Ван Ластбадер Эрик. Возвращение в темноте

   Внезапно он остановился и стал складывать газетный лист таким образом, чтобы лучше рассмотреть небольшое квадратное объявление в самом центре листа. Где-то совсем недалеко затарахтел лодочный мотор, и до Кроукера долетел сладковатый запах дизельного выхлопа. Легкие облачка у горизонта на востоке окрасились в оранжево-красный цвет. Вскоре целый караван рыбачьих лодок и прогулочных яхт снимется с якоря и отправится в Атлантику. Кроукер вдыхал запах океана, слушал крики чаек и птиц-фрегатов, но все это казалось ему частью какого-то другого мира.
   В объявлении сообщалось, что в клубе «Рок-фонарь» на Вашингтон-авеню каждый вечер играет группа «Манман». Он живо представил себе Рейчел в этом клубе, в кожаной куртке с надписью «Манман» на спине, разговаривающей с одним из музыкантов группы. Возможно, с высоким стройным гитаристом по имени Гидеон, который украдкой передавал ей пакетик с кокаином. Нарисованная воображением картина показалась Кроукеру весьма логичной. Более того, правдивой. Пока он спал в комнате Рейчел, его подсознание не теряло времени, и теперь он знал, что представляла из себя его племянница. Он чувствовал причины ее озлобления, вызванного не только полным отказом отца от собственной дочери, но и желанием высвободиться из-под опеки матери. Кроукеру казалось совершенно очевидным, что этот Гидеон играл в ее жизни не последнюю роль. Что же, сегодня вечером ему предстояло самому убедиться в этом.
   Проезжавшая мимо патрульная машина притормозила рядом с Кроукером, но, очевидно, он не вызвал никаких подозрений, так как машина поехала дальше. Такое поведение полицейского не показалось Кроукеру странным — ведь, кроме него, на улице не было ни одной живой души. Пройдя еще квартал, он свернул на больничную автостоянку. К его великому облегчению, машина оказалась в целости и сохранности. Он уже хотел было войти в больницу, когда за его спиной хлопнула автомобильная дверца.
   — Мистер Кроукер?
   Он обернулся. К нему шел высокий, невероятно худой мужчина. Было в его внешности что-то такое, что заставило Кроукера остановиться.
   Мужчина был одет в стильный тропический костюм цвета кофе с молоком. Волосы были гладко зачесаны назад, открывая широкий блестящий лоб. Его лицо, казалось, состояло из одних челюстей. В целом он производил впечатление человека, знающего, чего он хочет, и умеющего добиваться желаемого. Эти два качества не часто встретишь вместе. Кроукер всегда безошибочно распознавал таких людей.
   Мужчина подошел совсем близко. В руке он держал плоский чемоданчик.
   — Итак, вы — Лью Кроукер. — От него слегка пахло лимоном и сандаловым деревом.
   — А вы кто?
   Мужчина улыбнулся, обнажив пожелтевшие от табака зубы.
   — Марсель Рохас Диего Майер. — Он протянул Кроукеру свою визитную карточку.
   Льюис пробежал ее глазами — адвокат! Что же, внешность была вполне для этого подходящей.
   — И что же вы хотите от меня в шесть утра?
   Взглянув на свои часы, Майер произнес:
   — Семь минут седьмого, если быть точным, сэр.
   Кроукер нахмурился:
   — Так вы меня ждали?
   — С трех часов ночи, — спокойно ответил Майер, словно провести ночь на больничной автостоянке было для него обычным делом.
   — Однако вы выглядите свежим, словно маргаритка.
   — Благодарю, — слегка поклонился Майер. — Мистер Кроукер, я бы хотел отнять у вас несколько минут времени.
   — Только не сейчас, — сказал Кроукер. — Мне необходимо подняться наверх.
   — Да, понимаю вас. — Майер сочувственно зацокал языком, словно любящий старенький дядюшка. Ему оставалось еще воскликнуть «О Боже!» для полного сходства, но он этого не сделал.
   — Может, когда-нибудь в следующий раз, — проговорил Кроукер. — Позвоните мне, мой номер телефона есть в справочнике.
   Майер помрачнел.
   — Боюсь, что другого раза не будет, сэр. Или теперь, или никогда.
   — Значит, никогда.
   Кроукер уже собирался повернуться, когда заметил в руке у Майера небольшой пистолет двадцать пятого калибра, нацеленный ему прямо в живот.
   — Нет, — без всяких эмоций произнес Майер. — Теперь.
   Кроукер перевел взгляд с почти игрушечного пистолета на лицо Майера.
   — Вы что же, собираетесь и вправду пристрелить меня прямо здесь, на ступеньках больницы?
   — Такое уже бывало, — пожал плечами Майер, и по его лицу пробежала тень улыбки. — Правда, не со мной.
   Его лицо снова стало непроницаемым.
   — Между прочим, у меня есть официальное разрешение на оружие.
   — Не сомневаюсь, но вряд ли вы станете так рисковать ради своего клиента.
   На лице Майера появилась вежливая маска.
   — Вы могли бы так говорить, если бы знали меня. Но мы с вами совершенно незнакомы, не так ли?
   Глядя Майеру прямо в глаза, Кроукер сказал:
   — Я знаю все, что мне нужно знать. Вы из тех людей, для которых клиент означает деньги. Чем больше гонорар, тем больше готовность рисковать — такое вот простое уравнение! Если клиент платит стандартную сумму, вы ведете себя с ним сугубо профессионально, отстраненно и вежливо-холодно. А теперь попробуйте убедить меня в том, что я ошибаюсь.
   Майер криво улыбнулся:
   — Что же, могу вам сказать одно — я не из тех, кто утверждает, что деньги — это еще не все в этой жизни.
   Пистолет исчез так же внезапно, как и появился.
   — Прошу прощения, что потревожил вас. По натуре я не любитель насилия. Но мне действительно крайне необходимо поговорить с вами, мистер Кроукер, поскольку дело не терпит отлагательства. Это касается не только моего клиента, но и вашей племянницы.
   У Кроукера упало сердце.
   — О чем вы говорите?
   — Не надо со мной играть, сэр, ни к чему хорошему это не приведет. — Он мотнул головой в сторону больничного входа. — Я был у вашей племянницы.
   — Что?! — Кроукер угрожающе двинулся на него.
   — Спокойно, сеньор, — по-испански сказал Майер. — Я не желаю зла вашей племяннице, как раз наоборот!
   — Но медсестры не должны были...
   — Я показал им свою визитную карточку, — улыбнулся Майер. — Вы и представить себе не можете, какой свободой пользуется адвокат. Я сказал им, что представляю интересы потенциального донора, что, собственно говоря, в какой-то степени верно.
   Внутри у Кроукера похолодело, потом его бросило в жар.
   — Интересы донора?
   Майер склонился к уху Кроукера и прошептал:
   — Донора почки. Ведь именно в этом сейчас так нуждается ваша племянница?
   Небо было прозрачно-голубым, высоко над головой плыли легкие, словно сделанные из ваты, облачка, подсвеченные утренним солнцем. Утренний воздух был прохладным, но Кроукеру вдруг стало нестерпимо жарко. Тем временем на больничной территории началось движение: к дверям приемного покоя подъезжали машины «скорой помощи», ночная смена врачей и медсестер покидала больницу, им на смену спешила утренняя. Майер ждал ответа, невозмутимый, как Будда.
   — Куда мы могли бы пойти, чтобы поговорить в спокойной обстановке? — хрипло спросил Кроукер.
   Глаза Майера сверкнули:
   — Прошу в мою машину. — С этими словами он показал на бирюзовый «мустанг» 1967 года выпуска.
   Распахнув длинную дверцу — это была привлекательная особенность модели, — Майер улыбнулся:
   — Похоже, у нас есть кое-что общее, сэр.
   Значит, ему было известно, что у Кроукера классическая модель «Т-берда». «Интересно, что еще он обо мне знает?» — подумал Кроукер, разглядывая машину. Она была безупречна. Хозяин, несомненно, любил и холил ее.
   — Ну как она вам? — Майер погладил хромированную поверхность приборной доски. — Красавица, не так ли?
   — Да, она прекрасна.
   Майер как-то странно, по-девчоночьи захихикал.
   — Хотите порулить? — Он с любопытством посмотрел на Кроукера и продолжил: — Сам вижу, что хотите.
   С этими словами он вручил Кроукеру ключи от зажигания и пересел на пассажирское сиденье.
   Немного поколебавшись, Кроукер уселся за руль и завел двигатель.
   — Поезжайте к шоссе Дикси, и по нему направо, — скомандовал Майер, когда Кроукер выводил машину со стоянки.
   «Интересно, это с самого начала входило в его планы?» — подумал Кроукер.
   Остановившись у перекрестка, Кроукер посмотрел на Майера. Он представил его в зале суда, с негодованием обращающимся с речью к присяжным. Похоже, он выигрывал куда больше дел, чем проигрывал.
   Майер продолжал отдавать указания, и в конце концов они оказались на пустынной улочке под названием Розмари-авеню, где Кроукер никогда прежде не бывал. В самом конце улочки виднелись черные кованые ворота кладбища.
   — Пожалуйста, припаркуйте машину в конце улицы, — невозмутимо сказал Майер.
   Там висел знак, запрещающий стоянку, однако адвоката это, казалось, ничуть не смущало. Когда они вышли из машины, в руках у Майера вместо тощего чемоданчика оказалась странного вида коробка с выпуклой крышкой. Заметив удивленный взгляд Кроукера, Майер слегка смущенно улыбнулся.
   — Это мой завтрак. Увы, моя работа требует от меня постоянной готовности ко всяким неожиданностям и происшествиям. Никогда не знаешь, где окажешься через несколько часов...
   Они подошли к воротам кладбища, и Майер, вытащив из кармана ключи, открыл их.
   Ярко светило солнце, щебетали, перелетая с дерева на дерево, птицы. Кроукер и Майер брели, казалось, совершенно бесцельно, по заросшим мхом дорожкам мимо гранитных надгробий, изрядно потрепанных ветрами и проливными тропическими дождями. Возле одной из могилы, на которой лежали давно засохшие цветы и стояли оплывшие поминальные свечи, Майер остановился.
   — А вы не голодны? — спросил он, ставя на камень коробку с завтраком.
   На надгробии оказался еще один букет, совсем свежий, словно только что принесенный из цветочного магазина. Однако Кроукер, оглянувшись вокруг, не обнаружил поблизости никого, кто мог бы это сделать. Судя по всему, они были на кладбище одни.
   — Здесь хватит на двоих. — Майер вынул из коробки два огромных кубинских сандвича с жареной свининой и луком, завернутых в промасленную бумагу. У него оказался и термос с горячим крепким кофе и несколько кубинских сладких булочек.
   — Спасибо, я пока не голоден, — сказал Кроукер.
   — Жаль, я думал, вы составите мне компанию, — произнес Майер, разворачивая сандвич.
   По собственному опыту Кроукер знал, что многое можно сказать о человеке, судя по тому, как он ест и как он занимается любовью. И то, и другое проистекало из примитивных животных инстинктов, присущих всем живым существам. Но то, как именно эти инстинкты проявлялись в каждом человеке, говорило о личности, ее особенностях, о том, какие ценности ставились ею превыше всего. Еда и секс — вот где кончались всякие условности и обнажался истинный характер человека.
   Майер ел чрезвычайно аккуратно. Он манипулировал огромным сандвичем с осторожностью, достойной хирурга во время операции на открытом сердце. Ловко и изящно Майер откусывал от него вкусные ровные кусочки, постепенно уменьшая чудовищную массу, пока она чудесным образом не исчезла полностью у него во рту. С удовольствием проглотив последний кусочек, Майер открыл термос и налил кофе в пластиковый колпачок. Вокруг сразу распространился густой аромат. Сладкие булочки остались нетронутыми.
   После трапезы ему даже не пришлось вытирать рот салфеткой — настолько аккуратно он обращался с едой. Потирая руки, Майер приступил к делу.
   — Мистер Кроукер, мое предложение очень простое. Мой клиент располагает возможностью достать здоровую донорскую почку, совместимую с группой крови и типом лимфоантигенов вашей племянницы. Конечно же, мы предоставим всю соответствующую документацию вашему врачу... Кажется, ее зовут Дженнифер Марш.
   От мысли, что у Рейчел появился шанс выжить, у Кроукера голова пошла кругом, словно он перебрал мескаля, который так любил Бенни. Однако нужно было убедиться, что это не мошенничество.
   — Если в вас есть хоть капля человеческого сочувствия, мистер Майер, вы должны сказать мне правду. Неужели у вашего клиента действительно есть возможность достать совместимую донорскую почку? Я хочу сказать, что, если вы пытаетесь обмануть меня... нельзя шутить с жизнью девочки.
   — Уверяю вас, мистер Кроукер, такая почка действительно может быть предоставлена моим клиентом в ваше распоряжение!
   Майер вынул из внутреннего кармана пиджака пачку свернутых бумаг и протянул ее Кроукеру.
   — Эта почка зарегистрирована?
   Майер улыбнулся:
   — Вы имеете в виду Объединенную сеть трансплантатов? Ну конечно же, зарегистрирована!
   Кроукер уже видел подобные бумаги — Дженни Марш показывала ему образцы документов на донорские органы. Сейчас в руках у Кроукера были настоящие сертификаты донорской почки. Дженни Марш говорила ему, что совпадение всех шести показателей совместимости было бы идеальным, потому что в таком случае риск отторжения органа сводился к минимуму.
   Сердце Кроукера забилось сильнее, когда он увидел, что совпадают пять из шести показателей совместимости. Господи, неужели это был не розыгрыш? Майер предлагал ему единственную вещь на свете, которая могла бы спасти жизнь Рейчел. Это было похоже на дар свыше.
   Наклонившись к Кроукеру, Майер прошептал:
   — Ваша племянница может получить эту почку.
   — Мне бы хотелось оставить эти документы у себя, — сказал Кроукер, листая бумаги.
   Майер широко улыбнулся:
   — Ну конечно! Покажите их доктору Марш, чтобы она могла все проверить. Мой клиент хочет, чтобы вы полностью убедились в серьезности его предложения.
   Он сделал небольшую паузу и продолжил:
   — Однако не тяните слишком долго. Думаю, доктор Марш сказала вам о том, что через определенное время вашей племяннице уже не поможет ничто, даже здоровая донорская почка.
   Голос Майера доносился до Кроукера словно сквозь вату. У него колотилось сердце и путались мысли. Значит, эта донорская почка была реальной, она действительно существовала! Для Рейчел это был единственный шанс выжить, и он не мог упустить его. Но что потребует этот клиент Майера взамен?
   — Откуда вашему клиенту известно, в каком положении находится моя племянница?
   — Полагаю, от доктора Марш. Не напрямую, конечно, а косвенно. Она многим звонила, пытаясь найти почку для вашей племянницы. Врачей-нефропатологов не так уж много, поэтому слух о возникшей у доктора Марш проблеме распространился довольно быстро. У нее много друзей среди врачей.
   — И ваш клиент?...
   — По причинам, которые вскоре станут вам понятными, мой клиент хотел бы остаться неизвестным, — улыбнулся Майер.
   — Сожалею, — сказал Кроукер, — но я не привык иметь дело с людьми без имени.
   — Ах, оставьте, — махнул рукой Майер. — В Нью-Йорке вы неоднократно пользовались услугами анонимных источников информации.
   — То были преступники.
   — Наверняка не все. — Майер был невозмутим. — В любом случае, похоже, выбора у вас нет. — Он выдержал театральную паузу, и Кроукер вновь подумал о том, как неотразим должен быть этот адвокат в зале суда. — Конечно, если вы не хотите, чтобы Рейчел умерла.
   Адвокат впервые назвал его племянницу по имени, и это подействовало на Кроукера словно холодный душ.
   — А без этой почки она наверняка умрет, — продолжал Майер. — Не сомневаюсь, что и доктор Марш, и другие врачи подтвердят это.
   Кроукер долго молчал, не в силах вымолвить ни слова. До его слуха доносился шум автомобилей за оградой кладбища, где-то вдалеке грохотал рэп. Здесь же, на кладбище, было как-то противоестественно спокойно. И жарко.
   — Ну хорошо, — промолвил, наконец, Кроукер. — Значит, ваш клиент имеет возможность предоставить моей племяннице здоровую совместимую донорскую почку. Сколько он хочет за нее? Я не миллионер, хотя у сестры есть возможность заплатить приличную сумму.
   — Речь идет не о деньгах, — вкрадчиво сказал Майер. — Совсем наоборот, мой клиент хотел бы, чтоб вы оставили у себя ключи от этого «мустанга».
   — Не понимаю...
   — Как материальное свидетельство его искренности и добрых намерений. — Майер аккуратно убрал промасленную бумагу из-под сандвича обратно в коробку. — Уверяю вас, она не заминирована и не угнана. — Он налил себе еще кофе. — Все документы на машину оформлены на ваше имя, вы найдете их в бардачке. Фактически эта машина уже ваша.
   Взглянув на Кроукера, он улыбнулся сладчайшей из своих улыбок, какой он обычно улыбался присяжным, чтобы склонить их на свою сторону.
   — Не отказывайтесь от машины, сэр. Я хорошо знаю моего клиента. Он обидится, если вы не примете его подарок.
   В этих словах Майера Кроукер услышал все, что хотел знать об этом таинственном клиенте: он богат, имеет власть и влияние. К тому же он щедр и, возможно, не слишком щепетилен.
   — Итак, что хочет получить ваш клиент за почку?
   Одобрительно кивнув, Майер сказал:
   — Прежде чем мы приступим к этому вопросу, я хотел бы, чтобы вы сразу поняли, что мой клиент от всего сердца хотел бы просто подарить вам шанс спасти жизнь своей племяннице, не требуя взамен ничего. К сожалению, обстоятельства не позволяют ему сделать такой щедрый дар.
   Адвокат постучал пальцем по надгробной плите.
   — Видите это?
   Кроукер поглядел на надпись, выбитую на камне: «Тереза Маркеза Барбасена. 1970 — 1996. Да почиет милость Божия на ней».
   — Видите, Терезе было всего двадцать шесть, когда она умерла. — Майер медленно закрыл свою коробку. — Вернее, когда ее убили.
   — И какое отношение имеет эта девушка к вашему клиенту?
   Майер молчал.
   Кроукер тяжело вздохнул.
   — Значит, в обмен на почку ваш клиент хочет, чтобы я нашел ее убийцу?
   — О нет, сэр. Моему клиенту хорошо известно имя убийцы. Это ее муж, некий Хуан Гарсия Барбасена. Он бил ее, пока она не потеряла сознание, а потом набросил ей на шею электрический провод и затягивал его до тех пор, пока язык не вывалился у нее изо рта, а из глаз не полилась кровь.
   Несомненно, Майер был мастером своего дела. Он вовремя сделал многозначительную паузу, чтобы Кроукер успел мысленно представить себе все страшные подробности этого убийства.
   — И знаете, за что он ее убил? — продолжал Майер, печально качая головой. — Причина невероятно банальна. У него была любовница, и Терезе стало об этом известно. Вместо того чтобы обратиться за помощью к кому-нибудь вроде моего клиента, чтобы тот уладил дело ко всеобщему удовольствию, она закатила мужу скандал, угрожая разводом. И он, не долго думая, убил ее.
   — Похоже, дело закрыли, едва успев открыть, — сказал Кроукер. — Если то, что вы говорите, правда...
   — Это правда.
   — Если у вас достаточно доказательств, вам или вашему клиенту следовало бы обратиться в полицию.
   Майер вздохнул:
   — Так оно и было бы, мистер Кроукер, если бы мы жили в лучшем из миров, и Хуан Гарсия Барбасена уже давно сидел бы в тюрьме...
   Снова эффектная пауза.
   — Но мы живем не в лучшем из миров. И в нашем мире, несмотря на страшную вину, Хуана Гарсию не только не посадят, но даже не посмеют привлечь к суду.
   Майер погладил гранитное надгробие Терезы Маркезы Барбасены, словно успокаивая ее потревоженный дух.
   — Этот человек хорошо защищен, даже от моего клиента. Вокруг него стена, преодолеть которую никто не в силах. — Он многозначительно поднял вверх указательный палец. — Почти никто!
   Смутные подозрения Кроукера начали обретать конкретные очертания.
   — Вы, сэр, тот человек, который сумеет добраться до него, — почти торжественно заключил свою речь Майер. — Мой клиент абсолютно уверен в этом. Итак, его условия сделки заключаются в следующем: в обмен на почку вы убиваете Хуана Гарсию Барбасену.

2

   — Я не стану никого убивать, — резко сказал Кроукер. — Ни по вашей просьбе, ни по чьей бы то ни было.
   Значит, предложение Майера было не подарком Бога, а искушением сатаны.
   — Понимаю. — Они вышли из ворот кладбища, и Майер тщательно запер их. Отсюда были видны яркие цветы на могиле Терезы Маркезы Барбасены.
   — Вот бы удивилась семья Аджукара Мартинеса, услышав это! — Майер ласково погладил передний бампер бирюзового «мустанга», словно это было бедро обнаженной женщины.
   Кроукер вздрогнул, услышав это имя, и болезненное воспоминание унесло его лет на десять назад.
   — Этот Мартинес был просто чудовищем! К тому времени, когда я вышел на него, он уже успел убить пятерых проституток. Он резал ножом их щеки, полосовал лбы, отрезал груди и только потом убивал их.
   — И вы застрелили его, — хладнокровно сказал Майер.
   — Да, застрелил. — Теперь Кроукер уже не удивлялся тому, как много знал о нем Майер, хотя эти сведения были засекречены и достать их было не так-то легко. Кроукеру стало ясно, что знакомство с Майером было лишь частью большой игры, затеянной людьми, которые не любили шутить. — Он напал на меня с ножом.
   — Вы отстрелили ему голову напрочь!
   — Сначала я прострелил ему колено, — сказал Кроукер.
   — Но этого оказалось недостаточно, чтобы остановить его.
   Майер швырнул коробку из-под завтрака на заднее сиденье.
   — А потом был Данстон Макгриф.
   — Еще один псих, — вспомнил Кроукер. — Убил свою сводную сестру, вырвал у нее сердце и сожрал его, а потом изнасиловал ее труп. После этого он отправился убивать всех подряд. Четыре трупа, шесть тяжелораненых. Стрелял из пистолета тридцать восьмого калибра.
   Майер облокотился о бампер «мустанга», сверкавшего на солнце безупречной полировкой.
   — Одна пуля попала ему в висок, другая прошила шею. Отличные выстрелы меткого стрелка! Чисто сработано!
   — Я был вынужден это сделать. Он чуть было не убил моего напарника.
   Скрестив на груди руки, Майер закрыл глаза и подставил лицо солнцу.
   — А потом был Родриго Импремата?
   Кроукер взглянул на адвоката, который с поразительной точностью восстанавливал его прошлое, события, о которых сам Кроукер старался не вспоминать.
   — Да у вас целый список, как я погляжу!
   — Список убитых вами людей, — невозмутимо отозвался Майер. — Если не ошибаюсь, Дон Родриго долгие годы управлял одним из кокаиновых картелей. К тому же, кажется, именно по его заказу был убит ваш отец. Я не ошибаюсь?
   — Нет, — сухо ответил Кроукер, ожидая, что теперь Майер станет рассказывать о его внештатном сотрудничестве с федералами.
   Майер снова одобрительно кивнул.
   — В наше время всеобщего стремления увильнуть от прямого ответа и взвалить вину на другого, ваша прямота и искренность вызывают у меня восхищение и глубокое уважение, сэр. Дон Родриго был самовлюбленным маньяком, не так ли? Его вспышки ненависти представляли серьезную угрозу для окружающих. Он был настолько безрассуден и опасен, что даже коллеги желали ему скорейшей смерти. Однако Дон Родриго оказался им не по зубам. Он умело предотвращал всякие попытки бунта, ссоря их между собой. Вот тут-то и появились на сцене вы. Некий хитрец, подозревавший или знавший наверняка, что именно Дон Родриго велел убить вашего отца, передал вам весьма важные сведения, дающие человеку с вашими способностями и силой воли возможность найти слабое место в неприступной обороне Дона Родриго. — Майер склонил голову набок. — Как вам нравится мой рассказ?
   Кроукер уклончиво пожал плечами, но внутри у него все кипело. Он думал, что та ненависть, которую вызывал у него Дон Родриго, давно умерла, ан нет! И теперь через столько лет его захлестнула волна бешенства!
   — Ну это что-то вроде полуофициальной версии. — Майер посмотрел в сторону могилы Терезы. — Однако были и такие — и, должен признаться, что я принадлежу к их числу, кто считал, что вы сами знали имя убийцы вашего отца. Я хочу сказать, что вы приложили немало сил, чтобы найти убийцу.
   Майер снова перевел взгляд на Кроукера, словно ища подтверждение своим словам, и продолжал:
   — Как бы то ни было, именно вы пошли к самому непримиримому врагу Дона Родриго и заключили с ним сделку: он наезжает на Дона Родриго, а вы официально сдаете его полиции. Все чисто, аккуратно, интересы обеих сторон соблюдены.
   Теперь Кроукеру стало ясно, что Майер старался заставить его заново пережить те болезненные эмоции, которые Кроукер старательно хоронил в глубине своей памяти. Сейчас он снова был захвачен страстным желанием мести.
   Майер обошел вокруг машины.
   — Скажите, сколько вам было лет, когда все это случилось?
   — Двадцать, — ответил Кроукер, — если все было именно так, как вы рассказываете.
   — О да, не сомневайтесь, все было именно так. — Майер открыл дверцу «мустанга». — И мы оба знаем это. — Он едва заметно улыбнулся Кроукеру. — Так что не будем терять времени. Вы обладаете всеми необходимыми качествами — профессиональными навыками и изобретательностью.
   — Пожалуй, я попрошу вас дать мне рекомендательное письмо, если соберусь наниматься на работу.
   Майер кисло улыбнулся, но по глазам было видно, что никакая ирония не сможет сбить его с толку.
   — Знаете, что говорят об убийстве? Или ты можешь убить, или нет — и точка! На мой взгляд, вы великолепно доказали, что умеете убивать. Фактически вас даже можно назвать знатоком в этой области.
   — Мои способности тут ни при чем, — сказал Кроукер. — Если я и убивал когда-то, то на это были очень веские причины: во-первых, те негодяи заслуживали этого, во-вторых, у меня не было иного выбора.
   — Что касается Мартинеса и Макгрифа, возможно, вы правы, — сказал Майер. — Но только не в случае с Доном Родриго.