающий ее уверенность. Но он стоял неподвижно, лица не было видно, он не утешал ее и не торопил. Ей предстояло самой сделать выбор.
Тихо вздохнув, Мейгри мягко толкнула деревянную дверь. Та распахнулась.
Мужчина в рясе стоял на коленях перед алтарем. Спиной к ней, хотя наверняка услышал, что она вошла, потому что ее доспехи зазвенели, как серебряные колокольчики. Она узнала его по длинным волосам, спадавшим на плечи, узнала, потому что сердце стиснула боль.
Высокая и прямая, в сиянии доспехов, которые освещали келью ярче, чем лунный свет, Мейгри обратилась к нему:
— Лорд Дерек Саган, я призываю вас исполнить свою клятву. Я призываю вас к вашему королю!
Он долго еще стоял на коленях, потом поднялся и повернулся к ней. Лицо его было мрачным, строгим и темным, в глазах — горечь упрека, она почувствовала это его состояние в ту секунду, когда вошла в его обитель. Ей показалось, что он сейчас откажет ей, она испугалась, не зная, какими же словами ей убеждать его, ибо ей нечего было предложить ему взамен мира и покоя, охранявших аббатство, разве что отчаяние, ужас, смерть…
— Отец… — сказал он, огонек его слов упрека погас, так же как пламя свечи в руках монаха.
Только серебряные доспехи Мейгри излучали свет.
Саган посмотрел на нее, глубоко вздохнул.
— Не надо было вам приходить, — сказал он.
* * *
Агис и брат Фидель стояли возле гроба. Агис все сильнее тревожился, нервничал. Держа руку на дротиковой винтовке, то и дело оглядывался по сторонам.— Враг близко, — пробормотал он. — Я чувствую…
— Не вокруг нас, — сказал брат Фидель. Священник не сводил взгляда с неподвижной фигуры в гробу. — А внутри.
Агис вопросительно посмотрел на него, не понимая его слов.
— Мой повелитель умирает, — ответил священник. — Миледи старается удержать его, но сердцем она не с ним. Как это могло случиться? Страх за себя, страх за него…
— Она должна спасти его!
— Да, — сказал грустно Фидель. — Должна. Она знает это, надеюсь, спасет. Но ей предстоит сделать горький выбор. Kyrie eleison… Смилуйся, Господи . Господь смилостивится над ними.
Однажды Агис был у океана, и вдруг он вспомнил, как стоял у берега и наблюдал за волной, разбивающейся о берег. А потом она убегала от него, забирая с собой, как ему казалось, целый мир. Песок, галька, ракушки, водоросли утягивало из-под ног, и ему казалось почему-то, что следом за ними утянет и его, что волна схватит его и поглотит, и он исчезнет в зеленой пучине.
Но подкатывала другая волна, принося с собой ракушки, и песок, и водоросли, бросая ему их под ноги, точно даря жизнь. И так это будет продолжаться бесконечно.
— Все, — сказал тихо брат Фидель.
Мейгри положила руку на грудь Сагана.
Центурион понял, что его повелитель мертв. Он отстегнул меч, висевший на талии, хотел положить его в гроб, как просил его повелитель. Он шагнул вперед, остановился.
Саган глубоко вздохнул, потом выдохнул. Обнял Мейгри, привлек к себе.
— Не надо было вам приходить, — сказал он.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Сиянье изливавшего на рой обычный звезд…
Джон Мильтон. Потерянный рай
— Корабль леди Мейгри, — доложил Таск; его «Ятаган» низко летел над бесплодной, заброшенной планетой. — А, узнаю эту посудину. Она принадлежит убийце Спара… — как там его дальше.
— Он спас нам жизнь, — напомнила Нола.
— Только потому, что от нас живых ему было больше пользы, чем от мертвых, — пробурчал Таск.
— Не знаю, кому принадлежат другие корабли, вероятно, коммандос, которых наняла миледи.
— Это, должно быть, то место, — сказал Дайен, — сделай еще один круг. Что показывают сканеры, Икс-Джей?
— Все энергетические уровни скачут, а вы хотите, чтобы я нашел здесь каких-то жалких людей, — усмехнулся компьютер. — В следующий раз попросите меня найти зажженную спичку в горящем лесу.
— «Ятаган», — вышел чей-то голос на связь, — это «Галактическая Красавица», вы слышите меня?
— Слышу, — подтвердил Икс-Джей, — сообщение поступает с пассажирского корабля.
— Да, слышим, — сказал Таск. — Мы пытались связаться с вами…
— Сначала я должна была вас проверить. Говорит капитан Томи Корбет. Я хочу поговорить со старшим.
— Капитан Корбет, — начал Дайен, — я…
— Меня не волнует, кто вы такой. Мне сказали, что какой-то флот подберет нас. Это вы и есть?
— Нет, капитан, план изменился. Я — Дайен Старфайер, командир флота. Он сейчас находится на периметре Коразианской галактики.
— А мне-то что до того?
— Я могу передать вам его координаты. Капитан, предлагаю сделать прыжок, и как можно скорее, — продолжил Дайен. — У меня с собой свертывающая пространство бомба, не исключено, что мне придется взорвать ее. В этом случае флот заранее предупредят, что он должен сделать прыжок в пустоту. И вы улетите с ними. Икс-Джей передаст координаты.
На другом конце наступила тишина, после чего послышался изменившийся голос капитана.
— Я не понимаю. Вы хотите сказать… с ними что-то случилось?
— Вы получили координаты? — спросил Дайен, не обращая внимания на вопрос.
— Да, получила. — Снова молчание, затем Томи продолжила: — Чем я могу вам помочь?
— Спасибо, капитан, на вас забота о ваших пассажирах.
— Об этих богатых уродах? От них впервые в жизни какой-то толк был, правда, для этого их пришлось погрузить в спячку.
Голос капитана звучал грубо и искаженно. Таск, округлив глаза и подняв бровь, посмотрел на Дайена и сказал:
— Не в себе, боится прыжка.
— Капитан, — повторил Дайен, — вы получили координаты?
— Да, получила. Я слышала вас. Я не боюсь. Из-за этого чертова наркотика, который мне дали ваши друзья, я сама не своя. Полностью отключилась. Не беспокойтесь, я совершу прыжок. Я готовлюсь к нему. Хорошо, чтобы флот оказался на месте.
— Он будет, — пообещал Дайен.
— Еще один вопрос. Вы… вы получали какие-нибудь известия от тех, кто уже совершил прыжок? Там все в порядке? В особенности…
Дайен ждал, что капитан закончит, но ее голос пропал.
— Нет, — наконец сказал Дайен, — очень жаль, но никаких известий нет.
— Ладно. В конечном счете это ничего не решает, — сказала капитан после небольшой паузы.
Внезапно связь оборвалась.
— Как странно, — нахмурился Старфайер, — надеюсь, она справится с управлением…
— Хотел бы напомнить всем, что на самом деле компьютер управляет кораблем, — высокомерно заявил Икс-Джей. — И он же будет управлять им во время прыжка. Любое вмешательство человека излишне, Таск только потому так долго живет, что ни во что не сует свой нос.
Икс-Джей самодовольно ждал, что ответит Таск. Таск ничего не сказал. Он задумчиво молчал, пристально глядя на контрольную панель. Нола взяла его руку, их пальцы переплелись.
— Эй, Таск, это же была шутка, — сказал компьютер.
Таск не ответил.
— Слушай, мне очень жаль…
— Господи, — вскочил наемник. — Не делай этого!
— Не делать чего? — Лампочки Икс-Джея замигали в изумлении.
— Не извиняйся передо мной! Заткнись! Я знаю, сейчас пришло мое время извиняться. Чертов компьютер, еще и извиняется!
— Я же ничего такого не сделал!
— Но собирался. Я слышал, ты начал говорить «Мне очень жаль».
— Все равно извини. — Икс-Джей закричал так, увеличив звук, что чуть не оглушил всех. — Прости, что я за тобой шпионил, ведь ты — пилот, командир корабля.
— Так-то лучше, — сказал Таск, садясь на место и осматриваясь с облегчением.
— Икс-Джей, начинай посадку! — приказал Дайен.
— Еще один круг, малыш. Мне не нравится эта посадочная полоса. Я улавливаю странные энергетические сигналы.
— Икс-Джей, садись вон на тот выступ скалы. Ты уже сказал, что из-за энергетических уровней невозможно что-либо понять.
— Малыш, прислушайся к голосу разума, сделай, как я говорю. Вызови генерала Дикстера. Пошли за флотом и за людьми. Отправь тысяч десять солдат в ту дыру. Пусть они займутся ловцом душ.
— Дохлый номер, Икс-Джей. Абдиэль может показаться десяти тысячам людей в десяти тысячах разных обличьях. Он может сбежать, может ускользнуть или сделать так, что эти десять тысяч набросятся друг на друга. Нет. Рано или поздно я должен буду сам с ним встретиться. Леди Мейгри знала это. Дикстер знал это. Таск тоже знает, поэтому он здесь, со мной.
— Он с тобой потому, что большой болван. Так я ему и сказал, когда он к нам присоединился. Мешок золотых монет. Вот что мы получили за нашу помощь тебе, малыш. Не в деньгах счастье, да и мешок оказался дырявым. Как вспомню, сколько нам пришлось перетерпеть.
— Приземляй свой чертов корабль! — заорал Таск.
Раздраженно мигая лампочками, компьютер начал цикл приземления.
* * *
Пока корабль не приземлился, они не произнесли ни слова. Выполняли маневр в полной тишине. Когда закончили, нашли себе другие дела, которые вовсе не обязательно было делать. Им нужно было так много сказать друг другу! Но никто не знал, с чего начать.Нола отправилась в башню проверять орудие, которое не требовало проверки. Она устроилась там, смотря на звезды.
— Я хочу детей, Таск! — сказала она, обращаясь к своему отражению на металлической поверхности. — Я хочу целый выводок крысенышей, чтобы они бегали вокруг, доводили нас до сумасшествия, не давали нам спать ночи напролет. Только Бог знает, на кого они будут похожи. С твоим-то носом, Таск, и моими веснушками! Они станут играть в видеоигры с дедушкой Икс-Джеем. У нас будет семья. Семья…
Таск долбил по кнопкам на приборной панели, бесцельно перескакивая с одной программы на другую, отчего компьютер бесился.
«Как только мы свалим отсюда, — пообещал он сам себе, — я познакомлю Нолу с мамой. Они наверняка понравятся друг другу. Нола все время жалуется, что у нее нет подруги, с которой она могла бы болтать. Они болтали бы о… разных женских вещах. О каких? Да мало ли, а то сидит бедняжка в оружейной башне, убивает людей, видит раненых, окровавленные мундиры, садится на посадку далеко от нейтральной полосы, в тылу врага. — Таск вздохнул и протер глаза. — Разве это женское занятие?»
Дайен достал из внутреннего кармана Звездный камень леди Мейгри, намереваясь вложить его в бомбу. Он делал это быстро, стараясь не смотреть на это чудовищное оружие. Но вдруг остановился и сосредоточил взгляд на прозрачном кубе, способном уничтожить галактику.
«Я помню, как увидел Мейгри и Звездный камень в первый раз. Он мерцал и сиял, и это сияние исходило, казалось, из самой его сердцевины или из сердца леди Мейгри. Но сейчас сердце застыло. Камень почернел. Стал не сияющим черным, как агат или обсидиан, не теплым и черным, как эбонит, не пустым и холодным, как космос или ночная тьма. Стал цвета гнили, цвета разложения.
«В нашей крови гнездится зараза», — обычно говорила Мейгри.
Но если бомбу взорвать, Звездный камень на одно короткое мгновение засияет ярче, чем любое солнце».
— У него судьба падшего ангела, — сказал Дайен и вложил звездный камень в бомбу, набрал код-строчку какого-то поэта, мрачный образ второго пришествия. Он набрал все буквы, кроме последней: И основа не держи…[4]
Они продолжали трудиться. Занимаясь пустой работой, они вдруг поняли, если заговорят, то скажут друг другу лишь «Прощай»…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Архивраг
Обводит взглядом стройные ряды
Вооруженных Духов…
Джон Мильтон. Потерянный рай
Саган встал слишком резко. Волна головокружения захлестнула его. Он закрыл глаза и схватился за голову.
— Я могу сделать вам укрепляющую инъекцию, милорд, — сказал участливый голос.
Командующий открыл глаза и увидел молодого священника, стоявшего почтительно рядом с медицинской сумкой в руках.
— Брат Фидель? — удивился Саган, не понимая, в монастыре он или нет.
— Хвала Господу, что вы в безопасности, милорд.
— Я не стал бы так торопиться с благодарностью, брат, — горько сказал Командующий. — И я не нуждаюсь в инъекции. Я не истощен, если ты этого боялся. — Все это, — он показал на гроб, — исключительно ради вас, миледи. Ловец душ был вынужден сохранить мое тело живым, хотя меня в нем не было. Мне давали пищу, заставляли делать упражнения. Вы помните, как он держал нас в плену в последний раз, миледи? Как крыс в лаборатории.
Она кивнула, вздрогнула и невольно оглянулась вокруг, хотя то, что она искала, нельзя было увидеть обычным взором, только мысленным.
— Абдиэль идет. У нас совсем мало времени. Я принесла ваш меч.
Центурион вышел вперед. Вставая на колени, он поднял меч и протянул его Сагану.
— Вы тоже здесь, капитан?
— Да, милорд. Ваше оружие.
Командующий не сразу взял меч, повернувшись, он пристально посмотрел на Мейгри.
— Вы думали, я забуду? — спросила она.
— Не думал, — сказал он после минутного колебания. — Но не знали, приносить его мне или нет.
Мейгри улыбнулась и встряхнула головой.
— Я не боюсь ни вас, милорд, ни моей судьбы. Вы видите, я надела серебряные доспехи.
Перед ним снова возникла картина ее гибели — яркая, более реальная, чем окружающая его действительность. Кровь струилась по серебряным доспехам. Только не меч он держал в руках, а маленький кинжал. Маленький кинжал с рукояткой в виде восьмиконечной звезды, ими обычно священники приносили себя в жертву Создателю.
Саган глубоко вздохнул, закрыв глаза. Его кинжал был не здесь. Он остался далеко, в монастыре, когда Абдиэль взял его в плен. Видение было ложью. Оно не станет правдой. Может, кто-то из них, он, или Мейгри, или еще кто, к примеру Дайен, предложил другую жертву, способную изменить будущее. Он быстро протянул руку за мечом.
— Принимаешь желаемое за действительное, Саган, — послышался сухой трескучий голос.
Командующий схватил меч и повернулся. Мейгри взяла свой и встала рядом с Саганом. Милорд и миледи снова приготовились пройти вместе тропой тьмы. На пороге двери, ведущей на север, возникло хрупкое и сморщенное тело Абдиэля, он выполз через мост на свет. На темной воде мигали огоньки, отсвечивая на тяжелой, кровавого цвета мантии, украшенной зигзагами темной молнии.
— Как трогательно, — продолжил он, — наблюдать воссоединение любовников, бывших в долгой разлуке. Я так разволновался, что меня чуть не вырвало. Хотите заставить меня поверить, что теперь вы вместе? Любовники, предавшие свою любовь? Стражи, предавшие своего короля? Дайен не доверяет вам. Вы не доверяете друг другу. Вы не доверяете даже самим себе.
Он остановился, глаза без век перебегали с Мейгри на Сагана, украдкой проверяя дверную ручку, замки, вглядываясь в трещины. Глаза без век ярко блестели в свете огня. Сморщенный старик, ссутулясь, закутался в свою мантию.
Саган покачал головой.
— Время работало на тебя, Абдиэль. Ты давно нашел доступ к каждому из нас, ведь ты очень старался. Использовал гордость, страх, злость, недоверие. Миледи и я сумели победить тебя, одержав победу над собой. На этот раз ты не уйдешь. Мы преградим тебе путь. Вдвоем.
— Вдвоем вы обречены на укус змеи. — Рука Абдиэля скользнула под мантию.
Агис, скрывавшийся за катафалком, воспользовался тем, что ловец душ был занят Мейгри и Саганом, и выхватил дротик. Он был первоклассным стрелком. Старик был легкой мишенью — стоял один в свете огня. Агис прицелился.
— Это ты, центурион? — Глаза без век вспыхнули красным огнем. — Кого из нас ты пронзишь?
Голос исходил справа. Краем глаза Агис увидел, как красная мантия метнулась в сторону. Он посмотрел в том направлении. Ловец душ стоял в дверном проеме, ведущем на восток. Вздрогнув, Агис оглянулся на север. И там стоял Абдиэль.
— Ты никогда не сможешь настичь меня, центурион. — На этот раз голос был сзади.
Луч лазера прошел через доспехи, прожигая плоть и расплавляя кости. Агис, качнувшись вперед, упал лицом вниз на выступ скалы.
В дверном проеме, позади него, стоял послушник с лазерным пистолетом в руках.
Брат Фидель посмотрел с вызовом на зомби, теперь пистолет был нацелен на него, и бросился к центуриону.
— Подожди, Микаэль, — приказал Абдиэль. — Сейчас мы развлечемся.
Послушник подчинился.
— Зачем ты стрелял в него? — гневно спросила Мейгри. — Он стал жертвой твоих трюков! Он не причинил бы тебе зла!
— Напротив, моя дорогая. — Абдиэль неприятно улыбнулся. — У меня была очень веская причина.
— Агис! — мягко сказал Фидель, опускаясь на колени, чтобы осмотреть рану центуриона. — Лежите. Не двигайтесь.
Центурион, подняв голову, посмотрел на Фиделя.
— Старик следит за нами?