Васина Нина. Красная Шапочка, черные чулочки

   – Обязательно.
   – Скажи ей, пусть приедет в Загниваловку.
   – Они в Загниваловке! – кричала в трубку Марго. – Они там сидят уже второй месяц! Что же это будет, как же такое возможно, он же умер! Господи, моя дочь забеременела от трупа! У нее даже есть копия свидетельства о его смерти!
   – Марго, очнись, судом доказано, что Гамлет жив!
   – Я не верю судам, это все мошенничество!
   Итак, Гамлет вернулся.
   Я собирала сумку, писала письмо, звонила Ирине Дмитриевне. Она ушла от Генерала после взрыва. Часто болела, но обещала приехать на недельку и побыть с детьми.
   – Я поеду с тобой, – вцепилась в меня Нара.
   – Нет, извини, ты же знаешь, я без тебя – никуда, но сейчас не тот случай.
   – Ты же их не застрелишь?
   – Нет.
   – А зачем тогда едешь?
   – Да так, схожу на кладбище, раскопаю парочку могил…
   – Нефила, разговаривай со мной серьезно!
   – Я серьезно.
   – Маме бы это не понравилось, – покачала головой Нара.
   – А к маме этот потерявшийся мертвец не имеет отношения.
   Я ведь сдержала слово – пригласила следователя в Загниваловку в ноябре.
   Вообще-то я отложила обнаружение клада до самых плохих времен, но в ноябре позвонила Марго и, рыдая, сообщила, что Агелена беременна. Поскольку в момент получения этого известия я физически ощутила самый настоящий удар под дых и даже вогнулась со стоном, сомнений быть не могло – это ребенок Гамлета.
 
   В Загниваловку приехала к утру. Застряла на дороге – обмерло сердечко, потом рассмотрела – место не то. По ночам уже подмораживало. К дому шла пешком, хрустя тонким ледком луж.
   Ворота мне открыл незнакомый юркий мужичок, сказал, что он «строжкует у молодой хозяйки, а то ей одной страшно». Вздохнула с облегчением – увидеть сразу и Гамлета и Авоську было бы сейчас слишком тяжело. Мужичок путано и длинно объяснял переплетения своей родни, какой-то ветвью, через «Клавку из Мышкина», соединившихся с Кольцовыми, и тут же вскользь упомянул, что старшего Артема контузили в Чечне и дед Кольцов «тоже помер». Я стояла, вдыхая запахи сена и мокрого табака от его телогрейки, и подстерегала глазами тень в освещенном окне.
   Мужичок поехал на небольшом тракторе вытащить мою машину. Я вошла в дом.
   Авоська сидела в кухне у печки, куталась в пуховый платок, а когда повернулась ко мне, я сразу же пожалела ее опухшее лицо с пигментными пятнами, подошла и обняла.
   – Видишь, какая я уродина? – прошептала она, тоже обхватывая меня судорогой рук.
   Два дня мы спали рядышком, кое-как выбираясь из кровати, чтобы принести что-нибудь из еды в постель, почти не разговаривали. Авоська регулярно бегала в туалет – ее тошнило, тогда я шла делать отвар из шиповника, и в длинных коридорах тонкие пальцы Тили осторожно ласкали меня сквознячком.
   К концу недели возникла потребность съездить на станцию за продуктами. Агелена вышла во двор меня проводить и стояла, обхватив себя за поясницу ладонями и прогнувшись. Я закрыла глаза, хотя яркий костер ее волос совершенно не напоминал мохнатые крылья Тили, но поза!..
   – Ты никуда не спешишь? – спросила Агелена на восьмой день. – Он может и не приехать. У него дела, неприятности какие-то в Греции…
   – Он приедет, – уверенно заявила я.
   – Правда, что ты подала в суд на Генерала?
   – Правда.
   – Ты выиграла?
   – Да. Я выиграла. Дело прекращено.
   Авоська промолчала, стиснув мои пальцы в своих. Я спросила, кого она хочет – мальчика или девочку?
   – Конечно, девочку! – грустно улыбнулась Агелена. – Но будет мальчик.
   Ночью нас разбудил шум во дворе. Мы прильнули к темному окну. И обе не сразу узнали Макара. Он сильно раздался в плечах, заматерел и поседел на висках.
   – Тонул! – весело объяснил он свое первое серебро – Тонул, испугался, прощался с жизнью.
   Поднимая нас по очереди в воздух, он смотрел гордо и радостно. И мы с Авоськой потихоньку заразились его свободой, начали улыбаться и осторожно поглаживать друг друга, а до этого только и делали, что цеплялись руками со страхом внезапной потери.
   – Гамлет приедет завтра, – сообщил Макар. – Я с ним встретился у Доломея.
   – Они ругались? – только и спросила я.
   – Доломей посоветовал Гамлету, прежде чем просить руки его младшей дочери, развестись со старшей. Гамлет сказал, что ему не хотелось бы разводиться. Вступила Марго, доказывая что в современном мире это нормальный образ счастливой семьи. Тогда Доломей пригрозил привести к себе первую жену и жить втроем. Марго согласилась, и мы пили вино. Это ведь не назовешь ругательствами?
   – Нет, конечно, – согласились мы с Авоськой.
   – А какое завтра число? – озаботилась я. – Ко мне должны приехать судебные исполнители.
   – Все куролесишь? – Макар ласково притянул меня за плечи к себе, и в его руках на тревожный взгляд Авоськи я ответила спокойным успокаивающим взглядом.
   – Ты хорошо понимаешь, что делаешь? – спросил он.
   – Хорошо.
   – А зачем ты это делаешь?
   – Я обещала одному юристу, что у его друга детства будет настоящая могила. Этот друг вытащил юриста из выгребной ямы.
   – И никаких… пропавших миллионов? – осторожно поинтересовалась Авоська.
   – Могут, конечно, всплыть, – вздохнула я. – Но мы разберемся. Так ведь, Макар?
   Макар посмотрел в мои глаза. Ничего страшного не произошло. Теплая нега, ощущение текущего по телу времени – тягучим нагретым медом, – и все.
   На следующее утро приехал Гамлет. Присел у моих ног и ткнулся головой – не коленопреклонение, а, как он позднее разъяснил, прикладывание лбом к моей нижней части живота.
   – Хорошо выглядишь, – одобрила я его худобу и блеск в глазах.
   – У меня будет сын!
   – Поздравляю. Я за тебя рада.
   – Она все сама решила. Я узнал недавно, – упивается восторгом мой муж.
   – Она такая, – упиваюсь я собственным всепрощением.
   – Мы что, действительно пойдем на могилу Кобры? – не верит он.
   – Действительно.
   – И когда?
   – Да хоть сейчас. – Я показываю на подъезжающий джип Генерала. – Все собрались.
   Хорошо, что Генерал приехал без жены. Только с Ериком. Жена была бы сейчас совсем не в тему: Хотя с другой стороны, я совсем тонула в добрых чувствах, несколько неприятных ощущений для бодрости…
   Агелена то ехала с нами, то не ехала. Потом, решившись, рванула на улицу без платка. Гамлет побежал следом, держа платок над головой как небольшой дельтаплан. Поднялся ветер, мелкий моросящий дождик грозился перейти в снег, под ногами – грязь, короче, самое время прогуляться на кладбище раскопать парочку могил.
   – Почему ты говоришь – парочку? – удивился Макар.
   – А вдруг ты не очень хорошо помнишь, где именно та могила?
   – Да я совсем этого не помню! Ночью дело было, я был напуган, ответственным за операцию был Кубрик. Так что можешь с полной уверенностью говорить о глобальных раскопках. Кстати, вопрос по ходу дела – почему сейчас? Почему бы не подождать до раннего лета?
   – Агелена беременна, – коротко отвечаю я. – Нужно закончить все дела до рождения ее ребенка. Макар поднял высоко брови, но промолчал.
   На кладбище нас встретили аж четверо бравых мужиков с лопатами. Они уже выкопали свежую могилу и теперь ходили за мной и Макаром по пятам, мешали и задавали много вопросов. Мужики были не местные, из Закорякина, приехали на грузовике. Хоть это радовало – местное население не прибежит с лопатами, а население из Закорякина поостережется в такую погоду двинуть на кладбище за двадцать три километра.
   – Эта или эта, – показал Макар на могилы.
   – Эта! – решительно указала я.
   – Почему? – спросил он.
   – На кресте выжжены цифры.
   – Действительно. – Макар посмотрел на меня с восхищением и прочел: «Стае Рафаилович Иконников». Мало цифр.
   – Мало, – согласилась я. – Тили не знала имени. Давай считать, что она хотела написать.
   – Один, два, – начал Макар, – пять, шесть…
   – Странник? – спросила я.
   – Восемнадцать, девятнадцать, двадцать… Двадцать один. Точно – получается «странник». Как ты догадалась?
   – Я бы тоже так написала.
   Макар махнул копателям. Те, поплевав на руки, приступили.
   Я огляделась. Недалеко от нас грелись у костра трое мужчин и две женщины. Их машина перекрыла нам подъезд к кладбищу. Я подошла к ним, мы поговорили. Ветер трепал пламя, разметая искры, тепло уходило мимо рук и вдруг опасно касалось лица.
   Когда поднимали останки гроба, Ерик подбежал к могиле.
   – Еще рано, – спокойно сказала я ему в наклонившийся затылок.
   – А-а-а?.. – дернулся Ерик и чуть не упал в яму.
   – Рано еще. Кобра снизу.
   Ерик махнул рукой Генералу в машине, чтобы тот не выходил.
   Больше всего меня удивили сохранившиеся останки плетеной корзины.
   А Макар удивился листу плотной фольги – почти полностью сохранившемуся. Только когда его тронули, он местами посыпался серой трухой.
   Агелена отошла, когда показался остов корзины. Мужики спустились вниз и осторожно разгребали сухую землю руками. Подошли люди от костра. Ерик позвал Генерала.
   – Нашли чего-то в костях! – крикнул один из копателей и посмотрел наверх.
   – Ты полезешь? – спросила я Макара. Макар посмотрел на Гамлета.
   – Это смешно, – побледнел тот и отступил. – Что там может быть в костях? Я – все… Я – сканером!.. Мужики выбрались, и в яму полез Макар.
   – Хороша землица под кладбище! – похвалил копатель. – Песочек! Сухо. С умом раньше выбирали место под погост. Мне бы так лежать.
   Я подошла и заглянула в яму. Макар выпрямился, я увидела косточки человеческих кистей – одну на другой, и под ними что-то серое.
   Один из мужчин достал фотоаппарат и ослепил яму вспышкой.
   – Что вы делаете? – дернулся Генерал. – Вам тут не спектакль!
   Я вопросительно посмотрела на приезжих. Женщины поеживались под мокрым ветром, мужчины посмотрели на свою обувь.
   – Пусть достает, раз он уже там, – сказал тот, что с фотоаппаратом. – Только медленно. Дайте ему пакет.
   – Дайте пакет! – нервно крикнул Ерик.
   Женщина вытащила из прозрачной папки бумаги, а папку протянула в яму.
   Макар осторожно протянул наверх эту папку с костями от кистей рук и с небольшим мешочком под ними.
   – Так загреблось, – извинительно пожал он плечами.
   Маленький квадратный мешочек освободили небольшой кисточкой, собрав кости в пакет. Макар вылез, в яму опять спустились двое копателей и стали подсовывать под то, что осталось от корзины, полосу кровельного железа. Агелена смотрела на их действия отстранение, приоткрыв рот и заблудившись глазами где-то не здесь. ;
   Ко мне подошел Генерал и спросил:
   – Что происходит?
   – Достали клад, – сказала я.
   – Какой клад?
   – Сейчас посмотрим. – Я взяла его под руку и подвела к кучке людей. Мешочек в этот момент как раз приподняли, чтобы высыпать содержимое. Это делала женщина, надев перчатки; мужчина фотографировал, сверкая вспышкой; другой – нервно курил; Ерик мелко трясся, заглядывая за их спины; Макар стоял, отвернувшись от того, что только что достал. Я подвела Генерала поближе. Мы оказались рядом с Гамлетом.
   – Так я и думала – бриллианты, – вздохнула я, когда увидела и поняла, что сны сбываются.
   Все задержали дыхание, даже курильщик не выпускал дым несколько секунд, когда камни вывалились из полуистлевшего мешочка на папку.
   – Ни фига себе! – присвистнул фотограф. – Ну и булыжники! Карат по двадцать?
   – Минимум по двадцать четыре! – произнес курильщик, окутав всех выпущенным наконец дымом, и взял один камешек в руки. – Прекрасная огранка! Прекрасно сохранились! Первый раз вижу такие крупные. Кто будет делать опись?
   – Какую опись? – прошептал Генерал. – Это мое!
   – Разложи по размерам, – нервничала женщина, щелкая ручкой. – Сколько их? Десяток? Дюжина?
   – Что здесь происходит? – схватил меня Генерал за рукав пальто.
   – Опись клада, – честно ответила я.
   – Какого клада?
   – Раненый Кобра пронес в самолет бриллианты на себе. То есть в себе.
   – Он засунул это в рану? – еле слышно спросил Гамлет, протянув перед собой ладонь – горстью.
   – Да. В рану в животе, – киваю я, подумав, что Гамлет держит руку, как иногда держал Кобрин без лица в моих ночных кошмарах. Он всегда стоял, покачиваясь, и засовывал себе в живот горсть дождя. А я – без лица – прятала корзинку с пирожками и маслом под лист лопуха.
   – Мешок лавсановый, потому так хорошо сохранился, – бормотал фотограф.
   – Мешок положи в отдельный пакет, – советовала женщина.
   – Почему эти люди трогают бриллианты Генерала? – деловым голосом поинтересовался Ерик.
   – Потому что это не бриллианты Генерала, это теперь просто клад, – объяснила я. – Если Генерал желает, он может предъявить иск на них. По закону. Если объяснит, откуда камушки.
   – Ты пригласила сюда этих людей? – не поверил Гамлет, выискивая в моем лице, вероятно, какой-то порок, неизвестную еще болезнь разглашения местонахождения кладов посторонним людям, и просто признаки дебилизма.
   – Да. Пригласила. Они все запротоколируют, официально отметят могилу Кобрина, когда перезахоронят. Ты можешь помочь в опознании останков. И в надписи на кресте.
   – А этот клад, конечно, нашла ты? – высоким голосом прокричал Ерик. – Нефила, ты совсем умом тронулась? Ты зачем нас пригласила? Посмеяться?
   – Тебя я пригласила для похорон Кобрина. А Генерала – для похорон проблемы. Нет больше проблемы восемьдесят девятого года.
   – Ты – идиотка! – продолжал странным голосом кричать Ерик. – Ты сейчас откопала столько проблем!..
   – Не смей обзывать мою жену! – тихим голосом приказал Гамлет.
   – Еще раз обзовешь мою сестру, получишь в морду! – громко крикнула Агелена.
   – Ерик, а ты умеешь плавать? – поинтересовался Макар.
   – Ерик, не нервничай, – миролюбиво попросила я. – Ну какие проблемы? Так себе, допросят пару раз Гамлета. Он даже может взять тебя в адвокаты.
   – Я опоздал? – раздался издалека голос следователя Докучаева. – Это здесь откапывают клад? О! Живой Гамлет, если не ошибаюсь? Я вас узнал по фотографиям в деле. И Генерал здесь? Опоздал!
   – Вы пришли вовремя. Проходит приблизительная оценка, – успокоила я следователя.
   – Это действительно люди из органов? – шепотом спросила Агелена, отведя меня в сторону. – На сколько там камней?
   – Гамлет говорил, миллиона на два, – шепотом ответила я.
   – А почему бы нам самим не откопать это по-родственному, в тихий спокойный летний вечерок? – продолжала шептать в ухо Агелена, щекоча щеку своими кудрями.
 
   – Потому что ты беременна. Тебе теперь нужно думать о высоком, а не о раскопках могил. Все. Тема закрыта.
   – О высоком? Хорошо… – задумалась Агелена. – А сколько будет двадцать пять процентов от двух миллионов?
   – С учетом налога? – спросила я. – Точно не скажу, потому что еще не интересовалась, каким налогом облагается выплата процентов по кладам. Но в приблизительном подсчете, если даже сдерут как налог с прибыли, останется тысяч триста пятьдесят.
   – Долларов? – спросила Агелена.
   – Нам хватит триста пятьдесят тысяч на первое время? – спросила я.
   Агелена подумала и уверенно ответила:
   – Вполне.
   – Расскажи о своем последнем дне перед взрывом, – попросила я Гамлета, уже собравшись уехать.
   Я долго думала – спросить или нет. И решилась. Если уж ставить точку на его смерти, так жирную!
   – А кому это надо? – спросил он.
   – Мне надо. Освальду надо. Тебе надо.
   – Мне не надо. Когда ты догадалась о бриллиантах?
   – Не помню. Меня это не слишком волновало, а тут как-то все покатилось само собой.
   – А ты знаешь, что я оставил тебя без средств специально?
   – Не выдумывай, ты не такой ужасный злодей.
   – Специально! – повысил он голос. Вероятно, ярость его после похорон Кобрина в новой могиле еще не прошла.
   – Я подумал, что ты проешь деньги за пару месяцев, я не ожидал такой выносливости. И, оставшись без средств, ты вынуждена будешь приехать на кладбище и откопать Кобру. Я всегда чувствовал, что ты Что-то знаешь! – Он погрозил пальцем, я схватила этот палец и сжала в ладони.
   – Ты, и твой дядюшка, и Агелена!..
   – Я ничего не знала, – поспешила заверить Гамлета Агелена. – Я как дурочка верила, что тело в могиле свояка Кубрика. Но, если подумать, после того как мы обнаружили на камнях цифры, можно было обойти все кладбище и поискать, где еще есть цифры на постаментах. Уж об этом-то мне стоило догадаться!
   – Почему ты убежал в тот день? – Утаскиваю я их от кладбища в свои проблемы.
   – Странное такое наитие. Мне позвонили по телефону, когда я ехал ночью домой. Я разговаривал, вышел из машины с трубкой и забыл, ее в спальне. Утром посмотрел в окно – а в моей машине возится Прикус. Знаешь, я сразу подумал о телефоне. Я позваа Освальда и отдал ему трубку, попросил запрятать и никому не показывать. А сам сделал ноги. В камере хранения на Киевском у меня уже три месяца лежало все необходимое для бегства.
   – Все необходимое? А ты… Ты взял с собой рисунки Оси или какие-нибудь фотографии?
   – Нет. Ничего не взял, как и полагается полному сироте, – грустно улыбнулся Гамлет.
   – Почему ты подумал о взрывчатке?
   – О, я об этом думал последние полгода каждый день. Я, конечно, не ожидал, что это будет Прикус, тем более не ожидал, что этот придурок рванет за мной на моей заминированной им же машине! Ты знаешь, я даже перестал деньги снимать с банковской карточки!
   – Это почему? – удивилась я.
   – Да понимаешь, Ося меня зачем-то спросил, куда бы я заложил взрывчатку, если бы хотел кого-нибудь взорвать. Я сказал, что заложил бы в банковский автомату центрального офиса банка. Вот я, например, всегда брал деньги в одном и том же банкомате у банка.
   – Ничего не понимаю, – пробормотала Агелена. – Ты имеешь что-то против банкоматов?
   – Да нет, я объяснял ему, как сделать красиво. Человек проверяет каждый раз машину, квартиру, дачу. И совершенно спокойно сует свою карточку в банкомат, набирает код, и цепь замыкается именно на этот код. Красиво? Я рассказал, а потом почему-то боялся снимать деньги с карточки.
   – Ты до такой степени не доверяешь Осе?
   – Он умный парень. И деда любит, – пожал плечами Гамлет.
   – Знаешь что? Я тебе тройню желаю!
   – А мне-то за что? – встрепенулась Агелена.
   – Прикус точно поехал за тобой?
   – Я вывел мотоцикл, Прикус меня заметил. Не знаю, что ему было нужно, но он погнался за мной и даже сигналил. Я потом часто думал – может быть, он хотел просто поговорить?
   – Ну да, поговорить о вечном, – грустно заметила я.
   – Я не знаю, почему сработал взрыватель, но меня отбросило взрывом далеко – не пожалел Прикус начинки.
   – Целоваться будете? – сонно спросила Агелена. – Если будете, давайте побыстрей, а то засну и не увижу!
   – Не буду я с тобой целоваться, – заявила я Гамлету.
   – Ой, какие мы гордые! Дай ножки обниму. – Он присел и обхватил мои ноги, целуя в коленки.
   Вернувшись в Москву, я первым делом разбудила и обняла детей.
   – Ты его видела? – спросил Ося.
   – Видела. Он жив и здоров.
   – Он обо мне спрашивал?
   – Да, мы много о тебе говорили, – ответила я и не соврала.
   – А Агелена толстая? – радовалась Нара.
   – И опухшая!
   – Надеюсь, у нее будет девочка?
   – Мальчик!
   – Сколько мы имеем? – перешел к делу Освальд.
   – Триста пятьдесят тысяч на пятерых. Может, и больше. Нужно еще уточнить процент налога.
   – Не густо, – посуровел Ося. – А кто четвертый и пятый?
   – Агелена с маленьким, дурачок! – подсказала Нара.
   – Дай мне это, – протянула я Осе ладонь. Он посмотрел удивленно.
   – Отдай мне это и про все забудь! Все кончено. Отдай!
   Ося молча ушел.
   – Разве ты не со всеми разобралась? – занервничала Нара. – Почему у меня на душе муторно?
   – А где у тебя душа? – прижала я ее к себе.
   – Тут где-то, – показала она на горло. – Подскочила и толчется, вздохнуть не дает.
   – Мы поговорим с Осей немножко, а ты иди спать.
   – Уверена? – прищурилась Нара. – Что-то мне тревожно.
   – Не уверена, но ты все равно иди спать.
   – Железное правило воспитания, – фыркнула она. – Я своим детям не буду давать спать вообще! Сон будет наградой!
   Пришел Ося.
   – Вот, – протянул он ладонь. А на ладони – ключ.
   – Я просила не это. – Обмирая в предчувствии новой тайны и всех тяжелых последствий ее разгадывания, я даже закрылась руками.
   – Это ключ от выхода на крышу. Пойдешь?
   – На крышу? Обязательно. Давно не лазила по крышам ночью. Если честно, я вообще не лазила по крышам, тем более ночью, мне хватало рискованных развлечений дома, рядом с мамой. Ты уверен, что нам – туда?..
   – Уверен. Это там.
   – Тогда веди…
   И вот на крыше, под шум ветра и летящего куда-то самолета, Ося протянул мне плотно перемотанный резинкой пакет.
   – Это телефон? – не решалась я размотать резинку.
   – Это трубка от радиотелефона. Зазвонил звонок, я нажал кнопку. Вот и все дела. – Вздохнув, Ося осмотрелся и спросил: – А почему звезд не видно?
   – Осыпались, – ответила я. – Зажигай новые.
   Мы помолчали, потом Ося вдруг спросил:
   – Ты на меня донесешь?
   – Что?..
   – Ты такая правильная, даже бриллианты откопала только после того, как написала заявление на клад. Ты должна на меня донести. Меня не осудят, я еще несовершеннолетний. Это будет… сейчас вспомню – неумышленное действие, повлекшее за собой опасные для жизни последствия. Кажется, так.
   – Ты что, говорил с Ериком? – У меня даже дыхание перехватило.
   – Нет, сам покопался в Уголовном кодексе, – просто ответил Ося. – Гамлет дал мне трубку, а сам побежал. Я посмотрел в окно, а в его машине – Прикус. А ведь Прикус обещал уехать далеко и не показываться! Нара взяла его кольцо, знаешь?
   – Знаю, – кивнула я.
   – Ну вот, а он спокойно роется в машине Гамлета! Л ведь не дурак – знаю, что такое замкнуть цепь. А потом телефон зазвонил – я нажал кнопку. Какой-то добрый человек позвонил в недобрый час.
   – Это я позвонила, это я – добрый человек. Ося поворачивает ко мне лицо и смотрит внимательно.
   – Я позвонила Гамлету, я не знала, что у тебя в руках телефон, что цепь… как ты сказал?
   – Замкнуть цепь. А вдруг я сделал это не случайно? Я ведь мог и не нажимать кнопку – пусть себе звонит! Я потом все думал, думал: кто же в конце концов оказался в машине?
   – Случайно! – поспешно уверяю я Осю. – Я помню этот телефон, у него закрытый встроенный корпус и такое гнездо, что, если не присматриваться, сразу не заметишь, что трубки нет! Прикус наверняка даже не заметил отсутствие трубки. Иначе он бы почувствовал опасность и успел выскочить из машины. Видишь, как все кусочки сложились.
   – А Нара взяла у него кольцо, – упорствует Ося.
   – А я позвонила по телефону, который Гамлет тебе сбросил, как последний трус! Вместо того чтобы самому разобраться, он сунул эту трубку мальчику – сыну!
   – Он знал, что я понимаю толк во взрывателях, – улыбнулся Ося. – Он знал!
   – Он не имел права так делать! А ты не смей называть мои заявления доносами!
   – А как мне их называть?
   – Решением проблем!
   – Будешь решать эту мою проблему? – спросил Ося, протягивая телефон.
   – Проблема решилась сама собой, – сказала я, забирая телефон.
   Мы зачем-то подошли к краю крыши и посмотрели вниз. Где-то далеко-далеко светился козырек над подъездом.
   – Хорошо, что я привел тебя на крышу. Здесь все проблемы кажутся маленькими, – заметил Ося. – А я, наверное, уеду все-таки в Лондон. Я прошел все тестирования, мне даже по баллам полагается стипендия. Дед говорит – нельзя терять такую возможность.
   – Дед говорит правильно. А ты меня не забудешь?
   – Тебя? – совершенно искренне удивился Ося. – Племянницу моей невесты?
   Мы постояли еще немного, глаза привыкли к темноте и обнаружили в небе несколько проколов, сквозь них пробивался слабый свет другой жизни.
   – А ты меня не забудешь? – вдруг сильно обхватил меня Ося сзади, я покачнулась над пустотой внизу и, ничуть не испугавшись, ответила:
   – Там посмотрим!..