Веприк Дмитрий. Карты рая

   — К сожалению, — раздалось от входа, — я буду вынужден прервать вас. А вы неплохо устроились тут, майор. Может быть, когда-нибудь еще дочитаете свою лекцию. Но только не сейчас.
   Следом за бритым человеком с внешностью средневекового аскета в аудиторию вошел офицер в парадной форме.
   — Лекция окончена! — объявил он тем неприятным голосом, с которым в военно-учебных заведениях связано понятие дисциплины. — Все свободны — кроме курсанта… — Рамос прослушал имя. — С ним у меня отдельный разговор.
   Нет, все-таки это был не преподаватель.
   — Приветствую вас во имя Великого Огня, — сказал Транг, заменив этим приветствием общепринятое рукопожатие. — С чего это вам вздумалось заменять заболевших профессоров? Пусть даже и своих однофамильцев.
   — Почему бы и нет? — хмыкнул Рамос. — Мне предложили прочитать лекцию, и мне эта идея понравилась. Жаль, — добавил он, выходя в коридор, — что вы не дали мне лекцию продолжить. Я как раз собирался доказать, что с точки зрения банальных законов физики межзвездные перелеты невозможны в принципе.
   — Разве? — спросил Транг. — Подумать только, а я не знал. А что мы с вами время от времени делаем?
   — Мы говорим о разных вещах. Вы о жизненной практике, я о принципиальной возможности.
   — Во всяком случае, — сказал Транг, от глаз которого разбежались смеющиеся морщинки, — даже неплохо, что я прервал эту шарлатанскую лекцию. Что хорошего в том, что офицер ЦРМФ проповедует взгляды, еретические даже с точки зрения школьных учебников? — Их бы приняли за шутку. Тем более что это в традициях академии. Шутки развивают способность к нетрадиционному решению проблем. Кстати, почему здесь должны знать, что я офицер ЦРМФ?
   — Потому что вас прикомандировали к одному из крейсеров, на которых будут стажироваться курсанты старших курсов.
   — Вот оно что! — сказал Рамос. — То-то я и подумал, зачем вы назначили встречу в таком месте.
   — Ну не только поэтому. Так мне было удобнее… Да, еще важный вопрос. Вы отдохнули после своих последних приключений?
   — Вполне.
   В комнате, в которую они вошли, происходило какое-то совещание. Как понял Рамос из случайно услышанных слов, уточнялись цифры, сроки, степени готовности. Все то, что обсуждается, когда принципиальные решения уже приняты.
   — Не будем им мешать, — сказал Транг. — Потом познакомитесь. — И проследовал в следующую комнату.
   — Привет! Вот и снова встретились! — сказала Джеки. Она сидела за компьютером и, судя по всему, пребывала в прекрасном настроении.
   — Мне показалось, что вы станете неплохими напарниками, — сказал Транг. — А теперь к делу. Как вам, наверное, уже известно, ЦРМФ озабочена бегством Большого Квидака. Вот уже несколько месяцев как тварь исчезла и не подает признаков существования. Между тем очень трудно поверить, что она отказалась от мечтаний о мировом господстве. Теперь Большой Квидак опасен вдвойне, потому что он лучше понял мир людей и не повторит старых ошибок. Он будет долго ждать, а потом предпримет что-то такое, о чем мы едва ли догадываемся. Поэтому мы должны найти тварь и нанести удар первыми. В поисковых операциях задействованы силы трех флотов. Но кто знает, может быть, повезет именно вам.
   Рамос задумался о совершенно посторонних вещах и не сразу сообразил, что бритоголовый ветеран ждет ответа.
   — Хорошо бы уточнить наши полномочия, — сказал он, выигрывая время.
   — Охотой на Большого Квидака руководит Центральная Разведка, — ответил Транг. — На крейсере ее представляете вы. Со всеми вытекающими последствиями. Понятно, что в случае недоразумений вы можете апеллировать к Центральному Управлению, а командир крейсера — к Главному Штабу. Но нужны ли они вам, эти недоразумения?
   — Понятно, — сказал Рамос. — А методика поиска?
   — Вам выделяется исходный район, дальше все зависит от вашей инициативы. Вы в курсе, какая премия назначена за информацию о месте пребывания Большого Квидака?
   — Да, что-то такое припоминаю. А не кажется вам, что по сравнению с такой методикой поиск с завязанными глазами гипотетической черной кошки представляется более верным делом?
   Бритоголовый адепт божественного огня развел руками:
   — Я бы постарался отнестись к этому как к творческой задаче. Когда вычисляешь пиратскую базу, начинаешь с анализа списков исчезнувших кораблей, сводок полевых офисов и донесений крейсеров. Здесь эта информация почти бесполезна. Рутинный подход обрекает дело на неудачу. Я посоветую вам — но это только мой личный совет — обращать внимание на все, что выходит за рамки. На странное, необычное, не находящее простых объяснений.
   — Вы знаете, я вот уже несколько лет усиленно занимаюсь именно тем, что ищу все странное, необычное и выходящее.
   — Значит, у вас уже есть опыт. А зачем, кстати говоря, вы это делаете?
   — Это мое хобби. Что-то вроде ловли бабочек.
   По лицу Транга снова расползлись веселые морщинки. — Ну тогда мне остается только пожелать вам удачи.
   — Нет, не только, — возразил Рамос. — Подумайте, может, имеется хоть какая-нибудь зацепка? Хоть предположительно, что-нибудь известно о том, чем занят сейчас монстр?
   Транг задумался:
   — Не знаю, должен ли я это вам говорить… Слишком уж похоже на бред. Одного из недавно арестованных людей Большого Квидака подвергли интенсивной психотерапии. В своих бредовых откровениях он сказал несколько слов о том, что теперь его хозяин будет по-настоящему всемогущ, ибо в его руки попала подлинная карта Вселенной.
   — Да? — с интересом переспросил Рамос. — А что еще он говорил?
   — Больше ничего. А вам кажется, что в его словах есть какой-то смысл?
   — Какой-то смысл в этих словах, безусловно, должен быть, — уклончиво сказал Рамос.
   Транг пожал плечами:
   — А я вот вижу в этом только замысловатый бред… Кстати, — он повернулся к Джеки, — тебе известно, что твоя премия ускользнула?
   — Жаль, — ответила та. Довольно равнодушно.
   — Какая премия? — спросил Рамос.
   — Джеки не рассказывала о Сато Ишин?
   Рамос искренне изобразил непонимание.
   — Это бывший десантник Федеральной Гвардии, — пояснила Джеки. — Девушка, которую подобрали на одной недавно открытой планете, где она жила на необитаемом острове. В нарушение инструкций ей позволили завербоваться в Гвардию.
   — Надо сказать, она была великолепным бойцом, — вставил Транг. — Ее формуляр полон благодарностей командования. Только вот беда — через два года службы она без всякой причины дезертировала, вернулась на свой остров и перестреляла всех колонистов, которые на нем обосновались.
   — А-а! — сказал Рамос. — Да, что-то такое я слышал. Вправду странная история. Насколько я помню, она никак не объяснила свои действия?
   — Совершенно верно. Потому что ее так и не поймали. А вам интересны ее объяснения?
   — Я бы их выслушал с отменным интересом. А эта история имеет отношение к моей миссии?
   — Гм! — сказал Транг. — Формально нет.
   — Ну тогда давайте снова вернемся к Большому Квидаку. Итак, насколько я понял, это будет практически свободный поиск?
   — Почти, — сказал Транг. В его глазах обозначилось некое сомнение. — Но что касается этой девушки… Клянусь Великим Огнем, если имеют какой-нибудь смысл предчувствия, то кому-то из вас еще предстоит ее встретить.
 
   Когда «Милая сестрица» снова вышла из подпространства, они увидели на экранах огромную ярко-голубую звезду.
   — Однако же! — сказала Сато. — Выбрал же он место для своей фактории!
   — Почему? — спросил Хейл, крутанувшись в кресле. — С его точки зрения, это прекрасное место. Ты имеешь в виду жесткое излучение? Ну так он и не имеет обыкновения гулять на открытом пространстве. Даже в скафандре. Ему вполне хватает помещений станции. А голубое солнце, по его мнению, прекрасно смотрится на обзорных экранах.
   — Ему хватает, а другим?
   — А кому еще? Ты не имела в виду роботов? Он живет в своей фактории один и не собирается изменять положение вещей. Ему это очень нравится. По крайней мере так он утверждает.
   — Жить одному?
   — Совершенно верно. Он исповедует теорию, что человек на самом деле не нуждается в обществе себе подобных, и утверждает ее на своем примере. Это большой оригинал из породы сумасшедших изобретателей. Его станция полностью автоматизирована, и он может обходиться без общения с клиентами. Потребности в общении — кстати, он считает, что такой потребности в человеке не заложено даже на уровне инстинкта, а есть потребность в опеке, защите и самоутверждении, — так вот, потребность в общении он удовлетворяет с компьютером, а запросы плоти с целым гаремом механических кукол. Он их уже настолько усовершенствовал, что мог бы взять патент и грести деньги лопатой. Ну и потом, как я говорил, он изобретатель, в последний раз он был занят идеей, которую называл «электронным раем». Он исходил из того… Хотя зачем это я? Он сам все тебе расскажет.
   — Ты же говорил, он совершенно не общается с людьми.
   — Я этого не говорил. Я говорил, он утверждает, что люди не нуждаются друг в друге, а это совсем разные вещи. Он играет в мизантропа, но с тобой может разговориться. Или я в нем ничего не понял.
   — Как его зовут? — спросила Сато.
   — За глаза — Пузатый Торвальд. Но только боже упаси тебя его так назвать!
   — А как его называть?
   — Он сам представится. Только, если можно, не веди себя с ним так, как со мной.
   Некоторое время спустя они вышли на связь.
   — С вами говорит фактория Большого Торвальда, — произнес стандартный диспетчерский голос. — Сообщите цель вашего прибытия.
   — Ну вот, — сказал Хейл, — теперь он просто Большой. Ничего страшного. В прошлый раз он звался Мудрым, а было время, когда не соглашался слышать о себе иначе как о Великом Незнакомце.
   — У него все в порядке с головой? — спросила Сато.
   — Наверное, не все. Как у меня или у тебя. А ты так уж уверена в собственном душевном здоровье?
   От этого вопроса Сато уклонилась.
   — Мы прибыли, — объявил Хейл, — для заправки и мелкого ремонта. Кроме того, я хороший знакомый Торвальда.
   — Ваше имя, корабль, порт приписки?
   — Скотт Хейл, «Милая сестрица», Никкотельпейн.
   — Подождите ответа. И не приближайтесь к планете ближе чем на триста миль.
   Оставалось ждать продолжения.
   — Интересные у тебя знакомые, — сказала Сато. — Как ты таких находишь?
   — Приблизительно так же, как и тебя.
   Некоторое время спустя станция снова ожила, на этот раз торопливым, неприятного тембра баском:
   — Привет, Скотт! Спускайся. Тебя давно не было.
   Эти фразы выпаливались как из автомата, будто для компенсации торопливости разделяясь продолжительными паузами.
   — Я не один, — предупредил Хейл. — Со мной спутница.
   — Что за спутница?
   — Довольно приятная особа, но с дурным характером. Сато предпочла промолчать. Они быстро снижались, и очень скоро прямо под ними, в необъятной воронке кратера, открылось жерло спусковой шахты, темное и бездонное, как пасть мифического зверя.
   — Ого! — сказала Сато.
   — Апартаменты Торвальда глубоко внизу, — пояснил Хейл, ныряя в шахту. — Они устоят даже против ядерных ударов. Это придает их хозяину уверенность в себе.
   На некоторое время стало совсем темно. Потом впереди забрезжила расширяющаяся полоска света. Это открывались первые шлюзовые ворота.
   — Идем? — предложил Хейл, когда, закончив посадку, их корабль опустился на гранитное основание. — Не знаю как тебе, а мне интересно, что он продемонстрирует на этот раз.
   Они находились в ярко освещенной пещере с неровными стенами. Торвальд оказался коренастым крепышом, имевшим до неприличия большой живот, прикрытую редкими волосами лысину и всклокоченную бородку. Сато привыкла, что мужчины смотрят на нее сверху вниз, но этому экземпляру совсем уж не повезло.
   — Идемте, — сразу начал он, не теряя время на стандартные приветствия. — Я кое-что покажу. Как зовут девушку?
   — Ее зовут Сато, — представил Хейл. — Хотя она и сама умеет говорить. Довольно бойко. Не так ли, Сато?
   Он явно забавлялся. Веселые чертики плясали в его глазах.
   — Правда, — произнесла Сато.
   — Идемте.
   «Ну а я что говорил?» — взглядом спросил Хейл. Следуя за торопливо семенящим хозяином, они прошли длинным коридором и оказались в зале, центр которого занимал шар диаметром метра в четыре, оплетенный массой проводов и трубок, подключенных к каким-то контейнерам и приборам. Открытая дверца демонстрировала его неясные недра.
   — Вот он, — сказал Торвальд, обводя сооружение широким жестом. — Эта сфера и есть «электронный рай».
   — Ну что тебе сказать… — произнес Хейл, обходя сооружение. — Для рая маловато, как мне кажется. Мне лично это напоминает тренажер для экстремальных испытаний психики.
   — Не в размерах дело, — нетерпеливо прервал хозяин. — При чем тут размеры?
   — А как он действует?
   — Внутри установлена система сенсорных, оптических и прочих датчиков. Плюс имитаторы ощущений. Есть сканер подсознания, который помогает сублимировать мир, в котором вам хотелось бы очутиться. Остальное происходит само собой.
   — И эта система безотказно действует на всех?
   — Могут найтись люди с неустойчивой психикой, — сказал Торвальд. — Но пока таких случаев не было.
   — Не было?
   — Не хотите ли попробовать сами?
   — Моя психика под сомнением, — сказал Хейл. — Ты не хочешь попробовать, Сато?
   — Зачем? — спросила она.
   — Тебе будет очень интересно, — быстро проговорил изобретатель, все время с любопытством на нее поглядывая, но избегая встречного взгляда.
   Сато пожала плечами. Хейл что-то соображал.
   — А если я тебя об этом попрошу? — заинтересованно спросил он вдруг. — До сих пор я тебя ни о чем не просил. Не так ли?
   Сато ответила непонимающим взглядом.
   — Зачем тебе это нужно?
   — Я просто прошу. — Хейл вдруг скорчил умильную мину.
   Она пожала плечами:
   — Если тебе так хочется…
   — О! Будь любезна.
   — И что мне надо сделать?
   — Почти ничего. — Хозяин быстро нажимал на своем браслете какие-то клавиши. — Раздеться за ширмой, войти внутрь, расслабиться, ничему не мешать, попытаться представить, где ты хочешь оказаться. И все случится само собой.
   Расписанная аллегорическими узорами ширма уже раздвигалась у входа в шар.
   — Однако! — произнес Хейл, когда Сато скрылась. — Как же ты предусмотрителен! Когда я был тут в прошлый раз, ты продемонстрировал мне только каркас. Это первый такой агрегат?
   — Нет, — ответил Торвальд, почему-то смешавшись. — Есть еще два.
   — А! — сказал Хейл. — Так у тебя целых три рая! Кстати, кроме топлива мне нужен кое-какой мелкий ремонт. Так что, пока девушка будет гулять по кущам, давай им займемся.
   — Ты просто перечисли мне, что тебе надо, а я дам команду.
   — Нет уж, — сказал Хейл. — Этим займусь я сам.
   — Ты будто мне не доверяешь?
   — Ну ты ведь помнишь, я всегда был таким.
   — Недоверчивым?
   — Нет, что ты! Это просто дурная привычка.
   Во время разговора Хейл беспокойно оглянулся на неподвижный шар, где среди сплетения проводов и невидимого пульса электронных импульсов рождался рай.
 
   «За решетчатым окном темнело небо, — читал старый букинист, — пылал огонь в растопленном камине, и пробивалась между туч первая, самая яркая из звезд.
   — Люди не любят волков, — сказал зверь, — и у них есть на это причины. Это правда, что волки нападают на овечьи стада. Правда и то, что иногда они нападают на людей. Но ведь и люди тоже умеют быть жестокими! У них есть то, чего нет у любого зверя: железные стрелы, капканы, волчьи ямы, яд. Говорят, что быть растерзанным стаей волков страшно, но на самом деле это очень быстрая смерть, сущие пустяки по сравнению с медленной гибелью от заражения крови или смерти в стальном капкане. Но, повторяю, я не осуждаю людей за то, что они убивают волков. Это закон жизни, и он говорит, что побеждать должен сильнейший. Ведь и мы, волки, убиваем более слабых. Люди стали сильнее, и поэтому они убивают волков, а не наоборот. Но я против несправедливости. Почему люди никогда не скажут «мы убиваем вас, потому что сильнее»? Вместо того чтобы назвать вещи своими именами, они утверждают, что действуют на стороне добра, против волков, которых относят к силам зла. Что такое добро, а что зло? Они говорят, что волк — животное дьявольское…
   — А что значит «дьявольское»? — спросила Дейзи. Волк поднял голову.
   — А я думал, что это сможешь мне объяснить ты, — сказал он. — Ты ведь человек.
   — Ну и что? — сказала Дейзи. — Не я ведь это придумала. Волк снова сложил голову на лапы.
   — Да, конечно, госпожа. Люди убивают волков и считают, что делают это во имя добра. Так случилось и с моей стаей. Однажды люди ближайшей деревни решили покончить с нами. Как-то утром, созвав охотников из соседних деревень, они устроили облавную охоту. Мы, волки, часто чувствуем приближение беды как запах. Так было и в тот раз. Я почувствовал беду прежде, чем послышались звуки рожков, лай собак и треск колотушек. Люди окружали нашу стаю, построившись цепью и перекликаясь, чтобы не оставить щелей для бегства. И им это удалось. Почти. Я не буду рассказывать, госпожа, как они убивали взрослых и щенков, как травили каждого сворой в десяток псов, как, растягивая удовольствие, мучили раненых. Я скажу только, что мне удалось бежать. Я отделался очень легко, госпожа, немного крови и немного шерсти…
   — А как ты попал, — перебила его Дейзи, — к этому сумасшедшему волшебнику?
   Я остался один, скрывался в лесах, не смея подать голос и обходясь случайной добычей. Слушая доносящиеся со стороны дороги голоса людей, я часто хотел напасть и попробовать их крови, даже если бы это был последний в жизни глоток. У вас, людей, это называется местью. И однажды я устал скрываться и вышел из лесу навстречу первому попавшемуся человеку. Но наткнулся не на простого человека, а на волшебника, которому пришла мысль обзавестись слугой в образе зверя. Он произнес какое-то заклинание, и я последовал за ним.
   — Почему?
   — Ну, он ведь подчинил меня магией, — неохотно объяснил волк. — Это было не последнее из его заклинаний. Он научил меня говорить, ходить на задних лапах и делать многие вещи, на которые способен только человек.
   — А почему он не нашел просто человека? — спросила Дейзи. — Зачем нужно превращать в слугу волка?
   — Это уже надо спросить вас, людей, — ответил волк. — В самом деле, отчего вам так нравится заставлять зверей делать то, что делаете сами? Ведь не только волшебники любят это.
   — А кто еще?
   — Заглянув на любую ярмарку, ты всегда увидишь на представлениях бродячего цирка то медведей, то обезьян, то собак. Звери подражают людям. Но зачем?
   — Я не знаю, — сказала Дейзи.
   — И я не знаю, — ответил волк.
   Волк снова опустил на лапы голову и закрыл глаза. Дейзи задумалась. Хотя, если бы ее спросили, она едва ли смогла ответить, о чем именно. Ей почему-то стало хорошо и спокойно. В этот момент огромный и когда-то, наверное, свирепый волк был для нее лишь большой во всем послушной собакой.
   Она запомнила это чувство.
   Волк вдруг поднял голову, вслушиваясь в какой-то звук, недоступный человеческому уху.
   — Кто-то идет сюда, — сказал он. — Это хозяин, — добавил он через несколько мгновений. — И он не один. С ним еще кто-то. Я выйду, госпожа?
   — Зачем? — спросила Дейзи. — Оставайся здесь.
   — Хозяин будет недоволен, — проговорил волк, бесшумно проскальзывая к двери. — И он будет прав. Всему свое место. И мне тоже.
   Вот так. Большого ручного пса больше не было, вместо него возник исполнительный серый тюремщик. Дверь закрылась, а потом щелкнул засов. В этот самый миг мысль, которая давно стучалась на пороге сознания Дейзи, приобрела конкретные очертания.
   Волк не ослышался, по коридорам замка и в самом деле приближались двое. Теперь Дейзи и сама слышала шаги.
   — Она не спит? — послышался голос Визарда.
   — Нет, хозяин, — ответил волк.
   — А откуда ты это знаешь? — подозрительно спросил волшебник.
   — Мы только что разговаривали.
   Дейзи улыбнулась, получив еще одно подтверждение своей мысли.
   — Тогда пойдем, — сказал Визард, но уже не волку, а кому-то другому, пришедшему с ним. — Расскажешь ей всю правду.
   — Разумеется, — поддакнул ему незнакомый, более молодой, но крайне неприятный писклявый голос. — Правду, только правду и ничего, кроме правды.
   «Какую это еще правду?» — спросила себя Дейзи, пока этот самый «кто-то» неловко отодвигал дверной засов. Дверь заскрипела.
   — Позаботься о том, чтобы в следующий раз дверные петли были смазаны, — распорядился волшебник.
   — Будет сделано, хозяин, — отозвался волк из глубины коридора.
   Как и голос, вид появившегося на пороге человека был Дейзи незнаком. Описать его внешность в двух словах трудно, но, с точки зрения Дейзи, она была скорее забавной, чем опасной.
   — Я отшельник Жень-Я, — сказал незнакомец, с любопытством и недоумением глядя на маленькую девчонку с торчащими в стороны косичками, сидящую в центре несуразно огромной кровати под балдахином.
   Следом за ним вошел Визард, по обыкновению подметая пол своей пестрой мантией.
   — Этот отшельник, — внес он некоторую ясность, — принес кое-какие новости о твоем братце.
   — Правда? — переспросила Дейзи.
   — Правда, — ответил волшебник. — Ты напрасно считала меня чудовищем. Я дал твоему брату шанс выиграть. Не так ли?
   Дейзи показалось, что последний вопрос был обращен куда-то к стенке.
   — Именно так, — с готовностью подтвердил отшельник со странным именем.
   — Ничего не понимаю, — сказала Дейзи.
   — Позапрошлой ночью я сделал так, чтобы твой… как его зовут?
   — Насколько я понял, обычно его зовут Малыш, — услужливо подсказал отшельник.
   — Ну пускай будет Малыш, — равнодушно согласился Визард. — Я сделал так, чтобы он сумел убежать из подземелья замка гоблинов. Как думаешь, смог бы он сделать это, если бы я не захотел ему помочь?
   Дейзи пожала плечами. Подобная игра в поддавки была выше ее понимания.
   — Не смог бы! — подтвердил волшебник свои же слова. — Как смог бы он убежать из подземелья, которое заперто дубовой дверью, охраняемой заклинаниями, гоблинами и толпой троллей? Вот разве ты сможешь убежать отсюда, если я этого не захочу?
   — Конечно нет! — быстро подтвердила Дейзи.
   Будь волшебник повнимательней и искушенней в детской психологии, это навело бы его на размышления.
   — Вот видишь! — сказал Визард. — А он убежал! И что, по-твоему, он сделал, оказавшись на свободе? — И значительно замолчал.
   — Что? — спросила Дейзи, догадываясь, что волшебник может молчать долго.
   — А ты что молчишь? — спросил Визард у отшельника.
   С лица отшельника по-прежнему не сходило неопределенное выражение, возникшее, как только он переступил порог. Такое выражение возникает у осененных внезапной мыслью: «А не дурак ли кто-то из нас?» — и все более подозревающих, что дурак тут есть и скорее всего этот дурак пребывает не в интеллектуальном одиночестве. Тем не менее эти мысли не отразились на разговорчивости отшельника.
   — Я встретил Малыша после того, как он убежал, — начал он. — Он пришел ко мне, в мою хижину, чтобы узнать путь в Тихую Долину. Я сказал, что знаю один такой путь, но предупредил, что назад он вернуться не сможет.
   — Почему? — спросила Дейзи.
   — На перевале между двумя долинами живет дракон, — объяснил отшельник. — Он живет не просто так. В свое время великий волшебник Визард, — имя он произнес так, как будто волшебник находился где-то очень далеко, а не стоял рядом, обильно потея под шерстяной мантией, — пощадил этого дракона, но наложил на него заклятие. Дракон должен стеречь перевал, пропуская тех, кто достоин этого, и туда, куда достоин, и не пуская недостойных туда, куда…
   — Проще говоря, — перебил Визард, поняв, что отшельник заговорился, — этот дракон должен пропускать тех, кто случайно попадет не на свою сторону острова, и не пускать всех остальных. Продолжай.
   — Да-да, — сказал отшельник. — Я спросил у этого Малыша, как же он попал на эту сторону, и он рассказал мне кое-что. «А как же эта девочка, твоя сестра?» — спросил я его. Он сначала молчал, а потом ответил, что она сама во всем виновата. Если бы не она, то они бы не попали в эти неприятности. Не найди она ключ, они бы не спустились в подземелье, а не начни она танцевать там, где не надо, то вернулись бы домой, не попав в лапы гоблинов. В общем, раз сама виновата, то пускай сама и выбирается. Как вот он выбрался. Я накормил его, поделившись с ним последним куском хлеба, рассказал о дороге, и он ушел. Вот и все, — закончил отшельник.
   — Он не мог так сказать! — быстро произнесла Дейзи.
   — Не мог? — обиженно переспросил отшельник. — Что, по-твоему, я придумал это? По-твоему, я вру? А как бы я узнал о том, как ты нашла ключ? А о том, как устроила обвал в пещере? Чего ты молчишь?
   Дейзи и в самом деле не спешила с ответом.
   — Уходите отсюда! — сказала она наконец.
   Визард внимательно посмотрел на нее, потом на отшельника, затем снова на Дейзи. Он постарался скрыть чувство удовлетворения.