Веприк Дмитрий. Карты рая

   — Так, — сказал Хейл с любопытством. — Судя по всему, тебе будет что рассказать…
   Вольф рассмеялся. Он тоже пребывал в хорошем расположении духа. Хотя ему не помешал бы душ.
   — Первая новость, — сообщил он. — Большой Квидак вырвался на свободу.
   — Да, я об этом узнал.
   — И что ты по этому поводу думаешь?
   — Наша задача усложняется, только и всего, — сказал Хейл. — Если он хранит карту в каком-нибудь месте, надо узнать, где именно. Если он таскает ее при себе, нам придется взяться за него самого.
   — Для этого желательно его найти. Он был здесь, но, отбывая на новое место, забыл оставить визитную карточку.
   — Да, — небрежно заметил Хейл. — События развились в не совсем предсказуемом направлении. А кто это с тобой?
   — Говорящая крыса, — объяснил Вольф. — Мутант. Она мне очень здорово помогла решить некоторые проблемы. Так что мы с ней друзья.
   — Ага! А что это за проблемы?
   — Большой Квидак использовал эту станцию в качестве базы. Меня заперли в одном из ангаров, но я вышел через терминал на центральный компьютер и захватил станцию. Вернее, только часть ее. Что делается в другой части, я не имею представления.
   Продолжая слушать, Сато поднялась и направилась к тамбуру. Хейл тем временем ввел корабль в распахнувшиеся ворота ангара. Когда настало время выходить, Сато молча протянула ему автомат с закрепленным под стволом фонарем. Впрочем, коридоры станции встретили их тишиной.
   — Когда я была маленькой, — сказала Сато, — мне попалась почти истлевшая черепаха. Такое же точно чувство. Блестящий красивый панцирь, а внутри ничего, кроме гнилых лохмотьев.
   — Большинство не поняло бы этого образа, — ответил Хейл. — Для этого ты слишком близка к природе. И потом, на мой взгляд, это некорректное сравнение.
   По пути к центральному посту с ними не случилось ничего интересного.
   — Знакомься, — коротко сказал Хейл, входя в двери. — Это Сато Ишин.
   Будто этого было достаточно. Если Вольф прежде и слышал это имя, то не подал виду.
   — Мне тоже есть с кем вас познакомить, — сказал он.
   Сато уже увидела крысу.
   — Как тебя зовут? — спросила она, присев в свободное кресло и положив автомат на колени.
   — А так и зовите — Крыса, — отвечала та, с интересом девушку разглядывая. — Зачем придумывать другие имена, если я привыкла к этому?
   Готовясь к обстоятельному разговору, Хейл уселся у пульта.
   — Итак, — начал он, — что нам известно?
   — Немного.
   — Мы знаем, что есть карта, — сказал Хейл, — мы знаем, что ею завладел Большой Квидак. Это актив. Пассив: мы понятия не имеем ни о местонахождении карты, ни о местонахождении монстра. — И, хмыкнув, извлек из кармана флягу. — И что мы теперь предпримем? — спросил он, сделав глоток. — Ты не будешь?
   — И не хотел.
   — Ах да! — Хейл повторил глоток и завинтил горлышко. — Я забыл.
   — Ты еще одно забыл, — сказал Вольф. — У нас есть станция. На станции есть люди. Мы можем получить нужную информацию от них.
   — Глянь-ка! — перебил его Хейл. — Маленькая Сато уже нашла с крыской общий язык. И куда быстрее, чем со мной.
   — Неудивительно, — сказал Вольф. — В свое время мне тоже было тяжело найти с тобой общий язык. Ты вообще слышал, о чем я тебе сказал?
   — Безусловно, — ответил Хейл. — Иначе говоря, сейчас мы с Сато возьмем автоматы и прочешем станцию. — И, повернувшись к пульту, попытался осмотреть помещения.
   Результат вышел скромным. В отсеках жизнеобеспечения удалось что-то заметить, но что именно, Хейл так и не понял. Непонятное нечто копошилось в плотных сумерках, выдавая себя негромким сухим шуршанием.
   — Все понятно, — сообщил он. — Автоматы, сканер и что там еще, а потом мы возвращаемся и приводим «языка». Если что, я согласен его пытать.
   Вольф ухмыльнулся.
   — Мне пойти с тобой? — поинтересовался он.
   — Нет, не стоит. Я возьму девушку. Кажется, в таком деле она сможет нам дать по десять очков форы. Обоим. А тебе я бы настоятельно посоветовал принять душ.
   Вольф снова смотрел на Сато.
   — Кто она? — спросил он вдруг.
   — Не знаю, — ответил Хейл. — Увидев ее в первый раз, я был уверен, что она не наша. А сейчас я не знаю.

11. Хейл действительно не был уверен

   Хейл действительно не был уверен.
   — Ты хорошо помнишь своего отца? — спросил он, выйдя в коридор и держа укороченный автомат стволом вверх.
   Сканер показывал, что в смежных помещениях имеются только два биологически активных существа: один человек и одна крыса.
   — Отца? — удивилась Сато.
   — Ну, того человека, который привез тебя на остров, — уточнил Хейл. — Ты сама его так называла.
   — Наверное, хорошо, — ответила Сато.
   Она шла впереди с автоматом наперевес. Как и на Хей-ле, на ней был бронежилет и подшлемник с укрепленным над левым глазом монитором.
   — И ты не можешь вспомнить, куда он улетел, когда оставил тебя на острове?
   — Нет. Он сказал, что ему предстоит опасное путешествие, в которое он не хочет брать меня. «Если я не вернусь, малыш, — сказал он, — тебе придется учиться жить самой». Зачем ты меня спрашиваешь?
   — Пытаюсь понять. — Хейл бросил взгляд на сканер. — Ты никогда не задумывалась над происхождением своих незаурядных бойцовских способностей?
   — Нет, — ответила Сато. — Я всегда была такой. Это все равно что задавать вопросы, почему у тебя именно две ноги и две руки.
   — А я вот такие вопросы задавал, — сказал Хейл. — В детстве. И даже давал на них ответы. Очень глупые, как выяснилось. А когда вырос, нашел на эти смешные детские вопросы очень серьезные взрослые ответы. А что касается тебя, то обычному человеку этой реальности, чтобы хоть немного приблизиться к твоим мастерству и реакции, нужны годы тренировок. Тебе же все это далось как бы само собой.
   Они вошли в лифт и спустились на уровень ниже.
   — Ты так и не сказал, что хочешь узнать.
   — То, что хочу узнать. А теперь внимание. — Хейл заговорил почти шепотом. — Они рядом. Кажется, двое. Ты готова? О'кей!
   Дверь лифта не успела раздвинуться до конца, когда автомат в руках Сато выплюнул две короткие очереди.
   — Интересно, чего они здесь ждали? — спросил Хейл. — О черт! Не расслабляйся! Их полно за стеной.
   Чем дольше он смотрел на сканер, тем сильнее становилось его недоумение. Предполагаемые противники не подавали признаков активности, если не считать того, что кое-кто беспорядочно слонялся вдоль стен.
   — Непонятно, — сказал Хейл.
   — Сейчас узнаем, — отозвалась Сато, сдвигая на глаза инфракрасные очки. — Пошли?
   Хейл не захватил очков и потому, войдя следом, в первую секунду ничего не увидел. Сато принялась стрелять, выпуская короткие очереди. Первого паука Хейл заметил в четырех шагах, тот скользил по стене, готовясь к атаке. Срезанный очередью, паук испустил жалобный писк, на который отозвались три твари, и, переворачиваясь, отлетел в сторону. Другие продолжали атаку с тем же неукротимым пылом. Выстрелы в отсеке гремели секунд тридцать.
   — По таким мишеням лучше бить из дробовиков, — сказал Хейл, когда избиение закончилось. — Тебя они не царапнули?
   — Нет. А еще лучше иметь огнемет. Ты думаешь, они опасны?
   — Я думаю, они ядовиты. Но огнемета у нас нет. Интересно, зачем эти пауки понадобились Квидаку? Впрочем, интересно, но неважно. Нам они не нужны. Нас интересуют люди. Следующего, который попадется, надо постараться захватить живьем. Попробуем?
   — Попробуем, — сказала Сато. — Между прочим, пусть я полная идиотка, но так до сих пор и не знаю, что именно мы ищем.
   — Информацию, — ответил Хейл. — «Языка», например. Ты-то должна быть знакома с таким понятием.
   — Я-то знакома, — сказала Сато. — Но информацию о чем?
   — О местонахождении подлинной карты Вселенной.
   — А та, которая записана на твоем бортовом компьютере, это что?
   — Я говорю не о нашей локальной вселенной, — объяснил Хейл. — Я говорю о Вселенной как совокупности всех существующих обитаемых миров, среди которых известный тебе — просто частный случай.
   Лифтовой холл следующего яруса казался пустым. Сканер подтверждал впечатление.
   — Бред какой-то, — сказала Сато. — Такого не может быть.
   — Да, с непривычки звучит странно, — согласился Хейл. — Но, к сожалению, дело обстоит именно так.
   — Если ты думаешь, что сказал достаточно, — заметила Сато, — то ошибся. Ты никогда не брался писать сценариев к сериалам?
   — Нет, — ответил Хейл. Несколько удивленно.
   — Напрасно. Ты бы имел бешеный успех своей манерой обрывать рассказ на самом интересном месте.
   Хейл ухмыльнулся. И бросил взгляд на сканер. Ярус действительно пустовал.
   — Спасибо, — сказал он. — Просто я хочу сначала разобраться.
   — В чем?
   — В том, что мне непонятно.
   Сато толкнула его в плечо. Не успев среагировать, Хейл невольно повернулся, увидев в ее глазах знакомый недобрый блеск.
   — Не торопись, — сказала она. — Дальше мы не пойдем, пока не объяснишь мне, в чем ты хочешь разобраться.
   Хейл выглядел задумчивым.
   — Понимаешь, — сказал он, — я не уверен, что это пойдет тебе на пользу. И понял, что отвечать придется.
   — И ты решил, что лучше водить меня за нос? — спросила Сато. — Чем ты можешь испугать меня после того, как я потеряла всех, кого любила, если о моем преступлении гремит слава по всей Федерации, если за мной охотятся и я не придумала ничего лучшего, чем отправиться в путешествие в компании психа с неадекватным восприятием действительности, на поиски неизвестно чего?
   — А если бы я сказал, что все это не настолько страшно? — спросил Хейл. — Ну да, ты потеряла старых друзей. Но ты выжила, сумела отомстить, избежать опасностей, найти новых друзей. Это, знаешь ли, не всегда удается. И наконец, я предложил тебе отправиться на поиски самой важной вещи, которая только существует в мире, между всеми звездами этой вселенной.
   — Ты так и не рассказал мне, зачем тебе эта вещь.
   — Потому что это часть моего знания. А что будет с тобой, если ты узнаешь, что ты совсем не то, что думаешь? Если окажется, что твоего прошлого, о котором ты мне рассказывала, не существует вообще?
   — Я снова не понимаю тебя, — сказала Сато.
   — И это неудивительно.
   — Перестань говорить загадками.
   Хейл вдруг увидел, что дуло автомата уперлось ему в грудь.
   — Надеюсь, — сказал он, — у тебя не дрожат пальцы. В упор ты продырявишь меня вместе с жилетом.
   — Извини, — сказала она, отклоняя ствол. — Это случайно… Но я все равно не уйду отсюда, пока не услышу ответов на твои загадки.
   — Дело в том, — сказал Хейл, — что я сам не знаю ответов.
 
   Вольф вернулся за пульт, приняв душ и побрившись. Крыса разглядывала его с интересом. Если считать продолжительность взгляда критерием любопытства, то она была им преисполнена. Под конец она даже Вольфа обнюхала.
   — Что нового? — спросил тот.
   — Ничего, — сказала крыса. — Ничего особенного. Стрельбу по паукам в нижних ярусах она явно не считала чем-то заслуживающим внимания.
   — Что они делают? — спросил Вольф.
   — Опять спорят.
   — И вправду, — сказал Вольф, найдя на экране двух своих знакомых, о чем-то спорящих в окружении подрагивающих ножками паучьих трупов.
   — В общем, мне понравились твои друзья, — заявила крыса. — Только они очень любят спорить.
   — Может быть, у них просто такой период в жизни, — сказал Вольф. — Интересно, из-за чего они сцепились теперь?
   — Можно включить и послушать.
   — Не вздумай!
   — Почему?
   — Потому что это неэтично. Ты слышала о таком понятии, как «этика»?
   — Кажется, нет. А оно необходимо для выживания?
   — Если среди нормальных людей, то да. Крыса выглядела невозмутимой.
   — А тебе самому никогда не приходилось подслушивать чужих разговоров? — поинтересовалась она.
   — Не помню, — уклончиво ответил Вольф.
   — Тогда продолжай рассказывать.
   — О чем?
   — О том, о чем рассказывал. О Заоблачном замке.
   — А-а! — сказал Вольф. — Думаешь, это уместно?
   — Да.
   — Хорошо. Помнится, я остановился на том месте, где незнакомец сказал про кольцо, зерно и ключ.
 
   — Какое кольцо? Какое зерно? Какой ключ?
   Этот триединый вопрос задал Малыш, когда они высадились на берег.
   — Всему свое время, — заявил незнакомец. — Ты узнаешь все чуть позже.
   — Когда? — спросил Малыш.
   — Когда попадем в город.
   — А почему…— начал Малыш. И замолчал, увидев приставленный к губам палец.
   Незнакомец шел вглубь острова. Несколько раз он останавливался и к чему-то прислушивался, хотя никаких тревожных звуков Малыш не слышал. Здесь даже птицы не пели, только где-то высоко в небе парила еле видная точка.
   — Вот оно! — сказал незнакомец, когда они вышли на поляну, окруженную старыми деревьями.
   Вспомнив прежний опыт, Малыш посмотрел на ветки деревьев. Ничего похожего на зловещие яблоки он не заметил. Это немного успокоило. На поляне стояло сооружение из валунов, сложенных в кольцо наподобие колодца. Но если это и был колодец, то для добывания воды его не использовали, потому что сверху он был накрыт двумя рядами очищенных от ветвей стволов.
   Чтобы разбросать их в стороны, незнакомцу понадобилось несколько минут.
   — Ты боишься высоты, Малыш? — спросил он, почти закончив работу.
   — Нет, — сказал тот.
   — Тем проще. Тогда ты, наверное, не побоишься прыгнуть следом за мной.
   Прежде чем ответить, Малыш осторожно в колодец заглянул. Легко сказать, что ты не боишься высоты, — а как насчет того, чтобы с высоты падать?
   — Туда? — переспросил он.
   — Туда, — подтвердил незнакомец.
   Из глубины колодца на Малыша смотрел непроглядный мрак. Наверное, лететь туда было бы долго. Вот чего оттуда не доносилось совершенно, так это свойственного всем колодцам запаха холодной влаги.
   — А-а зачем? — спросил Малыш, не найдя вопроса поудачнее.
   — А для того, — сказал незнакомец, — чтобы оказаться там, куда мы направляемся. Я подожду тебя на той стороне.
   Следующего вопроса Малыш задать не успел, потому что незнакомец поставил ногу на каменное ограждение, а потом уверенно шагнул в пустоту. Секунду спустя он исчез. Малыш поспешно заглянул в колодезный проем, но успел увидеть только канувший в темноту силуэт. Он рванулся было вперед, резко остановился, потом снова поставил ногу на ограду, и снял ее, и присел на край, и встал. Прыгать было страшно и непредсказуемо, а остаться… В самый разгар внутренних борений его правая нога сама собой ступила на край. Переместив на нее тяжесть тела, Малыш шагнул вперед левой… Закричал он уже в полете.
   А полет был долгим, хоть и очень быстрым. Он вовсе не напоминал плавное скольжение, при котором Алиса может снять с полки банку с вареньем… пардон, из-под варенья. Это был бешеный полет сквозь пустоту, когда в ушах свистит воздух и внутри сжимается… в общем, сжимается там все, что может сжиматься.
   В тот момент, когда сжиматься уже было нечему, в глаза Малыша ударил свет, темные стенки колодца исчезли, а он продолжал падать, теперь уже в безграничную бездну, затянутую мутным туманом. В следующий момент это падение притормозилось, его крутануло, и, перевернувшись вверх ногами, Малыш приземлился на край колодца, напоминавшего тот, в который он спрыгнул. Только этот был сложен из кирпичей.
   — Ну, чего ты так орешь? — спросил незнакомец. Совершенно спокойный, он стоял в двух шагах от колодца.
   — А?! — сказал Малыш.
   Для более содержательного ответа требовалось привести в порядок дыхание и мысли. Малыш начинал понимать, что туманная бездна, которую он теперь видел над головой, была хмурым пасмурным небом. Вокруг высились уродливые дома с глухими стенами без окон. И он действительно стоял на краю выложенного из кирпичей колодца. Но согласитесь, чтобы уложить такое в голове, требуется некоторое время.
   Незнакомец смотрел на него с видом ироническим. Вокруг валялись обломки гнилых досок. Малышу пришла мысль, что колодец был ими накрыт, так что, ударившись в настил ногами, незнакомец на полной скорости смел это защитное сооружение.
   — Знакомься, — сказал он. — Это и есть тот самый город. Окружавшие площадку с колодцем глухие, с потеками, стены не вызывали приятных эмоций. Малыш сделал глубокий вдох… Этот город очень отличался от известных ему мест. И в первую очередь запахом.
   — Пойдем? — сказал незнакомец. И, не дожидаясь ответа, зашагал по заваленному мусором узкому переулку.
   Малыша поразил слившийся воедино шум голосов, а чуть позже и людская суета. Он никогда не бывал в городах. Улицы кишели людьми, спешащими, неторопливо прогуливающимися, бездельничающими, что-то несущими и продающими все, что можно продать.
   — Ничего особенного, — высказался незнакомец. — В мире есть города, по сравнению с которыми этот просто деревенька. Более красивые и уж во всяком случае не такие вонючие.
   Запах и в самом деле был слабым местом города. Или сильным. Смотря как понимать.
   — Куда мы идем? — спросил Малыш.
   — В этом городе есть одна лавка, — начал незнакомец, — а в этой лавке одна вещь, которая нужна тебе, чтобы пробраться в Заоблачный замок.
   — Какая вещь? — спросил Малыш, стараясь поспеть за его длинными шагами.
   — Зерно. Бобовое зерно.
   — А что мне с ним делать?
   Прежде чем ответить, незнакомец схватил Малыша за плечо и сдвинул в сторону. Оглянувшись, тот увидел прошедшего мимо носильщика, на плече которого возвышался огромный мешок.
   — Ты когда-нибудь сажал бобовые зерна? — спросил он.
   — Нет, — сознался Малыш.
   — Гм! — сказал незнакомец. — А видел?
   Ответ снова был отрицательным. В самом деле, в Тихой Долине садоводством не увлекались, а бобовые блюда не пользовались популярностью.
   — Ну, в этом нет ничего страшного, — заметил незнакомец. — Ты быстро все поймешь. Это зерно почти как обычное, только чуть побольше. И еще оно волшебное.
   Они свернули на одну из перекрестных улиц. Как потом узнал Малыш, она называлась улицей Лучников. Непонятно почему, ибо на ней можно было прожить полжизни, не встретив ни одного лучника.
   — Обычное бобовое зерно, если его посадить, прорастет через много дней, — продолжал незнакомец. — А это, если посадить правильно, прорастет в ту же минуту. Но это еще не главное. Главное то, что оно вырастет до облаков.
   — До облаков? — переспросил Малыш.
   — Именно. Ты ведь говорил, что Заоблачный замок выстроен на облаках? Лазить по деревьям умеешь? Значит, сумеешь и залезть по бобовому стеблю. А вот и лавка Джерри. — И незнакомец толкнул незапертую дверь.
   От прочих лавок эта отличалась тем, что не имела выходящего наружу большого окна и опускающихся вниз ставней, превращавшихся в прилавок. Лавка предназначалась для узкого круга покупателей, которые знали, что им надо искать, где искать, и не очень тряслись из-за каждого медяка. Внутри ее царил полумрак, который принято называть «таинственным» и цену которому хорошо знают торговцы всяким гнилым и лежалым товаром. Но этот полумрак служил какой-нибудь другой цели. Какой? Ну кто знает? Может быть, у хозяина лавки болели глаза.
   В следующий миг Малыш его увидел.
   — Здравствуй, — сказал тот, увидев гостей.
   И это приветствие прозвучало настолько спокойно, что его не стоило завершать даже самым скромным из всех восклицательных знаков. Хозяин был бледен, невелик ростом, широкоплеч и чуть сутул. А еще у него были большие уши.
   — Здравствуй, Джеральд, — так же спокойно ответил незнакомец.
   — Ты надолго?
   — Нет, конечно.
   — Да, ты ведь никогда не приходишь надолго.
   — Со временем я смогу здесь остаться. И мы доиграем отложенную партию. Познакомься, его зовут…
 
   На этом месте Вольф прервался. Из динамиков опять послышалась стрельба.
   — Ого! — сказал он. — Это серьезно!
 
   Это в самом деле было серьезно. За некоторым исключением, основную часть обитателей станции заблокировали в жилых отсеках. С ними пришлось драться всерьез, отвоевывая каждый поворот.
   — Жаль, что у нас нет гранат, — сказала Сато.
   К счастью, противники тоже их не имели. Ружейные выстрелы и автоматные очереди гремели около двадцати минут, причем очереди становились все короче. Экономя патроны, Хейл подобрал дробовик. Сато последовала его примеру. Автомат, к которому осталось четыре обоймы, она закинула за спину.
   В следующей стычке Хейлу больно оцарапало плечо. Сато не распространялась об ощущениях, но Хейл был уверен, что на теле под ее бронежилетом найдется несколько синяков. Уже очистив ярус, они случайно нашли полностью заправленный ранцевый огнемет, который почему-то не применили против них самих. Не советуясь, Хейл закрепил баллон за спиной. Двух взятых живьем пленников они оставили, чтобы вернуться потом, связав их замысловатым способом, исключавшим самостоятельное освобождение.
   Огнемет пришлось применить на подходе к отсекам жизнеобеспечения, где их с нескольких направлений атаковали орды пауков. Выгорая моментально, напалм давал бешеную температуру. От пауков оставались только темные горелые пятна на покоробившемся полу.
   — Ну как? — спросил Хейл, не услышав от Сато привычной фразы.
   Она кивнула ему, искривив спекшиеся губы и пнув попавшего под ноги паука, издохшего от теплового удара. Ее лицо покрывали разводы копоти, а брови и торчащие из-под подшлемника кончики волос обгорели.
   На следующем ярусе огневая смесь закончилась. Выбросив опустевший баллон, Хейл снова пустил в дело дробовик. Пауков здесь поубавилось, и нападали они врозь. Как-то чувствовалось, что это последние.
   Потом потянулись жилые помещения, просторные, красиво отделанные, но совершенно свободные не только от мебели, но даже от пыли. Единственным дефектом, который бросился в глаза Хейлу, были вмятины и царапины, протянувшиеся по полу так, как будто здесь по многу раз, по одним и тем же маршрутам, перетаскивали какие-то очень громоздкие, неопределенной формы, но очень угловатые и несомненно металлические предметы.
   — Скотт! — тихо позвала Сато, застыв на месте. — Ты слышишь?
   — Слышу, — так же тихо отозвался он.
   В самом деле, невозможно было не слышать звуков, похожих на поступь высоко поднимающего ноги подкованного бегемота.
   — Это рядом, — сказала она.
   — Но я не вижу ничего, — озадаченно ответил Хейл, уставившись на сканер.
   — Может, он скис?
   — Ерунда!
   Звуки стали громче. Сато оглянулась. У нее был ошарашенный вид, она шевелила губами, но не успела ничего произнести. Прямо перед ними раздвинулась дверь. В ее проеме показался большой неуклюжий механизм, блестяще-серый, составленный из полусферических и округлых деталей и при всем том утрировано напоминающий человеческий силуэт. С очень большим животом.
   — Черт возьми! — сказал Хейл. — Это мне напоминает…
   Он не успел сказать, что именно. В одном из верхних манипуляторов робота оказалось приспособление с широким воронкообразным стволом. Оно вдруг изрыгнуло в их сторону яркий огненный шар.
   Сато толкнула Хейла. Пролетев между ними, шар врезался в переборку, оставив оплавленную вмятину. На секунду Хейла ослепила вспышка. Сато уже стреляла, быстро передергивая затвор. Только вот на робота эта пальба не производила впечатления, дробь отскакивала от него, как горох от стенки. Медленно переставляя грохочущие ноги, он двинулся на них, еще раз изрыгнув огненный шар. Пропустив шар над собой, Сато перекатилась по полу. Теперь огонь открыл Хейл. Он стрелял из пистолета, целя в глаза-камеры. Механизм развернулся на него, и у Хейла хватило времени выпустить всю обойму. Он старался держать дистанцию, но, когда проклятый робот снова изрыгнул пламя, ему показалось, что его брови и ресницы превратились в пепел. Хейл заорал от боли, и в этот момент Сато дала длинную автоматную очередь.
   Она била в одно строго фиксированное место. Движения робота замедлились, он вздрогнул, замер, снова конвульсивно дернулся, замер опять. Откуда-то из невидимых щелей его корпуса просачивались струйки дыма, темного и пахнущего горелой изоляцией. Прежде чем Сато успела вставить новую обойму, робот покачнулся и рухнул с немыслимым грохотом.
   Хейл тушил на себе тлеющую одежду. Эхо пальбы еще перекатывалось в дальних коридорах. Передернув затвор, Сато подошла к неподвижному механизму.
   — Тебе это что-нибудь напоминает? — спросила она.
   — М-м? — промычал Хейл, пытаясь вернуть ясность мысли. — Сейчас посмотрю.
   Для этого ему понадобилось около минуты.
   — А знаешь, на что это похоже? — спросил он. — На передвижной автоклав.
   — Ерунда какая-то, — сказала Сато. Хейл пожал плечами.
   — Вот что! — сказал он. — Не забыть на обратном пути вытащить из него блоки памяти.
   — Зачем? — спросила Сато.
   В этом вопросе не звучало подлинного интереса.
   — Кто его знает… — Хейл осторожно ощупывал обожженное лицо. — Есть идея. Может, что-нибудь из нее и выйдет.
 
   «…А вообще странный товар этой лавки громоздился там и сям в полном беспорядке, — прочитал букинист, — и единственным человеком, который знал, где и что лежит, был хозяин. Впрочем, его это устраивало.
   — Вот! — произнес он, как следует пошарив на полках и достав с одной из них маленькую корзинку. — Вот это и есть тот самый волшебный боб.
   Боб был не только волшебный, но и большой. Он занимал всю ладонь Малыша. Для него требовался довольно-таки вместительный карман.