Страница:
Для Сталина, так же как и для Карла фон Клаузевица, война всегда была лишь продолжением политики.
Сталин — политик! Стратегические решения Сталина всегда определялись политическими соображениями.
Недаром же еще 5 мая 1941 г. на торжественном приеме в Кремле Сталин напомнил участникам о необходимости ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОДГОТОВКИ к войне.
Свидетельствует маршал Жуков: «Стратегия была близка к его привычной сфере — Политике, и чем в более прямое взаимодействие с политическими вопросами вступали вопросы стратегии, тем увереннее он чувствовал себя в них».
Внешнеполитические события трех последних месяцев должны были повлиять на решения Сталина. Вся совокупность его действий в эти месяцы свидетельствует об этом. И какими бы ни были указания Сталина, данные ранее Жукову, сегодня они уже не имеют значения.
Сегодня, когда заместитель Гитлера Рудольф Гесс уже находится в Лондоне как «камень за пазухой Черчилля», Сталина не устраивает идея даже такого вполне оправданного упреждающего удара, идея, которая, возможно, ранее, по его же указанию, была заложена Жуковым в «Соображения». Ведь если упреждающий удар по германской армии будет расценен мировой общественностью как агрессия, Россия может потерять всех своих потенциальных союзников и остаться в одиночестве против всего мира. И Сталин отменяет свое первоначальное решение.
Об этой «отмене решений» намекнет впоследствии Молотов в разговоре с писателем Иваном Стаднюком:
«Не помню всех мотивов отмены такого решения.Но мне кажется, что тут главную роль сыграл полет в Англию заместителя Гитлера по партии Рудольфа Гесса. Разведка НКВД донесла нам, что Гесс от имени Гитлера предложил Великобритании заключить мир и принять участие в военном походе против СССР…
Если бы мы в это время сами развязали войну против Германии, двинув свои войска в Европу, тогда бы Англия без промедления вступила бы в союз с Германией… И не только Англия. Мы могли оказаться один на один перед лицом всего капиталистического мира…»
Обсуждение «Соображений по плану стратегического развертывания» продолжалось в кремлевском кабинете Сталина около часа, в конце которого вождь, как видно, отверг идею Упреждающего удара.
Сталинские «услуги»
Как совершенно справедливо предположил талантливый генштабист генерал-майор Эрих Маркс, Сталин в создавшейся ситуации не мог оказать Гитлеру «услугу» и ударить по его армии. Впрочем, Сталин не захотел оказать Гитлеру и другую «услугу» — выбрать «благоприятный» для Германии и «неблагоприятный» для России вариант решающего приграничного сражения. Сталин, как видно, не хуже гитлеровских генералов помнил о том решающем приграничном сражении, которое Карл фон Клаузевиц называл гауптшлахт, и к которому всегда стремился Наполеон, а по его стопам и Гитлер.
Как покажут дальнейшие события, Сталин выбрал как раз неблагоприятный для Германии третий вариант из всех перечисленных фон Лоссбергом вариантов действий русских. Тот самый вариант, который, как указывал Лоссберг, в той или иной мере повторяет проверенную историей стратегию русской армии в войне 1812 г.
И об этом своем решении Сталин достаточно ясно намекнул в речи в Кремле на приеме выпускников военных академий 5 мая 1941 г., напомнив участникам приема о Наполеоне Бонопарте.
Не случайной, конечно, была и выставка, посвященная Отечественной войне 1812 г., открывшаяся в Историческом музее 14 мая 1941 г.
Да и впоследствии Сталин неоднократно признавался в том, что принятый им в 1941 г. вариант действий советских вооруженных сил во многом был идентичен стратегии русской армии в войне против Наполеона. Так, например, вождь упомянул об этом в разговоре с советским послом Иваном Майским, прибывшим в декабре 1941 г. в Москву в составе делегации, сопровождавшей британского министра иностранных дел Антони Идена.
Вспоминает академик Иван Майский: «Как-то в связи с подготовкой к очередной встрече обеих делегаций я оказался в кабинете Молотова, где находился также и Сталин. Молотов сидел за письменным столом, а Сталин расхаживал из конца в конец по кабинету и на ходу высказывал суждения и давал указания. Когда вся подготовительная работа была закончена, я обратился к Сталину и спросил:
«Можно ли считать, что основная линия стратегии в нашей войне и в войне 1812 г. примерно одинакова, по крайней мере, если брать события нашей войны за первые полгода ?»
Сталин еще раз прошелся по кабинету и затем ответил: «Не совсем. Отступление Кутузова было пассивным отступлением, до Бородина он нигде серьезного сопротивления Наполеону не оказывал. Наше отступление — это активная оборона, мы стараемся задержать врага на каждом возможном рубеже, нанести ему удар и путем таких многочисленных ударов измотать его. Общим между обоими отступлениями было то, что они являлись не заранее запланированными, а вынужденными отступлениями».
Сталин называет трагическое отступление Красной армии в 1941 г. «вынужденным», но как пророчески звучат слова, написанные еще в позапрошлом веке Карлом фон Клаузевицем:
«Если бы русским, при том знакомстве с его [отступления] последствиями, какое они теперь имеют, пришлось снова его предпринять при тех же самых условиях, то они добровольно и планомерно проделали бы все то, что в 1812 г. было предпринято по большей части невольно».
Образ действий советских вооруженных сил, условно названный германскими генштабистами «Вариант 1812», как нельзя лучше отвечал политическим целям Сталина, и именно этот вариант был заложен в основу задуманного им коварного «Сценария».
Именно этот вариант должен был обеспечить Сталину политическую победу и стать залогом его военной победы.
И именно этому варианту действий соответствовала принятая Сталиным с марта 1941 г. стратегия «неверия» в возможность нападения.
Этот редкий по своей наглости почти открытый БЛЕФ, требующий немалого «профессионализма», позволил Сталину представить нападение Германии как «внезапное», избежать необходимости упреждающего удара по германским вооруженным силам и даже избежать сосредоточения своих главных воинских сил на границе.
Этот БЛЕФ помешал Гитлеру оправдать свое нападение на Россию необходимостью удара по «сосредоточившимся на границе советским войскам» и не дал ему возможности осуществить решающее приграничное сражение «гауптшлахт», на которое он так рассчитывал.
Этот БЛЕФ повлек «вынужденное» отступление русской армии от Западных границ и позволил навязать Гитлеру, вместо планируемого им блицкрига, затяжную изнурительную войну на необъятных заснеженных просторах России.
Задуманный Сталиным «Сценарий», рискованный и жестокий по своей сути, даже в случае его успеха, неминуемо должен был повлечь огромные человеческие жертвы. В том числе, и среди гражданского населения. Сталин знал об этом и шел на это. Человеческие жертвы никогда не смущали Тирана. Не смущают они его и сегодня. Скорее наоборот. Именно человеческие жертвы, вызванные, якобы, «внезапным» нападением Германии, позволят избежать неясности, сопровождающей обычно первые часы войны, и дадут возможность самым наглядным образом показать всему миру, кто в этой войне агрессор, а кто жертва агрессии.
И недаром скажет впоследствии Анастас Микоян: «Сталин, фактически, обеспечил внезапность фашистской агрессии со всеми ее тяжелыми последствиями…»
До начала операции «Барбаросса» осталось только 30 дней. 22 мая 1941. Лондон
До начала операции «Барбаросса» осталось только 30 дней. 22 мая 1941. Германия
До начала операции «Барбаросса» осталось только 29 дней. 23 мая 1941. Будапешт
До «внезапного» нападения осталось только 28 дней. 24 мая 1941. Москва
Сталин — политик! Стратегические решения Сталина всегда определялись политическими соображениями.
Недаром же еще 5 мая 1941 г. на торжественном приеме в Кремле Сталин напомнил участникам о необходимости ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОДГОТОВКИ к войне.
Свидетельствует маршал Жуков: «Стратегия была близка к его привычной сфере — Политике, и чем в более прямое взаимодействие с политическими вопросами вступали вопросы стратегии, тем увереннее он чувствовал себя в них».
Внешнеполитические события трех последних месяцев должны были повлиять на решения Сталина. Вся совокупность его действий в эти месяцы свидетельствует об этом. И какими бы ни были указания Сталина, данные ранее Жукову, сегодня они уже не имеют значения.
Сегодня, когда заместитель Гитлера Рудольф Гесс уже находится в Лондоне как «камень за пазухой Черчилля», Сталина не устраивает идея даже такого вполне оправданного упреждающего удара, идея, которая, возможно, ранее, по его же указанию, была заложена Жуковым в «Соображения». Ведь если упреждающий удар по германской армии будет расценен мировой общественностью как агрессия, Россия может потерять всех своих потенциальных союзников и остаться в одиночестве против всего мира. И Сталин отменяет свое первоначальное решение.
Об этой «отмене решений» намекнет впоследствии Молотов в разговоре с писателем Иваном Стаднюком:
«Не помню всех мотивов отмены такого решения.Но мне кажется, что тут главную роль сыграл полет в Англию заместителя Гитлера по партии Рудольфа Гесса. Разведка НКВД донесла нам, что Гесс от имени Гитлера предложил Великобритании заключить мир и принять участие в военном походе против СССР…
Если бы мы в это время сами развязали войну против Германии, двинув свои войска в Европу, тогда бы Англия без промедления вступила бы в союз с Германией… И не только Англия. Мы могли оказаться один на один перед лицом всего капиталистического мира…»
Обсуждение «Соображений по плану стратегического развертывания» продолжалось в кремлевском кабинете Сталина около часа, в конце которого вождь, как видно, отверг идею Упреждающего удара.
Сталинские «услуги»
Как совершенно справедливо предположил талантливый генштабист генерал-майор Эрих Маркс, Сталин в создавшейся ситуации не мог оказать Гитлеру «услугу» и ударить по его армии. Впрочем, Сталин не захотел оказать Гитлеру и другую «услугу» — выбрать «благоприятный» для Германии и «неблагоприятный» для России вариант решающего приграничного сражения. Сталин, как видно, не хуже гитлеровских генералов помнил о том решающем приграничном сражении, которое Карл фон Клаузевиц называл гауптшлахт, и к которому всегда стремился Наполеон, а по его стопам и Гитлер.
Как покажут дальнейшие события, Сталин выбрал как раз неблагоприятный для Германии третий вариант из всех перечисленных фон Лоссбергом вариантов действий русских. Тот самый вариант, который, как указывал Лоссберг, в той или иной мере повторяет проверенную историей стратегию русской армии в войне 1812 г.
И об этом своем решении Сталин достаточно ясно намекнул в речи в Кремле на приеме выпускников военных академий 5 мая 1941 г., напомнив участникам приема о Наполеоне Бонопарте.
Не случайной, конечно, была и выставка, посвященная Отечественной войне 1812 г., открывшаяся в Историческом музее 14 мая 1941 г.
Да и впоследствии Сталин неоднократно признавался в том, что принятый им в 1941 г. вариант действий советских вооруженных сил во многом был идентичен стратегии русской армии в войне против Наполеона. Так, например, вождь упомянул об этом в разговоре с советским послом Иваном Майским, прибывшим в декабре 1941 г. в Москву в составе делегации, сопровождавшей британского министра иностранных дел Антони Идена.
Вспоминает академик Иван Майский: «Как-то в связи с подготовкой к очередной встрече обеих делегаций я оказался в кабинете Молотова, где находился также и Сталин. Молотов сидел за письменным столом, а Сталин расхаживал из конца в конец по кабинету и на ходу высказывал суждения и давал указания. Когда вся подготовительная работа была закончена, я обратился к Сталину и спросил:
«Можно ли считать, что основная линия стратегии в нашей войне и в войне 1812 г. примерно одинакова, по крайней мере, если брать события нашей войны за первые полгода ?»
Сталин еще раз прошелся по кабинету и затем ответил: «Не совсем. Отступление Кутузова было пассивным отступлением, до Бородина он нигде серьезного сопротивления Наполеону не оказывал. Наше отступление — это активная оборона, мы стараемся задержать врага на каждом возможном рубеже, нанести ему удар и путем таких многочисленных ударов измотать его. Общим между обоими отступлениями было то, что они являлись не заранее запланированными, а вынужденными отступлениями».
Сталин называет трагическое отступление Красной армии в 1941 г. «вынужденным», но как пророчески звучат слова, написанные еще в позапрошлом веке Карлом фон Клаузевицем:
«Если бы русским, при том знакомстве с его [отступления] последствиями, какое они теперь имеют, пришлось снова его предпринять при тех же самых условиях, то они добровольно и планомерно проделали бы все то, что в 1812 г. было предпринято по большей части невольно».
Образ действий советских вооруженных сил, условно названный германскими генштабистами «Вариант 1812», как нельзя лучше отвечал политическим целям Сталина, и именно этот вариант был заложен в основу задуманного им коварного «Сценария».
Именно этот вариант должен был обеспечить Сталину политическую победу и стать залогом его военной победы.
И именно этому варианту действий соответствовала принятая Сталиным с марта 1941 г. стратегия «неверия» в возможность нападения.
Этот редкий по своей наглости почти открытый БЛЕФ, требующий немалого «профессионализма», позволил Сталину представить нападение Германии как «внезапное», избежать необходимости упреждающего удара по германским вооруженным силам и даже избежать сосредоточения своих главных воинских сил на границе.
Этот БЛЕФ помешал Гитлеру оправдать свое нападение на Россию необходимостью удара по «сосредоточившимся на границе советским войскам» и не дал ему возможности осуществить решающее приграничное сражение «гауптшлахт», на которое он так рассчитывал.
Этот БЛЕФ повлек «вынужденное» отступление русской армии от Западных границ и позволил навязать Гитлеру, вместо планируемого им блицкрига, затяжную изнурительную войну на необъятных заснеженных просторах России.
Задуманный Сталиным «Сценарий», рискованный и жестокий по своей сути, даже в случае его успеха, неминуемо должен был повлечь огромные человеческие жертвы. В том числе, и среди гражданского населения. Сталин знал об этом и шел на это. Человеческие жертвы никогда не смущали Тирана. Не смущают они его и сегодня. Скорее наоборот. Именно человеческие жертвы, вызванные, якобы, «внезапным» нападением Германии, позволят избежать неясности, сопровождающей обычно первые часы войны, и дадут возможность самым наглядным образом показать всему миру, кто в этой войне агрессор, а кто жертва агрессии.
И недаром скажет впоследствии Анастас Микоян: «Сталин, фактически, обеспечил внезапность фашистской агрессии со всеми ее тяжелыми последствиями…»
До начала операции «Барбаросса» осталось только 30 дней. 22 мая 1941. Лондон
Лондон больше не бомбят
Резидент внешней разведки в Лондоне майор Анатолий Горский продолжает снабжать Москву сведениями, касающимися «Миссии Гесса». И по мере накопления информации, все яснее становится опасность, которую может представить для России пребывание Гесса в Лондоне.
Сегодняшнее сообщение Горского основано на сведениях, полученных Кимом Филби в беседе с его приятелем Томом Дюпри — заместителем начальника отдела печати в министерстве иностранных дел. Как рассказал советскому шпиону Том, истинной целью полета Гесса было заключение военного союза между Германией и Англией, острие которого направлено против России.
22 мая 1941, б/н
Во время бесед офицеров английской военной разведки с Гессом, Гесс утверждал, что он прибыл в Англию для заключения компромиссного мира, который должен приостановить увеличивающееся истощение обеих воюющих стран и предотвратить окончательное уничтожение Британской империи как стабилизирующей силы…
Том Дюпри, на вопрос «Зенхена» [Кима Филби], думает ли он, что англо-германский союз против СССР был бы приемлемым для Гесса, ответил, что это именно то, чего хочет добиться Гесс…
Сведения, сообщенные Томом Дюпри, несомненно, были исключительно важны, но еще более важной была оценка событий, сделанная опытным разведчиком британской «МИ-6», блестящим аналитиком Кимом Филби:
ИЗ СООБЩЕНИЯ ГОРСКОГО-
«Зенхен» считает, что сейчас время мирных переговоров еще не наступило, но в процессе дальнейшего развития войны Гесс, возможно, станет центром интриг за заключение компромиссного мира и будет полезен для мирной партии в Англии и для Гитлера.
По всем оценкам, вне зависимости от того, чем закончились на данном этапе переговоры эмиссаров Черчилля с Гессом, само пребывание заместителя Гитлера в Лондоне усложняло ситуацию и становилось миной замедленного действия, или, как уже было сказано, «камнем за пазухой у Черчилля». Недаром же, на вопрос членов парламента о дальнейшей судьбе Гесса, Черчилль ответил: «Гесс — мой пленник!»
Опасность, вызванная «Миссией Гесса», подтверждалась еще одним странным феноменом, сопровождавшим полет Гесса в Англию и связанным с налетами люфтваффе на английские города.
Много месяцев подряд, с сентября 1940 г., каждую ночь, с немецкой точностью ровно в 21.00, раздавался раздирающий душу вой серен и над английскими городами появлялись германские бомбардировщики.
Каждую ночь 200—300—500 самолетов бомбили Лондон. Более миллиона домов столицы было разрушено или серьезно повреждено. Пострадал королевский дворец, собор Святого Павла, Тауэр. Пострадал Британский музей, американское и японское посольства. Разрушены были здания газет «Тайме» и «Дейли экспресс».
О том, как выглядел Лондон в эти дни, вспоминает Майский: «Разрушенные дома… Обвалившиеся стены… Груды каких-то обломков, разбитой мебели, изуродованных автомобилей… Еще дымящиеся пожарища деревянных складов, угольных ям, бензохранилищ. Толпы перепуганных, мечущихся людей, стремящихся что-то спасти из своего погибшего имущества… Страшные крики, глухо доносящиеся откуда-то снизу, из-под фундаментов, засыпанных камнем и землей домов… Рыдания матерей над изувеченными трупами детишек…
Проклятия мужчин, с угрозой подымающих кулаки к небу… И повсюду острый запах гари и особого зловония, оставляемого разорвавшейся бомбой…»
В мае 1941 г. варварские бомбардировки Англии усилились. Лондон бомбили и 8, и 9 мая 1941 г. В ночь с 10 на 11 мая, в ту самую ночь, когда Рудольф Гесс выбросился с парашютом в Шотландии, налет люфтваффе был особенно страшным. По свидетельству очевидцев, это была незабываемая ночь! Город превратился в кромешный ад. Рушились дома, церкви, дворцы. Рухнула крыша Вестминстерского аббатства. Казалось, что этому не будет конца.
Но… для жителей Лондона это была последняя бомбежка!
Начиная с 11 мая 1941 г., с того дня, когда заместитель Гитлера стал «пленником» Черчилля, Лондон больше не бомбили.
Все последующие дни — 11, 12, 13 мая 1941 г. — англичане со страхом ждали появления крылатых варваров. Но германские самолеты так и не появились. И над Лондоном стоит непривычная тишина. Лондон больше не бомбят.
Неужели это связано с «Миссией Гесса»?
Резидент внешней разведки в Лондоне майор Анатолий Горский продолжает снабжать Москву сведениями, касающимися «Миссии Гесса». И по мере накопления информации, все яснее становится опасность, которую может представить для России пребывание Гесса в Лондоне.
Сегодняшнее сообщение Горского основано на сведениях, полученных Кимом Филби в беседе с его приятелем Томом Дюпри — заместителем начальника отдела печати в министерстве иностранных дел. Как рассказал советскому шпиону Том, истинной целью полета Гесса было заключение военного союза между Германией и Англией, острие которого направлено против России.
22 мая 1941, б/н
Во время бесед офицеров английской военной разведки с Гессом, Гесс утверждал, что он прибыл в Англию для заключения компромиссного мира, который должен приостановить увеличивающееся истощение обеих воюющих стран и предотвратить окончательное уничтожение Британской империи как стабилизирующей силы…
Том Дюпри, на вопрос «Зенхена» [Кима Филби], думает ли он, что англо-германский союз против СССР был бы приемлемым для Гесса, ответил, что это именно то, чего хочет добиться Гесс…
Сведения, сообщенные Томом Дюпри, несомненно, были исключительно важны, но еще более важной была оценка событий, сделанная опытным разведчиком британской «МИ-6», блестящим аналитиком Кимом Филби:
ИЗ СООБЩЕНИЯ ГОРСКОГО-
«Зенхен» считает, что сейчас время мирных переговоров еще не наступило, но в процессе дальнейшего развития войны Гесс, возможно, станет центром интриг за заключение компромиссного мира и будет полезен для мирной партии в Англии и для Гитлера.
По всем оценкам, вне зависимости от того, чем закончились на данном этапе переговоры эмиссаров Черчилля с Гессом, само пребывание заместителя Гитлера в Лондоне усложняло ситуацию и становилось миной замедленного действия, или, как уже было сказано, «камнем за пазухой у Черчилля». Недаром же, на вопрос членов парламента о дальнейшей судьбе Гесса, Черчилль ответил: «Гесс — мой пленник!»
Опасность, вызванная «Миссией Гесса», подтверждалась еще одним странным феноменом, сопровождавшим полет Гесса в Англию и связанным с налетами люфтваффе на английские города.
Много месяцев подряд, с сентября 1940 г., каждую ночь, с немецкой точностью ровно в 21.00, раздавался раздирающий душу вой серен и над английскими городами появлялись германские бомбардировщики.
Каждую ночь 200—300—500 самолетов бомбили Лондон. Более миллиона домов столицы было разрушено или серьезно повреждено. Пострадал королевский дворец, собор Святого Павла, Тауэр. Пострадал Британский музей, американское и японское посольства. Разрушены были здания газет «Тайме» и «Дейли экспресс».
О том, как выглядел Лондон в эти дни, вспоминает Майский: «Разрушенные дома… Обвалившиеся стены… Груды каких-то обломков, разбитой мебели, изуродованных автомобилей… Еще дымящиеся пожарища деревянных складов, угольных ям, бензохранилищ. Толпы перепуганных, мечущихся людей, стремящихся что-то спасти из своего погибшего имущества… Страшные крики, глухо доносящиеся откуда-то снизу, из-под фундаментов, засыпанных камнем и землей домов… Рыдания матерей над изувеченными трупами детишек…
Проклятия мужчин, с угрозой подымающих кулаки к небу… И повсюду острый запах гари и особого зловония, оставляемого разорвавшейся бомбой…»
В мае 1941 г. варварские бомбардировки Англии усилились. Лондон бомбили и 8, и 9 мая 1941 г. В ночь с 10 на 11 мая, в ту самую ночь, когда Рудольф Гесс выбросился с парашютом в Шотландии, налет люфтваффе был особенно страшным. По свидетельству очевидцев, это была незабываемая ночь! Город превратился в кромешный ад. Рушились дома, церкви, дворцы. Рухнула крыша Вестминстерского аббатства. Казалось, что этому не будет конца.
Но… для жителей Лондона это была последняя бомбежка!
Начиная с 11 мая 1941 г., с того дня, когда заместитель Гитлера стал «пленником» Черчилля, Лондон больше не бомбили.
Все последующие дни — 11, 12, 13 мая 1941 г. — англичане со страхом ждали появления крылатых варваров. Но германские самолеты так и не появились. И над Лондоном стоит непривычная тишина. Лондон больше не бомбят.
Неужели это связано с «Миссией Гесса»?
До начала операции «Барбаросса» осталось только 30 дней. 22 мая 1941. Германия
Марш на Восток невозможно скрыть!
Сегодня, 22 мая 1941 г., Германия приступила к завершающему этапу подготовки к операции «Барбаросса». И этот этап неожиданно оказался гораздо более трудным, чем предполагалось, причем не последнюю роль здесь сыграла Югославская кампания.
Свидетельствует бывший обер-квартирмейстер Генерального штаба Сухопутных войск генерал Курт фон Типпельскирх: «Югославская кампания заставила существенно изменить первоначально намеченные сроки операций. Для войны против России были потеряны бесценные пять недель, которые решающим образом повлияли на ее исход».
Потеря пяти недель, затраченных на Югославскую кампанию, вызвала необходимость сокращения срока завершающего этапа подготовки операции «Барбаросса». И теперь за этот короткий срок нужно было выполнить достаточно много организационных мероприятий. В первую очередь — успеть подтянуть к советской границе значительное количество танковых и моторизованных дивизий, основная масса которых все еще оставалась в центре Германии, и пехотных дивизий, которые все еще были расквартированы на севере, создавая впечатление готовящегося вторжения на английские острова. Перегон и сосредоточение такого количества войск невозможно было выполнить за несколько дней, и, несмотря на то, что с сегодняшнего дня график движения войсковых эшелонов был максимально уплотнен, последний этап подготовки к операции будет продолжаться еще целый месяц.
Для того чтобы скрыть это грандиозное мероприятие, были приняты особые меры. За десять дней до начала завершающего этапа сосредоточения, 12 мая 1941 г., вышло указание штаба Верховного главнокомандования по вопросу проведения второй фазы дезинформации, все еще основанной на идее «подготовки к нападению на Англию». 12 мая 1941
Вторая фаза дезинформации противника начинается одновременно с введением максимального уплотнения графика движения эшелонов 22 мая. В этот момент усилия высших штабов и прочих участвующих в дезинформации должны быть в повышенной мере направлены на то, чтобы представить сосредоточение сил к операции «Барбаросса» как широко задуманный маневр с целью ввести в заблуждение западного противника. По этой же причине необходимо особенно энергично продолжать подготовку к нападению на Англию.
Принцип таков: чем ближе день начала операции, тем грубее могут быть средства, используемые для маскировки наших намерений (сюда входит и работа службы информации ).
Но, несмотря ни на какие меры дезинформации, ускоренный марш германских дивизий к советским границам невозможно было скрыть. Ведь не напрасно утверждал Карл фон Клаузевиц — внезапного нападения противника не бывает: «Приготовления к войне обычно занимают несколько месяцев, сбор войск в пунктах сосредоточения требует устройства магазинов и складов, а также значительных маршей, направление которых довольно скоро обнаруживается.
Поэтому крайне редко бывает, чтобы одно государство ВНЕЗАПНО для другого объявило ему войну или чтобы общее направление удара было неожиданностью для его противника…»
А профессор Борис Шапошников, перенося идеи «старика Клаузевица» в XX в., добавлял: «Правда, в наши времена скорость сосредоточения военных сил изменилась в сторону увеличения и как будто выгоды внезапности „направления сил“ возросли, но зато и улучшились средства разведки намерений противника еще задолго до войны».
Самая эффективная в мире советская разведка, о которой могли только мечтать другие государства, своевременно доложит Сталину о начавшемся ускоренном марше германских вооруженных сил.
Грохочущая стальная лавина — 14 танковых и 15 моторизованных дивизий, 11 пехотных и 9 полицейских дивизий — движется по дорогам Европы на Россию, и это невозможно скрыть!
Сегодня, 22 мая 1941 г., Германия приступила к завершающему этапу подготовки к операции «Барбаросса». И этот этап неожиданно оказался гораздо более трудным, чем предполагалось, причем не последнюю роль здесь сыграла Югославская кампания.
Свидетельствует бывший обер-квартирмейстер Генерального штаба Сухопутных войск генерал Курт фон Типпельскирх: «Югославская кампания заставила существенно изменить первоначально намеченные сроки операций. Для войны против России были потеряны бесценные пять недель, которые решающим образом повлияли на ее исход».
Потеря пяти недель, затраченных на Югославскую кампанию, вызвала необходимость сокращения срока завершающего этапа подготовки операции «Барбаросса». И теперь за этот короткий срок нужно было выполнить достаточно много организационных мероприятий. В первую очередь — успеть подтянуть к советской границе значительное количество танковых и моторизованных дивизий, основная масса которых все еще оставалась в центре Германии, и пехотных дивизий, которые все еще были расквартированы на севере, создавая впечатление готовящегося вторжения на английские острова. Перегон и сосредоточение такого количества войск невозможно было выполнить за несколько дней, и, несмотря на то, что с сегодняшнего дня график движения войсковых эшелонов был максимально уплотнен, последний этап подготовки к операции будет продолжаться еще целый месяц.
Для того чтобы скрыть это грандиозное мероприятие, были приняты особые меры. За десять дней до начала завершающего этапа сосредоточения, 12 мая 1941 г., вышло указание штаба Верховного главнокомандования по вопросу проведения второй фазы дезинформации, все еще основанной на идее «подготовки к нападению на Англию». 12 мая 1941
Вторая фаза дезинформации противника начинается одновременно с введением максимального уплотнения графика движения эшелонов 22 мая. В этот момент усилия высших штабов и прочих участвующих в дезинформации должны быть в повышенной мере направлены на то, чтобы представить сосредоточение сил к операции «Барбаросса» как широко задуманный маневр с целью ввести в заблуждение западного противника. По этой же причине необходимо особенно энергично продолжать подготовку к нападению на Англию.
Принцип таков: чем ближе день начала операции, тем грубее могут быть средства, используемые для маскировки наших намерений (сюда входит и работа службы информации ).
Но, несмотря ни на какие меры дезинформации, ускоренный марш германских дивизий к советским границам невозможно было скрыть. Ведь не напрасно утверждал Карл фон Клаузевиц — внезапного нападения противника не бывает: «Приготовления к войне обычно занимают несколько месяцев, сбор войск в пунктах сосредоточения требует устройства магазинов и складов, а также значительных маршей, направление которых довольно скоро обнаруживается.
Поэтому крайне редко бывает, чтобы одно государство ВНЕЗАПНО для другого объявило ему войну или чтобы общее направление удара было неожиданностью для его противника…»
А профессор Борис Шапошников, перенося идеи «старика Клаузевица» в XX в., добавлял: «Правда, в наши времена скорость сосредоточения военных сил изменилась в сторону увеличения и как будто выгоды внезапности „направления сил“ возросли, но зато и улучшились средства разведки намерений противника еще задолго до войны».
Самая эффективная в мире советская разведка, о которой могли только мечтать другие государства, своевременно доложит Сталину о начавшемся ускоренном марше германских вооруженных сил.
Грохочущая стальная лавина — 14 танковых и 15 моторизованных дивизий, 11 пехотных и 9 полицейских дивизий — движется по дорогам Европы на Россию, и это невозможно скрыть!
До начала операции «Барбаросса» осталось только 29 дней. 23 мая 1941. Будапешт
Движение пассажирских поездов в Европе прекращено!
По данным военной разведки наблюдаются массовые перевозки германских пехотных, танковых и моторизованных войск на восток, к советским границам. В связи с этим, железные дороги Европы переведены на график максимального движения. Во многих странах, находящихся под влиянием Германии или оккупированных ею, движение пассажирских поездов сокращено или совсем прекращено.
Военный атташе при посольстве Советского Союза в Венгрии полковник Николай Ляхтеров, по кличке «Марс», сообщает из Будапешта:
Начальнику разведу/правления23.05.1941
Генштаба Красной армии
Венгерские газеты сообщают, что в Польше прекращено вновь пассажирское движение. В Германии сокращено 20 пассажирских поездов. Словацкие посол и военный атташе считают войну между Германией и СССР неизбежной.
Нападение должно быть произведено исключительно мотомеханизированными и моторизованными частями в ближайшее время. Американский военный атташе в Румынии сказал словаку, что немцы выступят против СССР не позднее 15 июня…
«Марс»
По данным военной разведки наблюдаются массовые перевозки германских пехотных, танковых и моторизованных войск на восток, к советским границам. В связи с этим, железные дороги Европы переведены на график максимального движения. Во многих странах, находящихся под влиянием Германии или оккупированных ею, движение пассажирских поездов сокращено или совсем прекращено.
Военный атташе при посольстве Советского Союза в Венгрии полковник Николай Ляхтеров, по кличке «Марс», сообщает из Будапешта:
Начальнику разведу/правления23.05.1941
Генштаба Красной армии
Венгерские газеты сообщают, что в Польше прекращено вновь пассажирское движение. В Германии сокращено 20 пассажирских поездов. Словацкие посол и военный атташе считают войну между Германией и СССР неизбежной.
Нападение должно быть произведено исключительно мотомеханизированными и моторизованными частями в ближайшее время. Американский военный атташе в Румынии сказал словаку, что немцы выступят против СССР не позднее 15 июня…
«Марс»
До «внезапного» нападения осталось только 28 дней. 24 мая 1941. Москва
Почему не был отдан приказ?
Сегодня, когда движение пассажирских поездов сокращено по всей Европе, и стало ясно, что Германия приступила к завершающему этапу подготовки к нападению, в кремлевском кабинете Сталина проходит еще одно важнейшее совещание. О значимости этого совещания свидетельствует состав его участников — кроме Сталина и Молотова в кабинете присутствуют нарком обороны Тимошенко, начальник Генштаба Жуков, начальник Главного управления военно-воздушных сил Жигарев и начальник Главного управления противовоздушной обороны Петухин.
Для участия в совещании из приграничных военных округов прибыли в Москву командующие войсками округов — генералы Дмитрий Павлов, Михаил Кирпонос, Яков Черевиченко, Федор Кузнецов и Маркиан Попов, члены военных советов — корпусные комиссары Фоминых и Клементьев, и многие другие высшие командиры. Цель совещания — завершение подготовки к войне с гитлеровской Германией и ее союзниками.
Подготовка к войне действительно уже завершается. На сегодняшний день, практически, закончена разработка оперативных военных планов на трех войсковых уровнях: общевойсковом, окружном и армейском. Каждый из этих планов является детализацией плана верхнего уровня и, одновременно, основой для разработки плана нижнего уровня.
В совокупности все подготовленные документы являют собой стройную систему, превращающую оперативный военный план общевойскового уровня в оперативные планы военных округов и армий. Метод построения этой системы планов — «сверху — вниз» — от общевойскового плана, через округ, к армии, диктует и временную связь разработки. И если разработка армейских планов была завершена к сегодняшнему дню, 24 мая 1941 г., а директиву на разработку штабы армий получили на десять дней раньше — 14 мая 1941 г., то приграничные военные округа должны были получить соответствующие директивы из Генерального штаба еще раньше — в начале мая 1941 г.
Если внимательно вчитаться в директивы Генерального штаба, направленные в приграничные округа, и сравнить их с концептуальной запиской, представленной Сталину четыре дня назад, 19 мая 1941 г., то становится ясно, что директивы округам представляют детализацию того самого военного плана, на базе которого была составлена и записка.
Единственным важным отличием директив, направленных в округа, от концептуальной записки, является отсутствие в них всякого упоминания об «упреждающем ударе»! Этот факт, чрезвычайно значимый сам по себе, позволяет предположить, что идея «упреждающего удара» отсутствовала и в общевойсковом военном плане и была введена только в концептуальную записку, как один из возможных вариантов действия советских вооруженных сил.
Сегодня, наверное, уже не имеет значения, была ли идея «упреждающего удара» идеей Жукова, «навеянной», как он это объяснял, речью Сталина на торжественном приеме в Кремле 5 мая 1941 г., или Жуков ввел эту идею в концептуальную записку по указанию самого Сталина, полученному раннее. Так, или иначе, Сталин принял решение воздержаться от «упреждающего удара». Причем это судьбоносное его решение никак не повлияло на всю систему уже разработанных оперативных планов.
Главные действующие лица
В основу системы оперативных военных планов, обсуждаемую сегодня в Кремле, заложен стратегический замысел Сталина, по которому Россия должна будет вступить в войну с Германией, только после того как Германия нанесет «первый удар». Этот удар, по всем данным, должны будут принять на себя два центральных приграничных военных округа — Юго-Западный Особый и Западный Особый военные округа, которые в концептуальной записке уже были названы «фронтами». Для предотвращения решающего приграничного сражения «гауптшлахт», оба эти фронта должны вступить в активные боевые действия не сразу после «внезапного» нападения, а с некоторым опозданием — в процессе боев, которые будут вести с противником пограничники.
На этом этапе обоим фронтам следует синхронно осуществить неожиданный для противника сложнейший оборонительно-наступательный маневр.
Западный фронт должен действовать «оборонительно», а Юго-Западный фронт, развернувшийся на Юге, — «наступательно», нанося по «внезапно» напавшему на Россию агрессору «ответный удар».
Этот сложнейший «оборонительно-наступательный маневр», заложенный в систему оперативных военных планов, прослеживается и в концептуальной записке, в той ее части, которая касается боевых задач фронтов. Задачи фронтов, фактически, не зависят от «момента», выбранного для удара по противнику, и могут быть осуществлены как посредством «упреждающего», так и посредством «ответного удара».
ИЗ «СООБРАЖЕНИЙ ПО ПЛАНУ СТРАТЕГИЧЕСКОГО
РАЗВЕРТЫВАНИЯ…»
Западный фронт:четыре армии, в составе — 31 стрелковой, 8 танковых, 4 моторизованных и 2 кавалерийских дивизий, а всего 45 дивизий и 21 полк авиации.
Задачи:Упорной обороной на фронте Друскеники, Остроленка, прочно прикрыть Лидское и Белостокское направления; с переходом армий Юго-Западного фронта в наступление, ударом левого крыла фронта в направлениях на Варшаву, Седлец, Радом, разбить Варшавскую группировку и овладеть Варшавой; во взаимодействии с Юго-Западным фронтом разбить Люблинско-Радомскую группировку противника, выйти на реку Висла и подвижными частями овладеть
Радомом…
Юго-Западный фронт: восемь армий, в составе 74 стрелковых, 28 танковых, 15 моторизованных и 5 кавалерийских дивизий, а всего 122 дивизии и 91 полк авиации, с ближайшими задачами: Концентрическим ударом армий правого крыла фронта окружить и уничтожить основную группировку противника восточнее р. Висла в районе Люблин; одновременным ударом с фронта Сенява, Перемышль, Лютовиска разбить силы противника на Краковском и Сандомирско-Келецком направлениях и овладеть районами Краков, Катовице, Кельце, имея в виду в дальнейшем наступать из этого района в Северном, или Северо-Западном направлении для разгрома крупных сил Северного крыла фронта противника и овладения территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии…
В соответствии с боевыми задачами фронтов, основные советские воинские силы — 122 дивизии и 91 полк авиации — должны были быть сосредоточены на «наступательном» Юго-Западном фронте, противостоящем группе «ЮГ». В то же время «оборонительный» Западный фронт должен был получить всего 45 дивизий и 21 полк авиации, но, при этом, должен был противостоять сразу двум группировкам вражеских войск — группам «ЦЕНТР» и «СЕВЕР».
«Оборонительные» задачи, поставленные Западному фронту, избавляли войска этого фронта от лобового столкновения с основными силами германской армии на очень сложной с географической точки зрения местности. В то же время сосредоточенные на Юго-Западном фронте основные советские воинские силы имели возможность нанести мощный концентрический «ответный удар» по относительно слабой группировке противника на удобном, с географической точки зрения, пространстве.
Концентрический удар Юго-Западного фронта должен был отсечь Германию от ее основного союзника Румынии, вывести мощный советский кулак во фланг передовой группировки германских войск, отрезать ее от основных сил, дислоцированных в Восточной Пруссии, и, при благоприятных обстоятельствах, привести к быстрой победе.
Стратегический замысел Сталина сложен, и трудно отделаться от мысли, что он, в определенном смысле, схож с военным планом, использованным русской армией в войне против Наполеона.
Стратегический замысел Сталина схож именно с тем самым военным планом, который гитлеровские генштабисты — генерал-майор Эрих Маркс и подполковник Бернхард фон Лоссберг — считали самым «неблагоприятным» для Германии и называли условно «Вариант1812».
Планы противостояния « Чудовищу»
Летом 1812 г., когда, несмотря не все ухищрения Наполеона, его намерения были разгаданы, Россия начала готовиться к войне.
Планов противостоянию «Чудовищу», как называли в те дни Бонапарта, у российского императора Александра I было несколько — наиболее известны два из них — план, идея которого принадлежала князю Петру Багратиону, и план военного министра Михаила Барклая-де-Толли.
Князь Багратион, правнук грузинского царя Вахтанга VI, любимец Суворова, кумир солдат, славился бесстрашием. Из своих неполных сорока семи годов, тридцать лет Багратион провел в рядах русской армии. Он участвовал во всех войнах, считался виртуозом внезапной атаки, и его идея, вполне естественно, сводилась к осуществлению упреждающего удара по французской армии. Еще в начале 1812 г. Багратион писал императору: «…опасность с каждым днем увеличивается, война неизбежна, необходимо оградить себя от внезапного нападения, выиграть время, по крайней мере, шесть недель, дабы сделать первые удары и вести войну не оборонительную, а наступательную».
Сегодня, когда движение пассажирских поездов сокращено по всей Европе, и стало ясно, что Германия приступила к завершающему этапу подготовки к нападению, в кремлевском кабинете Сталина проходит еще одно важнейшее совещание. О значимости этого совещания свидетельствует состав его участников — кроме Сталина и Молотова в кабинете присутствуют нарком обороны Тимошенко, начальник Генштаба Жуков, начальник Главного управления военно-воздушных сил Жигарев и начальник Главного управления противовоздушной обороны Петухин.
Для участия в совещании из приграничных военных округов прибыли в Москву командующие войсками округов — генералы Дмитрий Павлов, Михаил Кирпонос, Яков Черевиченко, Федор Кузнецов и Маркиан Попов, члены военных советов — корпусные комиссары Фоминых и Клементьев, и многие другие высшие командиры. Цель совещания — завершение подготовки к войне с гитлеровской Германией и ее союзниками.
Подготовка к войне действительно уже завершается. На сегодняшний день, практически, закончена разработка оперативных военных планов на трех войсковых уровнях: общевойсковом, окружном и армейском. Каждый из этих планов является детализацией плана верхнего уровня и, одновременно, основой для разработки плана нижнего уровня.
В совокупности все подготовленные документы являют собой стройную систему, превращающую оперативный военный план общевойскового уровня в оперативные планы военных округов и армий. Метод построения этой системы планов — «сверху — вниз» — от общевойскового плана, через округ, к армии, диктует и временную связь разработки. И если разработка армейских планов была завершена к сегодняшнему дню, 24 мая 1941 г., а директиву на разработку штабы армий получили на десять дней раньше — 14 мая 1941 г., то приграничные военные округа должны были получить соответствующие директивы из Генерального штаба еще раньше — в начале мая 1941 г.
Если внимательно вчитаться в директивы Генерального штаба, направленные в приграничные округа, и сравнить их с концептуальной запиской, представленной Сталину четыре дня назад, 19 мая 1941 г., то становится ясно, что директивы округам представляют детализацию того самого военного плана, на базе которого была составлена и записка.
Единственным важным отличием директив, направленных в округа, от концептуальной записки, является отсутствие в них всякого упоминания об «упреждающем ударе»! Этот факт, чрезвычайно значимый сам по себе, позволяет предположить, что идея «упреждающего удара» отсутствовала и в общевойсковом военном плане и была введена только в концептуальную записку, как один из возможных вариантов действия советских вооруженных сил.
Сегодня, наверное, уже не имеет значения, была ли идея «упреждающего удара» идеей Жукова, «навеянной», как он это объяснял, речью Сталина на торжественном приеме в Кремле 5 мая 1941 г., или Жуков ввел эту идею в концептуальную записку по указанию самого Сталина, полученному раннее. Так, или иначе, Сталин принял решение воздержаться от «упреждающего удара». Причем это судьбоносное его решение никак не повлияло на всю систему уже разработанных оперативных планов.
Главные действующие лица
В основу системы оперативных военных планов, обсуждаемую сегодня в Кремле, заложен стратегический замысел Сталина, по которому Россия должна будет вступить в войну с Германией, только после того как Германия нанесет «первый удар». Этот удар, по всем данным, должны будут принять на себя два центральных приграничных военных округа — Юго-Западный Особый и Западный Особый военные округа, которые в концептуальной записке уже были названы «фронтами». Для предотвращения решающего приграничного сражения «гауптшлахт», оба эти фронта должны вступить в активные боевые действия не сразу после «внезапного» нападения, а с некоторым опозданием — в процессе боев, которые будут вести с противником пограничники.
На этом этапе обоим фронтам следует синхронно осуществить неожиданный для противника сложнейший оборонительно-наступательный маневр.
Западный фронт должен действовать «оборонительно», а Юго-Западный фронт, развернувшийся на Юге, — «наступательно», нанося по «внезапно» напавшему на Россию агрессору «ответный удар».
Этот сложнейший «оборонительно-наступательный маневр», заложенный в систему оперативных военных планов, прослеживается и в концептуальной записке, в той ее части, которая касается боевых задач фронтов. Задачи фронтов, фактически, не зависят от «момента», выбранного для удара по противнику, и могут быть осуществлены как посредством «упреждающего», так и посредством «ответного удара».
ИЗ «СООБРАЖЕНИЙ ПО ПЛАНУ СТРАТЕГИЧЕСКОГО
РАЗВЕРТЫВАНИЯ…»
Западный фронт:четыре армии, в составе — 31 стрелковой, 8 танковых, 4 моторизованных и 2 кавалерийских дивизий, а всего 45 дивизий и 21 полк авиации.
Задачи:Упорной обороной на фронте Друскеники, Остроленка, прочно прикрыть Лидское и Белостокское направления; с переходом армий Юго-Западного фронта в наступление, ударом левого крыла фронта в направлениях на Варшаву, Седлец, Радом, разбить Варшавскую группировку и овладеть Варшавой; во взаимодействии с Юго-Западным фронтом разбить Люблинско-Радомскую группировку противника, выйти на реку Висла и подвижными частями овладеть
Радомом…
Юго-Западный фронт: восемь армий, в составе 74 стрелковых, 28 танковых, 15 моторизованных и 5 кавалерийских дивизий, а всего 122 дивизии и 91 полк авиации, с ближайшими задачами: Концентрическим ударом армий правого крыла фронта окружить и уничтожить основную группировку противника восточнее р. Висла в районе Люблин; одновременным ударом с фронта Сенява, Перемышль, Лютовиска разбить силы противника на Краковском и Сандомирско-Келецком направлениях и овладеть районами Краков, Катовице, Кельце, имея в виду в дальнейшем наступать из этого района в Северном, или Северо-Западном направлении для разгрома крупных сил Северного крыла фронта противника и овладения территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии…
В соответствии с боевыми задачами фронтов, основные советские воинские силы — 122 дивизии и 91 полк авиации — должны были быть сосредоточены на «наступательном» Юго-Западном фронте, противостоящем группе «ЮГ». В то же время «оборонительный» Западный фронт должен был получить всего 45 дивизий и 21 полк авиации, но, при этом, должен был противостоять сразу двум группировкам вражеских войск — группам «ЦЕНТР» и «СЕВЕР».
«Оборонительные» задачи, поставленные Западному фронту, избавляли войска этого фронта от лобового столкновения с основными силами германской армии на очень сложной с географической точки зрения местности. В то же время сосредоточенные на Юго-Западном фронте основные советские воинские силы имели возможность нанести мощный концентрический «ответный удар» по относительно слабой группировке противника на удобном, с географической точки зрения, пространстве.
Концентрический удар Юго-Западного фронта должен был отсечь Германию от ее основного союзника Румынии, вывести мощный советский кулак во фланг передовой группировки германских войск, отрезать ее от основных сил, дислоцированных в Восточной Пруссии, и, при благоприятных обстоятельствах, привести к быстрой победе.
Стратегический замысел Сталина сложен, и трудно отделаться от мысли, что он, в определенном смысле, схож с военным планом, использованным русской армией в войне против Наполеона.
Стратегический замысел Сталина схож именно с тем самым военным планом, который гитлеровские генштабисты — генерал-майор Эрих Маркс и подполковник Бернхард фон Лоссберг — считали самым «неблагоприятным» для Германии и называли условно «Вариант1812».
Планы противостояния « Чудовищу»
Летом 1812 г., когда, несмотря не все ухищрения Наполеона, его намерения были разгаданы, Россия начала готовиться к войне.
Планов противостоянию «Чудовищу», как называли в те дни Бонапарта, у российского императора Александра I было несколько — наиболее известны два из них — план, идея которого принадлежала князю Петру Багратиону, и план военного министра Михаила Барклая-де-Толли.
Князь Багратион, правнук грузинского царя Вахтанга VI, любимец Суворова, кумир солдат, славился бесстрашием. Из своих неполных сорока семи годов, тридцать лет Багратион провел в рядах русской армии. Он участвовал во всех войнах, считался виртуозом внезапной атаки, и его идея, вполне естественно, сводилась к осуществлению упреждающего удара по французской армии. Еще в начале 1812 г. Багратион писал императору: «…опасность с каждым днем увеличивается, война неизбежна, необходимо оградить себя от внезапного нападения, выиграть время, по крайней мере, шесть недель, дабы сделать первые удары и вести войну не оборонительную, а наступательную».