Страница:
Потом быстрым и осторожным движением он открыл замок задней двери и проскользнул в помещение конторы. Там было темно и сыро, пахло плесенью и старой пылью. Время от времени по стенам пробегал свет фар проезжавших мимо автомобилей.
Пригнувшись, Кроукер поднырнул под длинную стойку, очутившись таким образом на служебной территории. На полках позади стола он обнаружил пыльную банку из-под джема и кое-какие старые мелкие сувениры. На самой нижней полке лежали старый, изъеденный молью женский свитер, стершаяся пилка для ногтей, несколько флакончиков невероятно яркого лака для ногтей и маленький складной зонтик.
Кроукер уже собирался включить компьютер, но что-то остановило его, он почувствовал, что от компьютера исходит тепло. Он бросил взгляд на часы — двадцать минут восьмого. Вонда сказала, что контора закрывается ровно в половине седьмого. Значит, компьютер должен был давно остыть.
Помедлив несколько секунд, он все же включил компьютер и тут же понял, почему он был теплым. Программное обеспечение было на месте, но оно было девственно чистым, как в день, когда его установили, — ни одного файла, ни одной директории. Все, абсолютно все было тщательно стерто из памяти. Судя по тому, что компьютер был еще теплым, это было сделано не позднее, чем пятнадцать минут назад.
Он просмотрел дискеты, которые нашел в ящике стола, заранее зная, что не найдет ничего. Тот, кто стер всю информацию с жесткого диска, наверняка уничтожил дубликаты на гибких дисках.
И тут он наткнулся на Вонду, вернее, на то, что от нее осталось. На полке лежала ее голова, отрезанная весьма умело и аккуратно, как и у Сони. Она смотрела на него с полки, словно тоже была сувениром. Все вокруг было залито кровью.
Кроукер сел на пол, словно получил сильный удар в живот. Тяжело дыша, он пытался восстановить трезвость мысли и хладнокровие. На мгновение он закрыл глаза. До его слуха доносился лишь отдаленный шум уличного движения, и ни единого звука человеческого голоса или собачьего лая.
Открыв глаза, Кроукер заставил себя посмотреть на голову Вонды, и у него опять перехватило дыхание. Он протер глаза, но это был не обман зрения и не галлюцинация — между зубами была вставлена трехдюймовая дискета. Приблизившись, Кроукер увидел на ней наклейку.
«Не это ли ты ищешь, детектив?» — было написано на ней.
Он попытался вытащить дискету, но потянул слишком сильно, и голова упала ему на руки. Возможно, в другое время он бы посмеялся над абсурдностью ситуации, но теперь ему было слишком страшно. Вот где был настоящий сюрреализм — обеими руками он держал голову Вонды, широко раскрытые глаза молили его о помощи, а посередине лба кровью был нарисован уже знакомый ему символ — точка внутри квадрата.
Братья Бонита.
Вид мертвой головы с зажатой в зубах дискетой был так дик, что Кроукер на миг потерял ощущение реальности.
"Так не бывает, так не может быть! — подумал он. — Вот сейчас мимо меня пробежит Белый Кролик, бормоча на ходу: «Я опаздываю, опаздываю на очень важную встречу! Нет времени здороваться, нет времени прощаться! Я опаздываю, опаздываю, опаздываю!»
Осторожным движением стальных когтей он извлек дискету изо рта Вонды, положил ее в карман и, взяв голову девушки за светлые кудряшки, водрузил на прежнее место на полке. И тут он застыл на месте. Ему что-то послышалось — не то осторожные шаги, не то шорох одежды. Кто-то был здесь, рядом с ним! И это, конечно, был не Белый Кролик с карманными часами, а иное, страшное и опасное двуногое существо.
Антонио или Хейтор?
Кровь пульсировала у него в висках, мешая сосредоточиться на звуках. «Подожди, — сказал он сам себе. — Просто жди и слушай!»
По улице проехала машина. Комната на миг озарилась призрачным светом фар и снова погрузилась в темноту.
Машина остановилась совсем неподалеку. До Кроукера донеслись чьи-то голоса, хлопнула дверца, затем снова взревел мотор.
И тут Кроукер снова услышал этот странный звук! Он резко обернулся, но в наступившей темноте не различил ничего подозрительного. Потом он услышал тихий звук падающих капель и подумал, что это, наверное, капает с полки кровь Вонды. Краем глаза он вдруг заметил какой-то металлический отблеск. Кто-то двигался в дальнем углу помещения. Именно этот кто-то убил Вонду, потом стер информацию из памяти компьютера, оставив ему задиристую записку. И этот кто-то, несомненно, знает Кроукера, и знает, что он сейчас здесь, в конторе.
Так кто же? Антонио или Хейтор? Впрочем, какое это имело значение?
И тут он услышал грохот разбитого стекла и понял, что времени на раздумье у него больше не осталось. Он перепрыгнул стойку и пригнувшись бросился через комнату. Он высунулся в разбитое окно, снаружи доносился шум мощного двигателя. Но Кроукер услышал и другой звук — низкий и пульсирующий... генератор!
Стараясь не пораниться острыми осколками, Кроукер выбрался через окно в переулок. Выглянув из-за угла, он увидел отъезжающий на большой скорости белый автофургон. Кроукер со всех ног бросился вслед за ним, на ходу пытаясь разобрать буквы и цифры на номерном знаке.
Перед поворотом на шоссе фургон притормозил, и Кроукер понял, что лучшего момента уже не будет. Он изо всех сил прыгнул вперед, биомеханические пальцы царапнули по заднему бамперу, сдирая краску и пластик, и уцепились за какой-то выступ.
Кроукер попытался подтянуть ноги, но тут автофургон рванул вперед, и он больно ударился о бетонное покрытие коленом и бедром. Правой рукой он безуспешно пытался нащупать хоть какую-нибудь выемку на бампере, за которую можно было бы ухватиться. Тем временем фургон снова резко затормозил, пропуская полицейскую машину, и Кроукер понял, что при следующем рывке он неминуемо свалится. Он стал изо всех сил подтягивать тело на бампер, и ему уже удалось закинуть одну ногу, но тут снова взревел двигатель, и автофургон на большой скорости резко свернул направо, выезжая на шоссе.
Центробежной силой Кроукера швырнуло вбок, нога соскользнула с гладкой поверхности бампера, и он ударился подошвой башмака об асфальт так сильно, что полетели искры. Кроукеру грозило быть заживо освежеванным, если ему не удастся забраться на подножку. Но и отступить, когда убийцы были так близко, он не мог.
Фургон мчался вперед, то и дело совершая опасные маневры. Вслед ему неслись сердитые гудки и жалобный визг тормозов. Подтянувшись изо всех сил, Кроукер зацепился своей биомеханической рукой за поручень левой задней двери фургона. Еще через несколько секунд ему удалось закинуть ноги на бампер. На какое-то мгновение Кроукер замер, весь дрожа, словно он висел на краю отвесной скалы. Он старался не смотреть вниз, на дорогу, стремительно убегавшую из-под колес мощного автофургона. И тут он увидел нарисованный на двери фургона мистический знак — треугольник, вписанный в окружность, именно так и сказал ему мистер Лейес.
Должно быть, скорость фургона уже превышала семьдесят миль в час. Кроукер плотнее прижался к левой двери. Биомеханические пальцы надежно держались за поручень. Дотянувшись другой рукой до правой двери, Кроукер нажал на ручку и потянул на себя.
Под нажимом Кроукера дверь распахнулась настежь, и в этот момент фургон резко свернул с шоссе. Кроукеру чудом удалось сохранить равновесие. Одна нога все же соскользнула с бампера, и только сила биомеханической руки удержала его от падения и неминуемой гибели.
Ему пришлось собрать последние силы, чтобы вновь забраться на подножку. Но тут фургон внезапно резко затормозил. Сила инерции бросила Кроукера всем телом на левую дверь, и в тот же момент фургон снова рванулся вперед. От сильного удара Кроукер чуть не потерял сознание, и снова его спасла биомеханическая рука. Внезапно Кроукер почувствовал, что кто-то схватил его за ворот рубашки. С трудом повернув голову, он увидел знакомые злобные глаза янтарного цвета. Лицо было одновременно привлекательным и хищным, словно лисья морда. Над высоким лбом развевались волосы цвета жженого сахара. Это был Карлито!
Поджав губы, он сказал:
— Да это же наш детектив!
И тут же Кроукер получил сильный удар кулаком по лицу. Из глаз у него посыпались искры, и если бы не отблески уличных огней на металлическом лезвии, он бы не заметил скальпель, зажатый в руке Карлито. Льюис замотал головой, пытаясь прийти в себя после страшного удара. Желтоглазый мрачно ухмыльнулся, и тут Кроукер увидел рядом с ним еще одно, точно такое же лицо со злобными янтарными глазами.
О Боже! Близнецы!
— Да, я не Карлито. Карлито умер, — словно читая мысли Кроукера, сказал второй желтоглазый мужчина. — И я сам приложил руку к его кончине. История, которую я рассказал тебе, имела трагический конец. — В его глазах сверкнула злоба. — Надо же, как быстро мы встретились снова, детектив! Кто бы мог подумать! Клянусь, я получил немалое удовольствие от нашей первой встречи, а ты?
Первый близнец угрожающе взмахнул скальпелем.
— Антонио! — закричал он, стараясь перекричать вой ветра и скрежет колес. — Он прилип к нам, словно банный лист. Что будем с ним делать?
«Так это был не брат Сони! — пронеслось в голове У Кроукера. — Это был сам Антонио Бонита!»
С огромным трудом высвободив правую руку, Кроукер замахнулся, но первый близнец, Хейтор Бонита, успел ударить его каблуком под ребра. Кроукер скорчился от сильной боли, тщетно пытаясь вздохнуть. Хейтор нанес еще один удар, и Кроукер упал на колени, сползая со спасительной подножки и удерживаясь только благодаря своей биомеханической руке, мертвой хваткой вцепившейся в поручень. Антонио невозмутимо наблюдал за происходящим.
Внезапно внимание Хейтора привлекла биомеханическая рука Кроукера.
— Это что еще такое? — спросил Хейтор таким странным голосом, что Кроукер насторожился.
— Протез, — отозвался Антонио. — Я же тебе говорил.
— Да, говорил, — сказал Хейтор. — Я хочу эту штуку. Он взмахнул скальпелем, и Кроукеру стало ясно, что произойдет в следующую секунду. Казалось, Хейтор был заворожен биомеханическим протезом. Подобно энтомологу, неожиданно увидевшему новый вид бабочки, он не собирался просто так упустить свою находку. Он собирался отрезать эту руку по самое запястье!
Кроукер из последних сил старался стряхнуть с себя болезненное оцепенение и собрать в кулак всю свою волю, но это никак ему не удавалось. Он взглянул на Хейтора, потом на Антонио — одно и то же лицо! Кроукер похолодел. У него появилось жутковатое ощущение, будто он был жуком, приколотым на булавку. На него жадно смотрели две пары одинаковых глаз. Две пары одинаковых ноздрей раздувались от предчувствия свежей крови, два одинаковых рта кривились в блаженной улыбке, словно эти двое исполняли священную миссию.
Не видя иного выхода, Кроукер отпустил поручень. Не моргнув глазом, Антонио молниеносным движением схватил его своими железными пальцами и втащил в кузов фургона. Смертельный страх захлестнул сознание Кроукера. На свете существовало не так много вещей, которые могли испугать его. За свою жизнь он не раз сталкивался с душевнобольными, маньяками и патологическими убийцами. Но эти близнецы отличались от всех прочих. Их окружала жуткая аура зла, вызывавшая у любого, оказавшегося рядом с ними, животный страх. Они производили впечатление несмышленых детей, радостно играющих у трупа матери.
Две пары янтарных глаз сверлили Кроукера, его охватило страшное предчувствие. Антонио скрутил его еще крепче, а Хейтор стал примериваться, как получше отхватить ему руку. Со страхом глядя на Хейтора, Кроукер словно во сне увидел за его спиной, в глубине фургона, аппарат из металла и фарфора, от которого отходило множество трубочек. Он показался Кроукеру знакомым, где-то он уже видел такой, но где? Времени на размышление у него не было. Кроукер взглянул вниз на шоссе. Автофургон мчался так быстро, что бетонное покрытие слилось в одну сплошную линию. Упав с фургона на такой скорости, можно было запросто сломать себе ребра или, что гораздо хуже, шею.
Кроукер попытался вырваться из рук Антонио и выпрыгнуть на дорогу, но тот схватил его еще крепче, и Кроукеру не оставалось ничего другого, как беспомощно болтаться, ожидая своей участи.
В отчаянии Кроукер взглянул на Антонио, и между ними, совершенно неожиданно для обоих, пробежала искра, или вспышка молнии, таинственная и могущественная.
— Нет, не теперь... — Антонио остановил скальпель брата свободной рукой. — Терпение! — по-испански добавил он.
— Нет! — завопил Хейтор. — Я хочу получить ее сейчас и я это сделаю!
Он легко сбросил руку брата, и вновь скальпель зловеще сверкнул в свете уличных огней. Казалось, ничто не остановит Хейтора в его безумном стремлении завладеть трофеем.
И тогда Антонио сделал очень странную вещь. Улыбнувшись Кроукеру почти нежной улыбкой, он сказал:
— Духам тьмы все ведомо...
С этими словами он разжал пальцы, и в тот же миг скальпель рассек воздух в миллиметре от запястья Кроукера. Глубоко вздохнув, чтобы справиться с внезапно подступившей тошнотой, он сделал единственно возможное в такой ситуации — сгруппировавшись, он камнем упал с подножки фургона.
Кроукер катился и катился по бетонному покрытию стараясь максимально расслабить тело — именно так когда-то его учили падать. Вокруг скрежетали тормоза, бешено ругались водители. Его спасло то, что фургон мчался очень быстро, оставляя всех далеко позади себя.
Наконец, когда фургон уже скрылся из виду в облаках дизельных выхлопов, Кроукеру удалось откатиться на обочину. Рядом с ним тут же притормозил старенький пикап, за рулем которого сидел молодой парень. На вопрос о самочувствии, Кроукер, стараясь не кривиться от острой боли в плече и ребрах, ответил, что с ним все в порядке и попросил парня подвезти его.
Пока старенький пикап, весь трясясь и чуть ли не разваливаясь на ходу, послушно вез его к оставленной у конторы проката машине, Кроукер старался справиться с приступами тошноты. Перед глазами у него стояли два одинаковых лица, искаженных злобной алчностью и жаждой крови. Заскрипев зубами от боли, Кроукер закрыл глаза и тут же вспомнил знакомого вида аппарат из стали и фарфора, стоявший в глубине белого автофургона. Он был абсолютно уверен в том, что уже видел этот аппарат, но где? Потом он вспомнил шум компрессора. Мистер Лейес тоже слышал его в тот день, когда убили Соню.
Внезапно его пронзила догадка! Кроукер даже вскрикнул, напугав водителя. Он вспомнил, где видел этот аппарат. Братья Бонита пользовались перфузионным аппаратом, именно его Кроукер видел в белом фургоне! А компрессор делал его автономным! Теперь Кроукеру все стало ясно — "при помощи автофургона, перфузионной машины и компрессора они могли быстро совершать операции по добыче человеческих органов.
Кроукеру на память пришел скальпель, которым размахивал Хейтор, и теперь он уже не мог не представить себе обезглавленное и вскрытое тело Сони или Вонды, из которого окровавленные руки убийцы вынимают внутренние органы. Возможно, именно сейчас перфузионная машина прокачивала бельтцеровский раствор через почки Вонды, а может, и Сони... Какая страшная ирония судьбы! Кроукеру позарез была нужна почка. И достать ее он мог, только приняв предложение Майера... Интересно, откуда у Майера донорская почка? А что, если он как-то связан с братьями Бонита?
У Кроукера застучало в висках — у него появилось страшное подозрение. Это была почка хладнокровно убитого человека. Что за чудовища эти братья Бонита?! В этом еще предстояло разобраться. Кроукера передернуло. Перед его мысленным взором встали лица Антонио и Хейтора, их светящиеся изнутри янтарные глаза — холодные, жестокие, не знающие жалости. Эстрелла Лейес была права. Никогда еще Кроукеру не приходилось видеть людей, столь далеких от Бога и остальных человеческих существ...
4
Пригнувшись, Кроукер поднырнул под длинную стойку, очутившись таким образом на служебной территории. На полках позади стола он обнаружил пыльную банку из-под джема и кое-какие старые мелкие сувениры. На самой нижней полке лежали старый, изъеденный молью женский свитер, стершаяся пилка для ногтей, несколько флакончиков невероятно яркого лака для ногтей и маленький складной зонтик.
Кроукер уже собирался включить компьютер, но что-то остановило его, он почувствовал, что от компьютера исходит тепло. Он бросил взгляд на часы — двадцать минут восьмого. Вонда сказала, что контора закрывается ровно в половине седьмого. Значит, компьютер должен был давно остыть.
Помедлив несколько секунд, он все же включил компьютер и тут же понял, почему он был теплым. Программное обеспечение было на месте, но оно было девственно чистым, как в день, когда его установили, — ни одного файла, ни одной директории. Все, абсолютно все было тщательно стерто из памяти. Судя по тому, что компьютер был еще теплым, это было сделано не позднее, чем пятнадцать минут назад.
Он просмотрел дискеты, которые нашел в ящике стола, заранее зная, что не найдет ничего. Тот, кто стер всю информацию с жесткого диска, наверняка уничтожил дубликаты на гибких дисках.
И тут он наткнулся на Вонду, вернее, на то, что от нее осталось. На полке лежала ее голова, отрезанная весьма умело и аккуратно, как и у Сони. Она смотрела на него с полки, словно тоже была сувениром. Все вокруг было залито кровью.
Кроукер сел на пол, словно получил сильный удар в живот. Тяжело дыша, он пытался восстановить трезвость мысли и хладнокровие. На мгновение он закрыл глаза. До его слуха доносился лишь отдаленный шум уличного движения, и ни единого звука человеческого голоса или собачьего лая.
Открыв глаза, Кроукер заставил себя посмотреть на голову Вонды, и у него опять перехватило дыхание. Он протер глаза, но это был не обман зрения и не галлюцинация — между зубами была вставлена трехдюймовая дискета. Приблизившись, Кроукер увидел на ней наклейку.
«Не это ли ты ищешь, детектив?» — было написано на ней.
Он попытался вытащить дискету, но потянул слишком сильно, и голова упала ему на руки. Возможно, в другое время он бы посмеялся над абсурдностью ситуации, но теперь ему было слишком страшно. Вот где был настоящий сюрреализм — обеими руками он держал голову Вонды, широко раскрытые глаза молили его о помощи, а посередине лба кровью был нарисован уже знакомый ему символ — точка внутри квадрата.
Братья Бонита.
Вид мертвой головы с зажатой в зубах дискетой был так дик, что Кроукер на миг потерял ощущение реальности.
"Так не бывает, так не может быть! — подумал он. — Вот сейчас мимо меня пробежит Белый Кролик, бормоча на ходу: «Я опаздываю, опаздываю на очень важную встречу! Нет времени здороваться, нет времени прощаться! Я опаздываю, опаздываю, опаздываю!»
Осторожным движением стальных когтей он извлек дискету изо рта Вонды, положил ее в карман и, взяв голову девушки за светлые кудряшки, водрузил на прежнее место на полке. И тут он застыл на месте. Ему что-то послышалось — не то осторожные шаги, не то шорох одежды. Кто-то был здесь, рядом с ним! И это, конечно, был не Белый Кролик с карманными часами, а иное, страшное и опасное двуногое существо.
Антонио или Хейтор?
Кровь пульсировала у него в висках, мешая сосредоточиться на звуках. «Подожди, — сказал он сам себе. — Просто жди и слушай!»
По улице проехала машина. Комната на миг озарилась призрачным светом фар и снова погрузилась в темноту.
Машина остановилась совсем неподалеку. До Кроукера донеслись чьи-то голоса, хлопнула дверца, затем снова взревел мотор.
И тут Кроукер снова услышал этот странный звук! Он резко обернулся, но в наступившей темноте не различил ничего подозрительного. Потом он услышал тихий звук падающих капель и подумал, что это, наверное, капает с полки кровь Вонды. Краем глаза он вдруг заметил какой-то металлический отблеск. Кто-то двигался в дальнем углу помещения. Именно этот кто-то убил Вонду, потом стер информацию из памяти компьютера, оставив ему задиристую записку. И этот кто-то, несомненно, знает Кроукера, и знает, что он сейчас здесь, в конторе.
Так кто же? Антонио или Хейтор? Впрочем, какое это имело значение?
И тут он услышал грохот разбитого стекла и понял, что времени на раздумье у него больше не осталось. Он перепрыгнул стойку и пригнувшись бросился через комнату. Он высунулся в разбитое окно, снаружи доносился шум мощного двигателя. Но Кроукер услышал и другой звук — низкий и пульсирующий... генератор!
Стараясь не пораниться острыми осколками, Кроукер выбрался через окно в переулок. Выглянув из-за угла, он увидел отъезжающий на большой скорости белый автофургон. Кроукер со всех ног бросился вслед за ним, на ходу пытаясь разобрать буквы и цифры на номерном знаке.
Перед поворотом на шоссе фургон притормозил, и Кроукер понял, что лучшего момента уже не будет. Он изо всех сил прыгнул вперед, биомеханические пальцы царапнули по заднему бамперу, сдирая краску и пластик, и уцепились за какой-то выступ.
Кроукер попытался подтянуть ноги, но тут автофургон рванул вперед, и он больно ударился о бетонное покрытие коленом и бедром. Правой рукой он безуспешно пытался нащупать хоть какую-нибудь выемку на бампере, за которую можно было бы ухватиться. Тем временем фургон снова резко затормозил, пропуская полицейскую машину, и Кроукер понял, что при следующем рывке он неминуемо свалится. Он стал изо всех сил подтягивать тело на бампер, и ему уже удалось закинуть одну ногу, но тут снова взревел двигатель, и автофургон на большой скорости резко свернул направо, выезжая на шоссе.
Центробежной силой Кроукера швырнуло вбок, нога соскользнула с гладкой поверхности бампера, и он ударился подошвой башмака об асфальт так сильно, что полетели искры. Кроукеру грозило быть заживо освежеванным, если ему не удастся забраться на подножку. Но и отступить, когда убийцы были так близко, он не мог.
Фургон мчался вперед, то и дело совершая опасные маневры. Вслед ему неслись сердитые гудки и жалобный визг тормозов. Подтянувшись изо всех сил, Кроукер зацепился своей биомеханической рукой за поручень левой задней двери фургона. Еще через несколько секунд ему удалось закинуть ноги на бампер. На какое-то мгновение Кроукер замер, весь дрожа, словно он висел на краю отвесной скалы. Он старался не смотреть вниз, на дорогу, стремительно убегавшую из-под колес мощного автофургона. И тут он увидел нарисованный на двери фургона мистический знак — треугольник, вписанный в окружность, именно так и сказал ему мистер Лейес.
Должно быть, скорость фургона уже превышала семьдесят миль в час. Кроукер плотнее прижался к левой двери. Биомеханические пальцы надежно держались за поручень. Дотянувшись другой рукой до правой двери, Кроукер нажал на ручку и потянул на себя.
Под нажимом Кроукера дверь распахнулась настежь, и в этот момент фургон резко свернул с шоссе. Кроукеру чудом удалось сохранить равновесие. Одна нога все же соскользнула с бампера, и только сила биомеханической руки удержала его от падения и неминуемой гибели.
Ему пришлось собрать последние силы, чтобы вновь забраться на подножку. Но тут фургон внезапно резко затормозил. Сила инерции бросила Кроукера всем телом на левую дверь, и в тот же момент фургон снова рванулся вперед. От сильного удара Кроукер чуть не потерял сознание, и снова его спасла биомеханическая рука. Внезапно Кроукер почувствовал, что кто-то схватил его за ворот рубашки. С трудом повернув голову, он увидел знакомые злобные глаза янтарного цвета. Лицо было одновременно привлекательным и хищным, словно лисья морда. Над высоким лбом развевались волосы цвета жженого сахара. Это был Карлито!
Поджав губы, он сказал:
— Да это же наш детектив!
И тут же Кроукер получил сильный удар кулаком по лицу. Из глаз у него посыпались искры, и если бы не отблески уличных огней на металлическом лезвии, он бы не заметил скальпель, зажатый в руке Карлито. Льюис замотал головой, пытаясь прийти в себя после страшного удара. Желтоглазый мрачно ухмыльнулся, и тут Кроукер увидел рядом с ним еще одно, точно такое же лицо со злобными янтарными глазами.
О Боже! Близнецы!
— Да, я не Карлито. Карлито умер, — словно читая мысли Кроукера, сказал второй желтоглазый мужчина. — И я сам приложил руку к его кончине. История, которую я рассказал тебе, имела трагический конец. — В его глазах сверкнула злоба. — Надо же, как быстро мы встретились снова, детектив! Кто бы мог подумать! Клянусь, я получил немалое удовольствие от нашей первой встречи, а ты?
Первый близнец угрожающе взмахнул скальпелем.
— Антонио! — закричал он, стараясь перекричать вой ветра и скрежет колес. — Он прилип к нам, словно банный лист. Что будем с ним делать?
«Так это был не брат Сони! — пронеслось в голове У Кроукера. — Это был сам Антонио Бонита!»
С огромным трудом высвободив правую руку, Кроукер замахнулся, но первый близнец, Хейтор Бонита, успел ударить его каблуком под ребра. Кроукер скорчился от сильной боли, тщетно пытаясь вздохнуть. Хейтор нанес еще один удар, и Кроукер упал на колени, сползая со спасительной подножки и удерживаясь только благодаря своей биомеханической руке, мертвой хваткой вцепившейся в поручень. Антонио невозмутимо наблюдал за происходящим.
Внезапно внимание Хейтора привлекла биомеханическая рука Кроукера.
— Это что еще такое? — спросил Хейтор таким странным голосом, что Кроукер насторожился.
— Протез, — отозвался Антонио. — Я же тебе говорил.
— Да, говорил, — сказал Хейтор. — Я хочу эту штуку. Он взмахнул скальпелем, и Кроукеру стало ясно, что произойдет в следующую секунду. Казалось, Хейтор был заворожен биомеханическим протезом. Подобно энтомологу, неожиданно увидевшему новый вид бабочки, он не собирался просто так упустить свою находку. Он собирался отрезать эту руку по самое запястье!
Кроукер из последних сил старался стряхнуть с себя болезненное оцепенение и собрать в кулак всю свою волю, но это никак ему не удавалось. Он взглянул на Хейтора, потом на Антонио — одно и то же лицо! Кроукер похолодел. У него появилось жутковатое ощущение, будто он был жуком, приколотым на булавку. На него жадно смотрели две пары одинаковых глаз. Две пары одинаковых ноздрей раздувались от предчувствия свежей крови, два одинаковых рта кривились в блаженной улыбке, словно эти двое исполняли священную миссию.
Не видя иного выхода, Кроукер отпустил поручень. Не моргнув глазом, Антонио молниеносным движением схватил его своими железными пальцами и втащил в кузов фургона. Смертельный страх захлестнул сознание Кроукера. На свете существовало не так много вещей, которые могли испугать его. За свою жизнь он не раз сталкивался с душевнобольными, маньяками и патологическими убийцами. Но эти близнецы отличались от всех прочих. Их окружала жуткая аура зла, вызывавшая у любого, оказавшегося рядом с ними, животный страх. Они производили впечатление несмышленых детей, радостно играющих у трупа матери.
Две пары янтарных глаз сверлили Кроукера, его охватило страшное предчувствие. Антонио скрутил его еще крепче, а Хейтор стал примериваться, как получше отхватить ему руку. Со страхом глядя на Хейтора, Кроукер словно во сне увидел за его спиной, в глубине фургона, аппарат из металла и фарфора, от которого отходило множество трубочек. Он показался Кроукеру знакомым, где-то он уже видел такой, но где? Времени на размышление у него не было. Кроукер взглянул вниз на шоссе. Автофургон мчался так быстро, что бетонное покрытие слилось в одну сплошную линию. Упав с фургона на такой скорости, можно было запросто сломать себе ребра или, что гораздо хуже, шею.
Кроукер попытался вырваться из рук Антонио и выпрыгнуть на дорогу, но тот схватил его еще крепче, и Кроукеру не оставалось ничего другого, как беспомощно болтаться, ожидая своей участи.
В отчаянии Кроукер взглянул на Антонио, и между ними, совершенно неожиданно для обоих, пробежала искра, или вспышка молнии, таинственная и могущественная.
— Нет, не теперь... — Антонио остановил скальпель брата свободной рукой. — Терпение! — по-испански добавил он.
— Нет! — завопил Хейтор. — Я хочу получить ее сейчас и я это сделаю!
Он легко сбросил руку брата, и вновь скальпель зловеще сверкнул в свете уличных огней. Казалось, ничто не остановит Хейтора в его безумном стремлении завладеть трофеем.
И тогда Антонио сделал очень странную вещь. Улыбнувшись Кроукеру почти нежной улыбкой, он сказал:
— Духам тьмы все ведомо...
С этими словами он разжал пальцы, и в тот же миг скальпель рассек воздух в миллиметре от запястья Кроукера. Глубоко вздохнув, чтобы справиться с внезапно подступившей тошнотой, он сделал единственно возможное в такой ситуации — сгруппировавшись, он камнем упал с подножки фургона.
Кроукер катился и катился по бетонному покрытию стараясь максимально расслабить тело — именно так когда-то его учили падать. Вокруг скрежетали тормоза, бешено ругались водители. Его спасло то, что фургон мчался очень быстро, оставляя всех далеко позади себя.
Наконец, когда фургон уже скрылся из виду в облаках дизельных выхлопов, Кроукеру удалось откатиться на обочину. Рядом с ним тут же притормозил старенький пикап, за рулем которого сидел молодой парень. На вопрос о самочувствии, Кроукер, стараясь не кривиться от острой боли в плече и ребрах, ответил, что с ним все в порядке и попросил парня подвезти его.
Пока старенький пикап, весь трясясь и чуть ли не разваливаясь на ходу, послушно вез его к оставленной у конторы проката машине, Кроукер старался справиться с приступами тошноты. Перед глазами у него стояли два одинаковых лица, искаженных злобной алчностью и жаждой крови. Заскрипев зубами от боли, Кроукер закрыл глаза и тут же вспомнил знакомого вида аппарат из стали и фарфора, стоявший в глубине белого автофургона. Он был абсолютно уверен в том, что уже видел этот аппарат, но где? Потом он вспомнил шум компрессора. Мистер Лейес тоже слышал его в тот день, когда убили Соню.
Внезапно его пронзила догадка! Кроукер даже вскрикнул, напугав водителя. Он вспомнил, где видел этот аппарат. Братья Бонита пользовались перфузионным аппаратом, именно его Кроукер видел в белом фургоне! А компрессор делал его автономным! Теперь Кроукеру все стало ясно — "при помощи автофургона, перфузионной машины и компрессора они могли быстро совершать операции по добыче человеческих органов.
Кроукеру на память пришел скальпель, которым размахивал Хейтор, и теперь он уже не мог не представить себе обезглавленное и вскрытое тело Сони или Вонды, из которого окровавленные руки убийцы вынимают внутренние органы. Возможно, именно сейчас перфузионная машина прокачивала бельтцеровский раствор через почки Вонды, а может, и Сони... Какая страшная ирония судьбы! Кроукеру позарез была нужна почка. И достать ее он мог, только приняв предложение Майера... Интересно, откуда у Майера донорская почка? А что, если он как-то связан с братьями Бонита?
У Кроукера застучало в висках — у него появилось страшное подозрение. Это была почка хладнокровно убитого человека. Что за чудовища эти братья Бонита?! В этом еще предстояло разобраться. Кроукера передернуло. Перед его мысленным взором встали лица Антонио и Хейтора, их светящиеся изнутри янтарные глаза — холодные, жестокие, не знающие жалости. Эстрелла Лейес была права. Никогда еще Кроукеру не приходилось видеть людей, столь далеких от Бога и остальных человеческих существ...
4
Спустя час с четвертью Кроукер припарковал машину неподалеку от больницы «Ройал Поинсиана». Бирюзовый «мустанг», подаренный клиентом Майера, стоял на своем месте. Он выглядел поистине великолепно, ничего не скажешь. Кроукер поймал себя на мысли, что нужно купить для него чехол, иначе безжалостное солнце Флориды быстро высушит резину, выжжет обивку салона и погасит блеск полировки. Эта мысль означала, что подсознательно он уже считал эту машину своей. Кроукеру это не понравилось. Впрочем, так или иначе ему все равно придется решать что делать.
Достав из бардачка чистую тряпку, он вытер кровь с кожаного сиденья и руля «Т-берда» — его порезы и ссадины сильно кровоточили. Была уже половина девятого. Все героические усилия Кроукера пропали даром — номерной знак белого фургона оказался подставным. Запросив базу данных по городскому автотранспорту, Кроукер получил ответ — номер принадлежал «хонде», зарегистрированной семь лет назад в другом штате. Значит, номерной знак был просто украден, и это вовсе не удивило Кроукера. Братья Бонита были настоящими профессионалами в своем деле, было бы глупо недооценивать их. Кроукер стал вспоминать подробности двух своих встреч с Антонио. Как понимать слова Антонио о том, что любовь меняет человека, даже если он сам того не хочет? Неужели он был искренен? Неужели Антонио по-настоящему любил Розу Милагрос? Нет, это казалось совершенно невозможным. Ведь он сам убил ее и вместе с Хейтором отрезал ей голову, словно корове на бойне. Антонио сказал, что сам Бог или Провидение отняли у него любимую женщину. Но что он имел в виду? Судя по всему, близнецам были чужды человеческие чувства, тем не менее Антонио, казалось, искренне терзался из-за убийства Розы. Кроукер припомнил, как Антонио сказал, что теперь души обеих, Розы и Сони, ждут обретения покоя... Зачем ему понадобилось исповедоваться Кроукеру? Что могло их связывать? Он вспомнил, каким проникающим в самую душу взглядом одарил его Антонио. «И Бенни, и Эстрелла Лейес убеждены, что дух Хумаиты Милагроса переселился в меня, — думал Кроукер, — возможно, и Антонио увидел это же? Может, именно поэтому он сказал, что теперь проклят, что только Роза могла спасти его?»
Потом Кроукеру на память пришли слова Эстреллы о том, что Хумаита думал, что разглядел искру человечности в Антонио и Хейторе и за это они убили его. Она предостерегала его от совершения такой же ошибки. Кроукер машинально сжал в руке камень духов, который теперь постоянно носил в кармане. У него возникло то же чувство, что и на похоронах Сони, — беззащитности перед духами тьмы.
Очнувшись от этих тревожных раздумий, Кроукер вытащил из багажника дорожную сумку с новой, недавно купленной одеждой, и первым делом направился в мужской туалет, чтобы смыть с себя грязь и кровь и переодеться в чистое. Он вошел в больницу через приемный покой, поэтому никто не обратил особого внимания на его растерзанный вид. Однако в главном вестибюле, у лифтов, он наткнулся на Бенни.
— Боже правый! Где тебя носило, амиго? — Бенни был не на шутку рассержен, что не сулило ничего хорошего. Ухватившись за локоть Кроукера, словно клещами, он оттащил его в сторону. — Послушай, я хочу знать, что происходит, черт побери!
— О чем ты говоришь? — как можно спокойнее спросил Кроукер, пытаясь высвободиться из стальной хватки.
— Мы же с тобой договорились о ночном выходе в море на твоей лодке! А потом ты вдруг звонишь, говоришь, что имел беседу с Рубиннетом, и ни с того ни с сего отказываешься помочь мне! Я ничего не могу понять! Что тебе наговорил этот сукин сын?
— Для начала убери свои руки.
— Нет, сначала ответь на мой вопрос! — Пальцы Бенни сжались еще сильнее. — Опомнись, амиго! Это не шутки! Я уже дал обещание другому человеку! Я не могу нарушить слово!
— Это что? — Кроукер начинал злиться. — Угроза?
— Понимай как хочешь!
— А я-то думал, что мы с тобой друзья, Бенни.
— Друзья не отказываются от своих обещаний! — Бенни презрительно сплюнул на мраморный пол.
— Но друзья не врут друг другу! — выпалил Кроукер. — Что связывает тебя с Майером?
— С кем?
— Я же сказал, с адвокатом Марселем Рохасом Диего Майером! — Кроукер бешено сверкнул на Бенни глазами.
— Говорю тебе, я не знаю никакого Майера!
Кроукер обхватил кисть Бенни своими биомеханическими пальцами.
— Ты хочешь сказать, что не знаешь самых крутых латиноамериканских наркодельцов, Бенни? Ты не знаешь, кто представляет их интересы здесь, в Штатах? И ты хочешь, чтобы я поверил в это?
Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, яростно раздувая ноздри, словно два сцепившихся рогами в схватке оленя-самца.
— Отпусти мою руку. — Кровь бросилась Кроукеру в голову. — Не вынуждай меня применять силу.
— Ты хорошо подумал, амиго?
В ответ Кроукер так сильно сдавил кисть Бенни, что тот был вынужден разжать пальцы и отпустить Кроукера.
— Не знаю, что с тобой вдруг стряслось, но я сыт по горло твоим враньем, — с тихой яростью произнес Кроукер и нажал кнопку вызова лифта.
Бенни угрожающе шагнул ему наперерез.
— Ну нет! Мне еще нужно тебе кое-что сказать! Сделка есть сделка и обещание есть обещание. Еще никто не смел обманывать Бенни Милагроса! Никто! Ты понял? И я заставлю тебя...
— И как же ты это собираешься сделать? — Кроукер вошел в открывшиеся двери лифта. — Попросишь своих колумбийских дружков уговорить меня?
Двери начали закрываться, но Бенни бросился вперед и разжал их. «С меня довольно!» — мрачно подумал Кроукер, изо всех сил толкнул Бенни в грудь, тот отлетел к противоположной стене, и двери лифта закрылись.
Поднявшись наверх, Кроукер помедлил, стараясь успокоиться. Встреча с Бенни произвела на него тяжелое впечатление. Что-то странное происходило между ними. Казалось, они говорили на разных языках. Трудно было представить себе, что всего пару дней назад они вместе выходили в океан на «Капитане Сумо». Теперь от их дружбы не осталось и следа. Неужели Бенни втерся к нему в доверие только для того, чтобы заставить отправиться вместе с ним в этот таинственный полуночный рейс, который имел почему-то такое важное значение для него?
Однажды во время рыбалки в заповеднике Кроукера укусила карликовая гремучая змея. «Я чувствую твое напряжение, — сказал Каменное Дерево, делая надрез на месте укуса. — Яд будет нейтрализован через считанные минуты, так почему же ты волнуешься?» Кроукер ответил, что в жизни слишком много вопросов, на которые он еще не нашел ответа. Тогда Каменное Дерево произнес замечательную фразу: «Если ты не можешь найти ответ, значит, задаешь себе неправильный вопрос».
Прежде чем отправиться на поиски Дженни Марш, Кроукер решил заглянуть к Рейчел. Возле ее постели, заложив руки за спину, стоял доктор Стански. Он быстро взглянул на Кроукера и холодно кивнул в знак приветствия.
Кроукер подошел к изголовью постели и поцеловал Рейчел в лоб, который оказался неожиданно горячим.
— Что случилось? — взволнованно произнес Кроукер. Казалось, доктора Стански тронуло отчаяние, прозвучавшее в голосе Кроукера.
— К сожалению, у меня для вас плохие новости. У Рейчел развивается сепсис. Положение, безусловно, серьезное. Но здешние врачи делают все, что в их силах. — Он показал на две новые капельницы. — Они применяют сильнейшие антибиотики. Теперь остается только ждать, поэтому я уговорил миссис Дьюк поехать домой отдохнуть. Она просидела возле Рейчел целый день, и ее нервы совсем расстроены. — Тут он заметил, в каком состоянии был Кроукер. — Пожалуй, вы выглядите ничуть не лучше.
— Я упал с грузовика, — скривился Кроукер.
— Шутить изволите? — Доктор Стански неодобрительно взглянул на него исподлобья. — Дайте-ка я осмотрю вас. — Он расстегнул рубашку Кроукера. — Да-а... вот это грузовик...
— Ну как, вам удалось найти донорскую почку? — спросил Кроукер, надеясь, что ему все же удастся избежать сделки с Майером.
Доктор Стански покачал головой, натягивая резиновые перчатки.
— Боюсь, все мои старания напрасны, — пробормотал он.
Взяв пинцет, он извлек из кровавой ссадины на правом плече Кроукера несколько кусочков щебенки.
— Я ничего не могу сделать для нее, совсем ничего, — сказал доктор Стански, обрабатывая антисептиком порезы и царапины на теле Кроукера. — Я испробовал решительно все. — Он бросил ватный тампон в эмалированный лоток. — Но мои надежды не оправдались. — Он стянул с рук перчатки и бросил их вслед за тампоном. — Видите ли, для медиков, особенно для тех, кто имеет дело с донорскими органами, вопросы врачебной этики имеют громадное значение. — Он пристально вгляделся в безжизненное лицо Рейчел. — Теперь она в руках Божьих, нам остается только молиться.
Поблагодарив доктора Стански, Кроукер вышел из палаты. Он был сильно расстроен, голоден, к тому же все тело болело, как после побоев. Только теперь он вспомнил, что весь день у него не было и крошки во рту.
Доктора Марш он нашел в комнате отдыха, где она недавно посвящала его в секреты регистрации донорских органов. Деятельность братьев Бонита представляла собой совершенно иной аспект этой проблемы.
Увидев Дженни Марш, Кроукер остановился как вкопанный. Она была поразительно красива в черных брюках, зелено-голубой блузке и черном замшевом пиджаке. Умелый макияж придавал ее кошачьему личику еще большую привлекательность. Блестящие густые волосы были свободно распущены по плечам.
— Доктор Стански сказал мне, что моя племянница доставила вам хлопот, — сказал он, любуясь молодой женщиной.
Достав из бардачка чистую тряпку, он вытер кровь с кожаного сиденья и руля «Т-берда» — его порезы и ссадины сильно кровоточили. Была уже половина девятого. Все героические усилия Кроукера пропали даром — номерной знак белого фургона оказался подставным. Запросив базу данных по городскому автотранспорту, Кроукер получил ответ — номер принадлежал «хонде», зарегистрированной семь лет назад в другом штате. Значит, номерной знак был просто украден, и это вовсе не удивило Кроукера. Братья Бонита были настоящими профессионалами в своем деле, было бы глупо недооценивать их. Кроукер стал вспоминать подробности двух своих встреч с Антонио. Как понимать слова Антонио о том, что любовь меняет человека, даже если он сам того не хочет? Неужели он был искренен? Неужели Антонио по-настоящему любил Розу Милагрос? Нет, это казалось совершенно невозможным. Ведь он сам убил ее и вместе с Хейтором отрезал ей голову, словно корове на бойне. Антонио сказал, что сам Бог или Провидение отняли у него любимую женщину. Но что он имел в виду? Судя по всему, близнецам были чужды человеческие чувства, тем не менее Антонио, казалось, искренне терзался из-за убийства Розы. Кроукер припомнил, как Антонио сказал, что теперь души обеих, Розы и Сони, ждут обретения покоя... Зачем ему понадобилось исповедоваться Кроукеру? Что могло их связывать? Он вспомнил, каким проникающим в самую душу взглядом одарил его Антонио. «И Бенни, и Эстрелла Лейес убеждены, что дух Хумаиты Милагроса переселился в меня, — думал Кроукер, — возможно, и Антонио увидел это же? Может, именно поэтому он сказал, что теперь проклят, что только Роза могла спасти его?»
Потом Кроукеру на память пришли слова Эстреллы о том, что Хумаита думал, что разглядел искру человечности в Антонио и Хейторе и за это они убили его. Она предостерегала его от совершения такой же ошибки. Кроукер машинально сжал в руке камень духов, который теперь постоянно носил в кармане. У него возникло то же чувство, что и на похоронах Сони, — беззащитности перед духами тьмы.
Очнувшись от этих тревожных раздумий, Кроукер вытащил из багажника дорожную сумку с новой, недавно купленной одеждой, и первым делом направился в мужской туалет, чтобы смыть с себя грязь и кровь и переодеться в чистое. Он вошел в больницу через приемный покой, поэтому никто не обратил особого внимания на его растерзанный вид. Однако в главном вестибюле, у лифтов, он наткнулся на Бенни.
— Боже правый! Где тебя носило, амиго? — Бенни был не на шутку рассержен, что не сулило ничего хорошего. Ухватившись за локоть Кроукера, словно клещами, он оттащил его в сторону. — Послушай, я хочу знать, что происходит, черт побери!
— О чем ты говоришь? — как можно спокойнее спросил Кроукер, пытаясь высвободиться из стальной хватки.
— Мы же с тобой договорились о ночном выходе в море на твоей лодке! А потом ты вдруг звонишь, говоришь, что имел беседу с Рубиннетом, и ни с того ни с сего отказываешься помочь мне! Я ничего не могу понять! Что тебе наговорил этот сукин сын?
— Для начала убери свои руки.
— Нет, сначала ответь на мой вопрос! — Пальцы Бенни сжались еще сильнее. — Опомнись, амиго! Это не шутки! Я уже дал обещание другому человеку! Я не могу нарушить слово!
— Это что? — Кроукер начинал злиться. — Угроза?
— Понимай как хочешь!
— А я-то думал, что мы с тобой друзья, Бенни.
— Друзья не отказываются от своих обещаний! — Бенни презрительно сплюнул на мраморный пол.
— Но друзья не врут друг другу! — выпалил Кроукер. — Что связывает тебя с Майером?
— С кем?
— Я же сказал, с адвокатом Марселем Рохасом Диего Майером! — Кроукер бешено сверкнул на Бенни глазами.
— Говорю тебе, я не знаю никакого Майера!
Кроукер обхватил кисть Бенни своими биомеханическими пальцами.
— Ты хочешь сказать, что не знаешь самых крутых латиноамериканских наркодельцов, Бенни? Ты не знаешь, кто представляет их интересы здесь, в Штатах? И ты хочешь, чтобы я поверил в это?
Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, яростно раздувая ноздри, словно два сцепившихся рогами в схватке оленя-самца.
— Отпусти мою руку. — Кровь бросилась Кроукеру в голову. — Не вынуждай меня применять силу.
— Ты хорошо подумал, амиго?
В ответ Кроукер так сильно сдавил кисть Бенни, что тот был вынужден разжать пальцы и отпустить Кроукера.
— Не знаю, что с тобой вдруг стряслось, но я сыт по горло твоим враньем, — с тихой яростью произнес Кроукер и нажал кнопку вызова лифта.
Бенни угрожающе шагнул ему наперерез.
— Ну нет! Мне еще нужно тебе кое-что сказать! Сделка есть сделка и обещание есть обещание. Еще никто не смел обманывать Бенни Милагроса! Никто! Ты понял? И я заставлю тебя...
— И как же ты это собираешься сделать? — Кроукер вошел в открывшиеся двери лифта. — Попросишь своих колумбийских дружков уговорить меня?
Двери начали закрываться, но Бенни бросился вперед и разжал их. «С меня довольно!» — мрачно подумал Кроукер, изо всех сил толкнул Бенни в грудь, тот отлетел к противоположной стене, и двери лифта закрылись.
Поднявшись наверх, Кроукер помедлил, стараясь успокоиться. Встреча с Бенни произвела на него тяжелое впечатление. Что-то странное происходило между ними. Казалось, они говорили на разных языках. Трудно было представить себе, что всего пару дней назад они вместе выходили в океан на «Капитане Сумо». Теперь от их дружбы не осталось и следа. Неужели Бенни втерся к нему в доверие только для того, чтобы заставить отправиться вместе с ним в этот таинственный полуночный рейс, который имел почему-то такое важное значение для него?
Однажды во время рыбалки в заповеднике Кроукера укусила карликовая гремучая змея. «Я чувствую твое напряжение, — сказал Каменное Дерево, делая надрез на месте укуса. — Яд будет нейтрализован через считанные минуты, так почему же ты волнуешься?» Кроукер ответил, что в жизни слишком много вопросов, на которые он еще не нашел ответа. Тогда Каменное Дерево произнес замечательную фразу: «Если ты не можешь найти ответ, значит, задаешь себе неправильный вопрос».
Прежде чем отправиться на поиски Дженни Марш, Кроукер решил заглянуть к Рейчел. Возле ее постели, заложив руки за спину, стоял доктор Стански. Он быстро взглянул на Кроукера и холодно кивнул в знак приветствия.
Кроукер подошел к изголовью постели и поцеловал Рейчел в лоб, который оказался неожиданно горячим.
— Что случилось? — взволнованно произнес Кроукер. Казалось, доктора Стански тронуло отчаяние, прозвучавшее в голосе Кроукера.
— К сожалению, у меня для вас плохие новости. У Рейчел развивается сепсис. Положение, безусловно, серьезное. Но здешние врачи делают все, что в их силах. — Он показал на две новые капельницы. — Они применяют сильнейшие антибиотики. Теперь остается только ждать, поэтому я уговорил миссис Дьюк поехать домой отдохнуть. Она просидела возле Рейчел целый день, и ее нервы совсем расстроены. — Тут он заметил, в каком состоянии был Кроукер. — Пожалуй, вы выглядите ничуть не лучше.
— Я упал с грузовика, — скривился Кроукер.
— Шутить изволите? — Доктор Стански неодобрительно взглянул на него исподлобья. — Дайте-ка я осмотрю вас. — Он расстегнул рубашку Кроукера. — Да-а... вот это грузовик...
— Ну как, вам удалось найти донорскую почку? — спросил Кроукер, надеясь, что ему все же удастся избежать сделки с Майером.
Доктор Стански покачал головой, натягивая резиновые перчатки.
— Боюсь, все мои старания напрасны, — пробормотал он.
Взяв пинцет, он извлек из кровавой ссадины на правом плече Кроукера несколько кусочков щебенки.
— Я ничего не могу сделать для нее, совсем ничего, — сказал доктор Стански, обрабатывая антисептиком порезы и царапины на теле Кроукера. — Я испробовал решительно все. — Он бросил ватный тампон в эмалированный лоток. — Но мои надежды не оправдались. — Он стянул с рук перчатки и бросил их вслед за тампоном. — Видите ли, для медиков, особенно для тех, кто имеет дело с донорскими органами, вопросы врачебной этики имеют громадное значение. — Он пристально вгляделся в безжизненное лицо Рейчел. — Теперь она в руках Божьих, нам остается только молиться.
Поблагодарив доктора Стански, Кроукер вышел из палаты. Он был сильно расстроен, голоден, к тому же все тело болело, как после побоев. Только теперь он вспомнил, что весь день у него не было и крошки во рту.
Доктора Марш он нашел в комнате отдыха, где она недавно посвящала его в секреты регистрации донорских органов. Деятельность братьев Бонита представляла собой совершенно иной аспект этой проблемы.
Увидев Дженни Марш, Кроукер остановился как вкопанный. Она была поразительно красива в черных брюках, зелено-голубой блузке и черном замшевом пиджаке. Умелый макияж придавал ее кошачьему личику еще большую привлекательность. Блестящие густые волосы были свободно распущены по плечам.
— Доктор Стански сказал мне, что моя племянница доставила вам хлопот, — сказал он, любуясь молодой женщиной.