Вайнин Валерий. Но Змей родится снова?

   Сидя на полу, мальчик разбирал железную дорогу и складывал в коробку. Его худенькие плечи напряглись.
   — Привет, Сашка! — сказал Глеб.
   — Здравствуйте, — отозвался мальчик, не поднимая головы.
   И четырехлетняя его сестренка с чувством проговорила:
   — Глубый какой!
   Глеб потоптался и спросил:
   — Ну, как дела?
   Мальчик поднял на него горящие глазенки.
   — Зачем вы к нам ходите? Может, вас тоже… квартира наша интересует?
   Варвара Львовна всплеснула руками:
   — Санька, что ты несешь?! Неужели ты думаешь…
   — Минутку, — остановил ее Глеб, — у нас мужской разговор. Квартира твоя меня действительно интересует, — ответил он мальчику, — в том смысле, что в ней пора делать ремонт. Вот только чуть потеплеет и… Но почему ты сказал “вас тоже”?
   — Да ну, глупости, — отмахнулась Варвара Львовна. — Приходил тут чиновник из префектуры с двумя хамоватыми юнцами…
   — С братками, — ввернул Саша.
   — …и предлагал нам за доплату переехать в коммуналку.
   Брови Глеба поползли вверх.
   — Что за новости? С чего это вдруг?
   — Видите ли, — смутилась старушка, — сама-то я из Смоленска, здесь прописаны только они, — кивнула она на детей.
   — Папаша наш слинял три года назад, — криво усмехнулся Саша.
   — Прекрати, — неуверенно осадила его бабушка. — А квартира эта, значит, принадлежала дочке моей — их матери…
   — …которая замерзла по пьянке, потому что была б… — прокомментировал Саша.
   — Прекрати, бесстыдник! — прикрикнула на внука бабушка, и губы ее затряслись.
   Прижавшись к ее ногам, Танька зашмыгала носом. Саша втянул голову в плечи. Воздух в комнате будто загустел.
   — В общем, так, — нарушил молчание Глеб, — гоните всех взашей. Если кто сунется, просите сутки на размышление и звоните мне вот по этим номерам. — Он протянул старушке листок с телефонами, своим и Дашиным.
   — Да ну, я думаю, это глупости. — Варвара Львовна спрятала листок в карман кофты. — Дети-то здесь прописаны.
   — У нас чем глупей, тем реальней. — Глеб направился к выходу. — Звоните сразу же.
   Поднявшись с пола, Саша проследовал за ним и спросил звенящим голоском:
   — Зачем вам все это нужно?!
   — Строка твоя понравилась, — ответил Глеб и процитировал: — “Друзья узнают, друзья придут…”
   — Это просто стихи! — крикнул мальчик. — У меня нет друзей!
   Глеб вздохнул.
   — Как сказала бы одна чудачка: ты дурак. Хочешь — не хочешь, но дружить с тобой я все равно буду.
   Саша глянул на него исподлобья.
   — Вы псих.
   — Ты это уже говорил, надоело. — Глеб приоткрыл дверь. — Надеюсь, у тебя хватит мужества признать, что ты не прав.
   Захлопнув за собой дверь, Глеб побежал вниз по ступенькам. Лишь только шаги его затихли, с площадки, той, что повыше, крадучись спустилась Даша и с глубоким вздохом нажала кнопку звонка.
   Дверь тут же открылась, и за порогом Даша увидела горбатую старушку, мальчика и девочку. На несколько мгновений все будто застыли в кадре.
   — Простите, может, я ошиблась этажом… — залепетала Даша. — Я ищу своего знакомого, мы с ним разминулись… Такой, знаете, подтянутый… в синей куртке…
   — Глеб? — улыбнулась горбунья. — Из фирмы “Даша”?
   Даша аж приоткрыла рот. Но мигом пришла в себя.
   — Да, — небрежно кивнула она. — Я директор этой фирмы.
   Старушка и дети вылупили на нее глаза. Ее красота их ошеломила.
   — Очень приятно, — пробормотала Варвара Львовна. — Глеб только что ушел… Извините, он не называет своего отчества…
   — Не важно, — отмахнулась Даша, — лишь бы дело не страдало. Как он тут? У вас нет претензий?
   Старушка вдруг нахмурилась:
   — Какие претензии? Если вы его проверяете… Глеб не нуждается ни в каких проверках. Деньги он полностью нам вручил, могу дать вам расписку.
   Даша покраснела.
   — Нет-нет, вы неверно меня поняли. Я просто… ну, просто я…
   Мальчик неожиданно улыбнулся.
   — Бабуль, ты не врубилась, — заявил он. — Это ж та самая чудачка… ну, которая сказала бы, что я дурак.
   После неловкой паузы Даша возразила:
   — Ошибаешься, про тебя бы я так не сказала.
   — Что же мы стоим? — опомнилась Варвара Львовна. — Может, зайдете? Как, простите, вас зовут?
   — Даша, такое вот совпадение. — Переступив порог, она прикрыла за собой дверь. — Но я буквально на минутку…
 
   Выйдя из подъезда, Глеб с усмешкой притаился возле двери. Часы на его руке показывали четверть шестого. Морозец усилился, но солнце, хоть и утомленное, еще гуляло по сугробам.
   Даша вышла через двенадцать минут. Выпрыгнув из-за двери, Глеб напал на нее сзади и зажал ладонью рот. Она безвольно поникла и зарыла глаза. Глеб попробовал поставить ее на ноги — не получилось.
   — Без паники, это я, — успокоил он. — Но в следующий раз это может оказаться…
   Вдруг она ему подмигнула и, вырвавшись, рассмеялась.
   — Неужели это ты?! Боже, какая встреча!
   Глеб сердито схватил ее за руку.
   — Просто я пытаюсь тебя убедить, что в следующий раз все может закончиться не так весело.
   Даша вырвала руку.
   — Неужели ты вообразил…
   — Девушка, он к вам пристает?
   Рядом остановились двое крепких парней студенческого вида. По лицам их было заметно, что за Дашу они готовы намять бока хоть корпусу ВДВ.
   — Нет, — улыбнулась Даша, беря Глеба под руку, — это я к нему пристаю.
   Парни ушли явно разочарованные.
   — Не перевелись еще рыцари, — буркнул Глеб.
   Не обратив на его реплику внимания, Даша продолжила свою мысль:
   — Неужели ты думаешь, что я думаю, будто ты не засек мою слежку?
   Глеб удивленно приподнял бровь.
   — То есть? Уж не хочешь ли ты сказать…
   — Разумеется. Я знала, что ты знаешь, что я за тобой иду. И когда ты вошел к Колесниковым…
   — К кому, к кому?
   — Ну конечно, ты даже не знаешь фамилии своих подопечных. Извините, сэр Майкл, но фирма “Даша” таких работников не держит.
   — Тебе бы только увольнять, — проворчал Глеб. Даша рассмеялась:
   — Короче, когда ты зашел к Колесниковым, я решила заявиться к ним после тебя и выяснить, что здесь, черт побери, происходит. А далее просматривалось только два варианта: либо ты подло от меня смоешься, оставив без охраны, либо захочешь меня проучить, а потом попробуешь от меня отделаться. Я поставила на второй вариант с одной лишь поправкой…
   — Постой, постой, — тряхнул головой Глеб. — А если б я сразу поймал тебя на слежке? Такой вариант ты учла?
   — Это не вариант, — отмахнулась Даша. — Если б ты обнаружил меня сразу, я бы вот так взяла тебя под руку и отправилась бы с тобой вполне легально.
   Глеб хмыкнул. За этим интересным разговором они дошли до его “жигуленка”, припаркованного у Дома игрушек. Глеб отпер ключом дверцу.
   — Даже не знаю, — сказал он, — смеяться тут или плакать.
   — Положись на интуицию, — посоветовала Даша, устраиваясь на переднем сиденье. — Кстати, куда мы?
   Глеб набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул.
   — Бороться ведь с тобой бесполезно, да? — проговорил он обреченно.
   Даша кивнула.
   — Начинаешь соображать. Если над тобой поработать… Все же куда мы?
   Глеб завел мотор.
   — На чай с пирогами. К полковнику ФСБ. Которому ты так блистательно хамила на Лубянке.
   — О! — Даша щелкнула пальцами. — С утра у меня нос чесался!
   Глеб сурово на нее покосился.
   — Но в наш разговор ты не лезешь. Не обижайся.
   Даша усмехнулась:
   — Должна тебе заметить, странную ты выбираешь компанию для субботних визитов.
   — Лично ты, — парировал Глеб, гоня автомобиль по обледенелому шоссе, — можешь легко от этой встречи уклониться. Еще не поздно.
   Даша вздохнула:
   — Увы… Я уже расслабилась и плыву по течению.
   Притормозив у дома полковника Рюмина, Глеб внимательно оглядел окрестности. Все было тихо и спокойно: ни бандитов, ни сотрудников безопасности, выгуливающих собак. Вроде бы.
   В светлом ухоженном подъезде консьержка остановила их возгласом: “Вы к кому?” Когда Глеб назвал фамилию и номер квартиры полковника, бдительная эта тетя позвонила Рюминым и выяснила, действительно ли они ждут гостей. После чего вызвала для Глеба и Даши лифт, нажала кнопку нужного этажа и успела отпрыгнуть, пока двери не захлопнулись. Переглянувшись, Глеб и Даша прыснули.
   Открыла им полная миловидная дама в длинном платье и с высокой прической. О визите Глеба она, очевидно, была предупреждена загодя, а о приходе Даши ее только что оповестил звонок консьержки. Однако лицо этой воспитанной дамы не выражало ничего, кроме радушия.
   — Заходите, пожалуйста! Раздевайтесь! Минутку, я дам вам “плечики”! — суетилась она. В квартире вкусно пахло выпечкой. — Вы Глеб Михайлович?.. Очень приятно. Давно хотела с вами познакомиться… Ох, извините! Загляну в духовку… — Она метнулась на кухню.
   В ответ на удивленный взгляд Даши Глеб прошептал:
   — Полковник — отец моего ученика. Стечение обстоятельств.
   — О'кей, — шепнула Даша, — гуляем дальше.
   Тут вернулась хозяйка и представилась.
   — Меня зовут Анна Кирилловна. А вы… — она чисто по-женски оглядела Дашу с ног до головы, и на лице ее, как принято говорит, отразилась сложная гамма чувств, — вы тоже учительница?
   Ответить Даша не успела.
   За нее ответил вышедший из комнаты Лёня Рюмин:
   — Это представитель министерства культуры.
   — Не культуры, а просвещения, — поправила оказавшаяся рядом Гуля Шарипова. — И не представитель, а инспектор.
   Лёня тряхнул светлым чубчиком.
   — Ты путаешь. Министерство это называется… типа мелиорации… в общем, с оборонкой связано.
   Даша протянула руку хозяйке.
   — Меня зовут Даша. Всё остальное — непроверенные слухи.
   — Этот Лёнька! — Анна Кирилловна бросила на сына обожающий взгляд. — Он в могилу меня сведет! Вы извините, Борис Викторович сейчас выйдет из душа. У него давление подскочило и… Минут десять — пятнадцать, ладно?
   Глеб и Даша заверили ее, что нет проблем, что давление — дело святое и пятнадцать минут погоды не делают. После чего их провели в холл и усадили на угловой диван. Ожидание, вероятно, могло бы для них промелькнуть незаметно, если б за ними не устремились неугомонные Лёня с Гулей.
   Глеб и Даша чинно сели рядышком, а Лёня с Гулей расположились на другой половине дивана — как раз под углом. Нахально пялясь на Дашу, Лёня обратился к своей подруге:
   — А у представителя министерства, между прочим, платье покороче твоего.
   Гуля пожала плечами:
   — Может, у них теперь форма такая.
   — При чем здесь форма? — возразил Лёня. — Ноги надо иметь.
   — При чем здесь ноги? — возразила Гуля. — Я тоже могу поднять юбку вот так. Чем хуже?
   Лёня выставил вперед ладонь.
   — А вот этого не надо. Во-первых, ты скромная восточная девочка. А во-вторых, если ты чуть юбку поднимешь, потом инспектор еще чуть поднимет, потом опять ты… До чего мы вообще дойдем?
   — До протеста, — заявила Гуля.
   — Против чего?
   — Против изнурительных занятий французским языком.
   Лёня почесал затылок.
   — Хм… То есть чтоб длина юбки в сантиметрах соответствовала длине урока в минутах?
   — Да, — кивнула Гуля. — Опираясь на опыт министерства.
   Глеб и Даша переглянулись.
   — Надо признать, — вздохнул Глеб, — в женских юбках Лёня — специалист.
   — Любит их задирать? — предположила Даша.
   — Нет, умеет за них держаться.
   — Это вид спорта такой?
   — Скорей диагноз. Болезнь коварная: кайф от самого себя.
   Даша сделала круглые глаза.
   — Это опасно?
   — Очень, — мрачно ответил Глеб. — Главный симптом — провалы в памяти.
   Даша поёжилась, косясь на Лёню с Гулей.
   — И в чем эти провалы проявляются?
   — Больные забывают, что они не придурки. Из роли выйти не могут.
   Гуля сверкнула черными глазами.
   — В режиссерах мы не нуждаемся!
   — И в услугах доктора тоже, — поддержал ее Лёня. Даша улыбнулась:
   — Сердятся, лапоньки. Обидеть норовят.
   — Волновать их вообще опасно, — сказал Глеб. — От мозговых усилий могут впасть в кому.
   — Не почитать ли им сказку на ночь? — предложила Даша.
   — Только не “Доктора Айболита”, — предупредил Глеб. — Образ Бармалея производит на малышей такое впечатление, что…
   — …кроме длины юбок, их ничего не интересует, — догадалась Даша.
   Вскочив с дивана, Гуля покинула холл. Лёня изобразил зевок.
   — Неплохо поразмялись, — пробормотал он, торопясь вслед за Гулей.
   Прыснув, Глеб и Даша ударили ладонью о ладонь. И в этот момент появился долгожданный полковник ФСБ. Высокий и прямой как трость, он ступал словно по палубе корабля, который сильно покачивало. Возможно, полковник и впрямь принимал душ, но едва ли от давления.
   — Вижу, вы не скучаете, — улыбнулся он. — Извините, что заставил ждать.
   — Мы тут приятно проводили время, — улыбнулась в ответ Даша.
   Полковник выразительно посмотрел на дверь комнаты, в которой скрылись ребята.
   — Могу себе представить.
   — Не перейти ли нам к делу, — предложил Глеб.
   — Только после пирогов. Иначе сами понимаете…
   — Жена со свету сживет? — посочувствовала Даша.
   — Это вряд ли, — усомнился Глеб. — Зато, ежели начальство полюбопытствует, заходил ли учитель французского, Борис Викторович смело ответит: так точно. Чем занимались? Пироги кушали.
   — И ведь это чистейшая правда, — подхватила Даша. — Кто посмеет осудить?
   — Лишь злые завистники, — вздохнул Глеб, — которым язва не позволяет трескать мучное.
   Полковник хохотнул.
   — У Лёньки с Гулькой, что ли, научились?
   Глеб кивнул:
   — Есть грех.
   — Всегда перенимаем дурное, — посетовала Даша. Борис Викторович заложил руки за спину и сделался еще прямее. Глаза его поблескивали.
   — Ладно, если начальство спросит, так и доложу: от пирогов отказались. А пироги, между прочим, четырех видов: с индейкой, с грибами, с яблоками и с курагой.
   Облизнувшись, Даша посмотрела на Глеба.
   — Вообще-то я не на диете.
   — Приятно слышать, Дарья Николаевна. — Полковник качнулся от полноты чувств. — Признаться, я опасался, что вы вновь приметесь меня чихвостить.
   Глеба все это уже изрядно раздражало.
   — Экий вы, Борис Викторович, пугливый и трепетный, — заметил он саркастично.
   — Зря опасались, — успокоила полковника Даша, — я пришла к вам с миром. Где тут моют руки?
   Пироги и вправду оказались превосходными, и Глеб, к собственной досаде, волей-неволей воздал им должное. За большим круглым столом, можно сказать, были представлены три поколения российских граждан: господин полковник с супругой, затем — Глеб с Дашей, и наконец, краса и гордость 9-го “Б” Лёня с Гулей, которые, кстати, вели себя тихо и приветливо — прямо золото, а не ребята.
   От коньяка Глеб отказался: он был за рулем. Даша выпила с наперсток и больше не стала: вкус у коньяка был прескверным. Лёне и Гуле выпить не предложили, что вызвало с их стороны ряд язвительных замечаний. А что до Анны Кирилловны — она была занята лишь тем, что пыталась отодвинуть бутылку подальше от супруга. Полковник, однако, удержу не знал. Впрочем, держался он браво: только лоб немножко вспотел. Наконец Глеб поблагодарил от души хозяйку и демонстративно взглянул на свои часы. Полковник встал со стула.
   — Пойдемте в мой кабинет, Глеб Михайлович, — пригласил он, поспешно заглотив коньяк из фужера. — А вы, Дарья Николаевна… не хотите полистать пока журналы мод?
   — С удовольствием. — Даша тоже поднялась.
   Тут Лёня бросил взгляд на Гулю, и та чуть заметно кивнула.
   — Может, ужастик с нами посмотрите? — предложил Лёня. — Я такую кассету достал — неделю не заснете.
   — Вот это по мне! — Даша хищно скрючила пальцы. — Это я обож-жаю!
   И она ушла с ребятами в Лёнину комнату. Борис Викторович провел Глеба к себе в кабинет и вежливо подвинул к нему кресло.
   — Я без предисловий, — сказал Глеб, усаживаясь. Однако в этот момент зазвонил телефон. Полковник взял трубку, произнес “алло” и сразу весь напрягся. Виновато взглянув на Глеба, он заговорил тщательно подобранными фразами, туманно и обтекаемо. Вероятно, звонило начальство по чертовски секретному государственному делу. Задача Бориса Викторовича была воистину не для слабаков: он должен был вести речь таким образом, чтобы у генерала не возникало вопросов и при этом Глеб не понял ни шиша. От чрезмерных усилий господину Оксфорду пришлось даже ослабить узел на галстуке. Решив проявить милосердие, Глеб встал и показал жестами, что отлучится на пару минут. Полковник благодарно прижал руку к сердцу.
   Глеб вышел из кабинета и заглянул в холл. Там было пусто. Из кухни доносился звук льющейся воды и звон посуды — под этот аккомпанемент Анна Кирилловна что-то напевала вполголоса. В полумраке одной из комнат, через приоткрытую дверь, Глеб разглядел сидящих на диванчике Лёню, Гулю и Дашу. Они вперились в телеэкран, на котором, судя по жуткой музыке и нечеловеческим воплям, происходили кошмарные события. Глеб тихо вошел и встал радом с Дашей. Не отрывая взгляда от экрана, Даша стиснула его руку.
   Пещера была извилистой и сумрачной, и стены ее были покрыты мерзкой слизью. Огромный монстр, злобный и необаятельный, настигал испуганную девчушку, окровавленные родители которой корчились в пузырящейся жиже. Чудище плотоядно ревело, сотрясая скалы. А у девочки не было ни сил, ни времени даже заплакать. К тому же она споткнулась и упала. И монстр, разинув пасть, навис над ней всей своей тошнотворной громадой.
   Дашины пальцы впились в руку Глеба.
   — Ну прямо! — буркнул Глеб и, мягко вытащив руку из руки Даши, торопливо ретировался.
   Полковник помахал ему из приоткрытой двери кабинета.
   — Глеб Михайлович, миль пардон. Прошу вас.
   Глеб вошел и сел в то же кресло.
   — Борис Викторович, я хочу вас завербовать.
   Полковник не возмутился, не рассмеялся — он присел в кресло напротив и произнес:
   — Внимательно вас слушаю.
   — Прежде всего, — сказал Глеб, — я ценю то, что вы не пытаетесь записать наш разговор.
   — Откуда вам это известно? Может, у меня включен диктофон? — серьезно проговорил полковник. — И откуда вы знаете, что кабинет на Лубянке и мой домашний телефон не прослушиваются?
   — Я определяю это легко и безошибочно.
   — Техника последнего поколения? Где-нибудь в пуговице?
   — Возможно. Борис Викторович, почему бы вам не поработать на свою страну в рамках конституции и уголовного кодекса?
   В ответ на свое предложение Глеб готов был услышать нечто вроде: “А чем, черт побери, по-вашему, я занимаюсь?!” Однако полковник, слегка наклонив голову, лишь повторил:
   — Я весь внимание.
   Кличка Оксфорд ему и вправду подходила, даже пьяному. И Глеб решил брать быка за рога.
   — Генерал Святов, ваш начальник, — сказал он, — похоже, оказался в дурной компании. Как только это подтвердится…
   — Мафия, вероятно? — с иронией уточнил полковник.
   — Можно и так назвать, — серьезно ответил Глеб. — Только любая мафия в сравнении со структурой, которую обслуживает ваш замечательный шеф, это как… примерно как цыпленок в сравнении с тигром. Если моя версия подтвердится, я генерала ликвидирую, и вы займете его место. В перспективе, разумеется.
   Вот тут полковник рассмеялся.
   — Глеб Михайлович, вы знакомы со спецификой нашей конторы? Вы хоть понимаете… пардон, какую чепуху городите?
   Глеб с улыбкой качнул головой:
   — Ни бум-бум. Но вы займете место генерала, Борис Викторович. И второе. В ближайшие дни, вероятно, мне понадобится ваша помощь.
   — То есть? В какой области?
   — В области защиты хороших людей от плохих. Боюсь, один я могу не управиться.
   — Глеб Михайлович, а почему бы вам…
   — Только не предлагайте мне обращаться в милицию.
   Полковник пристально посмотрел на него, вздохнул и задумчиво покачал головой.
   — Глеб Михайлович, слушая вас, я не могу отделаться от ощущения…
   — …будто говорите с параноиком, — с усмешкой закончил Глеб. — Представьте, Борис Викторович, я сознательно разыграл этот дебют. У нас очень мало времени: события скоро начнут развиваться. Наблюдайте, думайте, делайте выводы. Можете пока считать меня шизом, но не спешите доносить о нашем разговоре шефу: это окончится для вас трагически.
   — Это угроза? — нахмурился полковник.
   — Да, — кивнул Глеб, — но не с моей стороны. Генерал-лейтенант Святов по приказу своих хозяев уберет вас за милую душу как опасного свидетеля. Допустите лишь на минуту, что я не псих, и подумайте, Борис Викторович.
   Полковник помолчал, разглядывая ногти.
   — Ладно, я подумаю. Это все, что я пока могу вам обещать.
   — Благодарю. И последнее, — Глеб встал с кресла, — вам придется бросить пить, Борис Викторович. Вернее, вы уже бросили.
   Полковник резко поднялся.
   — Приятно было пообщаться, — тон его был злым, — но не смею вас больше задерживать.
   Они вышли из кабинета.
   В холле на угловом диване сидели Даша, Лёня и Гуля. Похоже, они проводили митинг.
   — Я этому Смоличу нос отгрызу! — размахивал руками Лёня. — Так меня облажать!
   Гуля попробовала заступиться:
   — А если ему самому такую кассету подсунули?
   — Кому? Смоличу? — нервно хихикнул Лёня. — А он вот так, не глядя, вручил ее мне, да? Причем в обмен на “Кровавый спорт”!
   При виде Глеба Даша с усмешкой поднялась.
   — Вы закончили?
   — Как будто, — ответил Глеб.
   — Надеюсь, вполне, — холодно добавил полковник.
   — Тогда поехали. — Даша повлекла Глеба в прихожую и заговорщицки шепнула: — Классно мы ему врезали.
   — Кому? — изобразил недоумение Глеб.
   — Уроду этому, из фильма, — подмигнула Даша. — Жаль, кассета испорчена.
   Они бодро оделись и стали прощаться. Из кухни явилась Анна Кирилловна и выразила сожаление по поводу раннего ухода столь приятных молодых людей. Приятные молодые люди тоже сказали ей все, что положено, и она с плохо скрываемым облегчением вернулась на кухню. Полковник вышел проводить их до лифта.
   — Не подпишите ли нам пропуск? — улыбнулся Глеб. И Даша пояснила:
   — Консьержка ваша — зверь. Без личного досмотра может не выпустить.
   Борис Викторович выдавил из себя смешок.
   — Да, леди у нас там железная. Но думаю, все обойдется.
   Убедившись, что лифт с Глебом и Дашей благополучно поехал вниз, полковник вошел в квартиру и услыхал весьма эмоциональный разговор на кухне.
   — Тогда Демон Мрака погнался за их дочерью, — возмущенно вскрикивал Лёня. — Лишь заклятие из Книги Мертвых могло его остановить.
   — Вот же пакость какая, — посочувствовала Анна Кирилловна.
   — При чем здесь пакость?! — все больше распалялся Лёня. — Фильм ведь только начался! Он должен был съесть у девчонки сердце и отправиться в Нью-Йорк! И вдруг появляется какой-то хрен…
   — На Глеба нашего, между прочим, похож, — ввернул голосок Гули.
   — Тебе померещилось, он в тени стоял, — раздраженно возразил Лёня. — И вот, значит, Ланселот этот…
   — Кто-кто? — переспросила Анна Кирилловна. И Гуля мягко пояснила:
   — Рыцарь был такой. При дворе короля Артура.
   — В общем, чувак этот, — повысил голос Лёня, которого постоянно перебивали, — уставился на Демона Мрака и сказал: “Перебьешься!”
   — Так прямо и сказал? — удивилась Анна Кирилловна.
   — Мам, так перевели! И Демон Мрака задрожал вдруг как осиновый лист, начал оплывать, как свеча, и растекся грязной лужей. А этот мистер Крутой…
   — Все-таки он похож на Глеба Михайловича.
   — …взял девочку на руки и передал родителям, которые, кстати, оказались живы-здоровы. А дальше пошло “молоко”.
   — Какое молоко?
   — Анна Кирилловна, — вновь пояснила Гуля, — “молоко” — это белый экран.
   Полковник с усмешкой отошел от кухонной двери и направился к бару. Плеснув себе в бокал коньяку, он залпом его осушил и… удивленно замер. Затем налил еще порцию, выпил и вполне убедился, что пил холодный чай. В гневе Борис Викторович хотел было кликнуть жену, однако помедлил и понюхал сперва бутылку. Пахло чистейшим дагестанским коньяком. Борис Викторович осторожно, можно сказать, по капельке наполнил фужер и, зажмурившись, опрокинул в рот… Чистейший холодный чай. Тут полковник был просто вынужден провести следственный эксперимент. Придвинув к себе две нетронутые бутылки — с джином и с водкой “Столичной”, — он свинтил с них пробки и понюхал содержимое. Джин, как положено, пах сосной да ёлкой, и водка пахла тоже вполне традиционно. Борис Викторович взял два чистых бокала и наполнил каждый одним из этих напитков. Затем — попробовал с опаской и отодвинул с отвращением: в бокалах была чистейшая вода без вкуса и запаха. Полковник вновь понюхал горлышки бутылок — черт побери, водка и джин! Тогда он хлебнул прямо из горлышка… Опять вода.
   — Аня! — в панике закричал полковник. — Иди сюда!
   В его голосе жена, очевидно, расслышала нечто, заставившее ее примчаться немедленно.
   — Борик, что случилось? — спросила она встревоженно. Полковник протянул ей полбокала коньяка.
   — Анют, попробуй!
   Лицо супруги перекосилось.
   — Ой, Борик… видеть не могу.
   — Анют, пожалуйста! Полглоточка!
   И снова в голосе мужа Анна Кирилловна услыхала нечто… Пригубив коньяк, она поморщилась и вернула мужу бокал.
   — Всё?
   — Что ты почувствовала, солнышко?
   — Твой противный вонючий клоповник. Что же еще?
   — Спасибо, Анют. — Полковник залпом допил этот “вонючий клоповник”, но ощутил лишь вкус холодного чая. И в голове его, будто неоновая вывеска, вспыхнули слова, произнесенные учителем французского: “ПРИДЕТСЯ БРОСИТЬ ПИТЬ. ВЕРНЕЕ, ВЫ УЖЕ БРОСИЛИ”. В кабинете на Лубянке, правда, имелась недопитая бутылка, но Борис Викторович теперь не очень-то на нее рассчитывал. — Позови-ка Лёньку, — попросил он жену.