Успенский Пётр. Новая модель вселенной

   Мы называем это что-то 'жизненной силой' и пытаемся объяснить её как своеобразное движение. Но, в сущности, мы ничего не объясняем, а только даём название явлению, остающемуся необъяснимым.
   Согласно некоторым научным теориям, жизненная сила должна разлагаться на физико-химические элементы, на простейшие силы. Но ни одна из этих теорий не может объяснить, каким образом одно переходит в другое, в каком отношении одно стоит к другому. Мы не способны в простейшей физико-химической форме выразить простейшее проявление живой энергии. И пока мы не в состоянии этого сделать, мы строго логически не имеем права считать жизненные процессы тождественными с физико-химическими.
   Можно признавать философский 'монизм', но мы не имеем никаких оснований принимать то и дело навязываемый нам физико-химический монизм, который отождествляет жизненные и психические процессы с физико-химическими. Наш ум может прийти к абстрактному заключению о единстве физико-химических, жизненных и психических процессов, но для науки, для точного знания, эти три рода явлений стоят совершенно отдельно.
   Для науки три рода явлений - механическая сила, жизненная сила и психическая сила - лишь отчасти переходят одно в другое, по-видимому, без всякой пропорциональности, не поддаваясь никакому учёту. Поэтому учёные только тогда получат право объяснять жизнь и психические процессы как род движения, когда они придумают способ переводить движение в жизненную и психическую энергию и наоборот и учитывать этот переход. Иными словами, знать, какое количество калорий, заключающихся в определённом количестве угля, нужно для возникновения жизни в одной клетке, или какой величины давление необходимо для образования одной мысли, одного логического заключения. Пока это не известно, физические, биологические и психические явления, изучаемые наукой, происходят на разных плоскостях. Можно, конечно, догадываться об их единстве, но утверждать это невозможно.
   Даже если в физико-химических, жизненных и психических процессах действует одна и та же сила, можно предположить, что она действует в разных сферах, лишь отчасти соприкасающихся друг с другом.
   Если бы наука обладала знанием единства хотя бы только жизненных и физико-химических явлений, она могла бы создавать живые организмы. В этом утверждении нет ничего чрезмерного. Мы строим машины и аппараты гораздо более сложные, чем простой одноклеточный организм. И однако же организм мы построить не можем. Это значит, что в живом организме есть что-то такое, чего нет в безжизненной машине. В живой клетке есть что-то, чего нет в мёртвой. Мы с полным правом можем назвать это 'что-то' одинаково необъяснимым и неизмеримым. Рассматривая человека, мы вполне можем задаться вопросом: чего в человеке больше - измеримого или неизмеримого?
   'Как я могу ответить на ваш вопрос (о четвёртом измерении), - говорит в своём письме Н.А. Морозов, - когда сам не имею измерения по указываемому вами направлению?'
   Но какое есть у Н.А. Морозова основание говорить так определённо, что он не имеет этого измерения? Разве он всё в себе может измерить? Две главные функции, жизнь и мысль человека, лежат в области неизмеримого.
   Вообще, мы так мало и так плохо знаем, что такое человек, так много в нас загадочного и непонятного с точки зрения геометрии трёх измерений, что мы не вправе отрицать четвёртое измерение, отрицая 'духов', а наоборот, имеем полное основание искать четвёртое измерение именно в себе.
   Мы должны ясно и определённо сказать себе, что мы абсолютно не знаем, что такое человек. Это загадка для нас - и нужно признать её.
   'Четвёртое измерение' обещает кое-что в ней объяснить. Попытаемся понять, что может дать нам 'четвёртое измерение', если мы подойдём к нему со старыми методами, но без старых предрассудков в пользу или против спиритизма. Вообразим опять мир плоских существ, имеющих всего два измерения: длину и ширину и населяющих плоскую поверхность *.
   На плоской поверхности представим себе живых существ, имеющих вид геометрических фигур и способных двигаться в двух направлениях. Рассматривая условия жизни плоских существ, мы сразу же столкнёмся с одним интересным обстоятельством.
   Двигаться эти существа могут только в двух направлениях, оставаясь на плоскости. Подняться над плоскостью или отойти от неё они не в состоянии. Точно также они не могут видеть или ощущать что-либо, лежащее вне их плоскости. Если одно из существ поднимется над плоскостью, оно совершенно покинет мир других, ему подобных существ, скроется, исчезнет неизвестно куда.
   Если предположить, что органы зрения этих существ находятся на их ребре, на стороне, имеющей толщину в один атом, то мира, пребывающего вне их плоскости, они не увидят. Они способны видеть только линии, лежащие на их плоскости. Друг друга они видят не такими, каковы они есть на самом деле, т.е. не в виде геометрических фигур, а в виде отрезков, и точно также, в виде отрезков, будут им представляться все их предметы. И что очень важно: все линии - прямые, кривые, ломаные, лежащие под разными углами - будут казаться им одинаковыми, в самих линиях они не смогут найти никакой разницы. Вместе с тем, эти линии будут отличаться для них друг от друга какими-то странными свойствами, которые они, вероятно, назовут движением или колебанием линий.
   Центр круга для них совершенно недоступен, видеть его они не в состоянии. Чтобы достичь центра круга двумерному существу придётся прорезать или прокапывать себе путь в массе плоской фигуры толщиной в один атом. Этот процесс прокапывания будет представляться ему изменением линии окружности.
   Если к его плоскости приложить куб, то куб предстанет ему в виде четырёх линий, которые ограничивают квадрат, соприкасающийся с его плоскостью. Из всего куба для него существует один этот квадрат. Всего куба оно даже не в состоянии себе представить. Куб не будет для него существовать.
   Если с плоскостью соприкасается много тел, то в каждом из них для плоского существа существует только одна плоскость. Она будет казаться ему предметом его собственного мира.
   Если его пространство, т.е. плоскую поверхность, пересечёт разноцветный куб, то прохождение куба представится ему как постепенное изменение цвета линий, ограничивающих лежащий на поверхности квадрат.
   Если предположить, что плоское существо обрело способность видеть своей плоской стороной, обращённой к нашему миру, то легко представить себе, сколь искажённое представление о нашем мире оно получит.
   Вся вселенная представляется ему в виде плоскости. Не исключено, что эту плоскость оно назовёт эфиром. Явления, происходящие вне плоскости, оно будет или полностью отрицать, или считать происходящими на его плоскости в эфире. Не в силах объяснить наблюдаемые явления, оно наверняка назовёт их чудесными, превосходящими его понимание, пребывающими вне пространства, в 'третьем измерении'.
   Заметив, что необъяснимые явления происходят в определённой последовательности, в определённой зависимости друг от друга, а также, вероятно, от каких-то законов, - плоское существо перестанет считать их чудесными и попробует объяснить их при помощи более или менее сложных гипотез.
   Первым шагом к правильному пониманию мироздания будет появление у плоского существа смутной идеи о другой параллельной плоскости. Тогда все явления, которые существо не сможет объяснить на своей плоскости, оно объявит происходящими на параллельной плоскости. На этой ступени развития весь наш мир будет казаться ему плоским и параллельным его плоскости. Рельефа и перспективы для него существовать ещё не будет.Горный пейзаж превратится у него в плоскую фотографию. Представление о мире будет, конечно, крайне бедным и искажённым. Большое будет приниматься за маленькое, маленькое за большое, и всё, и близкое, и далёкое, покажется одинаково далёким и недостижимым.
   Признав, что есть мир, параллельный его плоскому миру, двумерное существо скажет, что об истинной природе взаимоотношений этих миров оно ничего не знает.
   В параллельном мире для двумерного существа будет много необъяснимого. Например, рычаг или пара колёс на оси - их движение покажется плоскому существу (все представления которого о законах движения ограничены перемещением по плоскости) непостижимым. Весьма возможно, что подобные явления оно сочтёт сверхъестественными, а потом назовёт 'сверхфизическими'.
   Изучая сверхфизические явления, плоское существо может напасть на мысль, что в рычаге и в колёсах есть что-то неизмеримое, но тем не менее существующее.
   Отсюда всего шаг до гипотезы о третьем измерении. Эту гипотезу плоское существо будет основывать на необъяснимых для него фактах, вроде вращения колёс. Оно может задаться вопросом, не является ли необъяснимое - в сущности, неизмеримым? И затем постепенно начнёт устанавливать физические законы пространства трёх измерений.
   Но оно никогда не сумеет математически строго доказать существование третьего измерения, ибо все его геометрические соображения относятся к плоскости, к двум измерениям, и потому результаты своих математических выводов оно будет проецировать на плоскость, лишая их, таким образом, всякого смысла.
   Плоское существо сможет получить первые понятия о природе третьего измерения путём простых логических рассуждений и сопоставлений. Это значит, что исследуя всё необъяснимое, происходящее на плоской фотографии (каковой является для него наш мир), плоское существо может прийти к выводам, что многие явления необъяснимы потому, что в предметах, их производящих, возможно, имеется какое-то различие, которое оно не понимает и не может измерить.
   Затем оно может заключить, что реальное тело должно чем-то отличаться от воображаемого. И допустив однажды гипотезу третьего измерения, оно вынуждено будет сказать, что реальное тело, в отличие от воображаемого, должно, хоть в незначительной степени, обладать третьим измерением.
   Сходным образом, плоское существо может прийти к признанию того, что третьим измерением обладает и оно само.
   Придя к заключению, что реальное двумерное тело не может существовать, что это лишь воображаемая фигура, плоское существо должно будет сказать себе, что раз третье измерение существует, то и оно само должно иметь третье измерение; в противном случае, обладая всего двумя измерениями, оно оказывается воображаемой фигурой, существует только в чьём-то разуме.
   Плоское существо будет рассуждать так: 'Если третье измерение существует, то я или тоже являюсь существом трёх измерений, или существую не в действительности, а только в чьём-то воображении.'
   Рассуждая о том, почему оно не видит своего треьего измерения, плоское существо может прийти к мысли, что его протяжённость в третьем измерении, равно как и протяжённость в нём других тел, очень невелика. Эти размышления могут привести плоское существо к выводу, что для него вопрос о третьем измерении связан с проблемой малых величин. Исследуя вопрос с философской точки зрения, плоское существо будет порой сомневаться в реальности всего существующего и в своей собственной реальности.
   Затем у него может возникнуть мысль, что оно представляет себе мир неправильно, да и видит его не таким, каков он есть на самом деле. Из этого могут проистекать рассуждения о вещах, как они кажутся, и о вещах, как они есть. Плоское существо решит, что в третьем измерении вещи должны являться такими, каковы они есть, т.е. что оно должно увидеть в них гораздо больше, чем видело в двух измерениях.
   Проверяя все эти рассуждения с нашей точки зрения, с точки зрения трёхмерных существ, мы должны признать, что все выводы плоского существа совершенно верны и ведут его к более правильному миропониманию, чем прежнее, и к постижению третьего измерения, хотя бы сначала и чисто теоретическому.
   Попробуем воспользоваться опытом плоского существа и выяснить, не находимся ли мы к чему-нибудь в таком же отношении, как плоское существо к третьему измерению.
   Разбирая физические условия жизни человека, мы обнаруживаем в них почти полную аналогию с условиями жизни плоского существа, которое начинает воспринимать третье измерение.
   Начнём с анализа нашего отношения к 'невидимому'.
   Сначала человек считает невидимое - чудесным и сверхъестественным. Постепенно, с эволюцией знания, идея чудесного становится всё менее и менее необходимой. Всё в пределах сферы, доступной для наблюдений (и, к несчастью, далеко за её пределами), признаётся существующим по определённым законам, как следствие определённых причин. Но причины многих явлений остаются скрытыми, и наука вынуждена ограничиться лишь классификацией таких необъяснимых явлений.
   Изучая характер и свойства 'необъяснимого' в разных областях нашего знания, в физике, химии, биологии и психологии, мы можем сформулировать проблему следующим образом: не является ли это необъяснимое результатом чего-то 'неизмеримого' для нас, во-первых, в тех вещах, которые, как нам кажется, мы можем измерить, и, во-вторых, в вещах, которые измерить вообще невозможно.
   Мы приходим к мысли: не проистекает ли сама необъяснимость из того, что мы рассматриваем и пытаемся объяснить в пределах трёх измерений явления, переходящее в область высших измерений? Иными словами, не находимся ли мы в положении плоского существа, пытающегося объяснить, как наблюдаемые на плоскости явления происходят в трёхмерном пространстве? Многое свидетельствует о верности такого предположения.
   Вполне возможно, что многие из необъяснимых явлений необъяснимы только потому, что мы хотим объяснить их целиком на нашей плоскости, т.е. в трёхмерном пространстве, тогда как они протекают вне нашей плоскости, в области высших измерений.
   Признав, что нас окружает мир неизмеримого, мы приходим к выводу, что до сих пор имели совершенно превратное представление о нашем мире и его предметах.
   Мы и раньше знали, что видим вещи не такими, каковы они есть на самом деле. Теперь же утверждаем более определённо, что не видим в вещах из неизмеримой для нас части, пребывающей в четвёртом измерении. Это соображение наводит нас на мысль о различии между воображаемым и реальным.
   Мы видели, что плоское существо, придя к мысли о третьем измерении, должно заключить, что реального тела двух измерений быть не может, - это лишь воображаемая фигура, разрез трёхмерного тела или его проекция в двумерном пространстве.
   Допуская существование четвёртого измерения, мы точно также вынуждены признать, что реального тела трёх измерений быть не может. Реальное тело должно обладать хотя бы самым ничтожным протяжением в четвёртом измерении, иначе это будет воображаемая фигура, проекция тела четырёх измерений в трёхмерном пространстве, подобная 'кубу', нарисованному на бумаге.
   Таким образом, мы приходим к заключению, что может существовать трёхмерный куб и куб четырёхмерный. И только четырёхмерный куб будет реально существующим.
   Рассматривая человека с этой точки зрения, мы приходим к очень интересным выводам.
   Если четвёртое измерение существует, то возможно одно из двух: или мы обладаем четвёртым измерением, т.е. являемся четырёхмерными существами, или мы обладаем только тремя измерениями, и в таком случае не существуем вовсе.
   Ибо, если четвёртое измерение существует, а мы имеем только три измерения, это значит, что мы лишены реального существования, что мы существуем только в чьём-то воображении, что все наши мысли, чувства и переживания происходят в уме какого-то другого, высшего существа, которое представляет себе нас. Мы плоды его воображения, и вся наша вселенная - не более чем искусственный мир, созданный его фантазией.
   Если мы не желаем с этим согласиться, то мы обязаны признать себя четырёхмерными существами. Вместе с тем, мы должны согласиться, что очень плохо познаём и ощущаем наше собственное четвёртое измерение, равно как и четвёртое измерение окружающих нас тел, что только догадываемся о его существовании, наблюдая необъяснимые явления.
   Наша слепота к четвёртому измерению может быть следствием того, что четвёртое измерение наших тел и других предметов нашего мира слишком мало и недоступно нашим органам чувств и аппаратам, расширяющим сферу нашего наблюдения, - совершенно так же, как недоступны непосредственному наблюдению молекулы наших тел и других предметов. Что же касается предметов, обладающих большей протяжённостью в четвёртом измерении, то при известных обстоятельствах мы временами ощущаем их, но их реальное существование признать отказываемся.
   Последние соображения дают нам достаточные основания полагать, что, по крайней мере, в нашем физическом мире, четвёртое измерение должно относиться к области малых величин.
   Тот факт, что мы не видим в вещах их четвёртого измерения, вновь возвращает нас к проблеме несовершенства нашего восприятия вообще. Если даже не касаться других недостатков нашего восприятия и рассмотреть его только в отношении к геометрии, то и тогда придётся признать, что мы видим всё очень мало похожими на то, какое оно есть.
   Мы видим не тела, а одни поверхности, стороны и линии. Мы никогда не видим куба, только небольшую его часть, никогда не воспринимаем его со всех сторон сразу.
   Из четвёртого измерения, вероятно, можно видеть куб со всех сторон сразу и изнутри, как будто из центра.
   Центр шара нам недоступен. Чтобы достичь его, мы должны прорезать или прокапывать себе путь в массе шара, т.е. действовать точно также, как плоское существо, достигающее центра круга. И процесс прорезания будет воспринят нами как постепенное изменение поверхности шара.
   Полная аналогия отношения человека к шару с отношением плоского существа к кругу даёт нам основание думать, что в четвёртом измерении центр шара так же легко доступен, как центр круга в третьем измерении, т.е. что в четвёртом измерении в центр шара можно проникнуть откуда-то из неизвестной нам области, в непонятном направлении, и при этом шар остаётся целым. Последнее кажется нам каким-то чудом; но таким же чудом должна казаться плоскому существу возможность достичь центр круга, не пересекая линии окружности, не разрушая круга.
   Продолжая исследовать свойства зрения и восприятия в четвёртом измерении, мы вынуждены признать, что не только с точки зрения геометрии, но и во многих других отношениях из четвёртого измерения можно увидеть в предметах нашего мира гораздо больше, чем видим мы.
   Про человеческий глаз Гельмгольц сказал однажды, что если бы ему принесли от оптика так бездарно сделанный инструмент, он ни за что бы его не взял. Бесспорно, наш глаз не видит очень много из того, что существует. Но поскольку в четвёртом измерении мы видим, не прибегая к столь несовершенному аппарату, следовательно, мы должны видеть гораздо больше, видеть то, чего сейчас не видим, и видеть без того покрова иллюзий, который закрывает весь мир и делает его облик совсем не похожим на то, что есть на самом деле.
   Может возникнуть вопрос: а почему в четвёртом измерении мы должны видеть без помощи глаз, и что это значит?
   Дать на эти вопросы определённый ответ удастся только тогда, когда станет определённо известно, что четвёртое измерение существует и что это такое; но пока удаётся рассуждать только о том, чем могло бы быть четвёртое измерение, и поэтому на перечисленные вопросы нельзя дать окончательный ответ. Зрение в четвёртом измерении не должно быть связано с глазами. Мы знаем пределы зрения глазами; знаем, что человеческому глазу никогда не достичь совершенства микроскопа или телескопа. Однако эти инструменты, умножая силу зрения, ничуть не приближают нас к четвёртому измерению. Из этого можно заключить, что зрение в четвёртом измерении - какое-то иное по сравнению с обычным зрением. Но каким оно может быть? Вероятно, чем-то, похожим на то 'зрение', которым птица, покидая северную Россию, 'видит' Египет, куда она летит на зиму; или на зрение почтового голубя, который за сотни вёрст 'видит' свою голубятню, откуда его увезли в закрытой корзинке; или на зрение инженера, который делает первые расчёты и предварительные эскизы моста и при этом 'видит' мост и идущие по нему поезда; или на зрение человека, который, глянув на расписание, 'видит' своё прибытие на станцию отправления и приход поезда к назначенному пункту.
   Теперь, наметив некоторые особенности, которыми должно обладать зрение в четвёртом измерении, мы попытаемся точнее описать то, что нам известно из явлений мира четвёртого измерения.
   Вновь используя опыт двумерного существа, мы должны задать себе следующий вопрос: все ли 'явления' нашего мира объяснимы с точки зрения физических законов?
   Необъяснимых явлений существует вокруг нас так много, что, привыкая к ним, мы перестаём замечать их необъяснимость и, забывая о ней, принимаемся классифицировать эти явления, даём им названия, заключаем в разные системы и, в конце концов, начинаем даже отрицать их необъяснимость.
   Строго говоря, всё одинаково необъяснимо. Но мы привыкли считать одни порядки явлений более объяснимыми, а другие - менее. Менее объяснимые мы выделяем в особую группу, создаём из них отдельный мир, как бы параллельный 'объяснимому'.
   Это относится прежде всего к так называемому 'психическому миру', к миру идей, образов и представлений, который мы рассматриваем как параллельный физическому.
   Наше отношение к психическому, та разница, которая существует для нас между 'физическим' и 'психическим', показывает, что именно психическое следует отнести к области четвёртого измерения *.
   В истории человеческого мышления отношение к психическому очень похоже на отношение плоского существа к третьему измерению. Психические явления необъяснимы на 'физической плоскости', поэтому их противопоставляют физическим. Но единство тех и других, тем не менее, чувствуют и постоянно делают попытки истолковать психическое как род физического, или физическое как род психического. Разделение понятий признаётся неудачным, но средств для их объединения нет.
   Первоначально психическое признают совершенно отдельным от тела, функцией 'души', не подчинённой физическим законам: душа живёт сама по себе, а тело само по себе, одно несоизмеримо с другим. Это - теория наивного дуализма, или спиритуализма. Первая попытка не менее наивного монизма рассматривает душу как непосредственную функцию тела, утверждая, что 'мысль есть движение вещества'. Такова знаменитая формула Молешотта.
   Оба взгляда заводят в тупик. Первый - потому что существует очевидная зависимость между актами физиологическими и психическими. Второй - потому что движение всё-таки остаётся движением, а мысль - мыслью.
   Первое аналогично отрицанию двумерным существом физической реальности у явлений, пребывающих вне его плоскости. Второе - попытке считать происходящими на этой плоскости явления, которые происходят вне её, над нею.
   Следующей ступенью является гипотеза о параллельной плоскости, на которой происходят все необъяснимые вещи. Но теория параллелизма - очень опасная вещь.
   Плоское существо поймёт третье измерение тогда, когда оно ясно увидит, что то, что оно считало параллельным своей плоскости, в действительности может находиться на разном расстоянии от неё. Тогда у него возникнет идея перспективы и рельефа, и мир примет у него такой же вид, какой имеет для нас.
   Мы более правильно поймём отношение физического к психическому только тогда, когда уясним себе, что психическое не всегда параллельно физическому и может совершенно не зависеть от него. А параллельное, которое не всегда параллельно, очевидно, подчинено непонятным для нас законам четырёхмерного мира.
   Теперь нередко говорят так: о точной природе взаимоотношений физического и психического мы ничего не знаем. Единственное, что более или менее установлено, что каждому психическому акту, мысли или ощущению соответствует акт физиологический, выражающийся хотя бы в слабой вибрации нервов и мозговых волокон. Ощущение определяется как осознание изменения в органах чувств. Это изменение есть определённое движение, но каким образом движение превращается в чувство и мысль, мы не знаем.
   Возникает вопрос: нельзя ли предложить, что физическое отделено от психического пространством четвёртого измерения, т.е. что физиологический акт, переходя в область четвёртого измерения, вызывает там эффекты, которые мы называем чувством и мыслью?
   На нашей плоскости, т.е. в мире, доступном нашему наблюдению колебаний и движений, мы не способны понять и определить мысль, так же как двумерное существо на своей плоскости не может понять и определить движения рычага или пары колёс на оси.
   Одно время большим успехом пользовались идеи Э. Маха, изложенные, главным образом, в его книге 'Анализ ощущений и отношение физического к психическому'. Мах совершенно отрицает различие между физическим и психическим. Весь дуализм нашего миропонимания создался, по его мнению, из метафизического представления о 'вещи в себе' и из представления (ошибочного, по мнению Маха) об иллюзорности нашего познания вещей. Мах считает, что познавать что-либо неправильно мы не можем. Вещи представляют собой именно то, чем они нам кажутся. Понятие иллюзии необходимо вообще отбросить. Элементы ощущений и есть физические элементы. То, что мы называем 'телами', есть только комплексы ощущений (световых, звуковых, давления и пр.), такими же комплексами ощущений являются образы представлений. Разницы между физическим и психическим не существует, и то, и другое слагается из одинаковых элементов (ощущений). Молекулярное строение тел и атомистическую теорию Мах принимает только как символы, отрицая за ними всякую реальность. Таким образом, согласно Маху, наш психический аппарат созидает физический мир. 'Вещь' есть только комплекс ощущений.