Страница:
Но, не считая 'кармы' греха, человек приобрёл определённый опыт благодаря своим прошлым ошибкам. Поэтому, когда повторился момент фатальной ошибки, её совершило уже не всё человечество - появились люди, которые не совершили преступления Каина, которые никоим образом не были с ним связаны и никак им не воспользовались.
С этого момента пути человечества разошлись. Совершившие ошибку начали падение, пока вновь не достигли самого низкого уровня. Но в тот момент, когда им понадобилась помощь, её могли оказать им те, кто не совершил падения, не допустил ошибки.
Такова краткая схема самых ранних культур. Миф об Адаме и Еве излагает историю первой культуры. Жизнь в саду Эдема есть форма цивилизации, достигнутая первой культурой. Падение человека - результат его попытки освободиться от высших сил, которые руководили его эволюцией, начать самостоятельную жизнь, полагаясь лишь на себя. Каждая культура по-своему повторяет эту фундаментальную ошибку. Каждая новая культура развивает новые черты, приходит к новым результатам, а затем их утрачивает. Но всё то, что оказывается по-настоящему ценным, сохраняется людьми, не совершившими ошибок; эти ценности служат материалом для начала последующей культуры.
В первой культуре человек не имел опыта ошибок; его подъём был очень быстрым, но недостаточно полным и разносторонним; человек не раскрыл все имевшиеся в нём возможности, ибо многие вещи давались ему слишком легко. Но после серии падений, со всем грузом ошибок и преступлений, человеку пришлось развивать другие присущие ему качества, чтобы уравновесить таким образом последствия ошибок. Далее будет показано, что развитие всех возможностей, скрытых в каждой точке творения, есть цель прогресса вселенной, и жизнь человечества должна изучаться прежде всего в связи с этой целью.
В последующей жизни человеческой расы, в последующих её культурах развитие таких принципиальных возможностей совершается с помощью внутреннего круга. С этой точки зрения, вся возможная для человечества эволюция ограничивается эволюцией небольшого числа индивидов, продолжающейся, вероятно, длительное время. Человечество же в целом не эволюционирует; оно лишь слегка изменяется, приспосабливаясь к изменению окружающей среды. Подобно организму, человечество эволюционирует благодаря эволюции входящих в его состав небольшого числа клеток. Эволюционирующие клетки как бы переходят в высшие ткани организма; и те, поглощая развивающиеся клетки, получают питание.
Идея высших тканей есть идея внутреннего круга.
Как я уже упоминал, идея внутреннего круга противоречит всем признанным социальным теориям, касающимся устройства человеческого общества; однако эта идея приводит нас к другим теориям, которые теперь забыты и не получили в своё время должного внимания.
Так, иногда в социологии поднимался поднимался вопрос, можно ли рассматривать человечество как организм, а человеческие сообщества - как меньшие организмы, т.е. допустим ли биологический подход к социальным явлениям. Современная социологическая мысль относится к этой идее отрицательно; взгляд на человеческое общество как на организм долгое время считался ненаучным. Однако ошибка заключается в том, как сформулирована сама проблема. Понятие 'организм' берётся в чересчур узком смысле; в него вкладывается лишь одно заранее установленное содержание. А именно: если человеческое сообщество, нация, народ, раса принимаются за организм, такой организм уподобляют либо человеческому, либо ещё более высокому организму. На самом же деле эта идея верна лишь по отношению ко всему человечеству в целом. Отдельные человеческие группы, какими бы обширными они ни казались, нельзя уподоблять человеку и тем более полагать их выше его. Биология знает о существовании организмов самых разнообразных порядков, и этот факт давно установлен. Если, рассматривая явления общественной жизни, мы будем помнить о различиях между организмами, стоящими на разных уровнях биологической лестницы, биологический взгляд на социальные явления вполне допустим, впрочем, при условии, что мы уясним себе следующий факт: такие человеческие сообщества, как раса, народ, племя суть организмы более низкие, чем индивидуальный человек.
Раса или нация как организм не имеют ничего общего с высокоразвитым и сложным организмом отдельного человека, который для каждой функции имеет особые органы и обладает большой способностью к адаптации, свободой передвижения и т.д. По сравнению с человеческим индивидом раса или нация как организм стоят на очень низком уровне - на уровне 'животного-растения'. Такие организмы представляют собой аморфные, большей частью неподвижные массы, не имеющие специальных органов ни для одной из своих функций, не обладающие способностями свободного передвижения, а, наоборот, привязанные к определённому месту. Они выпускают в разных направлениях нечто вроде щупалец, при помощи которых захватывают подобных себе существ и поглощают их. Вся жизнь таких организмов заключается во взаимопожирании. Существуют организмы, которые способны поглощать большое количество мелких организмов и на время становиться очень крупными и сильными. Затем два таких организма встречаются друг с другом, и между ними начинается борьба, в которой один или оба противника оказываются уничтоженными или ослабленными. Вся внешняя история человечества, история борьбы между народами и расами, - ни что иное, как процесс, в котором 'животные-растения' пожирают друг друга.
Но внутри этого процесса, как бы под ним, протекает жизнь и деятельность индивидуального человека, т.е. отдельных клеток, формирующих такие организмы. Деятельность человеческих индивидов создаёт то, что мы называем культурой, или цивилизацией. Деятельность масс всегда враждебна культуре, разрушает её. Народы ничего не создают, они только разрушают. Создают индивиды. Все изобретения, открытия, усовершенствования, прогресс науки, техники, искусства, архитектуры и инженерного дела, философские системы, религиозные учения - всё это результат деятельности индивидов. А вот разрушение, искажение, уничтожение, стирание с лица земли - это уже деятельность народных масс.
Это, конечно, не значит, что человеческие индивиды не служат разрушению. Напротив, инициатива разрушения в широком масштабе всегда принадлежит индивидам, а массы оказываются лишь исполнителями. Но массы никогда не в состоянии что-либо создать, хотя способны проявить инициативу в разрушении.
Если мы поймём, что массы человечества, народы и расы, представляют собой низшие существа по сравнению с индивидуальным человеком, нам станет ясно, что народы и расы не в состоянии эволюционировать в такой же степени, в какой эволюционирует индивидуальный человек.
Мы даже не имеем идеи эволюции для народа или расы, хотя часто говорим о такой эволюции. Фактически же все народы и нации в пределах, доступных историческому наблюдению, следуют одним курсом: они растут, развиваются, достигают известного уровня развития и величия, а затем начинают делиться, приходят в упадок и гибнут. В конце концов они полностью исчезают и превращаются в составные элементы других существ, похожих на них. Расы и нации умирают точно так же, как и отдельный человек. Но индивиды, кроме смерти, имеют ещё и иные возможности, а гигантские организмы человеческих рас этих возможностей лишены, ибо их души столь же аморфны, сколь и их тела.
Трагедия индивидуального человека заключается в том, что он живёт как бы внутри густой массы низшего существа, и вся его деятельность направлена на служение чисто вегетативным функциям слепого, студнеобразного организма. В то же время сознательная индивидуальная деятельность человека, его усилия в области мышления и творческого труда направлены против этих крупных организмов, вопреки им и невзирая на них. Разумеется, неверно утверждать, что всякая индивидуальная деятельность человека состоит в сознательной борьбе против таких гигантских организмов. Человек побеждён и превращён в раба. И часто случается так, что он думает, будто обязан служить этим гигантским существам. Но высшие проявления человеческого духа, высшие виды деятельности человека этим организмам совершенно не нужны. Более того, нередко они им неприятны, враждебны, даже опасны, ибо отвлекают на индивидуальный труд те силы, которые в противном случае были бы поглощены водоворотом жизни гигантского организма. Бессознательно, чисто физиологически, гигантский организм стремится присвоить все силы индивидуальных клеток, из которых он состоит, использовать их в своих интересах, главным образом, для борьбы с другими организмами. Но если мы вспомним, что эти индивидуальные клетки, люди, представляют собой более организованные существа, чем гигантские организмы, что деятельность первых далеко выходит за пределы деятельности последних, то мы осознаём вечный конфликт между человеком и человеческими агрегатами, поймём, что так называемый прогресс, или эволюция, - это то, что остаётся от индивидуальной деятельности в результате борьбы между ней и аморфными массами. Слепой организм массы борется против проявлений эволюционного духа, старается подавить его, уничтожить, разрушить то, что было им создано. Но даже здесь он не в состоянии уничтожить всё полностью. Что-то остаётся, и это 'что-то' и есть то, что мы называем прогрессом, или цивилизацией.
Идея эволюции в жизни индивида и человеческого общества, идея эзотеризма, рождения и роста культур и цивилизаций, возможности отдельного человека в периоды подъёма и упадка - всё это и многое другое выражено в трёх мифах Библии.
Эти три библейские мифа не связаны друг с другом и стоят порознь; но фактически они выражают одну и ту же мысль и взаимно дополняют друг друга.
Первый из них - рассказ о Всемирном Потопе и Ноевом ковчеге; второй рассказ о Вавилонской башне, её разрушении и смешении языков; третий повествует о гибели Содома и Гоморры, о видении Авраама и о десяти праведниках, ради которых Бог соглашался пощадить Содом и Гоморру, но которых там так и не нашлось.
Всемирный Потоп - аллегорическая картина гибели цивилизации, разрушения культуры. Такая гибель должна сопровождаться уничтожением большей части человеческой расы; это следствие геологических катаклизмов, войн, переселения людских масс, эпидемий, революций и тому подобных причин. Очень часто все эти причины действуют одновременно. Идея данной аллегории заключается в том, что в момент кажущегося всеобщего разрушения всё действительно ценное оказывается спасено в соответствии с заранее подготовленным и продуманным планом. Небольшая группа людей ускользает от действия всеобщего закона и спасает важнейшие идеи и достижения своей культуры.
Легенда о Ноевом ковчеге - миф, относящийся к эзотеризму. Постройка 'ковчега' знаменует 'школу', подготовку людей к посвящению для перехода к новой жизни, к новому рождению. 'Ноев ковчег', спасшийся от потопа, - это внутренний круг человечества.
Эта аллегория имеет и второе значение, относящееся к индивидуальному человеку. Потоп - это неизбежная и неумолимая смерть. Но человек может построить внутри себя 'ковчег' и собрать там образцы всего ценного, что есть в нём самом. В такой оболочке образцы не погибнут; они переживут смерть и родятся снова. Точно так же, как человечество может спастись благодаря своей связи со внутренним кругом, так и индивидуальный человек способен достичь личного спасения благодаря наличию в нём связи с внутренним кругом, т.е. с высшими формами сознания. Но без посторонней помощи, без помощи 'внутреннего круга' спасение невозможно.
Второй миф - о Вавилонской башне - является вариантом первого; но если первый говорит о спасении, о тех, кто спасён, то второй сообщает о разрушении, о тех, кто погибнет, ибо Вавилонская башня изображает культуру. Человек мечтает о том, чтобы построить каменную башню 'высотою до небес', о том, чтобы создать на земле идеальную жизнь. Люди верят в интеллектуальные методы, в технические средства, в формальные учреждения. Долгое время башня всё выше и выше поднимается над землёй. Но неизбежно наступает момент, когда люди перестают понимать друг друга, вернее, чувствуют, что никогда друг друга и не понимали. Каждый из них представляет идеальную жизнь на земле по-своему, каждому хочется провести в жизнь свои идеи, осуществить свой идеал. Это и есть тот момент, когда начинается смешение языков: люди перестают понимать друг друга даже в простейших вещах, а отсутствие понимания вызывает разлад, враждебность, борьбу. Люди, строившие башню, начинают убивать друг друга и разрушать построенное. Башня превращается в развалины. Именно это и происходит в жизни всего человечества, в жизни народов и наций, а также в жизни отдельного человека. Каждый человек воздвигает Вавилонскую башню: его стремления, жизненные цели, достижения - всё это Вавилонская башня. Но неизбежен момент, когда башня рушится. Небольшой толчок, несчастный случай, болезнь, крохотная ошибка в расчёте, - и от башни ничего не остаётся. Человек видит всё это, но исправить или изменить дело уже слишком поздно.
Или же в строительстве башни может наступить такой момент, когда разнообразные 'я', составляющие человеческую личность, теряют доверие друг к другу, видят всю противоречивость своих устремлений и желаний, обнаруживают, что у них общей цели, и перестают понимать друг друга, точнее, перестают думать, что между ними есть понимание. Тогда башня должна упасть, иллюзорные цели исчезают, и человек с необходимостью сознаёт, что всё сделанное им не принесло плодов, ни к чему не привело, да и не могло привести, что перед ним остался лишь один реальный факт - факт смерти.
Вся жизнь человека, накопление богатств, приобретение власти или знаний всё это постройка Вавилонской башни, ибо должно закончиться катастрофой, смертью. Смерть суждена всему тому, что не может перейти на новый план бытия.
Третий миф - о разрушении Содома и Гоморры - ещё яснее, чем первые два, показывает момент вмешательства высших сил и причины такого вмешательства. Господь готов был пощадить Содом и Гоморру ради пятидесяти праведников, ради сорока пяти, ради тридцати, ради двадцати, наконец, ради десяти. Но найти даже десять праведников не удалось; и оба города были разрушены. Возможность эволюции утрачена; Великая Лаборатория положила конец неудачному эксперименту. Но Лот и его семья были спасены. Идея - та же, что и в первых двух мифах, но здесь особо подчёркнута готовность направляющей воли сделать всё возможное, пойти на уступки, пока имеется хоть какая-то надежда на осуществление поставленной для людей цели. Когда же всякая надежда исчезает, неизбежно вмешательство руководящей воли; она спасает то, что заслуживает спасения, и уничтожает всё остальное.
Изгнание Адама и Евы из Эдемского сада, разрушение Вавилонской башни, Всемирный Потоп, разрушение Содома и Гоморры - всё это легенды и иносказания, относящиеся к истории человечества, к его эволюции. Кроме этих легенд и множества других, сходных с ними, почти у всех рас есть легенды и мифы о странных нечеловеческих существах, шедших по тому же пути, что и человек, ещё до его появления. Падение ангелов, титанов, богов, пытавшихся выйти из повиновения другим, более высоким и могущественным божествам, падение Люцифера, демона, Сатаны - все эти случаи предшествовали падению человека. Несомненно,смысл этих мифов глубоко скрыт от нас. Совершенно ясно, что обычные богословские и теософские толкования ничего не объясняют, потому что предполагают существование невидимых рас, духов, которые по своему отношению к высшим силам похожи на людей. Неадекватность такого объяснения 'посредством введения пяти новых неизвестных для определения одного' очевидна. Было бы, однако, неверным оставить все эти мифы без каких-либо объяснений, ибо сама их устойчивость и повторяемость среди разных народов и рас привлекают наше внимание к явлениям, которых мы не знаем, но которые должны знать.
Легенды и эпические произведения всех народов содержат немало материала, относящегося к нечеловеческим существам, которые предшествовали человеку или даже существовали одновременно с ним, но многим от него отличались. Этот материал столь обилен и значителен, что не пытаться объяснить такие мифы значило бы намеренно закрывать глаза на то, что нам следовало бы понять. Таковы, например, легенды о гигантах и так называемых 'циклопических' постройках, которые невольно с ними связываются.
Если мы не желаем игнорировать многие факты или верить в трёхмерных 'духов', способных строить каменные здания, необходимо предположить, что дочеловеческие расы были такими же физическими существами, как и человек, что они, подобно ему, пришли из Великой Лаборатории природы, что природа делала попытки создать самоэволюционирующие существа ещё до человека. Далее, нам следует допустить, что эти существа были выпущены из Великой Лаборатории в жизнь; однако в своём дальнейшем развитии им не удалось удовлетворить природу, и вместо того, чтобы выполнить замысел природы, они обратились против неё. Тогда природы прервала эксперимент с ними и начала новый.
Строго говоря, у нас нет оснований считать человека первым или единственным экспериментом по созданию саморазвивающегося существа. Напротив, упомянутые мифы позволяют предположить, что такие существа появлялись и до человека.
Если это так, если у нас есть основание признать наличие физических рас дочеловеческих существ, где же тогда искать потомков этих рас, и в какой мере оправдано предположение о существовании таких потомков?
Нам нужно начать с идеи, что целью своей деятельности природа имеет создание самостоятельно развивающегося существа.
Но можно ли считать, что всё животное царство является побочным продуктом лишь одной линии работы - создания человека?
Это допустимо по отношению к млекопитающим. Мы можем, далее, включить сюда всех позвоночных, счесть многие низшие формы подготовительными и т.п. Но какое место в этой системе отвести насекомым, которые образуют самодовлеющий мир, не менее полный, чем мир позвоночных?
Нельзя ли предположить, что насекомые представляют собой другую линию в работе природы, не связанную с созданием человека, но, возможно, предшествовавшую ей? Переходя к фактам, мы вынуждены признать, что насекомые никоим образом не являются подготовительной стадией в формировании человека. Нельзя их считать и побочным продуктом человеческой эволюции. Наоборот, в строении организма, отдельных его частей и органов насекомые обнаруживают более совершённые по сравнению с млекопитающими или человеком формы. Нельзя не видеть, что в некоторых формах жизни насекомых обнаруживаются такие явления, которые невозможно обхяснить без очень сложных гипотез; эти гипотезы заставляют признать за насекомыми очень богатое прошлое, так что нынешние их формы приходится считать вырождающимися.
Последнее соображение относится, главным образом, к организованным сообществам муравьёв и пчёл. Ознакомившись с их жизнью, невозможно не поддаться сильнейшему удивлению и замешательству. Муравьи и пчёлы в равной степени вызывают наше восхищение поразительной полнотой своей организации; вместе с тем они отталкивают и пугают нас, порождают чувство безотчётного отвращения своим неизменно холодным рассудком, господствующим в их жизни, абсолютной невозможностью для индивида освободиться от круговорота жизни муравейника или улья. Нас ужасает мысль, что и мы можем походить на них!
Действительно, какое место занимают сообщества муравьёв и пчёл в общем порядке вещей на нашей земле? Как могли они появиться такими, какими они нам известны? Все наблюдения над их жизнью и организацией неизбежно приводят к одному заключению. Первоначальная организация 'улья' и 'муравейника' в далёком прошлом, несомненно, требовала рассудка и мощного логического разума, хотя для дальнейшего их существования не требовалось ни разума, ни рассудка.
Как это могло случиться?
Скорее всего, по одной причине. Если муравьи или пчёлы (или оба эти вида) в разные периоды были разумными и эволюционирующими существами, а затем утратили разум и способность к эволюции, это могло случиться только потому, что их 'разум' пошёл против их же собственной 'эволюции'. Иными словами, полагая, что они способствуют своей эволюции, они ухитрились каким-то образом её остановить.
Можно предположить, что муравьи и пчёлы явились из Великой Лаборатории и были посланы на землю с привилегией в возможности развития. Но после долгого периода борьбы и усилий как те, так и другие отказались от своей привилегии и перестали эволюционировать, точнее, прекратили посылку эволюционирующего потока. После этого природе пришлось принять собственные меры. Насекомые были полностью изолированы, и оказалось необходимым начать новый эксперимент.
Если допустить такую возможность, нельзя ли предположить, что древние легенды о падении существ, предшествовавших человеку, относятся к муравьям и пчёлам? Нас могут смутить их малые по сравнению с нами размеры. Но размеры живых существ, во-первых, вещь весьма относительная; во-вторых, в некоторых случаях они очень быстро меняются. Так, в случае отдельных классов животных (например, рыб, земноводных или насекомых) природа держит в своих руках нити, которые регулируют их размеры, и никогда не выпускает эти нити из рук. Иными словами, природа способна изменять размеры этих животных, ничего другого в них не меняя, и может произвести такую перемену за одно поколение, т.е. сразу, приостанавливая их развитие на известной стадии. Каждый видел крошечных рыб, в точности похожих на крупных, мелких лягушек и т.п. В растительном мире это ещё очевиднее. Конечно, это не всеобщее правило, и некоторые существа, как человек и большинство высших млекопитающих, достигают почти наибольшей возможной для них величины. Что же касается насекомых, то муравьи и пчёлы, весьма вероятно, были гораздо крупнее, чем сейчас, хотя на этот счёт можно и спорить. Пожалуй, изменение размеров муравья или пчелы потребовало и значительных перемен в их внутренней организации.
Интересно отметить существование легенд о гигантских муравьях в Тибете; эти легенды записаны у Геродота ('История', кн. XI) и Плиния ('Естественная история', кн. III).
Конечно, не так-то просто представить себе Люцифера в виде пчелы или титанов в облике муравьёв. Но если на мгновение отказаться от идеи необходимости человеческой формы, большая часть наших затруднений тут же исчезает.
Ошибка этих невеловеческих существ, причина их падения неизбежно была той же природы, что и ошибка, совершённая Адамом и Евой. Очевидно, они были уверены в том, что знают, что такое добро и что такое зло; они верили в то, что могут действовать самостоятельно. Они отвергли идею более высокого знания и внутреннего круга жизни, они поместили свою веру в собственное знание, в свои силы и понимание целей и задач своего существования. Но их понимание, вероятно, было гораздо более ошибочным, а заблуждения - гораздо менее наивными, чем заблуждения Адама и Евы, так что результаты их ошибки оказались куда более серьёзными. Поэтому муравьи и пчёлы не только остановили эволюцию, но и, изменив своё бытие, сделали её совершенно невозможной.
Распорядок жизни пчёл и муравьёв, их идеальная коммунистическая организация указывают на характер и форму их падения. Можно себе представить, что в разные времена как пчёлы, так и муравьи достигали довольно высокой, хотя и односторонней культуры, целиком основанной на интеллектуальных соображениях выгоды и пользы, без какого бы то ни было воображения, без эзотеризма, без мистики. Они организовали свою жизнь на основе своеобразного 'марксизма', который казался им очень точным и научным. Они осуществили социалистический порядок вещей, полностью подчиняющий индивида интересам общества в согласии со своим пониманием этих интересов. Таким образом, они разрушили всякую возможность для развития индивида, для его отделения от общей массы.
Но именно развитие индивидов и их выделение из общей массы и составляло цель природы; на этом основывалась возможность эволюции.
Ни пчёлы, ни муравьи не желали признать этого. Они видели свою цель в чём-то ином, они стремились покорить природу. И в той или иной степени они изменили план природы, сделали его выполнение невозможным.
Необходимо помнить, что говорилось ранее: каждый 'эксперимент' природы, т.е. каждое живое существо, каждый живой организм представляет собой выражение космических законов, сложный символ или иероглиф. Начав изменять своё существование, свою жизнь и форму, пчёлы и муравьи, взятые как индивиды, нарушили свою связь с законами природы, перестали выражать эти законы индивидуально и стали выражать их только коллективно. И тогда природа подняла свой магический жезл - и превратила их в мелких насекомых, не способных причинить природе какой бы то ни было вред.
Через некоторое время их мыслительные способности, совершенно бесполезные в хорошо организованном муравейнике или улье, атрофировались; автоматические привычки стали передаваться из поколения в поколение; и муравьи превратились в 'насекомых', какими мы их сейчас знаем, а пчёлы даже стали приносить человеку пользу *.
С этого момента пути человечества разошлись. Совершившие ошибку начали падение, пока вновь не достигли самого низкого уровня. Но в тот момент, когда им понадобилась помощь, её могли оказать им те, кто не совершил падения, не допустил ошибки.
Такова краткая схема самых ранних культур. Миф об Адаме и Еве излагает историю первой культуры. Жизнь в саду Эдема есть форма цивилизации, достигнутая первой культурой. Падение человека - результат его попытки освободиться от высших сил, которые руководили его эволюцией, начать самостоятельную жизнь, полагаясь лишь на себя. Каждая культура по-своему повторяет эту фундаментальную ошибку. Каждая новая культура развивает новые черты, приходит к новым результатам, а затем их утрачивает. Но всё то, что оказывается по-настоящему ценным, сохраняется людьми, не совершившими ошибок; эти ценности служат материалом для начала последующей культуры.
В первой культуре человек не имел опыта ошибок; его подъём был очень быстрым, но недостаточно полным и разносторонним; человек не раскрыл все имевшиеся в нём возможности, ибо многие вещи давались ему слишком легко. Но после серии падений, со всем грузом ошибок и преступлений, человеку пришлось развивать другие присущие ему качества, чтобы уравновесить таким образом последствия ошибок. Далее будет показано, что развитие всех возможностей, скрытых в каждой точке творения, есть цель прогресса вселенной, и жизнь человечества должна изучаться прежде всего в связи с этой целью.
В последующей жизни человеческой расы, в последующих её культурах развитие таких принципиальных возможностей совершается с помощью внутреннего круга. С этой точки зрения, вся возможная для человечества эволюция ограничивается эволюцией небольшого числа индивидов, продолжающейся, вероятно, длительное время. Человечество же в целом не эволюционирует; оно лишь слегка изменяется, приспосабливаясь к изменению окружающей среды. Подобно организму, человечество эволюционирует благодаря эволюции входящих в его состав небольшого числа клеток. Эволюционирующие клетки как бы переходят в высшие ткани организма; и те, поглощая развивающиеся клетки, получают питание.
Идея высших тканей есть идея внутреннего круга.
Как я уже упоминал, идея внутреннего круга противоречит всем признанным социальным теориям, касающимся устройства человеческого общества; однако эта идея приводит нас к другим теориям, которые теперь забыты и не получили в своё время должного внимания.
Так, иногда в социологии поднимался поднимался вопрос, можно ли рассматривать человечество как организм, а человеческие сообщества - как меньшие организмы, т.е. допустим ли биологический подход к социальным явлениям. Современная социологическая мысль относится к этой идее отрицательно; взгляд на человеческое общество как на организм долгое время считался ненаучным. Однако ошибка заключается в том, как сформулирована сама проблема. Понятие 'организм' берётся в чересчур узком смысле; в него вкладывается лишь одно заранее установленное содержание. А именно: если человеческое сообщество, нация, народ, раса принимаются за организм, такой организм уподобляют либо человеческому, либо ещё более высокому организму. На самом же деле эта идея верна лишь по отношению ко всему человечеству в целом. Отдельные человеческие группы, какими бы обширными они ни казались, нельзя уподоблять человеку и тем более полагать их выше его. Биология знает о существовании организмов самых разнообразных порядков, и этот факт давно установлен. Если, рассматривая явления общественной жизни, мы будем помнить о различиях между организмами, стоящими на разных уровнях биологической лестницы, биологический взгляд на социальные явления вполне допустим, впрочем, при условии, что мы уясним себе следующий факт: такие человеческие сообщества, как раса, народ, племя суть организмы более низкие, чем индивидуальный человек.
Раса или нация как организм не имеют ничего общего с высокоразвитым и сложным организмом отдельного человека, который для каждой функции имеет особые органы и обладает большой способностью к адаптации, свободой передвижения и т.д. По сравнению с человеческим индивидом раса или нация как организм стоят на очень низком уровне - на уровне 'животного-растения'. Такие организмы представляют собой аморфные, большей частью неподвижные массы, не имеющие специальных органов ни для одной из своих функций, не обладающие способностями свободного передвижения, а, наоборот, привязанные к определённому месту. Они выпускают в разных направлениях нечто вроде щупалец, при помощи которых захватывают подобных себе существ и поглощают их. Вся жизнь таких организмов заключается во взаимопожирании. Существуют организмы, которые способны поглощать большое количество мелких организмов и на время становиться очень крупными и сильными. Затем два таких организма встречаются друг с другом, и между ними начинается борьба, в которой один или оба противника оказываются уничтоженными или ослабленными. Вся внешняя история человечества, история борьбы между народами и расами, - ни что иное, как процесс, в котором 'животные-растения' пожирают друг друга.
Но внутри этого процесса, как бы под ним, протекает жизнь и деятельность индивидуального человека, т.е. отдельных клеток, формирующих такие организмы. Деятельность человеческих индивидов создаёт то, что мы называем культурой, или цивилизацией. Деятельность масс всегда враждебна культуре, разрушает её. Народы ничего не создают, они только разрушают. Создают индивиды. Все изобретения, открытия, усовершенствования, прогресс науки, техники, искусства, архитектуры и инженерного дела, философские системы, религиозные учения - всё это результат деятельности индивидов. А вот разрушение, искажение, уничтожение, стирание с лица земли - это уже деятельность народных масс.
Это, конечно, не значит, что человеческие индивиды не служат разрушению. Напротив, инициатива разрушения в широком масштабе всегда принадлежит индивидам, а массы оказываются лишь исполнителями. Но массы никогда не в состоянии что-либо создать, хотя способны проявить инициативу в разрушении.
Если мы поймём, что массы человечества, народы и расы, представляют собой низшие существа по сравнению с индивидуальным человеком, нам станет ясно, что народы и расы не в состоянии эволюционировать в такой же степени, в какой эволюционирует индивидуальный человек.
Мы даже не имеем идеи эволюции для народа или расы, хотя часто говорим о такой эволюции. Фактически же все народы и нации в пределах, доступных историческому наблюдению, следуют одним курсом: они растут, развиваются, достигают известного уровня развития и величия, а затем начинают делиться, приходят в упадок и гибнут. В конце концов они полностью исчезают и превращаются в составные элементы других существ, похожих на них. Расы и нации умирают точно так же, как и отдельный человек. Но индивиды, кроме смерти, имеют ещё и иные возможности, а гигантские организмы человеческих рас этих возможностей лишены, ибо их души столь же аморфны, сколь и их тела.
Трагедия индивидуального человека заключается в том, что он живёт как бы внутри густой массы низшего существа, и вся его деятельность направлена на служение чисто вегетативным функциям слепого, студнеобразного организма. В то же время сознательная индивидуальная деятельность человека, его усилия в области мышления и творческого труда направлены против этих крупных организмов, вопреки им и невзирая на них. Разумеется, неверно утверждать, что всякая индивидуальная деятельность человека состоит в сознательной борьбе против таких гигантских организмов. Человек побеждён и превращён в раба. И часто случается так, что он думает, будто обязан служить этим гигантским существам. Но высшие проявления человеческого духа, высшие виды деятельности человека этим организмам совершенно не нужны. Более того, нередко они им неприятны, враждебны, даже опасны, ибо отвлекают на индивидуальный труд те силы, которые в противном случае были бы поглощены водоворотом жизни гигантского организма. Бессознательно, чисто физиологически, гигантский организм стремится присвоить все силы индивидуальных клеток, из которых он состоит, использовать их в своих интересах, главным образом, для борьбы с другими организмами. Но если мы вспомним, что эти индивидуальные клетки, люди, представляют собой более организованные существа, чем гигантские организмы, что деятельность первых далеко выходит за пределы деятельности последних, то мы осознаём вечный конфликт между человеком и человеческими агрегатами, поймём, что так называемый прогресс, или эволюция, - это то, что остаётся от индивидуальной деятельности в результате борьбы между ней и аморфными массами. Слепой организм массы борется против проявлений эволюционного духа, старается подавить его, уничтожить, разрушить то, что было им создано. Но даже здесь он не в состоянии уничтожить всё полностью. Что-то остаётся, и это 'что-то' и есть то, что мы называем прогрессом, или цивилизацией.
Идея эволюции в жизни индивида и человеческого общества, идея эзотеризма, рождения и роста культур и цивилизаций, возможности отдельного человека в периоды подъёма и упадка - всё это и многое другое выражено в трёх мифах Библии.
Эти три библейские мифа не связаны друг с другом и стоят порознь; но фактически они выражают одну и ту же мысль и взаимно дополняют друг друга.
Первый из них - рассказ о Всемирном Потопе и Ноевом ковчеге; второй рассказ о Вавилонской башне, её разрушении и смешении языков; третий повествует о гибели Содома и Гоморры, о видении Авраама и о десяти праведниках, ради которых Бог соглашался пощадить Содом и Гоморру, но которых там так и не нашлось.
Всемирный Потоп - аллегорическая картина гибели цивилизации, разрушения культуры. Такая гибель должна сопровождаться уничтожением большей части человеческой расы; это следствие геологических катаклизмов, войн, переселения людских масс, эпидемий, революций и тому подобных причин. Очень часто все эти причины действуют одновременно. Идея данной аллегории заключается в том, что в момент кажущегося всеобщего разрушения всё действительно ценное оказывается спасено в соответствии с заранее подготовленным и продуманным планом. Небольшая группа людей ускользает от действия всеобщего закона и спасает важнейшие идеи и достижения своей культуры.
Легенда о Ноевом ковчеге - миф, относящийся к эзотеризму. Постройка 'ковчега' знаменует 'школу', подготовку людей к посвящению для перехода к новой жизни, к новому рождению. 'Ноев ковчег', спасшийся от потопа, - это внутренний круг человечества.
Эта аллегория имеет и второе значение, относящееся к индивидуальному человеку. Потоп - это неизбежная и неумолимая смерть. Но человек может построить внутри себя 'ковчег' и собрать там образцы всего ценного, что есть в нём самом. В такой оболочке образцы не погибнут; они переживут смерть и родятся снова. Точно так же, как человечество может спастись благодаря своей связи со внутренним кругом, так и индивидуальный человек способен достичь личного спасения благодаря наличию в нём связи с внутренним кругом, т.е. с высшими формами сознания. Но без посторонней помощи, без помощи 'внутреннего круга' спасение невозможно.
Второй миф - о Вавилонской башне - является вариантом первого; но если первый говорит о спасении, о тех, кто спасён, то второй сообщает о разрушении, о тех, кто погибнет, ибо Вавилонская башня изображает культуру. Человек мечтает о том, чтобы построить каменную башню 'высотою до небес', о том, чтобы создать на земле идеальную жизнь. Люди верят в интеллектуальные методы, в технические средства, в формальные учреждения. Долгое время башня всё выше и выше поднимается над землёй. Но неизбежно наступает момент, когда люди перестают понимать друг друга, вернее, чувствуют, что никогда друг друга и не понимали. Каждый из них представляет идеальную жизнь на земле по-своему, каждому хочется провести в жизнь свои идеи, осуществить свой идеал. Это и есть тот момент, когда начинается смешение языков: люди перестают понимать друг друга даже в простейших вещах, а отсутствие понимания вызывает разлад, враждебность, борьбу. Люди, строившие башню, начинают убивать друг друга и разрушать построенное. Башня превращается в развалины. Именно это и происходит в жизни всего человечества, в жизни народов и наций, а также в жизни отдельного человека. Каждый человек воздвигает Вавилонскую башню: его стремления, жизненные цели, достижения - всё это Вавилонская башня. Но неизбежен момент, когда башня рушится. Небольшой толчок, несчастный случай, болезнь, крохотная ошибка в расчёте, - и от башни ничего не остаётся. Человек видит всё это, но исправить или изменить дело уже слишком поздно.
Или же в строительстве башни может наступить такой момент, когда разнообразные 'я', составляющие человеческую личность, теряют доверие друг к другу, видят всю противоречивость своих устремлений и желаний, обнаруживают, что у них общей цели, и перестают понимать друг друга, точнее, перестают думать, что между ними есть понимание. Тогда башня должна упасть, иллюзорные цели исчезают, и человек с необходимостью сознаёт, что всё сделанное им не принесло плодов, ни к чему не привело, да и не могло привести, что перед ним остался лишь один реальный факт - факт смерти.
Вся жизнь человека, накопление богатств, приобретение власти или знаний всё это постройка Вавилонской башни, ибо должно закончиться катастрофой, смертью. Смерть суждена всему тому, что не может перейти на новый план бытия.
Третий миф - о разрушении Содома и Гоморры - ещё яснее, чем первые два, показывает момент вмешательства высших сил и причины такого вмешательства. Господь готов был пощадить Содом и Гоморру ради пятидесяти праведников, ради сорока пяти, ради тридцати, ради двадцати, наконец, ради десяти. Но найти даже десять праведников не удалось; и оба города были разрушены. Возможность эволюции утрачена; Великая Лаборатория положила конец неудачному эксперименту. Но Лот и его семья были спасены. Идея - та же, что и в первых двух мифах, но здесь особо подчёркнута готовность направляющей воли сделать всё возможное, пойти на уступки, пока имеется хоть какая-то надежда на осуществление поставленной для людей цели. Когда же всякая надежда исчезает, неизбежно вмешательство руководящей воли; она спасает то, что заслуживает спасения, и уничтожает всё остальное.
Изгнание Адама и Евы из Эдемского сада, разрушение Вавилонской башни, Всемирный Потоп, разрушение Содома и Гоморры - всё это легенды и иносказания, относящиеся к истории человечества, к его эволюции. Кроме этих легенд и множества других, сходных с ними, почти у всех рас есть легенды и мифы о странных нечеловеческих существах, шедших по тому же пути, что и человек, ещё до его появления. Падение ангелов, титанов, богов, пытавшихся выйти из повиновения другим, более высоким и могущественным божествам, падение Люцифера, демона, Сатаны - все эти случаи предшествовали падению человека. Несомненно,смысл этих мифов глубоко скрыт от нас. Совершенно ясно, что обычные богословские и теософские толкования ничего не объясняют, потому что предполагают существование невидимых рас, духов, которые по своему отношению к высшим силам похожи на людей. Неадекватность такого объяснения 'посредством введения пяти новых неизвестных для определения одного' очевидна. Было бы, однако, неверным оставить все эти мифы без каких-либо объяснений, ибо сама их устойчивость и повторяемость среди разных народов и рас привлекают наше внимание к явлениям, которых мы не знаем, но которые должны знать.
Легенды и эпические произведения всех народов содержат немало материала, относящегося к нечеловеческим существам, которые предшествовали человеку или даже существовали одновременно с ним, но многим от него отличались. Этот материал столь обилен и значителен, что не пытаться объяснить такие мифы значило бы намеренно закрывать глаза на то, что нам следовало бы понять. Таковы, например, легенды о гигантах и так называемых 'циклопических' постройках, которые невольно с ними связываются.
Если мы не желаем игнорировать многие факты или верить в трёхмерных 'духов', способных строить каменные здания, необходимо предположить, что дочеловеческие расы были такими же физическими существами, как и человек, что они, подобно ему, пришли из Великой Лаборатории природы, что природа делала попытки создать самоэволюционирующие существа ещё до человека. Далее, нам следует допустить, что эти существа были выпущены из Великой Лаборатории в жизнь; однако в своём дальнейшем развитии им не удалось удовлетворить природу, и вместо того, чтобы выполнить замысел природы, они обратились против неё. Тогда природы прервала эксперимент с ними и начала новый.
Строго говоря, у нас нет оснований считать человека первым или единственным экспериментом по созданию саморазвивающегося существа. Напротив, упомянутые мифы позволяют предположить, что такие существа появлялись и до человека.
Если это так, если у нас есть основание признать наличие физических рас дочеловеческих существ, где же тогда искать потомков этих рас, и в какой мере оправдано предположение о существовании таких потомков?
Нам нужно начать с идеи, что целью своей деятельности природа имеет создание самостоятельно развивающегося существа.
Но можно ли считать, что всё животное царство является побочным продуктом лишь одной линии работы - создания человека?
Это допустимо по отношению к млекопитающим. Мы можем, далее, включить сюда всех позвоночных, счесть многие низшие формы подготовительными и т.п. Но какое место в этой системе отвести насекомым, которые образуют самодовлеющий мир, не менее полный, чем мир позвоночных?
Нельзя ли предположить, что насекомые представляют собой другую линию в работе природы, не связанную с созданием человека, но, возможно, предшествовавшую ей? Переходя к фактам, мы вынуждены признать, что насекомые никоим образом не являются подготовительной стадией в формировании человека. Нельзя их считать и побочным продуктом человеческой эволюции. Наоборот, в строении организма, отдельных его частей и органов насекомые обнаруживают более совершённые по сравнению с млекопитающими или человеком формы. Нельзя не видеть, что в некоторых формах жизни насекомых обнаруживаются такие явления, которые невозможно обхяснить без очень сложных гипотез; эти гипотезы заставляют признать за насекомыми очень богатое прошлое, так что нынешние их формы приходится считать вырождающимися.
Последнее соображение относится, главным образом, к организованным сообществам муравьёв и пчёл. Ознакомившись с их жизнью, невозможно не поддаться сильнейшему удивлению и замешательству. Муравьи и пчёлы в равной степени вызывают наше восхищение поразительной полнотой своей организации; вместе с тем они отталкивают и пугают нас, порождают чувство безотчётного отвращения своим неизменно холодным рассудком, господствующим в их жизни, абсолютной невозможностью для индивида освободиться от круговорота жизни муравейника или улья. Нас ужасает мысль, что и мы можем походить на них!
Действительно, какое место занимают сообщества муравьёв и пчёл в общем порядке вещей на нашей земле? Как могли они появиться такими, какими они нам известны? Все наблюдения над их жизнью и организацией неизбежно приводят к одному заключению. Первоначальная организация 'улья' и 'муравейника' в далёком прошлом, несомненно, требовала рассудка и мощного логического разума, хотя для дальнейшего их существования не требовалось ни разума, ни рассудка.
Как это могло случиться?
Скорее всего, по одной причине. Если муравьи или пчёлы (или оба эти вида) в разные периоды были разумными и эволюционирующими существами, а затем утратили разум и способность к эволюции, это могло случиться только потому, что их 'разум' пошёл против их же собственной 'эволюции'. Иными словами, полагая, что они способствуют своей эволюции, они ухитрились каким-то образом её остановить.
Можно предположить, что муравьи и пчёлы явились из Великой Лаборатории и были посланы на землю с привилегией в возможности развития. Но после долгого периода борьбы и усилий как те, так и другие отказались от своей привилегии и перестали эволюционировать, точнее, прекратили посылку эволюционирующего потока. После этого природе пришлось принять собственные меры. Насекомые были полностью изолированы, и оказалось необходимым начать новый эксперимент.
Если допустить такую возможность, нельзя ли предположить, что древние легенды о падении существ, предшествовавших человеку, относятся к муравьям и пчёлам? Нас могут смутить их малые по сравнению с нами размеры. Но размеры живых существ, во-первых, вещь весьма относительная; во-вторых, в некоторых случаях они очень быстро меняются. Так, в случае отдельных классов животных (например, рыб, земноводных или насекомых) природа держит в своих руках нити, которые регулируют их размеры, и никогда не выпускает эти нити из рук. Иными словами, природа способна изменять размеры этих животных, ничего другого в них не меняя, и может произвести такую перемену за одно поколение, т.е. сразу, приостанавливая их развитие на известной стадии. Каждый видел крошечных рыб, в точности похожих на крупных, мелких лягушек и т.п. В растительном мире это ещё очевиднее. Конечно, это не всеобщее правило, и некоторые существа, как человек и большинство высших млекопитающих, достигают почти наибольшей возможной для них величины. Что же касается насекомых, то муравьи и пчёлы, весьма вероятно, были гораздо крупнее, чем сейчас, хотя на этот счёт можно и спорить. Пожалуй, изменение размеров муравья или пчелы потребовало и значительных перемен в их внутренней организации.
Интересно отметить существование легенд о гигантских муравьях в Тибете; эти легенды записаны у Геродота ('История', кн. XI) и Плиния ('Естественная история', кн. III).
Конечно, не так-то просто представить себе Люцифера в виде пчелы или титанов в облике муравьёв. Но если на мгновение отказаться от идеи необходимости человеческой формы, большая часть наших затруднений тут же исчезает.
Ошибка этих невеловеческих существ, причина их падения неизбежно была той же природы, что и ошибка, совершённая Адамом и Евой. Очевидно, они были уверены в том, что знают, что такое добро и что такое зло; они верили в то, что могут действовать самостоятельно. Они отвергли идею более высокого знания и внутреннего круга жизни, они поместили свою веру в собственное знание, в свои силы и понимание целей и задач своего существования. Но их понимание, вероятно, было гораздо более ошибочным, а заблуждения - гораздо менее наивными, чем заблуждения Адама и Евы, так что результаты их ошибки оказались куда более серьёзными. Поэтому муравьи и пчёлы не только остановили эволюцию, но и, изменив своё бытие, сделали её совершенно невозможной.
Распорядок жизни пчёл и муравьёв, их идеальная коммунистическая организация указывают на характер и форму их падения. Можно себе представить, что в разные времена как пчёлы, так и муравьи достигали довольно высокой, хотя и односторонней культуры, целиком основанной на интеллектуальных соображениях выгоды и пользы, без какого бы то ни было воображения, без эзотеризма, без мистики. Они организовали свою жизнь на основе своеобразного 'марксизма', который казался им очень точным и научным. Они осуществили социалистический порядок вещей, полностью подчиняющий индивида интересам общества в согласии со своим пониманием этих интересов. Таким образом, они разрушили всякую возможность для развития индивида, для его отделения от общей массы.
Но именно развитие индивидов и их выделение из общей массы и составляло цель природы; на этом основывалась возможность эволюции.
Ни пчёлы, ни муравьи не желали признать этого. Они видели свою цель в чём-то ином, они стремились покорить природу. И в той или иной степени они изменили план природы, сделали его выполнение невозможным.
Необходимо помнить, что говорилось ранее: каждый 'эксперимент' природы, т.е. каждое живое существо, каждый живой организм представляет собой выражение космических законов, сложный символ или иероглиф. Начав изменять своё существование, свою жизнь и форму, пчёлы и муравьи, взятые как индивиды, нарушили свою связь с законами природы, перестали выражать эти законы индивидуально и стали выражать их только коллективно. И тогда природа подняла свой магический жезл - и превратила их в мелких насекомых, не способных причинить природе какой бы то ни было вред.
Через некоторое время их мыслительные способности, совершенно бесполезные в хорошо организованном муравейнике или улье, атрофировались; автоматические привычки стали передаваться из поколения в поколение; и муравьи превратились в 'насекомых', какими мы их сейчас знаем, а пчёлы даже стали приносить человеку пользу *.