Вайнин Валерий. Но Змей родится снова?

   — Так давай придумай для Колмена провокацию, — предложил Глеб. — А я тем временем постараюсь на него выйти.
   — Запросто, — ответил Илья. — Утром наверняка что-то придет в мою мудрую голову. Зайн гезунд.
   Они оба дали отбой.
   Даша не спеша отложила книгу, встала напротив Глеба и спросила:
   — У Мангуста может родиться Мангуст?
   Глеб со вздохом развел руками.
   — Увы. Рождаются самые обыкновенные дети. Разве что здоровые физически. Часто ты слыхала, чтоб, к примеру, от гениев рождались гении?
   — Жаль, — вздохнула Даша, глядя ему в глаза. — Тогда о другом. Ты говорил, что у твоего учителя, Стивена Пирса, было второе имя — имя его Сущности… Можешь мне сказать?
   — Ну, пожалуй… теперь могу. Повелитель Стихий. Зачем тебе?
   — Так. А у того Мангуста, который исчез или погиб, второе имя было… Неудержимый, кажется?
   — Да. Что за допрос?
   — А какое у тебя второе имя?
   Глядя ей в глаза, Глеб усмехнулся:
   — А вот это уж фиг!
   — И не надо! — улыбнулась Даша. — Я и так знаю.
   Глеб насторожился.
   — Откуда, черт возьми, ты знаешь?
   — Мысли твои читаю. Радуйся.
   — Радуюсь. Но имя моей Сущности для тебя под семью замками.
   — Ой ли? Хочешь скажу?
   — Попробуй.
   — Нет, серьезно?
   — Давай говори.
   Даша посмотрела на него с невыразимой нежностью.
   — Твое второе имя — Плакса.
   Глеб перевел дух.
   — Надеюсь, ты никому об этом не расскажешь?
   — Что за вопрос, дурак? — рассердилась Даша. — Хочешь, скажу тебе свое второе имя? Или сам догадаешься?
   Глеб с улыбкой покачал головой:
   — Даже не представляю.
   Глядя ему в глаза, Даша с наигранной торжественностью произнесла:
   — Мое второе имя — Ученица.
   В небесах оглушительно громыхнуло. Даша в испуге бросилась в объятия к Глебу. Прижимая ее к груди, Глеб ошеломленно пробормотал:
   — Боже мой, родная… гроза в начале марта. Что за имечко ты себе придумала, дуреха?
   — У меня иногда такое ощущение, — прошептала Даша, — будто я школьница, десятый еще не окончила. Мне так это ощущение нравится!
   Глеб поцеловал ее в макушку.
   — Очень тебя понимаю.
   — Еще бы не понимал, Плакса!
   Ночью Дашу мучили кошмары. Она вздрагивала, кричала и отбивалась от чего-то руками. Глеб разбудил ее, успокоил и баюкал на коленях до утра. Эти кошмары его насторожили. Очень насторожили.
 

Глава пятая

   Утром, пока Даша отсыпалась, Глеб успел сделать гимнастику и сесть на кухне за печатную машинку. Статья о ритуалах двигалась из рук вон плохо. Изложение получалось пресным и скучным, и мысли тонули в каком-то словесном болоте. Глеб злился на себя, комкал напечатанное и швырял на пол. Затем начинал заново и опять комкал. Он предавался этому занятию с таким остервенением, что не заметил, как на кухню явилась Даша. Влажная после душа и насмешливая, она подобрала скомканные листы и принялась читать. Ненароком поймав ее за этим занятием, Глеб вскипел.
   — Это еще что такое?! — Он выхватил у Даши лист. — Кто разрешил?!
   — Первый абзац неплохой, — поделилась впечатлениями Даша, — второй… в общем, так себе. Дальше — гораздо хуже.
   — Сам знаю, — буркнул Глеб. — Нечего подбирать с пола!
   Даша театрально захлопала ресницами.
   — Это для музея, лорд Грин.
   — Удар ниже пояса, — обиделся Глеб. — Я сижу тихо, ничего никому не показываю… К чему здесь твое ехидство?
   Даша обвила руками его шею.
   — Хочу и ехидничаю. Садистка потому что.
   — Да на здоровье. Вот уйду, как Илья, работать к подруге…
   — Нет! — крикнула Даша. — Я больше не буду!
   — Поклянись самым дорогим, — потребовал Глеб. Но тут зазвонил телефон. Глеб поднял трубку.
   — Француз?! — раздался голос Васи златозубого.
   — О-о! — удивился Глеб. — Чем обязан?
   Вася помолчал, посопел и выпалил:
   — Папаню вывезли, Француз! Люди Грача, б…! Из-за шести вагонов никеля! Они грохнут его, без понтов! Замочат, суки! Помоги, Француз!
   Удивление Глеба возросло.
   — Я-то при чем? Мне эти ваши разборки, знаешь…
   — Грач, гнида, его не выпустит! — захлебывался речью златозубый. — Пускай Папаня отдаст ему никель, один хер — кранты! А наши все по щелям расползлись, перебздели! Если сейчас его не вытащить…
   — При чем здесь я? — перебил Глеб. — Только мне и дел в уголовщину вашу впутываться.
   — Игнат не падло, Француз! — заорал Вася. — А Грач — это беспредел! Ты сам знаешь, какой он… — Будто поперхнувшись, Вася замолчал. Потом проговорил тихо: — Француз… Глеб Михайлович, помоги, а! У Папани дети, внуки маленькие…
   — Ну давай, бери меня на жалость! — заорал Глеб, выскакивая в прихожую. — Сейчас я всё брошу и полечу ваших уркаганов выручать! И попрусь к черту на кулички! — Он сдернул куртку с вешалки. — Говори, гад, куда ехать!
   — Француз, ты это… по-шустрому только, ладно? — пробормотал Вася и обрисовал место встречи.
   Даша приняла у Глеба телефон.
   — У меня один лишь вопрос, — вздохнула она, — во сколько вернешься?
   — Как управлюсь. — Глеб поцеловал ее в губы. — У меня еще встреча с братьями Абэ. Потом — сразу домой.
   Даша вернула ему поцелуй.
   — На жалость тебя как раз и взяли, — с усмешкой заметила она. — Только ленивый тебя на жалость не возьмет.
   Глеб застегнул куртку.
   — Не навестить ли тебе графиню? — предложил он, выбегая за дверь.
   Даша собиралась положить телефон на место, но он зазвонил в ее руке.
   — Дашуля! — раздался в трубке голос Эдика. — Тебя ли слышу?!
   — Угадал, — ответила Даша.
   — Киса, ты совсем меня забыла.
   — Котик, я вышла замуж.
   — За кого? За телохранителя?
   — Опять угадал. Ты в ударе.
   Помолчав, Эдик спросил:
   — Почему так скоропалительно?
   — Боялась опоздать. Как ты меня разыскал?
   — Тоже мне проблема. Люди подсказали.
   — Не Митя ли Грачев? — Даша открыла шкаф и расчистила себе проход меж платьев.
   — А хоть бы и Митя? — с вызовом проговорил Эдик. — Тебе-то какая разница?
   — Да, в сущности, никакой. Бай-бай, котик. Не звони мне больше.
   Бросив телефон на постель, Даша вошла в шкаф и направилась в гости к графине.
 
   Когда Глеб выбежал из подъезда, два суетливых субъекта отпрянули от его “жигуленка” и заспешили к припаркованному неподалеку “опелю”. Пока Глеб открывал ключом дверцу, эта парочка влезла в свой автомобиль, но отъезжать не торопилась: один из субъектов деловито рылся в портфеле, другой — с интересом разглядывал голубей. “Сапожники”, — усмехнулся про себя Глеб, включая зажигание.
   “Жигуленок” медленно тронулся с места, и связка динамитных патронов, засунутая в мотор, каким-то непонятным образом осталась лежать в луже. Глеб чуть отъехал, притормозил и посмотрел в боковое зеркальце. Выскочившие из “опеля” субъекты в недоумении склонились над упавшим динамитом. Обменявшись короткими репликами, они решили, видимо, убрать бомбу в портфель, но она взорвалась у них в руках. Причем настолько бесшумно, что сидящие на лавочке пенсионеры вообще ничего не услышали, однако заметили, как двух копошащихся в луже ханыг разнесло вдруг в клочья.
   Глеб выехал из подворотни и погнал машину к месту встречи с Васей златозубым.
   Вася ждал его у Окружной на повороте в Бутово. Нервничал он жутко. На его предложение бросить “жигуленок” здесь и ехать дальше на “вольво” Глеб ответил отказом.
   — Вызволим Папаню, — пояснил Глеб, — повезешь его отлеживаться. Вы — в одну сторону, я — в другую.
   — Если вызволим, — буркнул златозубый, влезая в свой бордовый “вольво”.
   Глеб на “жигуленке” последовал за ним. Ехали они около получаса и остановились неподалеку от недостроенного многоквартирного дома. Судя по тишине и отсутствию техники, строительство явно было заморожено. На таком же примерно объекте, по свидетельству прессы, была изнасилована и убита журналистка Самарская. Митька Грач, очевидно, привычек своих менять не любил.
   Из-за штабеля бетонных блоков выскочил амбал с биноклем, подбежал к “вольво” и через опущенное стекло пошушукался с Васей. После короткого этого совещания амбал вновь спрятался за штабель, а Вася вылез из “вольво” и махнул рукой, подзывая Глеба. Глеб подошел. Вася блеснул золотыми зубами в сторону стройки.
   — Его там держат. Восемь человек охраны. Три “Макарова”, пять “Калашниковых”. Грача пока нет, вот-вот должен подъехать.
   Завершив сей лаконичный доклад, Вася выдернул из-за ремня пистолет, снял с предохранителя и уставился на Глеба, ожидая указаний. Глеб взглянул на него с интересом.
   — В штаны небось наложил?
   — Ну, — хмуро отозвался Вася. — И что с того?
   — То есть ты готов за хозяина живот положить?
   Вася помолчал, глядя в землю, и буркнул:
   — Друг он мне, понял? Чё-то делать надо, блин.
   — Да, блин… — удивленно проговорил Глеб, — ты парень с сюрпризом. Спрячь свою пушку и жди здесь.
   — Француз, я не фраер… — запротестовал было Вася, но Глеб резко его оборвал:
   — Начхать мне, кто ты есть! Сиди тихо, или я тебя вырублю, понял?!
   Разумеется, Вася понял. Засунув пистолет обратно за ремень, он лишь уточнил:
   — Вообще, что ли, не лезть?
   — Вообще и в частности, — ответил Глеб. — Даже если услышишь выстрелы. Даже если эта стройка взлетит на воздух. Если Игнат жив — ты его получишь.
   Держа руки в карманах куртки, Глеб зашагал к недостроенному дому. Меж курганов мусора дом взирал на него провалами окон. Территория казалась безлюдной. Однако стоило Глебу приблизиться, перед ним возникли четверо молодцов с автоматами, угрюмых и самоуверенных.
   — Куда прешь? — спокойно осведомился один из них.
   — Гуляю, — ответил Глеб. — Нельзя?
   Молодчики переглянулись: нахальство Глеба не укладывалось в обычные рамки. Парни, похоже, были тертые.
   — Вот что, мужик, — предложил тот, кто завел разговор, — если поссать забрел — ссы и делай ноги. Усек?
   — Угу, — кивнул Глеб, — могу стравить в твой карман.
   Парень навел на него автомат, лениво и равнодушно.
   — Только и всего? — спросил он, сплюнув.
   — Мочи его, Гринь! Чё ты зыришь?! — вскипел молодчик слева. — Мочи к едрене фене!
   В этот момент из дверного проема показались еще двое. Один из них, видать, для разнообразия, держал в руке пистолет. И взмахнув этим пистолетом, он произнес начальственно:
   — Какие-то проблемы?
   — Да вот, — откликнулся Глеб, — хочу Игната у вас забрать, а эти придурки не пускают.
   Мужчина с пистолетом посмотрел на него озадаченно. Глеб ответил нахальной ухмылкой.
   — Кончай его, Гринь, — приказал мужчина с пистолетом.
   — Кажись, это мент, — неуверенно возразил Гриня.
   — Мент, не мент, — повысил голос его начальник, — кончай, кому сказано.
   Гриня пожал плечами и сжал автомат.
   — Предупреждаю, — объявил Глеб, — кто выстрелит в меня, убьет своего товарища. Кроме шуток.
   Но предупреждение, что называется, ушло в песок.
   — Всё, довыступался, — вроде бы с сожалением произнес Гриня и выпустил Глебу в грудь автоматную очередь.
   Двое молодчиков слева и справа, прошитые пулями, упали замертво. Четверо оставшихся воззрились на Глеба с досадой.
   — Еще попробуешь? — Глеб шагнул к своему палачу. — Прицелься получше.
   Парень выпустил еще одну очередь — метров с пяти. Повалились еще трое, в том числе и сам стрелявший. Все были убиты наповал. Остался лишь их начальник с пистолетом. В силу полного обалдения он позволил Глебу приблизиться к себе почти вплотную. Глеб встал перед ним, заложив руки за спину, и посоветовал:
   — Не стреляй: попадешь в себя.
   Но разве люди слушают добрые советы? Дрожащим пальцем этот олух нажал на спуск, и, вопреки законам механики, собственная пуля аккуратно вошла ему же в лоб. Он соскользнул по стенке, сохраняя на лице изумленное выражение.
   “По данным разведки осталось еще двое”, — отметил мысленно Глеб, входя в строение. Быстро и бесшумно двинулся он по этажам и уже на третьем, в одной из комнат, нашел то, что искал.
   Игнат Дока в своем костюмчике “адидас” сидел на фанерном ящике. Руки его стягивал за спиной провод, физиономия была разбита в кровь. Караулили этого страдальца в законе два бугая в камуфляже, которые при ближайшем рассмотрении ничем не отличались от собственных его крутых парней. Бугаи, видать, хорошо были вышколены, поэтому, невзирая на стрельбу, не отходили от пленника ни на шаг. При появлении Глеба в дверном проеме оба синхронно вскинули пистолеты. Игнат поднял заплывшие от кровоподтеков глаза и приоткрыл рот, то ли желая о чем-то предупредить, то ли просто от изумления. Выяснять это Глеб не стал.
   — Стреляйте и до свидания, — сказал он, входя.
   Бугаи выстрелили без колебаний. И оба рухнули на покрытый мусором пол. Во лбу у каждого зияла дырка. Ослабевший от побоев Папаня не имел сил даже удивиться, однако полюбопытствовал:
   — Как ты это сделал?
   — Вопросы здесь задаю я, — сказал Глеб, снимая с него провод. — Ходить можешь?
   — Без проблем, — заявил Дока. Он встал, шагнул, и ноги его подкосились.
   — Похвалялася коза! — Глеб подхватил его и легко взвалил на плечо. — Занимайте места согласно купленным билетам.
   Увидав у дома шестерых убитых боевиков, Дока восхищенно пробормотал:
   — Ну, Француз… всех грохнул.
   — Сами себя застрелили, — уточнил Глеб, неся его к машине
   Дока болезненно хохотнул. В его заплывших глазах появился привычный плутовской огонек.
   — Слышь, может, все же поучаствуешь в поединках? — просипел он. — Мы так им рожи надраим — хоть на елку вешай!
   Глеб рассмеялся.
   — Игнат, ты непотопляем! Образец стойкости русского криминала!
   — Нет, серьезно, Француз, подумай головой…
   Глеб донес его до “вольво” и сгрузил на заднее сиденье. Обрадованный Вася суетился, как бригада “скорой помощи”.
   — Папань, б… Дай куртку под башку положу!
   Амбал с биноклем вылез из-за штабеля и с почтительного расстояния поедал глазами Глеба.
   — Гуд бай, ребята, — сказал Глеб, забираясь в “жигуленок”.
   — Спасибо, Француз! — ломким голосом крикнул Дока. — Я твой должник!
   — Про меня забудь, передай дальше, — ответил Глеб.
   — Чего передать-то? — не понял Папаня.
   — А на что у тебя мозгов хватит. — Глеб захлопнул дверцу и укатил.
   Вася подошел к амбалу с биноклем, малость с ним “перебазарил” и вернулся к машине.
   — Скоро Грач тут нарисуется. Когти рвать надо, без понтов.
   — Ну и поехали, чего зря трендеть, — проворчал Дока. Вася завел мотор и бережно тронул с места.
   — Тебя там как, не трясет? — спросил он заботливо.
   — Нормально, гони, — хмуро отозвался Папаня. — Чего Француз дальше передать велел?
   Вася поддал газку, и стрелка спидометра лихо переползла за стокилометровую отметку.
   — Не врубился, что ли? — сверкнул усмешкой Вася.
   — Сам-то врубился? — раздраженно проговорил Дока. — Ну так объясни, без этого… без комедии!
   — Может, выручить кого, должок простить, — буркнул Вася. — Мало ли чего.
   — Это я и без тебя просек, доцент.
   — Во блин! Раз просек, чего яйца крутишь?
   Дока чуть подумал и спросил:
   — Если я Грача в землю зарою, как по-твоему, это Божье дело?
   Вася кивнул с ухмылкой:
   — Ну.
   — Ежели так, я с Французом сквитаюсь, — пообещал Игнат. — Доволен будет, зуб даю.
   Съехав с Окружной, бордовый “вольво” по Минскому шоссе помчался в сторону центра.
 
   Глеб вошел в квартиру Даши за полчаса до назначенной встречи. Внимательно осмотревшись, он убедился, что за время его отсутствия никто сюда не проникал и новых “жучков” не оставил. Сняв куртку, Глеб отключил на всякий случай телефон.
   Звонок в дверь раздался ровно в шесть. Братья Абэ, Сато и Такэру, явились оба в коричневых лайковых пальто, в коричневых костюмах и при галстуках. Одежда и выражение лиц, очевидно, должны были продемонстрировать сугубую официальность их визита. “Черта с два, ребята, — подумал Глеб — Эту игру я вам поломаю”. Впрочем, как скоро выяснилось, ломать было в общем-то нечего.
   Братья чинно, с прямыми спинами, присели на стулья. Глеб демонстративно уселся на письменный стол рядом с компьютером. Таким образом, он волей-неволей смотрел на собеседников сверху вниз.
   — Надеюсь, господа, — проговорил он по-японски, — вы добрались без осложнений и российские спецслужбы не причинили вам вреда.
   — Мистер Грин, — по-английски произнес Сато Абэ, — давайте оставим восточный колорит, а также иронию, и не будем ходить вокруг да около. У вас, вероятно, имеются ко мне вопросы, как и у меня к вам. Не обещаю, что смогу на все вопросы ответить, однако предоставлю вам возможность их задать. Прошу вас, мистер Грин, начинайте. У нас мало времени.
   — Времени всегда не хватает, мистер Абэ, — по-английски парировал Глеб (и весь дальнейший разговор шел по-английски), — и все же лучше время потерять, чем использовать себе во вред.
   — Вы говорите загадками, сэр. Благодарю вас за спасение брата. С детства я заменяю ему родителей, и мы перед вами в долгу. Поэтому я здесь.
   Фиолетовые глаза Глеба потемнели от гнева.
   — Сато-сан, вы предложили не ходить вокруг да около, однако не сумели преодолеть эту национальную привычку. К тому же нам следует иначе расставить акценты: вы здесь потому, что вы в долгу перед собственным братом, а вовсе не передо мной. Или, по-вашему, я опять говорю загадками?
   Такэру поднял на Глеба удивленный взгляд. Сато-сан побледнел, в глазах его вспыхнул гнев, но губы изобразили улыбку.
   — Мой долг перед братом, мистер Грин, дело семейное. А ваш интерес к нашей семье имеет, вероятно, свои причины. Какие именно, мистер Грин?
   Глеб слез со стола, прошелся по комнате и, что называется, сделал выстрел вслепую:
   — Вы ошиблись в выборе друзей, мистер Абэ. И вы в дерьме по самые уши.
   Такэру обеспокоенно посмотрел на брата. Сато-сан продолжал улыбаться.
   — Вам виднее, сэр Майкл, — слегка поклонился он. — Не угодно ли вам меня вытащить?
   Глеб едва скрыл удивление.
   — За этим я вас и пригласил, — сказал он. — Не перейти ли нам к задаванию вопросов?
   — О'кей, мистер Грин, — кивнул японец. — Вы сотрудник Интерпола или офицер британской разведки?
   Такэру опустил глаза, губы его дрогнули в усмешке. Глеб сохранил на лице серьезность.
   — Почему бы вам, мистер Абэ, не адресовать этот вопрос вашим шестеркам из ФСБ? К тому же, как меня уверяют, никакие полицейские структуры вашему братству не страшны. Не так ли?
   Такэру взглянул на брата с испугом. Улыбка словно примерзла к лицу Сато Абэ.
   — С вашей стороны, мистер Грин, — сказал он, — недооценивать наше братство было бы нелепым безрассудством.
   — Как и переоценивать его, — парировал Глеб. — Не так уж вы всесильны, как о себе воображаете. Кстати, кто ваш босс?
   На ответ, разумеется, Глеб не рассчитывал: его интересовала лишь реакция японца на подобный вопрос. Каково же было его удивление, когда Сато-сан его поправил:
   — Сенатор Колмен не босс, а наставник. Могущественный и грозный наставник. Я не могу разрешить Такэру помогать вам в безумстве, мистер Грин.
   Пораженный Такэру пролепетал:
   — Что это значит, Сато?
   Старший брат не обратил на него внимания, он следил исподлобья за расхаживающим по комнате Глебом.
   Пораженный не менее Такэру, Глеб остановился у окна и повернулся к братьям спиной, скрывая свои чувства.
   — Сато-сан, — произнес он небрежно, — какое животное вам нравится более других?
   Улыбка наконец исчезла с лица японца, глаза его сверкнули.
   — Кондор, — ответил он со сдерживаемой страстью, — свободная гордая птица. Вы и об этом знаете, мистер Грин.
   Глеб резко обернулся в его сторону, и взгляды их скрестились.
   — Ну и влип же ты, кондор, — тихо проговорил Глеб. — И как тебя угораздило?
   Губы японца вновь улыбались.
   — Я совершил сразу две ошибки, — сказал он. — Однажды попросил у сенатора финансовой помощи и, чтобы подкрепить просьбу, продемонстрировал ему свои способности, о которых не ведал никто, даже мой младший брат.
   Такэру словно одеревенел. Глеб криво усмехнулся:
   — И с тех пор вы с сенатором такие друзья, водой не разольешь?
   — О да! — усмехнулся в ответ Сато. — Мы дружим столь крепко, что никакой Интерпол нас не разлучит.
   После гнетущего молчания Глеб осторожно полюбопытствовал:
   — Зачем вы собираете таланты? Какой вам от них прок?
   Японец чуть приподнял бровь.
   — Таланты — лучшие проводники и распространители нашей идеологии. Но не в этом главное, мистер Грин. Шестнадцать очень талантливых людей создают необычайно сильное пси-поле. Когда включается Большая Пирамида, эти шестнадцать избранников…
   — …образуют первое “кольцо Змея”, — мрачно продолжил Глеб.
   — О, мистер Грин! Вам и об этом известно… Первое кольцо располагается над вторым, которое, кстати, состоит из руководства мировых спецслужб. Всего тридцать два человека. А в третье кольцо входят главари криминальных группировок — шестьдесят четыре мерзавца. О дальнейшем удвоении распространяться не стоит, но смею вас уверить, мистер Грин, что Большая Пирамида практически несокрушима.
   — Едва ли она полностью укомплектована, — предположил Глеб.
   — Не важно, — возразил Сато. — Она и сейчас способна подавить любое спонтанное сопротивление. Оставьте нас в покое, мистер Грин. Такэру помочь вам не сможет, а вы на него навлечете беду.
   С этими словами Сато встал со стула, и брат последовал его примеру.
   Как бы между прочим Глеб осведомился:
   — И кто же у вас нынче в роли Змея? Или Магистра, как вы его называете?
   Японец на мгновение замер, подумал и усмехнулся:
   — Если я скажу вам, мистер Грин, и вы что-нибудь предпримете, меня моментально вычислят. Можете представить, что произойдет в этом случае со мной и с моим братом. Эту битву вам не выиграть, сэр. Но если вы столь безумны, что ж… в пасть к дракону полезайте сами. Я и так сказал слишком много. Остается лишь надеяться, что мои друзья-партнеры об этом не проведают.
   — Во всяком случае, не от меня, — заверил Глеб. — Спасибо, мистер Абэ.
   Они поклонились друг другу.
   Затем все трое молча оделись, покинули квартиру и спустились в лифте к выходу из подъезда.
   — Сначала вы, мистер Грин. — Японец кивнул на дверь. — Мы чуть позднее. Маленькая предосторожность.
   Глеб взялся за ручку двери.
   — Почему бы вам не уехать, Сато-сан? — предложил он, помедлив. — Ведь это не ваша драка.
   — Куда уехать? — На сей раз улыбка японцу не удалась — получилась болезненная гримаса. — В какую бы нору мы ни забились, нас везде разыщут.
   — Вы их переоцениваете. — Глеб приоткрыл дверь подъезда. — Это лишь ожившие земные нечистоты. Не бейтесь на их стороне, Сато-сан.
   Глеб вышел.
   Братья Абэ услыхали тарахтение его отъезжающего “жигуленка”. Сато и Такэру также вышли из подъезда и направили свои стопы к припаркованному неподалеку “форду”, за рулем которого, точно статуя Будды, восседал полусонный русский толстяк. Узрев своих клиентов на заднем сиденье, толстяк встряхнулся, завел мотор и неторопливо поехал к посольству. Едва ли этот представитель московской обслуги знал по-английски, тем более — по-японски, однако братья Абэ повели разговор почти шепотом.
   — Значит, ты оборотень, — с горечью произнес Такэру. — Ты “клык Змея”.
   Сато печально усмехнулся:
   — Вижу, господин в лиловых одеждах неплохо тебя просветил.
   Такэру выдержал взгляд старшего брата.
   — Он мой друг, Сато-сан. И я его не предам.
   — Разве я требую этого, глупышка?
   — Тогда почему ты оборотень? Почему ты с ними?
   — Оборотень, малыш, не значит мерзавец. Это лишь определенные свойства организма. Подобные способности тоже от Бога, а уж использовать из можно по-разному. А почему я с ними?.. Вот тут действительно моя вина, за которую предстоит еще расплачиваться. Если господин в лиловых одеждах одержит вдруг победу, что ж… Надеюсь, убив меня, он не станет мстить тебе.
   — Сэнсей не станет тебя убивать, — запальчиво возразил Такэру. — Он не убивает хороших людей.
   — Увы, брат… Среди монстров, которые меня окружают, хорошему человеку не место.
   — Переходи на нашу сторону, Сато!
   — Поздно, малыш. Мистер Грин прав: я увяз по уши.
   Такэру сжал руку брата.
   — Сато-сан, помнишь, когда я был маленьким, ты читал мне книгу “Бусидо: путь самурая”?
   Сато напрягся, бледнея, однако нашел в себе силы улыбнуться.
   — Не странно ли, Такэру, что ты напомнил мне об этом сейчас?
   Тем временем “форд”, ведомый толстяком, похожим на Будду, мягко затормозил у посольства Японии.
 
   Воскресеньице получилось, мягко сказать, насыщенным. Даже навестить графиню сил не оставалось. По этому поводу Глеб ощущал уколы совести.
   — Ну как она там? — выпытывал Глеб у Даши, набирая номер Ильи.
   Даша с улыбкой покосилась на шкаф.
   — Цветники разбивает, стрижет английский газон… Сельская идиллия.
   — Не обижается, что я не зашел?
   — Она вся в хлопотах. Расслабься.
   — Хорошо. Может, завтра время выкрою…
   — Эй, на палубе! — прорезался в трубке голос Ильи. — Ты кому звонишь: мне или покойной тете Песе?
   — Тебе, тебе, — проворчал Глеб. — У тети Песи занято.
   — Если мне, так и разговаривай со мной. Не отвлекайся.
   Глеб вздохнул:
   — Виноват. Спешу отчитаться в проделанной работе.
   Выслушав его рассказ о встрече с братьями Абэ, Илья в досаде проговорил:
   — Тут, понимаешь, сидишь напрягаешься… идеи рожаешь — аж мозги трещат. Потом звонишь ты и все на фиг портишь.