Вайнин Валерий. Но Змей родится снова?

   Жена в недоумении вышла. А сын вошел и заявил с порога:
   — Пойду провожу Гулю.
   — Иди, — легко согласился полковник. — Оставь мне только твою испорченную кассету. Любопытно посмотреть.
 
   В машине Даша спросила:
   — Как прошла беседа с чекистом?
   Вновь повалил снег. Глеб включил “дворники” и ответил:
   — Кабы я знал.
   Больше вопросов Даша не задавала. Открыв дверь своей квартиры, она предложила:
   — Давай пить кофе.
   Глеб покачал головой:
   — Нет, поеду.
   В этот момент зазвонил телефон. Даша подошла. На ее “алло”, однако, никто не ответил.
   — Дело хозяйское, — сказала она в трубку и дала отбой. Затем вернулась в прихожую и, глядя на Глеба, притопнула ногой. — Нет, не поедешь!
   Глеб попятился к двери.
   — Дарья Николаевна, пли-из!
   — Ничего не “плиз”! Дурак!
   Они смотрели в глаза друг другу. Глеб отступил еще на шаг.
   — Дарья Николаевна, соберитесь с мыслями.
   — Пробовала. Не получается.
   — Значит, от меня заразилась. Извини.
   — А ты хотел бы излечиться?
   — У меня просто нет шансов.
   — Не хвастаешь?
   — Если бы.
   Они смотрели друг другу в глаза. Она сделала к нему шаг.
   — Как называется наш диалог теперь? Это и есть “танец”?
   — Не знаю, — Глеб попятился, — я ни черта уже не знаю.
   Даша топнула ногой.
   — Не смей двигаться! Стой, не шевелись!
   Но тут в дверь позвонили. Потом еще раз, более настойчиво.
   — Кого там черти принесли? — в досаде произнесла Даша. Глеб приоткрыл дверь, выглянул и отошел в сторону.
   В прихожую вплыл огромный букет алых роз, за которым сияла улыбка Эдика.
   — Киса, прими сей скромный дар… — начал Эдик торжественно, однако, заметив Глеба, осекся.
   Даша сделала реверанс, приняла букет и положила на тумбочку под зеркало.
   — Звонил сейчас ты? — спросила она. Эдик тряхнул русой гривой.
   — Ага. Свет у тебя вроде горел, но я решил на всякий случай…
   — Котик, — мягко перебила Даша, — если ты еще раз вздумаешь молчать в трубку, то я эту самую трубку раздолбаю о твою голову. Извини, котик, я жуткая сука.
   Эдик застыл с улыбкой, точно истукан. Глеб взялся за ручку двери.
   — Всего хорошего, Дарья Николаевна. Завтра я позвоню…
   — А сегодня? — Даша выжидающе смотрела ему в глаза. Глеб выдержал ее взгляд.
   — Сегодня вам охрана, думаю, не понадобится.
   — Вот именно, — пришел в себя Эдик. — Мы тут сами с тобой, Дашуль, как-нибудь разберемся. Какие проблемы?
   Дашины щеки вспыхнули, глаза гневно сверкнули.
   — Вообще-то я устала и спать хочу, — сказала она с раздражением. — И мне еще перевод заканчивать надо. Шестьдесят страниц до понедельника.
   Глеб сохранил на лице невозмутимость.
   — Не буду вам мешать, — проговорил он, выходя.
   — Минутку! — остановила его Даша. — Поручаю тебе Эдуарда. В целях безопасности, пожалуйста, проводи его до машины.
   — Но, киса, — выразил протест Эдик, — я ведь никуда не спешу…
   — Котик, я устала. Спасибо за цветы.
   Эдику ничего не оставалось, как уйти вместе с Глебом. Заперев за ними дверь, Даша сняла наконец дубленку и с досадой посмотрела в зеркало.
   — Ну, моя прелесть, допрыгалась? — обратилась она к своему отражению. — Так тебе и надо! Не ной!
 
   Глеб и Эдик, не сговариваясь, остановились под козырьком подъезда. Снегопад продолжался, но мороз ослаб.
   — Если мылишься в эту степь — то зря, — буркнул Эдик, отворачивая лицо. — Мозги по стенке размажу.
   Глеб вздохнул.
   — Вроде весна уже, а снег все валит и валит. Что за климат!
   — Короче, я предупредил, — Эдик поднял воротник пальто, — не исчезнешь, раздавлю, как мандавошку.
   — А завтра небось потеплеет, — предположил Глеб, — и опять грязь по колено. Ты колеса уже сменил?
   Эдик пробуравил его взглядом.
   — Такой ты отвязанный, да? Никого не боишься?
   — Боюсь, — ответил Глеб, — тебя да Митьку Грача. Так запугали, аж заикаюсь.
   Эдик чуть помолчал.
   — С Грачевым меня не путай. С тобой я сам разберусь. — С этими словами он шагнул с крыльца и растворился в снегопаде.
   Проводив взглядом смутный силуэт его отъезжающего авто, Глеб застегнул куртку и направился к своему “жигуленку”.
 

Глава седьмая

   На следующий день, в воскресенье, в полвторого дня Глеб вылез из собственного шкафа. Погода за окном была скверной: вместо снега накрапывал дождь. Глеб с сожалением оглянулся на шкаф. Сквозь проем вместо отсутствующей задней стенки виднелся цветущий луг. Из шкафа так и веяло летней жарой, смягченной свежестью реки. Глеб неохотно закрыл дверцу, подошел к телефону и набрал номер Даши. В который уже раз трубку никто не поднял. Чертыхнувшись, Глеб сделал стойку на руках. Он был в одних лишь плавках, и его точеное мускулистое тело застыло в скульптурной позе. Когда зазвонил телефон, Глеб в прыжке встал на ноги и нетерпеливо схватил трубку. Но звонила не Даша.
   — Хэлло, Майкл! — приветствовал его барон Мак-Грегор. — Могу я встретиться с вами приватно?
   Изображать удивление Глеб не стал. Выяснять, от кого шотландец узнал его телефон, он тоже не потрудился.
   — Где вы, Ричард? — осведомился он. Разумеется, разговор шел по-английски.
   — Возле вашего дома, — ответил барон. — Сижу на детских качелях.
   — Поднимайтесь. Номер квартиры знаете?
   Мак-Грегор замялся.
   — Вы один, Майкл? — уточнил он после паузы.
   — Увы, — сухо произнес Глеб, — со мной ни полиции, ни шлюх. Кого вы опасаетесь, барон?
   Мак-Грегор хохотнул:
   — Вы все такой же, лорд Грин. Я поднимаюсь.
   Глеб натянул на себя джинсы, носки и рубашку. И, пока барон не позвонил в дверь, успел заглотить полпакета кефира.
   Мак-Грегор выглядел еще более накрахмаленным, чем обычно сняв с себя дорогое модное пальто, он оказался в не менее дорогом, сшитом на заказ костюме, в котором его сухопарая фигурка смотрелась несколько выше и стройней. Барон окинул изумленным взглядом, мягко сказать, скромную обитель лорда Грина и, не найдя ничего, достойного внимания, воззрился на шкаф. Глеб, как бы невзначай, прислонился спиной к дверце.
   — Валяйте, Ричард, выкладывайте, — усмехнулся он. — На вас давят, и вы хотите заключить со мной сделку. Не так ли?
   В рыбьих глазах шотландца мелькнуло удивление, смешанное с испугом.
   — Лорд Грин, мне трудно выразить восхищение вашей необыкновенной проницательностью…
   — К черту титулы, Ричард. Мы накоротке, притом я спешу. Кого конкретно вы представляете?
   — Этого, Майкл, я пока открыть не могу. Но как только вы решитесь на определенные шаги…
   — Уже три года, Ричард. Целых три года вы, как говорят русские, пытаетесь всучить мне кота в мешке. По-вашему, я похож на осла?
   Мак-Грегор беспомощно развел руками.
   — Вы знаете, Майкл: я вам друг. Но правила игры, увы, диктую здесь не я.
   — Старый баран, — буркнул по-русски Глеб.
   — Как, простите? — не расслышал Мак-Грегор.
   — Так, просто междометие, — вернулся к английскому Глеб. — Итак, старина, подведем-ка итог наших трехлетних переговоров. В начале нашего знакомства вам, бог весть почему, пришла идея вовлечь меня…
   — Исключительно из личной к вам симпатии, Майкл, и от восхищения вашими незаурядными задатками.
   — Благодарю. Короче, вам пришла идея вовлечь меня в некое тайно братство, которое готовится взять власть над всем миром. Так?.. Ну что ж, мне весьма лестно, однако пустая болтовня меня не впечатляет. Дайте мне, говорю я, войти в вашу компанию и самому разобраться что к чему, а уж потом…
   — Этого нельзя, старина. Сперва надо пройти посвящение.
   — То есть отрезать себе путь назад?
   — Да, Майкл. Я всегда был с тобой честен.
   — И когда я спрашиваю, пустят ли меня наверх…
   — Я отвечаю: придется начать снизу. Только начать, друг мой.
   — Ричард, я не идиот. Я дорожу своей репутацией и положением в обществе. Поэтому я должен знать, кто еще, кроме тебя, входит в эту вашу таинственную организацию. А ты в ответ долбишь мне, как дятел, что для непосвященного это великий секрет. Таким образом, чушка ты чугунная, мы все ходим и ходим по кругу!.. Чего ж вы от меня теперь хотите, барон?
   Мак-Грегор взволнованно прошелся по комнате.
   — Но ведь я назвал тебе одного человека, Майкл. Назвал, рискуя своим благополучием и… может быть, жизнью.
   Глеб похлопал шотландца по накладному плечу.
   — Браво, Ричард. Вот мы и определили истинную цель твоего визита.
   Барон невесело усмехнулся:
   — И какова же эта цель?
   — Выяснить, много ли я разнюхал. Ведь каков авантюрист! Взял да нанялся к вашему человеку телохранителем!
   — К его племяннице, Майкл.
   — Не важно, это уже была его идея. Все равно я стал всюду совать нос, чем вызвал смятение в ваших рядах.
   — Значит, никакого задания от премьер-министра вы не получали, сэр, — грустно заключил шотландец. — Значит, это просто блеф.
   — Чистейшей воды, — весело подтвердил Глеб. — Но в твоих интересах, Ричард, этот блеф поддерживать. Ведь боссам твоим невдомек, что на Виталия Лосева навел меня ты. Дерьмовый, кстати, субъект. Что за ценность в нем такая?
   — О, если б ты знал его силу, Майкл, ты б относился к нам серьезней!
   — Если б я относился к вам серьезней, я б давно спустил на вас Скотленд-Ярд.
   Барон презрительно отмахнулся.
   — Ах, оставьте, лорд Грин. Этим вы лишь подписали бы себе смертный приговор. Скотленд-Ярд их не остановит.
   — Их или вас?
   Шотландец угрюмо уставился в пол.
   — Когда я с вами, я говорю “их”…
   — А когда вы с ними, вы говорите “нас”. Вы не тверды в своих симпатиях, барон. — Глеб взглянул на свои часы. — Пора нам заключать сделку и разбегаться. Я опаздываю.
   Мак-Грегор все так же смотрел в пол.
   — И в чем, по-вашему, наша сделка состоит?
   — Объясняю. — Глеб взял барона под руку и вывел в прихожую. — Ты хочешь, чтобы я вступил? Изволь, я согласен. Дай мне только кое-что разнюхать самому, без твоей помощи. А за это поддерживай мою легенду о секретном задании премьер-министра.
   — Но, Майкл, — барон надел пальто и шарф, — они ведь могут легко это проверить.
   — Пускай. — Глеб быстро натянул сапоги. — В канцелярии лорда-премьера им подпустят такого тумана, что едва ли они что-то в нем разглядят.
   Барон задумчиво застегнул пуговицы на пальто.
   — А твоя работа телохранителем? И эта… племянница?
   — Пока все остается по-прежнему. — Надев куртку, Глеб открыл дверь. — Я слежу за вашими людьми, ваши люди следят за мной. Сегодня это устраивает обе стороны.
   Они шагнули на лестничную площадку. Захлопнув дверь, Глеб вызвал лифт.
   Мак-Грегор вздохнул.
   — Если б ты доверял мне, Майкл, ты б смело покорился судьбе.
   Они вошли в лифт, и Глеб нажал кнопку первого этажа.
   — Ты сам себе не доверяешь, Ричард, — мягко возразил он. — А с судьбой у каждого из нас свои счеты.
   У подъезда они пожали друг другу руки и расстались. Глеб влез в свой “жигуленок”, чуть побуксовал на краю сугроба и укатил, подняв фонтан снежных брызг. А барон Мак-Грегор, проводив его напряженным взглядом, подошел к припаркованному неподалеку красному “мерседесу”, открыл дверцу и сел рядом с водителем.
   За рулем вальяжно расположился господин с черными седеющими волосами и орлиным профилем.
   — Вероятно, быстрее ты не мог, — сердито проговорил он, трогая автомобиль с места.
   — Не мог, дон Родригес, — почтительно ответил барон. — Тем более что во времени вы меня не ограничили.
   Лавируя меж мусорных баков, господин с орлиным профилем вывел “мерседес” из подворотни.
   — Мои подозрения оправдались? — нетерпеливо осведомился он. Вопрос прозвучал риторически.
   Барон, однако, ответил неожиданно:
   — Едва ли, дон Родригес. Он слеп и наивен, как ребенок.
   Бровь дона Родригеса приподнялась.
   — Тогда как понять его демарш?
   Мак-Грегор с усмешкой пожал плечами:
   — Авантюрист. Доверие премьер-министра ударяет ему в голову, как старое бургундское.
   Испанец чуть подумал.
   — Что ж, мы это проверим, — сказал он, успокаиваясь. — Как все-таки он вышел на Лосева? Согласись, Дик, это странно.
   Шотландец небрежно махнул рукой:
   — Совпадение. Дела сердечные, дон Родригес.
   — То есть?
   — Вы когда-нибудь видели племянницу Лосева?
   — Нет. А что, разве…
   — Она затмевает красотой даже Викторию Бланш.
   — О-о! — Глаза испанца загорелись. — Любопытно будет взглянуть… Значит, он подкатился к дядюшке, чтобы охмурить эту сеньорину?
   — Да. Хотя он всячески это отрицает.
   Взглянув друг на друга, испанец и шотландец рассмеялись. Однако, отсмеявшись, дон Родригес жестко произнес:
   — Я не верю в эту чепуху, Дик. Ни на грош не верю. Если твоя голова чего-нибудь стоит, считай, ты ее уже прозакладывал.
 
   В ЦСКА, возле зала единоборств, творилось нечто невообразимое. Зрителей-болельщиков, желающих попасть внутрь, вроде не наблюдалось. Зато охраны, представленной ГУВД, частными агентствами и различными криминальными группировками, было пруд пруди. Как говорится, пешему не пройти, конному не проехать. Куда уж там Глебу на его “жигуленке”. Если б не расторопный Вася.
   Он встретил Глеба ровно в три (можно сказать, выловил из потока машин), плюхнулся рядышком на сиденье и лихо провел через все кордоны. Мало того — нашел место для парковки.
   — Влиятельный ты мужик, Сильвестр, — восхитился Глеб, вынимая ключи из зажигания.
   — Ну! — Вася сверкнул золотыми зубами. — Видал, чего устроили!
   — А как же остальные? У которых нет таких вот провожатых?
   — Всем, кому надо, пропуска напечатали. Без понтов.
   Вася провел Глеба через незаметную боковую дверь и доставил, опять же минуя охрану, в одну из раздевалок, где в окружении крутых своих парней дожидался его Игнат Дока. Поглаживая жиденькие волосы, он сидел на скамье и подергивал ногой. На лице его застыла улыбка, выражающая, очевидно, дружескую приязнь. Этот благодушный криминальный туз одет был все в тот же костюм “адидас” и те же кроссовки.
   — Привет, Француз! — махнул он рукой. — Драться будем?
   — Мы с тобой? — уточнил Глеб. Дока хохотнул.
   — Ценю твой юмор, поэтому поставлю на тебя. Тебе тут все на один зубок. Долго не провозишься.
   Глеб ответил пародийно сиплым голосом:
   — Ты чисто конкретно давай, в натуре! С кем драться?
   Дока хохотнул, и с ним за компанию — Вася. Крутые парни хмуро и враждебно молчали, было их шесть человек. Четверо, побитые Глебом, присутствовали в полном составе.
   — А тебе не один ли хрен? — Дока улыбался, подергивая ногой. — Выйдешь на татами, узнаешь.
   Глеб расстегнул “молнию” на куртке.
   — Игнат, сейчас в грызло дам.
   Один из побитой четверки, словно того и ждал, выхватил пистолет и наставил на Глеба.
   — Вякни еще только, чмо! — выкрикнул он нервно.
   — Завязывай, Хрюша, — буркнул златозубый. — Не будь мудилой.
   Глеб с интересом взглянул на Доку.
   — Ты это одобряешь, Игнат?
   Парня с пистолетом, похоже, волновал тот же вопрос: он выжидательно косился на Папаню. Игнат, однако, с ответом медлил, он продолжал улыбаться, подрагивая ногой. Охранник воспринял это как поощрение.
   — На колени, гнида! — скомандовал он Глебу.
   Глеб спокойно стоял, держа руки в карманах. Охранник снял пистолет с предохранителя.
   — Хрюш, ты чё, в улёте? — искренне удивился Вася. Остальные парни, затаив дыхание, замерли.
   Глеб шагнул к Хрюше. Тот расставил ноги и ухватил пистолет обеими руками. Все по науке, притом с пяти шагов.
   — Убери пушку, — наконец подал голос Дока.
   Но приказ его опоздал: в этот момент Глеб сделал еще шаг, и парень спустил курок. Пистолет сухо щелкнул, вышла осечка. Вася ошеломленно выдохнул:
   — Отморозок, б…
   — Кому я сказал! — истерически взвизгнул Дока.
   Но охранник, очевидно, вошел в ступор: он все нажимал и нажимал на спуск, и пистолет издавал нелепые щелчки. Глеб взял его за кисть и молниеносным движением сломал руку. Парень заорал, пистолет упал на пол и… тут же превратился в ржавую труху, едва сохраняющую первоначальную форму. Глеб пнул эту ржавчину сапогом, и она рассыпалась по кафельной плитке. Крутые парни вместе со своим Папаней обалдело взирали на происходящее.
   Глеб окинул их хмурым взглядом.
   — Кому еще неймется? — поинтересовался он. Ответа не последовало. Глеб шагнул к Доке и двумя пальцами взял его за горло. — Таких шуток я не люблю, Игнат.
   Дока захрипел. Никто из охранников не шевельнулся. Только Вася подошел сзади и попросил:
   — Отпусти, удавишь на хер.
   — Не переживай, Сильвестр. — Глеб разжал пальцы. — Он мне еще нужен. Повторяю вопрос: с кем я должен драться?
   Дока массировал себе горло.
   — С рыжим или японцем, — просипел он. — Или с ними обоими.
   — Рыжий — это Стас? Охранник Лосева? — уточнил Глеб. — А что за японец?
   — Боец Грача, — ответил Дока, и глаза его обрели обычное плутоватое выражение. — Японца этого никто пока не видел. Но Митька похваляется, что он всех побьет. Мой ниндзя, говорит, трех твоих Французов уроет. А я говорю: спорю на пятьдесят штук, что мой Француз твоего косоглазого за минуту вырубит.
   Глеб рассмеялся:
   — Живучая ты каналья, Игнат. И подначивать мастер.
   Дока с ухмылкой подмигнул. Он, можно сказать, расцветал на глазах. Обратив наконец внимание на стоны охранника с переломанной рукой, он процедил сквозь зубы:
   — Ну, че вы тут расселись? Везите его в травмпункт.
   Двое парней проворно подхватили приятеля и увели. Глеб задумчиво проговорил:
   — Ладно, если японца выставляет Грач… пожалуй, слегка его вздую. Но с условием.
   Дока аж затрепетал.
   — Сколько?
   Глеб взглянул на него, прищурясь.
   — Деньги оставь себе. Условие такое: если я побью японца, ты публично дашь Грачу в зубы. Идет?
   Вася заржал, как жеребец.
   Трое оставшихся охранников молча переглянулись.
   На лице Доки застыла недоверчивая ухмылка.
   — Брось, Француз… Серьезно, что ли?
   Глеб кивнул.
   — Иначе драться не буду.
   — Брось. Я б Грачу впаял с таким кайфом… Но ты представляешь, что здесь начнется?
   Глеб пожал плечами:
   — Дело твое, Игнат. Твой риск зависит от размера твоих ставок.
   Дока и златозубый переглянулись. Причем взгляд Папани выразил смятение, близкое к панике.
   — Это война, — произнес он как бы про себя.
   — Ну, — с готовностью подтвердил Вася.
   — Войны не будет, ручаюсь, — пообещал Глеб.
   Дока, златозубый и трое охранников вперили в него взгляды. Казалось, было слышно, как в головах у них скрипели шестеренки. Стоявший рядом с Папаней небритый мордоворот сплюнул и проворчал:
   — Он ручается, блин… — и мигом осекся, кося глазом на ржавчину, оставшуюся от пистолета.
   Взгляд и мысли Доки гуляли в тех же примерно окрестностях.
   — Это перетереть надо, — выдавил он из себя. — Подожди с Васькой в зале. Там рыжий небось уже второго бойца окучивает. Поболейте пока, а мы тут силенки свои посчитаем.
   Глеб направился к двери, бросив на ходу:
   — Валяй считай. Условие мое жесткое: согласен — по рукам, не согласен — хрен тебе в нос. Думай, Игнат, думай.
   Ведя Глеба в зал, златозубый буркнул:
   — Ты прямо под дых, без понтов.
   — С вами только так, — буркнул в ответ Глеб, оглядывая зал. — Ты всех тут знаешь?
   — Ну, — кивнул Вася. И сразу поправился: — Почти.
   Несмотря на то что подобные бои устраивались исключительно для “своих”, лишних мест в зале не оставалось. Очевидно, “своих” здесь было более чем достаточно. Впрочем, и Вася был не лыком шит: он где-то потерся, подвинул кого-то своим плотным задом, и через пару минут они с Глебом сидели на удобных местах.
   Неподалеку от них расположилась фотомодель Виктория Бланш со своей прелестной секретаршей. А за их спинами Глеб заметил свиноподобную физиономию Марьи Шлыковой, на квартире которой жила Элен Вилье, и степенного пожилого господина, то и дело наклоняющегося к ушку неотразимой Виктории.
   — Кто это? — спросил у Васи Глеб. — Вон тот дядечка за спиной блондинки?
   Вася проследил за его взглядом.
   — Этого не знаю, без понтов. У нее таких — табун целый. Вон видишь, быки вокруг? Это все охрана ее, а там, слева…
   — Узнай, кто сидит у нее за спиной, — требовательно проговорил Глеб.
   Златозубый хмуро на него покосился, встал и попер вдоль ряда по чьим-то ногам.
   — Место держи, — буркнул он через плечо.
   Среди публики, в первом ряду, Глеб заметил генерала ФСБ Святова, оживленно беседующего с олигархом Лосевым, охрана которого — Толян и Толян Большой — беспечно трескала попкорн двумя радами выше. Все они (генерал, олигарх и оба Толяна) также заметили Глеба, и Виталий Петрович демократично помахал ему рукой. Глеб помахал в ответ.
   Тут вернулся Вася и сообщил, указывая на пожилого господина, не устающего наклоняться к уху красавицы Виктории:
   — Рой Колмен, американский сенатор. Ни хрена себе.
   — Совершенно с тобой согласен, — задумчиво кивнул Глеб. — А вот и наши гладиаторы.
   На татами вышел Стас. Он был обнажен по пояс, и могучие его мышцы блестели от пота.
   — Он двоих уже сделал, — проинформировал Вася, — за третьего принимается.
   Глеб нахмурился.
   — Не многовато ли для одного дня?
   — Никто не заставляет. На бабки, говорят, жадный, без понтов.
   На противоположный край ковра встал детина в кимоно, повыше Стаса на полголовы и тяжелее килограммов на двадцать.
   — Чей бугай? — поинтересовался Глеб.
   — Солнцевской братвы, — усмехнулся Вася. — Кто щас победит, будет с Грачевым япошкой махаться… или с тобой.
   Арбитр в белом смокинге назвал в микрофон имена участников поединка и напомнил правила: бой ведется до полной победы — либо один из бойцов сдается, либо его уносят с ковра. На этом функции арбитра заканчивались, ему оставалось лишь объявить имя победителя, который и без того для всех будет очевиден.
   Противники поклонились друг другу, арбитр вскрикнул, и поединок начался. Бугай в кимоно был силен, зол и неповоротлив. Стас молотил его, как грушу, руками и ногами, но тот держал удары, точно мраморная колонна. Два-три раза, правда, он и сам заехал Стасу по голове и по корпусу. Похоже, это оказалось весьма чувствительно, и рыжий, судя по всему, решил впредь действовать осмотрительней. Удары его стали обдуманней и точней. Противник психологически дрогнул. И хоть здоровяк этот пытался еще как-то отмахиваться, в принципе с ним было уже все ясно. Поединок получился неинтересным.
   Виталий Лосев наблюдал за боем исподлобья. Успехи начальника собственной охраны, казалось, его не радовали. Обмениваясь с генералом ФСБ отрывочными репликами, олигарх нетерпеливо поглядывал на часы.
   — Где ж Папаня твой? — обратился к златозубому Глеб. — Не больно-то он торопится.
   — Перебздел, — огорченно прокомментировал Вася. — Не попрет он вот так на Грача, гадом буду.
   — Дело его. Пусть с японцем дерется сам.
   Взгляд златозубого выразил полную безнадёгу.
   — Не передумаешь?
   Глеб качнул головой.
   — Без понтов.
   Вася вздохнул:
   — Во блин… ты б их отметелил. А ты чё, так и будешь в школе учителем ишачить?
   Глеб усмехнулся:
   — Не одобряешь?
   Вася чуть подумал и сказал:
   — Странно и удивительно.
   Глеб взглянул на него с интересом.
   — Какие слова ты, оказывается, знаешь.
   — Ну, — усмехнулся Вася.
   В этот момент Стас добил наконец своего противника, и тот рухнул на татами. Под жидкие аплодисменты арбитр объявил победителя, а ставленника солнцевской братвы под руки уволокли секунданты. Но не успел Стас покинуть поле боя, как к нему подскочили Толян и Толян Большой и начали темпераментно что-то ему втолковывать. Стас отрицательно покачал головой. Толян оглянулся на олигарха и развел руками. Лысина Виталия Петровича побагровела, его красновато-серые глаза будто выстрелили вдавленными своими зрачками. Бросив резкую реплику генералу ФСБ, Лосев поднялся и направился к месту разборки.
   На татами тем временем вышел молодой японец в черном кимоно. Он был довольно высок и строен, и в лице его гармонично слились черты азиата и европейца. Сопровождали юношу японский господин, похожий на него лицом, и бородатый красавец Дмитрий Грачев. Все трое были несуетливы, спокойны и уверены в победе.
   — Черт меня дери! — в сердцах пробормотал Глеб.
   — В чем проблема, Француз? — чутко отреагировал Вася. Глеб не ответил.
   Олигарх Лосев меж тем принялся лично увещевать своего телохранителя. Сквозь общий гул в зале до Глеба доносились обрывки их диалога: “…не буду ждать до посинения”. — “Четвертый поединок, Виталий Петрович, я не двужильный…” — “…и десять штук у тебя в кармане. Либо ты уволен и катись…” Стас мотал еще огненной своей шевелюрой, однако все менее уверенно. Похоже, аргументация босса на него подействовала.
   — Хотят, чтоб он без передыха бился, — догадался Вася.
   Юноша в черном кимоно ждал, сохраняя невозмутимость. Похожий на него японский господин на задержку также не досадовал и обменялся поклоном с американским сенатором, сидящим позади блистательной Виктории Бланш. Но Дмитрий Грачев, не обладая самурайской выдержкой, стал проявлять нервозность. Непрестанно поглаживая бороду, он подошел к Лосеву для прояснения ситуации. Прокаркав что-то резким голосом, олигарх вперил в Стаса горящий злобой гипнотический взгляд. Стас утвердительно тряхнул рыжими кудрями и шагнул к центру татами.