Страница:
— Мне кажется, — сказал Кроукер, листая бумаги, — что для паранойи у него имеются веские основания.
— Весьма точное наблюдение, сэр. — Майер захлопнул свой кейс. — Именно поэтому мы и выбрали вас для исполнения столь важной миссии. — Он поправил запонку. — Его телохранители дежурят по шесть часов каждый. Таким образом, они всегда сохраняют форму и не теряют бдительности.
— А эта женщина, которая пробует еду?
— Она таитянка, — ответил Майер. — Когда в ее услугах нет необходимости, спит, свернувшись клубочком, словно кошка, в ногах хозяина.
— Секс?
— Нет, у нее, очевидно, совершенно иной талант. — Майер посмотрел на играющих на берегу детей и щенят непонятной породы. Казалось, он хотел подойти поближе, но боялся помешать.
Они сидели на скамейке, словно два старика, мутными глазами следящих за молоденькими девушками без лифчиков и вспоминающих о том времени, когда им было по девятнадцать лет...
— Для него на первом месте всегда стоит дело, однако без секса он не может жить. — От Майера пахло текилой. — Во всех поездках его сопровождает гарем из трех девиц. Порой он занимается любовью сразу со всеми тремя.
— Везет же парню, — пробормотал Кроукер.
Майер откинулся назад и, задумчиво глядя в небо, сказал:
— Сегодня его везению придет конец.
Просмотрев материалы, Кроукер сказал:
— Насколько я понимаю, он любит останавливаться в весьма необычных местах.
— Во всяком случае, не в отелях. Ему принадлежит большое здание здесь, в Майами-Бич, и еще одно, почти такое же, в Майами. Внешне они выглядят, как заурядные складские помещения, но начинка изумительна — пышно убранные спальни, конференц-залы, бизнес-салоны, напичканные самой современной электронной техникой и оснащенные спутниковой связью, и прочая роскошь. В этих домах ему гарантирована максимальная безопасность, так как повсюду установлены скрытые камеры слежения.
— Вы дали мне подробные планы этих зданий. Насколько они точны?
— На все сто процентов!
Кроукер молча любовался золотистым Лабрадором, весело скакавшим по пляжу следом за хозяином, мальчиком лет десяти.
— Остается еще одна вещь, — медленно проговорил он.
Майер с готовностью кивнул.
— Вы получите все, что вам необходимо, сэр.
Сунув руку в карман, Кроукер сказал:
— Мне нужно длинноствольное ружье, «Штейр»...
— Одну минуточку. — Майер умоляющим жестом поднял руку. Достав из внутреннего кармана пиджака бумажник, он быстро вынул из него ручку с тоненьким золотым пером и приготовился записывать требования Кроукера на обороте визитной карточки.
Кроукер не замечал его торопливых манипуляций. Его взгляд был прикован к бумажнику из крокодиловой кожи. При ином освещении он вполне мог показаться черным, но сейчас в лучах яркого утреннего солнца Кроукер видел, что он был темно-синего цвета. Именно такой бумажник Рейчел описала в своем дневнике. Он принадлежал мужчине, которого доктор Рональд Стански привел на последнее свидание с Рейчел, чтобы тот посмотрел на их сексуальные сатанинские забавы. Значит, Майер и был тем самым Треем Мерли?
— Продолжайте, сэр, я внимательно слушаю вас.
Кроукер откашлялся и постарался вновь сконцентрироваться на неотвратимо надвигающемся убийстве Барбасены, хотя в голове у него со страшной скоростью мелькали самые невероятные предположения и мысли. Не без усилия он продолжал:
— Итак, мне нужен «Штейр ССГ» с прицелом Сварского и штатив Гарриса. Рукоятка должна быть обмотана лентой. Серийный номер — тщательно стерт.
— Будет сделано. Патроны?
— Хватит одной коробки.
— Еще чего-нибудь?
— Бинокль, цейссовская «Ночная сова».
Кроукеру все же никак не удавалось полностью сконцентрироваться на предстоящем ему трудном деле.
— Куда доставить снаряжение? — спросил Майер. Ветерок раздувал полы его смокинга. — Скажем, в...
— Я сам назову время и место, Майер, — перебил его Кроукер.
Адвокат послушно склонил голову.
— Как пожелаете, сэр.
— В половине девятого вечера, бар отеля «Рейли».
— Чудесное местечко. — Едва заметная улыбка появилась на губах Майера. — Одобряю ваш выбор. — Внезапно выражение его лица резко изменилось. — Я хотел бы предупредить вас, сэр, что вы не должны заблуждаться на мой счет только потому, что были свидетелем моей минутной слабости. Мне все известно о ваших попытках заполучить донорскую почку без моего ведома и без выполнения условий нашей сделки. Запомните, вам не удастся заполучить эту почку, пока я лично не удостоверюсь в том, что обещание выполнено и сердце негодяя перестало биться.
— А как вы сумеете в этом удостовериться?
Майер откинул волосы со лба.
— Не волнуйтесь, сеньор, обязательно сумею. Ведь мне за это очень хорошо платят.
Адвокат встал и направился к своей машине. Под его ногами хрустел песок. Кроукер молча смотрел, как он садится за руль и осторожно выезжает на дорогу. Он думал о бумажнике из крокодиловой кожи, о том, что его владелец, Майер, наблюдал за тем, как Рейчел и Стански занимались любовью в угоду сатане.
Марсель Лохас Диего Майер, адвокат, был одновременно владельцем прокатной фирмы в районе Маргейт, которого звали Трей Мерли.
Когда зеленый «линкольн» скрылся из виду, Кроукер встал и медленно направился под зеленый навес «Ньюс кафе». Там он заказал большой фужер свежевыжатого апельсинового сока пополам с соком сладкого лимона, яичницу из двух яиц с острым томатным соусом и двойную порцию бекона.
Хейтор назвал его исполнителем. Что он хотел этим сказать? Взяв свой фужер, Кроукер уселся за свободный столик. Все тело ныло от бесчисленных ушибов и синяков. С наслаждением потягивая сок, Кроукер стал разглядывать окружавшую его публику. Фотографы и звукооператоры, снимавшие здесь рекламные клипы, поедали пончики с кока-колой. Туристы фотографировались у входа в ресторан. В воздухе пахло овощами, пряностями и парфюмерией. Мимо Кроукера весело просеменил маленький терьерчик, которого вела на поводке молодая женщина в бикини. День разгорался.
4
— Весьма точное наблюдение, сэр. — Майер захлопнул свой кейс. — Именно поэтому мы и выбрали вас для исполнения столь важной миссии. — Он поправил запонку. — Его телохранители дежурят по шесть часов каждый. Таким образом, они всегда сохраняют форму и не теряют бдительности.
— А эта женщина, которая пробует еду?
— Она таитянка, — ответил Майер. — Когда в ее услугах нет необходимости, спит, свернувшись клубочком, словно кошка, в ногах хозяина.
— Секс?
— Нет, у нее, очевидно, совершенно иной талант. — Майер посмотрел на играющих на берегу детей и щенят непонятной породы. Казалось, он хотел подойти поближе, но боялся помешать.
Они сидели на скамейке, словно два старика, мутными глазами следящих за молоденькими девушками без лифчиков и вспоминающих о том времени, когда им было по девятнадцать лет...
— Для него на первом месте всегда стоит дело, однако без секса он не может жить. — От Майера пахло текилой. — Во всех поездках его сопровождает гарем из трех девиц. Порой он занимается любовью сразу со всеми тремя.
— Везет же парню, — пробормотал Кроукер.
Майер откинулся назад и, задумчиво глядя в небо, сказал:
— Сегодня его везению придет конец.
Просмотрев материалы, Кроукер сказал:
— Насколько я понимаю, он любит останавливаться в весьма необычных местах.
— Во всяком случае, не в отелях. Ему принадлежит большое здание здесь, в Майами-Бич, и еще одно, почти такое же, в Майами. Внешне они выглядят, как заурядные складские помещения, но начинка изумительна — пышно убранные спальни, конференц-залы, бизнес-салоны, напичканные самой современной электронной техникой и оснащенные спутниковой связью, и прочая роскошь. В этих домах ему гарантирована максимальная безопасность, так как повсюду установлены скрытые камеры слежения.
— Вы дали мне подробные планы этих зданий. Насколько они точны?
— На все сто процентов!
Кроукер молча любовался золотистым Лабрадором, весело скакавшим по пляжу следом за хозяином, мальчиком лет десяти.
— Остается еще одна вещь, — медленно проговорил он.
Майер с готовностью кивнул.
— Вы получите все, что вам необходимо, сэр.
Сунув руку в карман, Кроукер сказал:
— Мне нужно длинноствольное ружье, «Штейр»...
— Одну минуточку. — Майер умоляющим жестом поднял руку. Достав из внутреннего кармана пиджака бумажник, он быстро вынул из него ручку с тоненьким золотым пером и приготовился записывать требования Кроукера на обороте визитной карточки.
Кроукер не замечал его торопливых манипуляций. Его взгляд был прикован к бумажнику из крокодиловой кожи. При ином освещении он вполне мог показаться черным, но сейчас в лучах яркого утреннего солнца Кроукер видел, что он был темно-синего цвета. Именно такой бумажник Рейчел описала в своем дневнике. Он принадлежал мужчине, которого доктор Рональд Стански привел на последнее свидание с Рейчел, чтобы тот посмотрел на их сексуальные сатанинские забавы. Значит, Майер и был тем самым Треем Мерли?
— Продолжайте, сэр, я внимательно слушаю вас.
Кроукер откашлялся и постарался вновь сконцентрироваться на неотвратимо надвигающемся убийстве Барбасены, хотя в голове у него со страшной скоростью мелькали самые невероятные предположения и мысли. Не без усилия он продолжал:
— Итак, мне нужен «Штейр ССГ» с прицелом Сварского и штатив Гарриса. Рукоятка должна быть обмотана лентой. Серийный номер — тщательно стерт.
— Будет сделано. Патроны?
— Хватит одной коробки.
— Еще чего-нибудь?
— Бинокль, цейссовская «Ночная сова».
Кроукеру все же никак не удавалось полностью сконцентрироваться на предстоящем ему трудном деле.
— Куда доставить снаряжение? — спросил Майер. Ветерок раздувал полы его смокинга. — Скажем, в...
— Я сам назову время и место, Майер, — перебил его Кроукер.
Адвокат послушно склонил голову.
— Как пожелаете, сэр.
— В половине девятого вечера, бар отеля «Рейли».
— Чудесное местечко. — Едва заметная улыбка появилась на губах Майера. — Одобряю ваш выбор. — Внезапно выражение его лица резко изменилось. — Я хотел бы предупредить вас, сэр, что вы не должны заблуждаться на мой счет только потому, что были свидетелем моей минутной слабости. Мне все известно о ваших попытках заполучить донорскую почку без моего ведома и без выполнения условий нашей сделки. Запомните, вам не удастся заполучить эту почку, пока я лично не удостоверюсь в том, что обещание выполнено и сердце негодяя перестало биться.
— А как вы сумеете в этом удостовериться?
Майер откинул волосы со лба.
— Не волнуйтесь, сеньор, обязательно сумею. Ведь мне за это очень хорошо платят.
Адвокат встал и направился к своей машине. Под его ногами хрустел песок. Кроукер молча смотрел, как он садится за руль и осторожно выезжает на дорогу. Он думал о бумажнике из крокодиловой кожи, о том, что его владелец, Майер, наблюдал за тем, как Рейчел и Стански занимались любовью в угоду сатане.
Марсель Лохас Диего Майер, адвокат, был одновременно владельцем прокатной фирмы в районе Маргейт, которого звали Трей Мерли.
Когда зеленый «линкольн» скрылся из виду, Кроукер встал и медленно направился под зеленый навес «Ньюс кафе». Там он заказал большой фужер свежевыжатого апельсинового сока пополам с соком сладкого лимона, яичницу из двух яиц с острым томатным соусом и двойную порцию бекона.
Хейтор назвал его исполнителем. Что он хотел этим сказать? Взяв свой фужер, Кроукер уселся за свободный столик. Все тело ныло от бесчисленных ушибов и синяков. С наслаждением потягивая сок, Кроукер стал разглядывать окружавшую его публику. Фотографы и звукооператоры, снимавшие здесь рекламные клипы, поедали пончики с кока-колой. Туристы фотографировались у входа в ресторан. В воздухе пахло овощами, пряностями и парфюмерией. Мимо Кроукера весело просеменил маленький терьерчик, которого вела на поводке молодая женщина в бикини. День разгорался.
4
Гигантский электрический скат лениво парил в зеленой толще воды, втягивая планктон, как огромный пылесос. Он был черным, с заостренными плавниками и длинным, хлыстообразным хвостом.
Кроукер и Рейф Рубиннет широкими кругами плавали вокруг ската, стараясь держаться на безопасном расстоянии.
По-испански этот скат назывался «манто», и сверху он действительно походил на колышущийся черный плащ. Но когда Кроукер поднырнул под ската, оказалось, что брюхо у него совсем светлое. Кроукеру подумалось, что Бенни и Майер похожи на такого ската — они тоже были словно окутаны плащом, скрывающим их истинную сущность.
Дотронувшись до руки Кроукера, Рейф показал на свои наручные часы, а затем ткнул пальцем вверх. К его руке было привязано коротким нейлоновым шнуром ружье для подводной охоты, стрелявшее гарпуном. Настало время подниматься на поверхность. Кроукер кивнул, заработал ластами и стал подниматься вверх, где сквозь толщу воды темнело днище катамарана, принадлежащего Рейфу.
Глянув вниз, он увидел ската, погружавшегося в свой загадочный подводный мир, где не было места человеку. Он поймал себя на мысли, что было бы неплохо уплыть туда вместе с ним, скинуть с души свинцовую тяжесть страшных обстоятельств и навсегда уйти в иной мир.
Когда Кроукер вынырнул на поверхность, солнечные блики на воде почти ослепили его. Поджидавшие матросы быстро подняли на борт катамарана акваланги, ласты и прочее снаряжение. Кроукер и Рейф друг за другом забрались на катамаран по скользкой от морских водорослей веревочной лестнице. Кроукер с наслаждением ступал босыми ногами по надраенной и согретой солнцем палубе. Как и обещал Рейф, подводная прогулка освежила его. Они сняли с себя маски и мокрые водолазные костюмы и остались в одних плавках. Разглядывая бордовые и сине-зеленые синяки на теле Кроукера, Рейф не удержался от охов и ахов.
— Бог ты мой, тебе нужен хороший отдых!
С этими словами Рейф бросил Кроукеру большое махровое полотенце.
— Вот это и есть хороший отдых, — весело ответил тот, вытираясь.
У Рейфа был отличный катамаран ручной сборки, оснащенный, кроме мотора, еще и парусами. Каюта, размером с небольшой домик, была смонтирована на алюминиевых распорках высоко над водой между двумя большими понтонами. Палуба сверкала белизной, все металлические детали были покрыты золотистой краской. Позади каюты была натянута металлическая сеть, чтобы команда, состоявшая из четырех матросов, могла легко перебираться с одного понтона на другой. Катамаран был оснащен двумя мощными дизельными двигателями, которые обычно используются в гоночных автомобилях. Это было сделано на тот случай, если бы катамарану пришлось оказаться в шторм в открытом море. Двойные винты давали ему еще одно преимущество — большую маневренность. На таком судне можно было без всякого опасения отправляться в долгое плавание.
На палубе в носовой части был накрыт небольшой складной столик. На нем была расстелена по-домашнему уютная скатерть в синюю и белую клеточку, по углам которой имелись специальные кармашки. В них были положены свинцовые грузики, чтобы ветер не мог сорвать скатерть со стола. Ножки стола стояли в специальных углублениях, чтобы при качке он не ездил по палубе. Рейф и Кроукер сидели в полотняных шезлонгах, согреваясь и обсыхая после подводной прогулки, ели крабов, салат и еще теплый чесночный хлеб. На столе было пиво и шампанское в ведерке со льдом, но Кроукер попросил принести ему минеральной воды.
Какое-то время они молча ели. Утолив первый голод, Кроукер спросил:
— Когда вы с Бенни рассорились?
Эта тема была явно слишком болезненной для Рейфа, поэтому Кроукер не особенно удивился, услышав в ответ:
— Давай не будем говорить о Бенни.
— Но мне необходимо это знать, — настаивал на своем Кроукер.
Рейф некоторое время молча жевал, пристально глядя на Кроукера.
— Никогда не забываешь о том, что ты детектив, да? Ну, хорошо, я действительно разорвал с ним отношения.
— Похоже, ему не слишком понравилось, что ты отказался во второй раз баллотироваться на пост мэра.
— Не слишком понравилось? — хмыкнул Рейф. — Черт побери, да он просто взбесился! У него были свои планы на этот счет, поэтому он и предлагал мне тогда полностью финансировать мою избирательную кампанию. — Рейф пожал плечами. — Не знаю, может быть, он хотел превратить Майами в тихую гавань для своих клиентов, а может, у него были гораздо более далеко идущие намерения. У Бенни всегда в запасе множество грандиозных планов. Впрочем, все это не имело тогда для меня ровно никакого значения. Все было очень просто, я твердо решил завязать с политикой, а Бенни никак не хотел с этим смириться.
— Помнится, ты как-то говорил мне, что тебе не нравится его окружение...
— Ну, в общем и целом это действительно так, — вздохнул Рейф, откидываясь на спинку шезлонга. — Правда заключается в том, дружище, что Бенни по своей натуре настоящий эксплуататор. Он ничего не делает просто так и дружит только с теми, кого он может так или иначе использовать. Кстати, именно аморальность делает его столь неотразимым в глазах женщин. И я могу их понять — есть что-то притягательное в том, как он ловко и хитро обходит все законы.
Кроукер отодвинул свою тарелку.
— Рейф, я хочу поговорить с тобой начистоту. Это жизненно важно для меня, особенно сегодня.
— Что-то мне не нравится твой тон, дружище, — заметно напрягся Рубиннет. — Это имеет какое-то отношение к Хуану Гарсии Барбасене?
— Несомненно. — Кроукер всем телом подался вперед. — Сегодня в полночь я положу свою голову на плаху.
— Сегодня в полночь в Майами прибудет Барбасена, — тихо проговорил Рейф.
Они долго молчали, глядя друг на друга. Океанская гладь сверкала на солнце, мимо катамарана пролетела пара поморников, направляющихся к берегу. Кроукеру снова захотелось уплыть вместе со скатом в темно-зеленую глубину, чтобы навсегда забыть шумный, суетный город и все то, что ему предстояло сделать сегодня ночью. Но его не пускала Рейчел. Он не мог допустить, чтобы ее жизнь угасла.
— Ты говорил, что готов помочь мне, Рейф.
Рубиннет мрачно кивнул:
— Ты можешь рассчитывать на меня, дружище. В этой жизни меня уже ничто не страшит.
— Ты даже не боишься помочь мне убить Барбасену?
Рейф покачал головой:
— Барбасена — закоренелый преступник, и на этот счет у меня нет никаких иллюзий. Без него этот мир станет только лучше. Я помогу тебе, хотя его смерть сделает Бенни самым счастливым человеком на свете.
Оба замолчали, и Кроукеру показалось, что он слышит, как в его жилах пульсирует горячая кровь, подгоняемая бешеными ударами сердца. Катамаран слегка покачивался на волнах.
Сглотнув ком в горле, Кроукер очень тихо сказал:
— Тебе известно, что Бенни работает на федеральное правительство США? Под его руководством Барбасена готовит крупномасштабную операцию в Мексике.
— Что ж, меня это нисколько не удивляет, дружище. Он всегда любил вращаться среди негодяев.
— На этот раз дело обстоит несколько хуже, — сказал Кроукер. — Но зачем ему нужна смерть Барбасены, если тот работает на него?
Рейф поднялся:
— Давай-ка прогуляемся.
Они прошлись по палубе. Матросы подняли якорь, и теперь судно медленно дрейфовало вдоль берега. Океанская гладь была усыпана рыбачьими и прогулочными лодками.
— Послушай, дружище, — начал Рейф. — Должно быть, и у тебя был свой учитель.
Кроукер кивнул.
— Ну, конечно, — сказал Рейф. — Каждый умный человек в молодости обязательно находит себе учителя. Ни я, ни Бенни в этом смысле не составляли исключения. — Он сцепил руки вместе. — Проходит какое-то время, и обычные отношения между учеником и учителем становятся гораздо глубже, интимнее. Надеюсь, ты понимаешь меня? Ты начинаешь глубже понимать своего наставника, разделять его страхи, владеть той силой, которой владеет и он. А теперь представь, что у твоего наставника есть дочь — прелестнейшее существо, в чем-то очень сильная и независимая, а в чем-то — трогательно-слабая и беспомощная. Словом, как и все женщины, она — загадка.
Рейф уставился невидящим взглядом на пенный след за кормой катамарана.
— И вот эта молоденькая девушка встречает мужчину, в которого сразу же влюбляется. Он сильный, умный, наделенный многими талантами. Но для нее он не подходит, он ей не пара. Твой наставник понимает это, и ты тоже. Вот только девушку в этом невозможно убедить. Она считает, что любовь способна преодолеть все на свете и изменить к лучшему любого человека. Она любит его и верит в его любовь к ней.
Рейф судорожно повел плечами, словно ему вдруг стало холодно.
— Порой любовь бывает трагичной, дружище. Ты согласен?
— Да, — отозвался Кроукер. — Так бывает, это правда.
Рейф со вздохом скрестил руки на могучей загорелой груди.
— Судьба неумолима. Они в скором времени становятся мужем и женой. Он любит ее, но порой весьма жесток с ней. Однако она не теряет надежды изменить его, сделать лучше. Проходит какое-то время, он начинает игнорировать ее, изменять ей. Она же выносит все мучения, можно сказать, стоически. Впрочем, может быть, она уже не столько надеется на лучшее, сколько просто боится его. И в один прекрасный день происходит непоправимое. Узнав о любовнице, она неожиданно начинает протестовать, вступает в открытый конфликт с мужем. И тот убивает ее.
— Сначала он избивает ее до полусмерти, а потом душит электрическим проводом, — закончил Кроукер. Задолго до того, как Рейф дошел до конца этой печальной истории, Кроукер уже знал, что он рассказывает о Хуане Гарсии Барбасене и его жене.
— Так тебе уже известна судьба Терезы? — спросил Рейф. — Теперь ты узнаешь и остальное. Наставником Бенни был Хавьер Маркеза, отец Терезы.
Рейф имел в виду покойную жену Хуана Гарсии Барбасены, которую он, если верить словам Май-ера, жестоко убил.
Когда они вернулись к столу, тарелки с едой были уже убраны. Вместо них появились вазы с ломтиками арбуза, манго и папайи. В центре стола стоял термос с горячим кофе, а рядом — тарелочка с ломтиками лимона.
— Рейф, я выяснил, что Бенни оплачивает счета за сотовый телефон Майера.
— Уверен, что он платит не только за телефон, — откликнулся Рейф, раскладывая фрукты по тарелочкам.
— Но я знаю, что Майер работает на братьев Бонита, — сказал Кроукер. — Поэтому крайне непонятным кажется то, что Бенни нанял Майера, чтобы вынудить меня свести за него счеты с Барбасеной. Ведь это братья Бонита располагают столь необходимой для спасения Рейчел донорской почкой.
Рейф пощелкал пальцами.
— Да, если только Майер не работает одновременно и на Бенни, и на братьев Бонита, да так, что они даже не подозревают о его двойной игре. — Он ухмыльнулся. — Это очень похоже на Бенни — полная уверенность в собственной непогрешимости. К тому же не забывай, что все они — выходцы из Асунсьона и отлично знают друг друга.
Некоторое время Кроукер молчал, обдумывая слова Рейфа. Потом он сказал:
— Значит, вполне возможно, что именно Бенни поставил под удар жизнь моей племянницы.
— Да, не лучший день в твоей жизни, дружище, — сочувственно проговорил Рейф, протягивая Кроукеру тарелочку с фруктами. — Всегда тяжело, когда рассеиваются иллюзии.
Рейф налил горячий, дымящийся кофе в морские кружки с тяжелым широким донышком.
— Но ведь жизнь еще не кончилась, она продолжается, не так ли, дружище?
Кроукер молча кивнул.
— Одно меня беспокоит. Бенни сейчас руководит подготовкой специальной операции в Мексике, в которой главным действующим лицом является именно Барбасена. Зачем же Бенни понадобилось убивать его именно сейчас? Почему он не захотел дождаться завершения операции?
— Мне кажется, тут может быть несколько причин. — Рейф постучал пальцем по столу. — Появление Барбасены в Майами делает Бенни очень уязвимым. А после его убийства, кто знает, может, он собирается навсегда исчезнуть где-нибудь в южноамериканских джунглях. К тому же поговаривают, что у Барбасены недавно появилось несколько серьезных врагов в самых высоких кругах, а это бросает тень и на Бенни, ставя под угрозу и его безопасность.
Кроукер внимательно слушал Рейфа, машинально поедая сочные ломтики фруктов, прохладных и кисло-сладких. Он думал о Бенни. Каковы же истинные мотивы его действий? Чего он хотел добиться?
— И кого же Бенни поставит на место убитого Барбасены? — спросил он.
Рейф озадаченно пожал плечами:
— Я не знаком с новыми игроками, дружище. Ведь я перестал заниматься политикой. Однако держу пари, у него уже есть кто-то на примете. Никто никогда не увольняет работника, не найдя прежде ему замену.
К столику подошел матрос, держа в руке сотовый телефон Кроукера.
— Вас к телефону, мистер Кроукер, — сказал он.
— Лью? — раздался в трубке голос Дженни Марш.
Кроукер встал и отошел к поручням.
— Привет, — сказал он. — Как твои дела?
Свист ветра заглушал все звуки, поэтому он попросил Дженни обождать и направился в каюту. Едва он закрыл за собой дверь, как услышал в трубке:
— С тобой все в порядке? Ты так неожиданно повесил трубку во время последнего разговора...
— Я не мог поступить иначе. — У него сжалось сердце, когда он услышал тревогу в ее голосе. — Я звонил из такого места, где мне не следовало быть. Но сейчас у меня все в полном порядке.
Кроукер был совершенно один в кают-компании. Устроившись на диванчике, он спросил:
— Как Рейчел?
— Мы уже перебрались в «Джексон Мемориал», — ответила Дженни.
— Так быстро?
— Я вызвала медицинский вертолет, потому что долгий переезд на автомобиле не пошел бы ей на пользу. Что значит сейчас у тебя все в порядке?
Похоже, ничто не могло укрыться от внимания этой женщины.
— Просто я оступился и упал в бассейн, вот и все, — торопливо сказал Кроукер. — Ничего страшного, поверь мне.
— Я не верю тебе, черт побери!
Кроукер понял, что она не забыла своего страшного видения, и решил сменить тему разговора.
— А как там Стански?
— Он ничего не узнает, — ответила Дженни. — Персоналу отделения я строго велела ни о чем ему не говорить. Впрочем, он появится там не раньше шести вечера.
Кроукер не стал говорить ей, что человек с такими связями, как Стански, запросто сможет узнать, куда Дженни увезла Рейчел. Впрочем, сейчас это было не так уж важно.
— А как там Мэтти?
— Я сказала ей, что у нас недостает необходимого для спасения жизни Рейчел оборудования. От этих слов она, разумеется, разволновалась, но мне удалось довольно быстро успокоить ее, сказав, что в больнице «Джексон Мемориал» будет проще провести пересадку почки.
— Постарайся удержать ее в спокойном состоянии как можно дольше. Меньше всего сейчас нужно, чтобы она звонила Стански.
— Она не станет ему звонить. Она доверяет мне.
— Отлично!
— Так значит, ты мне не скажешь, что, черт побери, происходит?
— Обязательно скажу, как только смогу появиться у тебя в больнице. А пока прошу тебя внимательно следить за сепсисом.
— Это уже делается, мог бы и не говорить, я поняла тебя с полуслова.
— Да ты настоящая волшебница! — улыбнулся Кроукер и взглянул на часы. Был уже четвертый час. — Я приеду к вам с Рейчел к пяти, а пока не пускай к ней никого, кроме Мэтти, хорошо?
— Договорились. — Она немного помолчала. — Лью, ты напугал меня до смерти. Я сейчас же вызову к палате Рейчел сотрудников больничной охраны.
— Разумная мера предосторожности, — одобрительно сказал Кроукер. — Постарайся никуда от нее не отлучаться и не надо так уж сильно волноваться.
— Ну конечно, дело-то совсем пустяковое!
Он сделал вид, что не заметил ее сарказма.
— И еще, Дженни. В течение ближайших двух часов я позвоню тебе и скажу: «Давай!». И тогда ты немедленно попросишь Мэтти позвонить Стански и сказать ему, куда ты перевезла Рейчел.
— Ты, случайно, не рехнулся?
— Потом ты все поймешь. Сделай так, как я говорю, хорошо?
— Нет! Тебе придется объяснить, зачем я должна так сделать!
Через иллюминатор Кроукер видел, как Рейф разговаривает с матросом. Остальные возились с парусом.
— Мне необходимо проверить гипотезу, — сказал Кроукер. — Контроль за сепсисом — это одна часть, а другую может подтвердить только сам Стански. Я хочу лично допросить его, но только там и тогда, где и когда мне будет удобно.
— Хорошо, договорились. Кажется, я понимаю тебя. У меня тоже серьезные подозрения на его счет. Сравним наши подозрения, когда ты приедешь.
Похоже, она слегка смягчилась.
— Вот и отлично, Дженни! Я очень рад, что рядом с Рейчел находишься именно ты.
— Я тоже рада. — Она вновь помолчала несколько секунд. — Лью, поклянись мне, что с тобой все в полном порядке.
— Ну, прибавилась еще пара синяков и царапин, а в остальном все в полнейшем ажуре, честное слово. Ну, до скорой встречи.
Повесив трубку, Кроукер огляделся. Все пространство было поделено на несколько маленьких кают. С одной стороны от кают-компании находилась буфетная стойка, за которой виднелся компактный, но тщательно оборудованный всеми необходимыми приспособлениями камбуз, сиявший медью и хромом. Гальюн находился в самом дальнем углу кают-компании. Одна дверь вела в каюту хозяина, при которой был свой гальюн, другая — в маленький коридорчик, упиравшийся в две небольшие каюты, которые днем могли служить в качестве кабинетов, а ночью в качестве гостевых спален. Спальные места для команды находились внутри понтонов.
В кают-компанию вошел матрос, неся в руках поднос с остатками трапезы. Он так долго возился в камбузе с посудой, что Кроукер решил воспользоваться гальюном в комнате Рейфа — слишком тонкими были перегородки.
Запершись в крошечном гальюне, он набрал номер офиса Рональда Стански в Вест-Палм-Бич. Вышколенная медсестра любезно сообщила ему, что доктор Стански принимает сегодня в другой клинике и дала ему другой номер телефона. Кроукер поблагодарил ее и набрал новый номер.
Трубку снял сам Стански. Кроукер представился Хуаном Идальго и, говоря на жуткой смеси ломаного английского и испанского языков, принялся объяснять, что у него сильные боли в животе. Наконец, Стански понял, на что жалуется его косноязычный пациент. Продолжая говорить на невообразимом тарабарском языке, Кроукер объяснил Стански, что находится на работе и может приехать к нему не раньше, чем через час. Стански торжественно заверил своего нового пациента, что непременно дождется его приезда.
Убедившись, что в ближайшие два часа Стански будет как пришитый ожидать приезда Хуана Идальго, Кроукер снова позвонил Дженни и дал ей номер телефона, по которому она должна будет позвонить Стански. Он уже собирался выйти из гальюна, но в этот момент катамаран так сильно качнуло высокой волной, что его отбросило в сторону. Странное дело, но лоскутный круглый коврик под его ногами даже не сдвинулся с места. Удивленный, Кроукер отогнул угол коврика — так и есть! Коврик держался на «липучках». Но было там еще кое-что любопытное. Откинув коврик, Кроукер обнаружил в полу круглый люк, окруженный толстым резиновым уплотнителем. В центре люка было небольшое металлическое кольцо. Отверстие люка было достаточно большим, чтобы в него мог пролезть крупный мужчина. Несколько секунд Кроукер разглядывал люк, потом снова закрыл его сверху лоскутным ковриком и вышел из гальюна.
Кроукер и Рейф Рубиннет широкими кругами плавали вокруг ската, стараясь держаться на безопасном расстоянии.
По-испански этот скат назывался «манто», и сверху он действительно походил на колышущийся черный плащ. Но когда Кроукер поднырнул под ската, оказалось, что брюхо у него совсем светлое. Кроукеру подумалось, что Бенни и Майер похожи на такого ската — они тоже были словно окутаны плащом, скрывающим их истинную сущность.
Дотронувшись до руки Кроукера, Рейф показал на свои наручные часы, а затем ткнул пальцем вверх. К его руке было привязано коротким нейлоновым шнуром ружье для подводной охоты, стрелявшее гарпуном. Настало время подниматься на поверхность. Кроукер кивнул, заработал ластами и стал подниматься вверх, где сквозь толщу воды темнело днище катамарана, принадлежащего Рейфу.
Глянув вниз, он увидел ската, погружавшегося в свой загадочный подводный мир, где не было места человеку. Он поймал себя на мысли, что было бы неплохо уплыть туда вместе с ним, скинуть с души свинцовую тяжесть страшных обстоятельств и навсегда уйти в иной мир.
Когда Кроукер вынырнул на поверхность, солнечные блики на воде почти ослепили его. Поджидавшие матросы быстро подняли на борт катамарана акваланги, ласты и прочее снаряжение. Кроукер и Рейф друг за другом забрались на катамаран по скользкой от морских водорослей веревочной лестнице. Кроукер с наслаждением ступал босыми ногами по надраенной и согретой солнцем палубе. Как и обещал Рейф, подводная прогулка освежила его. Они сняли с себя маски и мокрые водолазные костюмы и остались в одних плавках. Разглядывая бордовые и сине-зеленые синяки на теле Кроукера, Рейф не удержался от охов и ахов.
— Бог ты мой, тебе нужен хороший отдых!
С этими словами Рейф бросил Кроукеру большое махровое полотенце.
— Вот это и есть хороший отдых, — весело ответил тот, вытираясь.
У Рейфа был отличный катамаран ручной сборки, оснащенный, кроме мотора, еще и парусами. Каюта, размером с небольшой домик, была смонтирована на алюминиевых распорках высоко над водой между двумя большими понтонами. Палуба сверкала белизной, все металлические детали были покрыты золотистой краской. Позади каюты была натянута металлическая сеть, чтобы команда, состоявшая из четырех матросов, могла легко перебираться с одного понтона на другой. Катамаран был оснащен двумя мощными дизельными двигателями, которые обычно используются в гоночных автомобилях. Это было сделано на тот случай, если бы катамарану пришлось оказаться в шторм в открытом море. Двойные винты давали ему еще одно преимущество — большую маневренность. На таком судне можно было без всякого опасения отправляться в долгое плавание.
На палубе в носовой части был накрыт небольшой складной столик. На нем была расстелена по-домашнему уютная скатерть в синюю и белую клеточку, по углам которой имелись специальные кармашки. В них были положены свинцовые грузики, чтобы ветер не мог сорвать скатерть со стола. Ножки стола стояли в специальных углублениях, чтобы при качке он не ездил по палубе. Рейф и Кроукер сидели в полотняных шезлонгах, согреваясь и обсыхая после подводной прогулки, ели крабов, салат и еще теплый чесночный хлеб. На столе было пиво и шампанское в ведерке со льдом, но Кроукер попросил принести ему минеральной воды.
Какое-то время они молча ели. Утолив первый голод, Кроукер спросил:
— Когда вы с Бенни рассорились?
Эта тема была явно слишком болезненной для Рейфа, поэтому Кроукер не особенно удивился, услышав в ответ:
— Давай не будем говорить о Бенни.
— Но мне необходимо это знать, — настаивал на своем Кроукер.
Рейф некоторое время молча жевал, пристально глядя на Кроукера.
— Никогда не забываешь о том, что ты детектив, да? Ну, хорошо, я действительно разорвал с ним отношения.
— Похоже, ему не слишком понравилось, что ты отказался во второй раз баллотироваться на пост мэра.
— Не слишком понравилось? — хмыкнул Рейф. — Черт побери, да он просто взбесился! У него были свои планы на этот счет, поэтому он и предлагал мне тогда полностью финансировать мою избирательную кампанию. — Рейф пожал плечами. — Не знаю, может быть, он хотел превратить Майами в тихую гавань для своих клиентов, а может, у него были гораздо более далеко идущие намерения. У Бенни всегда в запасе множество грандиозных планов. Впрочем, все это не имело тогда для меня ровно никакого значения. Все было очень просто, я твердо решил завязать с политикой, а Бенни никак не хотел с этим смириться.
— Помнится, ты как-то говорил мне, что тебе не нравится его окружение...
— Ну, в общем и целом это действительно так, — вздохнул Рейф, откидываясь на спинку шезлонга. — Правда заключается в том, дружище, что Бенни по своей натуре настоящий эксплуататор. Он ничего не делает просто так и дружит только с теми, кого он может так или иначе использовать. Кстати, именно аморальность делает его столь неотразимым в глазах женщин. И я могу их понять — есть что-то притягательное в том, как он ловко и хитро обходит все законы.
Кроукер отодвинул свою тарелку.
— Рейф, я хочу поговорить с тобой начистоту. Это жизненно важно для меня, особенно сегодня.
— Что-то мне не нравится твой тон, дружище, — заметно напрягся Рубиннет. — Это имеет какое-то отношение к Хуану Гарсии Барбасене?
— Несомненно. — Кроукер всем телом подался вперед. — Сегодня в полночь я положу свою голову на плаху.
— Сегодня в полночь в Майами прибудет Барбасена, — тихо проговорил Рейф.
Они долго молчали, глядя друг на друга. Океанская гладь сверкала на солнце, мимо катамарана пролетела пара поморников, направляющихся к берегу. Кроукеру снова захотелось уплыть вместе со скатом в темно-зеленую глубину, чтобы навсегда забыть шумный, суетный город и все то, что ему предстояло сделать сегодня ночью. Но его не пускала Рейчел. Он не мог допустить, чтобы ее жизнь угасла.
— Ты говорил, что готов помочь мне, Рейф.
Рубиннет мрачно кивнул:
— Ты можешь рассчитывать на меня, дружище. В этой жизни меня уже ничто не страшит.
— Ты даже не боишься помочь мне убить Барбасену?
Рейф покачал головой:
— Барбасена — закоренелый преступник, и на этот счет у меня нет никаких иллюзий. Без него этот мир станет только лучше. Я помогу тебе, хотя его смерть сделает Бенни самым счастливым человеком на свете.
Оба замолчали, и Кроукеру показалось, что он слышит, как в его жилах пульсирует горячая кровь, подгоняемая бешеными ударами сердца. Катамаран слегка покачивался на волнах.
Сглотнув ком в горле, Кроукер очень тихо сказал:
— Тебе известно, что Бенни работает на федеральное правительство США? Под его руководством Барбасена готовит крупномасштабную операцию в Мексике.
— Что ж, меня это нисколько не удивляет, дружище. Он всегда любил вращаться среди негодяев.
— На этот раз дело обстоит несколько хуже, — сказал Кроукер. — Но зачем ему нужна смерть Барбасены, если тот работает на него?
Рейф поднялся:
— Давай-ка прогуляемся.
Они прошлись по палубе. Матросы подняли якорь, и теперь судно медленно дрейфовало вдоль берега. Океанская гладь была усыпана рыбачьими и прогулочными лодками.
— Послушай, дружище, — начал Рейф. — Должно быть, и у тебя был свой учитель.
Кроукер кивнул.
— Ну, конечно, — сказал Рейф. — Каждый умный человек в молодости обязательно находит себе учителя. Ни я, ни Бенни в этом смысле не составляли исключения. — Он сцепил руки вместе. — Проходит какое-то время, и обычные отношения между учеником и учителем становятся гораздо глубже, интимнее. Надеюсь, ты понимаешь меня? Ты начинаешь глубже понимать своего наставника, разделять его страхи, владеть той силой, которой владеет и он. А теперь представь, что у твоего наставника есть дочь — прелестнейшее существо, в чем-то очень сильная и независимая, а в чем-то — трогательно-слабая и беспомощная. Словом, как и все женщины, она — загадка.
Рейф уставился невидящим взглядом на пенный след за кормой катамарана.
— И вот эта молоденькая девушка встречает мужчину, в которого сразу же влюбляется. Он сильный, умный, наделенный многими талантами. Но для нее он не подходит, он ей не пара. Твой наставник понимает это, и ты тоже. Вот только девушку в этом невозможно убедить. Она считает, что любовь способна преодолеть все на свете и изменить к лучшему любого человека. Она любит его и верит в его любовь к ней.
Рейф судорожно повел плечами, словно ему вдруг стало холодно.
— Порой любовь бывает трагичной, дружище. Ты согласен?
— Да, — отозвался Кроукер. — Так бывает, это правда.
Рейф со вздохом скрестил руки на могучей загорелой груди.
— Судьба неумолима. Они в скором времени становятся мужем и женой. Он любит ее, но порой весьма жесток с ней. Однако она не теряет надежды изменить его, сделать лучше. Проходит какое-то время, он начинает игнорировать ее, изменять ей. Она же выносит все мучения, можно сказать, стоически. Впрочем, может быть, она уже не столько надеется на лучшее, сколько просто боится его. И в один прекрасный день происходит непоправимое. Узнав о любовнице, она неожиданно начинает протестовать, вступает в открытый конфликт с мужем. И тот убивает ее.
— Сначала он избивает ее до полусмерти, а потом душит электрическим проводом, — закончил Кроукер. Задолго до того, как Рейф дошел до конца этой печальной истории, Кроукер уже знал, что он рассказывает о Хуане Гарсии Барбасене и его жене.
— Так тебе уже известна судьба Терезы? — спросил Рейф. — Теперь ты узнаешь и остальное. Наставником Бенни был Хавьер Маркеза, отец Терезы.
Рейф имел в виду покойную жену Хуана Гарсии Барбасены, которую он, если верить словам Май-ера, жестоко убил.
Когда они вернулись к столу, тарелки с едой были уже убраны. Вместо них появились вазы с ломтиками арбуза, манго и папайи. В центре стола стоял термос с горячим кофе, а рядом — тарелочка с ломтиками лимона.
— Рейф, я выяснил, что Бенни оплачивает счета за сотовый телефон Майера.
— Уверен, что он платит не только за телефон, — откликнулся Рейф, раскладывая фрукты по тарелочкам.
— Но я знаю, что Майер работает на братьев Бонита, — сказал Кроукер. — Поэтому крайне непонятным кажется то, что Бенни нанял Майера, чтобы вынудить меня свести за него счеты с Барбасеной. Ведь это братья Бонита располагают столь необходимой для спасения Рейчел донорской почкой.
Рейф пощелкал пальцами.
— Да, если только Майер не работает одновременно и на Бенни, и на братьев Бонита, да так, что они даже не подозревают о его двойной игре. — Он ухмыльнулся. — Это очень похоже на Бенни — полная уверенность в собственной непогрешимости. К тому же не забывай, что все они — выходцы из Асунсьона и отлично знают друг друга.
Некоторое время Кроукер молчал, обдумывая слова Рейфа. Потом он сказал:
— Значит, вполне возможно, что именно Бенни поставил под удар жизнь моей племянницы.
— Да, не лучший день в твоей жизни, дружище, — сочувственно проговорил Рейф, протягивая Кроукеру тарелочку с фруктами. — Всегда тяжело, когда рассеиваются иллюзии.
Рейф налил горячий, дымящийся кофе в морские кружки с тяжелым широким донышком.
— Но ведь жизнь еще не кончилась, она продолжается, не так ли, дружище?
Кроукер молча кивнул.
— Одно меня беспокоит. Бенни сейчас руководит подготовкой специальной операции в Мексике, в которой главным действующим лицом является именно Барбасена. Зачем же Бенни понадобилось убивать его именно сейчас? Почему он не захотел дождаться завершения операции?
— Мне кажется, тут может быть несколько причин. — Рейф постучал пальцем по столу. — Появление Барбасены в Майами делает Бенни очень уязвимым. А после его убийства, кто знает, может, он собирается навсегда исчезнуть где-нибудь в южноамериканских джунглях. К тому же поговаривают, что у Барбасены недавно появилось несколько серьезных врагов в самых высоких кругах, а это бросает тень и на Бенни, ставя под угрозу и его безопасность.
Кроукер внимательно слушал Рейфа, машинально поедая сочные ломтики фруктов, прохладных и кисло-сладких. Он думал о Бенни. Каковы же истинные мотивы его действий? Чего он хотел добиться?
— И кого же Бенни поставит на место убитого Барбасены? — спросил он.
Рейф озадаченно пожал плечами:
— Я не знаком с новыми игроками, дружище. Ведь я перестал заниматься политикой. Однако держу пари, у него уже есть кто-то на примете. Никто никогда не увольняет работника, не найдя прежде ему замену.
К столику подошел матрос, держа в руке сотовый телефон Кроукера.
— Вас к телефону, мистер Кроукер, — сказал он.
— Лью? — раздался в трубке голос Дженни Марш.
Кроукер встал и отошел к поручням.
— Привет, — сказал он. — Как твои дела?
Свист ветра заглушал все звуки, поэтому он попросил Дженни обождать и направился в каюту. Едва он закрыл за собой дверь, как услышал в трубке:
— С тобой все в порядке? Ты так неожиданно повесил трубку во время последнего разговора...
— Я не мог поступить иначе. — У него сжалось сердце, когда он услышал тревогу в ее голосе. — Я звонил из такого места, где мне не следовало быть. Но сейчас у меня все в полном порядке.
Кроукер был совершенно один в кают-компании. Устроившись на диванчике, он спросил:
— Как Рейчел?
— Мы уже перебрались в «Джексон Мемориал», — ответила Дженни.
— Так быстро?
— Я вызвала медицинский вертолет, потому что долгий переезд на автомобиле не пошел бы ей на пользу. Что значит сейчас у тебя все в порядке?
Похоже, ничто не могло укрыться от внимания этой женщины.
— Просто я оступился и упал в бассейн, вот и все, — торопливо сказал Кроукер. — Ничего страшного, поверь мне.
— Я не верю тебе, черт побери!
Кроукер понял, что она не забыла своего страшного видения, и решил сменить тему разговора.
— А как там Стански?
— Он ничего не узнает, — ответила Дженни. — Персоналу отделения я строго велела ни о чем ему не говорить. Впрочем, он появится там не раньше шести вечера.
Кроукер не стал говорить ей, что человек с такими связями, как Стански, запросто сможет узнать, куда Дженни увезла Рейчел. Впрочем, сейчас это было не так уж важно.
— А как там Мэтти?
— Я сказала ей, что у нас недостает необходимого для спасения жизни Рейчел оборудования. От этих слов она, разумеется, разволновалась, но мне удалось довольно быстро успокоить ее, сказав, что в больнице «Джексон Мемориал» будет проще провести пересадку почки.
— Постарайся удержать ее в спокойном состоянии как можно дольше. Меньше всего сейчас нужно, чтобы она звонила Стански.
— Она не станет ему звонить. Она доверяет мне.
— Отлично!
— Так значит, ты мне не скажешь, что, черт побери, происходит?
— Обязательно скажу, как только смогу появиться у тебя в больнице. А пока прошу тебя внимательно следить за сепсисом.
— Это уже делается, мог бы и не говорить, я поняла тебя с полуслова.
— Да ты настоящая волшебница! — улыбнулся Кроукер и взглянул на часы. Был уже четвертый час. — Я приеду к вам с Рейчел к пяти, а пока не пускай к ней никого, кроме Мэтти, хорошо?
— Договорились. — Она немного помолчала. — Лью, ты напугал меня до смерти. Я сейчас же вызову к палате Рейчел сотрудников больничной охраны.
— Разумная мера предосторожности, — одобрительно сказал Кроукер. — Постарайся никуда от нее не отлучаться и не надо так уж сильно волноваться.
— Ну конечно, дело-то совсем пустяковое!
Он сделал вид, что не заметил ее сарказма.
— И еще, Дженни. В течение ближайших двух часов я позвоню тебе и скажу: «Давай!». И тогда ты немедленно попросишь Мэтти позвонить Стански и сказать ему, куда ты перевезла Рейчел.
— Ты, случайно, не рехнулся?
— Потом ты все поймешь. Сделай так, как я говорю, хорошо?
— Нет! Тебе придется объяснить, зачем я должна так сделать!
Через иллюминатор Кроукер видел, как Рейф разговаривает с матросом. Остальные возились с парусом.
— Мне необходимо проверить гипотезу, — сказал Кроукер. — Контроль за сепсисом — это одна часть, а другую может подтвердить только сам Стански. Я хочу лично допросить его, но только там и тогда, где и когда мне будет удобно.
— Хорошо, договорились. Кажется, я понимаю тебя. У меня тоже серьезные подозрения на его счет. Сравним наши подозрения, когда ты приедешь.
Похоже, она слегка смягчилась.
— Вот и отлично, Дженни! Я очень рад, что рядом с Рейчел находишься именно ты.
— Я тоже рада. — Она вновь помолчала несколько секунд. — Лью, поклянись мне, что с тобой все в полном порядке.
— Ну, прибавилась еще пара синяков и царапин, а в остальном все в полнейшем ажуре, честное слово. Ну, до скорой встречи.
Повесив трубку, Кроукер огляделся. Все пространство было поделено на несколько маленьких кают. С одной стороны от кают-компании находилась буфетная стойка, за которой виднелся компактный, но тщательно оборудованный всеми необходимыми приспособлениями камбуз, сиявший медью и хромом. Гальюн находился в самом дальнем углу кают-компании. Одна дверь вела в каюту хозяина, при которой был свой гальюн, другая — в маленький коридорчик, упиравшийся в две небольшие каюты, которые днем могли служить в качестве кабинетов, а ночью в качестве гостевых спален. Спальные места для команды находились внутри понтонов.
В кают-компанию вошел матрос, неся в руках поднос с остатками трапезы. Он так долго возился в камбузе с посудой, что Кроукер решил воспользоваться гальюном в комнате Рейфа — слишком тонкими были перегородки.
Запершись в крошечном гальюне, он набрал номер офиса Рональда Стански в Вест-Палм-Бич. Вышколенная медсестра любезно сообщила ему, что доктор Стански принимает сегодня в другой клинике и дала ему другой номер телефона. Кроукер поблагодарил ее и набрал новый номер.
Трубку снял сам Стански. Кроукер представился Хуаном Идальго и, говоря на жуткой смеси ломаного английского и испанского языков, принялся объяснять, что у него сильные боли в животе. Наконец, Стански понял, на что жалуется его косноязычный пациент. Продолжая говорить на невообразимом тарабарском языке, Кроукер объяснил Стански, что находится на работе и может приехать к нему не раньше, чем через час. Стански торжественно заверил своего нового пациента, что непременно дождется его приезда.
Убедившись, что в ближайшие два часа Стански будет как пришитый ожидать приезда Хуана Идальго, Кроукер снова позвонил Дженни и дал ей номер телефона, по которому она должна будет позвонить Стански. Он уже собирался выйти из гальюна, но в этот момент катамаран так сильно качнуло высокой волной, что его отбросило в сторону. Странное дело, но лоскутный круглый коврик под его ногами даже не сдвинулся с места. Удивленный, Кроукер отогнул угол коврика — так и есть! Коврик держался на «липучках». Но было там еще кое-что любопытное. Откинув коврик, Кроукер обнаружил в полу круглый люк, окруженный толстым резиновым уплотнителем. В центре люка было небольшое металлическое кольцо. Отверстие люка было достаточно большим, чтобы в него мог пролезть крупный мужчина. Несколько секунд Кроукер разглядывал люк, потом снова закрыл его сверху лоскутным ковриком и вышел из гальюна.