Страница:
«Слишком поздно, Дайен. Не корите себя. Думаю, было слишком поздно даже в ту минуту, когда вы появились на свет ».
— Малыш, — сказал Таск, кладя в бесчувственную, онемевшую руку Дайена какие-то бумажки, — донесения, малыш. Одно от Рикилта. Медведь был прав. Пародышащий взял сторону Ди-Луны. Он не полетит, пока она не полетит. А другое донесение от леди Мейгри. Оно срочное, малыш. Ей нужно знать, какие у тебя планы… Послушай, Дайен. — Таск наклонился, обнял друга за плечи. — Надо смириться. Соглашайся на эту женитьбу. Что тут такого? Да и мало ли что случается. Мы воспользуемся твоим согласием, потом придумаем, как дать задний ход. Давай держать язык за зубами. Никто, кроме нас, ничего не узнает. Не говори ничего Камиле.
«Вот я и начал скрывать от Камилы, держать от нее секреты. Вот уже и началось…»
Умри сейчас…
Слишком поздно.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
— Мне жаль, Дайен, — сказала Мейгри. — Очень жаль.
— Миледи? — Агис посмотрел на нее. — Вы что-то сказали?
Она была далеко отсюда, взор устремлен на дальнюю планету, к замку, к комнате в башне. Голос Агиса вернул ее. Она вздохнула, разжала руку, лежавшую на рукоятке меча.
— Вы были с Его величеством? — продолжал допытываться Агис.
— Да. У этой системы связи есть недостаток, Агис. — Мейгри печально взглянула на пять алых шрамов на ее руке. — В отличие от обычной, она передает боль другого.
— У него что-то стряслось?
— Мы скоро узнаем об этом. Он знает, что ему предстоит совершить, что написано ему на роду. Он может сделать вид, что он… простой смертный.
Агис выслушал ее молча, задумался над тем, что они станут делать, если Дайен откажется помочь им. Мейгри хотелось быть такой же уверенной в Дайене, какой она пыталась казаться. Ему всего восемнадцать лет. Ноша короля оказалась для него слишком тяжелой. Но он был достаточно взрослым и мудрым, чтобы ясно видеть свое будущее и, подобно Атланту, понимать, что он обречен нести эту ношу всю жизнь. Но могла ли она винить его в том, что он решит отказаться от тяжелой короны и устремится навстречу счастливой неизвестности?!
А что в таком случае она предпримет?
Мейгри откинулась в кресле, закрыла глаза и с тоской подумала о горячем душе, постели, сне, забытьи. И внезапно она прониклась острой завистью к тем беднягам, которые погружены в наркотический сон, чьи функции организма доведены до абсолютного минимума, мозг заторможен. Им даже ничего не снится…
— Миледи, — сказал с тревогой Агис, — неприятность.
Мейгри мгновенно встряхнула с себя эти мысли, проклиная себя за то, что ненадолго забылась. В дверях стоял Спарафучиле.
— В чем дело? — спросила она. — Что случилось?
— Идемте, — сказал убийца.
Мейгри быстро поднялась, пошла с ним по коридору, где ее ждали Рауль и Крошка.
— Брат Фидель? — спросила она и поняла, что при мысли о нем ее пронзило горькое разочарование. Еще она поняла, что монах был для нее своего рода порукой, Божьим знаком, что Он не оставляет ее. Если она потеряет брата Фиделя, если он предаст ее…
— Монах в полном порядке, — сказал Спарафучиле и усмехнулся. — Он не подведет милорда.
Мейгри заметила, что он сказал «милорда». А не сказал «Он не подведет вас, моя леди».
— Коварная бабенка ничего ему не сказала. И он ничего не сказал ей. Я знаю. Я слушал.
— Как…
— Я подумал, что-нибудь подобное может приключиться, когда капитан попыталась сыграть со мной дурную шутку, и поставил жучок в комнате. Теперь все слышу, даже ее дыхание. — Ублюдок усмехнулся.
Мейгри постаралась скрыть свои чувства.
— Продолжайте, — сказала она холодно.
— Монах сделал ей укол…
— Тогда в чем же проблема? — спросила она раздраженно.
— Он не подействовал.
— Что?
— Коварная бабенка не отреагировала на лекарство. Она, правда, передвигается с трудом, дремлет подолгу, язык у нее заплетается, но она не заснула.
Мейгри посмотрела на Рауля и Крошку. Крошка казался еще меньше, он чуть не тонул в своей шляпе.
— Как это могло произойти? На борту есть еще такие пассажиры? Мне казалось, вы заверили меня, что знаете свое дело…
— Миледи, — перебил ее Рауль, грациозно складывая ручки в умоляющем жесте, — я понимаю ваш гнев, но он несправедлив. Нельзя уступать гордыне, нельзя верить ложным слухам. Но тем не менее, когда кто-то гордится отлично сделанной работой — это прекрасно, вот и я с гордостью заявляю вам, что я — специалист в своей области, о чем мой бывший хозяин Снага Оме неоднократно говорил. В самом деле, мой бывший хозяин, покойный Снага Оме…
— Прекратите! — рявкнула Мейгри, устав от болтовни лоти.
Крошка, не сводя взгляда с Мейгри, подошел поближе к дружку. Вытащив крошечную ручку из кармана плаща, он схватился за подол бархатного платья Рауля. Рауль посмотрел на него, они без слов поняли друг друга.
— Миледи, — сказал он, поворачиваясь к ней и выговаривая слова на удивление четко и ясно, — все пассажиры спят глубоким сном. Мы периодически, через короткие интервалы времени, повторяем им инъекции, чем поддерживаем это состояние. Понятия не имею, почему капитан не отреагировала на наркотик.
Крошка что-то проворчал. Рауль посмотрел на него, опустил глаза в знак молчаливого согласия:
— Мой друг полагает, что священник ввел неполную дозу. Выяснить теперь это не представляется возможным. Он ведь опытный санитар и, без сомнения, знает, как незаметно уменьшить дозу…
— Конечно, — сказала холодно Мейгри.
Крошка отступил. Рауль замолчал, провел рукой по волосам, приводя их, а может, и свои мысли в порядок.
— Есть вероятность, правда, чрезвычайно малая, я лично никогда не сталкивался с подобными случаями, но, повторяю, есть вероятность, что у девушки сильная воля, что она в состоянии преодолеть воздействие, скажем так.
Мейгри потребовалось какое-то время, чтобы вычленить смысл сказанного из потока слов.
— Что можно сделать в таком случае? Увеличить дозу?
— Это будет неверным решением, если вы не хотите, чтобы она погрузилась в глубокий сон надолго, очень надолго. Но увеличить ничего не стоит, — добавил Рауль, помолчав и поправив кружево, закрывающее его тонкие кисти.
— Я сам займусь ею, — сказал убийца. — Результат будет надежнее, чем от любого наркотика.
— Позволю себе не согласиться, — сказал вежливо Рауль, склоняясь в поклоне. — У меня лично есть яд, который может вызвать…
Мейгри сердито оттолкнула лоти и пошла по коридору. Спустя мгновение она услышала позади стук высоких каблуков Рауля, шелест подола плаща Крошки, волочащегося по полу. Она не слышала шагов Спарафучиле, но знала — он тоже идет следом. Он никому не позволит вмешиваться в операцию по спасению своего хозяина.
Подойдя к каюте капитана, Мейгри открыла дверь, приготовившись к любой неожиданности. Она увидела капитана — как ее фамилия? Корбет? — на постели, та сидела, облокотясь о тумбочку, точно пьяная. Подле нее стоял брат Фидель и что-то тихо и серьезно говорил ей. Заслышав стук дверей, он поднял взгляд на входящих и отскочил от девушки. Краска залила его щеки.
— Что здесь происходит, брат Фидель? — спросила Мейгри.
— Не знаю, миледи. Я сделал ей укол, как вы приказали. Но он лишь частично на нее подействовал, вы и сами видите.
— Вы ввели полную дозу?
— Да, миледи, — ответил он, посмотрев ей в глаза.
Мейгри поверила ему, вздохнула с облегчением и тут же рассердилась на себя за это.
Капитан, казалось, поняла, что в комнате еще кто-то. Подняла голову, посмотрела на Мейгри затуманенными глазами.
— Здорово, сука, — сказала она, и хотя ее речь была замедленной, а слова она произносила с трудом, Мейгри уловила бешенство и ненависть в голосе девушки, увидела, как вспыхнули ненавистью ее подернутые наркотическим туманом глаза.
Ах вот что держит ее!
Капитана качало из стороны в сторону, она чуть было не упала. Она ухватилась за тумбочку с такой силой, что та закачалась. Дыхание ее стало учащенным, неглубоким, на смуглой коже заблестели капельки пота.
— Я пытался уложить ее. Боюсь, что она разобьется, миледи, — сказал брат Фидель.
— Как будет, так будет, — сказала Мейгри. — Идемте, брат Фидель. — Она вышла из каюты.
Монах со вздохом сложил руки и последовал за ней.
Капитан крикнула вдогонку:
— Не боишься, что мясо твое подпортится? — И уткнулась лицом в кровать.
Брат Фидель побледнел как полотно, Мейгри закрыла дверь.
В коридоре их ждали трое. Рауль был удрученным и мрачным — в состоянии весьма необычном для лоти; он явно воспринял случившееся как личное оскорбление и вызов его профессионализму. Крошка не сводил глаз с Фиделя, Спарафучиле, должно быть, тоже пытался смотреть своими раскосыми глазами на монаха. Впрочем, никогда нельзя было сказать точно, куда именно он смотрит.
— Брат Фидель говорит, — начала Мейгри, — что он ввел полную дозу…
— Он правду говорит, — вмешался Рауль с улыбкой, отвешивая поклон монаху. — И Крошка такого же мнения.
— Благодарю, — сказала Мейгри. — Когда я захочу узнать мнение Крошки, я спрошу его. Вопрос в том, что нам теперь делать? Ваше «решение» вопроса неприемлемо. Когда мы долетим до Коразии, надеюсь, благополучно долетим, и нам не нужен будет этот корабль, мы вернем его капитану, а тот в сопровождении армады Его величества доставит своих пассажиров назад в нашу галактику. Поэтому нам нужно, чтобы капитан к тому времени была в полном здравии. Вы видели ее, — Мейгри сделала жест в сторону дверей. — В таком состоянии она не опасна, но с таким упрямым характером она что угодно может вытворить. Итак?
Рауль захлопал ресницами.
— Миледи, ей нельзя вводить, дополнительную дозу, пока эта доза не выйдет из организма; учитывая, что она будет оказывать сопротивление наркотику, окончательно организм очистится от него через семьдесят два часа.
— Значит, надо давать седативные препараты.
— Конечно, можно, но при таком сочетании произойдет токсикация организма. Если необходимо сохранить женщине жизнь, я не советую рисковать.
Мейгри услышала, как брат Фидель, стоявший рядом с ней, тихонько вздохнул, увидела, что лицо его успокоилось, кровь снова прилила к щекам. Он даже и не задумывался над тем, что его реакция усложняет ей жизнь, увеличивает опасность, которая нависла над ней, ставит под угрозу их операцию.
«Вас не обрадует вариант, который я собираюсь предложить, — пообещала она монаху мысленно. — Посмотрим, что произойдет, когда дьяволы утащат вас на вершину горы».
— Ясно, — сказала Мейгри. — В таком случае пусть сама о себе заботится. Установим возле нее круглосуточное дежурство и охранника, и санитара.
Брат Фидель понял, что Мейгри требует, чтобы возле капитана кто-то оставался день и ночь. Он еще гуще покраснел, потом кровь снова отхлынула от лица. Он с ужасом воззрился на Мейгри, губы у него дрожали…
— Миледи…
— Брат Фидель, я могу только вам поручить это задание. Мне нужны Крис и его люди, чтобы обеспечить полет корабля и порядок на борту. Агис, Спарафучиле и я будем следить за порядком на капитанском мостике, установив круглосуточное дежурство и по очереди выполняя функции командира и второго пилота. Рауль со своим дружком время от времени будут отпускать вас передохнуть. Но Рауль обязан следить за другими пассажирами, готовить и делать инъекции по мере надобности, чтобы они не выходили из забытья. Если же вы откажетесь, — безжалостно подытожила Мейгри, — я вынуждена буду дать капитану сильную дозу седативного препарата, рискуя вызвать летальный исход. Она слишком опасна, чтобы оставить ее одну.
К брату Фиделю вернулось присутствие духа.
— Я сделаю все, что от меня потребуется, миледи.
— Хорошо, — сказала она, и голос ее помягчел. — Я полностью доверяю вам, брат.
— Спасибо, миледи, — ответил он тихо, опустив глаза и крепко сцепив руки.
Мейгри — единственное существо на всем белом свете, которое верит в него. Сам он в себя не верит. Видно, и Господь в него не верит.
«Мы с вами теперь заодно», — сказала она ему мысленно. Она понимала, что ей следует мучиться раскаянием от того, что она испытывает злорадное удовольствие, заставляя его страдать, ей следует испытывать сочувствие и жалость к нему, хотя бы простое любопытство — нарушит он обет целомудрия или нет. Но она ничего не испытывала. Ничего, кроме раздражения по поводу того, что эта глупейшая проблема тоже свалилась на ее голову.
Она и к Дайену ничего не питала. Будь осмотрителен в своих желаниях… Его желание исполнилось, он сам сделал его явью. Правда, он не таким представлял все, когда мечтал об исполнении своего желания. У сияющего серебряного шара оказались иглы.
Ее помощники стояли вокруг, выжидающе глядя на нее. Мейгри спохватилась, что унеслась мыслями далеко-далеко. Она вернулась, заставила свой усталый мозг снова брести, спотыкаясь, вперед.
— Спарафучиле, приготовьте веревки для девушки или еще что-нибудь. Постарайтесь, чтобы они ей не причиняли боли и неудобства, но были бы надежными.
— Я уже подумал об этом, моя леди, — сказал убийца и протянул руку к куче разорванных простыней. Он открыл металлический ящик, достал оттуда содержимое. — Мне приходилось иметь дело с жертвами, которые я должен был не убивать, а следить за тем, чтобы они были в полном здравии. Меня именно для того и нанимали, чтобы я с ними вел приятные беседы. Но, случалось, мои клиенты отказывались вести со Спарафучиле приятные беседы.
— Парализаторы? — догадалась Мейгри. — Годится.
— Это не причинит ей вреда? — спросил священник, глядя на четыре предмета, лежавшие в металлическом ящике.
— Нет. Смотрите. — Мейгри взяла толстый металлический браслет. — Протяните руку.
Брат Фидель повиновался, недоверчиво поглядывая на браслет. Он вздрогнул, когда Мейгри защелкнула браслет на его левой руке, с недоумением посмотрел на него. Он был легким, неплотно облегал запястье, почти болтался на его тонкой руке. Но больше ничего и не требовалось. Мейгри, улыбнувшись, повернула выключатель.
Браслет тихо загудел, засверкал вспышками света. Фидель смотрел на него во все глаза, широко раскрыв рот.
— Я… я не могу пошевелить пальцами, — сказал он изменившимся голосом. — У меня онемела рука!
Мейгри отключила браслет. Гул утих, огоньки погасли. Фидель согнул руку, сжал пальцы, потом разжал. Он, как завороженный, смотрел на них, потом поднял взгляд.
— Что это?
— Это у вас в голове происходит, — пояснила Мейгри. — Парализаторы блокируют нерв, от которого идет импульс к руке, а если надеть его на лодыжку, то парализует ногу. Они не перекрывают кровеносные сосуды, кровь свободно циркулирует, не наносят вреда органам. Но это весьма эффективное сдерживающее устройство. Спарафучиле, наденьте их на женщину…
— Нет, — сказал решительно брат Фидель, забрал ящик и бросил мрачный взгляд на ублюдка. — Покажите, как с ними управляться, я сам их надену на нее.
Спарафучиле усмехнулся, правда, усмешка эта была похожа на победный рык хищного зверя, настигшего жертву.
Мейгри заколебалась, но потом решила, что можно уступить юноше: Спарафучиле оставил в каюте прослушивающий аппарат, он успеет предупредить ее, если… Но кто будет шпионить за ублюдком?
Мейгри вдруг почувствовала страшную усталость — от них и от себя.
— Я буду на капитанском мостике, — сказала она. — Приходите со своими донесениями туда.
— Понимаю, — сказал он спокойным, ровным голосом. — Вот так включается. Вот так выключается.
— Эти два браслета — на лодыжки, эти — на запястья. Можете увеличить их в окружности. Но думаю, это не придется делать. У девушки очень длинные ноги с тонкими лодыжками. Мужчина может их пальцами обхватить…
— Уверен, что подойдут, — перебил его брат Фидель. Взяв ящик, он подошел к дверям и открыл их.
Томи лежала на кровати — она даже не пошевелилась, когда он вошел. Может, спала. Ему легче будет выполнить свою мерзкую задачу. Он сделал еще один шаг и понял, что убийца молча следует за ним.
Фидель повернулся, встал в дверях.
— Что вам нужно?
Он старался сохранять спокойствие. Если ублюдок почует, что он боится, он набросится на него, растерзает на куски.
— Хочу проследить, чтобы вы их правильно надели. — Убийца подошел к нему ближе.
— Я правильно надену.
Фидель не шелохнулся. Он мельком посмотрел в коридор — там стояли Рауль и Крошка. От них помощи не жди. Один наблюдал за ними с веселым любопытством. А что на уме у того, кто утонул в своей шляпе и плаще с поднятым воротником, одному Господу ведомо.
Спарафучиле приблизился вплотную. Изуродованное, с непропорциональными чертами лицо внушало ужас, оно словно крупным планом нависало над ним. Он ухмыльнулся, отчего тот глаз, что был пониже, совсем закрылся. Фидель невольно отвернулся. Дыхание убийцы обожгло щеку.
— Спрашиваешь, что мне нужно? Скажу. Хочу поразвлечься. Миледи наплевать на все. Я не сделаю бабенке больно. Может, ей даже понравится. А? Может, и тебе понравится, святой отец? Мы мало чем отличаемся друг от друга. Нам с тобой одного и того же хочется. Скажи?
Брат Фидель посмотрел на него в ужасе, заглянул в его раскосые глаза и содрогнулся. Он увидел в них похоть, вожделение, словно увидел зеркало своей души. Он увидел в них то, что мог увидеть убийца в глазах самого Фиделя. И это ужаснуло монаха. Они с убийцей были одинаковыми. Слишком одинаковыми.
— Отойдите от дверей! — сказал брат Фидель.
Ублюдок моргнул, глаза его сузились. Теперь он не усмехался, а отвратительно хохотал, обнажив белые острые зубы.
— А как же ты остановишь меня, святой отец? — Он оттолкнул Фиделя своим мускулистым, сильным телом.
Юноша покачнулся, но устоял.
— Отойдите от дверей!
Спарафучиле напрягся. Фидель готов был броситься на него с ножом, с голыми руками, с чем угодно… Он начал молиться. Слова застряли у него в горле. Они не помогали.
Руки убийцы двигались со скорость света, но он не собирался наносить удар. Он хлопнул Фиделя по плечу, глядя на юношу с явным одобрением.
— Молодец, храбрый парень! Не сплоховал перед Спарафучиле. Бог, которому ты поклоняешься и которому поклоняется мой повелитель, это Он дает тебе столько мужества?
— Да, — сказал тихо брат Фидель, не понимая, что опасность позади.
Убийца тряхнул головой, его грязные патлы упали ему на лицо.
— Моя леди правильно поступила, что тебя сюда взяла. Я раньше в толк взять не мог, зачем ты здесь. Теперь просек. Мы станем корешами с тобой — ты и Спарафучиле. — Он снял руку с плеча, усмехнулся. — Как братья.
«Как братья, — подумал в отчаянии брат Фидель. — В другое время я бы не стал прикасаться к этой руке. Отказался бы пачкать себя. А теперь у меня нет на это никакого права». Он взял руку убийцы и крепко пожал.
— Расскажи мне как-нибудь на досуге о Боге, которому поклоняется мой повелитель.
Фидель утвердительно кивнул. Он потерял дар речи. Спарафучиле снова усмехнулся, посмотрел на девушку, лежавшую на кровати. Пожав плечами, заковылял прочь, с притворным унынием опустив голову.
Рауль, сияя своими блестками, поклонился убийце.
— Потрясающее зрелище! — сказал он, вскидывая голову, словно только что посмотрел великолепное театральное представление.
И они засеменили с Крошкой, который сверкал из-под шляпы своими хитрыми глазенками, следом за убийцей.
Брат Фидель закрыл дверь, запер ее, хотел сделать несколько шагов, но не смог. Прислонился к стене, весь дрожа, обливаясь холодным потом.
— Вы не такой… как остальные, — раздался сдавленный голос позади него. — Зачем вы участвуете в этом?
Фидель резко обернулся.
— Я думал, вы спите, — сказал он, глядя на лежащую в постели. — Мне стыдно, что вы все слышали.
Подойдя твердым шагом к тумбочке, он поставил на нее металлический ящик, открыл его.
— Вы… не уступили ему. Без оружия. Вы знали, что он хотел сделать со мной…
— Он просто решил испытать меня, — сказал Фидель, доставая из ящика браслет. Он посмотрел на гладкую смуглую руку женщины. — Он не хотел этого делать.
— Как дьявол, — сказала Томи.
Она зевнула, сон одолевал ее. Глаза были влажными, темными, точно ночь, горячими, точно сны, которые иногда мучили его. Она приподнялась на локте, с вялым любопытством наблюдая, как он надевает браслет, словно рука была не ее, а кого-то другого, на соседней кровати.
— Я никогда не встречала… такого, как вы. — Она провела пальцами по руке, которая закрепляла браслет у нее на запястье. — Нежные руки. Прикосновение… словно женщины. Без оружия. Он сказал: «Без оружия». И вы устояли. Он же убийца. Никогда не встречала… такого смелого. — Она закрыла глаза, голова упала на подушку.
Наркотик все-таки оказался очень сильным. Она заснула.
Фидель подождал, прежде чем включить парализатор, внимательно наблюдая за ней. Может, не надо? Может, она наконец погрузилась в спячку? Он приблизился к ней, протянул руку, чтобы пощупать пульс.
Черные ресницы затрепетали, она открыла глаза.
— Освободите меня, — прошептала она. Она обвила рукой его руку, притянула к себе, такой мягкой, такой теплой. — Вы и я… мы вместе… захватим власть…
Фидель поднялся, высвобождаясь из ее объятий, оказавшихся совсем не крепкими, вялыми. Томи сонно улыбалась ему.
Он решительно закрепил браслет на запястье, включил его и взял еще один.
Бедняга Дайен. Он поймал серебряный шар с иголками и всем прочим.
— Отлично. — Мейгри потерла вспыхнувшие глаза. — Курс определен?
— Да, миледи. Крис доложил, что в машинном отделении все готово. Совершать прыжок?
Мейгри посмотрела в пустоту, в холодную пустую тьму.
— Совершайте! — скомандовала она.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
«Ятаган» короля возвращался на «Феникс».
Он летел не спеша, прокладывая себе путь между кораблями, вытянувшимися в ряд, теми, что патрулировали подлеты к «Фениксу», а сейчас готовились отсалютовать Его величеству. И вот лазерные орудия выпустили залп, взрывов не было слышно, лишь вспыхнули крошечные желто-красные звездочки в кромешной тьме.
Дайен в парадной форме с пурпурной мантией стоял по стойке «смирно» на носу своего корабля, торжественно и хмуро наблюдая за всем происходящим. Почетная гвардия в великолепных доспехах выстроилась позади него. Эту сцену транслировали по видеосвязи на все корабли флота и на экраны миллиардов зрителей, смотревших последние новости галактики. Взоры всех людей были прикованы к королю-юноше, романтическому герою легенды, выдуманной человеком и дошедшей до них через века, герою, вступившему в поединок с дьяволом. Его сравнивали с Ахиллом у стен Трои, с Давидом, не испугавшимся Голиафа, с Александром, покорившим мир, с Джоном Ф. Кеннеди, остановившим кубинский кризис, вспыхнувший из-за находившейся там ракетной базы. Президент Роубс приветствовал короля посланием, в котором восхвалял его мужество.
Дайен, стоя на борту корабля, — воплощение величия и одиночества, думал о бесчисленных зрителях, о том, в каком немом восторге они пребывают, ибо испокон века человеку свойственно было восторгаться и преклоняться перед торжественными событиями с их пышной показухой, перед обстоятельствами. Он вспомнил слова Бертольда Брехта, которые однажды сказал ему Саган: «Несчастлива земля, у которой нет героя ».
И следующую фразу:
«Нет, несчастлива земля, которая нуждается в героях ».
Этой планете, этой Вселенной страстно нужен герой-спаситель, который сражался бы за них, нес бы все бремя на своих плечах, умер бы за них, а им помог бы сохранить жизнь.
Дайен был избранником, то ли Господь остановил свой выбор на нем, то ли обстоятельства так сложились. То ли он сам сделал этот шаг.
«Я должен оставаться самим собой ».
Должен находиться на борту «Ятагана», держащего курс на «Феникс», чтобы найти там свою судьбу, свое великое предназначение. Он вспомнил с грустью, как вспоминают об утраченной наивности, чувство страха, которым он проникся, увидев в первый раз этот великолепный корабль, ослепительно ярко сиявший в окружении своих спутников, как солнце — меж своими сателлитами. Каким ничтожным он тогда показался себе! Точно песчинка в море.
Еще он вспомнил, каким одиноким он тогда себя ощутил, впрочем, таким же, как и теперь. Как все изменилось с тех пор… и ничего не изменилось.
«Ятаган» сделал посадку на «Феникс», Его величество покинул борт корабля. Его встретили помощники, тоже в парадной форме: озабоченный и суровый адмирал Экс, которого явно что-то мучило; капитал Уильямс, импозантный, самодовольный, готовый лично принять все лавры и почести; баронесса Ди-Луна, слегка смущенная, но по-прежнему высокомерная и самоуверенная; Рикилт, тоже очень довольный собой, если судить по цвету пара, который кружил вокруг него; Медведь Олефский, огромный, сильный, возвышающийся, как утес; генерал Джон Дикстер, флегматичный, внушающий доверие, правда, как всегда слегка помятый.
— Малыш, — сказал Таск, кладя в бесчувственную, онемевшую руку Дайена какие-то бумажки, — донесения, малыш. Одно от Рикилта. Медведь был прав. Пародышащий взял сторону Ди-Луны. Он не полетит, пока она не полетит. А другое донесение от леди Мейгри. Оно срочное, малыш. Ей нужно знать, какие у тебя планы… Послушай, Дайен. — Таск наклонился, обнял друга за плечи. — Надо смириться. Соглашайся на эту женитьбу. Что тут такого? Да и мало ли что случается. Мы воспользуемся твоим согласием, потом придумаем, как дать задний ход. Давай держать язык за зубами. Никто, кроме нас, ничего не узнает. Не говори ничего Камиле.
«Вот я и начал скрывать от Камилы, держать от нее секреты. Вот уже и началось…»
Умри сейчас…
Слишком поздно.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
И если вы будете долго заглядывать в пропасть, пропасть начнет заглядывать в вас.
Фридрих Ницше. По ту сторону добра и зла
— Мне жаль, Дайен, — сказала Мейгри. — Очень жаль.
— Миледи? — Агис посмотрел на нее. — Вы что-то сказали?
Она была далеко отсюда, взор устремлен на дальнюю планету, к замку, к комнате в башне. Голос Агиса вернул ее. Она вздохнула, разжала руку, лежавшую на рукоятке меча.
— Вы были с Его величеством? — продолжал допытываться Агис.
— Да. У этой системы связи есть недостаток, Агис. — Мейгри печально взглянула на пять алых шрамов на ее руке. — В отличие от обычной, она передает боль другого.
— У него что-то стряслось?
— Мы скоро узнаем об этом. Он знает, что ему предстоит совершить, что написано ему на роду. Он может сделать вид, что он… простой смертный.
Агис выслушал ее молча, задумался над тем, что они станут делать, если Дайен откажется помочь им. Мейгри хотелось быть такой же уверенной в Дайене, какой она пыталась казаться. Ему всего восемнадцать лет. Ноша короля оказалась для него слишком тяжелой. Но он был достаточно взрослым и мудрым, чтобы ясно видеть свое будущее и, подобно Атланту, понимать, что он обречен нести эту ношу всю жизнь. Но могла ли она винить его в том, что он решит отказаться от тяжелой короны и устремится навстречу счастливой неизвестности?!
А что в таком случае она предпримет?
Мейгри откинулась в кресле, закрыла глаза и с тоской подумала о горячем душе, постели, сне, забытьи. И внезапно она прониклась острой завистью к тем беднягам, которые погружены в наркотический сон, чьи функции организма доведены до абсолютного минимума, мозг заторможен. Им даже ничего не снится…
— Миледи, — сказал с тревогой Агис, — неприятность.
Мейгри мгновенно встряхнула с себя эти мысли, проклиная себя за то, что ненадолго забылась. В дверях стоял Спарафучиле.
— В чем дело? — спросила она. — Что случилось?
— Идемте, — сказал убийца.
Мейгри быстро поднялась, пошла с ним по коридору, где ее ждали Рауль и Крошка.
— Брат Фидель? — спросила она и поняла, что при мысли о нем ее пронзило горькое разочарование. Еще она поняла, что монах был для нее своего рода порукой, Божьим знаком, что Он не оставляет ее. Если она потеряет брата Фиделя, если он предаст ее…
— Монах в полном порядке, — сказал Спарафучиле и усмехнулся. — Он не подведет милорда.
Мейгри заметила, что он сказал «милорда». А не сказал «Он не подведет вас, моя леди».
— Коварная бабенка ничего ему не сказала. И он ничего не сказал ей. Я знаю. Я слушал.
— Как…
— Я подумал, что-нибудь подобное может приключиться, когда капитан попыталась сыграть со мной дурную шутку, и поставил жучок в комнате. Теперь все слышу, даже ее дыхание. — Ублюдок усмехнулся.
Мейгри постаралась скрыть свои чувства.
— Продолжайте, — сказала она холодно.
— Монах сделал ей укол…
— Тогда в чем же проблема? — спросила она раздраженно.
— Он не подействовал.
— Что?
— Коварная бабенка не отреагировала на лекарство. Она, правда, передвигается с трудом, дремлет подолгу, язык у нее заплетается, но она не заснула.
Мейгри посмотрела на Рауля и Крошку. Крошка казался еще меньше, он чуть не тонул в своей шляпе.
— Как это могло произойти? На борту есть еще такие пассажиры? Мне казалось, вы заверили меня, что знаете свое дело…
— Миледи, — перебил ее Рауль, грациозно складывая ручки в умоляющем жесте, — я понимаю ваш гнев, но он несправедлив. Нельзя уступать гордыне, нельзя верить ложным слухам. Но тем не менее, когда кто-то гордится отлично сделанной работой — это прекрасно, вот и я с гордостью заявляю вам, что я — специалист в своей области, о чем мой бывший хозяин Снага Оме неоднократно говорил. В самом деле, мой бывший хозяин, покойный Снага Оме…
— Прекратите! — рявкнула Мейгри, устав от болтовни лоти.
Крошка, не сводя взгляда с Мейгри, подошел поближе к дружку. Вытащив крошечную ручку из кармана плаща, он схватился за подол бархатного платья Рауля. Рауль посмотрел на него, они без слов поняли друг друга.
— Миледи, — сказал он, поворачиваясь к ней и выговаривая слова на удивление четко и ясно, — все пассажиры спят глубоким сном. Мы периодически, через короткие интервалы времени, повторяем им инъекции, чем поддерживаем это состояние. Понятия не имею, почему капитан не отреагировала на наркотик.
Крошка что-то проворчал. Рауль посмотрел на него, опустил глаза в знак молчаливого согласия:
— Мой друг полагает, что священник ввел неполную дозу. Выяснить теперь это не представляется возможным. Он ведь опытный санитар и, без сомнения, знает, как незаметно уменьшить дозу…
— Конечно, — сказала холодно Мейгри.
Крошка отступил. Рауль замолчал, провел рукой по волосам, приводя их, а может, и свои мысли в порядок.
— Есть вероятность, правда, чрезвычайно малая, я лично никогда не сталкивался с подобными случаями, но, повторяю, есть вероятность, что у девушки сильная воля, что она в состоянии преодолеть воздействие, скажем так.
Мейгри потребовалось какое-то время, чтобы вычленить смысл сказанного из потока слов.
— Что можно сделать в таком случае? Увеличить дозу?
— Это будет неверным решением, если вы не хотите, чтобы она погрузилась в глубокий сон надолго, очень надолго. Но увеличить ничего не стоит, — добавил Рауль, помолчав и поправив кружево, закрывающее его тонкие кисти.
— Я сам займусь ею, — сказал убийца. — Результат будет надежнее, чем от любого наркотика.
— Позволю себе не согласиться, — сказал вежливо Рауль, склоняясь в поклоне. — У меня лично есть яд, который может вызвать…
Мейгри сердито оттолкнула лоти и пошла по коридору. Спустя мгновение она услышала позади стук высоких каблуков Рауля, шелест подола плаща Крошки, волочащегося по полу. Она не слышала шагов Спарафучиле, но знала — он тоже идет следом. Он никому не позволит вмешиваться в операцию по спасению своего хозяина.
Подойдя к каюте капитана, Мейгри открыла дверь, приготовившись к любой неожиданности. Она увидела капитана — как ее фамилия? Корбет? — на постели, та сидела, облокотясь о тумбочку, точно пьяная. Подле нее стоял брат Фидель и что-то тихо и серьезно говорил ей. Заслышав стук дверей, он поднял взгляд на входящих и отскочил от девушки. Краска залила его щеки.
— Что здесь происходит, брат Фидель? — спросила Мейгри.
— Не знаю, миледи. Я сделал ей укол, как вы приказали. Но он лишь частично на нее подействовал, вы и сами видите.
— Вы ввели полную дозу?
— Да, миледи, — ответил он, посмотрев ей в глаза.
Мейгри поверила ему, вздохнула с облегчением и тут же рассердилась на себя за это.
Капитан, казалось, поняла, что в комнате еще кто-то. Подняла голову, посмотрела на Мейгри затуманенными глазами.
— Здорово, сука, — сказала она, и хотя ее речь была замедленной, а слова она произносила с трудом, Мейгри уловила бешенство и ненависть в голосе девушки, увидела, как вспыхнули ненавистью ее подернутые наркотическим туманом глаза.
Ах вот что держит ее!
Капитана качало из стороны в сторону, она чуть было не упала. Она ухватилась за тумбочку с такой силой, что та закачалась. Дыхание ее стало учащенным, неглубоким, на смуглой коже заблестели капельки пота.
— Я пытался уложить ее. Боюсь, что она разобьется, миледи, — сказал брат Фидель.
— Как будет, так будет, — сказала Мейгри. — Идемте, брат Фидель. — Она вышла из каюты.
Монах со вздохом сложил руки и последовал за ней.
Капитан крикнула вдогонку:
— Не боишься, что мясо твое подпортится? — И уткнулась лицом в кровать.
Брат Фидель побледнел как полотно, Мейгри закрыла дверь.
В коридоре их ждали трое. Рауль был удрученным и мрачным — в состоянии весьма необычном для лоти; он явно воспринял случившееся как личное оскорбление и вызов его профессионализму. Крошка не сводил глаз с Фиделя, Спарафучиле, должно быть, тоже пытался смотреть своими раскосыми глазами на монаха. Впрочем, никогда нельзя было сказать точно, куда именно он смотрит.
— Брат Фидель говорит, — начала Мейгри, — что он ввел полную дозу…
— Он правду говорит, — вмешался Рауль с улыбкой, отвешивая поклон монаху. — И Крошка такого же мнения.
— Благодарю, — сказала Мейгри. — Когда я захочу узнать мнение Крошки, я спрошу его. Вопрос в том, что нам теперь делать? Ваше «решение» вопроса неприемлемо. Когда мы долетим до Коразии, надеюсь, благополучно долетим, и нам не нужен будет этот корабль, мы вернем его капитану, а тот в сопровождении армады Его величества доставит своих пассажиров назад в нашу галактику. Поэтому нам нужно, чтобы капитан к тому времени была в полном здравии. Вы видели ее, — Мейгри сделала жест в сторону дверей. — В таком состоянии она не опасна, но с таким упрямым характером она что угодно может вытворить. Итак?
Рауль захлопал ресницами.
— Миледи, ей нельзя вводить, дополнительную дозу, пока эта доза не выйдет из организма; учитывая, что она будет оказывать сопротивление наркотику, окончательно организм очистится от него через семьдесят два часа.
— Значит, надо давать седативные препараты.
— Конечно, можно, но при таком сочетании произойдет токсикация организма. Если необходимо сохранить женщине жизнь, я не советую рисковать.
Мейгри услышала, как брат Фидель, стоявший рядом с ней, тихонько вздохнул, увидела, что лицо его успокоилось, кровь снова прилила к щекам. Он даже и не задумывался над тем, что его реакция усложняет ей жизнь, увеличивает опасность, которая нависла над ней, ставит под угрозу их операцию.
«Вас не обрадует вариант, который я собираюсь предложить, — пообещала она монаху мысленно. — Посмотрим, что произойдет, когда дьяволы утащат вас на вершину горы».
— Ясно, — сказала Мейгри. — В таком случае пусть сама о себе заботится. Установим возле нее круглосуточное дежурство и охранника, и санитара.
Брат Фидель понял, что Мейгри требует, чтобы возле капитана кто-то оставался день и ночь. Он еще гуще покраснел, потом кровь снова отхлынула от лица. Он с ужасом воззрился на Мейгри, губы у него дрожали…
— Миледи…
— Брат Фидель, я могу только вам поручить это задание. Мне нужны Крис и его люди, чтобы обеспечить полет корабля и порядок на борту. Агис, Спарафучиле и я будем следить за порядком на капитанском мостике, установив круглосуточное дежурство и по очереди выполняя функции командира и второго пилота. Рауль со своим дружком время от времени будут отпускать вас передохнуть. Но Рауль обязан следить за другими пассажирами, готовить и делать инъекции по мере надобности, чтобы они не выходили из забытья. Если же вы откажетесь, — безжалостно подытожила Мейгри, — я вынуждена буду дать капитану сильную дозу седативного препарата, рискуя вызвать летальный исход. Она слишком опасна, чтобы оставить ее одну.
К брату Фиделю вернулось присутствие духа.
— Я сделаю все, что от меня потребуется, миледи.
— Хорошо, — сказала она, и голос ее помягчел. — Я полностью доверяю вам, брат.
— Спасибо, миледи, — ответил он тихо, опустив глаза и крепко сцепив руки.
Мейгри — единственное существо на всем белом свете, которое верит в него. Сам он в себя не верит. Видно, и Господь в него не верит.
«Мы с вами теперь заодно», — сказала она ему мысленно. Она понимала, что ей следует мучиться раскаянием от того, что она испытывает злорадное удовольствие, заставляя его страдать, ей следует испытывать сочувствие и жалость к нему, хотя бы простое любопытство — нарушит он обет целомудрия или нет. Но она ничего не испытывала. Ничего, кроме раздражения по поводу того, что эта глупейшая проблема тоже свалилась на ее голову.
Она и к Дайену ничего не питала. Будь осмотрителен в своих желаниях… Его желание исполнилось, он сам сделал его явью. Правда, он не таким представлял все, когда мечтал об исполнении своего желания. У сияющего серебряного шара оказались иглы.
Ее помощники стояли вокруг, выжидающе глядя на нее. Мейгри спохватилась, что унеслась мыслями далеко-далеко. Она вернулась, заставила свой усталый мозг снова брести, спотыкаясь, вперед.
— Спарафучиле, приготовьте веревки для девушки или еще что-нибудь. Постарайтесь, чтобы они ей не причиняли боли и неудобства, но были бы надежными.
— Я уже подумал об этом, моя леди, — сказал убийца и протянул руку к куче разорванных простыней. Он открыл металлический ящик, достал оттуда содержимое. — Мне приходилось иметь дело с жертвами, которые я должен был не убивать, а следить за тем, чтобы они были в полном здравии. Меня именно для того и нанимали, чтобы я с ними вел приятные беседы. Но, случалось, мои клиенты отказывались вести со Спарафучиле приятные беседы.
— Парализаторы? — догадалась Мейгри. — Годится.
— Это не причинит ей вреда? — спросил священник, глядя на четыре предмета, лежавшие в металлическом ящике.
— Нет. Смотрите. — Мейгри взяла толстый металлический браслет. — Протяните руку.
Брат Фидель повиновался, недоверчиво поглядывая на браслет. Он вздрогнул, когда Мейгри защелкнула браслет на его левой руке, с недоумением посмотрел на него. Он был легким, неплотно облегал запястье, почти болтался на его тонкой руке. Но больше ничего и не требовалось. Мейгри, улыбнувшись, повернула выключатель.
Браслет тихо загудел, засверкал вспышками света. Фидель смотрел на него во все глаза, широко раскрыв рот.
— Я… я не могу пошевелить пальцами, — сказал он изменившимся голосом. — У меня онемела рука!
Мейгри отключила браслет. Гул утих, огоньки погасли. Фидель согнул руку, сжал пальцы, потом разжал. Он, как завороженный, смотрел на них, потом поднял взгляд.
— Что это?
— Это у вас в голове происходит, — пояснила Мейгри. — Парализаторы блокируют нерв, от которого идет импульс к руке, а если надеть его на лодыжку, то парализует ногу. Они не перекрывают кровеносные сосуды, кровь свободно циркулирует, не наносят вреда органам. Но это весьма эффективное сдерживающее устройство. Спарафучиле, наденьте их на женщину…
— Нет, — сказал решительно брат Фидель, забрал ящик и бросил мрачный взгляд на ублюдка. — Покажите, как с ними управляться, я сам их надену на нее.
Спарафучиле усмехнулся, правда, усмешка эта была похожа на победный рык хищного зверя, настигшего жертву.
Мейгри заколебалась, но потом решила, что можно уступить юноше: Спарафучиле оставил в каюте прослушивающий аппарат, он успеет предупредить ее, если… Но кто будет шпионить за ублюдком?
Мейгри вдруг почувствовала страшную усталость — от них и от себя.
— Я буду на капитанском мостике, — сказала она. — Приходите со своими донесениями туда.
* * *
Брат Фидель чрезвычайно внимательно выслушал инструктаж, хотя ему пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы встать на близком расстоянии от убийцы, от которого, как казалось монаху, исходил запах крови и смерти.— Понимаю, — сказал он спокойным, ровным голосом. — Вот так включается. Вот так выключается.
— Эти два браслета — на лодыжки, эти — на запястья. Можете увеличить их в окружности. Но думаю, это не придется делать. У девушки очень длинные ноги с тонкими лодыжками. Мужчина может их пальцами обхватить…
— Уверен, что подойдут, — перебил его брат Фидель. Взяв ящик, он подошел к дверям и открыл их.
Томи лежала на кровати — она даже не пошевелилась, когда он вошел. Может, спала. Ему легче будет выполнить свою мерзкую задачу. Он сделал еще один шаг и понял, что убийца молча следует за ним.
Фидель повернулся, встал в дверях.
— Что вам нужно?
Он старался сохранять спокойствие. Если ублюдок почует, что он боится, он набросится на него, растерзает на куски.
— Хочу проследить, чтобы вы их правильно надели. — Убийца подошел к нему ближе.
— Я правильно надену.
Фидель не шелохнулся. Он мельком посмотрел в коридор — там стояли Рауль и Крошка. От них помощи не жди. Один наблюдал за ними с веселым любопытством. А что на уме у того, кто утонул в своей шляпе и плаще с поднятым воротником, одному Господу ведомо.
Спарафучиле приблизился вплотную. Изуродованное, с непропорциональными чертами лицо внушало ужас, оно словно крупным планом нависало над ним. Он ухмыльнулся, отчего тот глаз, что был пониже, совсем закрылся. Фидель невольно отвернулся. Дыхание убийцы обожгло щеку.
— Спрашиваешь, что мне нужно? Скажу. Хочу поразвлечься. Миледи наплевать на все. Я не сделаю бабенке больно. Может, ей даже понравится. А? Может, и тебе понравится, святой отец? Мы мало чем отличаемся друг от друга. Нам с тобой одного и того же хочется. Скажи?
Брат Фидель посмотрел на него в ужасе, заглянул в его раскосые глаза и содрогнулся. Он увидел в них похоть, вожделение, словно увидел зеркало своей души. Он увидел в них то, что мог увидеть убийца в глазах самого Фиделя. И это ужаснуло монаха. Они с убийцей были одинаковыми. Слишком одинаковыми.
— Отойдите от дверей! — сказал брат Фидель.
Ублюдок моргнул, глаза его сузились. Теперь он не усмехался, а отвратительно хохотал, обнажив белые острые зубы.
— А как же ты остановишь меня, святой отец? — Он оттолкнул Фиделя своим мускулистым, сильным телом.
Юноша покачнулся, но устоял.
— Отойдите от дверей!
Спарафучиле напрягся. Фидель готов был броситься на него с ножом, с голыми руками, с чем угодно… Он начал молиться. Слова застряли у него в горле. Они не помогали.
Руки убийцы двигались со скорость света, но он не собирался наносить удар. Он хлопнул Фиделя по плечу, глядя на юношу с явным одобрением.
— Молодец, храбрый парень! Не сплоховал перед Спарафучиле. Бог, которому ты поклоняешься и которому поклоняется мой повелитель, это Он дает тебе столько мужества?
— Да, — сказал тихо брат Фидель, не понимая, что опасность позади.
Убийца тряхнул головой, его грязные патлы упали ему на лицо.
— Моя леди правильно поступила, что тебя сюда взяла. Я раньше в толк взять не мог, зачем ты здесь. Теперь просек. Мы станем корешами с тобой — ты и Спарафучиле. — Он снял руку с плеча, усмехнулся. — Как братья.
«Как братья, — подумал в отчаянии брат Фидель. — В другое время я бы не стал прикасаться к этой руке. Отказался бы пачкать себя. А теперь у меня нет на это никакого права». Он взял руку убийцы и крепко пожал.
— Расскажи мне как-нибудь на досуге о Боге, которому поклоняется мой повелитель.
Фидель утвердительно кивнул. Он потерял дар речи. Спарафучиле снова усмехнулся, посмотрел на девушку, лежавшую на кровати. Пожав плечами, заковылял прочь, с притворным унынием опустив голову.
Рауль, сияя своими блестками, поклонился убийце.
— Потрясающее зрелище! — сказал он, вскидывая голову, словно только что посмотрел великолепное театральное представление.
И они засеменили с Крошкой, который сверкал из-под шляпы своими хитрыми глазенками, следом за убийцей.
Брат Фидель закрыл дверь, запер ее, хотел сделать несколько шагов, но не смог. Прислонился к стене, весь дрожа, обливаясь холодным потом.
— Вы не такой… как остальные, — раздался сдавленный голос позади него. — Зачем вы участвуете в этом?
Фидель резко обернулся.
— Я думал, вы спите, — сказал он, глядя на лежащую в постели. — Мне стыдно, что вы все слышали.
Подойдя твердым шагом к тумбочке, он поставил на нее металлический ящик, открыл его.
— Вы… не уступили ему. Без оружия. Вы знали, что он хотел сделать со мной…
— Он просто решил испытать меня, — сказал Фидель, доставая из ящика браслет. Он посмотрел на гладкую смуглую руку женщины. — Он не хотел этого делать.
— Как дьявол, — сказала Томи.
Она зевнула, сон одолевал ее. Глаза были влажными, темными, точно ночь, горячими, точно сны, которые иногда мучили его. Она приподнялась на локте, с вялым любопытством наблюдая, как он надевает браслет, словно рука была не ее, а кого-то другого, на соседней кровати.
— Я никогда не встречала… такого, как вы. — Она провела пальцами по руке, которая закрепляла браслет у нее на запястье. — Нежные руки. Прикосновение… словно женщины. Без оружия. Он сказал: «Без оружия». И вы устояли. Он же убийца. Никогда не встречала… такого смелого. — Она закрыла глаза, голова упала на подушку.
Наркотик все-таки оказался очень сильным. Она заснула.
Фидель подождал, прежде чем включить парализатор, внимательно наблюдая за ней. Может, не надо? Может, она наконец погрузилась в спячку? Он приблизился к ней, протянул руку, чтобы пощупать пульс.
Черные ресницы затрепетали, она открыла глаза.
— Освободите меня, — прошептала она. Она обвила рукой его руку, притянула к себе, такой мягкой, такой теплой. — Вы и я… мы вместе… захватим власть…
Фидель поднялся, высвобождаясь из ее объятий, оказавшихся совсем не крепкими, вялыми. Томи сонно улыбалась ему.
Он решительно закрепил браслет на запястье, включил его и взял еще один.
* * *
— Миледи, — сказал Агис, когда Мейгри вернулась на капитанский мостик. — Я получил сигнал от Его величества. Все готово. Флотилии баронессы Ди-Луны и Рикилта вылетели. Если все пойдет по намеченному плану, Его величество ждет нас в условленное время там, где мы договорились.Бедняга Дайен. Он поймал серебряный шар с иголками и всем прочим.
— Отлично. — Мейгри потерла вспыхнувшие глаза. — Курс определен?
— Да, миледи. Крис доложил, что в машинном отделении все готово. Совершать прыжок?
Мейгри посмотрела в пустоту, в холодную пустую тьму.
— Совершайте! — скомандовала она.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Ну я, чтоб его утешить, сказала, что ему, мол, незачем думать о Боге…
Уильям Шекспир. Генрих V. Акт II, сцена 3
«Ятаган» короля возвращался на «Феникс».
Он летел не спеша, прокладывая себе путь между кораблями, вытянувшимися в ряд, теми, что патрулировали подлеты к «Фениксу», а сейчас готовились отсалютовать Его величеству. И вот лазерные орудия выпустили залп, взрывов не было слышно, лишь вспыхнули крошечные желто-красные звездочки в кромешной тьме.
Дайен в парадной форме с пурпурной мантией стоял по стойке «смирно» на носу своего корабля, торжественно и хмуро наблюдая за всем происходящим. Почетная гвардия в великолепных доспехах выстроилась позади него. Эту сцену транслировали по видеосвязи на все корабли флота и на экраны миллиардов зрителей, смотревших последние новости галактики. Взоры всех людей были прикованы к королю-юноше, романтическому герою легенды, выдуманной человеком и дошедшей до них через века, герою, вступившему в поединок с дьяволом. Его сравнивали с Ахиллом у стен Трои, с Давидом, не испугавшимся Голиафа, с Александром, покорившим мир, с Джоном Ф. Кеннеди, остановившим кубинский кризис, вспыхнувший из-за находившейся там ракетной базы. Президент Роубс приветствовал короля посланием, в котором восхвалял его мужество.
Дайен, стоя на борту корабля, — воплощение величия и одиночества, думал о бесчисленных зрителях, о том, в каком немом восторге они пребывают, ибо испокон века человеку свойственно было восторгаться и преклоняться перед торжественными событиями с их пышной показухой, перед обстоятельствами. Он вспомнил слова Бертольда Брехта, которые однажды сказал ему Саган: «Несчастлива земля, у которой нет героя ».
И следующую фразу:
«Нет, несчастлива земля, которая нуждается в героях ».
Этой планете, этой Вселенной страстно нужен герой-спаситель, который сражался бы за них, нес бы все бремя на своих плечах, умер бы за них, а им помог бы сохранить жизнь.
Дайен был избранником, то ли Господь остановил свой выбор на нем, то ли обстоятельства так сложились. То ли он сам сделал этот шаг.
«Я должен оставаться самим собой ».
Должен находиться на борту «Ятагана», держащего курс на «Феникс», чтобы найти там свою судьбу, свое великое предназначение. Он вспомнил с грустью, как вспоминают об утраченной наивности, чувство страха, которым он проникся, увидев в первый раз этот великолепный корабль, ослепительно ярко сиявший в окружении своих спутников, как солнце — меж своими сателлитами. Каким ничтожным он тогда показался себе! Точно песчинка в море.
Еще он вспомнил, каким одиноким он тогда себя ощутил, впрочем, таким же, как и теперь. Как все изменилось с тех пор… и ничего не изменилось.
«Ятаган» сделал посадку на «Феникс», Его величество покинул борт корабля. Его встретили помощники, тоже в парадной форме: озабоченный и суровый адмирал Экс, которого явно что-то мучило; капитал Уильямс, импозантный, самодовольный, готовый лично принять все лавры и почести; баронесса Ди-Луна, слегка смущенная, но по-прежнему высокомерная и самоуверенная; Рикилт, тоже очень довольный собой, если судить по цвету пара, который кружил вокруг него; Медведь Олефский, огромный, сильный, возвышающийся, как утес; генерал Джон Дикстер, флегматичный, внушающий доверие, правда, как всегда слегка помятый.