Страница:
– Да? – удивилась я, обнаружив пустоту внутри себя – сердце стучало как будто в совершенной пустоте и отдавалось эхом в висках. – Кто только не был в моей спальне, не спальня – проходной двор! Знаете, я ненавижу свою спальню, особенно когда вспоминаю ее в красных тонах: «Кто-то умер?» – спросил тогда Гамлет, а роз оказалось четное количество!..
– Нефила! – крикнул следователь и хлопнул в ладоши у самого моего носа. – Посмотрите на меня! Кто я?
– Следователь Докучаев, – пробормотала я примерно.
– Правильно. Не будем отвлекаться на истерики. Из окна вашей спальни хорошо виден двор Генерала, понимаете?
– Ну и что?
– Ничего. Просто сообщаю. Гамлет мог остановиться у окна, завязывая галстук, к примеру. Посмотреть в окно, заметить что-то, с его точки зрения, опасное и броситься к автомобилю, чтобы уехать. Автомобиль, кстати, тоже был в тот день хорошо виден из окна спальни. Ваша домработница слышала шум резко отъезжающей машины. Она в тот момент уже была в доме Генерала. Посмотрела в окно кухни. Автомобиля Гамлета не было. Через пять-семь минут он взорвался на дороге. Скажите честно: вы хотите, чтобы дело о смерти вашего мужа было расследовано и виновный наказан?
– Хочу, – кивнула я, потом все-таки оставила себе шажок на отступление, добавив: – Наверное…
– Тогда давайте приступим к обсуждению переломного момента в этом деле. Вам известен человек по прозвищу Прикус? – поинтересовался он. – Знаете, где сейчас может быть этот самый Прикус? По нашим данным, в день смерти вашего мужа он вылетел на самолете в Афины, а билет заказал заблаговременно.
– Да, он говорил, что уедет надолго. Он приходил ко мне пару месяцев назад, кажется, тогда и сказал.
– С какой целью он приходил?
– Он… как бы это сказать, он приходил не совсем ко мне. Он посватался к моей дочери, то есть она не дочь, а моя тетя. Он пришел вручить кольцо моей тете.
– Ваша тетя живет в этом доме? – совсем запутался Докучаев.
– Да. Она только что открыла вам дверь.
– Но это же… Она же девочка!
– Я тоже думаю, что у Прикуса – никаких шансов. Хотя, знаете, она взяла кольцо. Да-да, меня это страшно изумило. Она сказала, чтобы Прикус наведался годам к пятнадцати, это как-то связано с физиологическими изменениями в строении женского организма. Вы понимаете?
– Нет, – честно признался следователь.
– Вот и я не понимаю. Я познакомилась со своим мужем десять лет назад, в лесу. Он сделал предложение, я его сразу приняла. Никакие физиологические изменения в моем организме не повлияли потом на это решение. Вот что меня пугает. Она взяла кольцо, понимаете? Она не могла это сделать просто потому, что ей понравился сам ритуал. Это серьезно, я чувствую, что это серьезно. Это рок такой. В нашем роду ранние половые увлечения…
– Минуточку. Прошу вас, скажите, что ответил Прикус?
– Обещал приехать. Ох, у него тоже все слишком серьезно. Он телохранитель Генерала…
– Я в курсе.
– Вот, а Пара сказала, что не позволит сватать себя человеку, потребляющему анаболики. И Прикус за последние два года страшно похудел. Он весил больше ста килограммов…
– Нефила! – перебил меня следователь. – Подождите, я хочу сказать, что мне трудно с вами разговаривать. Когда я начинаю с вами говорить, мне кажется…
– Что вы в дурдоме, да?
– Нет. Мне кажется, что вы водите меня за нос.
– У меня и в мыслях такого не было. – Я посмотрела на следователя предельно честным взглядом. Он первый отвел глаза.
– У меня трудное положение. По данным следствия получается, что убийство вашего мужа заказал Генерал. – Докучаев взглянул на меня изучающе.
– Вполне возможно, – кивнула я.
– Вы не удивлены? Были в курсе финансовых афер своего мужа?
– Совершенно не в курсе, – покачала я головой. – Просто я знаю, что Генерал ненавидел Гамлета и мечтал отобрать у него внука. Сейчас он собирается эту мечту воплотить в жизнь. Подает на опекунство.
– А как же вы?
– А я осталась вдовой, без образования и постоянной работы. По словам юриста, – киваю в сторону дивана, – кое-какие шансы будут только, если к суду мне удастся скоропалительно выйти замуж за обеспеченного человека, готового предоставить все документы о законных заработках и убедить судью, что он собирается любить моего приемного сына как родного. Сами по судите…
– Внук – это неплохая версия, – кивнул Докучаев. – Почему вы ничего об этом не сказали в прошлый раз?
– Мне приходится быть осторожной. Я честно отвечу на все ваши вопросы, но выдвигать версии… Пусть этим занимаются профессионалы. Какая была у вас?
– По нашим данным, Гамлет Тейман выполнял множество поручений Генерала, которые являлись не совсем законными. А тот в свою очередь помогал Гамлету отмывать деньги, полученные как комиссионные за исполнительность. Переломный момент наступил года два назад. Юрист Гамлета Кац, – кивок в сторону дивана, – начал собирать компромат на Генерала.
– Откуда вы знаете?
– Он неоднократно обращался в архив вооруженных сил, делал запросы, о чем есть документальные свидетельства. Но самое главное подтверждение этому было получено на прошлой неделе. Еремей Кац оставил у своего нотариуса поручительство. Письмо, которое следовало бы вскрыть в случае его внезапной кончины. Кац боялся за свою жизнь и таким образом перестраховался. Прилагалось заявление, что еще одно подобное письмо было им отправлено какому-то адвокату в Женеву с подробными указаниями, когда его следует вскрыть. Но у нас здесь не Женева, сами понимаете. Московский нотариус внезапно скончался. Сердечный приступ. Его дела были переданы в другую контору, все письма вскрыли. Некоторые поручительства новая контора согласилась взять под свою ответственность, но если имя в документе зарегистрировано в розыске информации по уголовке, документ подлежит передаче соответствующим органам. В письме содержались копии некоторых документов, заявление самого Еремея Каца об угрозе его жизни и жизни Гамлета Ван-Теймана. Я думаю, что Еремей Срулевич уже должен был получить извещение о смерти своего нотариуса и о передаче этого письма в органы. Извещение послали по почте.
– Он не бывает дома. Почти все время толчется здесь. Он нашел на Генерала что-то серьезное?
– Как сказать… – замялся следователь.
– Скажите так, как вам начальство разрешило говорить.
– Да я, собственно, поэтому и пришел. Мой непосредственный начальник – заведующий отделом – надеется на повышение с раскрытием этого дела. Если все получится доказать. И на отставку, если что-то сорвется. Но он в меня верит. А я верю в вас.
– А в меня-то за что?
– Если вы напишете заявление в прокуратуру, у нашего отдела достаточно доказательств участия Генерала в сомнительных сделках, за разглашение которых он вполне мог нанять человека убрать Гамлета.
– И этим человеком вы считаете Прикуса?
– Все сходится. И даже красиво сходится. Гамлет со своим юристом собрал неплохой компромат на Генерала. Зачем? Просто попугать? Вряд ли.
– А какого рода заявление я должна написать в прокуратуру?
– Напишите, что считаете убийство мужа делом рук Генерала. Попросите дополнительного расследования. Мы докажем, что у него был мотив и был исполнитель.
– Дайте подумать. – Я закрыла глаза, чувствуя веками напряженный взгляд человека рядом. – Вы сказали, что заведующий вашего отдела не против получить в ходе удачного расследования повышение. А что думает ваш главный начальник? – Я раскрыла глаза.
Следователь отвел свои.
– Вы слишком умны для молодой безработной женщины без образования. Вы правильно все поняли. Мы собираемся сделать это в обход руководства.
– Сомнительно.
– Человек, к которому Генерал пришел с просьбой расследовать взрыв, через восемь месяцев уходит в отставку. Когда-нибудь и Генералы стареют. И их друзья стареют.
– А вы – племя молодое, да, оказывается, незнакомое!
– У нас свои резоны и методы борьбы. Соглашайтесь! Все сходится красиво, – повторился, он, – есть мотив, есть заказчик и исполнитель, которого рано или поздно мы найдем.
– Зачем мне это нужно?
– Никто ничего у вас не отнимет, если Генерал будет под следствием. Почему вы так улыбаетесь? Что-то не нравится в моей схеме?
– Ваш заведующий отдела надеется разворошить большую навозную кучу и не испачкаться? Гак не бывает. Отправьте сами все собранное в прокуратуру!
– Без заявления конкретного лица это совершенно бесперспективно. Дело вернут на дополнительное рассмотрение моему вышестоящему руководству. Ну и что такого? Несколько увольнений, скажете вы, а потом его все равно с почетом на пенсию. Да только дела после этого никакого не останется. Развалится дело. Я задумалась. Потом спросила:
– Что вы видите в окне?
Если он скажет – черноту, ничего писать не буду. Смешной этот следователь Докучаев.
– Вижу люстру, стол и мужчину с женщиной за столом. Между ними металлический чайник. Серебро?
Он видит мужчину и женщину за столом. Он видит серебро. Он видит серебро в отражении?..
– Подарок мужа на день рождения. Гри года подряд он дарил мне серебряную посуду.
– Любите серебро? – заскучал следователь.
– Ненавижу серебряную посуду. Давайте бумагу и ручку. Я напишу заявление. Только сначала договоримся. Вам известен такой юридический термин – устное соглашение?
– Конечно, известен, – засуетился следователь.
– Мы сейчас с вами оговорим некоторые пункты нашего устного соглашения. Поклянитесь, что выполните их.
– Что? Поклясться? Вот, пожалуйста, бумага, ручка… Клянусь, что выполню.
– Хорошо. Вы собираетесь по моему заявлению начать против Генерала дело о заказном убийстве Гамлета Ван-Геймана, так?
– Да-да, сначала я вам продиктую «шапку». Вот здесь, в правом углу, с середины листа…
– Вы собираетесь довести это дело до суда?
– Конечно! – сильно удивился Докучаев, подумал, усмехнулся и погрозил мне пальцем. – А вы собираетесь остановиться на угрозах?
– Я буду делать все, что вы скажете, а наше устное соглашение заключается в следующем. Вы обязуетесь относиться ко мне с профессиональным участием и доверием, как бы это дело не повернулось,
– Вы хотите, сказать, – напрягся следователь, – что это вы заказали мужа?
– Нет. К смерти Гамлета я не имею отношения. – Слишком самоуверенно сказано, слишком. Подумав, добавляю: – Разве что весьма косвенное. Я хотела сказать, что дело может не дойти до суда. Дело об обвинении Генерала в заказном убийстве своего бывшего зятя может в силу новых обстоятельств не дойти до суда.
– Это уже не ваши проблемы, – с облегчением вздохнул Докучаев. – Позвольте заниматься подобными вещами специалистам.
– Так вы согласны? – спросила я, занеся ручку над листом бумаги. Над серединой этого листа, ближе к правому краю.
– На что? На то, что буду относиться к вам с доверием? Клянусь!
– Я со своей стороны обещаю говорить вам только правду и предупреждать о неожиданных поворотах этого дела, которые возникнут по моей инициативе. Диктуйте. Я готова.
Ближайшую неделю мы с детьми были заняты переездом. Всю эту неделю ровно в семь вечера Ося по моей просьбе шел к дедушке с бабушкой и проводил там время до десяти. Он не рассказывал, о чем там говорят и как с ним обращаются, он ни разу не опоздал вернуться, он посерьезнел и заметно повзрослел – это следует хотя бы из того, что он перестал пускать Нару к себе в постель!
Я нигде не нашла телефон Гамлета. И еще не смогла найти герб клана Тейманов. Все перерыла – нигде нет! Черт с ним, с гербом, но телефон!.. В какой-то момент, плохо сознавая, что делаю, я набрала его номер и застыла, отсчитывая гудки. «Абонент отключен или находится в недоступном месте….»
Для бабушки Тили недоступных мест не было!..
– Спроси у Оси, – посоветовала Нара.
– Если бы Ося взял, он бы давно сказал, – отмахнулась я. – Он бы… он…
И у меня что-то щелкнуло вдруг в голове, и я прокляла свое воображение и отсутствие невинности в том понимании, что не бывает очень плохих поступков – бывает роковое скопление случайностей.
– Никогда, слышишь? – вцепилась я в Нару, – Никогда не спрашивай у Оси об этом телефоне. Поклянись!
– Да на кой он мне сдался?!
В последний вечер мы с детьми уселись в подвале смотреть фильм по старому кинопроектору на натянутой простыне. Съели целый противень эклеров со взбитыми сливками и клубникой. Над нами падали стулья, кто-то бегал по комнатам и стучал в стены, а здесь, в подвале, под музыку Баха с пластинки ужасно клыкастый вампир высасывал на простыне женщин, младенцев и даже парочку коров завалил, на могилах падали кресты от вылезающих снизу мертвецов, и распятие с чесноком не помогало. Обнявшись, мы, перемазанные кремом, тряслись от ужаса, и только когда рвалась пленка, оживали и переводили дух, но ни разу никто не спросил, что там – наверху?
А наверху Генерал, получивший повестку в прокуратуру, и Ерик, наконец разобравший накопившуюся дома почту, встретились на лужайке перед домом. Генерал загнал Ерика в дом, бросался предметами и жутко матерился. Ерик, уверенный, что на Генерала завели дело именно из-за его письма нотариусу, прощался с жизнью и особо не огрызался.
Поднявшись из подвала, мы обнаружили их еле живых, свалившихся в моей спальне на пол с разных сторон кровати. Оба – потные, оба – зажимающие правой ладонью левую сторону груди.
– Нефила! – радостно пробормотал Ерик. – Ты жива, это хорошо… В России жить нельзя! Самое святое изгадят! Посмертную волю опошлят! Никому нельзя доверять, никому…
Генерал подозвал Осю и поднялся с его помощью.
– Твое письмо нотариусу здесь ни при чем. – Я помогла встать Ерику.
– Но как же повестка?.. Генерал чудом не захватил пистолет, чудом! Честное слово, он бы меня изрешетил!
– Это я написала заявление в прокуратуру. По нему, наверное, и пришла повестка.
– Пи-пи-раку-ра-ту-ру?… – осел на кровать Ерик. – Ты?..
– Поговорим завтра. Хорошо, что ты приехал, я собиралась тебе позвонить.
– Хорошо?.. Будь проклят таксист, который меня сюда довез! Так неудачно я еще никуда не триезжал! Ты только посмотри – Генерал вырвал у меня клок волос. С мясом!
– Это ничего, это пройдет. Зато у тебя теперь есть что положить в медальон сыну.
– У меня три дочери! – чуть не заплакал Ерик.
– Дочери – это счастье. Ты отдохнешь, а завтра с утра мы должны пойти к Генералу и все обсудить.
– Нефила, умоляю, это неудачная мысль!
– Должны!
Ёрик посмотрел на Генерала. Тому, вероятно, стало совсем плохо. Посасывая таблетку, он прошел мимо нас, поддерживаемый Осей.
Через сорок минут от дома напротив отъехала «Скорая». Ося закрывал ворота, увидел меня на крыльце и помахал рукой.
Поздно ночью со второго этажа Нара в бинокль рассмотрела, как Ося с дедом играют в шахматы.
– Осе – шах, – сообщила она, – все в порядке. Забравшись ко мне в постель, она первым делом принюхалась. Я тоже так делаю с любимыми людьми.
– Где мы теперь будем жить? – спросила Нара. – И яхты не осталось?
– Поживем недельку в Москве, потом поедем на неделю в Загниваловку.
– И самолета не осталось?
– До школы не так уж много времени, а у тебя проблемы с математикой.
– И драгоценностей твоих больше нет?
– Украшения я сложила в шкатулку с монограммой АС.
– А свадебное ожерелье с ноги?! – возмущенно привстала она. – Тысяч на шесть потянет!
– Откуда ты знаешь?
– Марго сказала. Она в этих делах разбирается. Шесть тысяч! Это почти столько же, сколько в банке.
– Ожерелье я забрала. А Марго плохой оценщик. Оно стоит в три раза дороже.
– А почему тогда остальное не забрала? – прищурилась Нара.
– Потому что ожерелье я надевала. А остальное – нет.
– А Марго говорила…
– Прекрати.
– Нет, я скажу! Она говорила, что видела у тебя в ресторане чулки с подвязками в бриллиантах!
– Не прыгай, больно! Эти камни вшиты в резинки чулок. И я не уверена, что они ценные.
– Тогда я так спрошу: ты забрала эти чулки?
– Забрала! Я все свое нижнее белье забрала! Чего ты пристала? Я не оставлю здесь своего запаха. Нигде. Спи. У нас завтра тяжелый день. С утра идем к Генералу.
– Мне туда нельзя.
– Ты пойдешь со мной. Если увидишь, что я собираюсь наброситься на Генерала, возьмешь меня за руку и укусишь.
– С ума сошла?..
– Укусишь! Ты моя тетя, должна помогать.
– Я тоже… буду носить бриллианты на ногах. Я буду так красива, что мужчины от одного моего вида будут терять память и соображение. А-а-а как ты думаешь, он приедет? – зевнула Нара, засыпая. – У меня уже есть первый бриллиант. В кольце… Нет, это – второй. Первый в заколке для галстука. Маленький…
– Прикус никогда не приедет. Забудь.
– Там посмотрим, – улыбнулась Нара. Я крепко сжала веки, не выпуская предательские слезинки.
– Попробуй свыкнуться с мыслью, что вы никогда не увидитесь. Представь, что он умер.
– От истощения? – ужаснулась Нара.
В десять утра я, обмирая от страха, стояла у ворот генеральского дома, крепко держа Нару за руку. Ерик подъехал только в десять пятнадцать.
– Сегодня воскресенье? – в пятый раз спросила я у Нары.
– Воскресенье, – терпеливо ответила она. – Ося должен быть дома. Если ты наконец позвонишь, он откроет!
– Заслали единомышленника? – одобрил Ерик. – Это весьма похвально, потому что старик нас на порог не пустит.
Замок щелкнул. Ося встретил нас на крыльце и провел в гостиную. Что меня всегда настораживало в этом доме, так это точно такая же планировка, как и в доме его дочери. До мелочей! Даже мебель в кухне расставлена точно так же. И на полу в гостиной – белый ковер…
В полнейшей тишине мы с Нарой сели на диван, а Ерик – у окна, на стуле у небольшого столика.
– Нефила, хочешь выпить? – вдруг спросил Ося.
– Иди сюда, – подозвала я его, обняла и прижала к себе. – Страшно?
– Я не очень хорошо понимаю твои намерения, – с трудом произнес Ося чужие слова.
– У меня нет намерений, – ответила я. – Только естественное желание все уладить добром. Чтобы никто не пострадал.
– Ты пришла сюда договориться? – уточнил он.
– Я не буду ни о чем договариваться с Генералом.
– Я налью тебе мартини с соком, – почему-то зациклился на выпивке Ося.
– А мне – водки! – отозвался от окна Ерик.
– Ерик, если ты сегодня мне что-нибудь напортишь из-за выпивки, я буду искать другого юриста. Сегодня очень важный день в твоей жизни, береги этот день и будь максимально собран и готов к подвигам.
– И что же это за день? – напрягся Ерик.
– Сегодня начнет исполняться твоя давняя мечта.
– Ты должна мне ответить, – продолжал настаивать Ося. – Потому что я позову бабушку с дедом только когда пойму, зачем тебе все это нужно. Дед обещал прийти говорить с тобой, только если ты сможешь мне объяснить, чего добиваешься. И я тогда сам решу, звать их или нет. Если я позову, они придут. Дед так сказал.
Я внимательно осмотрела его напряженное лицо. Провела указательным пальцем по морщинке между бровей.
– Ося… У тебя на всем свете остались только два родных человека.
– Ты и Нара? – спросил он.
– Мы с Нарой не родня. Только два родных тебе человека – подумай, как это мало! У тебя остались дедушка и бабушка – так сложились обстоятельства, что больше никого нет. Нигде! Никого… Я пришла сюда с единственной целью. Сделать так, чтобы ты не потерял своих родных. Чтобы ты им доверял и помогал в старости с чистым сердцем. Чтобы у тебя была семья.
– И зачем такой доброй и человеколюбивой девочке тогда понадобился адвокат? – подал голос Ерик.
Я посмотрела на него через комнату. Ерик закрыл ладонью рот.
– Я привела с собой Ерика, потому что главная мечта его – завалить Генерала. Я их примирю.
– Ну, уж это, Фила, ты того!.. Ты это не… – Ерик попробовал рассмеяться, но у него не получилось.
– Примирю! – крикнула я, потом опять посмотрела на Осю. – Уже неважно, веришь ты мне или нет. Я буду делать то, что задумала, в любом случае. С тобой или без тебя. Поэтому мне все равно – выгонишь ты нас или позовешь Генерала. Это важно для тебя. Если выгонишь – не узнаешь, что я затеяла. Или узнаешь с чужих слов. Хочешь участвовать – зови. Дело ведь не в том, кому ты больше доверяешь. Дело только в тебе. Тебе так страшно сейчас, что я пойму, если ты нас прогонишь. Извини, что навешиваю на тебя это сейчас. Еще бы годика два-три, ты бы подрос и лучше меня понял.
– Аминь! – поднял руки Ерик, потом развернул левую, поднося запястье к лицу: – У меня заседание в час.
Ося молча ушел.
Генеральская чета – оба еле живые от усталости, наверняка после ночи без сна – чинно прошли к двум креслам. Ося сел к нам с Нарой на диван.
– Раз уж вы оба здесь, следует кое-что выяснить, – начал Генерал. – Мне пришла повестка в прокуратуру. Кто из вас, пакостников, может это объяснить?
– Я могу. Молчи, Ерик. Когда мне понадобится адвокат, я скажу. По просьбе следователя Докучаева я написала заявление, чтобы было проведено более тщательное расследование смерти Гамлета. В виду открывшихся обстоятельств, рано или поздно, следователь отдела по борьбе с бандитизмом сам бы стал об этом ходатайствовать.
– Разве здесь с нами еще и следователь находится? – перебил Генерал и нарочито огляделся. – Где он? Под диваном?
Никто, естественно, не бросился искать следователя под диваном. Я замолчала, выдерживая паузу, чтобы старик слегка успокоился. Перспектива мгновенного взрыва меня не устраивала.
– И что же ты хочешь доказать? – устав от моего молчания, не выдержал Генерал.
– Я ничего не буду доказывать. Следствие докажет, что вы организовали убийство своего зятя, для чего воспользовались услугами Прикуса. Прикус подложил в машину Гамлета взрывчатку.
Генерал открыл было рот, но потом передумал говорить. Генеральша почему-то посмотрела на меня с жалостью и усмехнулась.
– Еремей Срулевич собрал на вас неплохое досье. Волей случая некоторые его выводы попали в руки следствия. Как мотив взята ваша коммерческая деятельность. Если следствие затянется, может всплыть инцидент восемьдесят девятого года.
– И с чего это ему всплывать? – напрягся Генерал.
– С того, что я буду отвечать на вопросы следователя правду и только правду-.
– Это болезнь у тебя сейчас такая? – съехидничал он.
– Нет. Я всегда говорю правду.
– Раз уж ты сама коснулась этой темы, может быть, скажешь, где то, что мы искали в восемьдесят девятом? Правду! – подался Генерал вперед. Жена тронула его за локоть, уговаривая не нервничать.
– Хорошо. Говорю правду. Я не знаю, где тело Кобрина. Но если понадобится, могу напрячься и выяснить это. Если очень понадобится. Когда-нибудь. Позже. В данное время я буду занята следствием по вашему делу.
– Следствием по моему делу! – воскликнул Генерал, разведя руками. – Вы только подумайте – она будет этим занята!
– Почему ты спрашиваешь Нефилу, где тело Кобрина? – тихо спросил Ося.
– Освальд! – строго заметила бабушка. – Ты обещал не реагировать на попытки провокации со стороны этой женщины!
– Итак, – подвела я итог, – если следствие докопается до инцидента с пропавшей оплатой за химическое оружие, которое вы предложили американцам в виде двух трупов погибших при его испытании солдат, то дело может принять неожиданный оборот. Я не сильна в политических играх, но…
– Ах ты, змея поганая! – закричала генеральша. – Скромницу из себя строила, неумеху! А сама потихоньку вынюхивала, подслушивала, собирала на нас всякие гадости!
Пришлось и мне повысить голос:
– Я хотела сказать, что не заинтересована в таком повороте дела! – Поскольку от моей наглости генеральша потеряла дар речи, а Генерал вообще молчал, я разъяснила уже спокойным голосом: – Хотелось бы закончить со смертью Гамлета. Поставить на этом точку. Вы должны пойти к следователю с адвокатом.
– Естественно!.. – процедил Генерал, – Можешь не сомневаться – только с адвокатом!
– Вашим адвокатом будет Еремей Кац, – твердо заявила я.
Ерик застыл с полуоткрытым ртом. Жена Генерала несколько секунд мучительно соображала, почему у мужа отвалилась челюсть, потом вспомнила фамилию Ерика и посмотрела на меня очень внимательно.
– Еремей Срулевич будет защищать вас по обвинению в организации покушения на Гамлета, и не только…
– Фила, ты совсем кукукнулась? – подал голос Ерик.
– И не только по этому обвинению! Если понадобится, он отмоет вас от любого вдруг возникшего в ходе дела подозрения о взяточничестве, сокрытии налогов, тайных продажах оружия, создании подставных фирм-однодневок, мошенничестве по банкротству дочерних предприятий крупных военных концернов и так далее, если я еще не все перечислила. Никакой другой адвокат не сделает это настолько дотошно. Он ваши дела изучил до последней запятой, он знает все слабые места в них, а значит, знает, как эти места обойти. Он знает, как отмыть от грязи любой финансовый документ, потому что за три года выгрыз все свои заусеницы, чтобы понять, как именно грязь оформлялась в законную сделку.
– Я ничего не понимаю, – сознался Генерал. – Тебе-то на кой черт все это надо? Ты что, заплесневела от безделья? Подвигов захотелось? Да никогда в жизни этот жиденок не будет защищать меня в суде!
– Нефила! – крикнул следователь и хлопнул в ладоши у самого моего носа. – Посмотрите на меня! Кто я?
– Следователь Докучаев, – пробормотала я примерно.
– Правильно. Не будем отвлекаться на истерики. Из окна вашей спальни хорошо виден двор Генерала, понимаете?
– Ну и что?
– Ничего. Просто сообщаю. Гамлет мог остановиться у окна, завязывая галстук, к примеру. Посмотреть в окно, заметить что-то, с его точки зрения, опасное и броситься к автомобилю, чтобы уехать. Автомобиль, кстати, тоже был в тот день хорошо виден из окна спальни. Ваша домработница слышала шум резко отъезжающей машины. Она в тот момент уже была в доме Генерала. Посмотрела в окно кухни. Автомобиля Гамлета не было. Через пять-семь минут он взорвался на дороге. Скажите честно: вы хотите, чтобы дело о смерти вашего мужа было расследовано и виновный наказан?
– Хочу, – кивнула я, потом все-таки оставила себе шажок на отступление, добавив: – Наверное…
– Тогда давайте приступим к обсуждению переломного момента в этом деле. Вам известен человек по прозвищу Прикус? – поинтересовался он. – Знаете, где сейчас может быть этот самый Прикус? По нашим данным, в день смерти вашего мужа он вылетел на самолете в Афины, а билет заказал заблаговременно.
– Да, он говорил, что уедет надолго. Он приходил ко мне пару месяцев назад, кажется, тогда и сказал.
– С какой целью он приходил?
– Он… как бы это сказать, он приходил не совсем ко мне. Он посватался к моей дочери, то есть она не дочь, а моя тетя. Он пришел вручить кольцо моей тете.
– Ваша тетя живет в этом доме? – совсем запутался Докучаев.
– Да. Она только что открыла вам дверь.
– Но это же… Она же девочка!
– Я тоже думаю, что у Прикуса – никаких шансов. Хотя, знаете, она взяла кольцо. Да-да, меня это страшно изумило. Она сказала, чтобы Прикус наведался годам к пятнадцати, это как-то связано с физиологическими изменениями в строении женского организма. Вы понимаете?
– Нет, – честно признался следователь.
– Вот и я не понимаю. Я познакомилась со своим мужем десять лет назад, в лесу. Он сделал предложение, я его сразу приняла. Никакие физиологические изменения в моем организме не повлияли потом на это решение. Вот что меня пугает. Она взяла кольцо, понимаете? Она не могла это сделать просто потому, что ей понравился сам ритуал. Это серьезно, я чувствую, что это серьезно. Это рок такой. В нашем роду ранние половые увлечения…
– Минуточку. Прошу вас, скажите, что ответил Прикус?
– Обещал приехать. Ох, у него тоже все слишком серьезно. Он телохранитель Генерала…
– Я в курсе.
– Вот, а Пара сказала, что не позволит сватать себя человеку, потребляющему анаболики. И Прикус за последние два года страшно похудел. Он весил больше ста килограммов…
– Нефила! – перебил меня следователь. – Подождите, я хочу сказать, что мне трудно с вами разговаривать. Когда я начинаю с вами говорить, мне кажется…
– Что вы в дурдоме, да?
– Нет. Мне кажется, что вы водите меня за нос.
– У меня и в мыслях такого не было. – Я посмотрела на следователя предельно честным взглядом. Он первый отвел глаза.
– У меня трудное положение. По данным следствия получается, что убийство вашего мужа заказал Генерал. – Докучаев взглянул на меня изучающе.
– Вполне возможно, – кивнула я.
– Вы не удивлены? Были в курсе финансовых афер своего мужа?
– Совершенно не в курсе, – покачала я головой. – Просто я знаю, что Генерал ненавидел Гамлета и мечтал отобрать у него внука. Сейчас он собирается эту мечту воплотить в жизнь. Подает на опекунство.
– А как же вы?
– А я осталась вдовой, без образования и постоянной работы. По словам юриста, – киваю в сторону дивана, – кое-какие шансы будут только, если к суду мне удастся скоропалительно выйти замуж за обеспеченного человека, готового предоставить все документы о законных заработках и убедить судью, что он собирается любить моего приемного сына как родного. Сами по судите…
– Внук – это неплохая версия, – кивнул Докучаев. – Почему вы ничего об этом не сказали в прошлый раз?
– Мне приходится быть осторожной. Я честно отвечу на все ваши вопросы, но выдвигать версии… Пусть этим занимаются профессионалы. Какая была у вас?
– По нашим данным, Гамлет Тейман выполнял множество поручений Генерала, которые являлись не совсем законными. А тот в свою очередь помогал Гамлету отмывать деньги, полученные как комиссионные за исполнительность. Переломный момент наступил года два назад. Юрист Гамлета Кац, – кивок в сторону дивана, – начал собирать компромат на Генерала.
– Откуда вы знаете?
– Он неоднократно обращался в архив вооруженных сил, делал запросы, о чем есть документальные свидетельства. Но самое главное подтверждение этому было получено на прошлой неделе. Еремей Кац оставил у своего нотариуса поручительство. Письмо, которое следовало бы вскрыть в случае его внезапной кончины. Кац боялся за свою жизнь и таким образом перестраховался. Прилагалось заявление, что еще одно подобное письмо было им отправлено какому-то адвокату в Женеву с подробными указаниями, когда его следует вскрыть. Но у нас здесь не Женева, сами понимаете. Московский нотариус внезапно скончался. Сердечный приступ. Его дела были переданы в другую контору, все письма вскрыли. Некоторые поручительства новая контора согласилась взять под свою ответственность, но если имя в документе зарегистрировано в розыске информации по уголовке, документ подлежит передаче соответствующим органам. В письме содержались копии некоторых документов, заявление самого Еремея Каца об угрозе его жизни и жизни Гамлета Ван-Теймана. Я думаю, что Еремей Срулевич уже должен был получить извещение о смерти своего нотариуса и о передаче этого письма в органы. Извещение послали по почте.
– Он не бывает дома. Почти все время толчется здесь. Он нашел на Генерала что-то серьезное?
– Как сказать… – замялся следователь.
– Скажите так, как вам начальство разрешило говорить.
– Да я, собственно, поэтому и пришел. Мой непосредственный начальник – заведующий отделом – надеется на повышение с раскрытием этого дела. Если все получится доказать. И на отставку, если что-то сорвется. Но он в меня верит. А я верю в вас.
– А в меня-то за что?
– Если вы напишете заявление в прокуратуру, у нашего отдела достаточно доказательств участия Генерала в сомнительных сделках, за разглашение которых он вполне мог нанять человека убрать Гамлета.
– И этим человеком вы считаете Прикуса?
– Все сходится. И даже красиво сходится. Гамлет со своим юристом собрал неплохой компромат на Генерала. Зачем? Просто попугать? Вряд ли.
– А какого рода заявление я должна написать в прокуратуру?
– Напишите, что считаете убийство мужа делом рук Генерала. Попросите дополнительного расследования. Мы докажем, что у него был мотив и был исполнитель.
– Дайте подумать. – Я закрыла глаза, чувствуя веками напряженный взгляд человека рядом. – Вы сказали, что заведующий вашего отдела не против получить в ходе удачного расследования повышение. А что думает ваш главный начальник? – Я раскрыла глаза.
Следователь отвел свои.
– Вы слишком умны для молодой безработной женщины без образования. Вы правильно все поняли. Мы собираемся сделать это в обход руководства.
– Сомнительно.
– Человек, к которому Генерал пришел с просьбой расследовать взрыв, через восемь месяцев уходит в отставку. Когда-нибудь и Генералы стареют. И их друзья стареют.
– А вы – племя молодое, да, оказывается, незнакомое!
– У нас свои резоны и методы борьбы. Соглашайтесь! Все сходится красиво, – повторился, он, – есть мотив, есть заказчик и исполнитель, которого рано или поздно мы найдем.
– Зачем мне это нужно?
– Никто ничего у вас не отнимет, если Генерал будет под следствием. Почему вы так улыбаетесь? Что-то не нравится в моей схеме?
– Ваш заведующий отдела надеется разворошить большую навозную кучу и не испачкаться? Гак не бывает. Отправьте сами все собранное в прокуратуру!
– Без заявления конкретного лица это совершенно бесперспективно. Дело вернут на дополнительное рассмотрение моему вышестоящему руководству. Ну и что такого? Несколько увольнений, скажете вы, а потом его все равно с почетом на пенсию. Да только дела после этого никакого не останется. Развалится дело. Я задумалась. Потом спросила:
– Что вы видите в окне?
Если он скажет – черноту, ничего писать не буду. Смешной этот следователь Докучаев.
– Вижу люстру, стол и мужчину с женщиной за столом. Между ними металлический чайник. Серебро?
Он видит мужчину и женщину за столом. Он видит серебро. Он видит серебро в отражении?..
– Подарок мужа на день рождения. Гри года подряд он дарил мне серебряную посуду.
– Любите серебро? – заскучал следователь.
– Ненавижу серебряную посуду. Давайте бумагу и ручку. Я напишу заявление. Только сначала договоримся. Вам известен такой юридический термин – устное соглашение?
– Конечно, известен, – засуетился следователь.
– Мы сейчас с вами оговорим некоторые пункты нашего устного соглашения. Поклянитесь, что выполните их.
– Что? Поклясться? Вот, пожалуйста, бумага, ручка… Клянусь, что выполню.
– Хорошо. Вы собираетесь по моему заявлению начать против Генерала дело о заказном убийстве Гамлета Ван-Геймана, так?
– Да-да, сначала я вам продиктую «шапку». Вот здесь, в правом углу, с середины листа…
– Вы собираетесь довести это дело до суда?
– Конечно! – сильно удивился Докучаев, подумал, усмехнулся и погрозил мне пальцем. – А вы собираетесь остановиться на угрозах?
– Я буду делать все, что вы скажете, а наше устное соглашение заключается в следующем. Вы обязуетесь относиться ко мне с профессиональным участием и доверием, как бы это дело не повернулось,
– Вы хотите, сказать, – напрягся следователь, – что это вы заказали мужа?
– Нет. К смерти Гамлета я не имею отношения. – Слишком самоуверенно сказано, слишком. Подумав, добавляю: – Разве что весьма косвенное. Я хотела сказать, что дело может не дойти до суда. Дело об обвинении Генерала в заказном убийстве своего бывшего зятя может в силу новых обстоятельств не дойти до суда.
– Это уже не ваши проблемы, – с облегчением вздохнул Докучаев. – Позвольте заниматься подобными вещами специалистам.
– Так вы согласны? – спросила я, занеся ручку над листом бумаги. Над серединой этого листа, ближе к правому краю.
– На что? На то, что буду относиться к вам с доверием? Клянусь!
– Я со своей стороны обещаю говорить вам только правду и предупреждать о неожиданных поворотах этого дела, которые возникнут по моей инициативе. Диктуйте. Я готова.
Ближайшую неделю мы с детьми были заняты переездом. Всю эту неделю ровно в семь вечера Ося по моей просьбе шел к дедушке с бабушкой и проводил там время до десяти. Он не рассказывал, о чем там говорят и как с ним обращаются, он ни разу не опоздал вернуться, он посерьезнел и заметно повзрослел – это следует хотя бы из того, что он перестал пускать Нару к себе в постель!
Я нигде не нашла телефон Гамлета. И еще не смогла найти герб клана Тейманов. Все перерыла – нигде нет! Черт с ним, с гербом, но телефон!.. В какой-то момент, плохо сознавая, что делаю, я набрала его номер и застыла, отсчитывая гудки. «Абонент отключен или находится в недоступном месте….»
Для бабушки Тили недоступных мест не было!..
– Спроси у Оси, – посоветовала Нара.
– Если бы Ося взял, он бы давно сказал, – отмахнулась я. – Он бы… он…
И у меня что-то щелкнуло вдруг в голове, и я прокляла свое воображение и отсутствие невинности в том понимании, что не бывает очень плохих поступков – бывает роковое скопление случайностей.
– Никогда, слышишь? – вцепилась я в Нару, – Никогда не спрашивай у Оси об этом телефоне. Поклянись!
– Да на кой он мне сдался?!
В последний вечер мы с детьми уселись в подвале смотреть фильм по старому кинопроектору на натянутой простыне. Съели целый противень эклеров со взбитыми сливками и клубникой. Над нами падали стулья, кто-то бегал по комнатам и стучал в стены, а здесь, в подвале, под музыку Баха с пластинки ужасно клыкастый вампир высасывал на простыне женщин, младенцев и даже парочку коров завалил, на могилах падали кресты от вылезающих снизу мертвецов, и распятие с чесноком не помогало. Обнявшись, мы, перемазанные кремом, тряслись от ужаса, и только когда рвалась пленка, оживали и переводили дух, но ни разу никто не спросил, что там – наверху?
А наверху Генерал, получивший повестку в прокуратуру, и Ерик, наконец разобравший накопившуюся дома почту, встретились на лужайке перед домом. Генерал загнал Ерика в дом, бросался предметами и жутко матерился. Ерик, уверенный, что на Генерала завели дело именно из-за его письма нотариусу, прощался с жизнью и особо не огрызался.
Поднявшись из подвала, мы обнаружили их еле живых, свалившихся в моей спальне на пол с разных сторон кровати. Оба – потные, оба – зажимающие правой ладонью левую сторону груди.
– Нефила! – радостно пробормотал Ерик. – Ты жива, это хорошо… В России жить нельзя! Самое святое изгадят! Посмертную волю опошлят! Никому нельзя доверять, никому…
Генерал подозвал Осю и поднялся с его помощью.
– Твое письмо нотариусу здесь ни при чем. – Я помогла встать Ерику.
– Но как же повестка?.. Генерал чудом не захватил пистолет, чудом! Честное слово, он бы меня изрешетил!
– Это я написала заявление в прокуратуру. По нему, наверное, и пришла повестка.
– Пи-пи-раку-ра-ту-ру?… – осел на кровать Ерик. – Ты?..
– Поговорим завтра. Хорошо, что ты приехал, я собиралась тебе позвонить.
– Хорошо?.. Будь проклят таксист, который меня сюда довез! Так неудачно я еще никуда не триезжал! Ты только посмотри – Генерал вырвал у меня клок волос. С мясом!
– Это ничего, это пройдет. Зато у тебя теперь есть что положить в медальон сыну.
– У меня три дочери! – чуть не заплакал Ерик.
– Дочери – это счастье. Ты отдохнешь, а завтра с утра мы должны пойти к Генералу и все обсудить.
– Нефила, умоляю, это неудачная мысль!
– Должны!
Ёрик посмотрел на Генерала. Тому, вероятно, стало совсем плохо. Посасывая таблетку, он прошел мимо нас, поддерживаемый Осей.
Через сорок минут от дома напротив отъехала «Скорая». Ося закрывал ворота, увидел меня на крыльце и помахал рукой.
Поздно ночью со второго этажа Нара в бинокль рассмотрела, как Ося с дедом играют в шахматы.
– Осе – шах, – сообщила она, – все в порядке. Забравшись ко мне в постель, она первым делом принюхалась. Я тоже так делаю с любимыми людьми.
– Где мы теперь будем жить? – спросила Нара. – И яхты не осталось?
– Поживем недельку в Москве, потом поедем на неделю в Загниваловку.
– И самолета не осталось?
– До школы не так уж много времени, а у тебя проблемы с математикой.
– И драгоценностей твоих больше нет?
– Украшения я сложила в шкатулку с монограммой АС.
– А свадебное ожерелье с ноги?! – возмущенно привстала она. – Тысяч на шесть потянет!
– Откуда ты знаешь?
– Марго сказала. Она в этих делах разбирается. Шесть тысяч! Это почти столько же, сколько в банке.
– Ожерелье я забрала. А Марго плохой оценщик. Оно стоит в три раза дороже.
– А почему тогда остальное не забрала? – прищурилась Нара.
– Потому что ожерелье я надевала. А остальное – нет.
– А Марго говорила…
– Прекрати.
– Нет, я скажу! Она говорила, что видела у тебя в ресторане чулки с подвязками в бриллиантах!
– Не прыгай, больно! Эти камни вшиты в резинки чулок. И я не уверена, что они ценные.
– Тогда я так спрошу: ты забрала эти чулки?
– Забрала! Я все свое нижнее белье забрала! Чего ты пристала? Я не оставлю здесь своего запаха. Нигде. Спи. У нас завтра тяжелый день. С утра идем к Генералу.
– Мне туда нельзя.
– Ты пойдешь со мной. Если увидишь, что я собираюсь наброситься на Генерала, возьмешь меня за руку и укусишь.
– С ума сошла?..
– Укусишь! Ты моя тетя, должна помогать.
– Я тоже… буду носить бриллианты на ногах. Я буду так красива, что мужчины от одного моего вида будут терять память и соображение. А-а-а как ты думаешь, он приедет? – зевнула Нара, засыпая. – У меня уже есть первый бриллиант. В кольце… Нет, это – второй. Первый в заколке для галстука. Маленький…
– Прикус никогда не приедет. Забудь.
– Там посмотрим, – улыбнулась Нара. Я крепко сжала веки, не выпуская предательские слезинки.
– Попробуй свыкнуться с мыслью, что вы никогда не увидитесь. Представь, что он умер.
– От истощения? – ужаснулась Нара.
В десять утра я, обмирая от страха, стояла у ворот генеральского дома, крепко держа Нару за руку. Ерик подъехал только в десять пятнадцать.
– Сегодня воскресенье? – в пятый раз спросила я у Нары.
– Воскресенье, – терпеливо ответила она. – Ося должен быть дома. Если ты наконец позвонишь, он откроет!
– Заслали единомышленника? – одобрил Ерик. – Это весьма похвально, потому что старик нас на порог не пустит.
Замок щелкнул. Ося встретил нас на крыльце и провел в гостиную. Что меня всегда настораживало в этом доме, так это точно такая же планировка, как и в доме его дочери. До мелочей! Даже мебель в кухне расставлена точно так же. И на полу в гостиной – белый ковер…
В полнейшей тишине мы с Нарой сели на диван, а Ерик – у окна, на стуле у небольшого столика.
– Нефила, хочешь выпить? – вдруг спросил Ося.
– Иди сюда, – подозвала я его, обняла и прижала к себе. – Страшно?
– Я не очень хорошо понимаю твои намерения, – с трудом произнес Ося чужие слова.
– У меня нет намерений, – ответила я. – Только естественное желание все уладить добром. Чтобы никто не пострадал.
– Ты пришла сюда договориться? – уточнил он.
– Я не буду ни о чем договариваться с Генералом.
– Я налью тебе мартини с соком, – почему-то зациклился на выпивке Ося.
– А мне – водки! – отозвался от окна Ерик.
– Ерик, если ты сегодня мне что-нибудь напортишь из-за выпивки, я буду искать другого юриста. Сегодня очень важный день в твоей жизни, береги этот день и будь максимально собран и готов к подвигам.
– И что же это за день? – напрягся Ерик.
– Сегодня начнет исполняться твоя давняя мечта.
– Ты должна мне ответить, – продолжал настаивать Ося. – Потому что я позову бабушку с дедом только когда пойму, зачем тебе все это нужно. Дед обещал прийти говорить с тобой, только если ты сможешь мне объяснить, чего добиваешься. И я тогда сам решу, звать их или нет. Если я позову, они придут. Дед так сказал.
Я внимательно осмотрела его напряженное лицо. Провела указательным пальцем по морщинке между бровей.
– Ося… У тебя на всем свете остались только два родных человека.
– Ты и Нара? – спросил он.
– Мы с Нарой не родня. Только два родных тебе человека – подумай, как это мало! У тебя остались дедушка и бабушка – так сложились обстоятельства, что больше никого нет. Нигде! Никого… Я пришла сюда с единственной целью. Сделать так, чтобы ты не потерял своих родных. Чтобы ты им доверял и помогал в старости с чистым сердцем. Чтобы у тебя была семья.
– И зачем такой доброй и человеколюбивой девочке тогда понадобился адвокат? – подал голос Ерик.
Я посмотрела на него через комнату. Ерик закрыл ладонью рот.
– Я привела с собой Ерика, потому что главная мечта его – завалить Генерала. Я их примирю.
– Ну, уж это, Фила, ты того!.. Ты это не… – Ерик попробовал рассмеяться, но у него не получилось.
– Примирю! – крикнула я, потом опять посмотрела на Осю. – Уже неважно, веришь ты мне или нет. Я буду делать то, что задумала, в любом случае. С тобой или без тебя. Поэтому мне все равно – выгонишь ты нас или позовешь Генерала. Это важно для тебя. Если выгонишь – не узнаешь, что я затеяла. Или узнаешь с чужих слов. Хочешь участвовать – зови. Дело ведь не в том, кому ты больше доверяешь. Дело только в тебе. Тебе так страшно сейчас, что я пойму, если ты нас прогонишь. Извини, что навешиваю на тебя это сейчас. Еще бы годика два-три, ты бы подрос и лучше меня понял.
– Аминь! – поднял руки Ерик, потом развернул левую, поднося запястье к лицу: – У меня заседание в час.
Ося молча ушел.
Генеральская чета – оба еле живые от усталости, наверняка после ночи без сна – чинно прошли к двум креслам. Ося сел к нам с Нарой на диван.
– Раз уж вы оба здесь, следует кое-что выяснить, – начал Генерал. – Мне пришла повестка в прокуратуру. Кто из вас, пакостников, может это объяснить?
– Я могу. Молчи, Ерик. Когда мне понадобится адвокат, я скажу. По просьбе следователя Докучаева я написала заявление, чтобы было проведено более тщательное расследование смерти Гамлета. В виду открывшихся обстоятельств, рано или поздно, следователь отдела по борьбе с бандитизмом сам бы стал об этом ходатайствовать.
– Разве здесь с нами еще и следователь находится? – перебил Генерал и нарочито огляделся. – Где он? Под диваном?
Никто, естественно, не бросился искать следователя под диваном. Я замолчала, выдерживая паузу, чтобы старик слегка успокоился. Перспектива мгновенного взрыва меня не устраивала.
– И что же ты хочешь доказать? – устав от моего молчания, не выдержал Генерал.
– Я ничего не буду доказывать. Следствие докажет, что вы организовали убийство своего зятя, для чего воспользовались услугами Прикуса. Прикус подложил в машину Гамлета взрывчатку.
Генерал открыл было рот, но потом передумал говорить. Генеральша почему-то посмотрела на меня с жалостью и усмехнулась.
– Еремей Срулевич собрал на вас неплохое досье. Волей случая некоторые его выводы попали в руки следствия. Как мотив взята ваша коммерческая деятельность. Если следствие затянется, может всплыть инцидент восемьдесят девятого года.
– И с чего это ему всплывать? – напрягся Генерал.
– С того, что я буду отвечать на вопросы следователя правду и только правду-.
– Это болезнь у тебя сейчас такая? – съехидничал он.
– Нет. Я всегда говорю правду.
– Раз уж ты сама коснулась этой темы, может быть, скажешь, где то, что мы искали в восемьдесят девятом? Правду! – подался Генерал вперед. Жена тронула его за локоть, уговаривая не нервничать.
– Хорошо. Говорю правду. Я не знаю, где тело Кобрина. Но если понадобится, могу напрячься и выяснить это. Если очень понадобится. Когда-нибудь. Позже. В данное время я буду занята следствием по вашему делу.
– Следствием по моему делу! – воскликнул Генерал, разведя руками. – Вы только подумайте – она будет этим занята!
– Почему ты спрашиваешь Нефилу, где тело Кобрина? – тихо спросил Ося.
– Освальд! – строго заметила бабушка. – Ты обещал не реагировать на попытки провокации со стороны этой женщины!
– Итак, – подвела я итог, – если следствие докопается до инцидента с пропавшей оплатой за химическое оружие, которое вы предложили американцам в виде двух трупов погибших при его испытании солдат, то дело может принять неожиданный оборот. Я не сильна в политических играх, но…
– Ах ты, змея поганая! – закричала генеральша. – Скромницу из себя строила, неумеху! А сама потихоньку вынюхивала, подслушивала, собирала на нас всякие гадости!
Пришлось и мне повысить голос:
– Я хотела сказать, что не заинтересована в таком повороте дела! – Поскольку от моей наглости генеральша потеряла дар речи, а Генерал вообще молчал, я разъяснила уже спокойным голосом: – Хотелось бы закончить со смертью Гамлета. Поставить на этом точку. Вы должны пойти к следователю с адвокатом.
– Естественно!.. – процедил Генерал, – Можешь не сомневаться – только с адвокатом!
– Вашим адвокатом будет Еремей Кац, – твердо заявила я.
Ерик застыл с полуоткрытым ртом. Жена Генерала несколько секунд мучительно соображала, почему у мужа отвалилась челюсть, потом вспомнила фамилию Ерика и посмотрела на меня очень внимательно.
– Еремей Срулевич будет защищать вас по обвинению в организации покушения на Гамлета, и не только…
– Фила, ты совсем кукукнулась? – подал голос Ерик.
– И не только по этому обвинению! Если понадобится, он отмоет вас от любого вдруг возникшего в ходе дела подозрения о взяточничестве, сокрытии налогов, тайных продажах оружия, создании подставных фирм-однодневок, мошенничестве по банкротству дочерних предприятий крупных военных концернов и так далее, если я еще не все перечислила. Никакой другой адвокат не сделает это настолько дотошно. Он ваши дела изучил до последней запятой, он знает все слабые места в них, а значит, знает, как эти места обойти. Он знает, как отмыть от грязи любой финансовый документ, потому что за три года выгрыз все свои заусеницы, чтобы понять, как именно грязь оформлялась в законную сделку.
– Я ничего не понимаю, – сознался Генерал. – Тебе-то на кой черт все это надо? Ты что, заплесневела от безделья? Подвигов захотелось? Да никогда в жизни этот жиденок не будет защищать меня в суде!